трудно сказать человеку, что он тебе безразличен, когда это совсем не так.
проще молчать. чтобы он сам об этом подумал. подумал, что не нужен тебе, что ты занят чем-то намного более важным; кого-то любишь, с кем-то спишь, или просто морочишь кому-то голову - все равно. а ты, ты может и правда кого-то любишь, может даже с кем-то спишь, и вполне вероятно, что ты морочишь голову куче людей. просто делаешь ты все это только для того, чтобы выглядеть таким занятым, таким всем нужным, таким невъебенным экстравертом, что у всяких левых людишек слезы наворачиваются от зависти. и от всего этого бреда чувствуешь себя не совсем счастливым. а точнее сказать, совсем не счастливым. ты вообще не чувствуешь себя, себя_без_этого_человека.
он никогда не станет тебе другом, любимым человеком, он тебя никогда не возненавидит и никогда не поставит на тебя какую-нибудь особенную мелодию в телефоне, он никогда не позвонит тебе в час ночи с просьбой приехать, никогда не будет курить на твоем балконе и не расскажет тебе о своем очередном неудавшемся романе. и когда, быть может это будет один только раз, но это так неважно, когда он скажет тебе те самые слова, которые тебе так нужно услышать, когда ты поймешь наконец, насколько он тебе нужен, ты поймешь вместе с тем, что никогда не сможешь сказать ему об этом. ты будешь с тройной силой стараться выглядеть занятым, влюбленным или просто дураком на всю голову, чтобы он никогда и ни за что не понял, что без него тебе не хочется ни любить кого-то, ни спать с кем-то, ни даже просто морочить кому-то голову.

а вообще, минздрав предупреждает.
так что это все глупости.

(c)

бутылка мартини на столе - и ты понимаешь, насколько пуста твоя квартира.насколько тёплый тут пол чувствуешь, бегая босиком, на носочках
когда наше солнце превратится в песок и вы перестанете дышать - тогда-то вы и узнаете, что такое плохо. а сейчас, сейчас всё хорошо.

как догоняют рассвет?
мы долго долго стояли на каждой станции. мужчина напротив пил пиво, я строчила свои мемуары, в балетной школе меня назвали гейшой, такой своеобразный комплимент, снова, за характерное держания веера в руках, за взгляды, смех, и улыбки. спасибо. сквозь эти окна были видны и другие, в которых жили силуэты людей. в вагон всё больше заваливалось их, с пивом, людей сонных и морально мёртвых. а ещё они выходили курить.
дождь каплями рассекал стекло и шумел водопадами по этим свежим ранам. по структуре своей он больше напоминал кровь в венах живущих, чем прозрачные водопады. может, это стекло было столь грязное, или мои мысли перепутались с чем-то некрасивым. люди стучали дверями, меняя вагоны. окнами, впуская ветер. женщины стучали каблуками, уходя куда-то, выходя отсюда. было слегка шумно, люди ходили, разговаривали, если было с кем. дети, отправляясь на каникулы к бабушке домой, спрашивали, а долго ли ещё? долго ещё ехать? и им отвечали, что ещё, ещё чуть-чуть, надо потерпеть, перетерпеть, как раз дождь пройдёт. электричка укачивала их, убаюкивала, бабушкам - меньше хлопот, меньше забот и меньше вопросов от этих сонных малышей. они приедут домой, лягут в свои мягкие, тёплые постельки, недавно выстиранные от старой пыли. простыни, что специально доставались к их приезду, специально готовились. в вазах - едва распустившиеся тюльпаны, обязательно красного цвета. на стенах - всё те же картины, что их будут помнить ещё долго.
и хорошо, что этим детям есть куда ехать, есть где притулится, спрятаться - мне не нравится слово притулится, но оно такое уютное, как будто забиться в уголок Вашего свитера и сопеть, как делают маленькие щенки. хорошо, когда есть куда вернуться.
нам уже некуда ехать. никто нигде не ждёт. этих не успешных, вечно протестующих, вечно спорящих и ярко-контрастных, что вечно что-то доказывали, пытались казаться адекватными, когда сами не знали, где есть правда.
сквозь капли проекторами светят фонари. следующая станция - моя. выйду. кто-то досыпает последний сон, кто-то достаёт чемодан с полки. чья-то бабушка в очередной раз, задремывая, просыпается от резкой остановки, переглядывается, проверяет, долго ли ещё - она-то знает срок, знает, где надо выходить.
а я боюсь их старости. что нас там ждёт, когда лицо и кожу всего тела покроют морщины? страшно проснуться когда-то не соответствующим этому миру человеком. что будет там, где не будет тех близких, что утешали нас всю жизнь? что будет там, где количество накопленного опыта превысит количество книг, собранных за столько лет? будем ли МЫ, будем ли ТЕМИ, кто есть сейчас? это ведь ужасно, когда внутри, внутри ты один, а внешне - совсем другой. ну уж совсем. и не то, что не соответствуешь своим фантазиям или же желаниям-образам. просто ты изменился. раз и навсегда. и всё. и ВСЁ! всё?

как красив цвет абрикосов в ночи. цветение деревьев останавливает на себе взгляды. осыпающиеся белым, они оставляют в тебе свой свет и свою чистоту. небо покрывается звёздами,словно лица веснушками. идёшь спиной назад, понятное выражение и понятное стечение событий, понятное всем. и тут главное - попасть в те родные руки, которые никуда тебя не отпустят. не оступиться, когда рядом нет.

меня спасут, а вы все - сдохните.
все хорошо..все очень и очень хорошо. смотреть бы, как в эти моменты рождаются звёзды, наши звёзды, звёзды нашего будущего, что будут светить.

сегодня я выучила язык немых.каждый раз, когда у меня будет в ушах море, я буду знать, как тебе рассказать об этом. теперь я знаю. спасибо за любовь. и тут, глубина осознания, как я написала, стала глубже. тут действительно, в глубине меня, рождается вселенная, которая не пустая. и теперь Я - это не пустота, которую больше нечем заполнить. целый мир, что становится, строится, и тут нет чужих, нет злых, нет никого. всё только начинается.

**

человек-солнце.
собирает в себя энергию, а потом лучиками раздаёт её другим, которые, словно растения, погибают без света. и такая вот любовь ко всему, ко всем, это чрезвычайно важно. он просыпается по утру, поправляет волосы, зачёсывая их назад. проводит рукой по щеке, удивляется или улыбается - я не знаю, какой он утром. когда утро без меня, когда у нас утро по-разному, в разных частях города, в разных домах, в разных комнатах, по-разному так. а вообще он спит и отворачивается от меня, иногда, и мы воюем за одеяло и подушку. и, о подушках, мы же найдём такие вот большие, пушистые, как в детстве? чтобы в перья проникал свет. твой свет и свет другого, важного солнца. он целует меня, не смотря на то, что я безумно сонная, вечно куда-то не успеваю или переношу встречи, задачи, задания, потому, что из-за него всё хочется перенести. на жизнь вперёд. не на неделю, не на месяц, не на год, а на целую жизнь. чтобы целиком и полностью отдать ему часть себя. или нет, даже не так: чтобы всю свою жизнь заботиться о нём. солнце, у Вас же тоже есть стадии? по миллиарды лет вы светите, оставляя тепло и тем, и этим. главное, я знаю, что Вы всегда будете светить.
и в комнате, которая так же просыпается, вместе с нами, так же и засыпает, когда светает, в этой комнате какие-то светло-фиолетовые обои. и каждый раз просыпаясь, мне хочется пускать по ним солнечных зайчиков, и, нечаянно попав в глаз, не себе - Вам, спрятаться под одеялом и прижаться. в комочек сжаться и притвориться чем-то невидимым. но Вы, Вы то определённо меня почувствуете. аквариум с рыбками, второй диван, который предназначен для разбросанных вещей, что вы так аккуратно складываете, и для кота, который любит царапать, кусать, за пятки. и вискас, с кроликом, которым надо его баловать.
на балконе, где хранится часть меня, с теми словами, с тем смыслом, что не вечен, что требует знака бесконечности - я о нём позабочусь. и не знаю, что Вы подумали. о чём позабочусь - о знаке или о балконе или о Вас? и о том, и о втором, и о третьем.
кто я, для солнца? не вообще, не в жизни, не в данный момент, а для солнца? дерево? цветы? пусть, какая-то обычная яблоня или абрикос, или сакура, что тянется, чтобы исчезнуть из рамок-правил и прийти к тому самому, что есть гармонией, спокойствием, умиротворением, счастьем?
а кто знает. что такое нирвана, если к ней не относится курт кобейн?

обнимая своих друзей, я помню и думаю не всегда о ценности момента. прощаясь с ними или говоря привет вспоминается, что сильнее сильнее начинаешь скучать после того, как заходит Солнце. после "пока,спасибо,ещё раз спасибо"
все ведь достойны этого спасибо
а ещё, ещё у Солнца есть мною любимые кудряшки, которые хранят энергию, людей, воспоминания. они-то помнят, кто их накручивал, кто целовал. целовал,целовал,...хотя Солнце может быть и вовсе ничего не почувствовало.
и так можно бесконечно, о таких вот ощущениях, непонятностях или приятностях. их - множество. их хранит память. в которой Вы - надолго. и навсегда.

Она уезжает из этого города. Не обнимая меня, не целуя. Такое чувство, что я прощаюсь не с человеком, а с вагоном, поездом, который идёт в неизвестность. Машет мне в окне рукой, кричит через открытое окно "пока!". Отбывает, уезжает, а на пустом перроне остаюсь я, с этим эхом, с печальными оставшимися слогами "по-ка", под прощальную музыку вокзала. У них там, в вагоне, через пару минут будут проверять ещё раз билеты, раздавать свежую постель, приносить чай или кофе. Она познакомится со своим сегодняшним попутчиком, поинтересуется, слушает ли он классику или же джаз, и что вообще в литературе считает притягательным. Не услышит желаемого ответа, хмыкнет, задумчиво будет всматриваться в окно. Позвонит своему мужу, скажет, что уже, наверное, соскучилась. И ни слова мне. Ни слова обо мне. Не обмолвится. Я ошибка её молодости.
- Знаешь, остаюсь ведь тут стоять, среди этой грязи в бежевых замшевых ботинках. Знаешь, остаюсь ведь среди этих паршивых лживых людей, с такой вот девственно-чистой душой. Virginity is luxury. Нет, не остаюсь, ТЫ МЕНЯ ОСТАВЛЯЕШЬ, ПОНИМАЕШЬ?
А мне, мне ведь чертовски хочется, стоя на этой платформе, смотря вдаль, куда уходит эта длинная вереница с людьми, остаться с ней. Взять билет и сесть рядом. Смотреть на неё, как она складывает аккуратно вещи, поправляет волосы, читает. Хочется иногда сидеть рядом и стеречь её сон, поменяться с ней местами, ухаживать за её чувствами, ведь она сильно устала.
В этом новом городе не будет никаких трудностей, она, со своим талантом пианиста, будет рассказывать о том, насколько разбиты там рояли, как красиво цветут каштаны весной, какое свежее там лето. Что люди намного мягче и иногда говорят на украинском. Будет сравнивать улицы наших городов, какие из них друг на друга похожи, обязательно скажет, что там не принято ходить босиком по лужам. Напомнит, как держала меня за руку. Скажет о том, что ей очень жаль, что я так и не сказала ей, что люблю её. Скажет, что мы больше не увидимся.
Не переживай, пожалуйста. Я буду кормить кота, буду вкалывать ему лекарства. Буду поливать цветы, писать письма. Буду искать тебя в этой сети, в интернете, надеясь, что ты просто где-то там заблудилась, в этой паутине, среди миллиардов других людей. И ты определённо откликнешься. Я расскажу, что скрывается за каждым молчанием, и что в снах, на самом деле, я не отпускаю тебя, не подпускаю к этим поездам, мы просто идём кушать мороженое. А ты остаёшься раз и навсегда в моей памяти. И никого не будет никогда ближе. Как же это объяснить?
*
Мы обязательно когда-нибудь отсюда уедем. В другой город, к другим людям. Будем жить на других улицах, в других квартирах. Выращивать другие цветы, засыпать под другую музыку, с другими людьми. Там будут другие голуби, которые поселятся на балконе, и каждое утро будут ждать завтрака. По-другому будешь смотреть на мир, произойдёт переоценка ценностей, поменяешься внутри и внешне.
Но никогда не забудется этот город, эти улицы, эти люди, что так сильно связывают. Будешь отчасти помнить где, что, когда, с кем, словно игра в ассоциации – с каждой станцией метро вспомнишь отдельного человека, отдельный жест, запах, вкус. С каждым музыкальным исполнителем – настроение.
Вспомнится, как сбегали из дому куда-то, где люди играли джаз. Ловили первую попавшуюся машину, отдавали оставшиеся деньги и говорили "туда!". Добирались до места назначения, встречались именно с теми людьми.
Под утро, возвращаясь с этих всех концертов, ужасно болели ноги, и хотелось завтракать. Забегали в первую попавшуюся кофейню, выпивали кофе и натощак курили. Снимали туфли на каблуках и все эти вечерние платья, что вовсе не вписывались в атмосферу этого сонного утра. Люди спешили на работу, а мы – домой. Мы – в тепло. В ванную, чтобы смыть с себя всю эту грязь, всех этих людей, с их прикосновениями, желаниями, недоброжелательствами. Чтобы пару часов поспать, а затем снова куда-то идти, куда-то спешить. В очередной раз, проклиная этот город, собирали вещи и собирались уезжать. Ссорились с кем-то, что-то доказывали. А сами потом ужасно тосковали по тем, кого обидели. Тем, кого не заметили, зачеркнули, забыли.
Если ты тоже когда-нибудь вернёшься в этот город – позвони мне. Вспомним эти вечера, как неловко кто опустил голову на плечо, чуть не заснул, а потом ночь казалось бесконечной. Вспомним пикники на крыше, стеклянные звёзды, которые отражали нас. Как полушепотом угадывали или не угадывали созвездия. А под утро забирали плед и возвращались в квартиру. Вспомним, как эти лампы звучали, как вслушивался в каждый мой вдох, затяжку, приносил сок или сладости, опускал глаза вниз и крепко обнимал.
Вы тоже ходите по солнечной стороне улице, чтобы не мёрзнуть в тени?
Мы, наверное, пересечёмся в Праге, в её перспективах. Жарким летним днём, в лёгкой одежде, с уставшими лицами. Встретимся, пойдём есть мороженое. Завалимся в номер с открытыми большими окнами, мягкими коврами. На кровать, с определённо белыми простынями. Будем пропускать солнце через руки, волосы, целовать живот, всё что ниже-выше. А потом, может, разойдёмся до следующей случайной встречи, в случайном городе.
За какой бы я шляпой не пряталась, узнай меня.
По твоим следам, татуировкам, походке или просто ощущению. Лёгкость – приз этого лета.

у цветов сворачиваются листья. наверное, от температуры в доме. или от того, что забывают поливать. и вообще, откуда такая уверенность, что тебя всё ещё любят? может, думать забыли, не вспоминают, не снишься, не кажешься им каждой встречной на улице.
а они вообще неплохие такие ребята, только шалят много. вот, на днях говорили, что хотят завести щенка. большого и породистого. чтобы был словно опора, помощник. хотя как собака может быть столь близка, хоть убей, ума не приложу. но они всё же такие странные чуть-чуть, курят на пару - без этого, никуда. и иногда такие разгоряченные выбегают на веранду - да, по выходным они спасаются от городской жары в частных усадьбах - и сразу чувствуется эта ребяческая любовь. резкая смена контрастов,климата,температур, которая не влияет на них. ну, как это. есть изменение, и они. только они словно живут как-то мимо этих всех погодных условий. как будто вне программы. и ничего не влияет на то, что есть между них.
определённо странные. забывают поливать цветы на этой же веранде, а тем ведь холодно, знаете ли. там хранятся старые фотографии, книги, письма, которые не дошли или вернулись обратно. у вас было когда-то желание вернуться обратно?что-то вернуть? а у них нет, представляешь. и не скажешь так прям, что вся жизнь, как на ладоне, просто они редко бывают на этой веранде, среди затёртостей, шероховатостей. и как только попадают в эту комнату страху, комнату воспоминаний, сразу тут же всё распадается. все лучи, которые соединяющие, становятся невидимыми. всплывают все бывшие неприятности, глупости, ненужные люди, которые сейчас определённо счастливы и не помнят о них... и эти мысли, которые навеиваются старыми альбомами, об которые просто нечаянно спотыкаешься в порыве смеха, ни к чему не пригодны, никому не нужны. тут наверняка будет сложено ещё сотни идей, которые окажутся и вовсе нелепыми. это маленькая секретница, шоколадница, фондюшница, и тут, правда, иногда стоят синие незабудки в таких прозрачных вазах, что были раньше предназначены исключительно для рыбок. аквариумы превращаются в вазы.
иногда, возвращаясь домой, вы можете увидеть свет на этой веранде. нет, вы не думайте, он не для того, чтобы вычитывать остатки прошлого. это всего лишь светлячок, который заблудился среди тонной никому ненужной макулатуры. просто он попал под увеличительное стекло, сквозь которое раньше проходили и они. и их мысли. и их взгляды. только тогда это определённо называлось максимализмом, а сейчас эту стекляшку забросили, как и все выпитые бутылки.
но это всё обязательно на выходных.
а ещё на этой веранде живёт их собака. или умерла. не знаю точно, не вдумывалась в это. но я уверена, что они всё так же счастливы, далеко-далеко от этого хлама. в каком-то уюте, в друг друге. и каждый вечер кто-то из них думает о том, как хорошо, что...
.... у каждого 'кого-то' определённо есть 'кто-то', который может и говорит порой глупости, ссорится, когда это вовсе ненадобно, обижается по мелочам, не хочет возвращаться домой или даже скучает. но этот паршивый 'кто-то' остаётся самым любимым, кто лишь мог бы быть.
*
я уверена, что ты меня поймёшь. больше всего, я ...

...будем слушать свой внутренний голос..
ты ставишь песни на повтор, притворяешься невидимым, но я слышу твои шорохи, свои мысли, порывы ветра и чьё-то дыхание. воображение рисует. в воображении рисуется. чем больше свободного времени - тем больше становится тот белый холст, который будет заполнен чьими-то мыслями.
поле белых одуванчиков, которые колышутся на ветру. при каждом движении они теряют себя. парашютики, их маленькие парашютики улетают в неизвестность. словно много много белой ваты, прям как в аптечке. когда такое ощущение было в последний раз? помнишь? когда разрывались подушки с детским смехом и дивной лёгкостью. и этот пух летал по всей комнате, заполняя светлое пространство своей мягкостью. не хватило слов, чтобы захлебнуться ими, не хватило ощущений, чтобы сохранить это, глубоко в себе, чтобы сохранить это лето, которое было, есть, и будет.
и сквозь это поле движется фигура. силуэт. девушка в чём-то чёрном, махровом. платье, которое не имеет точных очертаний и превращает её в неизвестную птицу, которая может улететь, а может остаться. с каждый своим шагом она ускоряется, не выражая никаких эмоций. её волосы совершенно светлые, словно лучи солнца. черты лица, которые подчёркивают её спокойствие, её немоту. как думаешь, чтобы она сказала, если бы могла сказать? если бы её остановила какая-то воздушная полиция за то, что она своими перелётами задевала эти ватные парашютики, и они из-за неё улетали прочь? она наверняка опустила бы глаза вниз, поправила подол платья, а затем, стремительно посмотрев вверх, в небо, измерив температуру и плотность воздуха на глазах, исчезла. где-то сверху летели комочки чёрного бархата, который был вовсе не махровым, а эта девушка, этот силуэт, пошла искать себе новую свободу.
наверняка она знала, что существуют ещё поля с маками, которые плачут от безумного количества этого красного, что так похоже на кровь, на чью-то кровь. кровь неизвестных нам героев. 'неизвестный исполнитель' - она бы заполнила собой всё пространство, и её наряд стал бы обязательно белым белым из-за крошек кокаина, который она бы обязательно изобрела из маковых листьев, стеблей(?). а затем, с такой же лёгкостью, она бы сделалась абсолютно либеральным предметом и удалилась искать новые уделы своим глупостям.

прости, просто когда я еду в машине домой так поздно ночью, засыпая под оскара питерсона, мне снятся всякие подозрительно-странные сны, в которых я - это автор, который не может управлять сюжет. или даже не так. в этих снах я - одуванчик, который потерял часть себя. часть одуванчика, которая улетела в небо. силуэт в чёрном, который стал белым и либеральным. постоянная смена ролей. но самое паршивое - просыпаться. ведь ты не хочешь просыпаться, тебе так хорошо и уютно спать. вот тут. и ты не можешь себе представить, как это, выйти из машины, пройти какое-то время по леденящему воздуху с какой-то там минусовой температурой и вернуться домой. туда, где тебя ждут не сделанные занятия. двенадцать графиков по алгебре, не выученный диалог по английскому, книги, которые явно не суждено прочитать, стих, который никак не выучится потому, что он просто ГЛУПЫЙ, НИЧЕГО НЕ НЕСУЩИЙ.
кино арт-хаус. пуанты, которых четыре пары, которые надо перешить. так всегда, когда пришиваешь ленточки, все пуанты потом в крови, а она - не отстирывается, и приходится оправдываться, по скольку не умеешь ты правильно шить и.. не интересно, в общем. и скучно слишком.
те, кто будил меня в семь утра, теперь, в час дня - спят. даже кролик не столь активен. сейчас март, а у нас посыпало снегом. скоро восьмое число. и что дарить? кому? опять в последнюю минуту выдумывать что-то, сочинять какие-то нелепые стихи. даже не стихи это вовсе - рифмоплётство. а всё равно приятно людям..
магазины заполнены желающими сделать приятное. упаковывают подарки, покупают цветы. кому какие? розы, тюльпаны, гиацинты. и у нас дома скоро всё будет в цветочных букетах, которые будут ярлыком на существительное 'весна'
мне стыдно, что я уже вовсе не челочник, как же меня теперь любить, такую обычную, без накладных ресниц, дорогущего фотоаппарата, без крутых шмоток, понтовых фраз и прочей фигни, которая не несёт смысла, но обязана быть у такого человека, который определённо ДОЛЖЕН быть с тобой? временная недостача подобных вещей делает из меня грусть.
можешь есть мой шоколад, я позавтракаю кофе.
а, я вот знаю, что тут будет стоять букет из роз, штук 30, красных-красных, не очень больших, а тут мы поставим новую вазу, а тут...ну,что подарят, в общем. если заниматься прогнозами на будущее - твои надежды могут не оправдаться. я знаю, кто завтра придёт на завтрак, и что мне надо хоть чуть-чуть привести в порядок кухню, но это невозможно, ибо нет смысла, ибо мне лень. почему сейчас не лето и нельзя завтракать в саду? какая досада. завтра он будет определённо ругать кофе, который арабика, пережаренный, превращённый неудачно в робусту. перемолоть его сейчас же, оставив на ночь приятный лёгкий аромат. кухня, которая создана не только для того, чтобы курить, теперь место для встреч.
и, на самом деле, так приятно услышать от кого-то 'доброе утро'
- доброе утро!
и не важно, что сейчас ночь.

...и тут я чувствую, что ещё пару минут, и придёт мама. надо сделать вид, что уроки уже сделаны, моё самочувствие улучшается, что действительно завтракала и что всё очень очень хорошо!
с приходом весны люди становятся добрее. так ли это? почему-то не замечаю, вовсе этого не замечаю. месяцев пять у меня словно спячка. как будто поместили материю, тело, в такой вот большой деревянный гроб, закрыли крышкой - так быстро и внезапно пролетели эти месяцы. иногда приятно вспоминать. а все воспоминания попробую разложить по полочкам, минуту
-всегда так радуюсь, когда ты обещаешь приехать. ну, или просто пишешь - "жди меня" хотя откуда знать, может я вовсе и не собираюсь ждать, может по вредничаю и буду на выходных целовать кого-то, но именно в нос, как преданный пёс. складываются слова. трепещущее ощущение, как в детстве. как будто бежишь за мотыльком, по такому зелёному свободному полю. сачка для бабочек у тебя нет, есть только ладоши. пробегая трудный путь ты его наконец ловишь, прячешь в ладошках, а он порхает. щекотно. улыбаешься. сильно улыбаешься. ТЫ ЕГО ПОЙМАЛ. интересно, а в этой нашей ситуации, кто мотылёк? они ведь не долго живут..
ты часто куда-то спешишь?одеваешься наспех, забывая шапку,телефон,или деньги? может, возвращаешься, смотришь в зеркало, поправляя свои волосы, которые обязательно так же электризуются, как и мои..? ты, как всегда, вслушиваешься в окружающий мир через музыку в наушниках. я пытаюсь воспроизвести всю ту картину, которой мне остро не хватает. иногда летишь через ступеньки, через целый пролёт, и не смотришь на окружающих. иногда я даже забываю, как это, как ты. как это быть таким, как ты. непослушным, ранимым, до боли ранимым и обидчивым, и даже не могу подобрать слова, чтобы рассказать
а как было бы, если бы какой-то парк, в котором может быть были бы лебеди или хотя бы утки, и им можно было бы бросать хлеб, случайно встретились бы?
избегать встреч, как острых углов.
натягиваешь свои отношения, джинсы, лучше бы презервативы. честно. и тут нет иронии или сарказма.

видимся иногда, но здесь я честно перегибаю палку, иногда. гуляем подолгу, чтобы окончательно задубнуть,замёрзнуть,и сказать заветную фразу:
- идём пить чай, ко мне
или к тебе,не важно.
а
я же курю, снимаю варежки и курю, как же холодно, порой в минус 20 не покуришь. возмущаюсь, что даже не поцеловал меня, а он всего лишь говорит, что я слишком замотана в шарф, наверное, тут определённо не хватает заботы, с которой мне всегда встречались люди. постоянно перечислять их, словно числительные, зачем-то это нужно мне. чтобы забыть, потом найти и вспомнить. чай определённо безвкусный, без сахара, но спасают шоколадные трюфели. неужели это такие крутые конфеты? тебе нравится, я не люблю шоколад, а вообще, какая разница, по полу как всегда мотается туда-сюда кролик, я читаю отрывок из книги, моя комната не такая уютная, как хотелось бы, да и вообще многое не так, как хотелось бы
жизнь, которая требует насыщенности
а потом я обязательно целую, раз, два, три, чтобы ты, идиот, наконец понял, как ты любишь эту свою девочку. говоришь, она подарила тебе вэбку, блокнотик с записями о том, почему она тебя любит? могу составить такой же, за две минуты. могу написать, могу устно рассказать. да и вообще давайте-ка всем такие блокнотики подарим, и они будут радоваться, не показывая этого. она приехала к тебе, перекрасилась в брюнетку, чтобы угодить, понравиться, ОГО, у вас даже фотосэт будет! как же я рад, как рад, только ты не умеешь быть циником, вовсе нет. тут надо как, игнорировать - но улыбаться. искренне и красиво улыбаться. или качественно играть. а тебе словно всё равно, как она что она. и существую я, которая вечно попадается под руку, когда всё так хреново, когда сильно выпиваешь и непонятно с кем спишь,целуешься(?) а мне-то твои проблемы зачем? у меня рыжий цвет волос, не твой любимый, я слишком много говорю, не так как нравится, и даже не во внешности тут дело, я слишком много себе придумываю, чтобы как-то жить дальше. пытаюсь вытащить близких мне людей из депрессии или проблем, или просто вытащить их выпить кофе, пытаюсь, пытаюсь, а потом плевать на это всё. становится всё равно и заболеваешь. нет нет, не этой тоской, от которой загибаешься каждое утро и ленишься убрать постель, а обычной простудой. или не обычной. тоскливой простудой.
*
если утро создано для того, чтобы просыпаться у кого-то дома, искать под кроватью свои вещи, целовать, или ждать кофе - то утро это обязательно создано не зря. давай купим мне определённо новые занавески, чтобы прятаться от солнца. зачем оно? тут итак слишком много тепла, даже для двоих.
но я обещаю писать тексты, по-меньше, с большим смыслом, чтобы наконец-то разобраться в том, что есть. вокруг. и кто есть кто.
so what?
уже третий(?) день весны, простите, сбилась со счёта. не имеет значения - на улице ещё неделю точно не потеплеет, снег останется крупой, будем выходить на балкон, мёрзнуть, чтобы просто покурить, у меня осталась ещё чья-то сигарета, всего лишь одна навсего. мятая слишком. самокрутки. мы все определённо запутались. вечеринки, на которых крутишься, словно блестящий шар, а потом совсем не ведая зачем, скрываешься с кем-то в ванной, весь этот мир стоит расширить, чтобы было не так скучно, и тогда мы пойдём танцевать.
а ты, ты даже знаешь мой пароль, с такой частотой я его напеваю.
*
обещала написать что-то такое душещипательное, но слишком много плохих мелочей, из которых мы состоим, на которых зацикливаемся. вот знаешь, всё-таки нет рядом того человека, который бы иногда ходил со мной со школы, или к которому можно было бы просто прийти, прийти и завалиться спать. или делиться шоколадными конфетами, впечатлениями. рассказывать о том, как да что. делиться своими знаниями. я бы говорила и говорила, про медитацию, и о том, что я этим страдаю, и читаю то, от чего почти свихнулся мой отец, то, что развивает воображение не только наркотики, и кто такой Кастанеда. с этим человеком можно было бы играть в четыре руки на фортепиано, и он определённо учил бы меня чему-то. или наоборот. или я его.натыкаясь на мои сочинения он называл бы их особенными или поддавал критике - не важно. по квартире бегал бы за моим кроликом, кормил его. знал,точно знал, когда арсений любит морковку, а когда ему нужна капуста. он бы путешествовал со мной, или я с ним, чтобы в конце концов найти этот край земли и написать о нём. обязательно написать. а потом, я бы фотографировала каждый его жест, каждое движение, мимолётный взгляд. то, что превращается в обыденность для других - предавать этому особое значение, форму, не пропускать мимо себя, а пропускать через себя. его можно было бы брать на всякие концерты, и он всегда мог поспорить. человек, который совершенно другой, который был бы хоть пару дней в неделю, которому можно было бы просто отдать себя, именно не навязать - а отдать, во временное пользование.
и как-то странно становится, ощущение такое, вроде бы он где-то и есть, а может я его и знаю, но сейчас его нет. то есть всё ещё впереди.
главное, не упустить шанс. а я из тех лентяев, которые любят вторые шансы. а их никогда не бывает.