Наверное, мое поколение больше всего знает и помнит Ролана Быкова и Елену Санаеву по ролям жуликоватых и коварных, но удивительно обаятельных Кота Базилио и Лисы Алисы в двухсерийном музыкальном фильме «Приключения Буратино». Они были настолько комичной парой, что трудно было себе представить: в основе отношений этих людей лежит трогательная любовь, встретить которую в этой жизни дано далеко не каждому. И самое главное в этой любви то, что она жива до тех пор, пока жив хотя бы один из любящих...

«Прошло много лет, но о Ролане мне до сих пор трудно говорить, - признается Елена Всеволодовна. - Я часто давала и даю интервью и для газет, и на телевидении. Но знаете, самого главного все равно не скажешь. К тому же память - предатель. Кажется, ты все помнишь, все - в тебе, но потом она коварно подводит, какие-то вещи уходят, и ты понимаешь, что обязательно нужно все записать. В одной передаче я сказала, что прошла хорошую школу любви. И это правда. Очень много говорится, поется, пишется о любви, все хотят любить и быть любимыми. Мало кому удается. Я прошла эту школу, знаю, что такое, когда любишь и любима. Это, помимо всего прочего, еще и серьезная работа...»
Вы ведь не сразу нашли друга - у него до вас была жена, у вас - муж...
Когда мы встретились с Роланом, он мне сказал (да и в течение жизни часто повторял): «Бог меня любит. Он тебя выдумал и мне послал». Он считал, что до меня в его жизни не было женщин, хотя женщинам он очень нравился. Недаром Михаил Ульянов говорил о нем: «На этом курсе один мужик - Ролан Быков». Талант - вещь притягательная, это такая магия, такие чары! На этот свет много бабочек летит. И когда Ролан расстался со своей супругой, замечательной актрисой Лидией Николаевной Князевой, которую он очень любил и уважал творчески, но в человеческом плане между ними пролегла огромная пропасть, то на его особу много претенденток было. Однажды он мне сказал: «Ты знаешь, одна девочка такая чудесная была! Умница, биолог, все приготовит, сядет на кухне и книжечку читает. Сразу хотелось дать три рубля, чтобы ушла». Вообще, он к женщинам очень хорошо относился, никогда не обижал их, не унижал, не топтал, как это делают многие мужчины, когда не любят. Он тихо сматывался, оставаясь при этом в друзьях с семьей, с родителями. А у нас видно как-то так звезды встали...
Как вы познакомились?
Как все киноактеры, на съемках. В картине, которая снималась в Кишиневе, мы были утверждены на роли мужа и жены, и встретиться должны были в кадре. А Быков меня ужасно не хотел, предлагал заменить Майей Булгаковой, дескать, они вместе всю жизнь мечтали сниматься. И Майя, моя соседка по дому и коллега по работе в театре, не сказав мне ни слова, вылетела на съемки. Я же снималась в другой картине и задерживалась. Мне позвонили из группы и сказали, что если я срочно не приеду, меня заменят другой актрисой. Папа, который прошел хорошую школу кино, сказал мне: «Лель, тебя не хотят». Я не могла поверить, но потом узнала, что Булгакова уже в Кишиневе. Подумала: «Никогда не добивалась ни ролей, ни мужчин. Не хотят меня снимать, не надо! Поеду, посмотрю всем в глаза и сразу же уеду». Села в поезд и поехала. Меня встретили как ни в чем не бывало. А на следующее утро мы с Быковым встретились в павильоне...
Он осваивал декорацию и делал режиссеру предложения относительно съемок одно другого лучше. Увидел меня и вдруг говорит: «А в этой сцене я свою жену должен поцеловать». В сценарии этого в помине не было! Начали снимать. Сняли один дубль и на этом остановились: у меня губа так распухла, что снимать можно было только мой затылок. Все вышли из декорации, а Быков лег на кровать и говорит мне: «Леночка, давайте оговорим сцену дальше». Что мне было делать? Села рядом с ним на стул. А он взял мою руку, глаза прикрыл (а сам из-под ресниц за мной наблюдает) и говорит: «Лена, я в вас влюблен, а у вас, говорят, муж молодой и красивый. Что же нам делать?» Я руку вырвала и отвечаю: «Ничего, роли свои играть!» И гордо вышла. Долго он меня добивался, как сам потом признался: «Знаешь, таких осад я сроду не предпринимал!»
Как ваши и Ролана Антоновича родные отнеслись к вашему браку?
Мой отец, увидев нас на «Ленфильме» в гримерной, вывел меня в коридор и сказал: «Лель, вы не монтируетесь рядом». Такое вот употребил киношное понятие - монтаж. А его отец вообще сказал о нас: «Того не буде ніколи!» Это 42-летнему мужику отец говорит! Ролан спрашивает: «Почему, папа?» Тот отвечает: «Тому що одоробло!» Это он к тому, что Ролан маленький, а я высокая, почти на голову выше его была (кстати, его самого мой рост ничуть не смущал, за длинные ноги он называл меня журавликом). Но Ролан не так хорошо знал украинский язык, он не понял, переспросил. Отец ему ответил: «А по-русски говоря - Пат и Паташон!» Но, как видите, все смонтировалось...
Вообще же у Ролана были потрясающие родители. Отец - личность уникальная! Начнем с того, что Антон Михайлович до... 94 лет работал, а в 96 умер. Прожил интересную, наполненную событиями жизнь: когда началась Первая мировая война, ушел на фронт добровольцем. Служил в коннице, попал в австрийский плен, бежал оттуда. С большими приключениями вернулся в Питер. Пошел работать на Путиловский завод, вступил в РСДРП, тогда ведь еще не было коммунистической партии. А потом затосковал по своей родной Украине, откуда он родом. Когда вернулся на родину, здесь были немцы и Центральная Рада. И опять не обошлось без приключений: его приняли за большевистского шпиона, за ним гнались, стреляли, попали в бедро. Кое-как дополз до дома своих сестер, и его, раненого, отвезли на хутор. А там стояли махновцы. Подлечившись, он пошел к ним служить в разведку. Когда впоследствии эти махновцы перешли в Красную армию к Буденному, он и там возглавлял конную разведку. Был ранен, пулей ему пробило горло. Позже он воевал в Финскую. И в Отечественной, уже в пожилом возрасте, тоже принимал участие. После войны работал во Львове, где был главным человеком по общепиту. И во многом благодаря ему Львов в то время славился на всю страну своим общепитом. В самые голодные годы он занимался на Украине мукой - работал в «Укрмуке». Возглавлял и «Укркинофото». Он очень смешно рассказывал Ролану об одном из эпизодов своей трудовой биографии (разговаривал Антон Михайлович только на украинском языке): «Приїзжаю до Ялти, дивлюсь - ніхто не працює. Питаю: «Чого не працюєте?» Відповідають: «Море не грає». Добре. Наступного дня прихожу, знову ніхто не працює. Питаю: «Чому знову не працюєте?» Відповідають: «Сонце не світить». Добре. Йду до дому, пишу наказ: «Доки море не буде грати, а сонце ‒ світити, нікому грошей не платити!» Так наступного дня і море грало, і сонце світило».
Жен у него было всего две, причем со своей первой женой, матерью Ролана Антоновича, так официально и не развелся. Просто после войны женился во второй раз, осел во Львове, где у Ролана были две сводных сестры. Но своими московскими сыновьями Антон Михайлович всегда гордился. Героним стал профессором (он очень хороший врач), а Ролан стал Роланом. Брата Ролана Антоновича назвали так в честь деда, настоящая фамилия которого была Гордоновский - он из старинного польского рода.
Мама Ролана мечтала стать актрисой, даже поступала на актерский факультет. И поступила. Но так как у ее родителей была маленькая паштетная, в которой работала вся семья, ее, частично за прогулы, а в основном за нэпмановское происхождение, из института выгнали. И тут подвернулся Антон Михайлович, который сказал: «Едем со мной, я тебе помогу с пролетарским происхождением!» Но помог с рождением сына. Так она стала Быковой...
Всю свою жизнь она посвятила детям: пела им, учила вышивать (мальчиков!), много с ними разговаривала, вникала во все их дела, по сути - жила их жизнью. Очевидно, ее несбывшаяся мечта о сцене воплотилась в Ролане. Мать учила его читать стихи, приветственные выступления: сначала в детском саду, позднее - в школе. Первый раз Ролан вышел на сцену... в четыре года.
Ролан Антонович был легким человеком в быту?
Я вам так скажу: с любым человеком трудно жить рядом! Как рассказывал однажды Юрий Никулин, пришла к нему женщина-врач и говорит: «Завидую жене Никулина - каждый день дома цирк». Остроумная мысль, правда? Дома-то она ему, в основном, радикулиты лечила, которые его мучили. В передаче Оксаны Пушкиной я сказала, и вам повторю: в принципе, со всеми все одинаково. Люди просыпаются, завтракают, одеваются, идут на работу. Проводят вместе выходные, ссорятся из-за денег, которых всегда не хватает, спорят по поводу воспитания детей. Ездят в гости, сами принимают гостей, ходят на работу, приносят домой свою усталость, недовольство, раздраженность. И в этой повседневной жизни радостного мало, а тяжелой, утомительной работы души и сердца очень много. Но в одном случае ты знаешь, ради чего все это, а в другом - нет. Может быть, рядом с тобой, скажем так, удобный человек, но он тебе не нужен.
Не ссорились?
Очень редко. Зато в кино мы с ним разные сцены играли, даже дрались - в сказке «Буратино» и многосерийном фильме «Дни хирурга Мишкина», мы там играли очень смешную супружескую пару. А в жизни мы не дрались ни разу, руки он ко мне не протягивал. Я вообще считаю, что еще не родился на свет тот мужчина, который мог бы меня ударить. И не потому, что я какая-то особенная. Такой мужчина, может быть, и родился бы, просто я не даю повода для подобного к себе отношения. Мне кажется, что иногда женщина сама бывает виновата, ведет себя так, что просто хочется ее чем-нибудь огреть. Просто не нужно создавать взрывоопасную ситуацию, провоцировать мужчину и нарываться на неприятности.
Вы часто снимались вместе?
К сожалению, мы не так часто, как хотелось бы, всего-то в картинах десяти. Ролан снял меня в трех своих лентах, среди которых были «Нос» и «Чучело», но специально на меня, как другие режиссеры на своих жен, он никогда ничего не ставил. Не устраивал мне судьбы в кино.
А его творческая судьба была счастливой?
Не очень. Восемнадцать лет лежала на полке одна из лучших ролей Ролана - картина Германа «Проверка на дорогах», где он играл командира партизанского отряда. Пятнадцать лет он пробивал «Ревизора», из которых пять лет стоял с этой картиной в плане «Мосфильма». И наш бывший министр кино Ермаш сказал: «Нет, мы сейчас делать этого не будем», а через полгода отдал картину Леониду Гайдаю. Гайдай - сильный режиссер, блестящий комедиограф, но всем было понятно, что ничего политически страшного в его картине не будет, никаких аллюзий с сегодняшним днем не предвидится. А от Быкова неизвестно еще чего можно было дождаться, во всяком случае было понятно, что помпезной всесоюзной премьеры не будет. А с «Чучелом» вообще руки выкручивали так, что не дай Бог никому!
Слухи о романах мужа до вас не доходили?
У Ролана никого, кроме меня, не было. Он был слишком занят, домой приходил поздно, да еще и дома сидел до трех-четырех часов ночи - писал то письма в правительство, то какие-то проекты, то статьи. Случалось, и интервью правил. Он был членом Союза журналистов с начала 1960-х, и за многих приходилось статьи переписывать, потому что часто не узнавал того, что говорил. И тем не менее от журналистов никогда не бежал. Он только не любил, когда задают вопрос, заранее зная ответ. Зачем же тогда спрашивать?
Говорят, в любви любит только один, другой позволяет себя любить. Вы с этим согласны?
Знаете, что я поняла уже после смерти Ролана? Никогда, ни при каких обстоятельствах не стоит жить с человеком без любви. Это затертое до дыр слово «любовь» тем не менее существует. А в любви не меряют, не взвешивают - сколько могут, столько и отдают. Один может все отдать, другой - лишь чуть-чуть, он тоже любит, просто делает это так, как умеет. Умение любить - это ведь тоже дар, кому-то он от природы дан, а кому-то нет. Почему мы так тянемся к людям, от которых исходит душевность, сердечность, легкость, желание сделать тебе приятное, пусть даже это что-то незначительное, чем-то тебя порадовать? Да потому, что все это - способность любить! Мой сын Павел (у нас с Роланом не было общих детей) однажды сказал мне: «Знаешь, мама, я жил только тогда, когда был влюблен, все остальное время существовал!»
Паша окончил сценарный факультет ВГИКа, очень хорошо пишет. Свою повесть «Похороните меня за плинтусом» он посвятил Ролану...