Вчера, ездил на кладбище к Родителям Женечки, вместе с ней. (160 км от Москвы, под Шатурой.)
Красивый, зелёный, красивый город. Только без работы. (Кто спился, кто , ежедневно гоняет в Москву). Естественно, семьи рушатся.
Машины ездят по американским правилам. Вступил на "зебру", все пропускают пешехода. Берегут не вымерших.
Такси, 5 предприятий. Цены, от 20 руб. до 100, в пределах города. Городообразующее предприятие, Пороховой завод, Союзного значения (от охотничьего пороза до "соломки" для торпед на подлодки, стоит. Но спирт и льётся рекой (???). Администрация и охрана в большом количестве. (При пустых и разграбленных цехах).
http://roshal.ucoz.ru/news/2008-08-14-6
В разговоре, с друзьями - аборигенами, чуть не обалдел, услышав, что нами командуют Чук и Гек. И, даже, Гайдар, не знает, кто из братьев старший. И. кто. Чук, а кто Гек. Перечитал, любимую в детстве . книжку.
Ну, один к одному.
Не беру в подкат, не люблю. Как и модераторов.
Мама, Родина нравится. Папа, о котором , мы мечтаем, очевидно, наша мечта о будущем.
Жил человек в лесу возле Синих гор. Он много работал, а работы не
убавлялось, и ему нельзя было уехать домой в отпуск.
Наконец, когда наступила зима, он совсем заскучал, попросил разрешения
у начальников и послал своей жене письмо, чтобы она приезжала вместе с
ребятишками к нему в гости.
Ребятишек у него было двое - Чук и Гек.
А жили они с матерью в далеком огромном городе, лучше которого и нет на
свете.
Днем и ночью сверкали над башнями этого города красные звезды.
И, конечно, этот город назывался Москва.
Как раз в то время, когда почтальон с письмом поднимался по лестнице, у
Чука с Геком был бой. Короче говоря, они просто выли и дрались.
Из-за чего началась эта драка, я уже позабыл. Но помнится мне, что или
Чук стащил у Гека пустую спичечную коробку, или, наоборот, Гек стянул у Чука
жестянку из-под ваксы.
Только что оба эти брата, стукнув по разу друг друга кулаками,
собирались стукнуть по второму, как загремел звонок, и они с тревогой
переглянулись. Они подумали, что пришла их мама! А у этой мамы был странный
характер. Она не ругалась за драку, не кричала, а просто разводила драчунов
по разным комнатам и целый час, а то и два не позволяла им играть вместе. А
в одном часе - тик да так - целых шестьдесят минут. А в двух часах и того
больше.
Вот почему оба брата мигом вытерли слезы и бросились открывать дверь.
Но, оказывается, это была не мать, а почтальон, который принес письмо.
Тогда они закричали:
- Это письмо от папы! Да, да, от папы! И он, наверное, скоро приедет.
Тут, на радостях, они спали скакать, прыгать и кувыркаться по
пружинному дивану. Потому что хотя Москва и самый замечательный город, но
когда папа вот уже целый год как не был дома, то и в Москве может стать
скучно.
И так они развеселились, что не заметили, как вошла их мать.
Она очень удивилась, увидав, что оба ее прекрасных сына, лежа на
спинах, орут и колотят каблуками по стене, да так здорово, что трясутся
картины над диваном и гудит пружина стенных часов.
Но когда мать узнала, отчего такая радость, то сыновей не заругала.
Она только турнула их с дивана.
Кое-как сбросила она шубку и схватила письмо, даже не стряхнув с волос
снежинок, которые теперь растаяли и сверкали, как искры, над ее темными
бровями.
Всем известно, что письма бывают веселые или печальные, и поэтому, пока
мать читала, Чук и Гек внимательно следили за ее лицом.
Сначала мать нахмурилась, и они нахмурились тоже. Но потом она
заулыбалась, и они решили, что это письмо веселое.
- Отец не приедет, - откладывая письмо, сказала мать. - У него еще
много работы, и его в Москву не отпускают.
Обманутые Чук и Гек растерянно глянули друг на друга. Письмо казалось
самым что ни на есть распечальным.
Они разом надулись, засопели и сердито посмотрели на мать, которая
неизвестно чему улыбалась.
- Он не приедет, - продолжала мать, - но он зовет нас всех к себе в
гости.
Чук и Гек спрыгнули с дивана.
- Он чудак человек, - вздохнула мать. - Хорошо сказать - в гости! Будто
бы это вел на трамвай и поехал...
- Да, да, - быстро подхватил Чук, - раз он зовет, так мы сядем и
поедем.
- Ты глупый, - сказала мать. - Туда ехать тысячу и еще тысячу
километров поездом. А потом в санях лошадьми через тайгу. А в тайге
наткнешься на волка или на медведя. И что это за странная затея! Вы только
подумайте сами!
- Гей-гей! - Чук и Гек не думали и полсекунды, а в один голос заявили,
что они решили ехать не только тысячу, а даже сто тысяч километров. Им
ничего не страшно. Они храбрые. И это они вчера прогнали камнями заскочившую
во двор чужую собаку.
И так они говорили долго, размахивали руками, притопывали,
подпрыгивали, а мать сидела молча, все их слушала, слушала. Наконец
рассмеялась, схватила обоих на руки, завертела и свалила на диван.
Знайте, она давно уже ждала такого письма, и это она только нарочно
поддразнивала Чука и Гека, потому что веселый у нее был характер.
Прошла целая неделя, прежде чем мать собрала их в дорогу. Чук и Гек
времени даром не теряли тоже. Чук смастерил себе кинжал из кухонного ножика,
а Гек разыскал себе гладкую палку, забил в нее гвоздь, и получилась пика, до
того крепкая, что если бы чем-нибудь проколоть шкуру медведя, а потом ткнуть
этой пикой в сердце, то, конечно, медведь сдох бы сразу.
Наконец все дела были закончены. Уже запаковали багаж. Приделали второй
замок к двери, чтобы не обокрали квартиру воры. Вытряхнули из шкафа остатки
хлеба, муки и крупы, чтобы не развелись мыши. И вот мать уехала на вокзал
покупать билеты на вечерний завтрашний поезд.
Но тут без нее у Чука с Геком получилась ссора.
Ах, если бы только знали они, до какой беды доведет их эта ссора, то ни
за что бы в этот день они не поссорились!
У запасливого Чука была плоская металлическая коробочка, в которой он
хранил серебряные бумажки от чая, конфетные обертки (если там был нарисован
танк, самолет или красноармеец), галчиные перья для стрел, конский волос для
китайского фокуса и еще всякие очень нужные вещи.
У Гека такой коробочки не было. Да и вообще Гек был разиня, но зато он
умел петь песни.
И вот как раз в то время, когда Чук шел доставать из укромного места
свою драгоценную коробочку, а Гек в комнате пел песни, вошел почтальон и
передал Чуку телеграмму для матери.
Чук спрятал телеграмму в свою коробочку и пошел узнать, почему это Гек
уже не поет песни, а кричит:
Р-ра! Р-ра! Ура!
Эй! Бей! Турумбей!
Чук с любопытством приоткрыл дверь и увидел такой "турумбей", что от
злости у него затряслись руки.
Посреди комнаты стоял стул, и на спинке его висела вся истыканная
пикой, разлохмаченная газета. И это ничего. Но проклятый Гек, вообразив, что
перед ним туша медведя, яростно тыкал пикой в желтую картонку из-под маминых
ботинок. А в картонке у Чука хранилась сигнальная жестяная дудка, три
цветных значка от Октябрьских праздников и деньги - сорок шесть копеек,
которые он не истратил, как Гек, на разные глупости, а запасливо приберег в
дальнюю дорогу.
И, увидав продырявленную картонку, Чук вырвал у Гека пику, переломил ее
о колено и швырнул на пол.
Но, как ястреб, налетел Гек на Чука и выхватил у него из рук
металлическую коробку. Одним махом взлетел на подоконник и выкинул коробку
через открытую форточку.
Громко завопил оскорбленный Чук и с криком: "Телеграмма! Телеграмма!" -
в одном пальто, без калош и шапки, выскочил за дверь.
Почуяв неладное, вслед за Чуком понесся Гек.
Но напрасно искали они металлическую коробочку, в которой лежала еще
никем не прочитанная телеграмма.
То ли она попала в сугроб и теперь лежала глубоко под снегом, то ли она
упала на тропку и ее утянул какой-либо прохожий, но, так или иначе, вместе
со всем добром и нераспечатанной телеграммой коробка навеки пропала.