Его уже давно нет. Но снится, снится, снится. И я до слез переживаю, и иногда пытаюсь предостеречь, а иногда просто беспомощно наблюдаю с позиции взрослой за ним - маленьким. Помню его глаза. Серо-зеленые. Когда сидели за одной партой, вдруг неожиданно, во время перемены, повернулись друг к другу и посмотрели - глаза в глаза. Запомнила навсегда. Понятно, что в жизни всяко бывает, "и нефиг трагедии корчить". Но для меня каждая смерть и каждая жизнь - великое дело. А я - между, и ветерок неслабый.

Когда мы перестали нуждаться друг в друге? Мне было восемнадцать, тебе - четырнадцать. Все как-то быстро сломалось... А ведь жить друг без друга не могли. Я потом и стала жить как-то коряво. Все пошло наперекос. После девяти лет с тобой странно соседствовать на одном этаже и быть настолько далекими друг от друга. Моя мертвая бабушка ближе мне, чем ты. Странно. Иногда живые люди становятся только оболочками, картинками, в моем мире они мертвы и ничто не воскресит их. В этом смысле рядом со мной ходит полным-полно усопших.

Царство Небесное.

Это смерть во мне радуется жизни, прыгает от эмоций, которые в ней вызывают снег, ветер, метель, буря, зима, душа моя и еще...

Часто думаю о тебе. А не общались уже лет пять, как не больше. То есть совсем, абсолютно. Хочу, чтоб ты знал: очень люблю тебя. И спасибо. Ты и мама - единственные живые люди, которые связывают меня с детством. С тем детством, ты должен понять, о чем я. С бабушкой, лесом, пляжем, рыбалками, стрелянием по птичкам и бутылкам из воздушки. Ты научил меня всем карточным играм, которые знал. И никогда не избегал моего общества. Даже когда женился. Кстати, твою жену я полюбила также, а может, чуть-чуть более страстно, чем тебя. Она - огонь. Жаль, что совсем не знаю твою дочку. На фотографиях просто красавица.

Надеюсь, что ты счастлив, очень надеюсь...

А теперь, когда сплин - не стою подолгу у окна, а утопаю в одеяле, чтобы поберечь истерзанные нервы. Когда уходит близкий человек, сердце - кровью. А стою прямо, смотрю гордо даже. Ревность скрываю за безразличием, а если и пишу - то для себя, не для него - стыдно, пора сдерживаться...

Как мы испортились.

Детство вспоминается как набор ярких эмоциональных пятен. Вот в три года сплин - раннее утро, я стою у окна, осень, дождь, серость, темно, папа ушел на работу. Отчаяние - мама уезжает и я вцепилась в ее ногу так, как только сил хватило. Ревность - пишу в шесть лет гневное письмо своей подруге, забывшей на день меня в пользу другой. И - счастье, счастье, счастье - может, потому, что не было ее тогда. Смерти.