Творение имеет несколько слоев-смыслов. То, что мы видим, и то, что изучают историки искусства поверхность. Для вникания в состояние того, что в творение заложено, нужно проникнуть за поверхность холста, синхронизироваться с тем, что там изображено, как бы войти внутрь. Это трудно. Неподготовленный начнет задыхаться, как начинающий ныряльщик, не рассчитавший свои силы. Произведения искусства различны не только по стилю. Главное в них то, насколько глубоко они погружены в бытие, насколько они приближены к Идее, Богу. Символ, знак не может быть произвольным он порожден Идеей (эгрегором) и формализует «нечто определенное» и через форму, и через состояние зрителя. По существу между «Мадонной Альба» и женским портретом Модильяни почти нет различия. Между Мадонной Рафаэля и иконой Владимирской Божьей Матери оно есть в том, что когда Мадонна «смотрит» на нас, то видит наш физический облик, а Владимирская Божья Матерь видит сразу душу. В иконе задействован очень высокочастотный канал связи с религиозным эгрегором. Произведения религиозной живописи католицизма более реалистичны, похожи на «натуру», на тех, с кого художник писал картину, и часто, вместо мистического умозрения, мы видим хорошо прописанную натуру, которая отвлекает от восприятия состояния, заложенного в холст. Упадок искусства как знаковой системы эгрегора начинается с упадка духовного сознания. Искусство предсказывает этот упадок за много лет до него. Примером может служить постановление Св. Синода от 1822 года, в котором иконописцам рекомендовали «смиренно подражать» католическим мастерам. Икона из знака духовности превращалась в знак светский. Вместо того чтобы тащить человека «вверх», она «спустилась» вниз и стала вровень с ним. Сверху вниз распределяются частоты вибраций информационноэнергетических каналов и создаются языки-коды, на которых с нами говорит эгрегор. Многоплановость, неоднозначность, а главное, кармическая заданность каналов, которые даны творцу для реализации, не позволяют ему снижать или завышать частоты каналов эгрегора, которому он служит. Если мы не в состоянии понять гения при жизни, то тем хуже для нас. Ощущение того, что не каждому дано понять его творчество, дает художнику урок смирения: «Скромнее и проще вам надо быть. Тогда народ и потянется!» Он должен ставить перед собой образ бога Терминуса и четко осознавать, когда он пишет по заданию редактора, а когда творит по велению эгрегора. Если грань не фиксируется, то создается среда для развития графоманства и алкоголизма, тогда и программа жизни иная... Если фиксация есть, то творец сознает, что движет эволюцию упорная работа, а значит, ответственность за плоды труда распределена неравномерно, в соответствии с уровнем эволюционного развития. Пробным камнем эволюционного развития было и остается отношение к женщине и любви, что проще всего увидеть в женщине, в чувствах, которые она вызывает у писателей. В конце ХЕХ века общественное сознание требовало «срывать все и всяческие маски», выносить общественный приговор, разоблачать. Но даже такой роман, как «Что делать?», событийно представляет собой историю молодой женщины (первая любовь, замужество, «треугольник», второе замужество). А «Братья Карамазовы», «Петр I», «Накануне», «Евгений Онегин» и прочие?.. Их характеры были высвечены на «рандеву» с женщиной, выявляя, как на рентгене, и лучшее, и постыдное в них. А какая энергия любви к женщине содержится в творчестве А. Чехова, Н. Гаршина, И. Бунина, Б. Вересаева.... Литература прошлого воспринимается нами как «классика», как отдаленный от сегодняшней жизни мир чужих страстей и переживаний. Мы не принимаем уроки, не примеряем к себе чужой чувственный опыт. Что ж, Пушкин сказал, что «мы ленивы и нелюбопытны». Мы предпочитаем повторять те же ошибки, которые до нас совершали из века в век миллионы людей... По мере установления в сознании масс (низкий уровень частот) ведущей Идеи, менялось и отношение к женщине и любви. Искажение личности сопровождалось искажением нравственного чувства, потерей ориентира: «Пролетарию особая сдобь не желательна; ему абы-абы от томления жизни избавиться!» (А. Платонов). Деградация мыслей и чувств не могла не отразиться на языке коллектива, он портит слои эгрегора, в котором эти коллективы находятся. Сколько глубоких и верных слов было затаскано до неузнаваемости частым и неудачным повторением последователями «единственно верного учения», ремесленниками и просто графоманами. Суть нашего времени в том, что оно все обращает в шаблон, схему и пустую фразу. Время постмодернизма, что поделать? «Пессимизм» Шопенгауэра превратился в расхожую фразу, которую на все лады перепевает армия пессимистов, а «Антихрист» Ницше озвучен таким количеством голосов, что сам певец «сверхчеловеков» первым бы открестился от своего детища... Появление и закрепление фантастики закономерно. Утверждалась новая эпоха Эпоха постижения и пересотворения мира, эпоха оттеснения Того, «Кто есть альфа и омега», в область нравственную. Вот и нет превращения человека в Бога, зато есть превращения плодов человеческих рук в дьявольское творение. Энтузиазм Кюри породил в конечном счете Нагасаки и Чернобыль. «Наутилус» Ж. Верна превратился в «волчьи стаи» нацистских подводных лодок... Что, по сути, может предложить фантастика? Сначала влюбленность в машины, к которым, в виде довеска, придавался герой, вершивший попутно спра ведливый суд. Потом, когда «научное» направление фантастики зашло в тупик, появились маги, волшебники и колдуны. Вперед в прошлое? Если тогда были пришельцы, то теперь сплошь и рядом ушель- цы, а на первый план выходит герой-кудесник и чародей с примесью сверхчеловека. Простота восприятия мира. Вот как процесс описывается устами «ушельца» в параллельно-перпендикулярный мир: «А почему бы и нет? Почему бы и не стать генералом доисторической конницы?.. Хуже не будет. Понижают в должности здесь просто булавой по темечку. Зато и не превращают в дерьмо собачье в огромных кабинетах, не заставляют строить социализма на конце света, бежать за водкой для столичного генерала и нежно поддерживать его превосходительство под локоток, пока оно блюет с крыльца. Деньги здесь не деревянные, а золотые, а подлецов можно вешать, если найдется поблизости дерево... Но самое, самое главное здесь попросту режут и жгут, не подводя под это все идейную базу...» По сути, создается новый язык, новые символы и новая реальность. Она будет точно такой же, потому как от кармической задачи не уйдешь, и не важно, как ты ее выполнишь, она должна быть и будет реализована! Писатель пописывает... В любой стране во все времена возникают поэты, писатели, художники, которые «больше, чем поэты»... Гомер, Ли Бо, Гете были более, чем поэты. Марк, Иоанн, Матфей, Лука были больше, чем публицисты- мемуаристы. В традиционных обществах с жесткой структурой тирания, деспотия, в которых быть не может оппозиции, искусство вообще, и литература в частности, выполняют ее функцию. Литература является отражением Тонкого мира и несет те же самые функции, что и философия, религия и мистика (магия). Одна из функций литературы магическая. Мне, к примеру, кажется, что стоит тщательно, убедительно и правильно описать что-то, как вероятность его появления и существования уменьшается наш метод «изгнания беса» на бумаге. Иногда успешно. И радуюсь, когда слова, Когда моя строка И зеленеют, как трава, И душат кулака. Имеется библиотека, в которой прописаны развернутые тексты молитв о ниспослании, спасении, проклятии кого-то или чего-то, что сродни магической и религиозной практике и вызывает нужные эгрегору состояния. Особенным спросом пользуются ужастики, утопии про конец света, чтобы так еще одна неприятность и мы в Нирване! Иногда, не часто, литература выдает себя за религию (толстовство, марксизм, сайентология, толкиенистика). Книгу «Что делать?» народовольцы читали, стоя на коленях, и всерьез интересовались у тех, кто вступал в ряды: «Веришь ли ты в четвертый сон Веры Павловны?» Литература выполняет обязанности психотерапевта, особенно в начале кристаллизации эгрегора. Задачи ясны, определены, движение предсказуемо, язык создан, и литература находит свою социальную нишу. Она начинает вытаскивать наружу подсознательное, доходя до физиологических глубин психики. Тексты вызывают переживания, как у психоаналитика на приеме: надежда ожидание тревога страх отчаяние боль облегчение (катарсис). Это редко делается для того, чтобы лечить. Литература заставляет читателя ощутить сладость мимолетного понимания себя, а заодно отвлекает человека от постоянного стресса. Этому же служит коммерческое чтиво, которое также дает человеку мимолетное забытье. Сюда же относится все, что именуется «желтухой», бульварщиной, однодневкой. Суть одна: вытеснение, хоть на время, из сознания читателя реальности, погружение в иллюзию и возврат в детство, когда в игре можно было быть смешным, цельным, способным на героическое... Когда нет оглядки на то, как посмотрят на тебя со стороны. Книги по многообразию и влиянию на читателя можно уподобить самой жизни. Книга ширпотребов- ская (масскультура) как ластик подчищает наше время. Не оставляя и следа. Безобидного чтения практически нет. Вот и получается, что, читая пустую литературу, мы «убиваем время». Книга высокохудожественная желанное прибежище, укромная бухта, где можно перевести дух, залатать пробоины, повысить растраченный энерго- потенциал. Источник приглашает к чтению и дает образцы культуры мышления, учит верить себе, не доверять очевидному и убеждает, что читатель тоже так может. Книгу-учебник можно сравнить с экраном, на который, с одной стороны, проецируются знания. С другой он отгораживает от реальной жизни и реальных знаний. Зато в ней все понятно, здесь для всего есть объяснение, приведены нужные формулы и даны ответы. Жизнь становится бчень комфортна. Итог может быть печален. Книги учат мыслить или решать нестандартные задачи. Только доминанта «Кто я?» через «Зачем это мне надо по-настоящему?» может вывести из лабиринта мировой Библиотеки. Исключение составляют лишь детские сказки они являются настроем, камертоном, с помощью которого происходит подключение детей к нравственности морали этике ведущего эгрегора этноса и даются установки на жизнь. В одних сказках много волшебного, и ребенок уже в жизни и от жизни ждет чего-то чудесного, в других всегда побеждает тот, кто глупее, беднее и ленивее... В третьих обязателен жестокий конец... Злодеев разрывают между деревьями, выгоняют в дремучий лес, скармливают диким зверям. Не зря философы уже давно подметили, что в развязывании последних мировых войн больше виноваты не Ницше и Шопенгауэр, а братья Гримм, собравшие и литературно обработавшие народные сказки западных славян. Позже начинает вызревать пласт новых творцов создателей нового языка зарождающегося нового эгрегора с новыми, хорошо забытыми программами и задачами. Круг расходится в спираль. Творец несет ответственность не только за себя, но и за свои труды, за то, где, у кого и, главное, как его слово отзовется. Творец подчинен эгрегору, его действия жестко запрограммированы, но от его свободы воли зависит выход из тупика в случае нереализованных, неотработанных задач социума. Он же отвечает за то, что написал, своей душой в своей карме. Вспоминается ответ чертей на жалобу писателя, которого варят в котле, а тех, кто рядом, иногда выпускают остудиться: Да, мы их отпускаем охладиться раз в год. Суди сам, на земле родились новые люди, нажито новое имущество взамен украденного, страховка за сгоревший дом получена... А твои книги до сих пор читают! Творцы рассеяны по всей толще этноса и соответствуют в основной своей массе его эволюционному уровню. Интеллигенция не выше и не ниже, не хуже и не лучше своей нации, как бы она ни надувала щеки и ни пыталась себя представить печальницей и заступницей народной. Существенную роль в судьбе этноса интеллигенция как коллектив играть не может и не играет. Роль свою в своей гордыне она преувеличивает, считая, что именно она за все в ответе, и этот вопрос очень сильно ее занимает. Напрашивается сравнение с послушным ребенком, постоянно задающим вопрос: «А это можно?», который забывает, однако, что его поведение жестко запрограммировано и в случае чего прозвучит грозное: «Куда?», а то и шлепок по рукам или ниже спины. Вопрос о служении народу основной пунктик размышлений интеллигенции, которая видит, в нем призвание и самооправдание. «Первейший долг интеллигенции критиковать собственных попутчиков («мыслить» означает беспрестанно каркать и накар- кивать)» Умберто Эко, «Осмысляя войну». Любой творец напрямую связан с этническим эгрегором и пользуется национальной знаковой системой. Творец далеко не всегда бывает понят поколением живущих при нем людей, но его труды не напрасны они трансформируют эгрегор, развивают, движут его, а тот, в свою очередь, трансформирует всех нас, позволяя родиться более высокому по эволюционному уровню, новому поколению. Объективно творец работает на эволюцию. Субъективно он вносит элементы хаоса и непредсказуемости. Это происходит вследствие переноса с небес на землю высокочастного канала этического эгрегора, частот, которые несут творческое начало. Диалектика налицо. Творческое начало дает возможность эгрегору сойти с тупикового пути развития и питает его необходимой информацией и энергией. Одновременно возникает необходимость в изменении уже имеющихся каналов, к которым все уже привыкли, и менять которые никто не хочет. Результатом столкновения является движение, не всегда по эволюционной лестнице. Нередко эти каналы излишне высокочастотны, а адаптация их к низкочастотным приводит к полному извращению высокой Идеи со всеми последствиями. Так рождаются в среде интеллигенции комплекс неполноценности и комплекс вины за последствия своих действий или своего бездействия. Оба комплекса связаны с такой типично интеллигентской чертой, как вечное недовольство тем, что есть. Чаще недовольство вызывает государство. По сути, мир интеллигенции является слепком все того же общества, потому как невозможно жить в нем и не зависеть от него. Что наверху? То, что внизу! А где других людей взять? Творцы по профессии (эрзац канала) больше пекутся о внешних атрибутах: скандалы, эпатаж, внешний вид, анекдоты, которые они про себя сочиняют... С помощью нехитрых приемов они создают из себя и своей жизни сказку. Творцы от Бога (прямой канал) о внешнем антураже не пекутся. Они реализуются и, опираясь на внутренний настрой, вершат дела эволюции, отрабатывают свою карму и карму эгрегора. Но, несмотря на то, что у них нет ориентации на создание мифа, все видят, что эти люди творцы. Обывателям, привыкшим решать проблемы малой кровью, желательно чужой, жизнь представляется подобием Диснейленда, а в Диснейленде герои зверьки, и у них всегда все неприятности заканчиваются хорошо. А новые, трудные времена будто созданы для тех, кто любит совершать подвиги. Стоят ли подвиги того, чтоб жить в трудные времена? Для творца такой проблемы нет. Серьезные художественные открытия XX века совершались неблагополучными людьми в неблагополучных обстоятельствах. Можно спорить. Долго и скучно, но без трупов. Позиция останется прежней, чем хуже времена, тем лучше для творчества, но кто же захочет в здравом уме и твердой памяти организовать небольшую, лет на десять, бойню, а вы напишете «Илиаду», «Бравого солдата Швейка» или «Три товарища». В преодолении обстоятельств формируется творец, но никто не может гарантировать, что в итоге эгрегору будет нужен именно Булгаков или Ремарк, а не Гитлер или Пол Пот. Но именно в преодолении создается мотивация что-то делать не для денег, а потому, что так надо. Одинаковых людей нет каждый уникален. С этой уникальностью мы приходим на «этот свет». Далее: сможешь найти, поверить и опереться на свою уникальность будешь реализовываться. Не сможешь будешь подражать и терять зря время, а отрабатывать за вас карму ни у кого не получится. Глава' 6 ЭТО МЫ? ГОСПОДИ! Для того чтобы мир, в котором мы живем, действовал, необходима некая структура, которая установила бы и поддерживала какой-то определенный порядок. Чтобы она воздействовала на мир. Естественно, что она не одинока, к ней прилагается эгрегор. Это политика и политтехнологии, прикладная наука, искусство, философия, религия, деньги. Про религию, философию и искусство уже написано, теперь об остальном Эгрегор власти светской Все мы уникальны, ДНК очень разные, но вот только от- чего-то ведем себя одинаково. Речь идет о власти настоящей, не мелочной. Реальная или, еще можно сказать, истинная власть нам в глаза не бросается, она практически не видна. Ее замечают тогда, когда ее время оканчивается. Эта именно та Власть, которая имеет влияние не только на тела, но и на умы и души, что уже весьма серьезно. Видимая власть невероятно многозначный символ,, служащий «маячком», «ярлычком», к примеру четвертая власть, третья власть, «винтовка рождает власть», вторая древнейшая и прочее. Их узнать всегда легко. Распознать буржуя просто (Знаем ихнюю породу) Толстый, низенького роста И с сигарою во рту. Даже самый молодой Зуб вставляет золотой. Чудно стрижен, гладко брит, Омерзительнейший вид. Министры-капиталисты, новые русские, олигархи, «Семибоярщина», диктаторы, черные полковники, Отцы Народа, «Семибанкирщина», Вожди и прочие, именуемые «сильными мира сего», правят землями, Народом, миром. Если смотреть в суть, то они марионетки или редакторы информации, которая к ним поступает от эгрегора. Они не так уж и самостоятельны в «своих» решениях. С ними эгрегор поступает так, как они того заслуживают: использует и выкидывает за ненадобностью. С разной высоты. Чем выше тем больнее падать. Посудите сами опальный банкир или сантехник, который нужен всем и везде от зоны до аристократическою квартала Парижа. Политика грязное дело, но почему так много людей стремится испачкаться? Евангелист Лука четко говорит: «Что высоко у людей, то мерзость перед Богом», далее он же: «Кесарю Кесарево, и Божье Богу», ему вторит безымянное: «Народ имеет такое правительство, которое он заслуживает». Об этих заслугах и поговорим. Каждому интересно узнать, кто же все-таки правит миром, творит историю, и кто берет себе это самое «кесарево». Вариантов много от «жидомасонов» до Мирового правительства, от Совета Девяти до инопланетян... Уровень фантазии зависит от вменяемости рассказчика. Если посмотреть на перемены, идущие в любом обществе, бросается в глаза, что чем жестче проявляет себя Власть, тем ближе кристаллизация каналов эгрегора, и тем активнее силы эволюции, которые Власть раскачивают и дестабилизируют. Любой прогресс не прихоть и не сознательная цель. Изменений все боятся, и не зря. Ни природа, ни человек быстро не умеют адаптироваться. Но это единственный путь и средство выживания, проявленное в виде компромисса между разумом и природой, компромисс разума с самим собой. Иначе уделом разума было бы бесконечное насилие, агрессия, разрушение. Я уже писал о том, что кооперация, а не борьба за лидерство, явилось залогом выживания человека. Даже в обезьяньей стае самок оплодотворяют самцы «гамма», которые не лезут на рожон, а спасаются бегством и остаются в живых. Лучше быть один раз трусом, чем всю жизнь мертвым. Компромисс всегда выбор. Разум, сталкиваясь с угрозой самоистребления, каждый раз создает надежные механизмы сдерживания агрессии (УК, полиция, армия, спецназ, Тайный приказ). Общество, государство стабильно до тех пор, пока разрушительная мощь внутренних противоречий (борьба подэгрего- ров) сдерживается и компенсируется качеством культурных регуляторов этикой, моралью, нравственностью. Эту сложную опосредованную систему можно назвать законом эволюционных коррекций. Из него следует то, о чем говорил еще Фома Аквинский: не может выжить общество с мощным интеллектом, но примитивной моралью, этикой: «Абсолютное зло невозможно, оно непременно уничтожит само себя». Каковы причины войн? Причина любой войны всегда одна захватить то, что тебе не принадлежит. Это могут быть территории, золото, движимое и недвижимое имущество, пленные, рабы, информация, база налогоплательщиков и, в итоге, власть. Так как самым ценным для каждого является его собственная жизнь. Без нее все остальное не существует. Главной и тщательно маскируемой причиной любой войны является необходимость в порабощении и уничтожении людей. Эгрегор каждой из сторон активно внушает обеим сторонам, что они правы, что это священное занятие патриотов, что такое убийство не преступление, а подвиг. Победа в современной войне прежде всего, сохранение собственной жизни. Мертвым не нужна победа. Им все равно. Люди могут думать о победе, только пока живы! Победа нужна живым! Чем заканчивается война? Война заканчивается тем, что кто-то из участников терпит поражение в той или иной форме. И никто не хочет признавать это поражение, для сокрытия политики стараются прибегать к обману, так поражение превращается в победу. Все люди любят праздновать дни побед. Многие не подозревают, что в вооруженных конфликтах нет победителей «навсегда». Уцелевшие герои зализывают раны, хоронят погибших, приходят в себя после кошмаров войны, придумывают, что делать с приобретенными территориями, с тратой контрибуций, утешением вдов, сирот, трудоустройством увечных, калек, психически больных с их тягой к убийству... Какой праздник-победа? Пиррова победа. Символ, созданный в III веке до н. э., дает понимание, что, говоря о подобной победе, на самом деле имеют в виду поражение. Приводить примеры можно до бесконечности. Взять, например, нашу Победу. В процессе ее достижения мы потеряли большую часть экономики, были разрушены города, деревни, села, убиты двадцать семь миллионов жизней в войне против карликовой Германии. Это Победа?! Германия тоже в развалинах. Франция меньше. Польша? Чехия? Словакия?.. Ужасы такого неразумного поведения заставляют искать компромиссы, которые могут не допустить крайней степени деградации, создать новые условия для развития цивилизации и культуры общества. Кризис охотничьего хозяйства, охвативший в конце палеолита средние широты Евразии, поставил людей на грань вымирания, но они сумели наладить сельское хозяйство. С наступлением железного века взрослое население (мужчины и часть женщин) превратило войны в кровопролитнейшие сражения, что поставило вопрос о существовании племен, культур, цивилизаций. Идея мира отвечала глубоким потребностям развития человечества и преобразила всю его духовную культуру. Заратустра в Персии, Сократ и стоики в античной Греции, Моисей в Иудее, Будда в Индии, Лао-Цзы и Конфуций в Китае, Христос в Палестине коренным образом изменили основы отношения к себе и к врагу. Промышленная революция, которая развертывается перед нами во всем ее могуществе, сопряжена с идеями гуманизма, просвещения и демократии. Идеи мира, согласия, «общественного договора» легли в основу образования и государства с его системой в виде институтов власти. Они находятся в состоянии Диалога с каналами связи с эгрегором, что обеспечивает им целостность, обратную связь, понимание со стороны окружающего мира. Диктатура создает жесткую структуру, которая ускоряет путь к кристаллизации. Даже структуры власти, обеспечивающие только сопротивление хаосу («Живи сам и давай другим»), в которых есть свобода творчества и реализации, все равно создадут какие-то институты власти, чтобы не погрязнуть в раздоре. «Начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых... Ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро» (Рим. 13, 3 4). Владыки олицетворение власти, которая удерживает репрессивными мерами общество от зла и не учит добру или злу. Она есть, и все. Без нее еще хуже. Заставить человека внутренне исправиться невозможно, власть может заставить его чтить Уголовный кодекс, и все. Основная функция власти поддерживать структуры, ее составляющие, и не дать им распасться под действием внутренних и внешних факторов, а также пытаться предпринять меры по достойной встрече грядущих неприятностей. Обычно агрессивные факторы нагляднее всего в виде врага, который может быть представлен персонально янкесы, коммунисты, олигархи, хунта, мировой капитал, иноверцы и инородцы, схизматики, неверные... При этом забывается, что это всего лишь символы врагов в Тонком мире, и не самых опасных. Истинные враги всегда внутри, а их проявления, невинные и малозначащие, становятся от этого еще опаснее. Не зря с таким ожесточением преследовали еретиков, то есть по вере своей почти таких же. Еретики действительно представляли большую опасность. Нельзя было дать им почувствовать единство, наработать свой канал связи с ведущим эгрегором, так как это позволило бы им стать не просто «конкурирующей фирмой», а Силой. У гугенотов было чуть меньше сил и времени. В противном случае Варфоломеевской ночью руководили бы Генрих Наваррский и адмирал Колиньи. Потерпевшей стороной оказались бы Гизы и Медичи вместе с королем Карлом IX. Чаще всего немотивированная жестокость в разгоне мирных демонстраций не соответствует реальной угрозе, которую в потенции они представляют (да и то под большим вопросом). Такова природа Власти. Диктатор часто ненавидит тех, кем он управляет, и не может ничего с этой ненавистью поделать, она дана эгрегором, и основная работа борьба находится у диктатора на Тонком плане. Яркий пример подобного отношения диктатора показывает Светоний в «Жизнеописаниях», когда император Нерон в горе восклицает: «Почему у римского народа не одна голова, чтобы я ее мог отрубить». В указе государыни Гэнсё (VII век) осуждаются монахи, занятые схоластическими спорами. Еще бы, «главным ни почитают святое учение о карме, а не планы императора»! 1де-то я это уже слышал... Специальные задачи государства определены ограниченным набором задач эгрегора, для их реализации достаточно и низкочастотных каналов. Это охрана общества от посягательств на его целостность как извне, так и изнутри. Разумеется, любое посягательство символ изменений, произошедших на Тонком плане, грубых изменений. Раз так, то и ответ должен быть адекватным: суд, полиция, пресса, прокуратура, армия, то есть орудия насилия. Представители власти в процессе реализации задач эгрегора почти никогда не имеют возможности сделать этически приемлемый выбор. Да и что может сделать политик, когда выбор труден для него как для человека: пожертвовать небольшой группой людей для блага большей. В армии проще, в уставе определено, когда и как проводить разведку боем, а когда делать отвлекающий маневр. Ноша политика и государственного деятеля тяжелее ноши военачальника. Полководцу нет нужды ломать голову, выясняя, что внутренне ведет врага. Ему достаточно выполнять долг и присягу. Если он сделает талантливо, его ждет слава, идущая через века (Суворов, Ушаков, Потемкин). Выбрать верный курс в политике, оперируя частично известными величинами, субъективно интерпретируемыми, в условиях неопределенности сложнее, и беспроигрышных вариантов нет. Вот и «сдают» друзей, соратников, единомышленников^ чтобы только выдержать курс. Так что у идеального политика должны быть чистые помыслы, ясный ум, изворотливая душа, руки в крови, а ноги в дерьме, по колено. А Гражданское мужество выше военного, потому как любая власть от Бога, и эгрегор его направляющая сила. Этика военного эгрегора подразумевает наличие даже у распоследнего военнослужащего умения и желания проявить героизм «Плох тот солдат, который не хочет стать генералом». Эгрегор общества гражданского подразумевает под доблестью гражданской повиновение начальствующему. «Подчиненный перед лицом начальника должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы своим разумением не смущать его» так гласит указ Петра I. Устройство государства зависит, прежде всего, от основных задач ведущего эгрегора, от фазы развития эгрегора и от того, что хочет внутренне народ. Задача государства довольно проста. Если бы на белом свете существовала четко и ясно просматриваемая справедливость: «сделал получил», то было бы достаточно выстроить себе дом, и он по праву собственности не нуждался бы в охране. Но так как это совсем не так, то требуется, чтобы тот, кто дом выстроил, был также в состоянии его сохранить за собой, что он и делает с помощью государства. В построении государства оппозиция «свой чужой» имеет решающее значение. Афиняне сражались с персами, потому что в рядах врагов был их тиран Гиппий. Фиванцы присоединились к персам, чтобы избавиться от своих врагов (феспийцев и платейцев). Платейцы из вражды к Фивам встали на сторону Афин. Аргосцы призвали персов, так как предпочли власть варваров давлению Спарты. И все это происходило в рамках одного языкового поля, одной территории, одной культуры! Государство как структура преследует следующие глобальные цели: Внешняя защита как от слепых сил стихий, так и от «чужих» людей и народов. Впоследствии, постановив, хотя бы на словах, выступать только оборонительно, народы определили международное право. Внутренняя защита, то есть охрана людей друг от друга и обеспечение прав частного лица путем поддержания правового порядка. Защита от защитников, то есть от тех, кому государство поручило эту функцию. Это достигается разъединением охранительных структур на законодательную, судебную и исполнительную власть, с поддержанием между ними состояния взаимного недоверия и конкуренции. Изначально необходимо, чтобы «основоположник» эту структуру ввел. Потом факт ввода будет интерпретироваться в зависимости от историка и социального заказа. Пример. То, что на Руси с конца 30-х годов IX века правила «варяжская» династия, регулярно вызывает у «патриотов»-историков и публицистов негодование, которое Ключевский определил как патологию. В истории едва ли не любого средневекового государства были такие периоды, когда у власти оказывалась чужеземная династия: Рюриковичи, Каролинги, Бурбоны, Габсбурги, Тюдоры, Чингизиды, Тимуриды. Они оказывались у власти, и им подчинялись. Предпочтение иностранцев своим имеет следующие причины: нейтральность и беспристрастность по отношению к различных слоям населения, областям с иной этнической прослойкой; определенная отчужденность от населения и верхних «эшелонов» знати, без чего немыслимо утверждение государственности; всегда высоко ценимая в династии древность рода, дающая иллюзию стабильности и права на власть, уходящего корнями своими в историю другой страны, как бы в «темное» и не измеряемое отдельными людьми прошлое, в задействованный царским родом канал эгрегора власти. Когда династия срастается со страной, то уже в правнуке основателя может не быть ни капли крови завоевателей. Государственный эгрегор по отношению к эгрего- ру этническому выполняет роль скелета в человеке. Он создает определенную устойчивость и формирует контур тела, но основные процессы идут рядом. Эгрегору власти светской, государства нельзя приписывать роль мозга в теле этноса это максимум череп. Поведение этноса полностью подчинено его коллективному подсознанию, этническому эгрегору. Речи о том, чтобы этносы хоть в чем-то сами, руководствуясь самосознанием, определяли свою судьбу, сознательно участвовали в процессе эволюции, не идет. Сначала должны появиться люди, обладающие прямым каналом связи с этническим эгрегором, видящие его кармические задачи, такими возможностями их наделяет канал. Ими обычно наделены великие национальные поэты, философы, мудрецы, писатели, а в кризисных ситуациях и полководцы. Остальным ждать и молчать! Точнее, создавать среду, в которой эти люди смогли бы выучиться и стать духовными учителями народа. Цветы всегда надо удобрять сами знаете чем Мудрость государства состоит не в укороте и недопущении, а в умелом направлении стихийного са- мотворчества разных и противоположных интересов, читай каналов подэгрегора, разных групп людей во благо всем. Чтобы противоречия давали толчок для развития и реализации. «Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует» (Лао- Цзы). В этом случае политик имеет шанс реализоваться как личность, а не как реформатор, творец, виновник... Этот шанс возрастает, когда деятельность политика оторвана от результата его работы, от того, что следует за трудами ордена, почести, титулы и прочего. Такой идеальный политик, максимально реализуя задачи эгрегора, не забывает самореализоваться в рамках обязанностей по отношению к эгрегору. Вопрос об отработке кармы Вождя решается аналогично судьбе простого смертного. Чем мощнее эгрегор Власти, тем жестче ставятся перед человеком задачи и тем меньше свободы выбора, плюс пресловутые испытания «медными трубами». Нередко бывает так, что человек во власти, ранее с честью прошедший «огонь и воду», не выдерживает этого испытания. Эгрегор Власти вряд ли заклинит от «камешка в его механизме», он в состоянии перемолоть многое, и тот, кто активно боролся против него, дойдя до Власти, уже становится верным ее слугой. Примеры таких политических метаморфоз на поверхности, каждый может вспомнить самостоятельно. Те, кто в 70-х готовил перестройку, вошел во власть в 90-е, был изгнан в 98-м и забыт после 2002 года. Не надо думать, что Власть это государство, это еще и то, что на самом деле управляет. Наши победы над миром обычно обманчивы, иллюзорны, а в нас и с нами и навсегда остается то, что в нас. Тяга к власти проявляется у человека с детства и развивается в процессе воспитания и обучения. Проявления власти одного человека над другим связаны с комплексами, закладываемыми в возрасте от 2 до 5 лет, которые могут «выскакивать» на поверхность в более позднем периоде. Только у всех тяга к власти проявляется по-разному. У одного в семье. У другого в коллективе. У третьего в государстве. У четвертого в мире... Стремление к власти не делает и счастливее, зато дает работу невропатологам, психиатрам, психологам и другим специалистам с приставкой «пси» в больницах с приставкой «спец». Проявлениям болезни власти на государственном уровне можно считать тоталитаризм. Тоталитарные идеи тоже могут быть, при всей единой направленности, весьма различными по форме: тирания, хунта, фашизм, коммунизм, чучхе... Тоталитаризм как система может приостановить движение эволюции, может законсервировать изжившие себя идеи или на короткое время повести общество по пути регресса, но структуры такой власти не в состоянии одухотворить общество. Они могут лишь мешать или не мешать обществу внутренне развиваться, да и то в рамках поставленных задач. Прогресс для общества тоже состоит в подготовке сознания к восприятию Идей, лежащих в высокочастотных каналах эгрегора. Исторические события повторяются регулярно и систематически, циклами, поэтому история чрезвычайно важна как зеркало. Его открытие открытие выбора, наличия многих возможностей при единстве цели, что является принципиально новым подходом по сравнению с мифом идеей единственной возможности. История, вдобавок, непредсказуема. Разные интересы пересекаются «сегодня», чтобы «вчера» можно было оставить в покое. В резне, устроенной Арминием легионам Вара в Тевтобургском Лесу, французы видели извечную германскую склонность к предательству и жестокости, а немцы проявление истинно германского патриотизма. Практика ретроспективы во многом порочна. Во- первых, в событиях заложена информация о том, что должно случиться, и мы невольно «подгоняем» ответ вместо того, чтобы решать насущную задачу. Во-вто- рых, «...это один и тот же дар: видеть духов и слышать голос Богов, слетающих к нам, когда мы приходим в их мир, но дар этот столько же от света, сколько и от тьмы». Готового решения не предложат, а если и предложат, то скорее для того, чтобы мы поняли: так нельзя. А в-третьих, когда Ницше противопоставил Христу Диониса, он поднял из бездн национального подсознания расовый эйдос Идею, олицетворенную языческим воинственным богом Вотаном. Германский нацизм, вставший вслед за этим на ноги, напрямую связан с искусственным подъемом этого эгрегора. Ницше поднял его, реализовал каналы Идеи, поплатившись за это рассудком. Народы заплатили миллионами жизней. В апокрифическом Евангелие от Филиппа сказано: «Осел, ходя вокруг жернова, прошел сто стадий, шагая. Когда его отвязали, он находился на том же месте. Есть люди, которые много ходят и никуда не продвигаются... Без пользы, несчастные, трудились». Сплошь и рядом наши труды оказываются таким же «ослиным» трудом. И дела не делаешь, и от дела не бегаешь, и все остается, как и было. Но работа проделана. Только наполняя смыслом свои действия, можно найти нужный канал эгрегора и чего-то достичь. Даже если это хождение по кругу Скачкообразный прорыв вперед означает, что не отработавший свою задачу эгрегор, уже кристаллизовавшийся, но еще энергетичный, вдруг и резко (дисгармонично) подвергся нападению извне. Со всеми вытекающими последствиями: гражданскими войнами, комендантским часом, переходящим в год, реками крови и пирровой победой, уравнивающей победителей и побежденных, так как цена победы инволюция. Побеждают, как им кажется, пассионарии агрессивного эгрегора, полностью подчиненные революционному самосознанию этике Революции, не признающие ничего, кроме одного-единственно- го: «Кто не с нами, тот против нас». Тогда и только тогда начинаешь понимать спинным мозгом нехитрую истину: когда оптимисты приходят к власти, пессимисты понимают, что их пессимизм имел все основания. Но кто об этом так сразу думает? Человеку скучно каждый день ходить на работу, где еще надо и работать! А потом Дома делать уроки вместо детей, ругаться с женой или гоняться с топором за тещей... Значительно интереснее делать государственные перевороты и гоняться с автоматом за теми, кто тебя не уважает. Ведь когда за человеком гонятся, он готов на бегу буквально все бросить, лишь бы отстали! А подбирать всегда легче и интереснее, чем бросать или работать. Поэтому во всем мире непрерывно все и переворачивают, свергают, смешивают, перемешивают, переизбирают. Особая любовь к тому, чтобы сначала вызвать восстание, а потом его подавить! Ведь когда человек подавлен, из его избы легче выносить имущество. В душе у пассионариев ревет огонь и ненависть, что не меняет ничего к лучшему, не исправляет ошибок, вооружает будущее и замыкает порочный круг: «Хочешь отомстить, рой две могилы: врагу и себе». Тот, кто злодейству потворствует сейчас, тот объективно готовит еще большее злодейство в будущем. Разумеется, вакханалия насилия проходит под девизами и лозунгами о светлом будущем и всенародном счастье. Сначала американцы создали талибов, теперь же сами и воюют с ними. Если канал Власти достаточно силен и энергети- чен, то пассионарии остаются у руля. Если нет, то сотворенное ими безобразие называется уже не революцией, а мятежом и безжалостно подавляется. Уцелевшие пассионарии получают звания героев, которые можно уже на законном основании водрузить на знамена и поместить в пантеон. Подавленный мятеж чаще всего ложный ход... Идея перемен осталась живой и дразнит нереализованностью: «Если бы тогда, то сейчас...». Понизить ведущую частоту каналов проще, чем поднять, а значит, ввергнуть коллектив в хаос, войну, голод, разруху, инфляцию легче, чем все отрегулировать и заставить работать. Революция побеждает тогда, когда запущен механизм расправ с пассионариями, и их вибрации эгрегору уже не нужны. Нужно жить на завоеванной территории, а повышенная идейность не трудовые навыки и работоспособность. Она может еще раз привести к конфликту с более сильными структурами, может, даже к гибели. Перед правительством, созданным почти без пассионариев, стоит вопрос: как срочно ликвидировать те средства, тот хаос, при помощи которых оно пришло к власти, и подвести под себя прочный фундамент. Вот тут и проявляются основные противоречия, заложенные пассионариями: когда есть идея, но нет мысли об ее конкретном воплощении. В самую пору обращаться к Богу: «Дай, Господи, революцию без революционеров». В- процессе становления новой структуры вдруг выясняется, что построили не новое, а что-то давно забытое, и не стоило огород городить и убивать массу, в общем-то, полезного и нужного народа. Каждая эпоха выдвигает на политическую арену тех лидеров, чей эмоционально значимый образ или имидж более всего соответствует подсознательному представлению масс о главе государства. Чем сложнее экономическая и политическая ситуация в обществе, тем более значим этот эмоциональный имидж. В благополучной стране такого не бывает. Почему после кровавых событий 20-х годов лидером стал Сталин, а не блестящий оратор и эрудит Троцкий? Это не только результат аппаратных игр. После революции, гражданской войны, массовых убийств и репрессий, шумных митингов «горлопа- нов-главарей» эмоциональный отзвук в подсознании масс получил совсем другой образ неказистого на вид человека, внешне спокойного, неторопливого, немногословного... Революционная ситуация может возникнуть не только тогда, когда эволюционный уровень у этноса выше, чем у власти, но и наоборот. В последнем случае правительство не в состоянии совладать с анархией... Тому пример Россия в начале XX века. Прогрессивное европейское законоуложение, введенное Петром Великим в варварское общество варварскими способами, породило к середине XIX века террор бомбистов, с удовлетворением принятых демократами и общественностью. Дальнейшее было закономерной расплатой за то, что все прельстились на высокочастотные, сходные по вибрациям каналы, несущие иные идеи эволюционного роста. Политическая свобода людей вековой и типичный обман, да еще и самообман, так как отвлекает народ от занятий тем, что ему надо по-настоящему. Система обмана часто используется властью для прикрытия своих неблаговидных целей. Помните? Первым главой правительства России, выбранным «свободным волеизъявлением народа», был не кто иной, как Борис Годунов, с царствования которого началось Смутное время (конец XVI начало XVII века). Эгрегор Власти этичен по-своему. Не нужно думать, что это изобретение российское. Предложу читателям несколько цитат на одну, в сущности, тему: «Ясно, как день, что народ не в состоянии пользоваться властью, Которой он не наделен; истинная власть даруется только свыше, и вот почему, заметим кстати, она может быть законной лишь в том случае, когда ее утверждает нечто, стоящее над общественными институтами, то есть духовная иерархия» (Абд-эль-Вахед Яхья-Рене Генон). «Таков уж чисто французский недостаток: когда страна проходит через полосу политических трудностей, французы охотнее ищут для себя зарубежные образцы, нежели стараются со всем тщанием и точностью применять собственные свои законы» (М. Дрюон). «Всякий великий народ верит и должен верить, что в нем-то, и только в нем одном, заключается спасение мира, что живет он на то, чтобы приобщить их к себе воедино и вести их, в согласном хоре, к окончательной цели, всем им предназначенной» (Ф. М. Достоевский). «Либерализм, свободная любовь, свободная торговля к сожалению, в кашу каждой свободы подлито много воды. Причем большей частью воды из лужи» (Р. Акутагава). Традиция не может быть унаследована если она вам нужна, вам придется над ней работать (Т. Элиот). Чтобы выжить, государство должно опираться на баланс доставшихся ему в наследство сил и учитывать то, что есть, и то, чего нет. Даже если первое не по вкусу, а второе предмет мечтаний. Это и есть этика эгрегора Власти, и человек, ему верно служащий, должен перестроить себя, «наступить на горло собственной песне». Перестроить себя на положительную оценку реальных сил и на отрицательную сил, переставших быть актуальными. В противном случае он может уходить в отставку и писать мемуары, если, конечно, ему это дано и ему это дадут. Вопрос в идеологии этой методической дисциплине по воспитанию мировоззрения в русле Генеральной линии. Ей необязательно быть внутренне непротиворечивой или логичной. Она должна быть понятной, простой и отвечающей на все вопросы лозунгами, которые могут восприниматься, подобно заклинаниям, низкочастотными каналами эгрегора, дабы отсечь его высокочастотные каналы как от спрашивающего, так и от отвечающего. Нечто сходное со структурой рекламы. Только навязывается-продается не зубная паста, а образ мыслей и государственная структура. У фюрерства испокон веков существует своя логика, и даже Александр Македонский не мог держаться только на силе фаланги: «...И вот сейчас я прошу вас, моего мудрого друга и наставника, философски обосновать и убедительно мотивировать грекам и македонцам провозглашение меня богом. Делая это, я поступаю как отвечающий за себя политик и государственный муж». Грубая физическая сила должна быть одухотворена, в той мере, какая выйдет. Идеология дело жизни и смерти государства* это его мораль, и она отвечает закону: «На войне, как на войне». Чем более жестка структура власти, тем шире область применения и влияния идеологии и тем она более «никакая». Низкочастотные каналы перекрывают все и вся, творчество вырождается, и из всех искусств важнейшим оказывается наглядная агитация и те произведения, которые «одобряют и поддерживают» тех, кто платит. Творцы же резко переходят из одного разряда в иной, в разряд пропагандистов-гор- лопанов. Когда отечество в огне, И нет воды, лей кровь как воду. По сути есть три кита управления массой. Идеология. Пропаганда. Пиар. В переводе на язык этики, это: Искушение. Соблазн. Совращение. О чем грустно писать, так это о том, что ведущие частоты эгрегора власти и эгрегора этноса синхронны, народ имеет то, что хочет по-настоящему, а Идея власти дает возможность почувствовать себя нужным и важным. Так создается сказка-миф о том, что нужно и важно. По своей структуре мифы бесконечно разнообразны. Когда-то сэр Ф. Бэкон писал об идолах рода, пещеры, театра и площади. Сейчас можно говорить об их синтезе, о создании чего-то вроде националистической пещеры, политического театра и т. д. Суть мифа и мифотворчества в том, что имеющаяся данность схематизируется, становясь удобной для восприятия. Несогласных сокрушить! Согласных вести к счастью! Текст средневековых назидательных и душеспасительных романов, сборников новелл принципиально был открыт, так как он не имел в виду какое-то конкретное лицо. Герой сборника не человек, а Идея, живущая в пространстве, времени, обществе. В этом контексте люди выступали пассивными преемниками мироустроительной активности божеств (Бога, эгрегора). Через миф объясняются устои существования людей: любой феномен космический или социальный находит соответствие в мифологическом построении. Какое нам сегодня дело до того, что было когда- то? Бессмысленно спрашивать у нас, когда жил Василий Темный или Харальд Синезубый: «Давно». Для нас нет разницы, о каком веке идет речь XII или XV. За нелюбовью к датам истории скрывается антиисторичность сознания колле {стива, которому проще видеть в исторических деятелях литературных персонажей. Ну кому интересно помнить, что Суворов воевал против польских повстанцев, взял Варшаву и усмирял Пугачевский бунт, а еще принимал участие во взятии Берлина в Семилетнюю войну? Миф избегает сложности, его устраивает бюст, монумент, что упрощает нам жизнь. Не зная о том, чем прославилось это поле, крестьяне землю рыхлят... Мифы строятся не только вокруг политических событий. Один из самых распространенных мифов: «история повторяется». На самом деле отличительной особенностью истории является именно то, что в ней ничего не повторяется. Люди не могут с этим примириться и время от времени называют эпохи: «возрождение», «перестройка», «обновление», «ренессанс»... Между событиями разных эпох можно, конечно, подметить сходные черты, но различий го- раздо больше. Тем не менее, мифы необходимы человечеству всем и всегда, и будут существовать в обозримом будущем нравится это нам или нет. Мифы составная часть культуры и истории. Как можно представить мировую культуру без «Эдды», «Энеиды» или «Илиады»? Или, мифа про «потемкинские деревни», пусть сколько угодно историки этот факт отрицают, но миф- символ вошел в структуру исторической памяти. Совсем плохо, когда миф подменяет собой истину в ее каком-то конкретном приложении. Тогда это путь в тупик, что опасно. Если «что-то» выдает себя за правду в последней инстанции, пробуждает низменные чувства, пробуждает к немедленным действиям мы имеем дело с таким мифом. Подобная практика прежде всего касается национальных, исторических и социальных мифов, которые все «хорошее» относят в Золотой век, назад, и возводят это «хорошее» в ранг Абсолюта. В подобных мифах мы сталкиваемся, таким образом: с отходом от решения насущных программ эгрегора и себя; с подменой причины следствием и уходом в тупиковые ветви эволюции; с укрытием и защитой собственных стереотипов от внешних воздействий с потерей возможности накопить положительную карму; с обречением себя и своих потомков (то есть еще раз себя) на повторение этих программ вновь, до их отработки. Душа отдельное, самостоятельное государство. Непонимание этого сгубило не одно политическое образование. Не идеи Маркса околдовали Россию и не большевики, а стремление людей быть околдованными мифом, который, уже на первый взгляд, противоречив. Но кто ищет пятна на Солнце? Идеи «Справедливости», «Равенства» хороши, а кто задумается над тем, что «Равенство» не равно «Справедливости», а «Справедливость» отрицает «Равенство»? Зачем думать, если Идеи так красивы. Значит, и правильны. Официальная доктрина растворяет традиционные мифологические представления и включает их в помпезное здание идеологии и пропаганды, в сознание общества. Сверхъестественное перестало быть высшим чудом и сошло на землю. Место колдовства и магии заняла наука, которая также могла сделать неживое живым, а один вид живой материи превратить в другой (опыты Лепешинской, Опарина, биология Лысенко, опыты Иванова в Сухуми). Пантеон богов возглавлял Вождь (Верховный жрец,'император и пр.), а вокруг собрались его ближайшие сподвижники: Простой Человек, Честный труженик, Знатная доярка, Передовик, Новатор и так далее. Фашизм тоже не обошел своим вниманием мифы. Его идеологическая программа предполагала сознательное оживление пантеона ушедших эгрегоров и магических каналов, Идей, не отработанных или носящих откровенно «чернушный» характер. Фашизм активно, при помощи Анненербе, привлек магический низкочастотный канал, став основной идеологией. Пропагандистские действия (костюмированные парады, манифестации) сохраняли флер мистики и были максимально адаптированы принятию массами. Так устранялась возможность личного поиска трансцендентальной истины и подпитывался канал уже ушедшего эгрегора. Аналогично поступила власть в России после 1917 года. Миф о справедливости и справедливом управлении страной, о «мужицком царе» и «мужицком рае» легко перешел от одной системы верований к другой, заодно подменив этику моралью. Это сила и слабость пропаганды. Она сильна, пока эгрегор растет, завоевывает место под солнцем: революция, война, разруха, переселения вот здесь радикальные идеологи на коне. Экстрим для них. Есть куда увлекать, к чему призывать, о чем мечтать! Как только активный период эгрегора заканчивается, уже нужно думать, работать, обустраиваться тут идеология начинает мешать, тянуть назад, в славное героическое прошлое. На нее уже смотрят искоса, а на ее носителей как на бездельников. Просто рекламировать героизм (боевой и трудовой), подвиги, самоотверженность во время войны. А во время затяжного мира? Когда каждый в себе. В своем мире. О чем он думает, знает только эгрегор. Любая власть от Бога. Утверждая это, никто не грешит против правды. Еще древние понимали, что любые исторические обстоятельства лишь повод для проявления грозных социально-экономических ситуаций, которые рождаются в обществе и обществом вследствие его развития. Члены религиозных и не очень религиозных организаций, прихожане, атеисты, верующие, неверующие, сектанты и прочие входят в государство. Их активность определяется отношением религий, конфессий, гуру и наставников к «миру», к условиям реализации человеком своего призвания, тем, насколько тема погружения человека в «мирское» соответствует пониманию конфессией призвания человека. Одни живут в миру и спасают мир. Другие отказываются от воинской повинности. Третьи от государственной службы. Четвертые создают альтернативные органы управления. Но канал нереализован тогда: «Ибо пришел Иоанн Креститель: ни хлеба не ест, ни вина не пьет; и говорите: в нем бес. Пришел Сын Человеческий: ест и пьет; и говорите: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам». (Лк., 7:33, 34). Иисус сильно отличался от фарисеев тем, что Он общался с грешниками, с теми людьми, которые были отверженными для богобоязненного человека того времени. Он не грешил с ними, но был их другом. Он проводил с ними время, ел и пил за одним столом, общался и рассказывал им о Царстве Божьем, вступался за грешников, которых осуждали по Закону. Иисус не оправдывал грех. Иисус «просто» принимал грешников такими, какие они есть! Он пришел в этот мир не для праведников, а для грешников, и не здоровые нуждаются во враче, а больные. Он пришел спасти погибающих! А наши современники, после 2 3 лет пребывания в церкви, теряют круг общения среди неверующих и полностью замыкаются в общине. Они боятся «скверны» мира. На определенной стадии «духовного роста» целесообразно оборвать связи, которые тянут в грех. Но после утверждения в вере необходимо вновь вернуться в общество, чтобы быть светом миру! Однажды некий аскет, ортодокс, невероятно твердый в вере, пригласил человека на обед, но узнав, что тот иной веры, отменил приглашение и послал его... в общем, прочь. И тут с небес Глас Божий: «Стыдись! Ты не дал ему приюта, не накормил, даже не поговорил с ним, и только из- за того, что он верит иначе, но Я кормлю его вот уже тридцать пять лет и не смотрю на это! Сам пойми почему!» Благая Весть послана неверующим! Кто же обязан донести до нас Весть то, что Бог любит и принимает нас ради жертвы Христа! Кто мне, к примеру, расскажет о том, что совершил Сын Божий для моего спасения? Насколько это реально, и кто это может сделать, если сами верующие не проявляют к нам любви? Зато они обличают с экрана TV, осуждают в проповедях, отвергают меня только за то, что я некрещен, а значит, грешник! То есть за то, что я не понимаю их, не дорос или имею иной взгляд на мир? Верующие ставят для неверующих условия: «Вы должны покаяться, бросить курить, перестать ругаться матом, начать ходить на наши служения, изучать Библию, молиться, поститься и т. п. Только тогда, когда вы будете соответствовать нашим требованиям, мы сможем вас принять в свое сообщество!» Можно вспомнить путь мага по имени Лонго. Когда он захотел пройти обряд крещения, то есть приобщиться к телу Церкви, то его обязали принести публичное покаяние на государственном телеканале, отречься от заблуждений, извиниться... поститься, молиться и только потом... Может быть... Нашли великого грешника! Можно подумать, что он развалил страну, разрушил дом, в котором расстреляли царскую семью, отдал российские земли, фабрики, заводы, деньги и власть кому-то! Так за кого Иисус умер? За нас, за них или за всех Нас? Для кого Его безусловная любовь, и кто сказал о том, что «...кто не против нас, то с нами»? И что Он ожидает от тех, кто именует себя Его учениками. Ходжу Насреддина спросили: Как отличить истинного пророка от ложного? Истинный пророк обращен лицом к Богу и спиной к людям, ответил Ходжа, а ложный наоборот. Будем учиться и лечиться при помощи того, что вокруг нас! Национальные танцы с граблями, или кому сейчас легко? Если пред тобою великая цель, а возможности твои ограничены, все равно действуй; ибо только через дей- ^ ствие могут возрасти твои возможности. Шри Ауробиндо Национальное самосознание любимый конек пропаганды, на нем легко спекулировать: селянки и пейзане в национальных костюмах, народная музыка и народная власть. Самосознание этноса это гораздо более важный процесс. Почему? Будем разбираться. Вновь и вновь слышны слова: «нация», «национальная идея», «национальный вопрос»... Эти слова так часто и прямолинейно звучат, что термин «нация» делает законными любые требования. На первый взгляд да, так и должно быть, если поставить вопрос: «Что такое национальность? Каковы ее отличительные черты? В чем ее основные элементы?» то вместо ответа мы получим невразумительное бормотание, переходящее в истерику. Ответ прост: национальности как единого социального элемента нет, а термин прилагается к смеси языковых, территориальных, политических, религиозных и многих других признаков. Нация «культурный код», договоренность группы людей. Все рассуждения об исторических корнях наций, о «голосе крови» и т. п. мифология вперемешку с демагогией ради удовлетворения текущих политических интересов. Еще одно излюбленное общее место национальный характер. Сколько написано о пунктуальности немцев, чопорности англичан, сексапильности француженок... Стереотипы существуют и влияют на взаимоотношения. Теперь даже не вспомнить, кто их пустил гулять по свету. Но упаси вас Бог воспринимать эти стереотипы за чистую монету и делать на их основе выводы и прогнозы

    Продолжение следует -.