...— Но смотрите: не всякий на слух отличит большую терцию от малой, но любой, даже не имеющий музыкального образования, отличит мажорный аккорд от минорного. Как это происходит? Почему от одной музыки грустно, а от другой весело?
— Этого мы не знаем. Но мы знаем зато, как это работает. Так композиторы и манипулируют: вот я сейчас поставлю такую ноту, чтоб вы все зарыдали, — и вы зарыдаете. Просто мы этого не рассказываем никому, чтобы выглядеть такими, знаете, возвышенными художниками. (Смеется.) Это математика более высокого порядка, чем новейшая компьютерная программа: компьютеру предложили однажды разработать тему так, чтобы получилась баховская фуга. Компьютер не смог, а Бах разрабатывал одновременное развитие трех, пяти, даже восьми тем! Было ли это гениальное озарение или точное знание — никто не ответит.
— Получается, что можно написать такую музыку, под которую все пойдут на Зимний?
— Ну, то, что есть музыка, которая пробуждает агрессию, это факт.
— Барабаны, например?
— Вот, кстати, о барабанах. Как вы думаете, почему были люди, которые сразу невзлюбили рок? Из-за барабанов. Ведь никогда раньше ударные не занимали такого места в ансамбле. Поначалу это было чистое сопровождение плюс активная кульминация, даже джазовые музыканты очень деликатно их использовали. Но именно барабан своим ритмом попадает в резонанс с биологическими процессами, жесткий удар пробивает своеобразную броню, в которую человек в наше время вынужден одеваться, защищаясь от информационного давления. И многих это просто пугает, они к этому не готовы. Марш — да, он может сотворить с солдатским строем чудеса, которые психолог объяснить не способен. Осталось написать такую музыку, чтобы все разрыдались, раскаялись или поумнели, — над этим мы, собственно, и работаем последние три тысячи лет...
— Это выполнимо?
— Боюсь, что опять-таки стихийно, пробами и ошибками. Все связано с внутренним ритмом человека. Средний человеческий пульс — шестьдесят-семьдесят ударов в минуту. А солдаты маршируют на плацу — сто двадцать шагов в минуту. К этому пришли столетия назад опытным путем, а потом появилось научное обоснование. Сколько продолжалась в среднем симфония в прошлые времена? Тридцать-сорок минут. А почему? Потому что через сорок минут внимание начинает рассеиваться, и дальше человеку трудно воспринимать музыку. Поэтому и Вагнера невозможно слушать — начинаешь маяться, мучаться... И ладно бы еще, это было плохо, но ведь гениально написал! И вот ты и уйти не можешь, и слушать больше тоже... А Гайдн сидел себе и писал сорокаминутные симфонии. А потом ученые доказали, что правильно делал. Но он-то ничего не рассчитывал научно, он просто знал..