В чистом поле небо всегда кажется больше, ночь – темнее, а звезды – ярче. И все запахи, витающие в воздухе, с приходом темноты обостряются, мигом наполняют грудь, забиваясь даже в самые потаенный уголки, где, как известно, живет душа…

            Ночь пахнет неизвестностью, приправленной сладкой росой – чтобы смягчить ужас, который иногда, но внезапно заплескивает такою порою…Ночь очень любит запугивать путников страшными сказками, и сколько не пытайся ей объяснить, что ты-то уже свой, тысячелетиями знакомый – она не слушает. Хотя понимает все, хитрая – просто ей нравиться пить отголоски чужих страхов, вместо чая, на завтрак…

            Запах бесконечно далеких звезд здесь почти не чувствуется, но все-таки временами до тебя доносятся холодные, но, к удивлению, мягкие ароматы, точно исходящие от звезд – перепутать невозможно. Ты любишь их ловить, бегая по всему полю – но обычно это получается только с рассветом, когда остается всего несколько самых последних звездочек, заспавшихся и не успевших вовремя скрыться – вот тогда-то ты их и ловишь…Но это маленькая тайна. Тссс.

            Ветер пахнет свежестью родных гор с примесью почти неуловимого морского бриза, такого невозможного, но такого желанного… Ты любишь слушать его сказки о далеком-далеком Море, которое все-таки где-то есть – но так далеко, что о Нем даже думать бессмысленно, - только если мечтать… Правда, эти сказки часто переплетаются с историями о слишком близких, но до сих пор до конца не изученных горах – и получаются новые истории, вымышленные, но оттого не становящиеся хуже. Наоборот, только лучше – ведь они оживают и воплощаются. Где-нибудь… Но на утро обо всем следует забыть – а то разболтаешь кому-нибудь, слово не то какое-то скажешь, и – бац! – судьба героя уже сломана. Ведь некоторые слова обладают разрушительной силой…

            Так, а вот это незнакомый запах. Что это?.. Мм… Цветок какой-нибудь? Нет, цветок отдавал бы сладостью… А этот – с кислинкой. Ох, да это же…

- Мелисса? – спросил молодой человек вслух, пребывая в глубоком удивлении – мелисса не растет на этом поле, она ушла отсюда, вместе со многими травами – обиделись, как дети, на цветы, за то, что им отдают большее предпочтение…

- Ой, - тихо произнес испуганный, до безобразия молодой девичий голос, - кто это? Вы меня знаете?.. 

            Молодой человек быстро принял сидячее положение и посмотрел прямо перед собой, стараясь разглядеть в темноте свою собеседницу. К сожаленью, ночь, словно ее подруга, скрыла лицо – все, кроме горящих внутренним теплым светом карих глаз и тени мимолетной улыбки.

- Нет, - рассмеялся молодой человек, - я вас не знаю. С чего вы решили? – он улыбнулся, но потом понял, что его лица все равно не видно (если конечно злодейка-ночь не подстроила очередной игры с его – или ее – глазами), и потому попытался улыбнуться голосом. – Я вас испугал, да? Простите… Просто от вас так неожиданно веет мелиссой…

- Мелисса – это мое имя, - очень серьезно произнесла девушка, которая уже сидела напротив него, на мокрой от росы траве. – А что, это еще и запах такой?.. – с запозданием спросила она.

- Это такая трава… Неужели вы не знаете? Ах, вам нужно обязательно ее увидеть! Вы сейчас не очень заняты? – девушка в секундном раздумье посмотрела на не доплетенный венок, но потом махнула рукой:

- Нет, не занята, - она тоже рассмеялась. - Пойдемте? – и она встала, легко протянув руку молодому человеку...

            А затем, после целой рощи мелиссы, вечности ходьбы и случайного поцелуя, молодой человек проснулся, отчаянно ловя предательски улетавший запах свежей мелиссы…

Для поднятия настроения - и мне, и вам :)

Идея зародилась вчера, написала только что - сама себе не верю, но настроение действительно поднялось. Взлетело, я бы сказала.

Все-таки творчество очень поднимает настроение :)

Эта церковь действительно есть, мы там с Наташкой, моей сестрой, гуляли. И дорожка узкая там есть, и волны... И на нас она произвела такое сильное впечатление, что вот - рассказ о ней... Быть может, так все и было?..

По песне Fleur - Неверная жена (правда, говорят, что не их эта песня...)

Неверная жена

Рассказ очень непонятный, впрочем, как и любая песня Fleur. Мне очень интресно, как вы его поняли - а после этого я выложу то, что я по идее закладывала в него... Но мои рассказы пластичны - пусть каждый понимает их по своему, свое мнение не навязываю... :) 

- Малышка, иди сюда! – ласковый голос позвал девочку в соседнюю комнату. Она оглянулась и чуть мотнула головой – ей очень не хотелось туда идти. Суматоха, праздник, крики, шум, люди - все это раздражало. Ей гораздо больше нравилось быть одной,  мечтать, бегать по крышам под ночным небом, незаметно подглядывать за родителями… Особенно за отцом – ведь безумно интересно, где он пропадает целыми днями!

            Но, видимо, сегодня ничего не получится, - считается, что сегодня самый веселый праздник – приход Нового Года, который нужно отмечать всей семьей. Пожалуй, это был единственный день в году, когда они собирались все вместе… Но девочка так отвыкла быть в окружении близких лиц и добрых улыбок, что очень не любила этот день.

...

- Посмотри, какая милая кукла! – мама очень приторно улыбалась. Почему же так неприятно смотреть на нее?..

Малышка взяла куклу в руки озадаченно повертела в руках. Она явно не знала, что с ней делать. Поэтому, для приличия еще несколько секунд посмотрев на нее, она словно бы незаметно кинула ее на диван.

Мама, чуть расстроившись, спросила:

- Она тебе не понравилась?

- Она какая-то… Неживая… - вздохнула девочка.

- Милая, я же тебе говорил, наша девочка больше любит разглядывать оружие, чем играть в игрушки. А вот малышу точно нужно было дарить куклу! – рассмеялся отец, обнимая мать. Та укоризненно покачала головой и посмотрела на маленького мальчика, так же странно смотревшего на машинку, как девочка – на куклу.

Но эти обстоятельства совершенно не смущали эту странную семью. Мать достала гитару и запела, а отец ей подпевал – пожалуй, это было самое радостное в этом противном дне.

…

- Спи спокойно, малышка Эль…

…

- Вернадия, беги сюда, смотри, Созвездие открылось! – и Вернадия, оторвавшись от созерцания шампанского и своих мыслей, медленно прошла на балкон, где стояла вся группа. Быстро кинув взгляд на звезды, она действительно увидела Созвездие Белой Волчицы, которое каждый год мерещилось им на чистом черном небе…

- Тебе больно?

- Больно? Кажется, ты когда-то говорил, что не знаешь, что такое боль, - она отвернулась к противоположной стене, и, наверное, беззвучно зарыдала. Но ты не можешь этого знать, ведь ты никогда не осмелишься подойти, обнять, прошептать: «все уже хорошо, забудь прошлое...». Потому что знаешь, что сейчас это будет уже бессмысленно. Ты просто не имеешь на это право. После всего, что было...

- Не спрашивай меня больше об этом, - отрывисто произнесла она и села. Прямо на пол. Все еще спиной к тебе. А ты так и стоишь, боясь лишний раз вздохнуть, - а вдруг снова будет больно?.. Только вот вопрос – кому?..

Ты никогда не любила всю эту романтику. Сидеть на крышах на закате, а потом, с вечерними сумерками, падать вниз, все равно зная, что ночной воздух подхватит тебя. А потом со странной улыбкой смотреть на то, как люди зло глядят в окно тебе вслед.  Глупости все это.

Ты любила парить над лесом, беспросветной тайгой, где никто тебя не заметит, разве звери, - но им-то что, они привычные. Садиться на поляны, покрытые сугробами, легким движением крыла подхватывать снежинки, чуть мерзнуть от налетевшего ветра, - вот это была романтика. А не то, что все остальные крылатые называли этим красивым словом.

Романтика – это, в первую очередь, одиночество. Тихая улыбка, беззвучный смех – когда не нужно показывать кому-то, что тебе радостно. Ведь ты и так это знаешь.

Так и сегодня. Ты снова, подхваченная северным ветром, медленно падала на белый снег, почти сливаясь с ним. И было совсем не холодно. Холод – это какое-то чувство. А ведь тебя переполняет счастья, другие чувства в тебя просто не умещаются...

Кажется, ты сейчас растаешь, растворишься, исчезнешь... Наверное, это твоя самая заветная мечта – стать всем. Знаете, говорят, что если у крылатых получится слиться с бесконечностью настолько, что они забудут даже себя, они станут частью этой бесконечности. Только это нужно делать непременно искренне, а не с какими-нибудь умыслами. Ты всегда мечтала об этом, хотя в душе и подозревала, что, скорее всего, это просто легенда... Но ведь легенды оживают, если в них верить? Ты же веришь...

Сегодня у тебя это точно получится. Смотри, счастье сейчас выльется из тебя, из каждой клеточки, потому что ты – слишком маленький сосуд для этого всепоглощающего чувства.

Смотри, слезы. Эти слезы – дети счастья и улыбки... Это так весело! И это знаешь ты одна. Это твоя маленькая тайна... Всегда здорово знать что-то одной и незаметно улыбаться, смотря на других людей, которые этого не знают...

Ах, смотри, как искрятся снежинки над головой! На фоне черного неба это выглядит особенно красиво, не так, как всегда. Впрочем, у тебя каждый раз – не так, как всегда. Что-то новое просто обязано быть.

А небо стало ближе. Еще ближе, чем обычно. Это так замечательно! Значит, осталось совсем чуть-чуть. Еще секунду, две, небольшие. Что это по сравнению с вечностью?..

Вот, посмотри, мелькнула звезда. Она такая маленькая, такая хорошая... Она наверняка нашла свою мечту и побежала за ней вниз по небосклону. Так и ты побежишь за своей мечтой, смотри, смотри, она уже совсем близко!

Ах. Нет!.. Что это?! Промелькнула яркая вспышка. Нет, только не сейчас, умоляю, пожалуйста, зачем, зачем?..

Ты быстро вскочила, на глазах уже настоящие слезы, дети ярости и разочарования...

Зачем?! Почему именно сейчас?! Все было так хорошо, кто вы?! Зачем вы пришли?!

Еще одна вспышка. Очень похоже на стрелу, только несется она в десять раз быстрее.

Это пуля...

- Эй, схватите ее! Не дать убежать, она на вражеской территории! – грубый мужской голос. Он злится, орет. И... неужели он говорит про тебя? Тебя схватить?! Сейчас?.. Сейчас нельзя... Сейчас ты должна уйти за своей мечтой, вон же, ты уже видишь ее хвост на горизонте...

Холодная сталь проникает в тело, а руки связывают обжигающими веревками. А затем – глухой удар по голове, и уже нет никаких чувств... Только ты точно знаешь - это не то, о чем ты мечтала... Это не та приятная и теплая бесконечность, о который ты мечтала... это... это... руки дрожат. я не напишу этого.

- Зачем ты вспоминаешь, раз тебе больно? – твой спокойный голос. Черт, откуда взялось это деланное спокойствие? Тебе же хочется рыдать от боли, забыться во сне, только бы не видеть ее страдающего лица!.. А тут...

- А какая уже разница? У меня остались одни воспоминания, - она вздохнула, встала и подошла к окну. Оно открыто. Стой! Что ты делаешь?! Он подбежал к ней, но остановить не осмелился. Она шла по подоконнику, задумчиво глядя в пустоту ночи. А у тебя даже закричать «остановись» нет сил.

Зачем ты курил?! Зачем открыл окно?! Да еще так широко...

Она вздрогнула, вдруг поняв, что только что попыталась сделать. Просили же, не вспоминай, воспоминания живы...

Боль, боль, боль... Это единственное слово, которое крутится у тебя в голове.

На самом деле, это не больно. Нет. Вопросы – нет, ты все равно не знаешь то, что они хотят от тебя получить. А может, знаешь. Но не скажешь. Он просил не говорить...

Смотреть по сторонам – нет. Всем так же больно от этой безумной войны.

Думать – мыслей нет. Только одно слово, да и оно появилось недавно, потому что уже некуда было ее выливать.

Пытки – нет. Уже привыкла. Может, в первое время... Хотя, нет. Никогда. Просто ты умеешь переключать чувства на что-то другое.

Больно было всего один раз. Тогда, на снегу, когда тебя сломали. Тебе оставалось совсем чуть-чуть! А они... Они все испортили. Ты до сих пор рыдаешь из-за этого, хотя, слез, кажется, уже больше нет. Значит, просто сухо стонешь. Эта же была мечта! Нельзя убивать мечты у крылатых. Для них – это все равно, что убить их самих.

А теперь ты наконец поняла, что это такое -  настоящая боль. Оказывается, мечты мечтами, без них ты все равно есть, ты можешь пробовать завести другую мечту, можешь пробовать все забыть, можешь пробовать...

А вот сейчас действительная, отрезвляющая боль. Белые стены, отблеск лампы на стерильно-чистом ноже. Стой! Нет, пожалуйста, только не это! Нет! Нет! НЕТ!!!

Медленно, убийственно медленно, но он все же движется, он срезает сначала одно перышко, а потом, кажется, ломает саму кость крыла...
А ты не можешь отключиться, как обычно. Ты колотишься, бьешься, делаешь все, что можешь – а точнее все, что получается. Ведь ты же привязана, какой смысл?..

Боль проникает в сознание, ты понимаешь, что это безысходность. А раньше ты не знала такого слова...

Боль сковывает изнутри, пробежав мелким огнем по всему телу. Ты уже не можешь даже  пошевелиться.  

Ах! Сломайте все руки и ноги, шею, каждую косточку раздробите на мелкие кусочки, выпейте всю кровь! Но остановитесь сейчас... Умоляю!!! Это слишком, вы же не такие жестокие, я верю в вас! Нет... пожалуйста...

Последнее всхлипыванье. Прощай... я больше никогда не посмотрю на тебя с неба...

- Это невозможно забыть, - она спрыгнула с подоконника и легко приземлилась на ковер босыми ногами.

- Я знаю, - он вздохнул. – Я знаю, что ничего не могу для тебя сделать. Сочувствием тут не поможешь. Просто... Поверь.

- Во что? В жизнь после смерти? – ему очень хотелось верить, что она слабо усмехнулась. Но нет. Она говорила серьезно...

Тихо иду, почти крадусь, по ослепленному шикарным закатом и замирающему в предвкушение ночных сумерек городу. В наушниках – все то же самое, что и прошлой осенью. Любимые мною песни, но только в это время года. Знаете, я люблю всех исполнителей делить на группы – весна, зима, лето, осень. Иногда, если получается, можно и на месяца делить, но это редко, конечно – все-таки, октябрь от сентября отличить мне трудно, а уж декабрь от января – и подавно...

Закат сегодня потрясающий. А вроде бы, весь день было пасмурно, и на тебе... Яркие краски, в основном желтый, как листья клена в эту пору, сочатся сквозь небольшие тучи, и получаются такие своеобразные природные прожекторы. Жаль, что гаснет он не за горизонтом, как и положено всякому себя уважающему закату, а за крышами мрачных домов, которым совершенно все равно, что происходит за их спиной... Забраться, что ли, куда-нибудь и сфотографировать? Сегодня случайно в сумку фотик кинула – уж не знаю, с чем я его перепутала... Может, с кошельком, а может, просто так – за компанию прихватила, чтобы дома одному в квартире скучно не было. А то загрустит бедный, расстроится, и как сядет в самый неподходящий момент! Электронные предметы это очень любят делать...

О, а вон и подходящее местечко. Такой милый с виду домик, не очень низкий, так что закат, наверное, оттуда все еще виден, но и не очень высокий, забраться-то точно смогу, уж с моим-то веселым детством... И гаражи подходящие рядом стоят, как будто специально ждут меня, когда же я ими воспользуюсь?.. Ну вот, дождались своего светлого часа, я иду, всемогущая покорительница городских вершин...

Прячу наушники в сумку и ставлю обутую в кроссовки ногу на небольшой черный забор, рукой держусь за крышу гаража. Холодная она, и мокрая к тому же... Но ничего, переживу, ради такой красоты ничего не жалко! Дома буду чаем отогреваться.

Итак, прогресс есть – обе ноги на заборе, обе руки на железной крыше. Еле-еле стою, чуть не падаю. Да еще и сумка эта дурацкая, вечно она мешается... Забросить, ее, что ли, сразу на гараж? Авось легче будет? И тут же исполняю идиотскую затею, забывая, сколько легко ломающихся предметов в ней... Сумка проделывает небольшой полет, с грохотом падает, и сразу же начинает катиться назад, прямиком мне в руки. Ну уж нет! С асфальтом я ей не могу устроить встречу, даже если бы она меня слезно умоляла. А то ведь точно что-нибудь разобьется! А если даже не разобьется, то испачкается она по самое не хочу, а ведь мне ее потом мыть... С максимальной силой толкаю ее назад, дабы больше не порывалась на свиданки с городской грязью бегать...

Ага, конечно, вместо того, чтобы следить, как бы самой не упасть, она, дура этакая, о сумке тревожится! Конечно же я падаю с этого хлипкого забора, и разумеется, по самому несправедливому закону – закону бутерброда, - почти новым джинсами в самую большую лужу. Вот черт. Теперь я еще грязна и мокрая. Хотела было уже уйти, обидевшись на весь мир и забив на этот закат – обойдусь как-нибудь без фоток, не переживу, что ли? Но вовремя вспомнила, что на крыше осталась лежать моя сумка, чудом не упавшая оттуда. Мысленно ругая себя по чём свет стоит, снова лезу на забор и снова хватаюсь руками за скользкую крышу гаража. А ведь как хорошо ее закинула-то, а! Полюбуйтесь – чемпион мира по бросанию женских сумочек на мокрые крыши! И ведь даже не видно, где она там запропастилась...

Подтягиваюсь, ногами упираюсь в зеленую стенку, кое-как забираюсь, чуть было не порвав куртку. Но куртку – это ладно, она старая, главное, что джинсы почти целы! Вот это по праву можно назвать удачей, сама не понимаю, как не зацепилась за острый край крыши, который так и норовил оторвать от меня пуговицу, аргументируя свой поступок тем, что, мол, много пуговиц сейчас немодно, а ему, видите ли, для дела нужно! Для какого, интересно?.. Но он, гад, молчит, отвечать не хочет.

Забравшись и отряхнувшись, осматриваюсь по сторонам – ну и куда делась моя сумка?.. Ах, вот она, засранка мелкая, прямо в самом центре лежит, и всем своим видом показывает, что она вообще тут не причем. Ага, как же, как же, ты мы и поверили!

Я бы сейчас с радостью вниз полезла, но... У меня тут одна проблемка – я высокой высоты (да простят меня за тавтологию!) не боюсь, а вот метра два – для меня это просто кошмар, хуже не придумаешь... Да и в общем, закат все еще красивый,  несмотря на мокрые джинсы и грязную куртку.

Поэтому снова ищу выход к тому домику, что я еще в начале пути приметила. Ага, вот и пожарная лестница, с этой высоты, я, пожалуй, заберусь... Как потом слезать – одному Богу известно, да и тот, наверное, сомневается. Но – раз решила, надо довести дела до конца. Подхожу к лестнице, сумку закидываю на шею, хватаюсь руками за ступеньки, лезу. Тут всего-то ничего – этажа три-четыре, никак не больше. Правда, на руках могут остаться мозоли – ну это уже будет суета сует по сравнению с тем, что будет, если я все-таки слезу...

И, вот он, блаженный миг – я все-таки здесь, на крыше этого милого домика. У меня даже дух перехватило – такая красотища тут была! Такое ощущение, что закат уже не где-то там, невозмутимый и непреступный, а уже где-то близко, совсем близко... А может и вообще – во мне. Целиком захватывает, обнимает, вот-вот поцелует... Хотя, кого тут целовать, если мы уже договорились, что я и он – это одно целое? И ведь правда, уже начинаю забывать, где заканчиваюсь я и начинается моя реальность... Да, да, по-другому и не скажешь – моя реальность... Вроде бы и не выдумано, вот же, вижу – а вроде бы и фантазия, ведь остальные-то не видят, не обращают внимания, забывают и забивают...

Из состояния крайнего шока меня выводит до боли знакомый голос:

- Господи, да неужели это и правда ты? А я, когда стоял внизу, все никак не мог поверить ... Ну да, конечно же ты, какая еще идиотка будет сидеть на холодной крыше поздно вечером и мечтательно глядеть вдаль? – насмешливо так говорит. Улыбается, я это чувствую. А меня всю мурашки уже замучили. Да ладно, неужто правда он? Да ну, таких совпадений не бывает. И в чудеса я не особо верю. Хотя... Если ты видел сегодняшний закат, волей не волей, а начинаешь верить в волшебство...

Боюсь обернуться. Очень боюсь. А вдруг он – мираж, мои слуховые галлюцинации после транса от безумной красоты? Говорят, такое бывает... А он вдруг рассеется, превратится в вечерний туман, как только я обернусь?

А он тем временем подходит совсем близко, садится рядом, обнимает. А я все никак не могу поверить своей удаче, не могу посмотреть в его сторону, не могу снова увидеть эти глаза и утонуть в них, как в сегодняшнем закате, а потом узнать, что это было простое наваждение... Хотя, чего уж тут сомневаться? Вот он, тепло его рук передается мне сквозь куртку, его запах развеивается рядом. Но нет. Смотреть пока не буду. Вот если сам попросит – тогда да. Но не сейчас. Нужно еще подождать, совсем чуть-чуть. Нужно выждать момент, когда он станет совсем реальным, но еще не превратится в небытие. И тогда – раз, я обернусь, обхвачу его, и он уже не сможет никуда убежать. У меня очень цепкие руки...

А он уже взял мой фотоаппарат, смотрит фотки заката, восхищается, говорит, что во мне умер художник, или, на крайний случай, фотограф...

- На самом деле это не фотографии такие хорошие, это просто закат был обалденный, - вдруг решаюсь сказать я и тут же затыкаюсь, боясь, что он сейчас исчезнет, а я просто-напросто проснусь, и тут же начну долго глушить боль воспоминаний сигаретным дымом и горьким кофе.... Но нет. Он все еще здесь. И снова улыбается.

- Ну вот ты и заговорила. А я уж боялся, что за столько лет ты разучилась это делать... – аккуратно поворачивает меня к себе, крепко-крепко прижимает и очень тихо, так, чтобы услышала только я – и никто больше! – шепчет:

- Больше не отпущу, никогда-никогда...

Рассказ был написан 7 июня 2010 года.

В тот день мы пошли в лес, с целью заблудиться, и, разумеется, выполнили ее. Четыре часа бродили, и из них два часа были проведены в полной истерике. Наверное, такое яркое впечатление было, вот и пришло вдохновение... Потом, когда я показывала этот рассказ подруге на даче, ей очень понравилось, она сказала, чтобы я показала учительнице по лит-ре, пусть куда-нибудь отправит... Но на вряд ли я это буду делать. Может быть и покажу, но очень может быть...

В общем, наверное, все. По мотивам песни Канцлера Ги - Тень на стене.

Идея этого рассказа появилась еще год назад, в конце мая, и я ее записала. Но потом забыла, и вот только через год нашла эту запись на каком-то клочке бумаги. Идея мне нравится, я ее отредактировала и вот..)

Рассказ идет как отрывок из какой-то длинного романа.

В общем-то, портить настроения не должен, но если у вас действительно очень хорошее настроение - не читайте, потом как-нибудь прочтете, как депрессия накинется.)

Мда... В общем, пока дневник был удален, я написала несколько рассказов, но не выкладывала их, ибо там много надо было дорабатывать)

Сейчас один я уже дописала) Выкладываю:

Читать далее

Знаю, можно было бы растянуть на несколько частей, но меня не хватает на это... Сорри(((

По мотивам песни Кошки Сашки - Колыбельная на 100 лет :)

- Ангелина! Вставай! Скоро завтрак, а ты еще не умывалась. Что-то ты сегодня заспалась… - голос брата разбудил ее окончательно. Ей приходится открыть глаза, чтобы опять увидеть это хмурое небо. Снова дождь. Ей так надоело все это. Так надоело жить прошлым. Вспоминать те солнечные дни, когда они были на свободе. Когда еще не было этой ужасной войны и еще более кошмарного плена. Когда не было этой разлуки… «Запах пороха и твоих волос. Это было чудесное смешения чувств. Все это вспоминается мне с такой болью» Зная, что их захватчики не потерпят опоздания на завтрак, девушка оторвалась от своих мыслей и приподнялась. Но ей совсем не хотелось вылезать из палатки, и тем более куда-то идти. Брат снова заглянул в их маленькое убежище от внешнего мира и грустно произнес:

- Я понимаю, что тебе все это надоело, но идти надо. Ты же хочешь жить? По моим планам, мы, возможно, скоро сможем сбежать…

- Ты это говоришь уже три года, - отрезала Ангелина, -  Ты прав, мне действительно все надоело. Ты посмотри, как глуп мой жизненный путь. Я бы с радостью забыла хотя бы треть его. Мне так надоело смотреть в прошлое и вспоминать хоть что-то хорошее в моей жизни.

- Но поверь, мы действительно скоро сбежим отсюда! Да, это не просто, но мы сможем, - прервал ее брат.

- Не перебивай меня, пожалуйста. Вот ты помнишь, с чего начинался плен? Кто мог тогда угадать, что мы пробудем здесь так долго. Зачем мы тогда съели эти ягоды? Сорвали волчьи цветы? Да-да, я знаю, уже пора бы устать гадать, кто был виноват, - добавила девушка, увидев, что ее рассказ снова пытаются остановить, - Я хочу сказать одно – я не могу так больше. Этот день я проживу еще, но не больше. Я не вытерплю.

- Что значит «этот день я проживу еще»? – крикнул брат, - Что ты хочешь сделать? Ты ведь… Ты ведь… - его голос сорвался.

 - Нет, я себя не убью, это будет слишком хорошая награда нашим пленителям. Нет. Я просто засну, засну на сто лет. Не смотри на меня с иронией, это правда.

            Снова прошел очередной день. Ангелина еле выдержала опять эти угрозы, эти рыдания женщин вокруг, эти приказы командиров отряда и эти протестующие воплей людей. «Неужели они до сих пор надеются, что они отсюда выйдут? Неужели они действительно верят, что скоро это все закончится? Конечно, оптимисты, но глупые оптимисты…» - такие мысли кружились в голове у Ангелины последний месяц. Но ее грела одна мысль – она сможет уснуть и забыть все это. Она будет спать сто лет, сто лет без снов – не чудо ли это? Она проснется, когда все это закончится, когда наступит мирное время. Остался последний элемент к зелью – полынь. Она росла везде, но рвать ее на землях врага запрещалось. С трудом она раздобыла к вечеру полынь, растущую на своей земле. Добрые люди, которые не понятно как выжили в этой среде, принесли полынь Ангелине. Просто так, чтобы порадовать ее. Она единственная не кричала, не сдавалась и всегда улыбалась им, в отличие от остальных. Девушка сердечно их поблагодарила и ушла к себе. Брат возвращался всегда после полуночи, ибо мужчин всегда задерживали дольше. Девушка нарвала чистотела и теперь, пачкая руки, писала свою последнюю записку брату на стене их палатки.

            На следующее утро ее искали по всем частям. Сбежать было невозможно – повсюду караулы, и было только две бреши – но одну из них закрывала бешеная река, в которой ты утонешь на первых же пяти секундах твоего плаванья там. А вторую брешь прикрывала пропасть. Глубокий обрыв, у которого не было ни единого уступчика, за который можно было бы уцепиться. Так что, если она и сбежала – то только прыгнув в одну из этих «брешей». Но, зная характер Ангелины, никто не верил, что она способна на самоубийство. В конце концов, чуть отвлекшись от  главного – поиска девушки, было решено осмотреть, может, пропало еще что-то. В то время как все начальство этого отряда было брошено на поиски, брат Ангелины тихо сидел в палатке, и грустно смотрела на надпись:

«Не скучай без меня, мой брат, завтра утром я лягу спать»

Мысли роем крутились у него в голове: «Ну как же так? Я видел, как она вчера ночью еще была здесь, спокойно лежала, не подавала никаких поводов о том, что она все-таки совершит это самоубийство. Ее довел этот плен. Она умерла, думая, что просто уснула» - вдруг громкий крик прервал его размышления

- Лодка! Пропала лодка! – парень сразу же выскочил на улицу и подбежал к реке. За ним и все остальные. Река бурлила только по берегам, а вот в середине она как будто замедлила свое движение и тихо несла лодку, а в лодке Ангелину. Ее руки лежали на груди, а в них была белая лилия.

- Украла лодку, а в ней убила себя. Сумасшедшая, зачем ей в том мире лодка? – недовольно произнес один из ответственных за людей и вещи в этой части.

- Нет, она не мертва. Приглядитесь, она дышит, - ответил ее брат. Теперь он понял, о чем она говорила. Он знал, что пока Ангелина не проснется – лодка не перевернется. Ее будет удерживать та сила, о которой уже около недели говорила ему она. Он понял, что значит уснуть. Уснуть на сто лет.

Какого черта автор прослушал это песню десять раз?

Вот и продолжения...Тем, кто не хочет сломать мозг в именах и действиях, лучше не читать...

Из имен делала аннаграммы. Чтобы не узнали. Простите, но так надо.

Мне все чаще стали говорить, что я ночью разговариваю и даже кричу во сне.

Попросила у мамы диктафон и поставила записывать, что я там говорю. Интересно, как никак. Зря я это сделала. Узнала много нового.

В общем, там поулчилось даже что-то на подобие рассказа... Я говорила от первого лица. Там было столько имен... Но очень много тех, о ком я уже давно забыла. А оказывается, нет, мое подсознание помнит все.

Переделала этот бред в рассказ. Тут упоминается всего одно имя, все остальные не буду называть. Правда, самое инетресное я так и не сказала - кто же была вторая девушка... Хотя, я догадываюсь, кто это. Кстати, действие происходит в 2018 году. И в каком-то городе, но точно не в Москве. Очень часто слышалось слово "джей-рок". Вообще не понимаю, как это связано с происходящем, но видимому, как-то связано.

За смысл ночного бреда ответственности не несу.

Честно говоря, полный бред.

Это чудо лучше не читать, там все ужасно запутано и непонятно.

Мари де Люцифер (описание)

- Когда я в первый раз ее увидел, ей было лет шестнадцать. Хотя, как я потом узнал, она была старше. У нее были длинные русые волосы, собранные в конский хвост. Это ее любимая прическа, с которой она ходила почти всегда. Ее глаза и улыбка отражали ее настроение. В зеленых глазах часто плескалось веселье. Она редко грустила, хотя жизнь у нее выдалась не легкая. Ей бы очень пошли серьги, такие длинные. Но уши у нее не проколоты. Тогда на ней было длинное платье цвета индиго, под которым легко прятался ее хвост. А также дорожный плащ, уже весь в пыли. Она шла со стороны городских ворот. Девушка путешествовала, и я не знал, насколько она останется у нас и куда уйдет потом. Об этом она не рассказывала никому в нашем городе.

             Я влюбился в нее с первого взгляда. Но тогда я не знал, что она полу демон. Ох, если бы я знал это с самого начала, я бы не позволил ей очаровать себя! Но, я этого не знал, к сожалению. Тогда я подошел к ней познакомиться, предложил ей хорошую гостиницу «Lunaris» Она представилась как Мари и согласилась переночевать там. Я ее проводил, ибо было не далеко. Боже, как она красива! Ведьма, она околдовала меня. Ее руки, белые, словно первый снег, обнимали меня тогда. Ей даже не приходилось вставать на цыпочки, чтобы поцеловать меня. Хотя мой рост около 6 футов. Моя сказка закончилась на ее словах о том, что она не совсем человек. Сразу же вернулась суровая реальность. Я знал, что без нее я не смогу жить, но и с ней вместе, мы не уживемся. Мы пришли в гостиницу в десять вечера, но уже в час она ушла, сказав последнее «Прощай» Я долго смотрел ей вслед. И когда она уже выходила за городские ворота, мне показалась, что ее темно-алый хвост махнул мне на прощанье.

             Больше я ее не видел, но постоянно вспоминал о ней…

P.S.

Авторы создавали ее пьяные, поэтому Мари вышла чуть глюканутая.

Мари де Крессэ и Eastwind.

Вчера вечером накропала продолжение для Eastwind.

Вот оно:

Суровая волчья жизнь

Часть вторая, или, все слишком просто, чтобы это было слишком сложным.

              Первые лучи солнца пробрались в пещеру. Куил и Ровал спали, хотя каждого мучили свои вопросы и мысли, о том, где найди ответы на них. Они спали плохо, просыпались, обводили взором свою обитель, и, понимая, что ничего плохого не случилось, и посторонних нет, засыпали. И так каждую ночь. Днем Ровал уходил и к вечеру приносил пищу на двоих. Он не хотел, чтобы Куил видела, как он превращается, поэтому днем они не виделись. В это время Куил обходила лес и искала выход. Она поняла, что это зачарованный лес. Из него нет выхода и нет входа. Так же, как ее сердце не хочет пускать в себя Ровала, из-за убийства, так же, лес не впускал и не выпускал никого лишнего и постороннего. Это была территория животных, и след человека давно не появлялся в этих местах. Последняя охота была на мать Куил и Ровала. После всего этого, лес не мог простить человека, и заставил больше не входить в себя. Начали ходить слухи, что там водится оборотень. Правда, эти слухи распространялись уже больше столетия, но тут они подтверждались на деле. Туда ходили на охоту и больше не возвращались. Сначала эти слухи пошли от отца Ровала, а потом уже от него самого. Людей после той охоты он не терпел, так же как и лес. Они с ним уже соединились. Стали одним целым, и желания леса были и его желаниями. Лес не предашь, убьет и не задумается. Скажет, что, таких как ты много, зачем еще предателей терпеть?

             К Куил он относился более благосклонно, у нее всегда была еда, и в пещеру никто не заходил, когда она была там одна. Лес жил своей жизнью, и он отдавал приказы, и животные волей-неволей подчинялись ему. Так было надо. Куил он подталкивал разговору с Ровалом о том, что надо выбирать. Либо «жена», либо никто. Сестра не подходило лесу. Правда, Куил это призвание тоже не нравилось. Она была уже взрослая, и надо было находить себе кого-нибудь. А когда другие волки рядом с ней видят волка-оборотня, всякая охота познакомиться, обнюхаться, отпадает. Никто не хочет иметь ссору с противником, сильнее его.

             Сегодня Куил, против обыкновения, вернулась позже Ровала. Она засмотрелась на Луну и на звезды, которые окружили ее, будто желая охватить плотным кольцом и убить. А может просто украсть. Для Куил казалось страшным преступлением – украсть с неба такое чудесно создание, как Луна. Но она многого не понимала в этом. Возможно, без Луны,  которая прикрывает под своим крылом преступников, было бы меньше убийц. Но вместе с тем, исчезли бы последние романтики, и стало бы меньше влюбленных. Но и меньше самоубийц, очарованных ею. Об этом можно размышлять вечно, а Куил не хотела всю свою жизнь и чуточку больше тратить на это. Ровал стоял на страже, и когда она подошла, стал отчитывать ее, как маленькую:

- Где ты была? Почему так поздно? Я волновался. Могла бы предупредить утром, что будешь позже, чем обычно! Я тут весь извелся, - нервно говорил Ровал, он действительно переживал за ее судьбу. Он уже давно испытывал к ней нечто больше, чем просто чувства ответственности за это беззащитное существо, мать которого он убил.

- Я просто гуляла. Задумалась. Знаешь, я уже не маленькая, и могу задержаться где-то и ничего тебе не сказать! И вообще, я не навязываю тебе свое общество. Не хочешь нести за меня ответственность – уходи, я тебя за уздцы не держу, - Куил волновалась перед серьезным разговором, к которой ее настроил Лес. Она хотела просто избежать его. Он ушел бы просто, без всяких споров и разъяснений. Но, похоже, ей это не удастся…

- Куил, я хочу нести за тебя ответственность, ты же моя сестра, тем более, я лишил тебя единственно близкого существа. Я обязан, - Ровалу не хотелось расставаться с Куил, он так привык к ней. Привык просыпаться, и чувствовать рядом ее теплое дыхание. Привык согревать ее холодными зимними вечерами… И все это потерять? Нет, он так долго строил этот дом, где кроме него был еще кто-то и рушить он его совершенно не хотел.

- Давай так. Если кроме этого обязательства тебя больше здесь ничего не держит, то ты уйдешь. Сегодня. Сейчас. А если тебя держит тут еще что-то, кроме просто братского долга, оставайся. Только сделай все честно, я не потерплю врунов.

- Куил… - Ровал даже не знал, что говорить. Лес давил на него, говорил, что ты ее погубишь, ты же оборотень, а она волк! Лес утверждал, что будет жестокая комбинация. После рождения щенков ему придется уйти, иначе щенкам и Куил может быть хуже. Так не легче уйти прямо сейчас, когда еще ничего не сделано? Молчание затянулось.

- Говори же! – Куил не понимала, что здесь сложного. Просто сказать, любишь или нет. Разве это сложно? Она не знала, что все может быть настолько сложно. В жизни ей вообще казалась все просто. Ей казалось, что надо всегда говорить правду, и в жизни все сложиться. Но нет…

- Я люблю тебя, Куил, но ради твоего же блага я уйду, - этот выбор дался ему сложно. Но он знал, что так будет лучше и, прыгнув во тьму, он исчез в зачарованном  лесу.

             Куил не думала, что он убежит. Что значит, «ради твоего же блага»? Разве ей от этого будет легче. «Оборотень» - нашептывал лес. «И что, что оборотень?» Куил  не думала, что в простой жизни может быть все так сложно. Слезы опять покатились по ее холодным щекам и оставляли горячие следы. Второй в жизни Куил заплакала. И от этого ей было легче. С мыслями, что все, слишком просто, чтобы это было слишком сложным, она уснула.

Написала еще вчера, выкладываю сегодня:
Суровая волчья жизнь или Куил и Ровал



 

           Дрожь пробежала по телу. Снежинки закрывали кровавые раны. Она бежала, она путала следы. Она знала, что если она остановиться - все погибло. Она погибнет. Поворот за этим деревом, поворот за тем… И вот она, ее пещера! Осталось забежать туда. Но! Что это? Пещера засыпана снегом. А в ней были ее щенки. Да, этот снегопад, он слишком сильный… Она подбежала, время еще было. Может, они еще живы..? Она быстро начала раскапывать нору. И вот, снег сейчас исчезнет. «Где они?» -  Она подбегала к каждому поочередно. Все были мертвы. Один еще шевелился. Она схватила его. И еще один… Он стоял! Он трогал носом свою сестру. Но сестра уже не дышала. Волчица поняла, что того, что у нее в зубах уже не спасти, а у другого, тот, что еще стоял, шансы есть. Она бросила одного и взяла стоящего. Она уже слышала вой - собаки близко. Она понеслась с двойной силой. Ведь теперь был повод жить – этот щенок, что еще жил. Частичка ее крови. Частичка Его…

- Мама, а правда, что у меня были еще братья и сестры? – спросила маленькая волчица, ведь какие-то смутные воспоминания у нее сохранились. Этот день она помнила.

- Давай не будем об этом. Это грустная история, главное, что ты жива. Да и они не были тебе родными…

- Это как?

- У тебя один отец, ты была там самой старшей. А у других – другой. Поскольку ты была самой старшей, ты спаслась. А другие нет.

- Может, все-таки кто-то еще жив?

- Нет. Это невозможно.

- Хорошо, прости, - сказала Куил и приласкалась к матери. Ведь она знала, что кроме нее у мамы никого нет. Да и у нее самой также никого нет...

             Лунный свет проник в пещеру. Это значит, что пришел час Волка: пора на охоту. Куил и мать вышли из убежища, и отправились выслеживать дичь. Сейчас, когда все спят, для двух слабых волчиц, самое лучшее время. Только совы не спят, но они худо им не сделают. Вот спящая толпа куропаток. «Вкусный будет ужин», - подумала Куил. В это время мать уже приготовилась прыгать.

- Мама, а можно я? – тихо спросила Куил.

- Нет, сейчас моя очередь, - мать улыбнулась и прыгнула. Но что это? Мать, вместо того, чтобы схватить несколько куропаток, сцепилась с огромным волком. Похоже, он также охотится ночью. Но он же и днем кого угодно испугает, не то что ночью! Схватка была жестокой. Волк опрокинул мать на лопатки и уже хотел вгрызться ей горло, но отважная Куил запрыгнула на него и повалила наземь, а мать вырвалась из под сильных лап волка. Но волк был гораздо больше обычного волка и, скинув с себя уже не маленькую Куил, как мошку, набросился на мать, и загрыз. Последнее ее слово было «Беги…»

            Куил не знала, что делать. Ведь она осталась одна.

- Что ты наделал?! Это была моя мать - единственное существо, которое держало меня в этом мире! – глаза Куил блестели яростью.

- О нет! Опять оно…

- Что, стыдно? Как ты вернешь мне мать? Я убью тебя!

- Подожди, это скорее будут наоборот… Как бы тебе объяснить... Я оборотень. Только я не меняюсь: я просто становлюсь больше, и характер у меня меняется – становится более жестокий. Ты понимаешь, оборотень во мне может проснуться в любую минуту. Так что не надо, не теряй жизнь понапрасну. Я очень раскаиваюсь, но это сделал не я - это сделал оборотень.

- Мне плевать, кто это сделал! – Куил заплакала. Впервые в жизни: раньше она никого не теряла.

- Я могу попробовать заменить тебе близкого… Я виноват, я буду исправлять. Меня зовут Ровал, а тебя? Не плачь, все будет хорошо. Мне было еще хуже, у меня изначально никого не было. Тебя хоть кто-то учил, а я сам всему учился.

- Куил. Расскажи о себе, - ей было уже не до чего, но так хоть послушает. Она легла на снег, и ее обжигающие снежинки расплавляли снег. Затем, быстро скользнув взглядом по сторонам, она увидела бездыханное тело матери, и подползла к нему. Оно было еще теплое. Куил уткнулась носом в лапу матери.

- Я помню тот день. Мать прибежала вся в крови, за ней гнались. А наше убежище засыпало снегом. Все спали мертвым сном, и только одна девочка стояла. Она была старше нас всех. Я уже умирал. Мать сначала схватила меня, поскольку я двигался. Но потом она увидела ее, и меня бросила, подумав, что я уже безнадежен. Она схватила ее, и убежала из норы. Собаки не заметили наше убежище, они погнались за матерью. Я не знаю, что было дальше.

            Дальше я начал сам всему учиться. А отец мой был оборотнем, от него у меня этот дар превращения.

 - Ты хоть знаешь, что натворил! – Куил вскочила, грустно посмотрела на мать и подбежала поближе к Ровалу. Она помнила это все от другого лица. От лица той девочки, которая была старшей из них.

- Что? – Ровал испугался озлобленного оскала Куил.

- Это была твоя мать! А я – твоя сестра, которую выбрали взамен тебя! – Куил и рассвирепела, и обрадовалась, что нашла такого сильного брата. Он  будет помогать ей.

- Грустно конечно, но она меня бросила, и я ее проклял. Я научился обходиться без нее.

 - Как ты мог! Ты собственными лапами убил свою мать.

- Мне она никем не приходилась. Она просто меня родила. И для меня она была просто соперником по пище.

- Она спасла бы и тебя, но у нее одна пасть! – Куил отвернулась, бросила прощальный взгляд на мать и уже хотела уйти. Мать уже не вернуть. Уйти... Хотя куда? В пещере теперь грустно и одиноко. У нее была одна надежда – что он ее не отпустит.

- Стой! Ты куда? Подожди! – он в два прыжка обогнал ее и остановил.

- Что тебе еще надо? – устало произнесла Куил, в ее душе перепуталось столько чувств. Она не знала, что делать.

- Раз мы нашли друг друга, мы не должны расстаться! Ты одна не выживешь!

- Откуда ты знаешь? Я сильная.

- Но не настолько. Этот мир жесток, он может убить тебя в любой момент!

- Да… - она вспомнила, как совсем недавно умерла ее мать, хотя полчаса назад она думала, что будет еще долго жить, - пошли. А ты где живешь?

- Мм... Живу? Живу в лесу, впрочем, как и ты.

- Хорошо, а спишь ты где?

- Где ночь застанет, там и сплю.

- Значит, пойдем ко мне, - и они ушли в рассвет.

Навеян песней Инквизиция.

Все рифмующиеся строчки - Лоры Прованс.

                                    Инквизиция

             Она тихо пробиралась через замки и стражу. Пахло плесенью. После этих пыток, сил почти не оставалось. Поэтому она остановилось отдохнуть. Вся ее сущность дрожала, она боялась упасть и тем самым выдать их всех. Но нельзя. Надо было идти дальше, к нему. Он все расскажет и может это их спасет. Пока она стояла, в голове ее мелькали воспоминания: Красивый замок, в котором везде горели свечи, а по стенам висели гобелены. Он говорил, что скоро этот замок будет лишь маленькой частичкой их владений, и почти вся Италия будет под их властью. Потом стража. Она ворвалась и арестовала их всех. Потом тюрьма, пытки… А она даже не знала, за что! На пытках она молчала. Ее пытали последней, так как никто не знал, откуда она там. В списках заговорщиков женщин не было. Ее отвели назад в камеру, но дверь не закрыли, так как полагались на стражника. Там были другие, более агрессивные, к которым надо было торопиться. Поэтому она подбежала к двери, толкнула ее и отключила стражника. Он даже не успел ничего сообразить, ведь только что она еле шла, а тут столько силы. Она разрезала веревки на своих руках его ножом. Привязала его и оторвала его язык. Она впервые делала такие жестокие вещи, но он сказал, что ему надо с ней поговорить. Она знала, что это важно. Возможно, они спасутся… А если стражник очнется и закричит, то они погибли. И вот теперь она тут.

             На этом воспоминания кончилась. Надо бежать. И она рванулась. Она бежала и смотрела только вперед. Она не знала, где находиться. Интуиция ей помогала. «Сейчас налево, а тут нельзя поворачивать…» И вот она… Темная камера, две двери закрытые на двойной замок. А рядом два стражника. «Их надо убить. Она помешают» - говорил в ней голос, который до тюрьмы спал. Но голос совести перебил его: «Мы их напугаем. Все люди суеверны, а особенно в тюрьме. А сейчас она больше всего была похожа на призрака. В крови, в белом платье, и сама вся бледная. Она подошла поближе.

- Теперь вы в моих руках… - произнесла она тихим, но разборчивым голосом произнесла она и достала нож. Стражники отвлеклись от игры в кости и посмотрели на нее. Это зрелище им не очень понравилось. Точнее совсем не понравилось.

- Сделайте то, что я прошу, и я вас пощажу, - кости упали из рук одного. Другой усиленно закачал головой.

- Чтобы уйти из этой проклятой тюрьмы, в которой я умерла, я должна пройти в свою камеру и тогда я спасусь. Но она закрыта. Откройте мне ее и впустите туда. Только никому не говорите обо мне, иначе я вернусь сюда и вам весело не будет!!!  - один стражник застыл и только глаза его метались. Другой встал, поклонился, и открыл обе двери.

- В том мире тебе я тебе помогу, если встретимся. Ха-ха, - произнесла она и прошла внутрь.

- Что это было? – очнувшись от оцепенения, спросил один.

- Как! Ты не знаешь? Это была Беатриса Ченчи! Она сидела тут, а потом ее казнили, как и всю ее семью.

- За что?

- Считается, что они убили главу семьи – отца. Правда, он совратил ее. Мне кажется она права, что убила его, поэтому я и поклонился. Сильная женщина!

- Да…

             В это время в камере:

- Брат мой!

- Сестра моя!

- Брат, я уже почувствовала горлом перчатку латную. Ты знаешь, что список закрыт и будет прочтен приватно? 

- Да, сестра, я знаю. Говорят, на нем проступают пятна крови.

- Помнишь, счастливые времена? Мне кажется, это было так давно! Когда я открыто называла тебя «брат мой»

- Помню. Ты прости, это все из-за меня. Я захотел слишком многого.

- Говори тише! Стражники не спят!

- Перейдем на наш тайный язык, они не догадаются! – Она быстро кивнула головой и спросила:

- О чем ты молился, возлюбленный брат мой, шепча золотую латынь? Чему ты смеялся, возлюбленный брат мой, когда она шла к окончанью?

- Ты знаешь, сестра, я молился о власти. Ты знаешь, каких вершин я хотел достигнуть. Но это было бесполезно. Как я с самого начала не понял? И подвел тебя… Я смеялся, Я думал, все получиться!

- Мы будем молчать, ты ведь молчал? Мы будем молчать и заштопаем небо молчаньем.

- Я молчал.

- Чего ты желал, о возлюбленный брат мой, надев милосердья плащ? Зачем ты отдавал милостыню им?

- Я желал великое будущее, они бы нас полюбили, и были бы за нас!

-  Мы будем молчать, потому что слова – это цепи, от них не спастись. Мы будем молчать и возможно избегнем расплаты. Ты ведь молчал?

- Нам уже не спастись, только если чудом. Но я молчал, сестра, молчал!

- Ты же знал, мы уже тогда скользили по лезвию бритвы!

- Знал, но ничего не мог поделать. И вино было кровью, и кровь опьяняла. Я знал, но молчал.

- О чем ты не вспомнил, возлюбленный брат мой, сгорая в витражном в огне? Чего ты боялся, возлюбленный брат мой, когда призывал к покаянью?

- Я забыл, что все люди корыстолюбивы. Я боялся, что нас предадут, вот и призывал к покаянью. И правильно боялся!

- Мы будем молчать, потому что слова – это средства побега во вне. Мы будем молчать, и Господь осенит нас познаньем! Ты ведь молчал?

- На уже ничто не спасет. Чудес не бывает. Но я молчал. – Стража поняла, что их одурачили. Зачем призраку говорить об этом с заключенным? Но, чтобы поймать их с поличным, они позвали коменданта и ровно в это время, он ворвался в камеру.

- Вот вы! А тебя, Ангелина, уже ищут по всей тюрьме. А такой слабой притворялась! Завтра, в четыре часа – расстрел обоих. Остальных более мягкое наказание. Кроме вас, все всё рассказали. Вы – главные заговорщики.

- О, Господи! Только что пробило двенадцать! – воскликнула Ангелина, она все еще надеялась на спасенье.

- Нас предали, они не молчали, - уже смирившись с мыслей о смерти, произнес Франциск.

- Будете вместе молиться четыре часа, - хитро произнес комендант и закрыл дверь.

- Нас так просто не убить, - засмеялась Ангелина через три с половиной часа после этого разговора скача на лошади уже в четырех лье от тюрьмы.

- До сих пор не могу поверить, что мы на свободе. В Россию, к твоей матери?

- Да, только там нас не станут искать.

- И все-таки, как ты догадалась об этом потайном ходе в стене?

- В детстве много читала. Ровно в этой тюрьме в какой-то из камер был он. Я понимала, что шанс – один из тысячи, но все равно проверила. Нас спас Господь, потому что мы молчали.

- Держим путь на Ижевск!

P.S. написала... буду слушать Ваши мнения... 

                              Северный ветер

- Ты уверен, что это мне идет? – спросила Северана, подходя к зеркалу: перед ней стояла молодую девушку с черными, как ночное небо, длинными, растрепанными волосами, зелеными,  смеющимися, как луговая трава, глазами и прямым носом. Лицо ей понравилось. Ведь каждое утро оно разное. Но сегодня ей она понравилось. Длинная голубая кофта, в начале сильно суженная, но к концу такая широкая, что смотрелось как коротко платье. Это тоже ей понравилось, хотя раньше она терпеть не могла эту кофту. Но она привыкла. Ей было настолько все равно, как она выглядит и что о ней подумают, что она перестала обращать внимание на такие вещи. Но штаны ей показались совсем убогими. Это было нечто: очень сильно суженных в бедрах, так, что давили. Потом они расширялись и под конец выглядели как юбка.

- Но мне в этих штанах неудобно бегать! А ты же знаешь, при работе такой, на разговоры нет времени… Ой, что-то я на Мельницу отвлеклась… Я говорю, что мне приходиться очень много бегать, а в этих штанах больно. Север, ты мне что-нибудь ответишь, или нет? – после минутного молчания добавила Северана.

- Ты прекрасна в таком облике… - еле слышно прошелестел голос из ниоткуда.

- Ради тебя и твоей помощи я готова на все, ты же знаешь, но… Да, я буду в этом, - произнесла, увидев, как в ее доме поднимается ураган.

- Ты такой мудрый, Север…

- Берегись, - спокойно прошуршал тот же голос. Но Северана уже привыкла к спокойным замечаниям и резким нападениям. Она в ту же секунду упала на пол и замерла... В сантиметре от нее пролетела арбалетная стрела, и разбило зеркало.

- Я каждый день нагибаюсь все ниже и ниже. Попробовали бы выучить, - крикнула она громко, чтобы за окном могли услышать, - Ну, что? Утренняя зарядка начинается! – Весело крикнула Северана и, схватив веревку и кинжал, выпрыгнула в окно.