С того самого момента, как мой чокнутый репетитор сказал, что кольцо Грозы у Ламбо, я знал, что это плохо кончится. Мелкий, вечно хнычущий любитель сладкого и пронзительно-розовых гранат как-то совершенно не тянул на хорошего бойца. Ламбо из десятилетнего будущего выглядел малость поспокойнее, но разница, прямо скажем, была не особо велика. Его же противник – здоровенный мужик в пирсинге и с причёской, заставляющей задуматься о необходимости изоляции и заземления, выглядел более впечатляюще, да и про «уровень Варии» забывать не стоило. Он уже начал действовать до официального объявления конфликта, что тоже намекало, что легко мы не справимся. Отказаться заранее? Вария не примет отказа, а Леви-а-Тан не успокоится.

В полночь в доме было уже тихо, и дети, и Нана должны были уже спать, а Иемитсу и вовсе пока не вернулся домой. Я вышел из ванны, на ходу вытирая волосы, и уже собрался подняться наверх, как увидел свет на кухне. Взрослый Ламбо с меланхоличным видом сидел за столом с кружкой, не менее пятнистой, чем его обычная рубашка и явно готов был заснуть прямо там.

— Давно не виделись, молодой Вонгола, — поздоровался он и отпил молока. — Забавная у меня маленького привычка – стрелять в себя из базуки во сне.

Я бы много ещё мог назвать «забавных» привычек мелкого Ламбо, но эта встреча заставила меня подумать, что шестнадцатилетний парень всё же предпочтительнее шестилетнего ребёнка.

— А знаешь, я хотел у тебя кое-что спросить, — внезапно сказал он. — Что это ещё за битва? Где-то неделю назад, когда я снова был здесь, то нашёл записку, адресованную мне, и кольцо. А потом, уже в своём времени наткнулся на эти рога.

Рога, которые он мне показал, выглядели немного непривычно, с одной стороны, они были похожи на те, которые носил мелкий Ламбо и те, которые использовал этот для атаки электричеством, но они выглядели основательно потрёпанными.

— Такие старые, — удивился я.

— Ну, они хорошо подходят к моей голове, — сказал Ламбо, примеряя их, но потом снова снял. — Но мне как-то не по себе от этих царапин и всего такого.

Я налил себе воды и сел напротив Ламбо, решив, что раз уж всё так совпало, нужно пользоваться, пока пять минут не истекли.

— В любом случае, хорошо, что мы увиделись сейчас – я переживал за тебя маленького, но если ты сейчас сидишь здесь, то завтра не умрёшь и не будешь покалечен.

Ламбо допил молоко и посмотрел на меня со странной серьёзностью, обычно даже «взрослый» пребывал либо в состоянии «мне лень даже открыть оба глаза», либо рыдал, атакуя электричеством. А тут как-то сразу стало понятно, что он пришёл из будущего, и знает многое из того, что нам ещё не известно.

— Думаю, ты кое-что не понимаешь о базуке, — сказал он, кладя рога на стол и подвигая их ко мне. — Я не помню никакой битвы за кольца, никогда не слышал о ней от моего босса, а значит, я попал сюда из мира, где не было этой схватки. Параллельные миры – похожи, но не одинаковы.

— Вот как... — задумался я. — Значит, никаких гарантий...

— Именно, — серьёзно кивнул Ламбо, а потом состроил умильную рожицу. — Так что попроси мою детскую версию не использовать базуку, ведь тогда могу погибнуть я!

Такой подход к делу мне совершенно не понравился: неужели ему совершенно нет дела до того, что случится с ним-ребёнком? Всё-таки он ужасный трус. Вдобавок, он сказал «никогда не слышал о ней от моего босса», так что он может быть вообще из мира, где остался в клане Бовино, а не стал частью Вонголы. Тогда то, что он не участвовал в конфликте, было вполне логично.

Раньше я как-то не задумывался о том, как именно происходит перемещение между разными потоками времени. Теперь же у меня на руках были доказательства того, что Базука использует перемещение не только во времени, но и между параллельными мирами. Это было вполне логично – если кого-то зашвырнуть в будущее нашего же мира, и он там умрёт, это будущее просто не наступит – ведь он там был на десять лет старше, и обратное – любое слово, да и сам факт появления кого-то в собственном прошлом, способно перекроить его до неузнаваемости. Но если в процессе задействованы другие миры, всё сразу встаёт на свои места.

Я понимал, что на роль хранителя Ламбо был выбран с прицелом на будущее – лет через тридцать разница в возрасте уже не будет казаться такой существенной, а когда мы станем дряхлыми старикашками, он будет держаться бодрячком. Но вот конкретно сейчас это ставило нас в невыгодное положение, минус один можно было записывать в общий счёт заранее.

На следующий день шёл дождь, как зарядил с самого утра, когда Реборн поволок меня на эту проклятущую гору, так и не переставал весь день. Тренировка из-за этого вышла на редкость уныла и не сказать, что плодотворна. Копии конспектов Курокавы я завернул в два пакета, чтобы не промокли, и передумал отдавать их ребятам сегодня – не до того пока, пусть у меня полежат, ничего с ними не случится. И вечером, когда мы, вооружившись зонтиками и резиновой обувью, собрались у здания школы, настроение у меня было откровенно паршивым. Попрощаться с надеждой на победу до начала боя – что может быть мерзопакостней?

Первым делом Червелло снова предупредили нас о последствиях вмешательства в поединок – дисквалификация обоих с лишением колец в пользу противника. После этого, они рассказали, что полем сегодняшнего сражения была выбрана крыша – это, видимо, специально, чтобы мы сильней промокли и простудились. В довершении всего, они установили там какие-то непонятные штуки. Эх, вернётся со своих тренировок Хибари, за школу влетит всем по первое число.

— Это поле называется электрическая цепь, — пояснила одна из девушек. — Оно специально оборудовано громоотводами, а дату проведения боя нам подсказал прогноз погоды. Лучшего времени, чтобы решить, кто достоин кольца Грозы, нет.

Сразу же после её слов в один из громоотводов попала молния, и вся эта чёртова «цепь» засияла и заискрилась – пол специально был покрыт проводниками, усиливающими поток электричества. Да уж... Ламбо, конечно, спец именно по всяким-там электрошокерам, да и Реборн что-то говорил об уникальных свойствах его кожи, но это место было так опасно, что любой бы сгорел заживо. Как-то мне не верилось, что под воздействием регулярных ударов током кожа может стать проводником, хотя уж кто бы говорил о возможном и логичном, да.

Ламбо, впрочем, решил, что это новый аттракцион, и теперь дёргал меня за рукав, упрашивая «пустить покататься». Он так подпрыгивал на месте, что с его головы слетел один из рогов.

— Вечно ты всё теряешь, — проворчал Хаято, подняв его с пола. Потом достал фломастер и написал на нём «тупая корова». — Вот, теперь все будут знать, кому вернуть, если опять бросишь где-нибудь.

Потрясающее проявление заботы с его стороны, надо признать. Учитывая их обычную манеру общения, это было действительно дружелюбно. Вокруг был один сплошной дождь, всё было серым и мрачным, и только Хаято в розовой рубашке добавлял красок в эту унылую картину, даже не смотря на мелкий узор из черепушечек. Первый раз видел, чтобы парню действительно шло что-то подобное. Хотя, то, что я думал сейчас об этом, было странно

— Прошу хранителей Грозы пройти в центр поля, — прервала этот цирк одна из Червелло.

— Ваш противник ждёт уже два часа, — добавила вторая, обращаясь к нам.

— Ему что, больше заняться нечем было? — пробормотал я, глядя на промокшего насквозь Леви. Даже его коллеги посмеивались над его «пунктуальностью» и чрезмерным усердием.

— Савада, давай сделаем как обычно! — весело крикнул Рёхей. Я даже не сразу сообразил, что он имеет в виду, пока не оказалось, что мы стоим, собравшись в круг, а Ламбо практически висит у нас на плечах, болтая ногами в воздухе.

— А это весело! — обрадовался мальчик. — Покатайте меня ещё!

Было совершенно очевидно, что он не понимает, что происходит вокруг него. Он всегда был таким – просто ребёнок, пытающийся получить себе хоть немного детства. Судя по его любимым игрушкам, с этим у него были явные проблемы и до того, как он попал в Японию. Мне было наплевать, что там себе думал взрослый Ламбо одного из множества миров, этот ребёнок для меня был гораздо важнее. Если повезёт, здесь окажется Ламбо, который знает что делать. Глупо надеяться на удачу в таком деле, но другого выбора нам не было предоставлено – мы должны биться.

— Слушай, Ламбо, — сказал я, присев перед ним на корточки. — Это неправильно заставлять драться ребёнка, но так уж сложились обстоятельства... Поэтому воспользуйся своей базукой сразу – так меньше шансов, что ты пострадаешь.

— Боже, боже, — протянул Ламбо, ковыряя в носу. — Тсуна не знает? Ламбо-сан не может пострадать, потому что он непобедимый!

Я закатил глаза и протянул ему рога, оставленные им из будущего, и мальчик пошёл к огороженной площадке, с размаху наступая на каждую лужу и радуясь брызгам, разлетающимся от его сапог. Кажется, я действительно к нему привязался, несмотря на то, что он всегда так раздражал.

— Леви-а-Тан против Ламбо, — объявила одна из Червелло. — Бой за кольцо Грозы начат!

По случаю дождя они были одеты в кожаные плащи, длинные волосы их париков потемнели от влаги и сосульками свисали из-под капюшонов. Одна из девушек зябко кутала пальцы в рукавах, другая нервно притоптывала, пытаясь согреться. Обычные люди, со своими привычками и заботами. И очень тяжёлой и опасной работой. Возможно, им тоже было неловко видеть бой маленького ребёнка и взрослого дядьки – совершенно бредовая и сюрреалистичная картина.

Стоило начаться бою, как в один из громоотводов снова ударила молния. Леви заблаговременно встал, чтобы не касаться проводников, Ламбо же, не смотря на резиновые сапоги, встряхнуло так, что от его вопля чуть не лопнули барабанные перепонки.

— Кирдык пацану, — фыркнул Скуало, когда Ламбо замолчал. И, будто дожидаясь этих слов, Ламбо сел и заныл:

— Это было больно! Мне не нравится эта игра!

— Она реально проводник! — ошарашено пробормотал я.

— «Электрическая кожа», как я и говорил, иначе его бы и смысла не было отправлять на бой, — хмыкнул Реборн. — Как громоотвод, притягивающий молнии, так и хранитель Грозы должен принимать на себя угрозы Семье.

Тем временем Ламбо, высказав всё, что думает о неправильно работающих аттракционах, последовал моему совету и выстрелил из Базуки, чего его противник, замахнувшись своим зонтикоподобным оружием, совершенно не ожидал. Большую часть отведённого для сражения поля заволокло густым розовато-фиолетовым дымом, заставившим Леви с недоумением размахивать своим зонтом, пытаясь разогнать эту дымовую завесу.

Взрослый Ламбо – с салфеткой на шее и пельмешкой, зажатой между палочек смотрелся на поле боя не менее «органично», чем мелкий.

— Что за чёрт! — возмутился Скуало. — Посторонний!

— Нет, — тут же возразили Червелло. — Он хранитель кольца Грозы из будущего, мы допускаем его к участию.

— Вот даже пожрать не дадут спокойно, — скривился Ламбо, поднимая с земли рога, оброненные им-мелким. — Конечно, когда-нибудь это должно было случиться...

— Не маячь тут передо мной, — буркнул Леви.

Ламбо только отмахнулся от него, закрепляя на голове рога.

— Ты ведь из Варии? Извини, но я здесь главная звезда, — фыркнул парень, а потом совсем другим тоном сказал: — Гроза – установка!

И очередная молния, будто повинуясь этому приказу, попала прямо в него, а не в громоотвод, он весь засиял, а потом понёсся на противника, сосредоточив полученный заряд в рогах.

— Слишком много болтовни, — хмуро сказал Леви, швырнув в стороны своё странное оружие.

Это и впрямь оказались зонтики, раскрывшись, они образовали в воздухе замкнутую цепь, и следующая молния, ударившая в эту систему, оказалась усилена и перенаправлена прямо в Ламбо. Возможно, он бы и выдержал этот удар, всё-таки уникальные свойства кожи и всё такое, но Леви, для надёжности, швырнул в него ещё один зонтик, пробивший насквозь его плечо.

— То-лько спо-кой-стви-е, — пробормотал свою обычную мантру Ламбо, пошарил вокруг себя рукой и вскинул оставленную мелким Ламбо базуку.

Пока Леви рассказывал, как разрежет его на куски и приготовит из него стейк, Ламбо просто сбежал в будущее. Мне оставалось только надеяться, что там из него вытащат все посторонние предметы. И всё же, никогда не думал, что если ты сам из будущего, то тоже можешь переместиться ещё на десять лет вперёд, или он попадёт куда-то не туда? Впрочем, я зря сомневался в точности работы базуки – через двадцать лет Ламбо выглядел весьма внушительно, даже просто его присутствие ощущалось всем телом. А ещё он отказался от рубашек с коровьими пятнами в пользу дублёнки с меховым воротником, но вот клык на шее и пряжка ремня или те же, или очень похожи.

— Эта ситуация… Если не сплю, то, должно быть, я в прошлом, — протянул он, оглядываясь по сторонам.

— Это что, правда, тупая корова? — в шоке пробормотал Хаято.

— Не думал, что смогу снова вас увидеть, ребята, — грустно улыбнулся он нам. — Ваши лица – это так ностальгично. Вполне достаточно, чтобы довести меня до слёз, но сейчас не время для эмоций – на меня пялится какой-то грубиян.

— Неважно кто ты, — насупился Леви. — Я тебя убью.

Ламбо нагнулся, подбирая цепочку с половинкой кольца.

— Кажется, у меня из прошлого неприятности? Но я не такой...

— Довольно разговоров! — рявкнул его противник, выпуская зонты. Он явно подгадывал момент удара молнии, и тут ему повезло дважды – следом за первой, ударила вторая, через громоотводы, посылая заряд по проводникам на полу площадки.

Всё засияло, заискрило так, что глазам стало больно. Рядом вражеский аркобалено с превосходством рассуждал о том, что эту атаку нашему бойцу точно не пережить, и он обратится в пепел.

— Это плохо, — буркнул Хаято. Если даже он, мягко говоря, не питающий любви к Ламбо, начал волноваться, то это показатель.

Этот мужчина из будущего… Я не знал его, я знал мелкого проказника Ламбо, был немного знаком с меланхоличным подростком Ламбо, но… И в то же время, это был тот же самый человек, из будущего, из мира, где он слишком давно не видел наших лиц. Всего двадцать лет, неужели мы проживём так мало? Или, дело только в том мире, откуда он сейчас пришёл к нам? Да нет, было что-то ещё, что-то важное я упускал из виду. И… я не переживал за него, а знал, что он справится. Что бы там ни уничтожило нас, в будущем, это явно посильнее какого-то удара молнии.

— Поглощение! — почти спокойно сказал Ламбо, и всё электричество буквально стекло по зданию вниз, раскалывая стёкла, и теперь стало видно, как он присел, приложив ладонь к крыше.

Ламбо выпрямился и улыбнулся, поднимая руку – между пальцев у него стрекотали искры.

— Электричество для меня как котёнок, — сказал он, действительно ласковой интонацией. — Теперь понимаешь, какая между нами разница?

— Да он и вправду громоотвод, — ошарашено пробормотал Ямамото, и я мог только с ним согласиться. А рядом довольно хмыкнул только что присоединившийся к нам Иемитсу:

— Я сделал ставку на его потенциал, и, как видишь, не прогадал. Он даже превзошёл мои ожидания.

Я хотел бы многое ему сказать о том, как выглядит выпихивание на поле боя шестилетнего ребёнка, или о том, что и мне, в смысле Тсунаёши, далеко до совершеннолетия, и ещё много чего на сходные темы, но рядом взревел Рёхей, радуясь тому, что мы получили преимущество. А потом озверевший Леви швырнул в Ламбо зонтиком, и тот закрылся от удара поднятым с земли одним из тех самых рогов, которые мне вчера вечером передал Ламбо-подросток. Странный налёт на нём раскололся, и он прочитал открывшуюся надпись: «Тупая корова». В голове у меня что-то конкретно замкнуло: откуда у Ламбо из того мира, где он даже не из Вонголы, те самые рога, которые только что надписал Хаято?

— О, никогда бы не подумал, что они здесь! — неподдельно обрадовался Ламбо. — Неделю назад они куда-то пропали, и я начал беспокоиться. То самое оскорбление, написанное синьором Гокудерой, когда я был маленьким.

Этого просто не могло быть – Ламбо из будущего нашего мира не мог переместиться сюда, или это было вызвано тем, что базукой воспользовался другой Ламбо? А может быть, он из предельно похожего на наш мира, где Гокудера тоже написал это оскорбление, возможно даже в совершенно другой ситуации? Иемитсу что-то вещал о том, что эти рога – ключ для вызова Ламбо из двадцатилетнего будущего, и зачем-то ещё приплёл босса Бовино. Если Ламбо сражается в этом конфликте за Вонголу, как её хранитель Грозы, то он больше не имеет отношения к клану Бовино.

Впрочем, самому Ламбо было явно наплевать на временные парадоксы – он спокойненько менял запасные рога на привычные и активировал какую-то технику, из-за которой весь засиял, почище новогодней ёлки. Причём Реборн вдруг начал волноваться, говоря, что было ошибкой использовать именно эту, потому что она требует непосредственного контакта с противником.

— Так было раньше, — чуть улыбнулся Ламбо и задал рукой направление атаки – целый поток электрических разрядов взметнулся с его рогов вперёд, и даже смог изменить направление движения, вслед за пытавшимся увернуться от потока электричества Леви.

Тот просто не выдерживал такой мощности и Ламбо, со снисходительностью обладающего большим боевым опытом сказал:

— Ты недостаточно хорош – иди домой и больше тренируйся.

Казалось победа у нас в кармане, но внезапно площадку снова заволокло розоватым дымом, и от двадцатишестилетнего Ламбо не осталось и следа – первые пять минут Базуки подошли к концу в самый неподходящий момент! Вот что б им обоим меньше болтать в голову не пришло? И Леви, всё ещё бывший в ярости от того, что едва не проиграл, И принялся пинать мелкого Ламбо.

Хотелось взять и уебать этого урода – как можно так обращаться с ребёнком?! И плевать на всё, на дисквалификацию и другие последствия. Но я не имел на это права, слишком многое было поставлено на карту, и я не мог допустить, чтобы кольца Вонголы попали не в те руки. Это было кошмарно – знать, что мог бы это исправить, но не вмешиваться, потому что, как бы я ни относился к этому спиногрызу, Ламбо не заслуживал смерти, и при том, его жизнь стоила меньше моих собственных планов. Ну, и кто здесь больший мудак, я или Занзас? Оба хороши ведь.

Очередной пинок вышвырнул Ламбо за пределы огороженного поля, и я подбежал к нему, поднимая на руки.

— Я ещё не закончил! — взревел Леви, готовя очередную атаку.

— Нет, — возразила одна из Червелло. — Боец Вонголы вне поля и без сознания, мы засчитываем ему поражение.

Я стянул с шеи Ламбо цепочку с кольцом и отдал ближайшей ко мне девушке, а уже она отдала его Леви. И тут раздалось недовольное хмыканье.

— Я разочарован, можно было бы устроить и более красочное зрелище.

— Рассчитывал, что я не выдержу, так ведь? — спросил я поворачиваясь, но не выпуская из рук Ламбо. Занзас стоял чуть в стороне и буквально прожигал меня взглядом. — Хотел получить оба кольца за один раз… Может, ты подговорил своего подчинённого действовать именно так? Интересно, на основании чего ты сделал вывод о том, что я вмешаюсь?

— Считаешь себя самым умным, да, Савада? — скривился он. — Может, ты даже думаешь, что тебе под силу меня победить?

— Не знаю, — честно сказал я. — И не узнаю, пока не попробую.

Занзас откровенно взбесился и даже зажёг своё пламя, но к нему тут же бросилась одна из Червелло.

— Синьор Занзас, если вы сейчас вмешаетесь, это будет расцениваться, как…

Договорить она не успела, потому, что собранный в кулаке сгусток пламени Занзас швырнул не в меня, как явно собирался до этого, а в неё. Девушка пошатнулась и кубарем полетела с пожарной лестницы, по которой поднималась, упала, безвольно раскинув руки, чёрный кожаный плащ распахнулся, демонстрируя кровь и гарь на белом кружевном платье.

— Я никуда не спешу, — сказал мне Занзас, оскалившись. — И, если ты думаешь, что у тебя есть хоть один шанс, то сильно ошибаешься. Я уничтожу и тебя, и всё, что тебе дорого. Или ты думаешь, что я прощу кого-то из вас, или того старикашку?

На девушку он больше не обращал внимания, будто она совершенно ничего не значила. Я видел, как другая Червелло сжимает кулаки в бессильной ярости, но ничем другим не выдаёт своих чувств. Это, что, по правилам? Вот так вести себя, будто он директор мира?

Занзас, а за ним и остальные офицеры Варии, убрались с крыши, сразу же после того, как Червелло безэмоционально объявила, что завтра будет бой Урагана. Иемитсу что-то бубнил себе под нос, закончив невнятным: «В конце концов, это моя работа!».

— Лети в Италию, действительно, надо проверить, что там с Девятым, это ведь не первый повод для беспокойства, — сказал Реборн, которому явно надоело слушать это бормотание. — Я здесь за всем присмотрю.

Ламбо в моих руках уже более-менее пришёл в себя, я передал его Ямамото и подошёл к раненой девушке-Червелло. Опалённый синтетический парик неприятно пах, но это было совсем не важно, зато, когда я прижал пальцы к её шее, то почувствовал слабый пульс.

— Она пока жива, — сказал я, поднимая взгляд на её коллегу. — Думаю, доктор Шамал не откажется осмотреть её.

— Это будет… уместно, — напряжённо кивнула та. Её взгляд показался мне настороженным, хотя я и не до конца понимал, почему.

Я снова посмотрел на раненную девушку, на то, как расплывался под дождевыми каплями тональник, на плотно обхватывавшую лицо чёрную латексную маску на пол лица, на сбившийся в сторону розовый парик. Она была не так молода, как казалось на первый взгляд: её шея, её руки… Вендиче изображают из себя инфернальное нечто, Червелло – вечно молоды, изуродованные проклятьем Аркобалено – зачем в этом мире всё это? Действительно ли нельзя без этого обойтись?

Шамал, которому позвонил Хаято, явился очень быстро – ещё бы, впервые за долгое время его попросили лечить девушку, а не парня. Отогнал нас прочь, уверил, что обо всём позаботится и приступил к делу. Ну, хоть об этом теперь можно было не беспокоиться. Мы понесли Ламбо в больницу – ему бы тоже не помешала медицинская помощь, на улицах было темно и безлюдно, мы долго шли молча, я придумывал, как бы складнее объяснить состояние ребёнка. Первым не выдержал тишины Ямамото.

— Значит, ты дерёшься завтра? — спросил он у Хаято. — Ну, тогда можно и не переживать!

Тот на это только поморщился, недовольно сминая только что вытащенную из пачки сигарету. Выкинул, достал новую, прикурил… Хаято нервничал и беспокоился, а значит, он ещё не закончил свою тренировку. Я, впрочем, тоже, но… если он не разберётся с этим до завтрашнего вечера, то мы будем в жопе. Всё, что я помню, по поводу этого боя, так это то, что у него был шанс выиграть, но он не только проиграл, но ещё и чуть не сдох. Выбирая между проигрышем и трупом, я предпочёл бы проигрыш. Сейчас у нас одна победа и одно поражение, ещё одно мы можем себе позволить, больше – уже нет. Ямамото, Хибари и я должны выиграть. Мукуро, если именно он будет хранителем Тумана… впрочем, на самом деле, важнее всего будет наш с Занзасом бой, кольцо Небо, всё остальное ещё можно исправить, кроме смертей.

— Их Ураган – псих, — сказал я, стараясь как можно полнее проанализировать свои воспоминания, и той жизни, и этой. — Я не ругаюсь, у него действительно что-то с головой. Он не дурак, совсем нет, но тем хуже, вдобавок, его поступки очень сложно предсказать. Даже если тебе покажется, что всё закончилось, это может быть не так.

Хаято сосредоточенно кивал на каждую фразу, вслушивался напряжённо, стараясь ничего не упустить, но я всё равно не мог сказать ему даже то немногое, что знал. Да и так ли всё будет? Я давно не был ни в чём уверен, в реальности происходящего, например, не то, что в своей памяти.

В больнице я сказал, что мы гуляли с Ламбо, он от нас сбежал, а когда мы его нашли на детской площадке, то он уже был в таком состоянии. Врач предположил, что он катался с горки, когда в неё ударила молния, распекал нас за безответственность, но в целом, ничего такого, чего мы ещё о себе не слышали, не сказал. Даже успокоил, что ничего критичного с организмом ребёнка не произошло – несколько ушибов, пара слабых ожогов, но сердце не пострадало. Хорошие новости – не всё же нам плохие выслушивать?

Дома я практически сразу же по приходу завалился спать, потому, как рано утром меня снова погонят в горы, искать смысл жизни и постигать восточную мудрость. А что, для меня последние полтора года очень актуально понять, кто я – человек, которому снится, что он бабочка, или бабочка, которой снится, что она человек? Успел заметить только то, что Иемитсу уже успел уехать, иначе мама не сидела бы такая грустная.

Сон вышел какой-то сумбурный, будто кто-то взял плёнку кинофильма, безжалостно искромсал ножницами, склеил, как попало, и включил ускоренную перемотку. Святой отец Накл читает воскресную мессу; Джотто, совсем ещё мальчишка, трясётся в лихорадке, не понимая ещё, что это Пламя рвётся наружу; Джи, весёлый, рыжий, младше даже нынешнего Хаято, сидит на ветке и хрустит яблоками; Лампо потрясает старинным рассохшимся щитом, доказывая, что его предки воевали ещё с Карлом I[1]; рано поседевший Алауди швыряет чернильницей и требует, чтобы его оставили, наконец, в покое; Деймон Спейд спрыгивает с лошади, одёргивает кавалерийскую форму, и широко раскрывает объятия: «Джотто, дружище!»; Асари Угетсу отнимает от губ синобуэ[2], и улыбается, и отчего-то, кажется, что именно мне, а не Джотто.

***
Единственный раз, когда Хана видела Миуру Хару достаточно близко, она сидела на подлокотнике кресла Савады, таскала печенье с его тарелки и вообще, вела себя так, будто она давно и прочно его девушка. Савада при этом совершенно не возражал, и, если до этого Хана была уверена, что тот сохнет по Кёко, то после визита к нему домой она уже не могла это утверждать. Савада, конечно, и так был со странностям, и чем дальше, тем более стрёмными они были, но парнем, способным гулять с двумя девчонками одновременно, он ей не казался. Возможно, он не врал, что Кёко не интересует его в романтическом смысле – он уже давно не смотрел на неё тем самым взглядом, которым на неё пол школы пялится. Раньше смотрел, а потом как отрезало, впрочем, и на Миуру он так не смотрит теперь, совсем иначе. Между явно ними что-то посерьёзней банальной подростковой влюблённости. Она явно знала, чем они все сейчас заняты, Савада сам попросил её «присмотреть за Кёко», и теперь она совершенно спокойно натирала дайкон и взахлёб рассказывала, какой спектакль они сейчас ставили в театральном кружке, как сложно шить кимоно по всем правилам и о других мелочах своей жизни.

— Мне очень нравится выступать на сцене, — щебетала она. — Ты будто становишься кем-то другим, проникаешься чужими мыслями и чувствами, будто его кожу на себя натягиваешь! А зал! Если зрители хорошо принимают спектакль, такая энергетика! Я как-то ухитрилась простудиться перед спектаклем, за кулисами стояла – руки трясутся, голова кругом, горло болит – кошмар, короче, хоть ложись и умирай. А на сцену вышла – всё как отрезало! Отыграли спектакль, я в гримёрке села, температуру померила, а она нормальная, и горло не болело ни капельки!

Актрисой она и впрямь была хорошей, Хана ни за что бы не догадалась, что её что-то тревожит, если бы не вчерашний разговор с Савадой. Удивительно, насколько она в нём уверена – наверняка ведь думает, что он справится с любой бедой. Хорошо, конечно, когда в тебя кто-то так верит, но оправдано ли? Или она знает о Саваде что-то такое, что даёт ей эту уверенность?

Только недавно же вляпались в какие-то разборки со школой Кокуё, нет, мало им, ещё подавай! С Хибари понятно, он и дня без драки прожить не в состоянии, Гокудера – хулиган и совершенно асоциален, Сасагава Рёхей… он и до того, как с Хибари дружить начал, был немного повёрнутый на своём боксе. Но Ямамото с Савадой прежде никогда ни в чём подобном замешаны не были. Первый, по тому, что ему вполне хватало спорта, второй по причине невероятной лени. И, если с прошлым разом хоть какая-то логика была в том, что они на разборки сорвались: Рёхей в больницу загремел, вот Хибари и Савада с компанией и сорвались, то сейчас-то что?

Хана хотела понять, что происходит, хотя бы для того, чтобы самой никуда случайно не вляпаться, ну, и переживала за этих обормотов, всё-таки не чужие, в одном классе учатся. Так что, когда Кёко уснула, Хана спустилась в гостиную, где на диване уложила Миуру, и, не испытывая ни малейших угрызений совести, разбудила её.

— Хана-тян? — спросонья потёрла глаза та. — Что-то случилось?

— Случилось, что я поговорить хочу, про Саваду, — пробурчала Хана, усаживаясь на ковёр рядом. – Ты ведь знаешь, что он затеял?

— Почему это я должна говорить тебе? — вся сонливость тут же ушла с её лица, зато появилась настороженность. Видать, она и впрямь что-то знала.

— Ну… может, потому, что Савада сам мне сказал, что попросил тебя присмотреть за Кёко? Или, от того, что и меня предупреждал по вечерам не высовываться из дому? Или, из-за того, что я староста, и как бы отвечаю за этих прогульщиков?

Миура уселась, подтянула ноги к груди и обхватила их руками:

— Думаешь, лучше было бы, если бы они в школе сидели?

— Почему нет?

— Потому, что тогда, за ними пришли бы в школу, а Тсуна-сан очень не хочет, чтобы пострадали те, кто ни в чём не виноват. И это не он затеял, это от него всё отстать не могут, а ребята тренировались всю неделю, чтобы стать сильнее и отстоять своё.

— «Стать сильнее»? Прямо как в манге! «Превзойди меня, превзойди самого себя, и тогда я покажу тебе истинную силу, истинного имени моего истинного меча!» — скривилась Хана.

Миура какое-то время молчала, уткнувшись взглядом в собственные коленки, а потом сказала:

— Ты слышала, что на торговой улице несколько магазинов потребовалось срочно ремонтировать?

— Ну, слышала, — поморщилась Хана, не понимая, к чему клонит Миура. — Там, кажется, у одного кафе навес рухнул…

— Он рухнул, от того, что на него человека столкнули, — всё так же, не смотря на неё, продолжила Миура. — Мы с Тсуной-саном за столиком сидели, Кёко-тян в зале была, стояла в очереди, не видела. Посреди дня, на улице, полной людей… Так, что, даже если всё время быть на виду – это не поможет, понимаешь? И никто не поможет, если сам не справишься – полиция-то до сих пор не поняла, что на самом деле произошло в сентябре.

Миура была прекрасной актрисой, и не была так уж уверена в благополучном исходе. Она боялась за неугомонного Саваду и его придурошных друзей, но верила в них, ведь они не могут проиграть, когда она ждёт их?

----------------------
[1] Карл I Анжуйский был королём Сицилии 1266-1282 годах. Против него в 1282 вспыхнуло народное восстание, в результате которого Анжуйская династия утратила власть над Сицилией
[2] Синобуэ (яп. 篠笛 ) – поперечная флейта с высоким тембром