Жизнь и смерть, есть понятия сугубо субъективные, размышлял я, отмокая в ванной, дабы хоть немного расслабить перетруждённые мышцы. И дело даже не в том, что «Аннушка уже пролила масло» и тому подобных вещах, а в том, что каждый и то, и другое воспринимает по-своему. Для Реборна убить кого-нибудь – вопрос профессионализма, хотя всё равно, при таком подходе он, наоборот, без оплаты даже почесаться лениться должен, а не палить во всех подряд. Гокудера-кун проходит по тому же ведомству – для него убить кого-то совершенно естественно, ему за это деньги платят и всё такое. Вдобавок, если я правильно помню, он чуть ли не на улице жил, так что и ради сохранности собственной шкуры пришлось понаделать немало лишних дырок в чужих. Но вот каким боком в эту весёлую компанию затесался Ямамото? Слишком уж легко он воспринимает смерть вообще, причём откровенно наплевав на то, своя смерть или чужая. Должны же быть причины для такого поведения! То он с крыши сигануть норовит, то радуется возможности побегать наперегонки с пулями, и что бы он там из себя ни строил, прекрасно же всё осознаёт.

А есть и ещё одна проблема. Я мог ещё понять Реборна в качестве киллера, в конце концов, он ведь не просто ребёнок, а один из Аркобалено, правда, никакой существенной информации о них мне получить не удалось, но время пока терпит. Но Ламбо! Он действительно был просто пятилетним ребёнком, у которого вместо игрушек настоящее, черти бы его драли, оружие! Более того, я совершенно не понимал, каким образом его занесло в Японию, а мои попытки это выяснить наткнулись на глухую стену непонимания. Ответы в духе "А теперь какая разница?" и "Просто смирись с этим" меня не устраивали ни под каким видом.

Зато моя-чужая мама была рада появлению ещё одного постояльца просто до потери пульса. Кажется, она всегда хотела много детей, но её муж, точнее его постоянное отсутствие, не мог ей этого обеспечить. Ну, хоть кто-то доволен, и то хлеб.

За прошедший месяц я почти привык ко всему происходящему, хотя у меня ещё оставались проблемы с самоидентификацией, я решил, что стоит действительно подружиться с окружающими людьми, и даже старался называть Нану мамой, без мысленного добавления "чужая", но это пока ещё получалось через раз. Я чувствовал, что становлюсь частью этого мира, воспринимаю происходящее всерьёз, привязываюсь к людям, и это было правильно. Потому как, если бы я воспринимал Саваду Тсунаёши как персонажа компьютерной игры, которого мне надо "прокачать", то это могло бы обернуться серьёзными проблемами, возможно даже, несовместимыми с жизнью.

Пока у меня был доступ только к одной книге из "Архива", той самой, которую я вытащил из коробки ещё в присутствии Савады, но информация, содержавшаяся в ней, пусть и была невероятно ценной, мне была бесполезна – пока моё тело совершенно не годилось для таких перегрузок.

Реборн же всерьёз принялся за моё обучение, оставив школьные предметы на нашей с Гокудерой-куном совести, он без всякой жалости гонял меня по утрам, а недавно добавил к уже ставшей привычной пробежке ещё и вечерние тренировки, уже не столько на выносливость, сколько на формирование мышечного каркаса. Результаты, конечно, были не велики, но некоторые, пока едва заметные, сдвиги уже наметились и «тестирование» Ямамото это показало.

Я тяжело вздохнул, и вылез из начавшей остывать воды, сожалея о том, что теперь ванну мыть надо, а я буквально засыпаю на ходу. Ну да ничего, это, пожалуй, наименьшая из моих проблем, гораздо хуже то, что я не знаю, чего ждать дальше: скоро месяц, как я здесь, а события развиваются со скоростью престарелой улитки. Для меня это хорошо – успею хоть как-то подготовиться, с другой же, я понятия не имею, так ли оно было в оригинале. Впрочем, ломать себе этим голову бессмысленно и бесполезно, ничего путного я сейчас всё равно не рожу.

Я с трудом подавил зевок – вчера весь вечер я читал наконец-то полученные книги, пытаясь разобраться в некоторых аспектах этого мира, потом всю ночь сидел в Хранилище, но всё-таки перенастроил свой "автопилот", заменив некоторые рефлексы Савады своими, а потом всё утро бегал по городу с Реборном на плечах. Теперь я снова хотел спать, несмотря на то, что мне всё же удалось мирно подремать первые два-три урока. Я вполне мог себе позволить проспать физику и математику, да и английский я кое-как, но сдам за уровень средней школы.

Гокудера, долго и многословно извинившись, ушёл сегодня гораздо раньше обычного, чтобы встретиться с хозяйкой квартиры, которую он снимал. Жаль, я уже привык к нашим посиделкам, и, хотя скрывать знания порой довольно тяжело, с Гокудерой всегда интересно поговорить, даже разницы в возрасте практически не чувствуется. Поэтому никаких отмаз, почему я не хочу идти в магазин у меня не было. Солнце палило нещадно, я подумал было, что стоило купить не только пакет муки, но и большую бутылку минералки – по такой погоде вода никак не может быть лишней, как услышал звон приближающегося велосипеда.

Она зачем-то остановилась рядом со мной – весьма привлекательная европейка, на четыре-пять лет старше теперешнего меня – бросила мне банку газировки и поехала дальше. Я застыл в некотором ступоре, осмотрел подозрительную банку со всех сторон, а потом всё же швырнул её в урну – мало ли что. Тем более что в газировке куча сахара и прочей гадости, чертовски вредно для здоровья.

Это происшествие показалось мне настолько подозрительным, что придя домой, я решил рассказать об этом Реборну. Нет, ну сами подумайте, кто станет просто так раздавать воду на улице, тем более, выбирать для этого самый тихий и безлюдный переулок? Наверняка с этой штукой было что-то не то. Хотя, с той же вероятностью у меня просто разыгралась мания преследования, любовно пестуемая моим репетитором.

— Бьянки в городе, — объявил Реборн, как только я вошёл в комнату.

— Бьянки – это кто, с подозрением спросил я, не желая демонстрировать некоторую осведомлённость в этом вопросе.

— Моя бывшая напарница.

Подобное заявление меня несколько шокировало, хотя с другой стороны, чему удивляться? Я не так уж много знаю о Реборне – он киллер и он учил моего "коллегу", Дино, кажется? Вполне возможно, что есть ещё целая куча вещей, которыми он когда-либо мог заниматься. Мои размышления внезапно прервал звонок в дверь, а поскольку мама, отправив меня за мукой, сама тоже куда-то смылась, открывать пришлось мне.

— Доставка пиццы, — прозвучал из-за двери красивый женский голос.

— Да мы, вроде как ничего не заказывали, — ответил я, открывая дверь.

На пороге стояла всё та же девушка, что швырялась газировкой, но сейчас она была в форменном кепи какой-то пиццерии и держала в руках большую квадратную коробку. В такие действительно упаковывают пиццу, да, но насчёт конкретно этой у меня были сомнения, ибо в совпадения я не верю.

— Спасибо за заказ, — буквально пропела он. — Пицца Вонгола – с молю...

Я не дал ей договорить и захлопнул дверь. В такие совпадения я тем более не верю, хоть режьте.

За дверью послышались сдавленные ругательства, видимо, захлопывая дверь, я выбил у неё из рук коробку, чем наша гостья была явно недовольна.

Реборн же при всём этом цирке ухитрялся хранить абсолютную невозмутимость, он чинно прошествовал мимо меня и открыл дверь.

— Чаос, Бьянки, — спокойно поздоровался он. Что ж, мне стоило догадаться, хотя про сестру Гокудеры я знал прискорбно мало: Ядовитый Скорпион специализируется, что совсем не удивительно, на отравлении окружающих. Так что стоит похвалить себя за предусмотрительность – сегодня я дважды избежал покушения.

— Только у такого психа, как ты, Реборн, — искренне сказал я. — Может быть такая же ненормальная подруга.

— О, это так мило, — зарделась девушка, умильно сложив ладошки и прижав их к щеке. — Десятый Вонгола считает, что мы хорошая пара!

— Могла бы и заранее предупредить, что ты приедешь, — заметил мой репетитор, совершенно не обращая внимания на этот спектакль.

— Я приехала забрать тебя, Реборн! — патетически выдохнула она, снимая явно надоевшую ей кепку. — Давай выполним какую-нибудь важную миссию вместе. Спокойной место тебе совершенно не подходит – твоё место в мире, где полно захватывающих дух опасностей.

— Ещё одна адреналиновая маньячка, — пробормотал я. — Опасностей ей не хватает, да где она здесь «спокойное место» нашла?

— Я же говорил, Бьянки, моё задание – вырастить Тсуну, так что я сейчас занят, — чуть ли не по слогам объяснил ей Реборн.

— Бедный Реборн, — Бьянки уже вовсю утирала слёз. — Если Вонгола не умрёт из-за несчастного случая, ты не сможешь вернуться.

Я в который раз задался вопросом, почему у населения этого мира такая потрясающая логика! Или же это в моём родном мире что-то не так? Пока я размышлял на отвлечённые темы, Бьянки закончила своё сольное выступление в жанре «любовная драма»:

— Я пока пойду домой, когда Вонгола будет уби… то есть, когда он умрёт, я вернусь, чтобы забрать тебя.

— Да что ты такое несёшь?! — не выдержал я, но дверь за ней уже захлопнулась. — Что вообще с этой девчонкой?

— Она наёмник по прозвищу "Ядовитый Скорпион", — подтвердил правильность моих воспоминаний Реборн. — Её особое умение – травить людей её ядовитой кухней.

— Вы оба чокнутые, — заключил я. — Откуда вы только взялись на мою голову?

Перспектива быть отравленным меня не радовала, а ведь я только вчера размышлял о медленном «развитии сюжета», и вот нате, распишитесь.

— Но, похоже, ты ей нравишься… — заметил я, чтобы как-то заполнить паузу.

— Бьянки влюблена в меня, мы даже немного встречались, — подтвердил репетитор.

— Встречались? — удивился я. — Но с физической точки зрения это несколько... эээ… неудобно...

— Да, она была моей четвёртой любовницей, — довольно объявил Реборн.

Мне, чтобы не выпадать из роли, пришлось усомниться:

— Ты хоть знаешь, что это значит?

Реборн же в ответ только многозначительно хмыкнул.

— Ладно, как бы там ни было, мне не нравится то, что она решила меня убить, — сказал я с некоторым содроганием. — К тому же, мне кажется, что это твоя очередная проверка.

Реборн только хмыкнул и прикрыл глаза полями шляпы:

— Все люди смертны… но ты можешь считать, что прошёл одно испытание.

Я тяжко вздохнул, понимая, что в этой жизни мне явно не удастся расслабиться, а значение слова «покой» можно забыть.

— Тогда уж два, — поплёлся на кухню, убирать покупки в шкафчик. — Была ещё банка газировки, там, на улице, но я её выкинул. А теперь узнал девушку, такое совпадение показалось мне подозрительным…

— Что ж, приемлемо, — снизошёл до комментария Реборн. — Но это не значит, что ты перестал быть Бесполезным.

Я состроил гримасу, пользуясь тем, что он меня всё равно не видит за дверцей шкафчика. Оригинальный способ похвалить, нечего сказать.


Следующий день определённо не задался с самого утра – я пытался вспомнить, что именно предпримет Бьянки, но никак не мог, а от того был напряжён и нервничал. Вдобавок, по дороге в школу меня догнала Сасагава и принялась щебетать о каких-то милых глупостях. Я чувствовал себя виноватым перед ней за недавний случай с револьвером, а потому старался быть вежливым с ней, тем более что у них с Ларой наконец-то нашлось существенное отличие – Сасагава, оказывается, любит готовить. В отличие от вечно сидящей на диете Лары, способной питаться только салатиками, она всю дорогу трещала о том, что сегодня на уроке домоводства они будут готовить рисовые шарики, а на следующей неделе – карри…

Когда мы сворачивали к школе, я был близок к тому, чтобы попросить её говорить со мной только о кулинарии – так воспринимать девушку именно как Сасагаву Кёко, а не реинкарнацию Лары было гораздо проще. Возможно, я действительно ляпнул бы что-то подобное, если бы нас не догнала знакомая велосипедистка, проведшая повторную бомбардировку газировкой. Не понимаю, какой смысл всё время втягивать Сасагаву в разборки, которые её ни коим образом не касаются? Или это чтобы меня проняло до основания? Так Реборн уже в курсе, что Сасагава мне совершенно не интересна.

Зашвырнув банки в урну, я отвлёк одноклассницу заявлением, что с удовольствием попробую её стряпню. Девушка тут же забыла про странную встречу и обнадёжила меня тем, что «будет стараться». Вот и славно, пусть женщины женскими делами занимаются и не задают лишних вопросов.

После же урока, как раз в обеденный перерыв, девчонки притащили в класс свою стряпню, чем несказанно обрадовали мужскую половину класса, но мне почему-то было не по себе, как тогда, когда Реборн затеял Русскую рулетку или тестирование для Ямамото. Оглядываясь назад, что-то такое я почувствовал и когда говорил с Ямамото за день до его прыжка с крыши. Колючая проволока, медленно, но неотвратимо стягивает грудь, мешая дышать, предчувствие надвигающейся беды, но что же должно случиться?

— Какое странное мероприятие, — буркнул Гокудера, неприязненно косясь на целую стайку девчонок, пытающихся строить ему глазки.

— Тсуна, ты уже решил, чьи попробуешь? — подмигнул мне Ямамото. — Я, пожалуй, возьму шарики Катаоки, у неё такие глаза...

Но я их почти не слушал, пытаясь понять, что же именно должно пойти не так.

— Тсуна-кун, — солнечно улыбнулась Сасагава, пробравшись ко мне через толпу. — Ты вроде бы хотел попробовать?

Рисовые шарики на её тарелке выглядели действительно аппетитно, но от одного взгляда на них, "колючая проволока" сдавила меня с новой силой. Я почему-то посмотрел в сторону дверного проёма и успел заметить длинные рыжевато-русые волосы Бьянки – вот оно что, она подменила тарелку!

— Это так мило, — хлопнул меня по плечу Ямамото, от чего я непроизвольно шагнул вперёд. Ситуация была неприятная, если бы просто не есть, ну обидится Сасагава, и хрен с ней, переживу, но ведь тогда кто-нибудь другой слопает эту отраву!

— Или тебе не нравится лосось? — огорчилась девушка, не видя никакого энтузиазма с моей стороны. — Жаль, что ты не сказал заранее, какие шарики тебе нравятся больше...

— Эм, нет, но...

— Если вам не нравится, то можно я возьму? — спросил Гокудера, отрезая мне всякий путь к отступлению.

— Тогда и я один возьму, если не возражаешь, — присоединился к нему Ямамото. Ну что за подстава! Именно те, за кого я чувствую ответственность, сами лезут чёрте куда.

— Да, конечно, — поспешно согласилась Сасагава, смотря на меня с некоторой обидой.

— Подождите, — несколько громче, чем хотел, сказал я. Гокудера дисциплинированно положил шарик на место, Ямамото просто закрыл рот и странно на меня посмотрел. — Если съедите это, то умрёте!

Я отобрал еду у ничего не понимающего Ямамото, забрал тарелку у Сасагавы и уже начал судорожно придумывать объяснения своему поведению, как почувствовал страшный удар в живот, от которого меня согнуло пополам. Если бы не Гокудера, успевший подхватить меня, я бы не устоял на ногах. Кое-как разогнувшись, я заметил знакомый блеск оптического прицела в окне здания напротив. Ну что ж, надеюсь, я всё правильно понял.

Я постарался улыбнуться как моно искренне и откусил половину от одного из шариков, вкуса я не чувствовал совсем, но не факт, что это хороший признак.

— Ты чудесно готовишь, Кёко-тян, — выдавил из себя я и принялся за следующий. Сияющие от счастья глаза девушки не предвещали мне ничего хорошего.

То, что Гокудера не спросил меня о причинах столь странного поведения ни тогда, ни позже ещё было как-то объяснимо – видимо и в этом мире в мафии было не принято задавать лишних вопросов. Но и Ямамото спокойно пошёл к Катаоки, весь обед нахваливал её кулинарные таланты и после школы куда-то с ней свалил.

Вечером мы с Гокудерой страдали над сочинениями по литературе – оба кое-как добрали нужный объём только за счёт повторений и переливания из пустого в порожнее, а потом мы ещё хорошо посидели на кухне, пили чай с пирожками. И снова я не только не услышал вопросов, но и не смог заметить ни одного удивлённого взгляда. Когда же он ушёл, я всё-таки поинтересовался у Реборна, какой такой гадостью он выстрелил в меня на этот раз.

— Я же уже говорил, что свойства Пули меняются в зависимости от места попадания, — чуть поморщился репетитор, показывая насколько он плохого мнения о моей невнимательности. — Пуля, попавшая в пупок – Пуля Железного Желудка. Думаешь, ты первый мафиози, которого хотели отравить? Но ты защитил своих подчинённых, это достойно босса.


В субботу я планировал пойти купить пару книг по психологии, поскольку меня не оставляли сомнения, что здешняя логика сильно отличается от привычной мне, но уже с самого утра стояла невыносимая жара, из-за которой я трусливо сбежал обратно в объятия кондиционера. Дома я наткнулся на спящего прямо на полу Ламбо, и мне пришлось тащить его в кресло в гостиной, чего он, кажется, не заметил. Мама опять убежала к кому-то из своих многочисленных подруг, оставив этот сумасшедший дом на моё попечение, что меня совершенно не радовало. Прихватив из холодильника бутылку минералки, я поплёлся в свою комнату, думая, чем бы сегодня заняться. Уроки были сделаны, до вечерней тренировки ещё куча времени, а видеоигры, которые имелись в наличии у Тсуны, уже успели мне надоесть.

— Чаос, — третий раз за день поприветствовал меня Реборн, что бы там ни значило его восклицание на самом деле, мне оно никогда не предвещало ничего хорошего.

— О, я смотрю, ты тут во всю наслаждаешься японским летом.... — заметил я – Реборн в кои то веке сменил свой костюм и шляпу на лёгкую юкату. Он сидел посреди нашей комнаты, обмахивался веером и ел собу, хотелось бы мне знать, где он её взял. Рядом, где-то между моими учебниками и его арсеналом, курились какие-то благовония, а его не менее чем он чокнутая домашняя зверушка приняла форму колокольчика. Вы когда-нибудь видели зелёный колокольчик с глазами? Не просто нарисованными, а вполне себе настоящими глазами. Оно даже моргало! Если не видели, то вы не в состоянии понять всю бурю испытываемых мною эмоция. Только этим можно объяснить тот факт, что Бьянки я заметил не сразу.

— Я и для тебя приготовила, — сказала девушка, протягивая мне миску.

Я с подозрением покосился на предложенную мне еду и снова почувствовал колючую проволоку, стиснувшую грудь.

— Нет, спасибо, я жить хочу, — поспешно оказался я.

— Я ещё вчера хотела спросить, — Бьянки убрала свою отраву куда-то в сторону, и уселась рядом с Реборном. — Как ты догадался, что я подменила тарелку той девчонки?

— Я увидел, что оно отравлено, — я как можно безразличнее пожал плечами. Помнится, на всех артах, которые я видел, еда, приготовленная Бьянки, была фиолетовой с какими-то личинками и прочей мерзостью. Что это – художественная гипербола, или факт из другого мира? Как бы там ни было, я могу отличить её отраву, и этого вполне достаточно.

— А ты интересный… — заметила девушка.

— Теперь Бьянки тоже будет жить здесь, — как всегда безапелляционно заявил Реборн. Лично мне вот было интересно, почему это все, кому не лень, селятся у нас дома, а Гокудера снимает квартиру? Возможно, в этом есть какой-то смысл, а возможно, я просто слишком много думаю не о том.

— С чего это вдруг? — решил я поинтересоваться, не то что бы я сильно рассчитывал на ответ, но мало ли…

— Я здесь из-за любви, — патетично воскликнула девушка.

— Это из-за работы, — одновременно с ней сказал Реборн. Воистину, прекрасное взаимопонимание. — Она будет учить тебя экономике, культуре и тому подобному.

— Как будто мне мало тренировок с тобой, — буркнул я, хотя, на самом деле был вполне доволен – возможно, это хороший шанс разобраться в том, чем мне когда-нибудь придётся заниматься.

— Ничего-ничего, — успокоил меня репетитор. — Ты же будущий босс Семьи Вонгола, ты должен быть хорошо образован.

И начался ад – эти двое действительно хорошо работали вместе, и за какой-то час вывалили на мою несчастную голову целую массу информации, о территориях, бизнесе, ритуалах, обычаях, структуре управления, причём половину из этой информации Бьянки выдавала со скоростью пулемёта на итальянском языке, и, что-то мне подсказывало, что на сицилийском диалекте. Ощущение было такое, будто мне вскрыли черепную коробку и сунули туда миксер.

В итоге, я всё же добился того, чтобы уроки шли только на японском до тех пор, пока Реборн не достанет какую-то хитрую начинку для Языковой Пули, с помощью которой я смогу выучить язык. Стоило мне заикнуться о том, что неплохо бы и английский так выучить, чтобы не надо было страдать на уроках, как получил весьма тяжёлый подзатыльник и наставление о том, что изучение иностранных языков полезно для развития памяти и интеллекта, которых мне весьма не хватает. В некотором роде, он как всегда был прав, но всё равно обидно.

К счастью, пытка была прекращена звонком в дверь и привычным уже воплем «Джудайме!», раздавшемся с порога. Гокудера-кун был как нельзя более вовремя, более того, он приволок арбуз, явно в качестве некой компенсации за то, что постоянно у меня обедает. Я уже планировал, как мы хорошо сядем, слопаем этот арбуз и, хотя бы на это время, меня прекратят пичкать «невероятно полезной» информацией. Честное слово, сопромат и то проще воспринимался! Как я ухитрился забыть о реакции Гокудеры на собственную сестру, науке не известно, видимо, я действительно страдаю проблемами с памятью.

Потому что, увидев спускающуюся со второго этажа Бьянки, Гокудера уронил и арбуз, на который у меня, между прочим, были планы, и сигарету изо рта, к счастью, ещё не зажжённую. Реакция у меня стала гораздо лучше, спасибо издевательствам Реборна, которые он зовёт тренировками, и постоянному ощущению жизни на пороховой бочке, поэтому арбуз я успел спасти, но о совместных посиделках можно было забыть.

Гокудеру натуральным образом скрючило, он буквально позеленел, и вылетел из дома, поспешно извинившись перед замершим в ступоре мной.

— Вечно с Хаято так, — немного задумчиво пробормотала Бьянки, зябко обхватив себя руками. — Такой странный мальчик…

— Так вы родственники? — спросил я, изображая удивление.

— Да, — ответил почему-то Реборн. — У них один отец, но разные матери.

Это, конечно, было весьма интересно, но состояние Гокудеры волновало меня гораздо больше, чем история его семьи. И мне пришлось потратить довольно много времени, чтобы найти его.

Он стоял чуть ли не в обнимку с каким-то деревом, видимо, чтобы удержаться на ногах, и даже не сразу услышал, как я его зову.

— Простите, что так получилось, — глухо проговорил он. — Просто я на неё всегда так реагирую.

Я заставил его отцепиться от дерева и усадил на лавочку, выглядел он довольно неважно – неестественный цвет лица, выступивший на лбу холодный пот, который я кое-как стёр нашедшимся у меня платком. Гокудера говорил без остановки, хотя ему это давалось нелегко, видимо, просто хотелось выговориться. Про фортепьяно, приём и печенье его старшей сестры, про реакцию отца, и снова это чёртово печенье. Я не понимал, как можно делать ядовитым всё, что готовишь, хотя, кто его знает, может быть в этом мире и это реально. Или таково воздействие её пламени – у Бьянки, кажется, тоже Ураган, разрушение. Я просто сидел рядом и слушал, ещё по той жизни я помнил, что иногда именно это нужно больше всего.

— Джудайме, пожалуйста, Вы не могли бы прогнать мою сестру из города? — более-менее успокоившись, спросил Гокудера. — Я не могу находиться с ней рядом.

Я задумался над его просьбой, с одной стороны, он никогда раньше не просил о чём-то для себя, так что это действительно для него важно, с другой – Реборн же заявил, что она теперь тоже будет меня учить, так что вряд ли это будет просто.

— Нужен какой-то план, — сказал я. — Просто так она не уедет, а применять силу против женщины…

Гокудера согласно кивнул, и я только тогда вспомнил, что по правилам мафии моего мира ударить женщину – позор для мужчины, видимо, здесь тоже.

— У меня есть одна идея, — сказал он, что-то ища в телефоне. — До того, как моя сестра влюбилась в синьора Реборна, она была просто помешана на одном парне. Если она увидит кого-то похожего на него, то не сможет оставить это просто так. Так что нам нужно найти кого-нибудь похожего на её бывшего, и она обязательно отправится за ним.

— Всё вполне логично, — вынужден был согласиться я. — Но найти двойника человека не так-то просто.

— Я видел одного недавно, — уверенно сказал Гокудера, передавая мне телефон. — Он был очень похож на Ромео.

На тусклом поцарапанном экране сверилась фотография – Бьянки обнималась с каким-то парнем, чертовски похожем на взрослого Ламбо. У меня почему-то снова появилось дурное предчувствие, интуиция, конечно, очень полезная штука, но жить с постоянным ощущением, что «это всё добром не кончится», стало надоедать.

Мы ещё немного обсудили эту идею и, в конце концов, я решил, что ничего страшного не случится – Ламбо воспользуется своей любимой базукой, покажется на глаза Бьянки, спрячется, снова станет прежним, а девушка продолжит его искать. И Гокудере хорошо, и я от неё отдохну немного – всё-таки, её общество было весьма утомительно. Дело было за малым – устроить встречу, и я пошёл будить Ламбо.

И тут наш, казалось бы, такой продуманный план потерпел поражение в борьбе с суровой действительностью: Ламбо заявил, что никакой базукой он никогда не пользовался, ему этого делать нельзя. Потрясающая логика – когда не надо, мы с радостью, но стоит только дойти до дела, хрен чего допросишься! И, что самое поганое, несмотря на все дурные предчувствия. Меня захватил азарт – ну как же: любые проблемы делают победу только слаще. Поэтому, обнаружив в саду Реборна, который возился с надувным бассейном и радовался жизни, я попросил его напугать Ламбо, совсем чуть-чуть, ведь ему это совсем не трудно. И опять получил отказ: «Я не связываюсь с теми, кто ниже меня по рангу».

Но, как оказалось, я рано отчаялся – этот мелкий пакостник из клана Бовино слышал слова моего репетитора и – ну кто бы мог подумать? – они ему не понравились. Этот… излишне умный и находчивый ребёнок додумался сигануть со второго этажа в бассейн, в полёте активировав электрошокер. Что тут можно сказать – вода очень хорошо проводит электричество…

Разумеется, он разрыдался и использовал базуку. Честно говоря, мне совершенно непонятно как он ухитряется таскать с собой эту махину и где он её прячет, впрочем, тот же вопрос меня волнует касаемо динамита Гокудеры, надо будет у него уточнить. В любом случае, мы имели половину нашего плана – в бассейне на заднем дворе сидел взрослый Ламбо, несколько рассеянно оглядываясь по сторонам, осталось только намекнуть ему, чтобы был начеку и позвать Бьянки.

Вытащить девушку с кухни оказалось не так уж просто, но с другой стороны, так у Ламбо больше шансов пережить эту встречу, если что-нибудь пойдёт не так. Увидев парня, Бьянки патетично воскликнула: «Ромео! Так ты жив!», а я приготовился наблюдать сентиментальную сцену, но не тут то было!

Интуиция не зря подсказывала мне, что привлечь Ламбо – не самая лучшая идея. Глядя как девушка нарезает круги по заднему двору, швыряясь во взрослого Ламбо пироженками, стоявший рядом Реборн философски заметил:

— Похоже, что у них были ужасные отношения, пока Бьянки не порвала с ним. Каждый раз, вспоминая его, она так расстраивается…

Это был провал – мы с Гокудерой доказали свою полную несостоятельность по части приведения в жизнь коварных планов. Не могу сказать, что без подобного таланта мне жизнь не мила, но было обидно. Ещё обиднее нам стало, когда Реборн просто сказал Бьянки, что ему хотелось бы угря, и она тут же отправилась его ловить. Вот он – гений манипуляций!


Уже вечером, когда мы с Реборном возвращались с тренировки, причём этот изверг удобно устроился у меня на плечах и уткнулся острым подбородком куда-то мне в макушку, я почему-то подумал о деньгах. Не то что бы мне не хватало на карманные расходы – учился я всё же лучше Тсуны и, в отличие от него, не покупал всяких журналов, манги и видеоигр, да и есть я старался дома. Так что на нужные книги и возможность посидеть в интернет кафе мне вполне хватало. Но, последнее время, я понял, что мне очень не хватает телефона и плеера. И пусть с музыкой придётся быть очень аккуратным, но желание врубить какой-нибудь жизнеутверждающий грохот во время утренних пробежек росло с каждым днём. Да и как-то держать связь с Гокудерой, в квартире которого городского телефона не было, без телефона было невозможно.

Так что передо мной стояла дилемма – подкопить денег и купить себе простенький телефон, желательно с функцией плеера, или же обратиться с этим к своей-чужой маме? Во втором случае, мне вполне могло «повезти» стать обладателем чего-нибудь розового и в цветочек, в первом же – получить регулярно ломающуюся рухлядь.

От мыслей о телефоне, я как-то скользнул на самого Гокудеру. Если он сбежал из дома, то на какие деньги он живёт? Или отец ему всё-таки помогает?

— И о чём это так глубоко задумался мой Бесполезный ученик? — насмешливо поинтересовался Реборн, когда мы уже почти дошли до дома.

— Видимо, сегодняшняя лекция повлияла на меня благотворно, — хмыкнул я. — Так что думаю я о деньгах и о том, откуда они берутся.

— Вот как? И до чего же ты дошёл в своих размышлениях? — насмешка в голосе стала только сильней, но я уже привык не обижаться на такую ерунду.

— У меня есть несколько версий, — честно сказал я и принялся загибать пальцы. — Вариант первый, простой и примитивный: деньги Гокудере-куну переводят родственники. Но он слишком гордый и слишком явно экономит, чтобы это было так. Вариант второй, грустный: он заработал, не хочу знать как, некоторую сумму, и теперь постепенно её тратит, стараясь растянуть на как можно большее время.

— А третий вариант? — уже с некоторым любопытством поинтересовался репетитор.

— А третий вариант – правдоподобный. Теперь Гокудера-кун «работает» на Вонголу и ему платит клан. Либо фиксированную часть, из выделенного на моё обучение, либо какой-то процент от чего-то.

— Процент от процента, — чуть слышно рассмеялся Реборн у меня над ухом. — А я думал, ты так и не поинтересуешься, на что он живёт.

— Спрашивать прямо о таких вещах было бы невежливо, — подсказал мне ответ «автопилот».

— Забудь о вежливости, Бесполезный Тсуна, — Реборн влепил мне очередной подзатыльник. — Это твой подчинённый и ты несёшь за него ответственность, а значит, ты должен всё о нём знать. Раз уж ты сам заговорил о деньгах, да и Бьянки начала читать тебе этот курс, выдам тебе банковские карточки.

— Во множественном числе? — я даже несколько оторопел от такого развития событий.

— Одна – твоя, вторую отдашь Ямамото, — Реборн соскочил с моей спины на заборчик у нашего дома. — Он же теперь тоже твой подчинённый. Никто не должен рисковать здоровьем и жизнью бесплатно.

***

Гокудера Хаято старался замечать любые мелочи, если это касалось его босса. Он уже знал, что все его плохие оценки не более чем видимость, хотя с некоторыми гуманитарными науками у него действительно бывают проблемы, но гораздо реже, чем все полагают. Что девушка, из-за которой он подрался с каким-то кретином, его ничуть не интересует, как бы он ни пытался изобразить иное. И сколько бы он не твердил, что не хочет иметь ничего общего с мафией, на самом деле относится ко всему предельно серьёзно. Он так редко снимал свои маски, что это даже немного пугало – постоянно играя, можно потерять себя.

То, что Джудайме рассказал ему о себе, о своём детстве, о своём отношении ко всему – это было настоящим, это было одной из самых важных вещей, что когда-либо ему говорили. Хаято старался не смотреть прямо и в упор – это вызов, а он не смеет, но, хоть искоса, короткими взглядами, он подмечал всё новые и новые моменты, не видимые с первого взгляда. Выражение лица Савады, когда он думал, что его никто не видит, напряжённо-задумчивое, сосредоточенное, даже черты лица как будто теряли привычную мягкость. На смену рассеянности и стеснительности приходила собранность. Трезвый расчёт, но не холодный, а учитывающий малейшие нюансы взаимоотношений.

Босс практически ничего не записывал, никаких дневников, ежедневников, блокнотов, записок о том, что нужно сделать, он и конспекты вёл неохотно. Но это не значило, что ему не нужно время от времени систематизировать и разложить по полочкам свои мысли. Поэтому он проговаривал их вслух, когда считал, что находится в одиночестве, озвучивал выводы. Занятная привычка для школьника – не оставлять письменных свидетельств. Гокудера случайно узнал об этой его особенности, просто однажды поднялся вслед за ним на крышу в обеденный перерыв, надеясь провести немного времени с настоящим Савадой Тсунаёши. Не так уж много слов, но некоторые вещи стали гораздо понятней.

— Мафия, ну-ну. Не мафия, а бродячая театральная труппа. Гокудера-кун изображает цепного пса, Ямамото симулирует слабоумие, Бьянки строит из себя влюблённую дуру, я делаю вид, что мне всё равнобедренно. Разве что Реборн даже не пытается вести себя как нормальный ребёнок. Да и садистом он, похоже, не притворяется. Неужели у их оябуна среди всех этих итальянских якудза не нашлось другой кандидатуры для наследника?

Тяжкий вздох, взгляд в небо, как будто парень ожидал он неких высших сил внятного ответа на поставленный вопрос.

— «Глава преступной организации, закон трущоб». Тьфу! Грёбанная ответственность, от которой всю жизнь бегаю. Сколько ещё нужно выставлять себя дебилом, чтобы Реборн признал меня не подходящим кандидатом? Насколько глупо себя вести, чтобы Гокудера-кун решил искать себе другого босса? В конце концов, он заслуживает того, кто действительно сможет о нём хорошо позаботиться. А с Ямамото я вполне смогу объясниться.

Отве-е-е-етственность... Ненавижу! Да я за уборку в классе ответственным быть не согласен, потому как боюсь запороть. Потому, что если уж нести ответственность, то целиком и полностью, всего себя положить, но выполнить взятые обязательства. Иначе возникает дикое желание сделать сеппуку любым подходящим предметом. Нет уж, я так не играю, ищите кого другого на эту роль. А то придумали, понимаешь, «у начальника – чистые руки, у исполнителя – чистая совесть". Не верю я в такое. Или всё, или ничего. Потому, что всё и всегда лежит на том, кто несёт ответственность. А она лежит на плечах отдавшего приказ. Так что и руки, и совесть, и всё, что там ещё может идти в комплекте. Не отмоешься.

Гокудера тихо отступил обратно на лестницу, стараясь остаться незамеченным, ему совсем не хотелось быть обвинённым в шпионаже за собственным боссом, ведь он действительно случайно услышал лишнее, он даже решил, что впредь всегда будет громко топать, возвещая о своём приближении, чтобы не попадать в настолько неловкую ситуацию.

Но, стоило ему отступить на пару шагов и повернуться, как он наткнулся на совершенно не привычный серьёзный взгляд этого придурка Ямамото.

— Занятно, правда? У каждого свои скелеты в шкафу… – едва слышно прошептал он, и спокойно направился вниз. Гокудера предпочёл его не догонять, а они все потом дружно делали вид, что ничего такого не было.

И после уроков босс, чуть не заикаясь от смущения, совал в руки Ямамото банковский конверт с карточкой, потому что «так в общем надо, ты не думай чего плохого», а этот дебил жизнерадостно ржал и говорил «Это что, входит в правила игры?». Вот только Гокудера уже не мог для себя решить, правила какой игры имел в виду этот на голову ушибленный спортсмен – свою, или их босса?

«Свои скелеты» были и у него, от того и вечные «маски», переигрывание, чтобы скрыть за бравадой неуверенность, чтобы его маниакальная одержимость казалась нелепой и смешной, не расценивалась в серьёз. Гокудера чувствовал, что босс видит их насквозь, все их нелепые попытки казаться чем-то большим или хотя бы другим. Всю боль, горе и одиночество. И, если ему проще делать вид, что всё так и должно быть, то он просто подождёт того времени, когда можно будет не бояться остаться «голым», сняв маску.

Хаято ещё долго не мог избавиться от ощущения, что это правильно – он теперь знает, как Джудайме по настоящему относится к ситуации, и такое дорогого стоит. И что Ямамото – хорошая реакция и высокая скорость может послужить планам Джужайме – понимает гораздо больше, чем показывает.

Сестрица, конечно, объявилась очень не вовремя – он всё ещё не смог решить для себя, что он на самом деле испытывает к ней – ненависть или любовь. Если бы ещё несколько лет, чтобы он смог почувствовать хоть какую-то почву под ногами, чтобы изгладились из памяти детские воспоминания, всё было бы иначе. Но жизнь решила по-другому, и не ему высказывать претензии.