Так вот. Что там насчет того, чтобы прислушиваться к Сережиным советам? Вещал нотации мой брат часто и иногда даже по существу. Последнюю его "мудрую" мысль я услышал накануне той ночи в клубе.
- Знаешь, почему нельзя по ночным клубам шляться? - Сережа склонил свою уже не слишком трезвую и умудренную армией голову к кружке с пивом и медленно учил меня "жизни". - Потому что в таком клубе такого смазливого мальчика, как ты, могут перепутать с девочкой и отыметь. В зад-ни-цу, - последние слова отчего-то вышли совсем глубокомысленно и по слогам, и даже я понял, что брат перебрал.

Стас еще раз вздохнул и пожал плечами.
- Бесполезно тебя убеждать, что я не гей, да?
- И ты еще этому удивляешься?! - возмутился я.
Он промолчал. Выводя машину со стоянки, он произнес:
- Тут ехать пять минут от силы. Я музыку включу, ты не против?
Я издал неопределенный звук, который Стас принял за согласие. Он нажал пару раз на дисплей навороченной магнитолы с сенсорным управлением, и мне в уши грянула музыка...Rammstein. Вот никогда бы не подумал, что этот козёл станет слушать такую жесть. Песня играла под названием "Mann Gegen Mann". Мотив я помнил хорошо, так как сам увлекался этой группой лет пять назад, а вот содержание - нет. Немецкий я знал отлично и стал вслушиваться в текст. Спустя пару минут я врезал ладонью по приборной доске и заорал:
- Ты издеваешься, да???!!!
Стас сильно вздрогнул и чуть не выпустил руль. И педаль заодно.
- Ты охерел? - спросил он. - Угробить нас хочешь?
- Это ты охерел, пидорас несчастный! Хватит уже мне намёки делать!
- Ты чего? - Стас казался искренне удивленным. - Какие намёки? Что я опять сделал?
- Ты хоть знаешь, о чем эта песня? - вкрадчиво спросил я, рассержено смотря на него.
- Нет, я не знаю дойч. А о чем? Это ты из-за нее так взбесился?
- Эта песня о голубых!! О пидорасах, ты понимаешь?! Песня о педиках!!! - я был на грани истерики. Что за ёпт вашу мать творится?!
Стас не выдержал и начал дико ржать. Громко. До слёз. Глядя на него, я чувствовал, что внутри меня тоже загорается искорка смеха, губы подрагивают в улыбке, а через несколько секунд я тоже смеялся в голос. Мы ржали, как два дебила, пока Стас не остановил машину у девятиэтажки. С минуту помолчали, успокоившись, а потом взглянули друг на друга и с новым взрывом хохота вылезли из машины. Стас, утирая слезы, сказал:
- Это моя любимая песня. Наверное, со мной действительно что-то не так, - на этой фразе мы оба опять заржали. - Но, честно, Кирюх, никаких намеков не было.
Я поморщился на его дружеское "Кирюх" и фыркнул:
- Верю, так и быть. Ну и рожа у тебя была, когда я тебе сказал, о чём песня...
Еще минута безудержного хохота.
- Я даже не догадался перевод в нете почитать, - сокрушался Стас, подходя к подъезду и посмеиваясь.
А я смотрел в его спину и с непонятно откуда взявшейся грустью думал, что с ним приятно смеяться. Как будто знаем друг друга всю жизнь. Смеяться легко, но вот общаться - ужасно нервирует... Какой же я идиот! Я сам себя толкаю в эту пропасть по имени Стас.