После этого разговора Вольх надеялся, что его дочь хотя бы немного побудет нормальным ребенком. Конечно, он никогда не хотел, чтобы Влада была полностью обычной девочкой с комплексами по поводу веса и вздохами по прыщавым одноклассникам. Такое развитие событий сильно бы его расстроило, но иногда ему хотелось, чтобы этот ребенок хоть что-нибудь делал как все. Потому что непредсказуемость её действий обязывала и его быть непредсказуемым, а к сорока годам у него начала иссякать фантазия.
Так что после обещания познакомить его с новой подругой отец ожидал, что однажды Влада приведет эту подругу в гости, они устроятся в зале на диване, включат фильм, а когда он вернется с работы и заглянет к ним, произойдет знакомство, а после – чаепитие. Но всё вышло совсем не так.
Собственно дело было в том, что Капиталина плакала.
Влада не могла представить подругу плачущей. Вернее, она никогда такого себе не представляла просто, потому что ей в голову не приходило, что Капиталина вообще умеет это делать. Казалось на её лице, где всегда без долгих предисловий расцветала улыбка, не может появляться такого страдальческого выражения. Губы не могут кривиться, в бесполезной попытке сдерживать рыдания, крупные слезы не могут течь по белым щекам, а длинные пшенично-рыжие ресницы бывают мокрыми только после умывания. Однако она плакала, негромко, но судорожно всхлипывая и вытирая слезы тельной стороной ладони. Она сидела на подоконнике кухонного окна и, судя по степени покраснения глаз, плакала уже довольно давно.
Владлена, при виде женских слез, обычно терялась, словно мужчина, но сейчас у неё не возникло вопроса что делать. Она подошла к подруге быстрым шагом и обняла её. Капа вздрогнула, попытавшись вырваться и спрятать лицо, но Влада умела держать крепко, хотя обрадовалась тому, что Рыжая не собирается утыкаться лицом в её рубашку.
- Пусти, - буркнула Капиталина, передернув плечами.
- Сначала скажи, что случилось? – Капа закусила губу и посмотрела в окно. Влада не торопилась спрашивать, хотя она ещё мало знала Рыжую, однако уже начала подозревать, что это девочка «с сюрпризом». Неизвестно чего от неё можно ожидать.
- Не могу в этой большой квартире одна, - произнесла Капа, как всегда неожиданно, прервав молчание, которое сама же и спровоцировала. На самом деле в её голосе не было излишней безысходности граничащей с наигранностью, Она была настоящей до самого конца, и поэтому её голос был усталым с горечью, которая словно вязла на языке.
Владлена, конечно, могла бы сказать какую-нибудь дежурную фразу (всё образуется, не плачь – вариантов было много), в конце концов, она могла бы что-нибудь спросить, а она просто предложила:
- Я могу пожить у тебя, пока отчаяние не пройдет, а там посмотрим.
Так что Вольх познакомился с подругой своей дочери, когда помогал им перевозить вещи к Капиталине в квартиру. И, наверное, потому что был старше всех, он оказался единственным кто увидел в этом переезде особенный подтекст.

Алкоголь и наркотики это самые простые способы раздвинуть границы привычного и заглянуть туда, за грань того, что мы называем реальностью. Есть способы одновременно более доступные и более сложные.
Можно очень глубоко дышать в течение пяти - десяти минут, или кружиться по комнате примерно столько же времени, а можно до часу ночи собирать пазл в три тысячи деталей.
В большой квартире, где нет никого кроме тебя, кружки кофе и мозаики, частично собранной, а частично разбросанной на столе, мир действительно перестает казаться обыденным. Капиталина не могла бы объяснить на что это похоже и в чем собственно разница между двумя этими мирами. Однако разница была, неуловимо-легкая как дыхание, предметы всё такие же четкие обретали иной смысл, и вот-вот должно было придти нечто важное: мысль, вещь, человек, уже отдельная история, суть не в этом. Сосредоточенная на ожидании Капа вздрогнула, когда её новый мир прорезал вполне реальный и оттого неприятный телефонный звонок. Бешено озираясь, словно напуганная мышь, рыжая всё-таки смогла найти трубку в подушках, в беспорядке разбросанных по ковру.
- Алло? – произнесла она, и некоторое время слушала тишину, поскольку человек на том конце провода, о чем-то задумался.
- Капа? – раздался удивленный голос Владлены.
- Ну, да, а что? – рыжая постепенно приходила в себя и отпила уже давно остывший кофе.
- Странный у тебя голос. Ну, ладно, открой мне дверь, а то ты, кажется, не слышишь, как я тут в домофон трезвоню.
- Не, он просто сломался у нас. Сейчас спущусь, - девушка выключила телефон и пошла к двери.
Владлена принесла с собой в квартиру запах табака перемешанный с воздухом ночного города и этим окончательно разорвала Капину связь с иными мирами. И рыжая, с улыбкой делая подруге кофе, думала, что и в этом мире тоже очень даже неплохо.
Гвенвивар привычно устроилась на подоконнике, напоминая огромную кошку с блестящей черной шерстью и голодными глазами.
- Есть хочешь? – спросила Капиталина.
- Не откажусь, - Влада потянулась к сигаретной пачке, но передумала и отдернула руку, потому что вспомнила, как подруга не любит запах дыма.
- Опять проверка перед навигацией? – спросила Эльви, и тут же поняла какую глупость сказала: Вольх жил на Московской, а подруга уже год как переехала на Загородный проспект, и никакие разведенные мосты не могли бы помешать ей добраться до дома.
Владлена предпочла не отвечать. Она себе-то не могла объяснить, зачем вышла из квартиры в такое время и почему пошла именно сюда. Капиталина тоже молчала, суетясь около микроволновки и чайника, а Гвен наблюдала за этой уютной беготней и откровенно пыталась ответить на вопрос: почему ей так хорошо здесь, и так плохо не здесь? Кто такая эта Капиталина Мирабо? Почему она настолько особенная, что без неё просто ничего не хочется, даже есть? «Наверное, я пришла сюда, чтобы не умереть от голода» - подумала Влада.
- Иди за стол, - позвала Капа, - я тоже поем, а то так этой мозайкой увлеклась, даже на занятия иногда не хожу.
- Я знаю, - глухо отозвалась Владлена, и будто бы «стекла» с подоконника на табуретку, стоящую рядом.
- Да, хорошо, что ты зашла. Не дала мне умереть от голода, - Капиталина улыбалась, смеялась, болтала, как обычно обо всем, добиваясь от подруги ответов. И Влада расслабилась, начала вести себя как обычно, убедив и себя и рыжую в том, что она пришла просто так, в гости и ничего в этом особенного. Однако краем сознания, где-то глубоко внутри она понимала, что её куда-то затягивают, ловят на блестящую ароматную приманку, и ведут туда, где она, может быть, находиться не хочет. Она не могла бы узнать точно, пока не побывала там, но Влада решила никуда не ходить, а лучше найти способ защититься от этого.

И, конечно, она очень сильно веселилась, узнав, как же было дело. Пока Капа отсутствовала за границей, Владлена решила пойти в кино. В до отказа забитом кинотеатре было не протолкнуться, к тому же Влада умудрилась опоздать на начало сеанса и вошла в зал, когда свет уже выключили. Пробравшись на нужное место она обнаружила, что оно занято, очень наглым молодым человеком. Искать другое свободное кресло в подобных условиях было бесполезно и девушка, не долго думая, заявила, что он либо идет на своё место либо она сядет ему на коленки. Коля не ожидал, что Влада действительно выполнит свою угрозу, и поэтому вставать не собирался. Но Гвенвивар была не из тех, кто бросается словами, так что она всё-таки уселась парню на колени, и между ними как-то сам собой завязался разговор. Сначала они дружили, а теперь вот начали встречаться…
Капиталина смеялась минут десять, так что в итоге начала корчиться на покрывале от недостатка дыхания.
- Ой, не могу! – она сучила ногами, которые доставали до самой воды. Николя поведал ей эту историю, когда они сидели на узком участке Петропавловской крепости у Невы, ожидая вторую участницу рассказа.
- Да уж, - неопределенно отозвался Коля и поднял взгляд к небу. Если бы кто-нибудь его спросил… Ему очень хотелось чтобы его спросили, как, например, оказалось, что Владлена Мариеску стала его девушкой. Но его не спрашивали, наверное, потому, что он казался довольным. А он, тем временем, ощущал себя попавшим в ловушку. Вокруг кипели страсти и решались судьбы, пока Николя вертели словно знаменем борьбы… за что была эта борьба, хотелось бы ему знать? В целом ситуация выглядела чудовищно: Влада называла его своим парнем, и часто напоминала что приходится ему девушкой, однако он не был уверен даже в том – целовал ли он её хоть раз? Что-то смутное вспоминалось где-то в самом начале их знакомства, однако сейчас стоило парню положить руку своей красавице на плечо, как она словно невзначай избавлялась от объятий. Что-то с ней было не так, в ней проглядывалась какая-то пугливость и настороженность, в то время как совершенно отсутствовала ревнивость. В общем, если бы кто-нибудь спросил Колю, он бы честно ответил, что ему больше нравится вечно свежая, мечтательная, летяще-легкая, Капиталина Мирабо. Он попал под её влияние практически сразу как увидел. Ещё издалека увидев девушку, которой помахала Владлена, он подумал: вот это чудо! и сердце его забилось, как случалось в детстве в канун Нового года.

Как ни странно после такого теплого и приятного знакомства девушки почти не общались. Они беседовали в аське, комментили друг друга в блогах, но больше не встречались. Владе, конечно, было не до того: мозг кипел от родительской суеты над тем куда она станет поступать с её средними оценками и отвратительной подготовкой. Отец, обычно не споривший с женой не удержался когда она слишком резко высказалась по поводу исторического факультета СПбГУ и принялся демонстративно готовить дочь на исторический. Мать заламывала руки и причитала, что её единственный ребенок будет в итоге учиться в «Лесопилке», отец злился ещё сильнее, начав выяснять отношения с Екатериной по поводу совершенно ребенка не касающегося, и в семье постепенно назревал развод. Владлена сознательно сохраняла молчание и редкое для себя спокойствие, потому что родительского развода ждала как манны небесной. Влада считала, что её отец заслуживает большего, что мать его совсем затиранила своими бесконечными претензиями и вообще неизвестно на чем эта семья ещё держалась. Так что совесть девушку совершенно не мучила. И когда отец, в конце зимы, со скандалом и криками выпроваживался из квартиры, просто ушла вместе с ним, прихватив рюкзак своих вещей.
Так семейство Мариеску, своим неполным составом переехало в район Финляндского вокзала. Где Владлена, побаиваясь отцовского гнева, призналась, что собирается поступать на журналистику в СПбГУ.
- А что профессия нужная, - торопливо принялась объяснять она, пока Николай не начал возражать, - всякие корректоры и редакторы, всегда пригодятся, если повезет можно и в журналисты пойти. Статьи писать, по миру ездить. К тому же предметы при поступлении не сложные сдавать. У меня с ними проблем нет, с той же историей, например, - ей пришлось остановиться, чтобы набрать воздуха в грудь, и отец успел в этот момент вставить:
- Лишь бы ты была довольна.
- Правда? – резко выдохнув, ставший лишним воздух удивилась Владлена.
- Конечно, - Николай улыбнулся и протянув руку, прижал голову дочери к груди.
- Уф, - вздохнула она облегченно, - а что теперь с мамой? – на краткий миг ей всё-таки стало стыдно за свою поведение.
- А что с ней? Давно пора было развестись. Сколько раз мне отец говорил с рыжими не связываться.
- Но бабушка ведь тоже рыжая, - удивилась Влада, вспомнив фотографии своей молодой бабушки по отцу.
- Да, - засмеялся мужчина, - это проклятие рода Мариеску. Может, хоть ты его обойдешь, - отец потрепал своего ребенка по блестящим волосам.
- Наверное, мне рыжие не нравятся, - ответила Владлена, тогда ещё образ Капиталины не всплывал в её сознании так легко как это стало позднее.

Ничего не объяснив, подруге Капиталина велела ей появиться в определенное время в парке у Адмиралтейства и ни о чем не беспокоиться. Вообще-то Влада считала, что это она должна разрабатывать программу как именинница, но рыжая не дала даже спорить. Придя в назначенное время, Владлена увидела Капу устроившуюся на таком месте где было достаточно солнца и тени. Подруга лежала на животе, болтая согнутыми ногами в воздухе, и что-то печатала на своем ноутбуке. Рядом стояла большая плетеная корзина, одна из тех стильных примочек для состоятельных людей, которая мозолила глаза обывателям, заставляя их задумываться о том, зачем нужна специальная корзина для пикника, если можно носить всё в сумках и пакетах. Рыжая, конечно, вряд ли задумывалась об этом, она как всегда просто купила то чего ей хотелось.
- Привет, - поймав Капу за белую лодыжку, именинница подергала её, будто пожимала руку.
- О, вот и ты! – просияла рыжая и чуть нахмурилась, когда поняла, что получить свою ножку обратно совсем не так просто как хотелось бы. Влада же не сразу поняла, что почему-то не хочет отпускать девушку.
- Наконец-то пригодилась эта корзина. Родители как-то привезли из Франции, да так ни разу и не съездили на пикник, - вытаскивая на свет еду и посуду, по привычке начала щебетать Капиталина, - Надеюсь, ты любишь пикники? – спросила она, словно было время что-то изменить в планах.
- Лишь бы кормили и не пошел дождь, - в привычной краткой форме ответила Владлена, устраиваясь на покрывале.
- Кажется нам это не светит, - глядя на небо сквозь ажурные прорези в кроне дерева, констатировала Рыжая, - Ах, да, подарок, - спохватилась она и протянула Гвенвивар блестящий подарочный пакет. Внутри оказалось то чего Влада не получала в подарок уже очень давно: одежда. Очень красивый комплект из какой-то легкой летящей ткани бирюзового цвета: длинная широкая юбка-солнце и свободный топ без рукавов. Девушка не испытывала особенной неприязни к юбкам, иногда она даже носила что-нибудь не слишком короткое, однако этот комплект показался ей неприлично женственным, а женственность это было то что она сама в себе не могла разглядеть, за своей угловатостью, резкостью суждений, любовью к выпивке и сигаретам. Она поблагодарила, однако истинная благодарность пришла к ней тогда когда, в августе в Петербурге стало положительно невозможно находиться. Воздух колом вставал в горле, обволакивал голову как махровое полотенце, глаза всем застилал пот, и люди медленно текли по городу натыкаясь, друг на друга. В это время Капин подарок очень пригодился потомку Дракулы. Легкая ткань не липла к телу и поймав скудный ветерок периодически прилетавший откуда-то со стороны финского залива, словно оставляла его там, гоняя между телом и тканью до изнеможения. И хотя Влада продолжала считать, что на Капиталине этот костюм всё равно смотрелся бы лучше, чем на ней, она продолжала носить его даже после того как жара спала и над городом пронеслось несколько дождей.

Свой день рожденья Владлена всегда праздновала очень скромно. Поначалу потому что летом всё равно никого из её друзей не бывало в городе, а когда она стала старше, это превратилось в традицию. Поэтому настойчивое желание Капиталины отпраздновать её день рожденье показалось каким-то неадекватным. Был в этом какой-то элемент нарушения запретов, как будто они сходили с ума вместе и другим людям оставалось только закидать девушек камнями. Как оказалось, Капа не планировала ничего особенного. У них выпала всего неделя перерыва между играми и Вольх не давал расслабиться, заставляя их снова и снова вспоминать правила, особенности авторского мира по которому делалась игра, и к тому же то и дело устраивал тренировки, хотя они уже много раз говорили ему, что оружие им не положено по роли. Но и от него Капиталина смогла отбиться на взгляд Владлены, совершенно потрясающими аргументами:
- Вольх, ты же язычник, - размахивая руками у него перед носом, вещала рыжая, - 21 июня это же праздник, праздник! Кто будет работать в праздник?! – ещё год назад Влада казалось, ничего не знала об отце и заявление, что он язычник могла бы воспринять разве что как шутку. И конечно же рядом бы стояла презрительно фыркающая мать. Однако теперь всё было иначе, отец, освободившийся от гнета одной рыжей женщины попал в плен другой, которая, к его несчастью, оказалась куда более осведомленной и настойчивой.
- Ладно, ладно, - сдался отец, - празднуйте свой праздник, даже без меня.
- Да мы вечером приедем, - чувствуя неловкость, вставила Владлена.
- Я не обижаюсь, - мужчина потрепал дочь по голове и Капа про себя отметила, что он наверное единственный кто мог сделать это без вреда для своего здоровья, - сколько раз говорил тебе не связываться с рыжими.
- Не волнуйся, я на ней жениться не собираюсь, - позже она будет вспоминать эту и подобные ей шутки с содроганием и трепетом, но сейчас это была просто шутка.

Влада не умела даже болеть как следует. Для неё сезонная простуда представляла собой легкий жар, от которого окружающий мир слегка расплывался и казался каким-то излишне легким, а в носу тихо и размеренно хлюпали жидкие немногочисленные сопли, больше похожие на воду. В самую острую стадию болезни она становилась ещё бледнее обычного, так что бледно-розовые губы переставали выделяться на белом лице, а кожа становилась горячей как железный поручень на жарком солнце, жутко сушило во рту, но в остальном никаких неудобств девушка не чувствовала. После дня соблюдения положенного больным постельно-лекарственного режима она могла со спокойной совестью забыть о чае с лимоном и пропахшей потом подушке. Поэтому не удивительно, что увидев как её рыжая подруга лежит закутавшись в не менее пяти одеял, потребляет жидкость словно верблюд и без конца чихает, прикрывшись платком, она не на шутку перепугалась.
- Что случилось? – выплясывая вокруг большой кровати нечто похожее на ритуальный танец африканского племени у костра, спросила Влада.
- Ничего, обычная простуда, - сиплым голосом ответила Капа и громко высморкалась.
- Обычная?! – истерика во Владином голосе стала ещё более явной.
- Как ты сюда попала? – поборов очередной приступ кашля, поинтересовалась рыжая.
- У меня же до сих пор ключ остался, с тех пор как я у тебя жила во время ремонта. Я…- но Капиталина перебила подругу:
- Не надо было приходить, заразишься ещё.
- Не заражусь, - нахмурившись, девушка присела на кровать, - я уже болела в этом сезоне, у меня всё четко болею только один раз.
- А, ну это хорошо. Я бы, честно говоря, не отказалась от помощи. Уже два дня не спускаюсь вниз, там в холодильнике продукты…
- Ты что совсем не ешь?! – было успокоившаяся Влада, снова подскочила и принялась мерить спальню шагами, больше всего похожая на зверя в клетке.
- Не хочется, - ответила Капа, будто оправдываясь. Такое состояние Владлене было знакомо, но её во время болезни обычно кормили кашами или бульонами, нельзя же совсем без еды. Помня рецепт бульона и то, что все необходимые ингредиенты найдутся на местной кухне, девушка спустилась вниз и встала у плиты. Будь Капа в состоянии, она бы обязательно отпустила несколько шуточек по поводу сурового потомка сурового князя взявшегося за готовку, но суп получился вкусный и действительно принес облегчение, так что рыжая предпочла просто поблагодарить. Всего через пол часа после прихода подруги Капиталина Мирабо, в большом отцовском свитере и теплых носках, сидела, опираясь на высокие подушки, и вместе с Владленой смотрела фильм, одновременно поедая вкусный бульон. У неё немного спала температура, а насморк перестал казаться самой страшной проблемой на свете.
- Ты волшебница, - шевеля пальцами ног, пробормотала Капа, чувствуя как живот благодарно урчит, переваривая вкуснейший в мире бульон.
- Ага, фея - крестная, - не привыкшая к комплиментам, проворчала Владлена в ответ, - ты бы хоть сказала, что тебе лекарства нужны.
- А они мне не нужны, у меня же ты есть, - улыбнулась Капиталина.
- Неужели в доме даже сиропа от кашля нет? – будто не услышав, возмутилась Влада.
- Я редко болею, - пожала плечами рыжая.
- Редко, но метко, - её подруга глядела на девушку осуждающе.
- Это уж точно, бывает года два ни температуры, ни кашля, ни насморка, а потом как схватит и, целую неделю встать не могу. И лекарства не помогают, только облегчение ненадолго приносят, - Капа снова зашлась сильным, лишающим воздуха кашлем и Владлена почувствовала, как у неё внутри всё переворачивается от тревоги. Ей ещё никогда ни за кого не было так страшно, наверное, от этого ощущения ещё больше усиливались, и в таком состоянии они казались черноглазой девушке не просто чувствами, а целой интуицией, она всерьез начала думать, будто активизировалось особенное шестое чувство, предрекающее Капиталине нечто ужасное.
Плюнув на университет девушка, целую неделю не отходила от постели больной, кормила её, заставляла принимать лекарства, не смотря на все возражения, укутывала в одеяла и, что Капа ценила больше всего, составляла ей компанию. В итоге однажды утром, когда Влада вошла к ней в спальню, вместо обычного приветствия, Капа попросила:
- Хочу сала умираю, - от радости Владлена чуть не подпрыгнула к потолку, но вместо этого предпочла позвонить отцу, с просьбой привезти немного сала из их домашних запасов.
- Так вот чего тебя уже неделю в университете не видели? – в голосе Вольха не было осуждения, скорее он просто радовался, наконец, раскрытой тайне.
- Да, ну, Капа болела, - поспешила оправдаться Влада на случай, если отец всё-таки решит ругаться.
- Да уж вижу, - доброжелательно улыбнулся мужчина, глядя как рыжая ест бутерброд с салом и луком и жмурится от удовольствия, - никогда не видел, чтобы девушки так сало любили. Ну, не считая тебя, конечно, - он улыбнулся дочери.
- Угу, - невпопад пробормотала Капа и засмеялась вместе со всеми.

Родители Капиталины представляли собой то невероятное исключение из правил, которое только подтверждает правило: они были влюблены друг в друга и чувства эти, кажется, ни на секунду в них не угасало за всё время их знакомства. Они создали для себя целый мир в котором могли быть счастливы. В этом мире не было вечной спешки, несмолкающих мобильников, кондиционированного воздуха офисов в небоскребах и тягомотных переговоров. Капины родители не были бизнесменами, скорее предпринимателями, они не представляли себе, что такое открыть своё дело и угробить на него всю жизнь, позволяя ему разрастаться, как тело избалованного домашнего кота. Они держали около десяти проектов одновременно, всё время, имея про запас ещё два-три неоткрытых. Времени, конечно, уходило много, но не было никакой нужды в спешке и напряжении сил до предела. Поэтому со временем их лица не приобрели того озабоченного выражения, которое присуще бизнесменам, трясущихся из-за своих акций, контрактов, клиентов и прочего. Елена и Станислав были очень счастливыми людьми, худощавыми и юркими, с неопределяемым возрастом, беспрерывно улыбающимися, с глазами блестящими от пережитых впечатлений в бесконечных путешествиях по миру. Они не знали заботы о деньгах, позволяли себе любые капризы, а ещё они очень любили тратиться друг на друга и шутливо подкалывать по поводу того кто больше заработал. Очень хорошие это были люди с богатым внутренним и внешним миром, только одно НО омрачало радужную картину: в их светлом мире взаимного обожания и любви совсем не нашлось места их дочери. Капиталина, внешностью и характером пошедшая в мать, словно жила в её тени. Отец обращался к маленькой рыжей девушке только когда, вспоминал о старшей рыжей женщине её породившей. Владлена не знала, догадывается ли её подруга об этом, но вот она сама это сразу заметила. Хотя бы по тому как дочери пришлось несколько раз обратиться к Станиславу, чтобы он оторвал взгляд от Елены и повернулся к ней, или по тому как родители замялись, когда пришлось сказать куда же Капа всё-таки поступила – они этого не помнили, а может быть и вовсе не знали. Для Влады, всегда бывшей в очень близких, даже дружеских, отношениях с отцом такое поведение казалось просто недопустимым, однако потом она заметила, что подруга вроде бы не тяготится родительской невнимательностью. Скорее всего, сделала для себя Влада вывод, она строила свой собственный мир из тепла и света, где её родителям тоже не нашлось места.

Они ещё немного помолчали, грея ноги в теплой воде идущей пузырьками, потом Капа заговорила, и на этот раз в её голосе не было ставшей уже привычной Владе игривости, в нем была грусть и растерянность:
- Знаешь, я так хотела чтобы в этой квартире было много гостей. Мне казалось, я всё для этого сделала, даже подсуетилась по поводу перепланировки, сделала больше комнат, в библиотеке можно кого-нибудь положить на раскладное кресло, но… - Капа опустила взгляд в кружку, которую держала в руках, - гости тут не задерживаются. Я иногда думаю: может быть, несмотря ни на что, тут всё ещё слишком холодно, - Владлена ждала, что орехово-карие глаза, наконец, посмотрят на неё, но рыжая продолжала грустно улыбаться жидкости в кружке.
- Здесь свежо, - произнесла Влада, чем неожиданно заработала, то чего хотела: Капа, вздрогнув, оглянулась на неё, выглядела она немного испуганной, - мне очень нравится эта атмосфера. Просто она на любителя, наверное, - её голос всегда бархатистый и уверенный, как-то зазвенел и утих под действием неопределенного выражения лица собеседницы. Капиталина Мирабо долго смотрела на гостью, слегка нахмурившись и почти не моргая, после чего вдруг сказала, набрав воздуху в грудь:
- Хочешь горячего шоколада? Я могу приготовить.
- Хочу, - почему-то почувствовав облегчение, согласилась Владлена. Они поднялись одновременно, вышли из ванны и спустились на кухню. Где-то на середине пути к горячему шоколаду их окончательно отпустила неловкость момента и Влада смогла спросить:
- А у тебя, правда, скандинавские корни в родословной? Ты это в блоге писала.
- Ну, да. По материнской линии, я – финка. К маминым предкам я гораздо ближе, чем к папиным.
- А он кто?
- Папа? Ну, у него немного египетской крови, вернее коптской, очень древний народ, а поближе итальянцы, Венецианские купцы, даже по фамилии заметно, - Капа суетилась над двумя кастрюлями, и было удивительно, как она ещё умудряется участвовать в разговоре.
- Копты? – Влада вскинула брови, - Ничего себе, да их же не осталось совсем.
- Да, - как-то нараспев ответила Капа, - а ты откуда знаешь? В этом почти никто не разбирается.
- Мой отец историк, - принимая чашку с шоколадом, ответила Владлена.
- Ах, да. Дракула. А про тебя это правда, что он твой предок? - невольно рыжая понизила голос до шепота.
- Ну, сама понимаешь, свечку-то никто не держал. Но наши предки действительно из Румынии, и жили они в деревне рядом с Тырговиште, первой столицей Дракулы. Говорят, он был бабником и уж крестьянок точно не пропускал.
- Да, и тем более, судя по тебе, она была очень красивой, - Капа подмигнула ей, сев рядом за стол и девушки засмеялись.
Казалось взаимное выяснение родословной, окончательно сблизило их. Не сговариваясь, они оделись и отправились гулять по городу, останавливаясь на маленьких мостиках над узкими каналами, улыбались то ли друг другу, то ли своим мыслям, но почти не разговаривали. Для обеих это было необычно, ведь они привыкли гулять по своему любимому городу в одиночестве, это был практически интимный процесс.
- Любишь Питер? – спросила Капа так неожиданно, что Владлена вздрогнула.
- Да, его сложно не любить, - они остановились на мостике и оперлись на ограду.
- И я люблю, - Капа вздохнув, склонила голову подруге на плечо, - Ничего, что ты школу прогуливаешь? Моим учителям-то всё равно не кому звонить.
- А, нет, ничего, - Влада скосила глаза на медно-рыжую макушку и вдруг слова полились из неё стройным потоком, так как никогда ещё не бывало. Она начала рассказывать, как привычный мир начал меняться: отец ушел от матери, забрал её с собой в двушку на «московской» и как Влада сначала радовалась, а теперь уже ни в чем не уверена. Ведь очевидно, что отец любит жену, скучает без неё, но и терпеть её непонимание уже не в состоянии.
- А ещё эти гости! – воскликнула она словно ни к чему.
- Какие гости? – встрепенулась Капиталина, как будто, наконец, они добрались до самого важного. И Владлена продолжила рассказывать о том, что их новая квартира, словно сама по себе заполнила пространство кучей книг фентези, на стопки которых теперь натыкаешься даже в туалете. Отцовская комната завалена бутафорскими доспехами и оружием, постоянно приходят какие-то папины друзья, которые, судя по всему знакомы с ним давно, но раньше Влада их никогда не видела, все они говорят непонятные слова и называют отца Вольхом, а он даже не удивляется.
- Он что ролевик? – рыжая вцепилась в руку собеседницы и посмотрела ей прямо в глаза, в этот момент и следа не осталось от её скандинавской меланхоличности. Влада кивнула и тут, не было уже никаких сомнений, Судьба возликовала, уверенная, что уже ничто не разлучит этих двоих и её работа окончена.

У Влады появился парень. Для человека с современным европейским менталитетом – событие не поражающее воображение. Сейчас у многих девушек есть парни, у некоторых даже по несколько парней. Ко всему прочему Владлена обладательница не только привлекательной внешности, но ещё и таинственного замкнутого характера, который мужчины воспринимали как вызов своему обаянию, никогда не страдала от отсутствия поклонников. Так что Капиталина в этой ситуации была не столько удивлена, сколько ошарашена, как человек, на которого внезапно вылили ведро холодной воды без всякой на то причины. Они с Владленой, были знакомы уже два года, за этой время девушки переделали вместе множество дел: читали книги, смотрели фильмы и аниме, готовили странные блюда, ремонтировали квартиру, обсуждали посмотренное и прочитанное в этой самой квартире за этими самыми блюдами, и ни разу за всё это время в их разговорах не нашлось места мужчине. Покопавшись в памяти, рыжая даже не могла вспомнить, чтобы они хоть раз обсуждали какого-нибудь персонажа с точки зрения его привлекательности, а уж кого-нибудь реального тем более. Им так нравилось быть вместе, что они не чувствовали одиночества поэтому отсутствие у них обеих парней казалось таким естественным, а появление парня, соответственно, естественным назвать было нельзя. Правда, надо отдать Капе должное – она смогла справиться с первым шоком и порадовалась за подругу, особенно когда увидела о ком же идет речь. Это был высокий отлично сложенный парень, одновременно напоминавший херувима и Юлия Цезаря. Его вызывающе крупный нос прекрасно смотрелся на лице с такими же грубовато-чувственными чертами, и подходил пытливому взгляду серых глаз, светлые волосы, собранные в хвост и вьющиеся крупными кольцами довершали ошеломительную картину, от которой у очень многих и многих девушек захватывало дух. Звали это чудо Николаем, так же как Владиного отца, а позже Капа повадилась называть его на французский манер – Николя.
Но разобравшись с первыми впечатлениями Капиталина приступила к более тщательному анализу и обнаружила, что Коля не принадлежит ни к ролевикам, ни к анимешникам ни к профессиональным любителям фотографии, а значит открытым оставался вопрос: где подруга его взяла? Ведь рыжая точно знала, что круг общения Владлены ограничен именно этими группами людей и никакого иного в них не было и быть не могло.

Поэтому не удивительно, что она не обращала внимания даже на в очередной раз подошедшего официанта, не то что на новых посетителей, чьё появление всегда возвещал наддверный колокольчик. Однако в тот день, когда в кафе вошла до крайности раздраженная Владлена, Капиталина вздрогнула и взглянула на вход очень внимательно. Позже, когда ей понадобилось проанализировать тот день, она решит для себя, что колокольчик звучал как-то по-особенному, наверное, оттого, что вошедшая девушка слишком резко открыла дверь и звук вышел не как обычно мелодичным, а резким и спутанным. И посмотрев на вход, Капа уже больше не могла вернуться к чтению, Она знала эту девушку, она читала её блог и обожала её фотографии, и…почему-то в эту встречу ей было особенно трудно поверить. Нет, она уже не раз встречалась в реальности с теми с кем общалась в Интернете, однако их встречи всегда были запланированными, и казалось, что пока ты не договоришься с человеком о времени и месте, его как будто и не существует на самом деле. А вот эта девушка, с интригующе манящим ником Гвенвивар, существовала без всяких договоренностей, она просто появилась поблизости от Капы, словно обязывая последнюю что-то с этим сделать. Капиталина смотрела на Владу не отрываясь, пока та шла к официанту с таким мрачно-сосредоточенным лицом, с каким приговоренный мог бы подниматься на эшафот.
Владлена же, знавшая цену своей необычной внешности, но всё равно каждый раз раздражавшаяся от излишне пристального к себе внимания, с трудом сдерживалась от того чтобы не стукнуть рыжеволосую нахалку, сидевшую у окна и беззастенчивое её разглядывающую. Во Владе всё было необычно: фигура с минимальными половыми признаками, рост по метр семьдесят, бледное скуластое лицо, длинные темные волосы цвета крепкой заварки и глаза желтовато-карие, придающие своей обладательнице какой-то звериный вид. Именно из-за этих глаз девушку прозвали Багирой товарищи по дворовым играм, в честь черной пантеры из «Маугли», и потом она сама себя прозвала Гвенвивар в честь пантеры придуманной Сальваторе. Капа всё смотрела и смотрела, Влада всё больше злилась и, наконец, не выдержав, резко развернулась, подошла к девушке, наклонилась к самому её лицу и грубо, словно выплюнув, спросила:
- Что?! – правда, злость, вспыхнувшая где-то внутри давно привычным ярким пламенем, вдруг улеглась, на неё дохнуло свежестью, запахом свежескошенной травы и хвои. От девушки сидящей перед ней исходила какая-то успокаивающая прохлада, в больших темно-карих глазах Влада видела своё отражение, на округлом добродушном лице со вздернутым носиком покрытым веснушками было написано испуганно-извиняющееся выражение и Владлене даже стало стыдно за свою вспышку, хотя обычно мук совести за ней не наблюдалось.
- Извини я, - начала Капиталина, - я просто читаю твой дневник, и узнала тебя. Ты же недавно выкладывала фотки, разве нет? – словно оглушенная, Влада села на ближайший стул и бесцветным голосом заказала официанту капучино с апельсиновым сиропом, одновременно осознавая только что сказанное новой знакомой. Действительно она вела блог, и недавно выкладывала фотографии сделанные отцом во время очередного выезда всем классом на природу. Пока история выглядела правдоподобно, хотя сложно было до конца поверить в то, что она вот так вот случайно повстречала в большом городе человека, который читает её дневник в Интернете. Как всегда в подобной ситуации Влада не удержалась от шуточки:
- Странно, что ты меня узнала, в жизни я куда симпатичнее, - Капиталина с готовностью хихикнула, чем сразу заработала дополнительное расположение собеседницы.
- А кто ты? – поинтересовалась Владлена, имея ввиду ник под которым Капа была зарегистрирована на сайте.
- Я Эльви, - рыжая прекрасно поняла о чем её спрашивают, - ты, наверное, меня не помнишь, у тебя полно постоянных читателей.
- Хм, - уклончиво отозвалась Влада, опуская взгляд в свою чашку с кофе, а про себя подумала: «Она и, правда, похожа на фею из скандинавских легенд».
- Да, ладно я не обижусь, - продолжала Капа, - на самом деле меня зовут Капиталина, - она протянула руку новой знакомой.
- Владлена, - пожимая мягкую прохладную ладошку, ответила Влада.
- Ух, ты! Классное имя! – восхитилась рыжая.
- У тебя тоже ничего.
- Фее, - Капа помахала раскрытой рукой перед своим лицом, словно уклоняясь от чего-то, - Капиталина Мирабо – глупее не придумаешь, папа просто решил поиздеваться, а медсестра всерьез взяла да записала это в свидетельство о рождении.
- Душераздирающая история, - с ноткой скучающего безразличия отозвалась Влада, скорее по привычке, поскольку в действительности рассказ ей понравился. Люди обычно обижались из-за такого её отношения, начинали сердиться или объяснять девушке как она не права, но Капа, замерев на секунду, неожиданно рассмеялась звонким переливчатым смехом, прикрыв рот тыльной стороной ладони.
- И не говори, сама удивляюсь, - произнесла она, когда хохот перестал рваться наружу каждый раз, как девушка пыталась что-нибудь сказать. В тот вечер Владлена Мариеску просто удивилась необычной реакции и ещё долго-долго оставалась в кафе, болтая с новой знакомой обо всем на свете, и только позже, через несколько месяцев, она поймет, что той осенью встретила кого-то необычного. Эта рыжеволосая девушка оказалась первым человеком, помимо её отца, который стал для Владлены особенно дорог, мнение которого она могла бы считать авторитетным, чувства и желания которого были для неё важнее собственных.

Легко ли познакомиться в кафе? На знакомствах в кафе завязано столько сюжетов книг и фильмов, что невольно начинаешь думать, будто познакомиться с кем-нибудь в кафе проще, чем сделать заказ в нем же. Однако каждый кто пытался это сделать, усвоил, что каждая ситуация глубоко индивидуальна. Хотя, конечно в кафе познакомиться легче, чем отловить понравившегося человека на улице, но и сложнее, чем знакомство в неформальной обстановке вечеринки. Как правило, люди сидящие в кафе одни, что-нибудь читают и так поглощены этим процессом, что отвлекать их может оказаться опасным для жизни занятием. Впрочем, в тот осенний денек, когда Владлена, ученица одиннадцатого класса, зашла в кафе на Невском проспекте она ни с кем знакомиться не собиралась. Она вообще любила уединение и каждое её появление в дорогом кафе, а это было именно таким, означало только две вещи: что она готова потратиться на дорогой кофе и, что её и без того плохое настроение становится окончательно плохим.
Капа же в этом кафе сидела почти каждый день, после занятий в школе она спешила сюда, занять своё любимое место у французского окна, заказывала чашку латте и на несколько часов с головой уходила в какую-нибудь книгу.

Придя домой, сев за компьютер, Влада напечатает в окошке нового поста: мне понравилась её квартира, а потом сотрет это непростительно маленькое предложение. Квартира ей не просто понравилась, она показалась ей такой гостеприимной, приятной и даже разнежила всегда очень суровую к себе и окружающим Владлену до того, что она без всякой видимой причины начала улыбаться. Здесь преобладали светлые, белые и бежевые тона, мебели стояло совсем мало, а та что была словно старалась ужаться и стать как можно меньше, столы, диваны и кровати, будто «прижимались» к земле. Обилие белого цвета не давало ощущения больничной палаты, а множество ковров и подушек даже огромную гостиную сделали очень уютной. Но главное было в том, что сама хозяйка, Капиталина Мирабо, идеально вписывалась в это жилище. Маленькая и юркая, ещё с первой встречи вызвавшая ассоциации с лесной феей, в своем доме она создала атмосферу хвойного скандинавского леса, где солнце, пробиваясь сквозь ветви деревьев, освещает узкую тропинку к озеру, а воздух бодряще прохладен. Сравнение со скандинавским лесом возникло у Владлены непроизвольно, поскольку однажды она ездила в Финляндию и в подобном лесу побывала, и она ещё больше укрепилась в своем мнении, узнав, что в предках Капиталины действительно есть скандинавы.
Проснувшись утром Влада испытала странное для себя чувство неги и лености, ей совсем не хотелось вставать, а ведь обычно она не могла долго лежать в кровати, из-за непроходящего ощущения словно она пропускает всё самое интересное. Ранним весенним утром сквозь молочно-белые занавески пробивался тот особенный слабый свет благодаря которому окружающая реальность превращается в черно-белое кино. Девушке не хотелось вставать, но и лежать почему-то тоже, её словно тянуло куда-то и даже показалось, что где-то в квартире играет тихая музыка, что-то из репертуара Эньи или Энигмы. «Схожу с ума» - резюмировала Владлена своё состояние, когда, прислушавшись, поняла, что единственное место, где может играть музыка – её собственная голова. Поднявшись с постели девушка долго стояла в каком-то оцепенении, ей всё казалось, что переступив порог она уже не будет собой, по крайней мере, прежней собой. Она почему-то не догадывалась, что перестала быть прежней ещё тогда, осенью в кафе, где проболтала с новой знакомой до позднего вечера. В квартире было тихо, хотя Владе так и не удалось избавиться от ощущения, будто музыка всё ещё играет. Впрочем, выйдя в коридор, она услышала другие звуки на этот раз реальные, что-то булькало за одной из дверей в длинном коридоре. Робея, не будучи уверенной в своем праве заходить куда ей вздумается без разрешения хозяйки, Владлена всё же открыла дверь и почему-то сразу поняла, что оказалась в ванной комнате. Такое сообразил бы не каждый, поскольку самой ванны не было видно, её полностью скрывал поднятый сильно выше своего уровня пол. Комната больше напоминала храм омовения, к ванне встроенной в пол, вели ступени, покрытые белым чуть шершавым кафелем, на котором было бы сложно поскользнуться, а над ванной располагалось узкое мансардное окно, прямо под ним и сидела Капа, обхватив руками большую кружку с чем-то, судя по всему горячим. Глаза её были закрыты, а лицо поднято к окну, она словно хотела напитаться серым светом льющимся снаружи.
- Привет, - поздоровалась рыжая с вошедшей, но в её сторону не повернулась, продолжая сидеть в прежней позе.
- А привет, - слегка смутилась Влада, - извини что… - она задумалась, действительно возникало ощущение, будто она подсматривала за священнодействием без всяких на то прав, - потревожила, - немного невпопад закончила девушка. Капа хихикнула и повернулась, наконец, к гостье.
- Ты не помешала, - она похлопала рукой рядом с собой, приглашая Владу сесть рядом. Гостья с радостью поднялась по ступеням, села рядом с Капой и последовав её примеру опустила ноги в джакузи, которое как раз и издавало привлекшие её внимание булькающие звуки. Девушки довольно долго сидели в уютном молчании, очевидно не чувствуя неловкости, обычной в подобных ситуациях, Капа снова принялась «питаться» светом из окна, а Влада вдруг спросила:
- Слушай, как вы моете это окно? – Капиталина засмеялась.
- Знаешь, ты первая кто это спросил.
- Люблю быть оригинальной, - спокойно ответила Владлена.
- Ну, мы обычно вызываем рабочих, специальных, действительно нелегкое дело. По крайней мере, судя по оплате, - девушка снова хихикнула в кулачок.

Ну, да - мало. Как-нибудь исправлюсь.
Это действительно было интересно. Стоило посмотреть как Капиталина Мирабо, немного итальянка, немного египтянка, немного финка и совсем чуть-чуть русская, коренная петербурженка, состоятельная дочь состоятельных родителей, умница и красавица в заляпанных краской и клеем джинсах от Версаче стоит у ванной с пожелтевшей эмалью и будничным тоном говорит:
- Дай-ка мне топор или молоток.
- Зачем это? – Капа представляла собой настолько необыкновенное зрелище, что любое её действие инстинктивно вызывало подозрения.
- Да тут плитка плохо отходит надо треснуть по ней как следует, чтоб разлетелась, - Влада икнула, с трудом сдерживая смех, но молоток дала.

Капиталина Мирабо – дочь состоятельных родителей, могла бы вырасти манерной и капризной, но она вышла какой-то странно равнодушной к деньгам и желанию ими хвастаться. Капа училась в обычной школе, куда добиралась на обычном общественном транспорте и носила обычную одежду, от цен на которую у любого обывателя закружилась бы голова. Училась девушка хорошо, правда, учителя в голос утверждали, что она могла бы стать отличницей, если бы захотела, но она просто не хотела. Ей нравились некоторые предметы, и знания в их области она расширяла самостоятельно: история, литература, религия, языкознание – были её стихиями. С математикой и прочими предметами она обращалась легко, однако без интереса, спокойно решала домашние задания, писала контрольные на твердые четверки и пресекала все попытки учителей подсунуть ей «что-нибудь посложнее» чтобы проверить, не скрывается ли в их ученице задатки великого технаря или химика. Даже в своих любимых предметах она старалась не слишком блестеть, поскольку вообще не любила лишнего внимания к себе в школе. Люди там казались ей какими-то однобокими, плоскими, неинтересными. В этой обобщенной характеристике она была отчасти права, ведь не нашлось бы в классе человека способного подискутировать с нею по поводу взглядов Гумилева на российскую историю. Для её общительной и открытой натуры это стало бы настоящей катастрофой, если бы не интернет. Она стала одной из первых в России людей, у которых он появился, и в числе же первых перешла с модема на более совершенные способы связи. Её компьютер был забит, наверное, всеми возможными агентами в стиле ICQ, её блоги располагались на всех серверах, которые ни попались бы ей на глаза, и порой она почти физически страдала оттого что не может охватить ВСЕ существующие форумы. Она сама признавала себя настоящим маньяком общения и в то же время не могла остановиться, чувствуя, что эта виртуальность всё равно не заполнит пространства большой холодной квартиры. Многих своих друзей она приглашала в гости и некоторые действительно приезжали, на день-два грели пустые комнаты своим теплом, а потом снова растворялись в ненасытном интернет-пространстве и уже нельзя было с уверенностью сказать были ли они на самом деле. Даже её земляки появлялись и исчезали, почему-то никто не желая оставаться рядом с такой любвеобильной и теплой (пожалуй, слишком горячей) душой надолго. Так что несмотря ни на что Капиталина Мирабо была похожа на тысячи других одиноких людей.
В отличие от Владлены. «Мариеску Владлена Николаевна, если позволите!» - вкрадчиво произносила она каждый раз, когда кто-то выводил её из себя неказистым обращением. Её одиночество было иным, оно было самостоятельно и сознательно созданным, горящим кругом ненависти к глупости и посредственности. Влада готова была ввести геноцид по этим двум признакам и махом истребить больше половины человечества. Нельзя сказать, что она была вспыльчивой, она была воистину бешенной. Бешенство постоянно жило в ней, где-то в груди тихонько гудело, а в присутствии раздражителя начинало реветь как пламя в печных трубах, и отражалось в её по-звериному золотисто-карих глазах. «Вся в своего знаменитого предка» - любил говорить отец, хитро на неё поглядывая, и тут же замолкал, поймав недовольный взгляд жены, с презрением относившейся к любой мистике, фантастике и всему тому, что подпадало под её определение «всякие глупости». Владе пришлось самой узнавать, что это за знаменитый предок и чем он знаменит. И однажды в исторической энциклопедии взгляд её упал на портрет знаменитого Влада третьего Дракулы, который, одень его в современную одежду, был бы точной копией её отца Николая Сергеевича. Сразу ей вспомнились их румынские родственники, к которым они ездили раз в год, и папины намеки и даже его робкие попытки учить дочь румынскому. Трудно передать какое впечатление производил этот огромный в высоту и ширину плеч зеленоглазый мужчина на окружающих, и никто не мог поверить, что на самом деле он тихий семейный человек ни разу не поднявший руку на свою очень надоедливую жену. Хотя и за ним Владлена порой опытным взглядом замечала вспышки гнева. Она готова была поклясться, что порой слышит гудение в отцовской груди и видит, как отблеск пламени отразился в зеленых глазах, в тот момент, когда Екатерина, его жена начинала свой обычный разговор о том кто приносит больше денег в семью.
Мать была для Влады воплощением всего, что она ненавидела в людях, она была такой простой, что у дочери порой скулы сводило от этой серости. Екатерина стремилась к обычной, упорядоченной жизни, к квартире, даче, престижной работе, детям отданным в музыкальную школу. Она одергивала дочь за её приверженность к джинсам и кроссовкам, доставала отца за его привычку к фрилансерским заработкам. А самое страшное: она запрещала в доме книги и фильмы стиле фентези, ужасов, мистики. Влада же, не без гордости называвшая себя папиной дочкой, словно в отместку матери прочитала «Властелина колец» в оригинале. Отец тоже любил фентези и неплохо в нем разбирался. Он потихоньку приносил домой книги, и словно ребенок или алкоголик, таясь от суровой жены, читал их в ванной или ночью на кухне. Глядя на то, как отец прогибается под мать, Владлена плакал от ярости, и бессонными ночами строила планы бунта. Поднять настоящий бунт она ни разу не решилась, зная, что от отца поддержки не дождешься, а уходить из дому всё-таки не хотелось. Но ярость всегда ищет выхода, именно поэтому Владлена вела виртуальный дневник, полный чернейшего сарказма и странным образом привлекающий толпы тех самых глупых и посредственных людей стремящихся доказать потомку Дракулы, что она неправа в своих оценках. И лучше не рассказывать с какой самооценкой они оставались после пары хороших разговоров с Мариеску Владленой Николаевной.
Обе жили в Санкт-Петербурге, совсем не далеко друг от друга. Почти каждый день они встречались в общественном транспорте, на улице, в магазинах. Они наступали друг другу на ноги, сталкивались, протискивались мимо, дышали друг другу в затылок, зажатые между другими пассажирами. Так же в их распоряжении был весь Интернет, где они сидели на одних и тех же форумах, вели блоги и одна девушка даже читала блог другой. Казалось, Судьба предоставила им все шансы, чтобы познакомиться и подружиться, но они продолжали замечать всех кроме друг друга. Однако у Судьбы явно были большие планы на этих двоих, поскольку, в конце концов, она сделала так чтобы факторы реальной и виртуальной близости сработали одновременно.

Серьезно, а много ли мы знаем о своих друзьях? Кого, собственно мы называем друзьями? Одноклассников, детей друзей своих родителей, с которыми с детства встречались на семейных праздниках, пару-тройку случайных знакомых с вечеринки. Все они могут назвать нашу фамилию, имена родителей, скажут, сколько нам лет, но в итоге даже не знают, что бы мы хотели получить в подарок на день рожденья. Отсюда и пошло забавное словосочетание: настоящие друзья, видимо, дающее понять, что всё попавшие в категорию «друзей» - удачная подделка.
Многие люди, вроде Капиталины, не задумываются над подобным вопросом. Кто-то называет друзьями их, они кого-то называют друзьями и никаких проблем с терминологией. Для Влады, назвать человека другом, значило причислить его к категории «настоящего друга», поэтому друзей у неё не было. Да, она с кем-то общалась, могла часами висеть на телефоне, сидеть в аське, ходила в кино, ездила на дачи к одноклассникам, но всегда, услышав от матери замечание вроде: «этот твой друг», упрямо поправляла: «знакомый». Мать сердилась и гнула свою линию, и единственным кто поддерживал Владу, был её отец. Так что именно он первым заметил, произошедшие в ней изменения. Это не было ни обязательным возрастным разгулом гормонов, ни тягой к самостоятельности, ни внезапной сменой имиджа, изменения происходили настолько глубоко, но оказались настолько кардинальными, что, обнаружив, их мужчина, долго не мог в это поверить. Дело было в том, что вместо привычного «я» Владлена стала употреблять местоимение «мы», так и говорила круглыми сутками: «мы пошли», «мы сделали», «мы смотрели».
- Кто это мы? - спросил отец однажды и девушка не моргнув глазом ответила:
- Мы с Капой.
- С кем? - всё больше удивляясь спросил мужчина.
- Ну, с Капой, это моя подруга. Я тебе не рассказывала?, - услышав это Николай замер, он ждал, что дочь сейчас поправится, уточнит что-нибудь, однако неизвестная ему Капа так и осталась подругой, а Влада неслась дальше:
- Так вот мы поехали в Ломоносов... - «Что вы забыли в Ломоносове?» - подумал мужчина, а вслух почему-то сказал:
- Я должен её увидеть.
- Да уж там есть на что посмотреть, - словно и не удивившись согласилась Владлена.

Квартира не блистала ухоженностью. Да и с чего бы? Здесь годами жили люди, которым всё равно, для них она всегда была проходным пунктом, почти как общественный туалет, куда зайдешь и в каком бы он ни был состоянии уговоришь себя: потерпи, это ненадолго.
Но Владе было неприятно, она ежилась и морщилась, и внутренне содрогалась от ужаса, осознавая, что отступать уже некуда.
- Нужен ремонт, - тем временем заявила Капа, не дожидаясь, когда подруга выйдет из своего транса.
- Хмф, - невнятно отозвалась та.
- Ты же знаешь я могу… - янтарные глаза тут же уставились на рыжую предостерегающе. Они уже обсуждали это, много раз обсуждали, но Капиталина была не из тех кого легко урезонить постоянным повторением одного и того же. Она любил деньги, не фанатично как многие люди её круга, а просто любила, понимая, что чем их больше тем, в общем-то, легче жизнь. Она не торопилась расставаться с ними, хотя и не экономила, ей хватало на собственные капризы, и одним из таких капризов являлось желание делиться этими деньгами. Тут ей нельзя было отказать в логике: если мне хватает на жизнь и всё равно остается лишняя сумма, - думала она, - а тратить мне уже не на что, то я могу дать эти деньги тому, кому это на самом деле нужно, просто отдать, как если бы у меня было две одинаковые вещи, а у друга ни одной. Услышав эту бесхитростную теорию, Влада предложила отдавать деньги на благотворительность, но это явно было не для Капиталины Мирабо. Ей хотелось видеть результаты своих и только своих вложений, а не общую складчину людей которым понадобилось «отмыть» деньги, уклониться от налогов и ещё что-нибудь в этом роде. И вообще помогать нужно было тем кто действительно рядом, тем кому хочется помочь, а детдомовские дети или нищие ещё не известно что это за люди. В общем гордый и великий потомок великого князя сильно устала спорить со своей подругой, однако не сдавалась. Предостерегающий взгляд подействовал, впрочем, ненадолго:
- Давай это будет подарок, ты же не спрашиваешь в какую сумму он мне обошелся? – Влада тихо зарычала. Пожалуй, им не стоило стоять на пороге ванной, поскольку она была самым ужасным местом во всей квартире. На кафеле виднелись оранжевые и серые потеки, кое-где плитка вообще отвалилась, из стены стыдливо выглядывали ржавые трубы, в унитазном бачке что-то надсадно сипело, сама ванна была вся в трещинах и кое-где скололась эмаль. Владлена прорычала отчетливее и пошла на кухню. Капа поспешила вслед за подругой.
- Ну, хорошо, давай сделаем ремонт сами, придется потратиться только на стройматериалы.
- Хочешь сказать – ты умеешь клеить обои, белить потолок и прочее?
- Да, я помогала рабочим, когда они ремонтировали нашу квартиру, - Капа дернула плечиком, как бы говоря, что это очевидно. Подруга ответила ей своим знаменитым неопределенным жестом, ничего никому не говорящим и схватилась за сигаретную пачку, хотя глядя на эту квартиру стоило, пожалуй, чего-нибудь выпить. Рыжая, похоже, поддерживала её мнение только по-своему: она поставила чай.
- А кафель ты тоже сама можешь уложить? – первой не выдержала Влада.
- Нет, - чуть смутилась Капа, однако не дала собеседнице радоваться долго, - впрочем, укладка и затирка стен выйдет недорого, кафель у меня остался после ремонта, - она отмела назревающее у Влады возражение взмахом руки:
- Я его либо отдам тебе, либо выброшу. А вот отбить старый можно и самим это я могу.
- Правда? – казалось Влада прямо сейчас выплюнет сарказм в его материальной форме, которую ранее никто ещё не видел.
- Правда, - Капиталина была воплощением спокойствия. Девушки сверлили друг друга взглядом до тех пор, пока чайник не щелкнул, возвещая о готовности воды к употреблению. «Что ж это будет интересно» - подумала Влада, ещё не понимая, что этот спор она проиграла.

Каждый день мы спешим по своим делам, течем по городу, словно проходим сквозь друг друга, ничего и никого не замечая вокруг. На что мы тратим это время? Обычно, думаем о чем-то своем. Возвращаясь, домой с работы, института, школы, вновь прокручиваем прожитый день, вспоминаем самые его важные моменты, а утром в метро, автобусе, на улице возлагаем надежды на новый день, повторяем стихотворение, которое нужно было выучить к сегодняшнему уроку, придумываем причину своего уже неизбежного опоздания. Мы полностью погружены в себя, нам не до наших попутчиков, таких же занятых своими проблемами. И никто не задумывается о том, что стоит хоть раз просто остановиться в потоке, выстоять против этого страшного городского течения и судьба может преподнести вам настоящий подарок. Похоже, это и называют Судьбой: однажды ты поднимешь глаза и увидишь то, что предназначалось тебе с самого твоего рождения. Конечно, Судьба это не всегда Удача, собственно, поэтому их и назвали по-разному, иногда это Рок или Крест или «погнутая карма». Можно сказать, - все эти явления и составляют Судьбу, в разные моменты жизни нам везет или не везет, однако суть от этого не меняется: все, что было кем-то решено – случится, рано или поздно.
Двое в разные периоды называли свою встречу по-разному: «самый счастливый момент в моей жизни» или «будь, проклят тот день когда…», «подарок Судьбы», «катастрофа», и как бы ни называли, всё равно чувствовали, что помешать этому столкновению было невозможно.