«…And he was beautiful,
A proper artist with a knife,
But they transported him for life.
And he was beautiful...» (c) Mrs. Lovett

«… И он был прекрасен,
Настоящий художник с лезвием в руке,
Но они вышвырнули его на обочину жизни.
И так он был красив…» (с) Миссис Ловетт

Как бы ни была умна женщина, у неё всегда найдётся своё слабое место. Сколько я за свою жизнь повидала неглупых и весьма привлекательных дам? Ой, да сотни. Только всех их объединяет одно, - они все были готовы ради сиюминутных увлечений чем-либо, ну, или кем-либо, жертвовать собой и собственным благополучием. Сколько над этим не задумываюсь, всегда прихожу к одному выводу: женщине в этой жизни просто необходимо чем-то жертвовать. И вовсе не оттого, что так распорядилась её судьба. Дамам обязательно нужно что-то принести в жертву, чтобы чувствовать себя полноценной женщиной. Может, она, таким образом, стремится загладить свои прегрешения перед Господом? Вполне возможно. А, самое главное, чем она только не жертвует! И собственной жизнью, и жизнью ребёнка, и счастьем, и любимым человеком, и даже своим состоянием. Последние две жертвы просто немыслимы! Как можно жертвовать тем, кого любишь? Эгоизм в чистом виде. Любишь его – так пусть он знает об этом, осчастливь его своей привязанностью. Любовь – это счастье, какой бы она ни была. «Безответная любовь» звучит как приговор для любой женщины, но это глупо. Почему бы просто не довольствоваться тем, что ты любишь? Но нет… Сколько себя ни заставляй смириться с той мыслью, что ты для него - никто, сердце так или иначе будет упрямо требовать взаимности. Уж я-то знаю не понаслышке.
А состояние? Зажиточные дамочки готовы проститься со своими богатенькими муженьками ради непродолжительных постельных утех с лакеем. Миссис Грейт сбежала со своим нищим любовником куда-то на окраины Британского Королевства, бросив муженька, чьё состояние боялась озвучить даже верхняя палата лордов. В высшей степени невежество! Так, а какой вес мистер Грейт имеет в этом крысином обществе! Семья Грейт не раз была удостоена внимания самой Королевы. Не понимаю этих женщин.
Так, а зачем далеко за примером-то ходить? Вот, моя соседка миссис Муни три месяца назад похоронила своего супруга, а ещё за день до похорон к ней въехал некто мистер Андре Ливар. Или, как мне уже успели доложить, Андрей Ливанский, русский социалист, замешанный в связях с декабристами. Признаться, он скорее не мужчина даже, а человекообразная обезьянка, но, как говорится, сердцу миссис Муни не прикажешь.
А я? Я сама-то хороша. Жила бы себе спокойно, не мучаясь. Так нет же, встретился на пути мистер Бенджамин Баркер. Красивый, неглупый мужчина, но юный и очень горячий, как и большинство молодых людей его возраста. О, эта история имеет свои начало и конец…
Пятнадцать лет назад. Боже, как страшно звучат эти слова! Прошло целых пятнадцать лет. Сейчас мне сорок два года, а тогда… Тогда была юная миссис Ловетт двадцати семи лет от роду, которой вечно не сиделось на месте. Вышла я замуж в 22 года за состоятельного мужчину, чья семья была известна в высших кругах. Альберт Ловетт не был красавцем, но, зато был очень милым и приятным человеком. Добряк по натуре, он не скупился на подарки мне. А я… Я и тогда смотрела только в будущее. Наша семья была далеко не из самых богатых, и я ухватилась за эту возможность выбраться из провинциального Гринканджела в столицу. Как ни странно, всё сложилось прекрасно! Обе семьи дали благословление на наш брак. И мы перебрались в Лондон на Флит-стрит, там приобрели уютный домик и пять лет прожили, не зная бед. О, это был самый прекрасный период в моей жизни. А потом… А потом я узнала, что такое любить.
Мы с мужем не ждали подачек от его родителей и решили сдавать комнату наверху. И вот в один прекрасный день, видимо, столь же прекрасный, как и тот тридцатилетний мужчина, к нам в дверь постучалась молодая семья. Бенджамин и Люси Баркер с маленькой Джоанной на руках. Я обомлела, открыв дверь. Можно до умопомрачения со мной спорить, что любви с первого взгляда не бывает. А я вам утверждаю, что бывает! Бывает… и самая настоящая. Бенджамин Баркер – красивый мужчина, одарённый и очень обаятельный. Я потеряла голову. И нужно сказать, муж сам к этому приложил руку.
Чета Баркер прожила у нас около пяти месяцев. Но этого времени мне хватило, чтобы полюбить раз и никогда уже не позабыть этого мужчину. Я помогала им и с мебелью, и с привлечением клиентов. Оказалось, что мистер Баркер был талантливым брадобреем, хотя слово «брадобрей» не отражает всего того, что умел этот парень. Это был настоящий парикмахер. То, как он ловко орудовал и бритвами, и ножницами, вводило в оцепенение. Можно бесконечно смотреть на потоки горной реки, языки пламени и, конечно, на искусную работу мистера Баркера. Я порой не могла отвести от него взора. Чёрные прямые волосы, горящие насмешливые глаза, слегка смугловатая кожа, прямой красивый нос и тонкие губы, - всё это вместе давало такую дикую смесь озорства, обаяния и мужской красоты, что я терялась, едва стоило встретиться нашим взглядам. Но плюс ко всему прочему мистер Баркер был упрямцем. Молодая чета регулярно раз в неделю ссорилась. Молодость и упрямство Баркера были столь же прекрасным дополнением к образу этого красавца, что я не замечала в нём никаких недостатков. И однажды я не устояла перед его обаянием.
Альберт тогда уехал на земли своих родителей, там возникли некоторые трудности, и срочно понадобилось его вмешательство. Хорошо помню, это был пятничный вечер. Я сидела у камина, задумчиво глядя на пламя. В комнате наверху послышались возмущённые голоса, перерастающие в откровенную ругань. В результате на словах «Я сам о себе позабочусь!» мистер Баркер, хлопнув дверью, вышел из комнаты и слетел по ступенькам. Я обернулась и увидела его стоящим у лестницы, ведущей в комнату наверху. Он был хмурый и, если бы я не знала, что он только что поссорился с Люси, я бы подумала, что я – причина его гнева. Уж очень хорошо ощущалось его негодование.
- Простите. Мы, должно быть, Вас разбудили. – Виновато проговорил он, немного успокоившись.
- Мистер Баркер, я уже привыкла и теперь каждую пятницу ложусь спать только после полуночи. – Ехидно заметила я.
Он улыбнулся. Улыбка… У него чудесная открытая и добрая улыбка.
- Ну, и куда отправился на ночь глядя добропорядочный отец семейства? – Я поднялась из кресла и подошла к камину.
- Честно говоря, я пока ещё и сам не придумал. – Всё также улыбаясь, произнёс мистер Баркер.
- Тогда, я думаю, не стоит спешить, присаживайтесь. – Я указала ему взглядом на соседнее кресло.
- Благодарю Вас.
Похоже, он только этого и ждал. Конечно, куда он мог ещё пойти на ночь глядя? В какой-нибудь кабачок, чтобы напиться и развеяться? Нет, это было не для Бенджамина Баркера, у которого молодая жена и совсем маленькая дочурка. Он расположился в кресле и уставился на горящие угли.
Пламя осветило лицо, позволяя мне насладиться его красотой, а в тёмных глазах заплясали маленькие огоньки, придавая образу ещё больше озорства. «Боже, какой он всё-таки красивый!» - промелькнуло в моей голове, и всё моё существо словно застонало, зацепившись за эти мысли. А когда женщина начинает думать о мужчине, а не о целомудрии, это ни к чему хорошему никогда не приведёт. Я отвернулась.
- Миссис Ловетт, не сочтите за дерзость, но, скажите, Вы любите своего мужа? – Не сводя задумчивого взгляда с огня в камине, спросил мистер Баркер.
Я вздрогнула и посмотрела на него. Он же продолжал о чём-то напряжённо думать, не поднимая на меня глаз. Всё моё существо просто затряслось от непонятного волнения, но оно было на удивление приятным. Я осторожно опустилась на колени рядом с его креслом и, не сводя с него восхищённых глаз, спросила:
- Мистер Баркер, какое отношение это может иметь к Вам?
- Прямое. Я не понимаю женщин. Неужели обязательно надо со мной спорить, чтобы я потом чувствовал себя полным идиотом? – Он вопросительно посмотрел на меня.
- Ну, чтобы почувствовать себя идиотом, человеку нужно где-то оступиться, другое дело, что это зависит от умения человека соображать. То есть, одни сразу понимают, что поступили глупо и больше таких ошибок не повторяют. Другим же надо не раз и не два набить шишки на одном и том же месте, чтобы, наконец, осмыслить собственную глупость.
- Вы полагаете, я каждую пятницу бьюсь головой об стену, желая заполучить очередную шишку? – Усмехнулся мистер Баркер.
- Ну, видите ли, мистер Баркер, всё не так просто. Эм, секунду… Вот. Видите те ступеньки? – Я указала ему на лестницу.
- Допустим. – Он оглянулся и кивнул.
- Так вот. Представьте, что, поднимаясь, Вы каждый раз спотыкаетесь об одну и ту же ступеньку. Все ступеньки одинаковые, но именно на этой Вы останавливаетесь. Как думаете почему? – Я с улыбкой смотрела на него.
- Возможно… она выше остальных? – Он, явно заинтересованный этой игрой, внимательно изучал взглядом лестницу.
- Они все одинаковы, мистер Баркер. Просто Вы невнимательны, дорогой. – Рассмеялась я. – Смотрите под ноги, и поднимитесь без приключений.
- Ах, вот оно что… Полагаете, мне надо просто следить за собой?
- О, да, порой Вы очень неосторожны, мистер Баркер. Надо научиться уступать, ну, хоть немного. Мы всегда ищем причины собственных бед в окружающей действительности, а не в самом себе. – Я отвела от него взгляд и улыбнулась, скорее своим мыслям, а не ему.
- Я думаю, мистеру Ловетт можно только позавидовать…
- Что? – Я вскинула на него растерянный взгляд, не веря собственным ушам. Хотя, впрочем, что меня удивляло? Мистер Баркер всегда был галантен и никогда не стеснялся делать женщинам комплименты, более того, он умел их делать. Как умел делать множество других прекрасных вещей! Начиная с работы и заканчивая очаровательной дочуркой. О, да, наверняка, там у него получалось столь же искусно, как и в парикмахерском деле! Баркер же смотрел на меня как обычно, не проявляя и доли симпатии, скорее он уважал меня, как можно уважать друга. Но моё сердце требовало чего-то большего, оно не просто требовало, оно настаивало на том, чтобы я не упускала такой возможности.
О, глупая молодость! Смешная надежда. Слепая любовь. Я совершила ошибку.
Я робко поцеловала его в щёку. Он же недоумённо уставился на меня.
- Что Вы делаете? – С растерянной улыбкой спросил мистер Баркер.
- Я люблю Вас. – Призналась я, произнеся слова почти шёпотом.
Он просто потерялся, хотел уже было открыть рот, чтобы возразить, но, взглянув на меня, молча встал. «Дура!» - заговорил здравый рассудок, не без доли иронии. И чего я ждала? На что надеялась? Он любил Люси больше, чем вообще кого-либо в своей жизни. Она была красива, нежна, добродетельна, чувственна. Он трепетно оберегал её, и она цвела рядом с ним. Прекрасная пара. Но мне обязательно понадобилось влюбиться! Мне… Да, что я о себе возомнила? Никогда особой красотой не блистала, но мужчины всегда обращали на меня внимание. Я была полной противоположностью Люси, во мне всегда кипела энергия, я всегда жила, даже когда мне было плохо или просто нездоровилось. Люси только поражалась, сколько всего я успеваю переделать за день. На её удивлённые возгласы я всегда отвечала одно: «Не стоит сидеть, сложа руки, дорогая!». Она была молоденькая, от силы двадцать три – двадцать четыре года. О, и, конечно, она любила своего мужа.
В общем, мистер Баркер не нашёл иного выхода, кроме:
- Простите, мне нужно идти. – Он оставил меня одну, сидящую на коленях перед пустым креслом, и вернулся к себе в комнату.
После этого неприятного для нас обоих эпизода, он редко заговаривал со мной, старался избегать прямых взглядов, чурался меня. Ну, а по возращению моего мужа жизнь этой четы Баркеров просто рассыпалась, как карточный домик от лёгкого дуновения ветерка. Бенджамина Баркера осудили, что стало для нас с Люси настоящим потрясением. Я успокаивала её, баюкая на руках Джоанну. Я искренне пыталась ей помочь, но… Но по ночам сама едва сдерживалась, чтоб не зарыдать. Редкие слёзы стекали по моим щекам. Это и всё, что я могла себе позволить, прощаясь с любимым мужчиной. А потом и сама Люси сникла и завяла, после того, как подверглась насилию со стороны судьи Терпина, который без сомнения приложил руки к тому, чтобы избавиться от Баркера. Она отравилась мышьяком. Вбежав в комнату, я попыталась остановить её, но она уже достаточно приняла. Я опоздала… И того, что она успела выпить, было достаточно. Она рехнулась.
Боже, как можно травиться, когда у тебя ребёнок на руках? Глупая бедняжка!
Позже пристав явился за Джоанной. Как выяснилось, моё желание опекать малышку никого не волновало, судья сам удочерил девочку.
А после того, как Люси упекли в психушку, я больше ничего о ней не слышала. Только однажды, увидев нищенку на улице, я разглядела в ней Люси. Она же меня не узнала, прокричала вслед какие-то проклятия с совершенно безумным взглядом. Я больше не пыталась заговорить с ней. А о чём теперь с ней говорить? Кто она теперь? Вот так… в один миг семьи Бенджамина Баркера не стало.
Я попыталась забыть мистера Баркера, спрятав эту короткую историю любви на самых дальних полках собственной памяти. Старалась даже не вспоминать о нём, жить своей жизнью. И мне удалось, я позабыла о нём. На время… пока у нас с супругом начались серьёзные проблемы. Его родители разорились, комнату наверху больше никто так и не рискнул снять, считая её проклятым местом, в котором навеки поселилось несчастье. Альберт потихоньку сник, заработав подагру. Частыми гостями в нашем доме были судебные приставы, от которых я узнала, что у нас колоссальные долги! Альберт не говорил мне об этом, он продолжал дарить мне мелкие безделушки, а я всё ругала его… Ругала, пока однажды не нашла его мёртвым в кресле напротив камина. И всё… Времени оплакивать мужа не было. Надо было расплачиваться по долгам. Унаследовав от мужа землю и продав её, мне удалось погасить большую часть долга, но только часть. Пришлось открыть небольшое дельце, чтоб и долги отдать, и самой с голоду не помереть. А потом продажа пирожков просто стала моим делом, ради которого я вставала по утрам, благодаря которому отвлекалась от горестных воспоминаний. Надо было заполнить эту гнетущую пустоту внутри, надо было отвлечься. Порой где-то в сознании всплывал образ Бенджамина Баркера. Я начинала частенько подумывать о нём и вспомнила о перепрятанных бритвах… Зачем я их спрятала? На что я опять надеялась?
О, дорогуша, правду говорят, мысли материальны! Он вернулся. Вернулся твой ненаглядный Бенджамин Баркер. Так я сначала и думала, пока не поняла. Нет… Баркера больше нет. Теперь в моём доме живёт совершенно другой человек. Другой, но такой несчастный, я нужна ему. Кто ещё будет заботиться о нём? Кому он нужен? Да, никому, кроме меня. Я по-прежнему люблю, только теперь не знаю кого: Баркера или Тодда. Что с ним сделала жизнь? Что он пережил за эти пятнадцать лет? Даже представить себе не могу и не хочу! Только знаю, что я нужна ему. Да и он нужен мне. Мы вместе подняли это дело с пирожками. Единственное, что меня пугает, Баркер весьма поумнел за эти годы. Теперь мистер Тодд по-другому смотрит на этот мир, совершенно иначе. Сорокапятилетний мужчина с холодным взглядом, с седой прядью в волосах, с жестокими мыслями. Он ненавидит весь этот мир. Пожалуй, есть за что…
Порой мне кажется, что мистер Тодд не так уж и заблуждается, говоря о Лондоне как о помойной яме, переполненной сбродом. Хочешь выжить среди этого сброда – будь его частью. Если задуматься, не так уж и страшны наши преступления на фоне некоторых грешков добропорядочных лондонцев. Лекарь, что приходил к нам осенью… А что ж он приходил-то? Ах, да. У мистера Ти тогда была жуткая простуда. Конечно, крыша дома уже давно прохудилась, а дождь в Лондоне – явление нередкое. В комнатёнке в то время было холодно и сыро, постоянно с потолка падали капли, обои покрылись плесенью и местами отстали от стен. Небольшая и уже старая буржуйка не спасала. Но мистер Тодд до последнего отказывался спуститься ко мне в дом - можно подумать, кто-то оценил бы его жертвы. И вот однажды утром я нашла его наверху в горячке. У него был жар и жуткий кашель. Но, как это похоже на мистера Тодда - он упрямо твердил, что с ним всё в порядке, иногда даже пытался прикрикнуть на меня, однако голос его подводил. В общем, отправив Тоби за врачом, я осталась со своим больным, дежуря у его кресла.
Мистер Тейлор, так звали лекаря, настоял на том, чтобы мистер Тодд покинул эту каморку. Возражения пациента во внимание не принимались. В результате мистеру Ти прописали постельный режим, который больного угнетал до невозможности. Ох, и намучилась я тогда с ним! Надо было следить за тем, чтобы мистер Тодд не покинул постель и не отправился вновь в свою комнату. Кроме того, он упрямо отказывался принимать лекарство, и, что злило меня до крайности, его вдруг стала раздражать моя стряпня. Право, он вёл себя как ребёнок! Единственное, что его радовало, когда я уступила ему свою комнату, - он мог в полной мере насладиться одиночеством. Тоби редко наведывался к нему, разве что справиться о самочувствии. Я заглядывала в спальню только для того, чтобы принести обед и получить в благодарность очередную пару-тройку слов о моём кулинарном фиаско. Я была на него страшно обижена. Носишься за ним, носишься, а он… Благо, мистер Ти очень быстро пошёл на поправку, освободив меня от удовольствия терпеть его ребячество.
Так вот о лекаре… Неприятный такой человечишка маленького ростика с круглым лицом, хитренькими поросячьими глазками и слащавой улыбкой под тонкими изящными усиками. Впрочем, человеку с подобного рода пристрастиями данная внешность подходит просто прекрасно. Мистер Тейлор, как поговаривают, не равнодушен к деткам. Ох, уж не знаю я, слухи это, или же нет. Но не раз его ловили на том, что он держит при себе некоторые картинки весьма недвусмысленного содержания с обнажёнными детишками. По понятным причинам мистер Тодд об этом не знал. Уж я позаботилась о том, чтобы мистер Ти не прикончил врача, до того, как последний мог бы оказать ему помощь. А я ещё всё удивлялась, чего это молодые мамаши не показывают этому мистеру Тейлору своих захворавших чад.
Так… что тут у нас? Ах, вот, по соседству с нами проживает мистер Браун. Тоже, между прочим, интересный тип. Пастырь. Человек снаружи довольно милый, да и в общении приятный. Но и за ним водятся грешки. Не раз его святейшество мистер Браун был замечен в связях с уличными девицами. Да и в публичных домах его лицезрели в компании двух полуголых дамочек. Поговаривают, что он давно подцепил какую-то болячку, и, мол, дни его уже сочтены. Его жена, миссис Браун, тоже спуталась с молоденьким пареньком, который помогает её мужу в делах божественных. Мальчишке от силы лет семнадцать, а этой сморщенной тефтельке уже сорок семь. Чудесная семья на троих. И главное, что снаружи всё выглядит довольно прилично: муж, жена и молодой паренёк у них на попечении.
Но это ещё не всё. На углу улицы живёт тридцатилетний карьерист с юридическим образованием – мистер Флаер. Его подозревают в убийстве собственной матери. Оказалось, что сынок просто, отравив мышьяком, спровадил мать в мир иной, чтобы заполучить дом. А дом, честно говоря, ни к чёрту. Сносить бы надо. Но мистер Флаер свято верит в то, что сможет продать эту развалину и расплатиться по карточным долгам.
О, какая прелесть! Миссис Муни со своим выводком. Одна квочка и три поросёнка. Может, конечно, это и не совсем сочетается, зато весьма забавно смотрится. Трое румяных пузатеньких детишек откормлены маманей в лучших традициях немецких пивоваров. Все, как на подбор, розовенькие и кругленькие. Конечно, на таком-то бизнесе! Пирожки с мясной начинкой из кошек, причём соседских. Не удивлюсь, если этих кошечек отлавливали её детишки. Однако сейчас бизнес миссис Муни переживает не лучшие времена. Только вчера она заняла у меня приличную сумму деньжат. Видимо, мы с мистером Ти потеснили «кошачий» бизнес.
Так, минутку. А… это же мистер Гуталь, якобы француз по происхождению, парфюмер. Однако этот парфюмер переехал в другой район сразу же после того, как мистер Тодд появился в его лавке. Надо знать, как мистер Ти относится к современной парфюмерии, мало кто может столь же блестяще разбираться в мужских ароматах. Как я не пыталась его остановить, он всё же высказал этому французу примерно следующее: что сия «лавка – просто надушенная помойная яма», а эта парфюмерия в лучших французских традициях не что иное, как блеф. Хотя мистер Тодд не особо любит французские ароматы, он всё же разбирается в них довольно неплохо и влиятельным клиентам советует изысканную парфюмерию французских марок. А мистер Гуталь, как сказал мне мистер Ти, просто шарлатан с лживым французским акцентом и не менее лживыми ароматами, примерно в той же степени, что и искусное бритьё итальянца Адольфо Пирелли. «Король среди парикмахеров и парикмахер самих королей». Как жаль, что у королей такие незадачливые цирюльники, уступающие в мастерстве никому не известному Суини Тодду.
Ну, а это без сомнения самый прекрасный представитель фауны Флит-стрит! Миссис Бландер, которая зарабатывает себе на жизнь тем, что продаёт одежду и дорогие вещи, купленные по дешёвке у тех дикарей, которые ночами орудуют лопатами на городских кладбищах. «Мистер Тодд, миссис Ловетт, не желаете ли обновить гардероб?». А ничего, дорогуша, что он с мертвеца? Нет, конечно, всё в порядке, только немножко тухлятиной отдаёт.
«О, эти отчаянные времена, миссис Ловетт, требуют отчаянных мер!» Как Вы были тогда правы, дорогой мой мистер Тодд. Каждый выживает так, как может. Мы с Вами тоже возимся в этом дерьме, лелея надежды на лучшую жизнь.
Первое время меня рвало при виде человеческих останков на разделочном столе,… а вот хладнокровию мистера Ти можно было только позавидовать. Он мало того, что преспокойно мог отделять одно от другого, в смысле, кости от мяса, так и… нет, он определённо человек с железными нервами. Позже и я научилась спокойно относиться к этому процессу, когда на такое дело насмотришься, по неволе привыкаешь. А раньше я и не могла себе представить, как люди работают в покойницких помещениях. Грязные времена заставляют людей самих копаться в грязи и превращают человека в бездушное существо. Может, когда-нибудь кто-то и скажет, что мы – чудовища, но пусть сначала взглянет на себя в зеркало и подумает, что хорошего он сам сделал в этой жизни. Я даже оправдываться не собираюсь, я просто хочу выжить. А ещё я очень хочу обыкновенного женского счастья. Бог не дал мне ребёнка, наверное, потому что я никогда не любила своего супруга… или за какие другие прегрешения. Зато я люблю мистера Ти, но на одной любви счастья не построишь. Нужно ещё много мелочей, вроде денег, дома, уюта, понимания и заботы, без которых, увы, не прожить. Сколько ещё надо сделать! Только бы ОН всегда был рядом… больше нечего у Господа просить.