Название: Преодоление
Автор: Акихиме Миралиса
Бета: Лиан
Фэндом: Queer As Folk
Пейринг: Брайан/Джастин
Рейтинг: NC-17
Размер: Мини
Статус: Закончен.
Жанр: Angst, Romance
Саммари: Да, Джастин стал лучшим геем, каким только мог быть. Но что, если всё совсем не так, и лучшим он был только рядом с Брайаном?
Предупреждения: Возможен OOC
От автора: Простите меня за всё, я не хотел ^___^ Это всё Муз. Так сказать, через ангст к Хеппи Энду. И да... Я не умею писать NC...

POV Брайана.
Что бы я там не говорил, я скучал. Скучал безумно. После отъезда Джастина я чувствовал себя опустошённым и одиноким. И даже походы «Вавилон» перестали приносить прежнее удовольствие. Более того, я по-прежнему наведывался в Комнаты Отдыха, но домой никого не водил. Просто не хотел. Признаться честно, непокорённый Брайан Кинни был сломлен. Наверное, я большой мастер самоубеждения, и как раньше я мог убедить себя в абсолютной глупости семейных отношений между геями, точно так же свыкся с мыслью, что я почти семейный человек. А потом он уехал. Я не стал его удерживать, ведь я сам подтолкнул его к этому решению. Всегда хотел, чтобы он стал лучшим. Во всём. Но в глубине души я всё же надеялся, что он всё-таки вернётся.
Прошёл год, но он так и не приехал. Ни насовсем, ни просто в гости. Сначала мы перезванивались каждый день. Джас радостно делился произошедшим за день. Кажется, он там неплохо устроился. Иногда звонил я и довольно бодрым голосом сообщал, что здесь у нас всё в порядке, и даже находил в себе силы сказать, что скучаю. Но, в отличие от него, я больше ни разу не говорил ему, что люблю. Не то, чтобы мои чувства изменились, просто я не хотел давить на Джастина, да и я сам просто боялся этих слов, ведь никто не знал, каких усилий мне стоило, наконец, признать, что для меня значит этот белобрысый мальчишка с яркой заразительной улыбкой. И ещё труднее было сказать об этом ему. Да, если бы не тот чёртов взрыв, я бы не признался даже самому себе
После его отъезда я не раз пожалел об этом, ведь это осложнило жизнь и мне, и ему. Но сказанного назад не вернуть. Я в очередной раз убедился, что не стоило разрушать стену, которую я выстраивал вокруг себя долгие годы, ведь в итоге всё равно было больно.
В течение пары месяцев звонки становились всё реже и реже, а после совсем прекратились. Я тоже не звонил, ведь если это не было нужно Джастину, то не в моих силах было это изменить, хотя это и не значило, что я забыл о нём. Я уже почти свыкся с мыслью, что он не вернётся, но где-то в глубине души всё ещё теплилась надежда.
Я продолжал жить прежней жизнью, проводя в восстановленном «Вавилоне» вечер за вечером, напивался и забывался в бешеных ритмах на танцполе, а с утра шёл в «Киннетик» и пахал до изнеможения, решал вопросы, стараясь уйти от своих мыслей.
Друзей я почти не видел: Майкл с Беном и Хантером продолжали счастливое семейное существование, а я не хотел им мешать, да и мне самому совершенно не хотелось видеть их сияющие лица. Эммет вновь закрутил роман с одумавшимся Дрю, Тэдди же был вполне счастлив с Блэйком, и встречались мы только на работе. Так я просуществовал этот год…
***
Первый раз за несколько месяцев, натянув свою привычную циничную ухмылку, я решил наведаться к Дебби в забегаловку. Она встретила меня своей неугасающей жизнерадостной улыбкой, укорила за долгое отсутствие
-Хей! Брайан, выглядишь неважно, - на моё плечо опустилась рука, я улыбнулся чуть шире. – А вот и Майкл.
- А ты просто светишься от счастливой семейной жизни, - фыркнул я.
- Ты правда выглядишь устало. Всю ночь развлекался в постели? - ехидно хмыкнул Майки.
- Я вчера не был ни в «У Вуди», ни в «Вавилоне», - пожал я плечами, - так что подцепить кого-то мне было просто негде.
- Ты прекрасно понял, что я имею в виду, - покачал головой мой лучший друг.
Я в недоумении уставился на него. Я действительно не понимал, но по его хитрющему выражению лица сообразил, что что-то пропустил.
- Нет, ну правда, - не унимался Майкл. – Признайся, ты ведь рад, что Солнышко вернулся?
- Я не… - на автомате начал я, но тут до меня дошёл смысл сказанного. Джастин?! Здесь?! Я постарался взять себя в руки и через силу растянул губы в усмешке. – Не имею понятия, где и как Джастин провёл эту ночь. Если ты забыл, то он уехал в Нью-Йорк чуть больше года назад строить свою жизнь. И, в конце концов, я ему не мамочка.
- Понятно, - протянул Майки и скорчил рожицу. – Ты даже не знал, что он приехал.
Я нашёл в себе силы лишь улыбнуться.

POV Джастин.
Как там сказал Брайан, «лучший гомосексуалист, каким только мог стать»? Да уж! В этом я разочаровал даже себя. Возможно, я и был лучшим, но только рядом с ним. Ведь Брайан был тем самым стимулом, который заставлял меня стремиться наверх, к цели, к самосовершенствованию.
И как только я оказался в Нью-Йорке, весь мой запал мигом испарился. Я не сразу осознал, что совершил самую большую ошибку в своей жизни, а когда, наконец, понял это, было уже слишком поздно.
Первое время я бодрился, как мог. Ежедневно названивал в Питсбург и рассказывал, как у меня всё здорово, и как мне нравится в Нью-Йорке. На самом же деле, вопреки моим словам, мне совсем не было так хорошо. Самореализация? Чушь! Когда я ездил в Лос-Анджелес на съёмки «Rage», я чувствовал, как воплощаются мои мечты и надежды. И тогда я знал, что увижу Брайана снова, я в этом не сомневался. И в то время он ещё не говорил, что любит.
А теперь я знал, что не могу без него, и когда осознал, что могу больше никогда не увидеть его, в моей душе поселился панический, щемящий страх. Сначала я боролся, пытался с головой уйти в работу. Как раз пара галерей изъявили желание сотрудничать со мной. За два месяца я нарисовал двадцать довольно бездарных, на мой взгляд, картин. К моему большому удивлению, все они были проданы за хорошую цену. Вырученных средств мне хватило, чтобы заплатить за квартиру, которая по совместительству была и моей студией, за год вперёд. Ещё и немало осталось, и это было весьма кстати, потому как рисовать мне становилось всё сложнее. Человек, который всегда меня воодушевлял, остался в Питсбурге. Но воспоминаний, которые меня вдохновляли, не могло хватить на всю жизнь. Я продал ещё несколько картин, но уже за гораздо меньшие деньги. Я не мог больше писать, но и вернуться не мог, ведь это значило бы, что я открыто признал себя неудачником. Моя гордость мне этого не позволяла. И тогда алкоголь показался мне единственным выходом, возможностью сбежать от жестокой реальности. Каждый вечер я проводил в различных гей-заведениях, набирался до чёртиков и заканчивал в постели с очередным мужчиной. А на утро не мог вспомнить о своём партнёре на одну ночь ничего. Ни имени, ни того, как я оказался в том или ином месте. Лишь стыд и чувство вины. Да, мы с Брайаном не давали друг другу клятв верности, но на душе оставался неприятный осадок. Я был противен сам себе, и обещал, что исправлюсь, но каждый вечер всё повторялось снова.
Я опускался всё ниже и ниже, пока однажды не очнулся на улице, в переулке возле мусорных контейнеров. С трудом поднявшись и пошатываясь, я брёл по улице, пытаясь вспомнить прошлый вечер. Два сорокалетних на вид мужика, много выпивки и… провал. По ноющей тупой боли в заднице, я понял, что меня жестоко поимели. Оттрахали и выбросили на улицу, как дешёвую шлюху. Хотя почему «как»? В последнее время я действительно превратился в законченную блядь, отдававшуюся чуть ли не каждому встречному за иллюзию тепла, за капли забвения, за счастье на дне стакана.
И вот тогда я полностью осознал всю грязь, весь ужас своего положения. Я был разбит, унижен, подавлен. Гордость? Я понял, что потерял её, когда впервые проснулся в постели с неизвестным.
Каждый мужчина должен знать, когда стоит принять помощь, но и так же он должен уметь признавать свои ошибки. И я признал, что уехав в Нью-Йорк, я совершил огромную большую глупость, и она, словно снежный ком, повлекла за собой множество других… Осознай я всё это хоть немного позже, и из этой ямы выбраться я бы уже не смог. Из той ямы, в которую угодил благодаря своей глупости и самоуверенности.
Но сейчас я ещё мог попытаться всё исправить. Я принял единственно верное решение вернуться в Питсбург, ведь там мой дом, там люди, которых я считал своей семьёй, и тот едитственный, рядом с которым я мог чувствовать себя счастливым. Я собрал свои немногочисленные пожитки, привёл себя в более менее приличный вид, и через несколько дней вылетел домой.
Ни капли грусти. Ни доли сожаления. Лишь неприятный осадок на сердце.
***
Питсбург встретил меня привычным шумом толпы и яркими огнями Либерти-Авеню. Город жил своей жизнью. Здесь ничего не менялось. Только здесь я ощутил то, чего не чувствовал больше года. Наконец-то я дома! Ещё многое предстояло сделать. Мне нужна была работа, нужно было где-то жить, а ещё мне предстоял тест на ВИЧ. Его я боялся больше всего, особенно когда осознавал, что последние несколько месяцев в Нью-Йорке я прожил как в бреду, глядя ни мир сквозь мутное дно бокалов. Я не помнил даже лиц своих случайных партнёров, не говоря уже о защите.
Первым делом я завернул в закусочную к Дебби, и как только увидел эту улыбчивую женщину с добрыми глазами, понял, как же сильно я по ней скучал.
- Хай, Деб! – я плюхнулся на сидение возле барной стойки.
- Солнышко! – она радостно всплеснула руками. – Ты приехал! Я уж и не надеялась увидеть тебя снова. После Нью-Йорка, наверное, Питсбург кажется тебе отсталой провинцией. Какими судьбами?
- Да так… - я неловко развёл руками и замолчал, не зная, что сказать. Не зря Дебби славилась своей проницательностью. Она покачала головой и слегка приобняла меня. Только её объятия говорили красноречивее любых слов. Сочувствие, любовь, участие – вот что я чувствовал в её прикосновениях.
- Когда снова в Нью-Йорк?
- Я остаюсь, Деб, - я покачал головой. – Здесь мой дом. Там же я задыхаюсь.
- Что ж… - она отстранилась и тепло улыбнулась. – Если что, твой передник и место официанта по-прежнему тебя ждут.
- Это будет очень кстати, - я невесело усмехнулся. - Нелегко мне будет начать всё заново.
- У тебя всё получится, - она ободряюще потрепала меня по волосам и поставила передо мной блюдо с бутербродами. – Но для начала тебя нужно как следует откормить. Паршиво выглядишь.
Надо признать, Дебби была права. От прежнего Джастина Тейлора не осталось ни следа. То, что я наблюдал в зеркале, меня абсолютно не радовало. Я сильно похудел, перестал носить обтягивающие футболки, которые раньше так любил, чтобы не демонстрировать выпирающие рёбра. От постоянных недосыпов я сильно осунулся и обзавёлся тёмными кругами под глазами. Теперь вряд ли у кого повернулся бы язык назвать меня Солнышком, даже по привычке. Из-за худобы, бледности и вечно растрёпанных волос я выглядел как нескладный мальчик-подросток. Наверняка, даже в семнадцать, когда впервые встретил Брайана, я был гораздо представительнее.
Деб разносила заказы, периодически поглядывая на меня, с умилением наблюдая, как я уплетаю бутерброды. Я очень проголодался с дороги.
Звякнул колокольчик на двери, и Дебби радостно возвестила на всё кафе:
- Майкл! Бен!
Я оглянулся. В кафе зашли мои старые друзья. Поразился. Передо мной стоял всё тот же Майкл Новотны, но что-то в нём неуловимо изменилось. Семейная жизнь явно шла ему на пользу. Он выглядел ещё более счастливым, чем в нашу последнюю встречу, и держался как-то более уверенно. Бен же ни на секунду не выпускал мужа из объятий. Его глаза лучились нежностью и любовью. Надо признать, из них получилась прекрасная семья. Я почувствовал лёгкий укол зависти. Мне всегда хотелось семейной жизни, но в погоне за славой и карьерой, которые, как оказалось, были мне абсолютно не нужны, я откровенно проебал свой единственный шанс на счастливую семейную жизнь.
Облажался. Впрочем, как всегда. Я в очередной раз убедился в своей потрясающей способности попадать в неприятные ситуации и совершать глупости и необдуманные поступки. Сначала работа на Сапа, потом Розовая Дружина, неудачная поездка в Голливуд, а теперь опустился на самое дно в Нью-Йорке. Мои амбиции в очередной раз сыграли со мной злую шутку. Умный учится на чужих ошибках, дурак – на своих, а я, оказывается, вообще не учусь.
- Джастин! – Майкл, наконец, меня заметил. Казалось, он был искренне рад. – Какими судьбами?
- Ты прямо как твоя мать, - я вымученно улыбнулся. – Вот… Приехал.
- Надолго?
- Как получится, - я пожал плечами и предупреждающе взглянул на Деб, надеясь, что она промолчит, и она не сказала ни слова.
В воздухе повисла некое напряжение, неловкость, и я поспешил уйти.
- Мне пора, - я поднялся и направился к выходу. – Я только с дороги. Надо бы заехать к матери, привести себя в порядок и решить некоторые вопросы. Увидимся.
- Хэй, Солнышко, - Деб нагнала меня уже у порога. – Надеюсь, ты помнишь, что послезавтра у меня день рождения?
- Об этом я не смог бы забыть ни за что на свете, - я улыбнулся. – Но даже если бы и забыл, ты же всё равно напомнишь.
- Я устраиваю ужин для своих. Жду тебя после завтра часов в шесть вечера. Отказ не принимается.
- Хорошо, я буду.
Я вышел, вдыхая такие знакомые запахи Либерти-Авеню.
***
Последующие сутки мне было некогда даже присесть. Анализы, поездка к матери, которая теперь жила с Такером в пригороде, поиски временного жилища… Остановился я у Дафни. Она всегда была моим лучшим другом, поддерживающим в любых ситуациях, а сейчас поддержка мне была необходима как никогда.
- А теперь жалуйся, - приказным тоном заявила она, когда мы вдвоём уютно расположились в гостиной квартиры, которую она снимала.
Мне просто необходимо было выговориться, а Даф была единственным человеком, которому я мог рассказать всё. Она поддержит, поймёт и не станет упрекать. Разве что совсем немного. И тогда я выложил ей всё, что пережил в этом чёртовом Нью-Йорке. Рассказал о выставках, о том, что я просто не мог рисовать, о своём пристрастии к алкоголю, о беспорядочных связях и даже о том, как меня выкинули на улицу, опоив и как следует поимев. Если можно было опуститься, то я достиг самого дна этой ямы, в которую загнал себя сам.
- Ты балбес, - она слегка стукнула меня по спине, когда я закончил говорить, после чего тут же крепко обняла. – С тобой всё будет в порядке, вот увидишь. Ты сильный, Джастин. Если бы не твоя внутренняя сила, ты бы никогда не добился предложения от такого человека, как Брайан Кинни. Ты бы бросил рисовать ещё тогда, после случая с Хоббсом, ты бы никогда не стал таким замечательным человеком.
- Человеком? – вскинулся я. – Я ничтожество, Даф. Амбициозное ничтожество, едва удерживающееся от того, чтобы не схватиться за стакан, трясущееся от страха перед завтрашними результатами тестов на ВИЧ, отчаянно цепляющееся за остатки надежды на то, что всё будет хорошо. Ты называешь замечательным человеком то, что осталось от меня прежнего?!
- По крайней мере, ты в состоянии признать собственные ошибки, - девушка лишь крепче обняла меня. – Подумай сам. Если бы всё было так, как ты говоришь, тебя бы здесь сейчас не было. Но ты смог одуматься, смог остановиться до того, как уже ничего нельзя было бы сделать. И это само по себе уже подвиг. Ты обязательно справишься со всеми проблемами. Ты твёрдо встанешь на ноги. И вообще, не забывай, что у тебя есть такой преданный и замечательный друг, как я, - Даф тепло мне улыбнулась, и мне и правда стало немного легче.
- Даф… - я замялся, не зная как сказать. – Знаю, что шила в мешке не утаишь, и скоро Брайану станет известно, что я в Питсбурге. Сомневаюсь в том, что он будет меня искать, ведь он же сам Брайан Кинни, самый известный гей нашего города, но всё же никому не говори, что я у тебя.
- Но почему? – недоумённо возразила она. – Разве ты не хочешь его увидеть. Разве не за этим ты вернулся.
- Я хочу быть с ним, - я тяжело вздохнул. – Я люблю его, но пока не готов встретиться с ним. Не хочу, чтобы он видел меня таким, как сейчас. Разбитым, уничтоженным, сломленным. Да и моё худое измученное тело – явно не предел его мечтаний. Если он ещё помнит обо мне, пусть в его памяти я буду всё тем же уверенным в себе, ярким Солнышком, которого он знал.
- Хорошо, - кивнула Дафни. – Я никому ничего не скажу, а ты отправляйся спать.
***
Я стоял в приёмной клиники и ожидал свои результаты тестов. Всё утро я нервничал, не находил себе места, ходил из угла в угол, мерил шагами гостиную квартиры Даф и постоянно курил, чем выводил из себя свою подругу. Вскоре Дафни не выдержала, фактически силой усадила меня на диван и напоила успокоительным. Не помогло. Чтобы хоть как-то отвлечься от переживаний, я решил ненадолго заскочить в закусочную к Дебби. Даф хотела поехать со мной, поддержать, но я отказался от её помощи.
В закусочную я так и не попал. Точнее, просто не смог заставить себя открыть дверь и войти внутрь. Уже собираясь дёрнуть на себя ручку новой стеклянной двери, которую, кстати, заменили во время моего отсутствия, я увидел того, кого сейчас меньше всего хотел встретить, и в то же время желал этого всей душой. За стойкой, чуть сгорбившись, сидел Брайан Кинни собственной персоной. Казалось, он ничуть не изменился за прошедший год. Всё такой же уверенный, такой же потрясающий, такой же желанный. Несколько мгновений я просто не мог отвести от него взгляда, не находя в себе сил даже пошевелиться. Зачарованно следил за каждым его движением, ловил каждый жест. Рядом с ним стоял Майкл, чуть сжимая его плечо, и что-то говорил, лукаво ухмыляясь. А я тихо ему завидовал, желая сейчас оказаться на его месте. Безумно хотелось хоть на мгновение прикоснуться к человеку, которого так сильно любил последние шесть лет. Я зажмурился, встряхнулся и… позорно сбежал, так и не осмелившись зайти в закусочную. Просто не смог. Я не был готов к встрече с Брайаном лицом к лицу, тем более сейчас, когда мой путь лежал в клинику.
Надо сказать, всё это не придало мне ни сил, ни уверенности, и теперь, явившись в клинику несколько раньше, чем было нужно, я старательно пытался унять дрожь в коленях. Теперь я серьёзно жалел, что не позволил Дафни составить мне компанию. Её поддержка мне бы не помешала.
Наконец, из глубины коридора показался врач, бравший вчера кровь на анализ. Он что-то шепнул на ухо медсестре, сидящей за столиком у входа в клинику, и положил перед ней тоненькую стопку небольших конвертов, после чего степенно удалился.
- Результаты? – робко поинтересовался я у девушки. Та лишь кивнула и ожидающе на меня посмотрела. – Джастин Тейлор, - мой голос охрип от волнения.
Она перебрала несколько конвертов и протянула мне тот, на котором значилась моя фамилия, после чего равнодушно отвернулась, ведь ей не было дела до моих проблем. Я был один из многих сотен таких же, ежедневно нервными движениями вскрывающих эти конверты.
Я отошёл и дрожащими пальцами достал результаты тестов и, шумно выдохнув, привалился к стене.

POV Брайана.
Узнав о приезде Джастина, я растерялся. Не раз пытался представить себе нашу встречу. По-разному. Представлял себе наше бурное воссоединение посредством многочисленных трахов, сначала в лофте, потом в Брайтине. Иногда, злясь на себя за постоянные мысли о Солнышке, представлял, как он приходит ко мне и говорит, что совершил огромную ошибку, уехав в Нью-Йорк, а я выставляю его за дверь. Думал о том, как благородно отпущу его, если он решит, что стоит прекратить всё это. Надеялся, что смогу просто забыть его, хоть и не сразу, если он больше никогда не приедет и не позвонит. Сам себе удивлялся, но даже трогательный вариант с нежными словами, мокрыми, лёгкими поцелуями и целомудренными объятиями я не исключал.
Но одного я не учёл. Я и предположить не мог, что, приехав, Джастин не соизволит ни придти ко мне, ни, хотя бы, сообщить. Это казалось мне странным.
Вскоре удивление и растерянность сменились тревогой. Ведь если Джастин не объявился, то, возможно, что-то произошло. Я не находил себе места. После разговора с Майки в закусочной на работу я так и не вернулся. Сгрузил все дела и переговоры на Теодора и Синтию, а сам направился в лофт. Конечно, я не питал иллюзий, что он решит нанести мне визит, но всё-таки, в глубине души, лелеял надежду на это.
Дома я налил себе немного виски и, залпом влив их в себя, схватился за телефон. Несколько звонков, и я уже знал, что последние полгода Джастин не выставлялся ни в одной галерее Нью-Йорка, но никто не мог дать этому достойного объяснения. Солнышко считался одним из самых перспективных и покупаемых молодых художников, и несколько месяцев люди продолжали ждать его работ, но их не было. Весь ажиотаж начал сходить на нет.
Всё это настораживало, ведь Джастин, уезжая туда, рассчитывал на развитие карьеры, да и рисовать он очень любил. Мне ли было этого не знать. Я ломал голову над тем, что могло заставить его перестать писать, но ни одного хоть сколько-нибудь приемлемого варианта я так и не смог придумать.
Следующие три звонка, вся известная мне информация о питсбургских знакомых Джаса, и через полчаса я уже знал, что он поселился у Дафнии.
А к вечеру я разозлился. Чёрт! Так я не злился, даже когда шесть лет назад Джастин не поставил лофт на сигнализацию, и меня обокрали. Пытаясь справиться с нахлынувшей яростью, я разбил пару стаканов, но выпустить пар не удалось. Подумать только, я сижу здесь, переживаю, расстраиваюсь, а этот маленький говнюк даже и не думает ни позвонить, ни прийти, ни вообще хоть как-то проявить себя.
Этот сукин сын, похоже, даже и не думал о том, что я чувствовал. Однако я не забыл. Он был единственным, кого я впустил в свою жизнь, кто смог разрушить ледяную стену в моём сердце, но это не давало ему права втаптывать в грязь мои чувства. Да, я сам был не прав, первым перестал звонить ему в Нью-Йорк, этим давая ему право выбора, и в то же время отталкивая от себя. Но он ведь прекрасно знал, что характер Брайана Кинни далеко не сахар. И когда я пытался вести себя по-другому, он сам тыкал меня в это носом. Так какого хрена он теперь так себя ведёт?!
Я с силой пнул свой дорогущий диван и поморщился. Боль слегка привела меня в чувство, и я принял поистине не свойственное мне решение. Нужно было с ним поговорить, пусть даже это будет последнее, что мы скажем друг другу. Я не хотел больше мучиться догадками, желал расставить все точки над «i». И случай не замедлил представиться.

Вечером следующего дня я подъехал к дому Дебби, откуда доносились громкая музыка и неразборчивый гомон. Сегодня был её день рождения, обещавший запомниться нашей «семье» своим шумным весельем.
Насколько я знал Дебби, она обязательно пригласила Джастина. Настойчиво, в своей манере. Этот засранец просто не смог бы проигнорировать её приглашения, ведь для него, как и для всех нас, она была второй матерью. Что же до меня, я давно не появлялся на подобного рода вечеринках, предпочитая поздравлять лично, с глазу на глаз, а потому сегодня меня явно никто не ждал, и это было весьма кстати.
Широко распахнув дверь, я громко поприветствовал всех присутствующих. О да, я просто не мог удержаться от шумного, триумфального появления. Дебби однажды сказала, что мне из любого поступка надо сделать шоу. И она была права.
- Брайан?! – удивлённо воскликнул Майкл. В его глазах застыл немой вопрос. Да и всем присутствующим было очень интересно, что я здесь делаю. Всем, кроме одного. Я заметил Джастина в кресле, в дальнем углу комнаты. Поймав мой взгляд, он как-то испуганно вжался в сидение и опустил глаза.
Боже! Я ехал сюда с твёрдым намерением серьёзно с ним поговорить, но вся моя решимость куда-то разом испарилась. Хотелось лишь сжать его в объятиях и… пожалеть. Сердце болезненно кольнуло: Джастин похудел, побледнел, осунулся и выглядел так, словно не ел неделю и столько же не спал. Его ранее горящий и живой взгляд был пустым и тусклым. Что могло заставить его сломаться?! Я не мог даже предположить этого, ведь Джас всегда был одним из самых сильных и целеустремлённых людей, которых я знал.
Стараясь ничем не выдать своих чувств, я обнял Деб и вручил ей небольшую статуэтку какой-то древней девы. Она восхищённо охнула, но, признаться, сейчас меня мало интересовали её впечатления. Я ждал возможности без шума подойти к Солнышку, поговорить и… не знаю. Просто не мог стоять и смотреть. Я должен был действовать, сделать хоть что-нибудь.
Гости вернулись к веселью, наконец, перестав обращать на меня внимание. Только это мне было и нужно. Я подошёл к Джастину, который сидел всё в том же кресле, невидящим взглядом уставившись в никуда. Меня он даже не заметил.
- Надо поговорить, - твёрдо начал я, стараясь перекричать музыку. Джас вздрогнул и воззрился на меня растерянным взглядом. Я ждал от него хоть какой-то реакции, но он молчал.
Наконец, не выдержав, я схватил его за запястье и потянул за собой наверх, в комнату, где он жил ранее, когда ушёл из дома. Он не сопротивлялся. Я плотно прикрыл за нами дверь, запер её на замок и усадил Джастина на кровать, опускаясь рядом.
- Рассказывай, - совершенно неправильное начало разговора, но, глядя на его затравленный вид, я просто не знал, что сказать. Он молчал, и я не выдержал. – Да что с тобой происходит?!
- Ничего…
- Вижу, - я кивнул и скорчил недовольную гримасу. – Я ведь не слепой, Солнышко, Я слишком хорошо знаю тебя, и хочу знать, в чём проблема.
- Теперь тебе лучше забыть обо всём и держаться от меня подальше, - он поднялся и отошёл к окну, обхватив руками свои плечи.
- Почему?! Ответь мне! Если ты не хочешь быть со мной, я приму это. Но… Я хочу знать, в чём причина. И не оставлю тебя в покое, пока не добьюсь ответа на мой вопрос, - я подошёл к нему и накрыл руками его ладони, приобнимая.
- Ты хочешь знать, да?! – он вырвался и отскочил. Выражение его лица полностью изменилось, и я понял, как тяжело ему было сдерживаться. Я ещё никогда не видел Джастина в таком отчаянии. Он облокотился на стену. – У меня ВИЧ.
Я замер. Я мог поверить во что угодно, только не в это.
- Кто? – хмуро поинтересовался я. Вышло довольно сухо.
- Не помню, - он сполз по стене и осел на пол, закрывая лицо руками. – Не знаю. Не знаю!
Это был шок. Мне хотелось забыть о том, что только что услышал, и бежать, бежать отсюда сломя голову. И в то же время хотелось обнять его, прижать к себе, пообещать, что всё будет хорошо, ведь что бы я ни узнал, я не мог просто взять и разлюбить его.
Несмотря на свои внутренние метания, я не мог больше вымолвить ни слова. Желание исчезнуть, спрятаться от жестокой реальности победило. Я развернулся и, не сказав ни слова, вышел.
До дома я добирался, словно в тумане. Скорее даже, на автомате вёл машину, поднимался, отпирал дверь. В голове было удивительно пусто. Но как только я лёг на кровать, и голова коснулась подушки, мысли атаковали меня с двойной силой.
Я совершил глупость, когда развернулся и ушёл, оставив Джастина наедине с самим собой, ведь сейчас ему, как никогда, нужна была поддержка. Но я испугался. Чёрт возьми, да мне не было так страшно, даже когда я узнал, что у меня рак! Панический ужас заползал в каждый уголок моей души. Но самым страшным было то, что в данной ситуации я ничего не мог сделать. Ни мои деньги, ни связи не могли помочь Солнышку. Я никогда ещё не чувствовал себя таким жалким, и ненавидел себя за это.
Терзаемый тяжёлыми мыслями, я провалился в глубокий сон.
Утром меня разбудил телефонный звонок. Синтия хотела напомнить мне, что через час в «Киннетике» важная встреча с клиентом, а после неё ещё несколько.
- Отмени, - буркнул я в трубку. – Меня сегодня не будет.
- Но, Брайан, это же очень важные клиенты, - начала она.
- Да плевать я хотел на эти контракты! – рявкнул я, не дав ей договорить.
- Хорошо, я отменю все встречи, - тут же согласилась моя личная помощница. Синтия работала на меня уже семь лет и прекрасно понимала, что если уж Брайан Кинни плюёт на контракты, значит, произошло что-то из ряда вон…
Я нажал отбой и отключил телефон. Слышать никого не хотелось. Хоть я уже совсем проснулся, но найти в себе силы встать с кровати не мог, да и думать я всегда предпочитал в горизонтальном положении.
Я закурил, переложив пепельницу рядом с собой на подушку. Я никогда не задумывался, у скольких парней, которых я трахал, был ВИЧ. А если учесть, что я отымел больше половины всех питсбургских геев, то и инфицированных среди них было не мало. Но… Вот уж действительно, мы никогда не понимаем всех масштабов проблем, пока сами с ними не сталкиваемся. Пусть это коснулось не меня, а Джастина, но ведь он не был посторонним человеком. Он был тем единственным, кого я смог полюбить. Так сильно, что, пересилив себя, я вслух произнёс те три слова, которые он так жаждал услышать. Те слова, на которые я наложил табу двадцать лет назад. Я перешагнул черту. И теперь не мог сказать, что ничего не было, что Джас был просто очередным трахом, пусть и не на один раз. Более того, я не смог убедить в этом даже себя, как ни старался.
Мне безумно хотелось поддержать его, сказать, что всё будет хорошо. Но как я мог ему помочь, если сам пока в это не верил?! Я понимал, что для начала должен сам принять эту новость, переварить и понять. Прежний Брайан Кинни просто сбежал бы, вычеркнув Джастина Тейлора из своей жизни, и не было бы никаких проблем. Но всё дело в том, что я изменился, когда Солнышко впервые ворвался в мою размеренную жизнь, наполненную сексом, наркотиками, алкоголем и развлечениями. И всё то время, пока он был рядом, я менялся, сам того не замечая. Стал мягче и как-то добрее, что ли. А ещё познакомился с такими понятиями, как «совесть», «ответственность», «любовь». Последнее сначала вызывало у меня панический ужас, но потом я привык и понял, что это не так уж плохо, особенно, если взаимно.
А теперь я узнал, что у человека, которого я действительно люблю, ВИЧ. Я не желал знать, как он заразился. Это ведь как вскрывать ещё не до конца зажившую рану. Больно и страшно. Думать об этом не хотелось. Однажды я понял, что мне неприятна даже мысль о том, что Джастин трахается с кем-то ещё, банальная ревность. Но я ни за что не стал бы ограничивать его в чём-то, просто прогнал эти мысли и чувство собственничества куда подальше, ведь я и сам вел совсем не монашеский образ жизни.
Но одно я знал точно: даже сейчас я бы ни за что не смог отказаться от Джастина, ведь он по-прежнему оставался тем же Солнышком. Тем, кто не раз выручал меня из передряг, ничего не требуя взамен, тем, кто научил меня любить и показал, что это чувство может быть очень даже приятным.
В конце концов, живут же Майкл с Беном, и вполне счастливы. Ещё и Хантера усыновили, а ведь он тоже инфицирован… Просто Майку приходится быть чуточку осторожнее. Но он смирился, так же как смирились Бен и Джимми. Но блядь… не я ли первый просил друга бросить Брункнера? Только теперь я понял, как был не прав. Вот только никому об этом знать не обязательно.
Я встал с постели, влил в себя стакан виски и включил телефон с намереньем позвонить в «Киннетик», чтобы дать более чёткие распоряжения Синтии, но кто-то меня опередил. Мобильный яростно запиликал, и на дисплее высветился номер Дафни. Сердце пропустило удар.
- Даф?! – я моментально ответил, стараясь ничем не выдать своего волнения.
- Брайан! – голос девушки, как мне показалось, был расстроенным. – Я уже несколько часов пытаюсь до тебя дозвониться.
- Уж и поспать нельзя, - проворчал я в трубку.
- Не время спать. Знаю, что не должна была звонить тебе, но… Джастин у тебя? Я не могу до него дозвониться.
- Хм… С чего бы ему быть у меня?
- Я заходила в закусочную к Дебби, и она сказала, что вчера он ушёл сразу же после тебя, вот я и подумала, что он…
- Нет, он не со мной, - отрезал я.
- Я пообещала ему, что не скажу тебе, но… Он остановился у меня, но ночевать так и не пришёл. Он в плохом состоянии, и я очень волнуюсь.
- Ну а я что могу сделать? Бросить всё и бежать его искать?! Я подумаю, что можно предпринять, - ледяным тоном сообщил я и сбросил вызов.
Звонки в агентство могут подождать.
POV Джастина.
Он ушёл, ничего не сказав. Впрочем, Брай никогда не считал нужным отчитываться передо мной, но сейчас я его не винил. Я откровенно проебал собственное счастье, и виной всему была моя собственная глупость. Я сломал свою жизнь, но не собирался рушить ещё и его. На этот раз я его отпустил.
Собравшись с силами, я поднялся и, не прощаясь ни с кем, покинул дом Дебби. Свежий воздух опьянял. Сейчас я не хотел ничего. Я не собирался идти к Даф – мне нужно было побыть в одиночестве.
Я забрёл в ближайший супермаркет и купил бутылку виски. Кажется, я обещал себе завязать? А, к чёртовой матери! Больше мне терять нечего. У меня был ВИЧ, и любая простуда могла стать последней в моей жизни, я потерял Брайана, не мог рисовать. Ничего не осталось, и вот теперь я бродил по улицам Питсбурга, упиваясь жалостью к самому себе.
Я не знал, сколько времени провёл на улице, не обращая внимания, где я и что вокруг. От выпитого алкоголя кружилась голова, и окружающий мир воспринимался сквозь лёгкую дымку опьянения. Мысли роились в сознании, но ни одна не задерживалась дольше нескольких секунд.
Я совсем не глядел под ноги и обо что-то споткнулся, с трудом удержав равновесие. Пару раз моргнул, пытаясь хоть немного придти в себя и понять, куда меня занесло. Местность казалась смутно знакомой. И только спустя несколько минут скитаний по строительному мусору, я понял, что передо мной находилось то самое здание, в котором я снимал квартиру до того, как Брайан сделал мне предложение. Пусть это место было мало пригодно для жилья, но это был мой угол, моя обитель. Теперь я понял, почему не сразу узнал это место. Сейчас оно больше походило на заброшенную стройку. Здание зияло тёмными проёмами окон, лишённых рам и стёкол, под ногами хрустел слой штукатурки и осколков, а на табличке возле здания крупными красными буквами значилось: «Под снос».
Прямо как моя жизнь. Что осталось? Лишь жалкая тень того Джастина Тейлора, что был раньше, да воспоминания. О том, что когда-то всё было хорошо, о том, что было вообще. Словно сама судьба привела меня сюда. Мне казалось, что здесь был словно другой мир, отрезанный от внешнего, наполненного эмоциями, толпами прохожих, автомобильным дымом, жизнью… Этот же был тих и спокоен, забыт, оставлен в своей непригодности, приготовленный к уничтожению за ненадобностью. И я чувствовал себя частью этого мира.
Здесь я ощутил себя, словно дома, а в душе образовалась какая-то щемящая, обречённая пустота, отчаянная лёгкость. Алкоголь туманил взгляд. Я бродил по полуразрушенным помещениям здания, пинал обломки стен, в глубине души всё же надеясь, что какой-нибудь кирпич упадёт мне на голову, чтобы не мучился. Я кричал в пустоту, выплёскивая всю ту горечь, что скопилась во мне за последнее время, и полуразрушенные стены молча принимали её, словно всё понимали. Наконец, я выбрался на последний этаж, девятнадцатый. Здесь когда-то была моя квартира.
Огляделся. В стенах зияли тёмные дыры, заметные лишь, когда на них падал свет луны, периодически скрывающейся за облаками. Надо же… Тут даже сохранился тот старый матрас, который служил мне кроватью. Этот подарок от Майки я так и не потрудился забрать с собой в Брайтин. Правда, теперь от него мало что осталось. Порванная обивка, торчащие наружу пружины и грязно-серый цвет, бывший когда-то голубым.
Я уже собирался прилечь, но почему-то передумал и подошёл к окну, подставляя лицо потокам воздуха. На мгновение я забыл, кто я, где я и почему. Просто глядел на большой город с высоты птичьего полёта, и все проблемы начинали казаться мелкими, незначительными. Стоя здесь, я забывал обо всём и был почти счастлив. Вот он, самый простой рецепт счастья – не думать.
Повинуясь минутному душевному порыву, я взобрался на широкий бетонный подоконник, покрытый строительной пылью, и перекинул ноги наружу. Меня не пугало, что подо мной было 19 этажей, что стена могла рухнуть в любой момент, что я мог случайно не удержать равновесия. Состояние опьянения здорово притупляло чувство самосохранения. Пару раз я даже ухватился за блуждающую в голове мысль, что был бы не против совершенно случайно сорваться вниз, ведь ни цели в жизни, ни самого желания жить уже не осталось. Но сам бы я ни за что на такое не решился. Страх и сейчас заставлял меня судорожно, до побелевших пальцев, хвататься за острые края изъянов в стене. Руки дрожали. Я почти залпом допил оставшееся в бутылке виски и разжал пальцы. Лишь через несколько секунд до меня донёсся отдалённый звон бьющегося стекла. Высоко…
Я поудобнее устроился на широкой бетонной плите, чуть повернувшись, прислонился к краю оконного проёма и уставился в ночное небо. Мысли медленно покидали голову, оставляя только безразличие и пустоту.
Не знаю, сколько я просидел так, без движения, но, словно гипнотизирующее, ночное небо и большое количество выпитого алкоголя сделали своё дело. Сначала отключился мозг, а потом и сознание. Я заснул.

- Чёртов придурок! Какого хрена ты вытворяешь?! – я проснулся от нескончаемого потока громкой брани. Я ещё не успел открыть глаза, когда почувствовал, как сильные руки обхватили меня за талию и потянули куда-то вниз, после чего я оказался в тёплых, крепких объятиях. О, даже вслепую я мог определить, кому они принадлежали.
- Брайан?! – я, наконец, открыл глаза и поднял голову. – Что ты здесь делаешь?!
- А ты блять как думаешь?! – огрызнулся он и выдохнул мне в волосы. Я почувствовал, как судорожно сжимались его пальцы на моей спине. – Никогда, слышишь, никогда больше не смей меня так пугать.
Только сейчас я окончательно проснулся, начал приходить в себя, и, наконец, сообразил, где я нахожусь, и что этому предшествовало. Я заметно напрягся, и, судя по лёгким успокаивающим движениям его пальцев по моей спине, Брайан это заметил.
Я чуть отстранился и огляделся. Судя по всему, время уже перевалило за полдень, а значит, проспал я на подоконнике девятнадцатого этажа, свесив ноги вниз, довольно долго. И как я умудрился не упасть, лишь одному Богу было известно. Видимо, на меня у него были совершенно другие планы.
Я вывернулся из объятий Брая и отошёл к окну, повернувшись спиной к человеку, которого любил. Я не мог смотреть ему в глаза и не хотел, чтобы он видел все те противоречивые чувства, которые не мог подавить. У меня всегда с этим было туго. Каждая эмоция запросто читалась на моём лице.
- Брайан… - неуверенно начал я. – Зачем ты пришёл?
- Вот сам думаю, а зачем, собственно? – в его голосе отчётливо слышался сарказм. Хоть я и не мог видеть его, сознание моментально нарисовало его образ, как он разводит руки в стороны, чуть качает головой, а губы кривит лёгкая ироничная ухмылка. – Может, потому, что мне позвонила Дафни и сообщила, что ты не пришёл ночевать? Она беспокоится, и я… тоже.
- А, к чёрту! – я махнул рукой и развернулся. – Хуже уже всё равно не будет.
- Ты не прав, - Брайан покачал головой. Он был абсолютно серьёзен. – На самом деле всё не так плохо.
- Но ведь ты сам в это не веришь!
- Если бы я не верил, я бы не говорил, ты же знаешь. Джастин, посмотри на Майкла и Бена, с которых ты так любишь брать пример, на их «сыночка» Хантера. Они справились, они счастливы. Так чем мы хуже?!
- Мы? – я вздрогнул. – Так ты…
- Джастин, я сделал тебе предложение, и я был абсолютно серьёзен. Пусть мы и не поженились, не договаривались о моногамном образе жизни, но мы не расставались. Да, мы не виделись около года, но я уже говорил, это – всего лишь вопрос времени. Ничего не изменилось.
- Ошибаешься. У меня ВИЧ, Брайан, и это не ерунда. Я не хочу подвергать опасности ещё и твою жизнь.
- Придурок, - беззлобно заявил Брай. – Значит так. Сейчас мы едем домой. К нам домой. В лофт или в Брайтин – выбирай сам. Если будешь упрямиться, я отвезу тебя силой и буду трахать до тех пор, пока из твоей блондинистой головы не исчезнут все глупые мысли. И срать я хотел на то, что у тебя ВИЧ. Для этого и существуют эти маленькие резиновые штучки, называемые презервативами. Понял?!
- Понял, - я невольно улыбнулся. На душе значительно потеплело. – И… Давай в лофт.
Брайан лишь усмехнулся, в своей обычной манере приобнял меня за плечи и повёл прочь, а я судорожно цеплялся за его пальто и счастливо улыбался. Теперь мне действительно казалось, что всё не так уж плохо.

Я захлопнул дверь и огляделся. За год тут ничего не изменилось. На мгновение мне показалось, что и не было Нью-Йорка, что я никуда не уезжал, просто в очередной раз вернулся в то место, которое последние пять лет считал домом.
- Марш в душ! – Скомандовал Брайан и возмущённо поморщился. – От тебя разит как от пьяницы-бомжа.
Я не стал возражать. Собственно, так оно и было, ведь вчера я напился до чёртиков, провёл ночь на стройке, и розами от меня пахнуть никак не могло. Я разделся догола, со снайперской точностью отправив свою одежду в корзину для грязного белья.
- Брайан, ты не одолжишь мне свою одежду? Моя сейчас вряд ли пригодна для использования.
- По-моему, без одежды тебе гораздо лучше, - он оглядел меня с ног до головы, чуть задержав взгляд на моих бёдрах. – И вообще, я думаю, в ближайшее время одежда тебе не понадобится, Солнышко, - с многообещающим видом он подошёл ко мне, легонько поцеловал в висок, после чего развернул и лёгким толчком направил меня в сторону душевой.
Я чуть призывно вильнул бёдрами – надеюсь, моя, теперь тощая, задница ещё на что-то сгодится, – и скрылся в кабинке.
Тёплая вода приятно стекала по моему телу, вызывая волны удовольствия и лёгкие мурашки. Вместе с грязью с души уходила вся тяжесть, оставляя только приятное умиротворение.
Сквозь шум льющейся воды я услышал, как с шорохом была отодвинута дверь кабинки, и моего разгорячённого тела коснулись прохладные руки Брайана, а его вставший член упёрся мне в спину чуть ниже поясницы. Он бесцеремонно развернул меня к себе лицом и с лёгкой ухмылкой надавил на плечи. Я понял его без слов.
Скользнул вниз, губами и руками едва касаясь его тела, такого родного и, по-прежнему, самого желанного. Как бы невзначай коснулся кончиками пальцев затвердевших бусинок сосков. Я провёл языком по всей длине его члена, наблюдая за реакцией Брая из-под ресниц. Он запрокинул голову и хрипло, прерывисто дышал. Его состояние разбудило во мне чувство азарта. Губами я изучал его плоть, как будто заново познавая, пробуя. Когда я легонько провёл языком по головке члена, а затем вобрал весь в себя, Брайан судорожно выдохнул, зарываясь пальцами в мои чуть отросшие волосы. Господи, у меня не было слов, чтобы описать это ощущение. Как же я по нему скучал! Его пальцы в моих волосах всегда действовали на меня как сильнейший афродизиак. Брайан удержал мою голову от движений и стал сам легонько толкаться в мой рот. Казалось, я готов был кончить от одного лишь ощущения горячей пульсирующей плоти на языке, и от того, что я знал, что он рядом. Я сжимал пальцами его бёдра, получая от общего процесса не меньше, чем Брай.
Он кончил с громким стоном, и я принял всю чуть солоноватую жидкость в себя. Поднимаясь на ноги, я непрерывно следил за выражением его лица, за ошалелыми и затуманенными от недавнего оргазма глазами. Этот взгляд сводил с ума…
Он притянул меня к себе, сжимая пальцами мои ягодицы, слизнул с уголка моих губ остатки своего наслаждения и нежно, мучительно медленно поцеловал, пробираясь языком в мой рот. Я уже был заведён до предела. Судорожно цепляясь пальцами за его плечи, я вжимался напряжённым членом в его промежность. Моё тело горело, требовало разрядки, и даже тёплый душ казался совсем прохладным.
Брайан целовал меня так, будто это было последнее, что он делал в своей жизни. Напористо, страстно, и в то же время нежно и ласково, отчего дрожали колени и мутился рассудок. Я слегка двигал бёдрами, стараясь стать ещё ближе к нему. Мой член касался его кожи, и это было мучительно-сладко, настолько, что спустя минуту столь яростного петтинга я с громким всхлипом кончил, но следы моего оргазма тут же были смыты мощными струями душа.
Стараясь отдышаться, я привалился к стенке душевой кабины, но Брай дёрнул меня на себя и потянул в спальню.
- Не расслабляйся, – хриплым полушёпотом заявил он. – Это - только начало. Если я обещал, что буду трахать тебя до изнеможения, значит, так оно и будет.
Мне хватило одной мысли об этом, чтобы меня вновь охватило сильное возбуждение. Брайан толкнул меня на кровать и, не давая опомниться, навалился сверху, покрывая моё лицо, шею, ключицы резкими, лёгкими поцелуями, после чего отстранился и перевернул меня на живот, перехватывая поперёк талии, приподнимая мой зад. Я опёрся на локти и в нетерпении призывно выгнулся. Я хотел его, желал, чтобы он, наконец, оказался во мне. Брай потянулся к тумбочке и достал оттуда смазку и презервативы, а через мгновение моей дырочки коснулись его влажные пальцы.
- На хрен подготовку! – срывающимся хриплым голосом взвыл я и нетерпеливо подался назад, призывая, желая, требуя.
Я услышал тихий смешок и звук рвущейся упаковки презерватива. На мгновение всё затихло, а потом в мои ягодицы ткнулся его член.
Он вошёл резко и до конца, я закричал, от боли, которая приносила удовольствие. Я ждал этого год, и вот, наконец… Он здесь, он со мной, он во мне. Великолепный Брайан Кинни, циник, засранец, каких ещё поискать, но… мой.
Брайан начал двигаться, боль смешалась с наслаждением, и каждый его толчок сопровождался острой волной удовольствия. Он то увеличивал, то уменьшал темп, вжимался губами в мою взмокшую спину между лопаток, водил ладонями по моему телу, а я лишь стонал, всхлипывал и выдыхал его имя. Он брал меня то сильно и резко, то нежно и мягко, наполняя эмоциями, которым я просто не мог сопротивляться. И главное, я чувствовал, что Брай действительно меня любит, он доказал - его не пугает то, что у меня ВИЧ.
Его рука скользнула вниз и сжала мой член. Это прикосновение обжигало, вызывало дрожь во всём теле. Не в силах больше сдерживаться, я, последний раз отчаянно выгнувшись, кончил. Брайан ещё несколько раз толкнулся в меня, хрипло выдохнул и замер, содрогаясь от бурного оргазма.
- Ты по-прежнему великолепен, - простонал он, заваливаясь на бок и пытаясь отдышаться. Я лишь улыбнулся и легонько коснулся губами его плеча. Благодарил. За всё.

POV Брайан.
Вставать не хотелось. Мы занимались любовью до глубокой ночи. Действительно, до изнеможения. Я заснул, обнимая умиротворённо сопящего Джастина. Мы так устали, что у нас едва хватило сил, чтобы принять душ. Чего скрывать, такого секса у меня никогда ни с кем, кроме него, не было, и сейчас я правда считал, что мне очень повезло.
По телу разливалась приятная истома, и шевелиться было крайне лень. Джастина рядом уже не было, и я чуть приподнялся на локтях, оглядываясь. Он сидел на диване, подобрав ноги под себя и, прикусив нижнюю губу, что-то сосредоточенно рисовал на бумаге, бесцеремонно изъятой из принтера.
Я хмыкнул. Вот теперь я узнавал Солнышко. В нём не осталось почти ничего от того испуганного, отчаявшегося мальчишки, которого я видел позавчера на вечеринке у Деб. С лица исчезли круги под глазами и затравленное выражение, и лишь непривычная худоба напоминала о том, что кое-что, всё же, изменилось. Я не собирался забывать о том, что у него ВИЧ, но я принял это и преодолел. Надеюсь, он тоже.
Любопытство всё же пересилило, и я рывком поднялся, нагишом прошествовав перед Джастином и остановившись рядом. Вместо обычной абстракции он рисовал натуру. Спящего обнажённого меня. Снова. Только, в отличие от его первого рисунка, техника стала гораздо лучше.
- Не надоело ещё? – с лёгкой долей сарказма поинтересовался я, внимательно разглядывая рисунок.
- Доброе утро, - Джастин отложил бумагу и карандаш в сторону и сладко потянулся. – Не надоело. Ты идеальный натурщик, когда спишь. Можно сказать, ты меня вдохновляешь. Это мой первый рисунок за пол года.
- Первый? – я недоверчиво поднял бровь.
- Ну да, я давно не рисовал.
- Почему? Ведь раньше ты просто не мог без своей мазни.
- Ну, - кажется, он смутился. Поднялся и мягкой, крадущейся походкой направился ко мне, обнимая меня за шею и утыкаясь носом мне в ключицу. – Есть один фактор, без которого я ничего не могу. Даже рисовать.
- Хм, и что же это за фактор? – я притянул его к себе и только сейчас обратил внимание, что на нём мои джинсы, держащиеся на его заднице на честном слове, и лёгкая чёрная рубашка. Моя любимая, между прочим. Но сегодня, в качестве исключения, я решил не обращать на это внимания. Пауза затянулась, и я легонько ущипнул его за ягодицу. – Ну, так что там за фактор?
- Ты, - выдохнул он, обжигая дыханием мою кожу. Это звучало так по-детски наивно, но… Так тепло и приятно.
- Кто бы сомневался, - промолчать было просто выше моих сил. Я улыбнулся и крепче прижал его к себе.
Завибрировал мобильный Джастина, и он отстранился, отвечая на звонок.
- Тейлор слушает! – недовольно бросил он в трубку и замер. Его спокойное лицо сменилось напряжённой гримасой, а после вытянулось в удивлении. Глаза широко распахнулись. Моё сердце пропустило удар. Я с тревогой взглянул на Солнышко.
Он нажал отбой и осел на пол, шокировано глядя перед собой.
- Что там? - осторожно поинтересовался я, но Джас никак не отреагировал. Я легонько тронул его за плечо, он вздрогнул и словно ожил. – Кто звонил?
- Это из клиники… Они сказали, что перепутали анализы…
- Как? – ошалело моргнул я.
- А вот так. Перепутали с другим мистером Тейлором. А я полностью здоров…
Даже если бы я и хотел, я бы не смог описать всё то, что почувствовал, когда до меня дошло, что он сказал. Радость, облегчение, счастье… А я стоял и не мог произнести не слова… Только отошёл и схватился за мобильный.
- Хэй, - вопросительно взглянул на меня Джастин. – Куда ты собрался звонить?!
- Закажу два билета в Торонто. На ближайший рейс, - довольно хмыкнул я. Женюсь. Срочно.