Когда выдаётся тёплая погода, мы с Шеги гуляем вдоль побережья. Огромная тучная хозяйка, над которой постоянно кружит облако сигаретного дыма, и маленький, вечно радостно облаивающий прохожих, щенок ярко рыжей окраски. Животное рвётся вперёд, а я плетусь в конце, часто дыша и нелепо размахивая руками. За то на мне сногсшибательное платье, хоть и жмёт немного. Зелёное, юбка чуть выше колена, ноги, правда, отвратительно толстые и огромная грудь смотрится до рвоты развратно. Спутанные, жидкие волосы распущенны, с ними играет мягкий и тёплый ветер. Губы раскраснелись и потрескались, по лицу радом льётся пот, а возле подмышек бросаются в глаза внушительных размеров мокрые пятна. Между пальцев на ногах, каждый из которых напоминает огромный огурец, набивается песок и стирает кожу в кровь. Когда опускаю ноги в воду, едкая боль проносится по двухсот килограммовому телу и отзывается в нём гулким эхом.
На самом деле, никакое оно не сногсшибательно, просто нет, не одних брюк, в которые я смогла бы влезть. Огромное количество испорченной ткани. Живи я на заре цивилизации, проблем было бы значительно меньше. Сбрось сто сорок килограмм и абсолютно никаких проблем. Искупайся в ванной с включенным в сеть феном, выбросись из окна, работай в цирке. Раньше, когда я была стройной и следила за собой, я торговала сахарной ватой у самого моря и была мужчиной. Загорелым, симпатичным мальчиком, ещё слишком юным, что бы работать полный рабочий день, чересчур бедным, что бы вообще не работать. Дети меня не любили, но относились благосклонно, отчасти из-за сладкого презента. Родители наоборот. В частности родительницы. Палило солнце, а с моря шёл раскалённый воздух. В соседней палатке, ровно напротив моей, торговал соком немой мальчик. Моих лет, с поразительно шелковыми волосами. Я часто видел его полуголым, здесь это считается нормальным. Здесь все голые. Он нравился девушке из «Золота», но чувства были не взаимны. Филипп приехал сюда из Англии. Его родители постоянно переезжали с места на место, а в конечном итоге отправили его сюда, к больной бабке. От старости она не совсем вменяемая и постоянно рассказывает всякие мерзости. Говорит, её муж был моряком, но какое-то морское животное откусило ему палец на левой руке.
Никакой в нём загадки нет. Милое лицо, ухоженная фигура, всегда аккуратно лежащие волосы, по немного начинающие выцветать. С прозрачно карими, ежедневно пронизываемыми сотней золотых лучей, наполненными благосклонной прохладой моря глазами. Тонкими, словно горлышко у бутылки из под дорогого вина, запястьями и цепкими пальцами. Голый немой мальчик по пять месяцев в году слушающий попсу, что ставили в магазине музыки неподалёку. Можно было наблюдать за тем, как растет и мужает его хилое тельце. Растут волосы.
Ровно в восемь часов на горизонте появлялась та самая девушка из магазина, с длинными волосами цвета мёда. Всегда одетая в классику, вьющиеся локоны разложены на острых плечах, напоминая натюрморт. От неё пахнет ароматным мылом и гигиенической помадой со вкусом ягод. Он носит туфли на не мыслимом каблуке и обтягивающие юбки исключительно деловой длины. Сорочки застёгнуты до последней пуговицы, средних размеров груди в ажурных бюстгальтерах, на стройных ногах дорогие чулки. Она пьёт апельсиновый сок и курит ароматические сигареты, от которых начинает болеть голова. При её появлении в воздухе слышен аромат цитрусового лака для волос, так что мы всегда готовы.
Её он не любит, за то меня просто ненавидит. Так как её мы недолюбливаем вместе, а в одиночестве его сила дважды велика.
После работы, обычно, Филипп долго идёт по пляжу, пока фигуры людей не превратятся в сплошную линию горизонта. Ветер окружал и наполнял его изнутри. И с каждым новым порывом, казалось, что он вот-вот сорвётся с места, всё выше и выше. Ловя своими немыми губами дыхание стихии, он нёсся всё быстрее, и могло показаться, что солнечная система давно не ограничение. Широко распахнутые глаза внимательно оглядывают бескрайнее пространство под ногами, и тщательно фиксирует всё в ячейках памяти. Но ничего подобного не происходило и бледно розовые губы всё так же небрежно сомкнуты. Босые ноги мягко переступают по тёплому песку, который уже начал отдавать часть своего драгоценного тепла в никуда. Не одного лишнего движения и цель достигнута.
Он терпеливо ждет, когда сядет солнце. В последних лучах снимает с себя футболку. Дожидается наступления сумерек и уходит в воду. Медленно шагает по дну, а я слежу за ним, сидя на пригорке из песка. Некоторое время ещё можно созерцать тёмную макушку, но она быстро уходит под воду, разрезая водную гладь аккуратными кругами. Становится совсем темно и ночь эта спокойна, словно самое ленивое животное во вселенной. Совсем не слышны типичные городские шумы, только размытые огни дискотек на зеркальной глади, в которой таится величественная сила всемогущей стихии. Ненавязчиво холодает и жар, исходящий от песка оказывается спасительным, бережно обволакивая тело. Медленно идёт время, отсчитываемое шёпотом волн, который звучит как белый шум.
Совсем сухой, не тронутый природой, он снова появляется в поле зрения. Поначалу в качестве миража, с каждым мгновением становясь всё более явственней. Мёртвые губы зовут тебя и, в самом деле, сопротивление бесполезно. А руки у него ледяные. Мальчик снежная иллюзия, которого ты придумал себе сам. С потухшими глазами. Ведёт тебя по лунной дорожке, сплетя свои цепкие пальцы с твоими, обычными, от которых пахнет сахаром и пластмассой. Не спеша передвигает босыми ногами в воду, смотрит вперёд, иногда улыбается и сильнее сжимает руку, от чего та понемногу синеет. Вода достигает твоего подбородка, и ты задерживаешь дыхание.
В мягком сиянии бликов лунного света виден город-сказка, с гениальными памятниками архитектуры. Находки бесноватого автора построек ты созерцаешь во все глаза. Проспекты плавно разрезают друг друга и всюду великое буйство красок. Полипы, кораллы, стайки миниатюрных рыбок с тщательно прорисованной тончайшей кистью из конского волоса окраской чешуи. Филипп замедляет шаг, благосклонно разрешая тебе любоваться окружающим великолепием. Но в скором времени подводный город остаётся позади. Перед глазами бескрайние просторы алых водорослей, конца которым нет даже в воображении. Идти по лесу сложнее, растения обвивают ноги и цепляются за руки. Он останавливается и запутывает в твоих волосах несколько алых лент, а потом забирает себе губы. Твои губы, что бы не было слышно криков. Поправляет на тебе одежду. Отбирает глаза, и ждёт когда ты задохнёшься, а потом, пока подводный лес не подарит твоё тело малюскам, любуется собственным творением, вертит в руках глазные яблоки. Сосредоточенный и терпеливый немой мальчик.
Шеги слишком проворен и с моей комплекцией успеть за собакой представляется чем-то фантастичным. Глубоко и часто дыша, выдаю максимальную скорость, оставляя за собой глубокие вмятины на мокром песке. Зелёное платье становится болотным и напоминает использованное полотенце. Юбка задирается всё выше, оголяя ужасающих размеров бёдра. Мокрые от пота волосы липнут ко лбу, а руки продолжают разрезать воздух нелепыми движениями.
