Название вчерашнего праздника - "Всемирный день книги и авторского права" - звучит как "Всемирный день пятидесяти граммов под свеженинку и слипшихся на собачьем подхвостье котяхов". От таких названий где-то далеко любовно щекочут друг друга усами в пупочки, фыркают и заливаются смехом на шелковых простынях Михалков и Лукьяненко.

По выходе в город днем девятого марта становятся ясны глубины наших глубин. Город заметен снегом так невпроворот, что суть праздника открывается предельно выразительно. Ценители женской красоты и, по совместительству, метатели снега вчера неистово праздновали, распахнув накопители своей любви. В течение года они, чуть не плача, сдерживали подрагивающие от напора чувства и не попускали слабины. А вчера сами удивились освобожденной мощи и от этого изумления не могут пошевелиться до сих пор, по части снега рассчитывая, в основном, на апрельское солнце.

Еще больший эффект открылся, когда я выбрел из медвежьих сугробов улицы Белинского к спортзалу. Вопреки безупречной моей логике, в качалке оказался отнюдь не Клуб Одиноких Задротских Сердец [Сержанта Пеппера], а форменный Женский День. Причем сплошь из самых чудесных, стройных, очаровательных созданий, которые вообще непонятно чем вчера занимались, презрев традиции, устои и суть мероприятия. Безусловно, все не могло обойтись без столь любезных мне жопастых клух, которые громоздятся на соседние беговые дорожки, шагают там с такой скоростью, будто везут Стивена Хокинга, и при этом дьявольски, без остановки пиздят, а для полноты образа должны бы еще, по-хорошему, жрать от скуки чебуреки и щелкать семки. Но в целом - поразительное дело, полный зал барышень разной степени живописности. Что еще больше укрепляет меня в убеждении о странности - уклоняясь более ясных формул - праздника под названием Международный женский день.

Зато, видя такое, думаешь, что, может быть, мир превратится в унылое говно еще не прямо завтра, может быть, чуть погодя.

Новогодний корпоратив в томском отделении "Газпрома". Купеческому эстетизму всегда можно довериться в трудную минуту: если праздник - это стол, то апофеоз праздника - это столы площадью в четверть гектара. Посадить в ангар полтысячи человек, выдать им побольше жрачки, выгнать на сцену девок - что еще нужно для счастья. Как у Алексея Иванова в "Уральской матрице" - концепция совершенства. Помесь Чистилища и Хогвартса, Дамблдор и Распределяющая Каска где-то слева за кадром.

У людей с воображением гиппопотамов всегда получалось зарабатывать деньги лучше других.
Правда, куда потом девать - фантазия отказывает.

"Самыми тяжелыми днями были дни русских праздников. В эти дни мы старались не выходить на улицу и крепко запирали двери".

Лейтенант Леонард Каг, шведский пленный в Тобольске, 1711 г.

Только температура в плюс три градуса спасла вчера город от разграбления выпускниками. Потому что единственное, что способно остановить сибирских детей в их исступленном татарославянском ликовании - это сибирская погода. Ибо черемуха зацвела, и тут без вариантов, кто не спрятался, я не виноват. Фолк-приметы - это вам не метеорологи гугнивые, это откованная веками высокоуглеродистая сталь мудрости народной. Тысяча лет на рынке предречения всякого дерьма, сбои исключены.

Пять дней до лета, а как же.

Памятники учителям на просторах Родины - воплощенная внутренняя мука создавших их художников. Потому что тайная, но искренняя ненависть прорывается даже через тоскливый жанр воздаяния официальных почестей. Результатом этой скульпторской шизофрении становятся равномерно расставленные по стране траурные педагогические уроды, воздействующие на порядочного человека не лучше разгромленного стола наутро после пьянки.


Орел


Ознакомиться с ассортиментом Пеннивайсов

Жизнь в общаге всегда была связана с некоторой кулинарной спецификой. Например, когда ты направлялся к секционной раковине, чтобы помыть к ужину устриц и спаржу, то выяснял, что в раковине замочены в целях санобработки чьи-то портки пополам с носками, а следом за портомоем переминается очередь из красноармейцев, намеревающихся мыть в раковине свои неблаговонные ноги. В остервенелом ожидании окончания их траурных дел устрицы заветривались, а спаржа теряла прелесть свежести. Наконец, всё отдавалось в лакейскую и закладывались лошади, с тем, чтобы ехать ужинать в "Яр". Теперь, после переезда на съёмный постой, появилась возможность отдаться безудержному пищевому сибаритству.

Аккурат сегодня, в честь нечестивого римско-кафолического рождества, я своими огрубелыми руками сибирского одальмана изготовил пирог. Всамделишный, с начинкой, в чудо-печке. Чудо-печка является продуктом советской авиакосмической промышленности и последние 60 лет сбоев не даёт. Поэтому единственным слабым местом всей затеи был я. Однако вопреки моим обыкновениям в обращении с мучными изделями, ничего страшного не приключилось. Кухню, понятно, пришлось отмывать, но хотя бы соседские дети не бегали по коридору с ног до головы в муке. Сам же пирог не напоминал ни о желудочной секреции головоногих, ни об утраченной ныне профессии углежога, ни об аскетических радениях раннехристианских пустынников. Да что скрывать, пирог не лишён был даже своеобразной угрюмой красоты. К таким пирогам более всего подходят женщины крайнего Севера, тревожно и строго стоящие на скалах фиордов с мокрыми от брызг подолами и высматривающие на линии горизонта драккары мужей. Сам Ваня Золотарёв не погнушался бы отведать моего пирога.

Как назло, за весь день не случилось ни одного гостя. Оттого ли, что половина друзей и знакомых должна мне денег, или из-за того, что я всякий раз встречаю их с лицом похмельного подагрика, - точно не скажу. Как бы то ни было, пирогом пришлось давиться в горлумском одиночестве. Интереснее всего было бы опробовать его на Димке. Не то чтобы мой друг Димка был большим гурмэ и эдаким ходячим вкусовым пупырышком. Но зато он полон самых причудливых и иррациональных пищевых предрассудков. Выражаясь яснее, это такая падла, которая способна воротить рожу от лангета во фрегезском соусе, если увидит там морковную молекулу, или если подгорел краешек, или если для второй перемены блюд не выдали новый прибор, или, наконец, если ему почудится, что в процессе приготовления лангета повар дышал на сковороду майонезным духом. Пресыщенные патриции с их тушёными в меду соловьиными язычками предстают рядом с Димкой всеядными ганзейскими боровами. Как юность в городе Ташкенте и двенадцать лет жизни в Сибири сумели породить подобного гастрономического фармазона - необъяснимо.

По правилам интернет-дам здесь надлежало бы опубликовать фотографию пирога, а в следовании высокому канону - привести рецепт. Хорошим тоном были бы также шутейные авторские примечания к процессу готовки и сетования на тяжеловатое тесто. Однако этот, казалось бы, безобидный поступок, при мало-мальски пристальном рассмотрении является первым шагом по скользкому пути, оканчивающемуся нигде иначе, как в пасти Диавола. Единственным приемлемым вариантом мог бы стать фотокадр, запечатлевающий меня в запылённой форме ланс-капрала британского экспедиционного корпуса в Южной Африке, с усталым лицом и с ногой, попирающей пирог в знак своей победы над ним. Но для этого необходима винтовка Ли-Энфилд образца 1896 года, а её я временно одолжил соседской бабушке Варваре Егоровне для борьбы с активистами всероссийской переписи.

Одним словом, всё бы в жизни хорошо, если б ещё Новый год не нависал зловещей тенью.
Надо бы у бабушки Варвары Егоровны винтовку обратно забрать.
А то, может, волчью яму в коридоре выкопать.
Глядишь, и пронесёт.

В деревне минус тридцать семь и Рождество.

Первое января - мистерия землепоклонников в духе Элевсина и Наксоса. Великое умирание после буйного праздника. Мёртвая ёлка, трупы мандаринов, останки салатов. Президент как верховный жрец, посредник перед богами. А потом всё воскресает, да. В идеале - духовно обновлённым.

Иногда зовут на свадьбы. И это крайне, крайне неприятно.
Хм, странно слышать, отчего бы это вдруг? Вы что же, поручик, не питаете исступленной любви к разухабистым пьянкам среди нескольких десятков незнакомых людей по поводу сомнительного события на фоне всеобщего пароксизма восторга? Это даже противоестественно - не стремиться нажраться в синюшный коматоз в целенаправленно организованном хаосе под музыку, целиком соответствующую самому мероприятию. Это, наконец, антинационально и выглядит как плевок в тысячелетние традиции.

Что характерно, учинять этот мерзкий геволт имеют обыкновение невесты, которым иначе жизнь никак не мила. Один товарищ утверждает, будто бы любое дитя женского полу с трех лет вожделеет выйти замуж и круглосуточно грезит фатой. Поменять верховую езду на отце на езду верхом на муже - примерно так он полагает.

Другое превосходное обоснование свадьбе - "неудобно отказать". Друзья, подруги, родня - все они будут со страшной силой тянуться поздравить, выпить с молодыми на счастье, не порвать, так понадрывать баян, и разное тому подобное. И это уже неотразимый довод, разумеется.

Помню, как болели улыбательные мышцы рожи с последнего раза. От шестичасового непрерывного счастья. А есть ведь еще тамада. С веселыми конкурсами, хай йому грець. Нет гаже породы среди людей, чем массовики-затейники, эти недобитые акушерами при рождении задорные весельчаки.

Нет, нет. Нещадно отправлять всяких вострецов в сторону гениталий разными видами парадного марша.
Друзья поймут, а остальных - на три на тайные руны.