"— У тебя есть нож, басиленок?
Рябой калека спросил это скучным, срывающимся голосом. Он пьян, подумалось Меланфию. Он же пьян! Лишь сейчас козопас бросил хохотать, и ему стало чего-то не хватать. Жизнь потеряла смысл. Еще шаг. Уже можно. Или все-таки нельзя?!
Второй раз за сегодняшний, насквозь проклятый день Меланфий колебался, боясь сделать выбор.
— Да, Эвмей, — ответил рыжий, обеими руками держа пса за холку. — Я давно вырос. У меня теперь есть нож. Зачем тебе нож?
Эзмей качнулся. Искалеченная нога онемела, рябой едва не упал, но стоявший рядом мальчишка поддержал старика.
— А вот этого лиса зарезать... вот этого...".

Г.Л. Олди, "Одиссей, сын Лаэрта"

"Если он заглянет тебе в глаза, этот Друц, если позволит задержаться — лицом к лицу — больше обычного, то рухнешь навзничь, раскинув руки крестом, в беззвучный крик: …Ай, мама!
Догорели, сизым пеплом стали угли; ночь в степи бредет неслышно, чабрецом, полынью пахнет. Ветер гривы заплетает жеребцам, уставшим за день, ветер меж шатрами танцует, ай, чявалэ, пляшет ветер… Там, за далью, вторит эхо: пой, гитара! плачь, гитара! смейся! И звенят мониста, рассыпаясь по простору…
Нынче утром встанет солнце.
Нынче утром я не встану".
(Г.Л. Олди. "Маг в законе")

– Теперь ты будешь меня ненавидеть?
– Нет. Я буду тебя любить. Как раньше. Я умею только любить.
– Наверное, ты действительно сумасшедший, – вздохнул Паламед.
Я не стал ему ничего говорить. Он просто не знал, что такое – любовь. Настоящая любовь.
(Г.Л. Олди. "Одиссей, сын Лаэрта")

Адриан и Александр - Древнегреческий романс

"– К следующей осени, – повторил Амфитрион. – А еще через полгода, весной, отдам мальчиков в палестру. Как говорится, кости мои, а мясо учителей. Пусть учат…
Сперва Алкмена не поняла.
– Как весной? – спросила она. – Ведь в палестру с двенадцати лет отдают!
– Правильно, – кивнул Амфитрион. – С двенадцати.
– Так им же тогда только только шесть исполнится!
– Да. Шесть с небольшим.
– Но…
Не о тяготах учебы подумала Алкмена в первую очередь, не о строгости учителей – нет, другая мысль пойманной птицей забилась в материнском сознании.
– Но ведь старшие мальчики будут их обижать!
Амфитрион встал и отошел к стене, возле которой располагалась стойка с его копьями.
– Будут, – тихо ответил он, глядя на бронзовые наконечники. – Обязательно будут. Я очень на это надеюсь".

Г.Л. Олди. Герой должен быть один

"Однажды блистательно сверкающий Индра, поддерживающий этот мир, приняв обличие брахмана, попросил у Васушены его панцирь и серьги. Хотя и обескураженный этой просьбой, Карна отрезал кровоточащий панцирь и серьги и, почтительно сложив ладони, предложил их богу".
(Махабхарата. Восстановление дома Куру)

Я спасался повсюду от этой безоблачной сини,
Я искал серый камень далекой забытой Итаки.
Но на картах давно чересчур уж условные знаки,
Не найдешь ничего и не вспомнишь ни слова отныне.

А. Ануфриева

"Затем явился аль-Мутанабби, заполнив собою весь мир и заняв умы людей".
(Ибн Рашика ал-Азди, историк XI в.)

Абу-т-Таййиб Ахмад ибн аль-Хусейн аль-Джу'фи аль-Кинди, известный под прозванием аль-Мутанабби ("Выдающий себя за пророка"), родился в 915 году в деревне Кинда под г. Куфа в семье водоноса. В 924 году сбежал из дома в пустыню к племенам кочевников-карматов, этаких средневековых исламских социалистов. Карматам он сначала впарил о собственном благородном происхождении, а в 932 (933?) году объявил себя пророком и сделался одним из предводителей карматского движения. Почти немедленно за такие художества был заключён в зиндан. В 935-м вышел на свободу и сделался бродячим поэтом и музыкантом. К 948 году приобрел такую народно-миннезингерскую славу, что был взят на службу эмиром г. Халеба (Сирия) Сайфом ад-Даулой. В результате интриг и козней завистников (ой, не уверен я, что нужна ему была помощь в организации проблем) бежал в г. Фустат (Египет) ко двору Абу аль-Миск Кафура. Там попытался выцыганить для себя место наместника г. Сидон, но не получил назначения, и в отместку написал сатирическое стихотворение на Кафура. После этого бежал в г. Шираз в 961 году, где вновь зарабатывал стихами. Специалисты называют аль-Мутанабби поэтом, завершившим развитие средневековой арабской поэзии от сдержанности к красочности, гиперболам и метафорам. Аль-Мутанабби написан корпус из 289 касыд, а также небольших отрывков (мактуат) и двустиший (бейтов). Касыды делятся на 5 циклов: "Шамият", "Сейфият", "Кяфурият", "Амидийат", "Ададийат".
В 965 году отправился на родину в Куфу. Последними стихами аль-Мутанабби перед дорогой был бейт:
"Мои дороги, будьте такими, какими вы будете:
— страданием ли, спасением или гибелью".
23 сентября 965 г. по пути домой был убит неким Фатихом аль-Асади за сатиру в адрес его сестры.

"Ныне паству свою не уважил Аллах,
Вверг в несчастье, лишив нас мастера слова,
Второго не видит народ Мутанабби,
А если увидит другого, то кто ж он?
Величием души своей он знаменит,
Великолепием похож он на царя,
В речах своих он был пророк, но только
Объявлялись чудеса его в их смысле".
(Абу-л-Касим ал-Музаффар на смерть аль-Мутанабби)


Пусть враги стенают, ибо от Багдада до Магриба
Петь душе Абу-т-Тайиба, препоясанной мечом.