Если пить, то сейчас, если думать, то крайне редко,
Избегая счастливых, мамы и темноты.
Для чего мне все эти люди, детка,
Если ни один все равно не ты.

Если кто-то подлый внутри, ни выгнать, ни истребить,
Затаился и бдит, как маленькая лазутчица.
Ай спасибо сердцу, оно умеет вот так любить –
Да когда ж наконец
разучится.
© Вера Полозкова

Ты за этим к нему и льнула, привыкала, ждала из мглы –
чтоб ходить сейчас тупо, снуло, и башкой собирать углы.
Ты затем с ним и говорила, и делила постель одну –
чтобы вцепляться теперь в перила так, как будто идешь ко дну.
Ты еще одна самка; особь; так чего поднимаешь вой?
Он еще один верный способ остро чуять себя живой.

Тебя что, не предупреждали, что потом тошнота и дрожь?
Мы ж такие видали дали, что не очень-то и дойдешь.
Мы такие видали виды, что аж скручивало в груди;
ну какие теперь обиды, когда все уже позади.
Это матч; среди кандидаток были хищницы еще те –
и слетели; а с ним всегда так – со щитом или на щите.

Тебе дали им надышаться; кислородная маска тьмы,
слов, парфюма, простого шанса, что какое-то будет «мы»,
блюза, осени, смеха, пиццы на Садовой, вина, такси,
дай откашляться, Бог, отпиться, иже еси на небеси, -
тебя гладили, воскрешая, вынимая из катастроф,
в тебе жили, опустошая, дров подкидывая и строф;

маски нет. Чем не хороша я, ну ответь же мне, Боже мой, –
только ты ведь уже большая, не пора ли дышать самой.
© В. Полозкова