Тело как-то быстро постарело,
А душа осталась молодой.
Юность незаметно отзвенела,
И прическа – с модной сединой.

Только держится, никак не рвется,
Всех времен связующая нить.
И душа на волю птицей рвется
Веселиться, праздновать, шустрить.

Молодость бурлит, с огнем играет,
И не хочет старость приближать.
Дух азарта и борьбы витает,
Как в семнадцать, или в двадцать пять.

Ничего, что постарело тело,
Главное, что сердце как мотор.
Жизнь кипит, работает умело,
Старости дает большой отпор.

Жизнь – сон… и когда он перестает сниться, весь мир с его красотой и болью, печалями, с его невообразимым разнообразием перестает существовать.                                                                                              С. Моэм.                                                                           

Я пристроилась на краешке большой кровати. Сижу и вглядываюсь в лицо худой изможденной чудовищной болезнью женщины, пытаясь отыскать знакомые с детства родные черты матери. Но всё тщетно. Женщина эта мне незнакома. Да и меня она не узнаёт. Её померкшие глаза глядят на окружающий мир, пытаясь понять, а, может, и осмыслить происходящее.Иной раз их взгляд останавливается и на мне, но не задерживается, а устремляется к открытому настежь окну, будто бы там она сможет увидеть то, что доступно лишь её взору.Мне кажется, что я уже целую вечность неподвижно сижу на кровати и держу в своей руке её ссохшуюся руку. Рядом со мной лежит старый семейный фотоальбом, которым я хотела заинтересовать мать. Но она и по фотографиям, как ранее по мне, скользит невидящим взглядом. Всё то, что когда-то в той другой, теперь недоступной ей жизни, радовало, волновало, составляло ценность, сейчас оказалось ничего не значащим мусором. Для неё, но не для меня. Я всматриваюсь в знакомые лица. Отыскиваю себя. И вспоминаю те счастливые мгновения, которые можно по достоинству оценить лишь в день сегодняшний… Одну фотографию я рассматриваю дольше других. Стараюсь повернуть альбом так, чтобы этот снимок увидала и мама. Но она по-прежнему смотрит в окно. … Праздник! Первомай! Я держу маму за руку. Она молода, весела и нежна со мной. Моя мама нарядно одета. И моё розовое платье с красивой вышивкой на груди, и огромные банты во вьющихся длинных волосах, и её незаурядная внешность привлекают взоры прохожих. Мама смеётся радостно и задорно. Ей нравится выделяться. Ведь она молода и красива…Вот сейчас, когда я сижу подле матери, мне кажется, что я помню тот радостный солнечный день, запечатлённый неизвестным фотографом. Вряд ли это так. Слишком мала я была тогда. Но мне приятно видеть маму молодой и счастливой!Сердце больно сжимается в груди, и я с силой захлопываю альбом. Ни я, ни эта изнеможенная женщина, которую я по-прежнему называю мамой, мы обе, не можем любоваться старыми фотографиями. И для каждой из нас это непосильный труд! Но во мне всё ещё теплится надежда хоть чем-то привлечь материнское внимание. И я опять, в который уже раз, пытаюсь пробиться к ней сквозь пелену беспамятства. Даже слегка встряхиваю податливое ничего не весящее тело. Но все мои попытки тщетны. Старая женщина глядит вдаль. И по-прежнему, - цвета морской волны глаза, лишь изредка тускло следят за моими движениями. Мне боязно оставаться рядом, но и уйти, покинуть её - нет мочи…И тогда я громким шёпотом, в надежде на то, что она меня всё же услышит, прошу её:- Мама, вернись!..                                                                                                      

(сборник избранных миниатюр)