Это сегодня Георгий Колдун - звезда экрана. А фотографии помнят все – и то, как в детском саду прыгал с колпаком на голове и морковкой в руках, и первый пуховик (дань моде начале 90-х). И работу моделью у Саши Варламова, и КВН, и пионерлагерь…

Себя маленького я помню относительно.

Георгий Колдун:

- Я родился в роддоме на улице Володарского. Себя маленького я помню относительно. Помню, что не любил детский садик и все время плакал. Вспоминаю в раздевалке деревянные шкафчики с дырками, и на меня нападает паника.

Папу звали Александр Павлович, а маму зовут Татьяна Борисовна.

Папу звали Александр Павлович (уже семь лет, как отец умер), а маму зовут Татьяна Борисовна. Папа с мамой учились на одном курсе географического факультета. Родители отца были категорически против их свадьбы, бабушка даже паспорт прятала. Поэтому они устроили студенческое веселье в рваных джинсах и втихаря.

Когда мы задумали в квартире перепланировку, бабушка встала грудью: «Все буду рубить топором!»

Бабушку зовут Лёля Павловна (Лилия Павловна). Все должно было быть так, как она захочет. А так как мы жили вшестером в одной большой квартире, которая была оформлена на дедушку, а дедушка сам бабушку боялся, то все зависело от бабушкиного настроения. Когда мы задумали в квартире перепланировку, бабушка встала грудью: «Все буду рубить топором!»

У бабушки есть очень много выражений, которые всегда веселят. Например, когда я покупаю ей колбасу, она может выдать: «Не покупай мне эту колбасу, она скользкая…»

Или она считает, что нельзя открывать на ночь форточку, потому что кто-нибудь забросит на третий этаж горящий коробок спичек, и будет пожар.

Когда у меня в первый раз дома осталась ночевать девочка, бабушка вбежала в комнату со словами: «У нас тут борделя не будет!» Мне на тот момент было двадцать семь лет.

Сейчас мы с бабушкой живем вдвоем в нашей большой квартире. Бабушке 84 года. И ее характер стал мягче. Мог бы я жить отдельно? Да. Но тогда за бабушкой некому будет присматривать: она не может сейчас самостоятельно выйти на улицу. У нее плохое зрение.

Я остался жить с папой.

Папа с мамой развелись, когда мне было 15 лет. Я остался жить с папой. Диме тогда было шесть лет, и первое время он жил с нами. Папа очень хотел воспитывать нас двоих. Но в силу того, что он работал замдиректора школы, ему было тяжело.

Иногда я на папу сильно обижался: ведь и ремнем получал, и подзатыльники отхватывал. Дима, который младше меня на девять лет, воспитывался уже в более демократичной обстановке. Тем не менее считалось, что я папин сын, а Дима - мамин.

В детстве я постоянно околачивался у папы в школе. Ученики его очень любили. У папы были свои коморки, потому что он занимался в школе музыкальными делами. Там всегда были бобины в огромных количествах, магнитофоны. Нас всегда окружала музыка. Папа, даже когда будил меня по утрам, всегда включал магнитофон. Тогда еще кассетный… Папа - это музыка и интеллект.

Сейчас я мог бы отблагодарить папу за все, что он для меня сделал. Но получается, что могу принести только цветы на кладбище. Три года я не мог поставить ему памятник, потому что мне не хватало денег - я был весь в долгах. Разбил машину, которую, в свою очередь, брал в долг. В итоге я попал в финансовую кабалу, но поставил папе памятник тот, который хотел. Сам эскиз нарисовал…

Лет с четырнадцати в мои функции входило мыть посуду и убирать квартиру.

Нашу кухню я не любил за страшный жестяной умывальник. Мне вокруг него надо было постоянно все драить. Лет с четырнадцати в мои функции входило мыть посуду и убирать квартиру.

На меня все это взвалили, потому что я был старшим ребенком.

Еще у нас по всей квартире были расстелены такие отвратительные ковровые дорожки, которые дедушка с бабушкой долго держали в сундуке. А когда их сожрала моль - дорожки с проплешинами расстелили в квартире. Но мне не давали пользоваться пылесосом, потому что все боялись, что я его сломаю. Поэтому мне приходилось скатывать эти дорожки в трубочку и, взвалив на плечи, идти выбивать на улицу. Плюс к этому я всегда подметал и мыл пол, вытирал пыль.

Да, мы с Димой в Москве играли за команду КВН «Штормовое предупреждение»

Репетиция Евролиги КВН в Минске. 2005 год. На фото с нами Елфимов-младший. Да, мы с Димой в Москве играли за команду КВН «Штормовое предупреждение». Интересно так получилось: Дима хорошую песню пел: «Мама… где взять талант? Ведь каждый музыкант сегодня - полуфабрикант… Можно теперь совсем не петь, достаточно продюсера иметь». Ровно через год Дима уедет на «Фабрику». Забавно получилось.

Мы всей семьей отдыхаем на Черном море в Пицунде.

Это мы всей семьей отдыхаем на Черном море в Пицунде. Тогда мы ездили на море во второй раз. В первый раз я был на море с папой и мамой. От тех поездок у меня остались не очень приятные воспоминания. Помню, что стояла ужасная жара и было невыносимо душно. И еще эти отвратительные советские столовые с мухами.

На этой майке набит трафарет.

На этой майке набит трафарет. Папа мне показал, как это делается, и я научился вырезать достаточно ювелирные вещи: герб США с буковками… И потом типографской краской это все набивалось.

Я не понял, что жизнь - это одна большая игра

В детском саду публично выступать я не любил. Мне казалось, что я забуду слова и сделаю что-то не так. Эта боязнь преследовала меня, пока я не понял, что жизнь - это одна большая игра. От того, что ты забудешь слова, ты же не умрешь, тебя не расстреляют.

Брюнеток у меня было больше, блондинок - только три.

Справа от меня - девочка Наташа. Мы с ней встречались, когда учились в университете. Слегка (смеется). Брюнеток у меня было больше, блондинок - только три.

В личной жизни у меня всегда дилемма. С одной стороны понимаешь, что уже пора жениться. И, может быть, пора было сделать это года два назад. С другой - в последнее время я привык доверять внутреннему ощущению. Вопрос же не в том, сколько тебе лет по паспорту. Когда внутренне ты понимаешь, что вот, этот момент настал и это надо сделать - тогда находишься в гармонии с собой. Не надо смотреть, что бабушки около подъезда начали шептаться…

Дима всегда был маминым сыном, а я - папиным.

В 19 лет у меня не было машины, на своем «Москвиче» меня катал лучший друг.