".... учитель никогда не говорит ученику, что тот должен делать. Они всего лишь попутчики, испытывающие одно и то же сложное чувство «отстранения» при виде постоянно меняющихся впечатлений, раздвигающихся горизонтов, закрывающихся дверей, рек, которые иногда, кажется, перерезают дорогу. Только не всегда их надо переплывать – порою можно двинуться и по течению. Между учителем и учеником одно отличие: первый боится чуть меньше, чем второй. И когда они садятся за стол или к костру, чтобы поговорить, более опытный предлагает: «Почему бы не сделать так и так?» Он никогда не скажет: «Иди туда то и придешь туда, куда я пришел», ибо знает – нет двух схожих дорог, нет двух одинаковых судеб. Настоящий учитель пробуждает в ученике смелость нарушить равновесие его мира, хотя он и сам опасается того, что уже повстречал на своем пути, и еще больше – того, что ждет за первым поворотом".

Пауло Коэльо "Ведьма с Портобелло". 
 

"Он толком ничего не знает -знает лишь то, что с радостью и благодарностью посвятит свою жизнь любому, кто на практике продемонстрирует все то, о чем говорит, и даст всего несколько ответов. Но эти ответы должны быть применимы на практике, они должны привносить радость и совершенство в повседневную жизнь"

Ричард Бах "Чайка Джонатан Ливингстон"  

"Из многочисленных древних языческих празднеств выберем празднество Адониса.....  Центром празднества являлось некое изображение: фигура Адониса, духовного представителя цветущих сил юности и красоты. ....

Это изображение божества с песнопениями и подобающими культовыми действиями, отражающими глубочайший траур и страдание, погружалось в волны моря, если оно было поблизости, или в океан, либо же в искусственный водоем вблизи мистериального  центра, и там это изображение  пребывало три дня. В течение этих трех дней в душах  членов  всей общины господствовала глубочайшая серьезность и горестное оцепенение.  По истечении трех же дней изображение извлекалось из воды. Предшествующие траурные церемонии переходили в песнопения ликующие - в гимны воскресшему божеству, снова вернувшемуся к жизни. 

....

Смотрите, у нас сейчас осень. ... Все вокруг увядает....  земля будет выглядеть безжизненной пустыней. Природа умирает.  Но когда окружающая природа умирает, нам надлежит  прочувствовать то,  что  и в самом человеке сходно с умиранием, охватившем окружающую природу. ... И будет уместно , если душа преисполнится глубоким трауром. ..... после смерти душа человека расширяется и на протяжении трех дней он переживает себя в просторах космоса...

По истечении трех дней бессмертная душа человека пробуждается в духовных высях".

* * *

"Приходя туда, где отмечается праздник адониса, я заглядываю в  мировую осень и вижу сияние духовного Солнца в начинающейся мировой ночи. Приходя в другой мистериальный центр, где празднуются весенние мистерии (сильнейшее влияние  луны на человека (весеннее полнолуние) и схождение в человека солнечных сущностей -  МЦ) .. я заглядываю  в тайны Луны.

"Праздник Пасхи" Рудольф Штайнер   

"Создание всего, что священно, начинается не с вопроса о том, что я получу за свои усилия, а о том, что я готов отдать".

"Большинство из того, что мы удерживаем, нас печалит, но это больше связано не с тем, что  мы держим, а с тем, как держим".

"Когда мы служим другим гаванью, мы успокаиваем наши собственные бури"

" - Почему Библия на древнееврейском означает "Закон"?

- Потому что , как и все другие законы, она говорит нам, что там где мы пытаемся преступить его , мы оступаемся..."

"Жизнь движется вперед, а понимание  - назад. Только когда мы завершаем учение, мы открываем, что оно было правильным с самого начала".

"Вот для чего Господь создал перерывы. Это первый закон времени. Суббота - это самый первый, освященный перерыв в работе. .... Суббота дает нам перспективу, даже во времени. Это возможность увидеть, что наша работа в этой жизни - это  еще и творчество. В один день из семи мы можем отступить назад и посмотреть на узор своей жизни".

"Большинство из нас не испытывает недостатка в сведениях. Вопрос в том, хватит ли нам силы воли что-то сделать, опираясь на свои знания.  Наш характер - это основа нашего  самосозидания". 

Ноа Беншиа.  "Лестница Иакова"

"Вечность распахивается в любой момент, открытая терпением".

"Мы узнаем, что дети, которые отвергают то, что у них уже есть, никогда ничему не научатся. Мы узнаем, что  родители, которые верят, что  у них  уже все есть, никогда ничему не научатся".

"- Каков же тогда наш путь к мудрости?

- Смирение". 

"Ритуал придает форму страсти. Страсть без  формы разрушает сама себя". 

"- Ты не сердишься, что  я тебе ничего не дал?

- Нет.  Ты дал мне то, что имел. Если я и ждал от тебя больше, чем получил, но я насытился своими ожиданиями".

"Наши дни в конечном счете ни к чему не сводятся, но это лишь  потому, что мы - не хранилище. Мы - движение".

"Пока продолжается наше путешествие, мы должны собирать камни для очага, дающего свет, и тепло, и пищу.

Но когда наши пальцы шарят по земле в надежде отыскать  угли чужого костра, чаще всего мы находим пепел.

И среди этого пепла, который не может дать нам ни света , ни тепла, мы находим печаль, но также и свидетельство.

Свидетельство тому, что  кто-то уже был здесь до нас: он так же блуждал во тьме и так же сложил очаг, а потом ушел.

И иногда этого  бывает достаточно".

Ноа Беншиа . "Иаков Пекарь"  

"Игорь, мой боснийский приемный сын, о котором я так беспокоилась в тот вторник, был жизнерадостным героем в нашей семье. Он действительно оказался в гуще событий 11 сентября, проведя более одиннадцати часов добровольцем в бригаде ведер в месте, которое потом было названо Нулевым Этажом. В течение следующих дней и недель я навязчиво спрашивала его, как у него дела, пока он наконец не сказал: «Послушай, я знаю, что ты любишь меня и беспокоишься. Но тебе со всем этим гораздо труднее, чем мне. Вспомни, где я жил. Я уже знаю, что мир полностью испорчен и что люди, которые жили по соседству с тобой всю твою жизнь, могут взять пистолет и начать стрелять в тебя как в своего врага, потому что кто-то у власти говорит им сделать это для какого-то великого дела. Я не жду того же, что и ты, ни от жизни, ни от людей. Честно говоря, я думаю, что высоки шансы, что здесь произойдет что-то ещё. Я верю, что есть вероятность, что меня взорвут по дороге в школу завтра, или на следующей неделе, или в следующем году. Я также верю, что когда-нибудь получу "Оскар" за кинематограф или режиссуру. И на тот случай, если завтра меня не взорвут, я должен прямо сейчас подняться наверх и написать сочинение, которое я должен завтра сдать»."

Мэри Гейл Фроули О'Ди. Когда травма – это терроризм и терапевт тоже травмирован: работая как аналитик с опытом 11-го сентября

"Состояние опустошения лучше всего понимать как психический пустырь, призрачную пустоту – вычищенное психическое состояние, которое можно теоретизировать в современных терминах как «нерепрезентированное или слабо репрезентированное состояние разума» (Levine, Reed, & Scarfone, 2013), характеризующееся скорее отсутствием, пробелами (Gerson, 2009) и призраками (Harris, Kalb, & Klebanoff, 2016), чем депрессией, внутрипсихическими конфликтами и амбивалентными желаниями жизни/смерти (Ogden, 2002/2012) или атаками на себя, такими как самобичевание или параноидальная проективная динамика меланхолика (Фрейд, 1917)". 

Джули Герхард. Травматическая ничейная земля психического опустошения: за пределами горя и меланхолии 

"Левенкрон говорит, что расширение аналитического сотрудничества зависит от двух принципов: во-первых0 откровенность является естественной частью переговоров (это определенно не применение технической процедуры0 реализуемой путем "рассказать все как есть"); во-вторых, в процессе конфронтации на переговорах два партнера  узнают0 что  их конфронтация не приводит к разрыву отношений, и, таким образом, пациент может все больше и больше доверять тому, что  разрыв отношений можно исправить (см. Tronick and Weinberg. 1997)". 

Филип Бромберг. Самораскрытие: не просто допустимое, но необходимое.

"..... ранняя неспособность матери или отца откликаться на какой-то подлинный аспект самости ребенка, не обязательно об открытом неодобрении или жестокости (что  говорит о том, что этот аспект  самости ребенка  "плохой"), но замаскированном уходе (withdrawal) от аутентичного  контакта, который оставляет ребенка переживать часть себя как не имеющей приятной ценности для любимого другого и, следовательно, не имеющей реляционного существования как и части "я" (me). Непризнание  приводит к структурной  диссоциации  части самости.  Этим охватывается слишком широкий  сегмент ядерной самости, происходит нарушение процесса  ранней привязанности и способности к взаимной регуляции и "имплицитному отношенческому узнаванию" (Steam et al., 1998). На мой взгляд, длительный опыт непризнания лучше всего определяет то, что называется развитийной или реляционной травмой. Чаще всего, диссоциированный стыд родителей, порожденный их собственным  поврежденным самоощущением, делает невозможным для родителей признание качеств в ребенке,  которые родитель отрицал  в себе, и, в свою очередь, оставляет родителя неспособным модулировать стыд до такой степени, что диссоциация лишает его  возможности получать удовольствие  от общения с ребенком.  Это воплощает в себе акт непризнания, который также травмирует, как боль, причиняемая родителем, который активно абьюзирован, а иногда это даже  еще более деструктивно (debilitating -изнуряюще)   ".

Филип Бромберг. Самораскрытие: не просто допустимое, но необходимое.

".....факт заключается в том, что даже когда человек сознательно не двуличен, говорить с полной эмоциональной честностью в человеческих отношениях невозможно, потому что  все мы состоим из частей, каждая из которых выполняет свою собственную работу, которые относительно неизвестны друг другу в любой конкретный момент. Иными словами, вы не можете просто  взять и стереть в себе все мотивы, кроме искренности; честность всегда корректируется другими аспектами самости и личных интересов, даже при отсутствии сознательного двуличия..."  

Филип Бромберг. Самораскрытие: не просто допустимое, но необходимое.

Много миллионов лет назад мы жили в океане. Выйдя на поверхность, мы вынуждены были жить в двух измерениях вместо  трех. Поначалу это было больно. Ни верх ни низ. Мы научились двигаться  вперед - поначалу без ног, потом с ними, все быстрее, и быстрее, и быстрее. Отсутствие третьего измерения - одна из причин, почему нас так тянет подняться в воздух. Сторонники второго варианта говорят,  что на поверхности хемосинтетическая жизнь из глубин океана должна развиться в фотосинтетическую. Поднявшись из вечной ночи, мы не можем остановиться в своем стремлении к свету.  Мы— бабочки, летящие к солнцу и звездам, уходящие от тьмы. Таков инстинкт. Но наше сознание при этом манит неизвестность. Мы хотим знать, что происходит за лесом, как выглядит соседняя долина и еще одна, дальше. Мы хотим знать, что находится в небе и за небом. Нас тянет к этому с начала времен, но наше любопытство не распространяется на океан. Мы забыли, сколько в мире темноты, и пребывания напляже стало синонимом счастья.Мы знаем о прибоях, потому что они затрагивает края наших земель, наполняют устья рек и рыболовые сети, но связь с океаном мы давно утратили. Если это я принципе можно описать, то как могилу или укрытие убежище. Даже Теннисону понадобился кракен, который питается во сне громадными червями океана, пока огонь последней бездны моря не раскалит дыханьем." 

Нисходил ли ты во глубину моря и входил ли в исследование бездны? Отворялись ли для тебя врата смерти, и видел ли ты врата тени смертной? Обозрел ли ты широту земли? Объясни, если знаешь все это (Иов. 38:16-18).

"Понятно, что всегда хочется вернуться назад, в страну чудес, где цвета такие яркие, как платье дамы червей, извлеченной из новой колоды. Но возвращение — это воскресение. Не самая распространенная штука. Возможно, она вообще за пределами теории вероятностей.

Нельзя со всей уверенностью говорить о душе, но совершенно очевидно, что нашим телам предстоит разложиться. Пpax наших тел может стать частью лошади, осы, петушка, лягушки, цветка или листика, но на каждое такое мыслящее создание приходится целый квинтиллион микроорганизмов. Гораздо вероятнее, что большая часть нашего тела станет простейшими, а нс, скажет, огромной мышью-полевкой.

Скорее всего, рано или поздно, частъ каждого из нас, которую перенесут ветра и реки (или море, которое затопит кладбище) , обретет новую жизнь в трещинах морского дна, гидротермальных источниках или лужах расплавленной серы, где обитают циноглоссовые рыбы.

Вы окажетесь в Аиде, где пребывают души умерших. Вы погрузитесь в забвение, в ред Лету, вода из которой стирает намять. Вы начнете свою жизнь не в утробе матери. Это будет погружение. Вашей жизнью станут кипящие источники и бессчетные орды безымянных микроорганизмов, которые не имеют формы — потому что они основа любых форм. Воскреснув, вы осознаете только, что вы — фрагмент чего-то, однажды существовавшего и уже не мертвого. Инoгдa это будет удар током, иногда — кислота, которую вы будете есть, или невыносимый жар под вами. Вы будете драться и совокупляться с другими клетками в темноте целую вечность, и ничего не изменится. Аид — это высшая степень простоты. Он стабилен.
А пока вы — падающая башня, невероятно юная с точки зрения эволюции и привязанная к сознанию".

Дж. М. Ледгард "Погружение"

"Это была биология-какие-то подергивания в красной глине, пропущенные строфы, движущиеся картинки, хрупкие, мигающие и исчезающие совсем"

Дж. М. Ледгард "Погружение"

"Я не разделяю энтузиазма ....по поводу целостности. Мне нравятся осколки и фрагменты, недосказанности и предположения.
Возможно, я никогда не почувствую себя цельной личностью, потому что я так хорошо осознаю фрагментарную природу многих эмоций, планов, которые я создал в своей жизни, элементов характера, которые никогда не были окончательно оформленными или целиком проявленными.......... Руины храмов и остатки цивилизации имеют гораздо больше смысла в кусках, чем если бы мы наткнулись на город-призрак нетронутым, за исключением отсутствия его жителей.
Разложение, искажение, распад, память, следы прошлого - все это аспекты жизни, которые с нами каждый день. Они могут намекать на неудачу, невежество или какое-то другое несовершенство, но они являются важным измерением всех видов жизни, включая наш собственный внутренний опыт. Когда я погружаюсь в воспоминания, я вижу множество руин- неудачные браки, мертвые родственники, дома, которых больше нет, карьеры, закончившиеся в расцвете сил..."

Томас Мур. Возвращение волшебства в повседневную жизнь.

"Этот жуткий дневник, в котором практически нет записей иного содержания, за исключением  страстных  утверждений и отрицаний, отчаянных попыток утвердить  собственное существование и непрерывность бытия собственной личности и такие-же  страстные опровержения этих  утверждений. Все это писалось вновь  вновь, заполняя сотни страниц. Это был  ужасающий  и мучительный приговор  ментальному состоянию.....приговор к одиночеству на годы, последовавшие после наступления амнезии.  Это была...."нескончаемая агония""

О. Сакс. "Музыкофилия".  

Писатель Виктор Ерофеев: " О чем на самом деле эта война 1941-1945 годов? Она окончательно сделала нашу страну народом случайных людей.
Перетасовала все карты.
Петр мечтал жениться на Насте, но его убили немцы, и Настя решила выйти за Ивана, но заболела в колхозе и померла, а Иван женился на Марье, но у него в войну оторвало яйца, и тогда Марья родила от Антона, но послевоенный голод унес малыша, и тогда Марья поехала в Москву и забеременела от милиционера, и родила дочку, которая сидит теперь в госдуме...."

"Во время сражения советская сторона применила революционные нововведения психологического давления на противника. Из громкоговорителей, установленных  у передовой , неслись любимые шлягеры немецкой музыки, которые прерывались сообщениями о победах Красной армии на участках Сталинградского  фронта.

Наверное, самым эффективным средством стал монотонный стук метронома, который прерывался через  семь ударов комментарием на немецком языке: "Каждые семь секунд на фронте погибает один немецкий солдат". По завершению же серии из десяти -двадцати "отчётов таймера" из громкоговорителей неслось танго.

Источник: История от "Русской Семерки" Май № 3, 2016

"В девяностые у бабушки с дедушкой стоял на могиле хрустальный крест. Добрые россияне разъебали его кувалдами(руками-ногами его было не разбить). Пять лет назад поставили там небольшого ангела - ему недавно оторвали крылья. Все знакомые восхищены - как это так, ангел простоял целых ПЯТЬ ЛЕТ, просто уму непостижимо!!! Странно, что голову не оторвали.

Я не люблю современные кладбища, поэтому считаю бессмысленным соединять ангела с противопехотной миной, да и вообще - если спроецировать идеи Соссюра на российскую действительность, то народ следует отождествить с языком, а конкретных гопников - с речью. Тоже самое можно сказать и о боге, порождаемом народом-богоносцем. Добрые и наивные корневые писатели-почвенники думают, что можно инверсии проводить в обоих направлениях, т.е. если мы аццкую пентаграмму вывернем, то получится пентаграмма, исполненная доброты. Поэтому придумаем хорошего, доброго Бога, которым якобы этот народ порожден. И если народ поверит, что он им порожден, то тулупы колядующих вывернутся в нормальное положение и \"вот и вылечил он их, Лимпопо!\". Но проблема в том, что приятная корневая креатура писателей-почвенников не может встроиться в естественный процесс, она все время находится где-то сбоку, как искусственная голова, которую сделали, чтобы заменить голову дурную, но никак не могут поставить на место, т.к. народ-богоносец непрестанно порождает своего настоящего бога, свое истинное Слово, а оно, в свою очередь, порождает этот самый народ, который поглядывает на новую голову и восхищенно ахает, а иногда даже пытается убедить себя, что это и есть его настоящая голова. Но нет промежутка, перерыва, которым можно было бы воспользоваться, чтобы установить ее на место".

Я ведь потому не говорю... - голос Вилли дрогнул. - Я хочу, чтобы ты
был счастлив, папа. - Он проклинал себя за слезы, навернувшиеся на глаза.
- Со мной все будет в порядке, сынок.
- Знаешь, я все сделаю, лишь бы ты был счастлив!
- Вильям, - голос отца был вполне серьезен, - просто скажи мне, что я
буду жить всегда. Этого, пожалуй, хватит.
"Отцовский голос, - подумал Вилли. - Почему я никогда не замечал,
какого он цвета? А он такой же седой, как волосы".
- Пап, ну чего ты так печально?
- Я? А я вообще печальный человек; Я читаю книгу и становлюсь
печальным, смотрю фильм - сплошная печаль, ну а пьесы, те просто
переворачивают у меня все внутри.
- А есть хоть что-нибудь, от чего ты не грустишь?
- Есть одна штука. Смерть.
- Вот так да! - удивился Вилли. - Уж что-что...
- Нет, - остановил его мужчина с седым голосом. - Конечно, Смерть делает
печальным все остальное, но сама она только пугает. Если бы не Смерть, в
жизни не было бы никакого интереса.

"Ага, - подумал Вилли, - и тут появляется Карнавал. В одной руке, как
погремушка, Смерть, в другой, как леденец, Жизнь. Одной рукой пугает, другой
- заманивает. Это представление. И обе руки полны!" (с)

Чем выше уровень требований, предъявляемых личностью к себе, тем острее ее неудовлетво­ренность собой, которая, однако, отражает не пониженное само­уважение и уровень притязаний, а повышенную потребность в самоосуществлении
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Между переживанием негативных эмоций к себе как факто­ром развития и консервацией «Я» имеется фундаментальная раз­ница. Пониженное самоуважение невротика – это мотив и одно­временно самооправдание ухода из деятельности, тогда как само­критика творческой личности – стимул к самосовершенствованию и преодолению новых рубежей

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Согласно теории С.Дюваля и Р. Виклунда, рефлексия, объектом которой является сам субъект, проходит 4 фазы развития: 1) сосредоточение внимания на себе,
2) самооценка,
3) аффективная реакция,
4) стремление уменьшить обнаруженные расхождения между своим поведением и подразумеваемым идеалом или нормой.

Чтобы реализовалось это желание, субъект должен либо изменить свое поведение, либо отказался от рефлексирования, которое становится для него мучительным. Т.о., процесс самопознания и рефлексивное "Я" как его итог существенно важны для обеспечения социально-нормативного поведения, а люди, избегающие рефлексии, больше других склонны к антинормативному поведению (Duval S., Wickluntl R.A., 1972).
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Клиническая картина психозов: заниженная самооценка и ненависть к Я у меланхолика; расширение Я вплоть до его слияния с идеальным Я у маньяка; потеря«границ» Я в результате их энергетической разгрузки при состояниях десперсонализации.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Самосознание, как обычно употребляется этот термин, подразумевает две вещи: осознание себя самим собой и осознание себя как объекта наблюдения кого-то другого. Две эти формы осознания "я" -как объекта в собственных глазах и как объекта в глазах другого -тесно связаны друг с другом. У шизоидного индивидуума обе они преувеличены и обе предполагают в чем-то принудительную природу. Шизоидный индивидуум часто мучим принудительной природой своего
осознания собственных процессов и к тому же в равной мере принудительной природой ощущения своего тела как объекта в мире других. Повышенное ощущение того, что ты всегда видим, или, во всяком случае, всегда потенциально видим,
можно в принципе отнести к телу, но озабоченность тем, что тебя могут видеть, может слиться с идеей проницаемости ментального "я" и его ранимости, когда индивидуум чувствует, что можно заглянуть сквозь него в его "разум"
или "душу". О подобных чувствах "зеркального стекла" обычно говорится с точки зрения метафоры или сравнения, но при психотических условиях пристальный взгляд другого может переживаться как действительное проникновение в сердцевину внутреннего "я".

------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Быть, как все остальные, быть кем-то , отличным от себя, играть некую роль, быть инкогнито, анонимом, быть никем (психотически, притворяться, что не имеешь тела) – это защиты, которые при определенных шизоидных и  шизофренических условиях доводятся до конца с большой тщательностью.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------

Ребенок, который плачет, когда его мать исчезает из комнаты, напуган исчезновением своего собственного Лишь в присутствии матери он способен полно жить, двигаться обладать своим бытием. Почему дети хотят,чтобы ночью горел светили родители сидели рядом с ними, пока они не уснут? Возможно, один из аспектов таких потребностей заключается в том,что ребенок пугается, если не может больше видеть самого себя или ощущать,что его видит кто-то другой; или слышать других и быть слышимым другими.Засыпание,феноменологически, состоит в потере собственного осознания своего бытия, а также и мира. Это само по себе может пугать, так что ребенку нужно ощущать себя видимыми слышимым другой личностью до тех пор, пока он не потеряет собственное осознание своего бытия в процессе засыпания.

-----------------------------------------------------------------

Анализируя проблему строения лич­ности, А. Н. Леонтьев наметил три типа личностных конфликтов, природа которых коренится в особенно­стях мотивационной сферы личности . Один из них состоит в том, что различные, связанные внут­ри себя группы мотивов, могут представлять собой независимые, разъединенные сферы, что создает «пси­хологический облик человека, живущего отрывоч­но — то в одном «поле», то в другом» . Дру­гой конфликт возникает у человека с внутренне иерархизированной мотивационной сферой, объединен­ной единым мотивом-целью. Соотнося свои действия с мотивом, такой человек может обнаружить несоответствие своих действий собственному мотиву-цели, а то и противоречие ему. И наконец, третий конфликт возникает в результате открытия человеку всей глу­бины содержания (или пустоты, отсутствия содержа­ния) того мотива, который он сделал целью своей жизни.

------------------------------------------------------------------------------------------------------

«Я считаю, — пи­шет В. Франкл, и его слова имеют тем большую си­лу, что они во многом плод осмысления им своего опыта как узника Освенцима, — опасным заблужде­нием предположение, что в первую очередь человеку требуется равновесие, или, как это называется в био-, логии, «гомеостазис». На самом деле человеку тре­буется не состояние равновесия, а скорее борьба за какую-то цель, достойную его. То, что ему необходи­мо, не есть просто снятие напряжения любыми спосо­бами, но есть обретение потенциального смысла, предназначения, которое обязательно будет осуществлено»

Эмоции возникают из отношений между нашей моделью мира и нашим опытом и отражают эти отношения . Различия между этими двумя видами субъективной осведомленности  мы называем «эмоциями».  Это различие как колебание весов , на чашах которых находится модель мира и опыт.

Когда весы находятся в равновесии, наш опыт  соответствует тому, что прогнозирует, предсказывает, описывает  наша  модель. Когда чаша опыта смещается вниз , мир кажется нам хуже, чем соответствующая ему модель. Это приводит к отрицательным эмоциям. Нам не нравится то, что  происходит . Мы чувствуем опасность, угрозу или давление. Когда чаша опыта  находится выше  положения равновесия, мы получаем от жизни больше, чем могли бы ожидать согласно  своей модели. Это приводит к  положительным эмоциям. Наши эмоции служат  относительным показателем баланса  между двумя  явлениями:  тем, как  мы ощущаем карту и территорию.

Майкл Холл. «Магия коммуникации».

Из книг Анн Анселин Шутценбергер «Синдром предков» и «Психогенеология».

Проклятие Катона: «Delenda Carthago est»:

"Я хотела бы рассказать историю одной арабской семьи, где было множество дочерей: Джамиля, Айша, Лейла, Ориана, Яс-мина. И вот рождается шестая дочь, отец называет ее Делен-дой. На следующий год появляется сын Мухамед, затем второй сын Али. Все это происходит в районе Карфагена.
Я много раз встречала подобную конфигурацию — в семье одна за другой рождаются дочери, а после Деленды — первый сын после множества девочек.
Что означает Деленда Это не арабское имя, а латинское слово. Оно является частью призыва древнеримского сенатора и писателя Катона: «Delenda Carthago est» («Карфаген должен быть разрушен»),
И вот уже две тысячи лет в окрестностях Карфагена, когда крестьянин или горожанин уже «больше не могут выносить» рождения многочисленных дочерей, они в гневе называют Делендой последнюю новорожденную, и девичьему роду приходит конец. Ни с Делендой, ни с другими дочерьми ничего плохого не случается. Но девочки перестают рождаться и появляются мальчики.
Эта традиция в здешних краях продолжается две тысячи лет. Случайность? Объяснения нет. Можно было бы сказать: все это предрассудки. Но как действует предрассудок, чтобы предопределить пол ребенка? Сила слова? Но как «сила слова» влияет на генетику? Если отец скажет: «Лишь бы родился мальчик!» или «Я хочу сына!» — это не действует.
Нужно, чтобы отец разозлился, чтобы он был вне себя после рождения множества дочерей — при рождении пятой, шестой, а то и седьмой дочери. Нужно, чтобы он назвал ее Делендой, и тогда родится сын. Это происходит в семьях неграмотных людей, которые слыхом не слыхивали о пунических войнах, — так говорят и делают две тысячи лет во всем Магрибе .»

Весьма интересный случай, на мой взгляд. Магия имени, собственно, древнейшая вещь. У восточного народа, среди которого я раньше жила, при избытке дочерей в семье, когда родителям очень  уж хочется сына, последнюю дочку называют именем, которое содержит как бы обращение к богу и переводится как «последняя девочка» или «мальчик пришел». Говорят это также работает. По такой же аналогии работает магия имени, когда в семье, в которой  часто умирают в младенчестве дети, дается имя переводимое как « не нужен даже собаке», « и собака его не возьмет». Такое имя, тоже косвенное обращение к богу, с «объяснением», что  младенец столь «плох», что на него не прельстилась бы и собака, так что  бог тем более не должен его забирать. И говорят, что  это тоже работает.
В случае же с Карфагеном, чисто интуитивно, могу предположить, что это связано с программой «рождение мальчиков-  к войне». И у русских существует поверье, что  когда в народе начинает рождаться большое количество мальчиков – это  к войне. И вроде бы это даже  научно обосновывается тем, что  природа как бы запускает механизм повышенной рождаемости мужского пола, чтобы покрыть потери от грядущей войны. Возможно, что слово – имя Деленда (разрушать), содержит в себе столь мощный ключ со значением грядущей войны, что это переключает программу рода на  прекращение рождаемости девочек и начало  рождаемости мальчиков.
------
«…..исследователи….  заметили, что еще во чреве матери с седьмого месяца беременности ребенок начинает видеть сны, и, вероятно, эти сны передает ему мать: у него те же сны и тем самым он имеет (или может иметь) доступ к ее бессознательной сфере.
Аналогичные предположения на уровне интуиции делает Франсуаза Дольто, по мнению которой бессознательное матери и ребенка связаны, и ребенок знает, угадывает и чувствует вещи, относящиеся к семье в течение двух-трех поколений»
Очень интересное предположение, вполне имеющее место  быть  истиной.

У маленькой девочки Натали трех с половиной лет повторяются кошмары. Каждую ночь она с плачем просыпается, задыхаясь (квази-астма). Я опробую рабочую гипотезу и спрашиваю у ее матери (она врач), были ли члены их семьи под Ипром или Верденом. Она отвечает: «Не знаю, как насчет газов, но семья моего дедушки жила возле Ипра». В тот вечер у маленькой девочки не было астматического приступа, но спустя месяц он возобновился. Ее мать рассказала мне об этом, я посоветовала ей предложить девочке все зарисовать. Натали нарисовала «чудовище» — причину своих ночных кошмаров, и это оказался... противогаз (которого она никогда в жизни не видела). Мы начали исследовать историю семьи, и выяснилось, что брат деда подвергался газовой атаке при Ипре, а ее прадед был ранен под Верденом в 1916 г. Когда в семье об этом заговорили, кошмары и кашель прекратились (и больше не возобновлялись, как показала проверка через год)".

"Травматизм «ветра пушечных ядер»

В связи с празднованиями памятных дат — пятидесятилетия окончания войны (1944 — 1994), пятидесятилетия высадки союзников (6 июня 1944 — 1994), освобождения узников лагерей, пятидесятилетия мирового развития без больших войн (1945 — 1995) мы снова стали свидетелями повторных проявлений ужасной тревоги и кошмаров у потомков людей, выживших во время газовых атак в Ипре (1915), Вердене (1916), в концлагерях (и даже массового убийства под Седаном 2 сентября 1870 или революции 1789). Эти картины были столь явственными, будто они сами там присутствовали. У них наблюдались разнообразные проявления: кашель, квази-астма, «мертвенный холод», напоминающий тревогу приближающейся смерти, будто смерть касается их своим крылом. Они ощущали оцепеняющий ветер от пушечного ядра, которое вот-вот убьет однополчанина".

А.А. Штуценбергер

Впечатления от одной прогулки

Как-то раз, мы с мужем гуляли холодным зимнем вечером в районе тюрьмы. Иногда мы гуляем в странных местах. Мороз. Полнолуние. И снег скрипел под нашими шагами...

И вдруг я почувствовала что-то, типа "переключения". Словно в мою жизнь примешалась чья-то еще... как воспоминание.

Темно. Полная луна. Холод. Снег скрепит под шагами....  Только не вечер, а раннее раннее утро.  Тюрьма. И я мужчина. И меня ждет расстрел. Это так странно... и так БЕЗЫСХОДНО...  Словно  я уже очень устал... устал настолько что уже даже не боюсь.. стал совсем прозрачным от этого ожидания, от этих страданий и только одно  -скорей бы... 

И так тяжело стало мне реальной...  что остановила сама себя в мыслях и прокрутила несколько хороших картинок МОЕГО прошлого, недавнего прошлого и настоящего...  Вот оно МОЕ! НАСТОЯЩЕЕ! РЕАЛЬНОЕ!

И снова -ОН...   И мысли... -  "Это все будет потом- в другой жизни... как подарок... как  компенсация за то, что происходит сейчас...."

ОН уже настолько "не здесь".. не там где его должны расстрелять... он уже все все знает наперед...

Прогулка продолжилась на других  улицах и наваждение ушло. Только внутри меня потом еще странно долго жило сострадание к тому несуществующему человеку.

Может быть это  как-то  с чем -то связанно?

"— Наш мозг состоит из двух полушарий. Правое полушарие чувствует, левое — объясняет. Правое мыслит образами, левое — знаками. Правое подчинено ощущениям и эмоциям, левое — стратегии и логике....  аутисты используют все возможности правого полушария. Поэтому дети, которых принимают за умственно отсталых, способны достичь результатов, немыслимых для так называемых нормальных людей. Например, некоторые аутисты могут производить чрезвычайно сложные вычисления, поскольку их левое полушарие воспринимает цифры, как музыку. Они запоминают огромные куски текстов, так как их левое полушарие получает информацию в виде целой картины, а не обособленными элементами.

Когда вы видите сны,)работает ваше правое полушарие, но утром, когда вы пытаетесь вспомнить ваш сон, ваше левое полушарие перепроверяет всю историю, пытаясь подчинить ее логике, сделать ее рациональным рассказом с началом, серединой и концом.
В вашем настоящем сне герои, например, меняются головами. Левое полушарие не может такого допустить. И оно переделывает, перепроверяет, придает сну логический смысл, потому что левое полушарие все хочет объяснить, все проанализировать, все подчинить порядку. Оно обожает старые порядки и боится свободы и новизны. Это диктатор вашего разума. Школа, родители, среда, в которой вы живете, только усиливают влияние левого полушария на правое. Вас просят все объяснять, все обосновывать, заставляя умолкнуть ваше полушарие снов и нелогичного творчества.
Его рассказ увлекает молодых людей. Директор чувствует, что овладел инициативой, поскольку сообщаемая им информация чрезвычайно интересна.
Ваша мать считала аутистов людьми, которые не приемлют тиранию левого полушария, которые молчат и отделяют себя от мира для того, чтобы их не вынуждали оправдывать свободу своей мысли.

— И какова же цена их преимуществ?

— Да не особенно высокая, — говорит директор,  — Они робки. У них странные, устоявшиеся привычки. Они плохо спят. Они не выносят шума, или холода, или вида каких-то предметов. Они любят однообразную пищу, часто страдают своего рода аллергией на перемены в еде. Они сосредоточены на вещах, которые им интересны, остальное их раздражает. Они нетерпеливы и не выносят, когда их понимают не сразу. Согласитесь, это сущие мелочи по сравнению с их необыкновенными способностями.

Ваш брат Даниэль  был первым ребенком, на котором ваши родители действительно проверили свою теорию. В результате опыта ваших родителей правое полушарие его мозга стало эффективным, высокопроизводительным, свободным. Левое полушарие не требовало от него объяснений и логики. Освобожденный мозг вашего брата пошел далеко, очень далеко.

Проблема состояла в том, что ваш брат, правое полушарие мозга которого совершенно не угнеталось левым, стал проявлять признаки психоза. Страдающие психозом люди отличаются тем, что их мозг, как бы это сказать… работает слишком быстро. Они слишком чувствительны. Они видят вещи, которых другие не замечают. Они воспринимают мир многопланово, они читают между строк. И это ясновидение вселяет в них не покой, а тревогу. Они осознают все подстерегающие нас в этом мире опасности. Они начинают всего бояться.  Они не могут отстраниться, не могут интерпретировать, они воспринимают все буквально. Если кто-то говорит: «опускается ночь», они считают, что небо действительно может обрушиться им на голову.  Поскольку левое полушарие не работает больше посредником, они живут, грубо говоря, на голых нервах.  Они проникают сразу в самую суть, когда они говорят, никто не может уследить за ходом их мысли, потому что они в своих рассуждениях перескакивают через несколько этапов.

Конечно, страдающие психозом люди не приспособлены к нормальной жизни. Обычно они не заботятся о себе, потому что тело для них не значит ничего, главное — разум. Иногда они отказываются мыться, потому что боятся воды. Когда они впадают в исступление, то забывают о еде, о сне, они забывают делать то, что все мы делаем ежедневно. Это люди, обладающие необыкновенной харизмой, тонким умом, особым обаянием, они внушают страх, хотя на самом-то деле они — инвалиды. У них бывают фазы исступления и фазы эйфории, сразу после которых они гаснут. У них перестают блестеть глаза, они совершенно отстраняются от реальности.  Никто не может повлиять на них. Они одиноки. Страдающие психозом — самые одинокие люди на свете.
Иногда они погружаются в свои грезы, что является высшей степенью обособления и ухода от мира. Это делает их  просто неотразимыми.

Б. Вербер "Зеркало Кассандры"

"В сопровождении родителей новейшая Кассандра входит в большое круглое помещение, похожее на зал Национальной библиотеки, с потолком в виде купола, с рядами книжных полок вдоль стен, с льющимся сверху светом.
Здесь она видит сотни супружеских пар, одетых в костюмы разных эпох.
— Кто это?
— Это те, благодаря кому ты появилась на свет. Здесь находятся твои родители, твои бабушки и дедушки, твои прабабушки и прадедушки, твои прапрабабушки и прапрадедушки…
Девушка смотрит на своих предков, которые подходят к ней парами. Многие держатся за руки. Кассандра возвращается в прошлое, разглядывая своих прародителей. В конце концов, перед ней появляется большая группа доисторических людей. За ними стоят приматы, затем — существа, похожие на ящериц, еще дальше — рыбы в аквариумах.
— Это твои предки. Все. Их гены создали тебя, их история течет в твоих жилах. Ты уже видела будущие поколения, пора посмотреть и на поколения прошлого. На ушедшие поколения.
Восхищенная Кассандра выходит на середину круглого зала.
— Они могут мне помочь? — спрашивает она с удивлением.
— Они это все время делают. Они находятся в тебе. Когда ты бежишь, когда дерешься, когда видишь сны, когда размышляешь, ты используешь весь их жизненный опыт, заключенный в память твоих клеток. Ты — плод любви и житейской мудрости всех здесь присутствующих. И это еще не все, — объявляет жрица.
Она хлопает в ладоши. Появляется другая группа, состоящая примерно из сотни человек.
— Судьбу человека на двадцать пять процентов определяют его наследственные качества, на двадцать пять процентов — его карма и на пятьдесят процентов — его собственный выбор. К первой группе принадлежат твои предки, ко второй — люди твоей кармы. В каком-то смысле, это твоя вторая семья.
Последние слова жрица произносит торжественно и радостно.
Юная Кассандра рассматривает безмолвную толпу, которая как будто чего-то ждет.
— Все эти люди находятся в тебе. С самого твоего рождения они помогали тебе, и они никогда тебя не оставят.
Кассандра глубоко дышит.
— Как могут тебя страшить сегодняшние мелкие неурядицы, если ты обладаешь подобными союзниками?! Чего тебе теперь бояться? Ты можешь смело встречать будущее, поскольку тебя ведет вперед твое прошлое.
И Кассандра во сне понимает.
Она понимает, что она — человек гораздо более сильный и ответственный, чем считала до сих пор. Она понимает, что использовала пока лишь ничтожную часть своего потенциального влияния на мир.
Она понимает, что может победить."

Бернар Вербер "Зеркало Кассандры"

"В Х веке панорама старой Европы обогатилась шпилями готических соборов, наиболее гармоничным из которых является Шартрский собор. В его нефе еще и сейчас можно увидеть изображение лабиринта, находящегося в круге диаметром четырнадцать метров. В средние века паломники проходили этот извилистый путь на коленях, не переставая при этом молиться. После часа такого продвижения они достигали центра лабиринта в состоянии гипнотического транса. Каким чудом наводился этот транс?

Современное знание гипнотических феноменов позволяет объяснить подобный тип наведения. Извилистый лабиринт заставлял верующих часто поворачиваться на девяносто или на сто восемьдесят градусов. Эти повороты изменяли слуховую и зрительную информацию, воспринимаемую паломником. В особой звуковой и световой среде собора такие изменения вызывали существенное нейро-сенсорное возбуждение, нарастающее по мере того, как проходило время, и подпитываемое запахом благовоний и кинестетическими стимулами, связанными с передвижением на коленях. Это возбуждение завершалось состоянием транса, которое благоприятствовало мистической молитве или экстатическому созерцанию". (Ж. Беккио и Ш. Жюслен "Новый гипноз").

"С внешней стороны поддерживается маска “я — О'кей, ты — О'кей ”, но за ней скрываются глубоко укорененные, невыносимые чувства неполноценности и никчемности, которые лишь временно могут быть облегчены постоянным подтверждением — в форме обожания, абсолютного повиновения и т.д. — со стороны других. Лидер культа будет доходить до любой крайности, чтобы добиваться абсолютного подчинения и внимания своих последователей. Один из способов идентифицировать это позицию состоит в том, чтобы пронаблюдать его реакцию, когда кто-то не отвечает на “заботу” этого человека или не дает ему того подтверждения, которое он требует. (Враждебность, гнев и поношение — наиболее частые реакции.)"

Мишель И. Культовая травма и реабилитация

Достаточно давно уже заметила следующее интересное проявление памяти - при какой-то монотонной умственной работе, либо при умственной работе поздно вечером, начинается спонтанное всплывание в памяти каких-то фрагментов далекого прошлого, которое никак не связано с моей деятельностью и ходом моих мыслей на момент активации этих воспоминаний. Воспоминания очень четкие, несущие в себе не только факты прошедших событий, но и эмоциональные впечатления имевшее место во время их происхождения в прошлом. Словно вдруг оказываешься в том самом времени.

Где-то год назад (и до сих пор) воспоминания такого плана стали проявляться все более интенсивно и уже не зависят от времени суток и характера моей деятельности. Кроме того, они стали затрагивать более дальние периоды моей жизни и более мелкие детали (так , например могу неожиданно четко вспомнить, какое платьице на мне было на одной из прогулок лет в 5 или как выглядело лицо куколки с которой я играла в детском саду). При этом особенно удивительно, что факты эти совершенно для меня не значимы.

Если можно придать этим ощущениям аналогии физических процессов, то их активация похожа на всплывание пузырьков памяти. Пузырек всплывает, раскрывается и проецирует воспоминание.

Я являюсь сторонником теории, что память не избирательна. Она фиксирует абсолютно всю (!) информацию поступающую в мозг человека на протяжении его жизни. И никакие фрагменты этой информации не стираются "за ненадобностью", а сохраняются где-то и могут быть активированы.

Некоторые мои знакомые утверждают, что помнят очень ранние моменты своей жизни:
- "Там где я есть, есть еще большой шланг и я его боюсь, что он меня задушит, мне кажется, что это огромная змея." -информация не подтверждается родителями женщины имеющей это воспоминание;
- "В палате висели часы. Я родился и сразу увидел эти часы. Было 14.45". - мать мужчины с этими воспоминаниями, утверждает, что часы в палате действительно были, но она не помнит времени рождения сына. По словам врачей это случилось " примерно в 3 часа".
- " Я лежу на весах. Голая. Они жесткие и холодные. Мне не страшно, но неприятно и обидно. Я хочу плакать. Но поскольку ничего страшного не происходят и делают что -то нужное- понимаю, что плакать глупо." - воспоминания женщины.
- "Мне 2 года. Меня впервые привели в садик. Показали игрушки. Я пошел за игрушками, а меня там бросили! Я помню каждую минуту, каждую картинку этого дня" - воспоминания мужчины.
Я сама имею воспоминание, в которой лежу в голубой коляске, стоящей в центре комнаты (подтверждается родителями- в первые месяцы жизни у меня была голубая коляска). Кто-то тихонько катает коляску взад-вперед, вокруг все размыто и пространство вокруг кажется бесконечным. Я не вижу кто катает коляску, но чувствую, что оттуда идет покой и ему \ей это нравится. А я пристально смотрю вверх на блестящий шарик в центре люстры. Он бликует в такт движению коляски и мне кажется что этот блик похож на моргание. Я думаю- "Он смотрит. Зачем он смотрит на меня?"

В некоторых источниках указывается, что люди не могут помнить событий жизни произошедших в возрасте до 3-х лет. Так Аткинсон в "Введении в психологию" пишет: "Возможно, события первых лет жизни не удается вспомнить из-за того, что в процессе развития кардинально меняется сам способ организации памяти и хранящегося в ней опыта. В возрасте около 3-х лет эти изменения могут быть наиболее значительными, поскольку именно в это время происходит быстрое развитие речевых способностей, а речь позволяет по-новому организовывать содержимое памяти". И там же приводится альтернативная версия Фрейда: "Фрейд считал, что некоторые эмоциональные переживания первых лет жизни настолько травматичны, что если позволить им войти в сознание (т.е. вспомнить о них) в более поздние годы, то индивид пришел бы в состояние крайнего беспокойства."

Лично мне ближе первая приведенная версия о перестройке структуры памяти в связи с развитием речи. Но получается, что изменение структуры памяти так же не стирает информацию полученную в самые ранние (вплоть до первых часов) моменты жизни, а лишь еще более глубоко шифрует её.

Если не уходить сейчас в эзотерические концепции о том, что ребенок рождается с уже сформировавшимся сознанием ( ввиду переселения души), то более вероятным представляется , что даже находясь в неосознаваемом состоянии, память ребенка (а возможно и эмбриона) "пишет" происходящее и сохраняет эту информацию где-то в глубине подсознания. В течение жизни, эта информация может активироваться и тогда у человека создается эффект " я вспомнил", " я помню". Так например в примере с часами в родовом зале, младенец действительно мог зафиксировать в памяти часы с расположением стрелок относительно циферблата. зафиксировать просто, как детальную картинку. Не понимая и не осознавая названия предметов и уж тем более символики времени. Позднее, эти воспоминания активировались - картинка наложилась на полученное с возрастом знания о предметах и расшифровки обозначения времени на часах. И как результат, "воспоминания", что родился в 14.45.

Другой вопрос зачем необходимо столь безисключительное фиксирование информации не протяжении всей жизни индивида? Гипермера, созданная эволюцией, чтобы ненароком не "пропустить что-то важное и необходимое для выживания человека и развития его интеллекта? Или что-то иное?

Бехтерева, в книге "Магия мозга и лабиринты жизни" пишет: "Моя тяга к вере в иное , чем принято сейчас в научном мире , происхождение мозга и, следовательно, человека базируется на исключительной сложности и , как принято считать, сверхизбыточности мозга. (Конечно могла быть такая мутация, но что сохранило именно её? Хотя , в то же время, где та планета, на которой исходные требования к мозгу на много порядков выше?) Эти мысли не увядают у меня с годами нейрофизиологического общения с живым человеческим мозгом. Боюсь, что наш "железобетонный" материализм иногда все же лишает нас не предвзятого взгляда на события, без их обязательного строго-определенного фиософского обрамления (одного-единственного, которое "обязательно верно", а то, что в него не вписывается, - то "от лукавого") ".

Быть может, указанная "сверхизбыточность" мозга, как физического инструмента (учитывая тот факт, что сколь не рассуждать о вечности души, мозг - то точно смертен), обусловлена не только перспективами интеллектуального развития индивида, но и необходимостью сохранять ВСЮ полученную индивидом информацию в течение жизни.
Забавно представить, что считая, что прочитав в школе "Войну и мир" мы ничего не запомнили, позднее понять, что знаешь это произведение наизусть, вплоть до всех фраз и слов. Да и не только "Войну и мир", а то множество информации, что удалось воспринять в течение жизни.

Далее, уже, наверное прямой путь ухода рассуждений в безбрежности зотерических вероятностей сохранения и использования накопленных при жизни знаний, но не хотелось бы уходить в эту сферу.

Интересно в этом отношении и то, что наука о душевных болезнях или болезнях сознания, какой себя осознавала психиатрия, чрезвычайно много сделала для изучения расстройств отдельных сторон сознания, но выделила только наиболее грубые и массивные формы изменения сознания, в сущности говоря, принадлежащие скорее к случаям исчезновения этого сознания, чем его действительного изменения.

Выгодский "К проблеме психологии шизофрении"

"...приведем слова В. Лосского, одного из крупнейших православных богословов нашего времени, который так говорит о трагедии человека: Дух должен был находить себе пищу в Боге, жить Богом; душа должна была питаться духом, тело должно было жить душой - таково было первоначальное устроение бессмертной природы человека. Отвратившись от Бога, дух, вместо того чтобы давать пищу душе, начинает жить за счет души, питаясь ее сущностью (то, что мы обычно называем "духовными ценностями"); душа, в свою очередь, начинает жить жизнью тела, это - путь происхождения страстей; и наконец, тело, вынужденное искать себе пищу вовне, в бездушной материи, находит в итоге смерть. Человеческий состав распадается".

Начала христианской психологии. Учебное пособие для вузов / Б.С. Братусь, В.Л. Воейков, С.Л. Воробьев и др.

По учению свв. отцов, динамика помыслов такова: сначала возникает представление помысла или предмета- прилог', потом принятие его - сочетание; затем согласие с ним - сложение; далее порабощение от него - пленение; и, наконец, - страсть.

1. Прилог. "Иоанн Лествичник, Филофей Синаит и другие прилогом называют всякий простой помысл или воображение какого-либо предмета, внезапно вносимое в сердце! и предстоящее уму. Святой Григорий Синаит говорит, что прилог есть происходящее от врага внушение: «Делай то, или другое как это было сделано Самому Христу Богу нашему: "Рцы, да камение сие хлебы будут" (Мф. 4, 3); или, проще сказать, это - какая-либо мысль, пришедшая человеку на ум» [12. С. 17].

Как таковой прилог считается безгрешным, не заслуживающим ни осуждения, ни похвалы, ибо он не зависит от нашей воли: по словам Симеона Нового Богослова, невозможно, чтобы по грехопадении нашего праотца дьявол с бесами не получил доступа к человеку, удаленному от Бога.

2. Сочетание. "Сочетанием святые отцы называют собеседование с пришедшим помыслом, т.е. как бы тайное от нас слово к явившемуся помыслу, но страстно или бесстрастно; иначе: принятие приносимой от врага мысли, удержание ее, согласие с ней и произвольное допущение пребывать ей в нас" (прп. Нил Сорский). Сочетание уже не всегда безгрешно, но может быть и похвально, "если богоугодно разрешится". Последнее же возможно, если, удержав на какое-то время помысел и "собеседуя с ним", человек сможет противопоставить ему помыслы противные (благие) или - "переложить его на благое".

3. Сложение. "Сложением святые отцы называют уже благосклонный от души прием помысла, в нее пришедшего, или предмета, ей представившегося... Вот что сказали отцы о сложении мысленном, об уступке, о склонении на сторону помысла: иногда кто-либо из подвизающихся, хотя бывает побежден в мысли, но корень ума его - в глубине сердца его - твердо стоит в том, чтобы самим делом не согрешить и беззакония не совершить. Это есть первый вид сложения. А второй вид сложения, по словам святого Григория Синаита, состоит в следующем. "Когда кто волей своей принимает от врага наносимые мысли и, согласуясь и сдружаясь с ними, побеждается ими так, что уже не только не противоборствует страсти, но и решается все сделать по внушению ее, и если не исполняет своих решений на самом деле, то не почему-либо другому, как только по неполучению на то времени и места или по иной причине, не позволяющей совершить преднамеренное. Такое состояние души весьма виновно и подлежит запрещению, т.е. церковной епитимий" (прп. Нил Сорский).

4. Пленение. "Пленение есть невольное увлечение нашего сердца к нашедшему помыслу или постоянное водворение его в себе - совокупление с ним, отчего повреждается наше доброе устроение. В первом случае, когда умом твоим овладевают помыслы и он насильно - против твоего желания - уносится лукавыми мыслями, ты вскоре, с Божией помощью, можешь удерживать его и возвращать к себе и к делу своему. Второй случай бывает тогда, когда ум, как бы бурею и волнами подъемлемый и отторженный от благого своего устроения к злым мыслям, уже не может прийти в тихое и мирное состояние. Это обыкновенно происходит от рассеянности и от излишних неполезных бесед" (прп. Нил Сорский).

Начала христианской психологии. Учебное пособие для вузов / Б.С. Братусь, В.Л. Воейков, С.Л. Воробьев и др

Травма прошлого (сталинского режима)
в клиническом материале российских пациентов

Доклад на Российско-германской психоаналитической конференции
«Травма прошлого в России и Германии:
психологические последствия и возможности психотерапии»

Мария ТИМОФЕЕВА,
действительный член Московского Психоаналитического общества,
член Международной Психоаналитической Ассоциации

"Каждый и знас рожден для бед. Печальная судьба — прийти в этот мир".
" Почитай повнимательнее Библию, мы не в раю живем, а в юдоли слез. По-твоему, для тебя Бог сделал исключение? Оглянись вокруг. Что видишь ты? Повсюду боль. Везде, куда не повернись, страдания. Если с первого взгляда страданий не видно, приглядись получше. И скоро увидишь, поверь."
"Очевидно, что чем сильнее кризис, тем быстрее эволюция"
" Причиной всех изменений являются отчаяние и необходимость"
"Красота и разнообразие природного мира - всего лишь видимое наследие войны, ведущейся непрерывно".
"Победитель одерживает верх, но лишь до тех пор, пока не проиграет".
"Эта жизнь — сложный эксперимент, где все познается на опыте. Иногда страдания заканчиваются победой, но ничего нельзя гарантировать. Самые изящные и красивые особи не всегда оказываются самыми жизнеспособными. В природных войнах господствует не зло, а абсолютный и беспристрастный закон, который гласит, что форм жизни слишком много, а ресурсов, необходимых им всем для выживания, недостаточно"

Элизабет Гильберт "Происхождение всех вещей".

«Наконец, отошедши от Одессы верст 70-т, я встретил чудное происшествие: ехал большой обоз с товарами - подвод 30-ть, и я их нагнал. Один передовой извозчик, как вожатый, шел при своей лошади, а прочие, собравшись в кучу, шли поодаль. Надо было проходить мимо проточного пруда, в котором взломанный весенний лед крутился и расплывался с водою по окружности с страшным шумом. Вдруг передний молодой извозчик остановил свою лошадь, а за ним должен был и весь обоз остановиться. К нему подбежали все извозчики и видят, что остановившийся стал раздеваться. Его спросили, для чего он раздевается. И получили ответ, что ему очень хочется купаться в пруде. Удивленные извозчики - кто начал над ним смеяться, кто бранить, называя его безумным, а старший, родной брат раздевавшегося извозчика, начал препятствовать ему и толкать, чтобы он ехал. Тот оборонялся и никак не хотел послушаться. Некоторые из молодых извозчиков для шутки начали ведерками, из которых поят лошадей, черпать из пруда воду и плескать на желавшего купаться - кто ему на голову, кто за ворот, говоря: "вот мы тебя выкупаем". Лишь только коснулась его тела вода, он вскрикнул: "ах, как хорошо!" и сел на землю, на него еще плескали; потом вскоре он лег и тут же спокойно умер. Все испугались, не понимая, отчего сие случилось. Старшие хлопотали и говорили о том, что надо о сем объявить суду, а прочие заключали, что ему на роду такая смерть написана.
Постоявши около них с час, я пошел далее. Отошедши верст пять, я увидел село на большой дороге и, вступив в оное, встретил старичка священника, шедшего по улице. Мне вздумалось сказать ему о виденном происшествии и услышать его о сем рассуждение. Священник взял меня к себе, и я, рассказавши ему, что видел, просил его объяснить мне причину, по которой случилось это происшествие...
- Не умею ничего сказать тебе на сие, любезный брат, как разве то, что есть в природе много чудесного и непонятного для нашего ума. Это, как я думаю, устроено Богом для того, чтобы яснее показать человеку правление и промысл Божий о природе в неестественных и непосредственных изменениях ее законов при известных случаях... Мне самому однажды случилось быть свидетелем подобного же происшествия: недалеко от нашего села есть весьма глубокий обрывистый овраг, хотя и не широкий, но глубиною сажен в 10-ть или более; даже страшно посмотреть на темное дно его. Для пешеходов устроен чрез него кое-как мостик. Крестьянин моего прихода, семейный человек и хорошего поведения, вдруг ни с чего почувствовал непреодолимое желание кинуться с того мостика в оный глубокий ров. Целую неделю боролся он с этою мыслию и стремлением; наконец, не могши более выдерживать сего сильного побуждения, он, вставши поутру, поспешно ушел и спрыгнул в ров. Вскоре, услышав стон, с трудом вынесли его из рва с переломанными ногами. Когда спрашивали о причине его падения, от отвечал, что хотя теперь и чувствует сильную боль, но в душе спокоен, что выполнил свое непреодолимое влечение, которое всю неделю так его возбуждало, что он готов был жизнь свою отдать, только чтобы исполнить свое желание. Больше года он лечился в городской больнице; я посещал его и нередко, видя около него врачей, хотел бы так же, как и ты, услышать от них о причине сего случая. Врачи единогласно ответили мне, что то был "раж"... Когда я просил по науке объяснить мне, что это такое и вследствие чего он постигает человека, я более ничего от них не услышал, как то, что это тайна природы, еще не открытая наукою... Подлинно в жизни нашей человеческой много встреч, не подлежащих ясному уразумению...
Покуда мы так беседовали, сделалось темно, и я остался здесь ночевать. Поутру прислал становой своего писаря, чтобы позволено было похоронить умершего на кладбище, и что лекарь при анатомировании тела никаких признаков умопомешательства не нашел, а относит смерть его к внезапному удару.
- Вот смотри, сказал мне священник, - и медицина не могла определить причины неудержимого влечения его к воде.»

"Методика Титце... и предназначалась для изучения нарушений мышления при шизофрении. Стимульный материал методики представлен семью большими картинами ... на которых изображены различные ситуации:
- бензозаправочная станция с заправляющимся автомобилем;
- группа людей, наблюдающих за спуском с самолета парашютистов;
- интерьер делового помещения с изображенным на переднем плане разговаривающим по телефону мужчиной;
- несчастный случай на улице, на переднем плане врач оказывает помощь лежащему на проезжей части человеку;
- расстрел;
- ограбление в малолюдном месте;
- жилая комната с разбитым мячом экраном телевизора и негодующей женщиной). На каждой из таких больших картин имеется прямоугольной формы <белый> участок с отсутствующим изображением, которое надо восстановить испытуемому. Для этого одновременно предлагается 42 общих для всех семи больших картин фрагмента, по величине и форме точно соответствующих участку большой картины; фрагменты содержат изображения отдельных живых или неодушевленных предметов - велосипедист, книжный шкаф, танк, легковой автомобиль, автомобиль <скорой помощи>, кресло, собака, бегущий полицейский и т. д.

Установлено, что для больных шизофренией характерно наибольшее среднее количество выборов на одну большую картину. Качественный анализ особенностей выполненый испытуемыми отдельных заданий методики позволил обнаружить у них значительный спектр расстройств мышления при формально сохранной критичности восприятия сюжета больших картин. Например, оценивая картину № 6 (ограбление), больная выбирает в качестве ответа парашют: <...Чтобы спустился кто-нибудь и разобрался в ситуации. Ведь здесь воровство...>; другой больной, оценивая картину № 4 (несчастный случай на улице), выбирает памятник: <...Подходит памятник. Произошла авария-человек лежит...>, при обращении внимания больного на то обстоятельство, что, может быть, следует прежде всего вызвать скорую помощь, он отвечает: <...Может, нужно было <скорую> выбрать... Ну, нет. В следующий раз> и т. д."

"Клиническая патопсихология"

"Нужно остановить внутреннее кровотечение! Соберись! Не раскисай! Действуй!" Эраст Петрович усилием воли заставил себя забыть о том, что это Маса. Вообще обо всем забыть. Ни о чем не думать. Отключить все тело за исключением указательного пальца. Превратиться в этот палец. Аккумулировать в нём энергию "ки".
Когда палец заныл от переполнявшей его силы, как от боли, Фандорин набрал полную грудь воздуха, засунул всю первую фалангу в рану , и держал так столько, сколько хватило дыхания".

Смешиваю не смешиваемое, но  все же.

Читаю у Братуся: "..норма, прежде всего, — движение туда, а не пребывание там." (Сборник "Психология и этика")
И вот фрагмент художественной книги в котором, героиня попадает в сознание мыши и начинает мыслить и чувствовать как мышь : "У меня есть желания — возможно, я даже весь из них состою — но не похоже, чтобы я долго о них размышлял. Мой разум состоит не из призрачных «хочу, хочу», а скорее из уже сбывшихся «вот оно, вот оно»" . (Скарлетт Томас - Наваждение Люмаса ...)

Фиксация на хороших  "вот оно, вот оно" очень здорово ИССит...  Рассматривание одурманенным любого реального  фрагмента (руки, пальца, мусора на  асфальте), тоже изолирует от него перспективное восприятие  через  хочу-хочу и затягивает в "вот оно, вот оно". И это не есть норма.

Однако успокаивает, заземляет и отвлекает такое состояние очень здорово. Вопрос-  А что потом?

И да, в части программирования...  подсовывать  нужные установки в ряд  "вот оно, вот оно" гораздо эффективнее, чем уводить их в число отложенных  хочу-хочу. 

С точки зрения человека, отчужденного от своего истока, творение исходит из отчаяния и заканчивается провалом. Но такой человек не прошел весь путь до конца времени, до конца пространства, до  конца тьмы и до конца света. Он не знает, что там, где все кончается, все и начинается ( с)

"Постараемся понять символический смысл таких огромных гробниц, как Сети I, с точки зрения религиозных убеждений. Длинные коридоры, соединенные лестницами, по-видимому, представляли различные пещеры или области Подземного царства, а вся погребальная церемония символизировала путешествие, которое должен был совершить через них покойный фараон. Очевидно, это был внушительный обряд, когда жрецы с песнопениями медленно несли на плечах царский гроб из комнаты в комнату, а другие жрецы изображали добрых духов или злых демонов, которые помогали или мешали процессии.

Вот один из примеров тех вопросов, на какие должен был ответить усопший. Правда, они взяты из более древней «Книги мертвых», но они типичны и для поздних книг. Перевод дается в интерпретации сэра Питера Лепиж Ренуфа и сэра Уиллиса Баджа.

Фараон дошел до Зала Суда и обращается к своим богам-хранителям:

Вдоль стен коридоров шествует вереница страшилищ, которые, подобно сюрреалистической живописи, словно возникли из глубин подсознания. Между ними плывет ладья солнечного бога с его божественной свитой, а на берегах Подземной реки таятся демоны и чудовища из доисторического Египта.

Вот еще один отрывок из «Книги мертвых», который называется «Познание пилонов в доме Осириса в саду Аарру».

До сих пор встречаются люди, которые приписывают этой бессмыслице какое-то мистическое значение, но вряд ли его улавливали даже египтяне времени Нового царства. Скорее всего, эти непонятные заклинания были составной частью сложного ритуала, с помощью которого египтяне надеялись прогнать враждебные силы, чтобы те не мешали им в загробной жизни. Сами слова не имели значения. Важен был результат, как в комбинации, открывающей сейф. Перечитайте их снова! Разве они не напоминают ночные кошмары детства или страшные «волшебные сказки», в которых, по мнению психологов, всплывают смутные обрывки далекой предыстории человечества? Росписи гробниц в Долине царей созданы три тысячи лет назад, но они открывают окно в такое далекое прошлое, что по сравнению с ним сами они кажутся современными. В них сохранились пережитки невообразимо древпей эпохи, когда в Нильской долине еще не было и зачатков цивилизации. В том далеком мире дикие предки древних египтян жили в постоянном страхе, окруженные враждебными силами, которые нужно было перехитрить магическими заклинаниями или умилостивить человеческими жертвоприношениями.

Нет ли в этих словах зловещей связи с додинастическими могилами в Нагадэ, где Питри нашел странно расчлененные тела?"

Леонард Котрелл "Во времена фараонов"

"Злодеев  нет вовсе на свете.

Мы все простодушны, как дети.

Задиры и врушки,

Мы все  делим игрушки,

А нам пока  стелют кроватки"

(с)

"В художественной школе был у нас соученик по име­ни Роберт. Длинный и молчаливый, он постоянно то ли от задумчивости, то ли от усталости ходил, склонив свою большую голову набок. Крайне неразговорчивый, он ни с кем в классе не дружил.

Роберт писал красками необычайно медленно, он никогда не заканчивал свои картины, а большую их часть замазывал белым и снова начинал писать, а потом замазывал снова.

Но иногда он картины подписывал. Нам было пре­красно известно, когда он ставит свою подпись, и, хотя никто не смотрел на Роберта, мы знали, чем он занима­ется. Подпись он выводил с такой же неторопливой тщательностью, он снова и снова смешивал краски, выводя буквы и снова их замазывал, созданную им кар­тину не должно было нарушать ничего, что не составля­ло бы органическую часть его работы, его абсолюта. Ко­гда Роберт наконец достигал желаемого, мы снова мог­ли продолжать свой труд. Мы никогда не подписывали свои картины в то же время, что и он.

Однажды я получила письмо от Роберта. Он поло­жил его на мой мольберт. Он обращался ко мне на «вы» * (* В Финляндии, как и во всех скандинавских странах, распро­странено обращение на «ты», даже к незнакомым.)

«Вы часто испытываете радость, Вас отличает легкая веселость. Насколько я понимаю, нет никого, кого бы Вы не любили, потому что любить легко и приятно... Я наблюдал за Вами; Вы летаете, вместо того чтобы взбираться ввысь, преодолевать — или ждать.

Я не желаю Вам зла, наоборот, верьте в мою искрен­ность, — но должен сообщить Вам, что по разным при­чинам, исключительно личного свойства, чувствую се­бя вынужденным прекратить наше знакомство.

С глубочайшим уважением, Роберт»

Я ничего не поняла, письмо доставило мне смут­ное беспокойство, нет, вовсе не за Роберта, — у меня, скорее всего, просто появилось какое-то неприятное ощущение. Неужели я когда-либо беседовала с ним? Вряд ли.

Позднее, когда мы всей группой переходили двор, торопясь на лекцию по истории искусства, он, догнав меня, спросил: - Вы поняли?

И я ответила: - Пожалуй, не совсем...

Я была смущена. Роберт, пройдя мимо меня, напра­вился дальше через двор.

Что сказать? Если бы он мог объяснить, если хотя бы попытался... Я думала, так не поступают! Но во всяком случае я могла бы спросить...

Мало-помалу выяснилось, что Роберт написал письмо каждому ученику из класса живописи, и каж­дое письмо оканчивалось вежливым отказом от зна­комства. Мы не показывали друг другу его письма, и вопрос этот не обсуждался. Возможно, мы думали, что немного странно отказываться от того, чего нико­гда не существовало, но мы не произносили этого вслух. Все продолжалось как обычно, совершенно как обычно.

Потом настало время подписывать наши картины. А очень скоро началась война.

Однажды после войны я случайно встретила соуче­ника по художественной школе, и мы зашли в кафе. Во время разговора я спросила о Роберте:

- Ты не знаешь, где он сейчас?

- Этого никто не знает. Он исчез. Он перешел че­рез границу. Что ты имеешь в виду? Это так похоже на него, - продолжал мой соуче­ник, — понимаешь, он просто сбился с пути. Он исчез
в тот самый промежуток времени, когда ничего не про­исходит, когда всего лишь пребываешь в ожидании, что-то вырезаешь или что-то там мастеришь. Роберт пустил­ся в путь со своим альбомом для эскизов, он блуждал в лесу, а потом отправился вместе с рисунками обратно в солдатский буфет. Я думаю, ему нужно было в тот раз попасть в такое место, где можно было как следует по­есть. Но пошел он не в ту сторону, он совершенно не умел ориентироваться.

Я много думала о Роберте, пожалуй, больше всего о его прощальном письме. Теперь мне кажется, я по­нимаю, что письмо это было написано под давлением обстоятельств и вызвало колоссальное чувство облегче­ния и освобождения. Интересно, был ли кто-нибудь еще за пределами школы, кому он написал в таком же роде? Написал ли он своим родителям? Да, наверняка своим родителям он написал.

Подумать только, рискнуть отдалиться от близкого окружения, ото всех -— будь то люди, тебе недоступные либо, наоборот, позволившие слишком приблизиться к тебе! «...По разным причинам, исключительно лично­го свойства, чувствую себя вынужденным...»

Нет, ведь так не поступают!"

Туве Янссон.

Эшун принадлежала к аристократическому клану Фудзивара и отличалась удивительной красотой. Она не вступала в монастырь до 30 лет. По тому времени это был зрелый возраст, и она должна была уже побывать замужем, или иметь любовные связи. Ее стар­ший брат был наставником дзен. К нему-то и пошла Эшун за посвя­щением, когда решила покинуть дом и постричься в монахини. Когда она попросила у брата благословения, он не спешил с отве­том. По старинным обычаям дзен требовалось сурово испытать не­офита. «Монастырская жизнь - для сильных мужчин, не для детей и женщин», - ответил брат в жанре традиционного отказа.

Услышав это, она тут же ушла, не сказав ни слова. Накалила в пе­чи железный шомпол и приложила его к своему лицу. После этого она вновь пришла к брату с прежней просьбой. Видя глубину ее решимости, он обрил сестре голову, посвятил ее в орден и сделал ее членом общины, где она могла изучать искусство дзен самостоятель­но и в конце концов сама стала наставницей.

Однажды Эшун послали в крупный, богатый столичный мона­стырь, спонсируемый государством, - самый крупный центр дзен-буддизма, за стенами которого жили более тысячи монахов. Приход «продвинутого» адепта дзен мог стать серьезным испыта­нием для настоятеля, которых обычно изображали как карьеристов и администраторов. Доблестная Эшун уже создала себе репутацию решительной монахини, и потому клика столичного монастыря не желала ее допускать. Они хотели смутить Эшун и вышвырнуть ее до того, как она унизит настоятеля и монахов своим интеллектуаль­ным и духовным превосходством.

Следуя разработанному плану, один из монахов, увидев, как Эшун поднимается по ступеням, неожиданно сбросил одежду, об­нажил пенис и продемонстрировал свое умение вызывать эрек­цию. После этого он сделал стойку на руках и крикнул: «У меня штука три фута длиной». Нисколько не смутившись увиденным, монахиня задрала по­дол и показала свое интимное место. «Моя штука - бездонна», -парировала она. Монах смутился и позорно бежал.

Другой случай «сексуального давления», состоявший не в заговоре с целью смутить Эшун, но в агрессивной попытке соблазне­ния, был отражен столь же остроумным образом, одновременно решительным и поучительным. Очевидно, Эшун была столь красива, что, несмотря на обожженное лицо, мужчины продолжали желать ее. Один монах был особенно настойчив в своих домога­тельствах. К его великой радости, она в конце концов согласилась, но при одном условии - интимная встреча должна произой­ти в особо оговоренном месте, так как оба они связаны монашескими обетами. Эшун выразила свое беспокойство по поводу его постоянства, не нарушит ли он свое обещание в назна­ченное время. Монах клялся, что ничто не заставит его отступить от намеченного и что раз сама Эшун согласна, он готов заняться любовью где угодно и когда угодно, хоть в котле с кипящей водой, хоть в пламени костра. Сам ад не сможет погасить его пыл.

Несколько дней Эшун хранила молчание. Наступил момент, когда ее брат, их общий наставник, должен был вести диспут о дзен перед большим скоплением публики. Когда собралось мно­жество народа, неожиданно перед толпой появилась обнаженная Эшун и крикнула громким голосом: «Эй, ты! Иди сюда и сделай ТО, что хотел, как мы договаривались!» Монах был столь смущен, что немедленно бежал из монасты­ря.

Хотя Эшун предпочитала давать частные уроки, последний ее уpoк был дан на публике во всем величии своего легендарного об­раза воительницы. Собравшись в свой последний путь, она соору­дила деревянный помост на огромном валуне у западных ворот монастыря и обложила его дровами. Сидя наверху, она сама зажг­ла костер под собой. После этого она вошла в состояние самадхи  - медитативное погружение в себя.

Можно предположить, что в этот момент Эшун погрузилась в забвение, то есть состояние, которое она культивировала на протяжении многих лет дзен-монашеского служения. Вдруг  появился ее брат и крикнул: «Эй, монашка, тебе жарко? Эй, Монашка, жарко тебе?» Возглас был сделан в жанре дзен-буддийской загадки-парадокса (коан), и тот факт, что загадка прозвучала наиболее патетический момент самосожжения, доказывает, что смысл парадокса был чем-то большим, чем интеллектуальное упражнение адептов дзен.

Суть  парадокса такова. Если монахиня, объятая пламенем, скажет, что ей жарко, значит, она до сих пор не вышла из-под власти иных чувств, если она скажет, что ей не жарко, значит, она стремится отрицать очевидное. Если она закричит от боли или страха, значит она не монахиня, а «бритоголовая мещанка», если она будет  молчать, она - «призрак в бездне забвения». Эшун. впитавшая учение дзен до мозга костей, не позволила себе впасть ни в одну из этих крайностей. Жарко ли ей? - был вопрос - «Ни один путник в начале пути не скажет, холодно ему или жарко"- ответила женщина и молча ушла в другую жизнь в языках пламени.

 Томас Клири, Сартаз Азиз «Богиня сумерек»

Оригинал: http://mysteryoftheinquity.wordpress.com/2011/04/04/the-black-stone-at-mecca/

(На фото: Священная Йони, часть Священного черного камня, вмонтированного в один из  углов Каабы в Мекке - место для приложения паломников ).

В Богиней в Мекке почиталась Shaybah или Шева, Старуха, ей поклонялись как Богине скифских амазонок и возможно камень был олицетворением её образа. Священный Черный Камень, помещенный в настоящее время в Каабе в Мекке являлся ее женским символом, отмеченным знаком Йони, и покрытым, как женщины в древности в завесу ( паранджу). Никто, похоже, сегодня не знает, что именно представляет собой этот камень. Черный Камень лежит в Хараме, "Святилище", что  созвучно слову "гарем", который используется для обозначения Храма женщин в Вавилоне, Храм Богини Хар, матери блудниц.  Наследными стражами Харама первоначально были женщины и лишь позднее он был передан священникам-мужчинам, которые называли себя  Бени Шайбан - "Сыны Старухи".

Источник тут: http://rus-turk.livejournal.com/213634.html

 

Психопатология суфизма (1): Внушение как воспитательная система

 

К. К. Казанский. Суфизм с точки зрения современной психопатологии. — Самарканд, 1905. Другие части: [2], [3].

---

Среднеазиатские дервиши–каландары

Если мы ближе всмотримся во всю утомительную и настойчивую работу, которая так старательно и систематически ведется в дервишестве обеими сторонами его — активною в лице наставника и пассивною — в лице ученика, то нас неизбежно поразит психологическая ее подкладка.  Процесс прохождения суфием пути к истине как бы целиком выхвачен из клинического сеанса по гипнотизму. И нигде, пожалуй, совместная работа самых разнообразных представителей науки, как то: психолога, анатома, физиолога, педагога и историка, не нашла бы себе более плодотворной почвы в запутанных вопросах внушения, как при изучении влияния, оказанного дервишеством на жизнь ислама.


А. Севрюгин. Портрет дервиша. (Иран).

Сущность психологической работы над дервишем сводится на то, чтобы путем ослабления воли добиться преобладания в его сознании того минимального количества идей, которое, будучи вызвано направленным в одну сторону вниманием, порождало бы состояние моноидеизма или экстаза. Но процесс приведения в экстатическое состояние совершается не у всех с одинаковой степенью легкости, и масса, охотно шедшая на заманчивый призыв суфизма, представляла слишком сырой и разнородный материал, который требовал тщательной сортировки. Его надо было распределить на однородные группы, где проявлялись бы одинаковость религиозного настроения, умственной подготовки к восприятию открываемых истин, сходство в темпераменте и психической организации.

Часто у меня бывает такая визуализация, что бегу я по лесу, преследуемая некими непонятными многочисленными врагами. И выбегаю на поляну , на которой стоит деревянный дом-изба без окон. Забегаю в этот дом и захлопываю дверь. Дом погружается в землю и становится невидимым для врагов. В доме есть все, чтобы держать осаду много дней. Мне это очень нравится.

Некоторое время назад, визуализация получила продолжение... блуждая по дому, я нахожу потайную дверь, за которой открывается подземный тоннель. Поначалу я воспринимаю его как нормальный подземный ход, для того, чтобы можно было покинуть дом и выбраться где- то в лесу, в неведомом преследователям месте. Но потом на практике оказывается, что тоннель ведет в какие -то совершенно другие миры и сюжеты...

А теперь для сравнения:

"Избушка может рассматриваться, как вещественная оболочка древесного духа - одного из архаических предшественников духа- "хозяина леса". Такая избушка построена из "цельного лесу", а стена- из "неказанного ельнику". т.е. не предназначенного для показа, а значит, она остается невидимой для обыденного взгляда. Эта избушка имеет некоторые признаки древнейшей постройки: в ней " окон вовсе нет, только есть в избе для входа дверь". Подобным деревом-избушкой маркируется глубина леса, его своеобразный центр. Как и мировое дерево, оно соединяет миры. Нередко в такой постройке есть нора, через которую можно попасть в иной мир".
Н.А. Криничная "Крестьянин и природная среда в свете мифологии".

"Еще немного касаемо ярких, запоминающихся снов. Там, где ты действуешь не один, а с товарищами (лиц которых никогда не разглядеть) возникает удивительное чувство единения, наяву почти не встречающееся. Опасность здесь всегда действительная, реальная, она вызывает необычайной силы тревогу, но, как правило, все заканчивается хорошо, и страх сменяется ощущением избавления и абсолютного счастья. Помню сон, в котором я и очень красивая женщина, которую я в этом сне беззаветно любил, убегали от грозной погони. Враги были уже совсем близко, гибель казалась вполне неминуемой, но в последний момент оказалось, что у нас есть тайный союзник, который доставил к месту нашего бегства воздушный шар. И вот мы прыгаем в плетеную гондолу, обрубаем канаты и взмываем в небо, оставляя преследователей потрясать нам вслед кулаками и кривыми ятаганами. Грудь переполняет ликование, затем досадное пробуждение и попытки вспомнить лицо своей дамы сердца, но это оказывается невозможным.
Нет ничего странного в том, что весь следующий день обычно испытываешь смутную тоску. Все в жизни кажется серым и ненастоящим по сравнению с теми истинными чувствами, что испытывал по другую сторону зеркала. Кажется, именно там скрывается все лучшее, на что способно сердце, а кроме того, какая-то абсолютная свобода от вчера и завтра; там есть только настоящее, и оно опьяняет.
Итак, подобные сновидения бросают из одного эмоционального состояния в другое, и кабы рассказы дона Хуана про эмиссаров из иных измерений оказались достоверными, я бы поверил, что не раз сталкивался с целыми бродячими цирками таких существ. Для них ты наивный профан, деревенский простофиля, в состоянии сна болтающийся в разверзнутой вечности пассивным коконом энергии. В общем, легкая добыча, перед которой тотчас же разыгрывают искусный спектакль. Воображение рисует даже, как они распределяют роли – «враги» натягивают зловещие красные шапки, «друзья» опутывают тебя сетями очарования, и вот ты уже оказываешься втянутым в некую Историю, реалистичность которой ошеломляет.
Если бы в действительности все происходило именно так, я бы, несомненно, постарался почаще сталкиваться с такими ловкими и обходительными сущностями, но реальность не оставляет надежды утверждать что-либо с непоколебимой уверенностью. Посему нам остается только уповать на то, что явь будет почаще складываться таким образом, чтобы даровать удивительные сновидения, к которым, как к отдушинам, приникает каждый человек, лицом обращенный к мягкой приятной тьме."

 waterhollow

1. Не изменяй сознания другого.
2. Не препятствуй желающему изменить сознание в его намерении.(с)

Понравился материал по поводу свойств границ и пределов объекта. Наткнулась я на него совершенно случайно, но начав читать зацепилась за переходность и распространение понятий.

Может быть, через наложение ограничений можно понять что есть такое как я ?
Просто подумав об этом я почувствовала, что это действительно один из эффективных методов обнаружения мной же самой моих пределов, границ, формы...

Женщина формирует пространство мужчины, становясь частью его среды.
Она же сосуд, который мужчина наполняет. Если ему есть чем ее наполнить.
Он же полагает и предел ей. Если он не в состоянии этот предел определить, женщину просто несет, как лошадь, которая в итоге разобьется сама и расшибет своего неловкого седока.
Провоцируя мужчину, женщина всегда ищет тот край или предел, до которого ей дозволено будет дойти. (с)

" С одной стороны, ты относишься ко мне  слишком хорошо. Я бы даже сказал, нежно. Как к няньке или к папеньке. Ты должен раз и навсегда понять, что ничего хорошего  моя персона  в себе не заключает. А с другой стороны, ты все еще не чувствуешь, что такое покоряться. Впрочем , что такое властвовать - тоже." (с)

"Любые структуры, несущие на себе  гигантскую ношу мировой стабильности, регулярно глючит. К тому же  их деятельность не обходится без побочных эффектов" (с)

Волшебники объяснили, почему машину не вышло отключить. Она существует во множестве настоящих, а здесь работает благодаря… далее следовало длинное предложение, в котором почтальоны ничего не поняли, зато в нем были слова «портал», "многомерный" и «квантовый», причем слово «квантовый» повторялось дважды. Они ничего не понимали, но должны были что-то делать.

Остановить машину невозможно, а уничтожать ни в коем случае нельзя, сказали волшебники. Уничтожение машины может мгновенно привести к уничтожению всей вселенной.

Но в один прекрасный день Главный Почтовый Инспектор Чудакоу явился в комнату с ломом на перевес, выгнал волшебников и лупил по  машине, пока ее многочисленные колесики не перестали жужжать.

 Это стало гигантским облегчением, но у Почтамта есть правила, и поэтому Главный Почтовый Инспектор был приглашен к Почтмейстеру Съежби, где ему задали вопрос, почему он решил пойти на риск уничтожения вселенной.

Чудакоу ответил:

— Во-первых, сэр, я решил, что если уничтожу всю вселенную одним махом, то все равно никто ничего не узнает; во-вторых, когда я шарахнул по чертовый штуке в первый раз, волшебники побежали прочь, поэтому я заподозрил, что они вовсе не уверены в гибели всей вселенной, если только у них нету запасных вселенных, куда они могли бы скрыться; ну и последнее, сэр: эта чертова штука действовала мне на нервы. Никогда не любил всякие машины, сэр.

Правда некоторые волшебники считают, что вселенная была-таки уничтожена одним махом, а потом точно также махом восстановилась.  Но, так или иначе, все закончилось хорошо.

Т. Пратчетт "Опочторение"

Любой невежественный дурак может безуспешно попытаться превратить человека в лягушку. А чтобы зная, как это просто, тем не менее, воздержаться — вот для этого надо быть мудрецом. Было в мире несколько мест, еще помнивших те времена, когда волшебники не проявляли достаточно мудрости, и на большинстве из этих мест никогда уже не будет расти трава. (С)

Т. Пратчетт "Опочторение"

Методичное изучение высших уровней сознания не только помогает понять, как создаются реальности, как они впоследствии навязываются другим людям и как можно регистрировать вторжения чужой реальности, но и неизбежно наводит на размышления о сатанинских ритуалах черной магии. Если черная магия - это использование нейрологических техник для обретения власти над людьми, то белая магия - это применение нейро-логических техник с целью познания и управления собственной нервной системой.

Понимание этих процессов позволило Т. Лири выстоять в первой и единственной схватке с реальностью Чарльза Мэнсона. В этой реальности Чарли Мэнсон выступал библейским пророком.

Нейролог Лири сидит на полу, снова осматривает камеру.

И тут он слышит голос.

«Вот и ты здесь. Долгие годы я следил за твоим падением. Ты знаешь, где мы?»

Голос самоуверенный, даже покровительственный. Это тот персонаж: в позе лотоса из соседней камеры. Чарли.

«Ты действительно понимаешь, где мы?» - повторяет он вопрос.

«И где мы ?»

«В вечности, брат. Это конец. Если ты попадаешь сюда, это навсегда. Отсюда никто не выбирается.»

Нейролог слушает с жалостью и раздражением. Он понимает, что Чарли говорит субъективную истину. Такова истина с точки зрения смирившегося человека. Истина Чарли. Нейролог не хочет, чтобы его втягивали в эту реальность. Он хочет отразить эту реальность. Но любой заключенный заслуживает сострадания. Кроме того, Нейролог понимает, как создавалась эта реальность. Страх - это сила, которая питает энергией и выстраивает наши социальные «замки», а Чарли - типичный человек из замка, кафкианский символ нашей технико-моральной системы с милитаристским сознанием.

«Ты же знаешь, как это бывает. Я провел в тюрьме всю свою жизнь, и когда я освободился в середине шестидесятых, то оказался совсем в другом мире. Миллионы ребят отвергли старую ложь, освободились от прежних комплексов и начали ждать указаний, что делать дальше.» - В голосе появляется легкий оттенок укоризны. - «Но ты не сказал им, что делать. И я никак не могу понять, почему. Ты показывал всем и каждому, как создать новое сознание, но ты не дал им это новое сознание. Почему?»

«В этом вся суть, - отвечает Нейролог. -Я не хотел навязывать им мои реальности. Смысл как раз и состоит в том, что каждый человек берет на себя ответственность за собственную нервную систему, создает собственную реальность. Это конец монотеизма. Ты можешь стать кем угодно. Все остальное - промывание мозгов.»

«В этом была твоя ошибка», - слышится призрачный шепот. - «Никто не хочет брать на себя ответственность. Они хотят, чтобы им говорили, что делать, во что верить, что истинно и что реально».

«И ты знаешь, что им ответить?»

«Все ответы содержатся в Библии. Это одна из привилегий, которую ты получаешь в тюрьме. У тебя есть время читать Библию. Я проштудировал ее от начала и до конца. Знаешь, почему все пошло не так? Из-за женщин. Они боятся. Они навязывают мужчинам законы и мораль. Читай об этом в Библии. Что в Библии сказано о женщинах? Что они - исчадие зла. Верно? Разве ты не понимаешь? Читай, пока сидишь здесь. Истина жестока и беспощадна. Зло должно быть уничтожено. Спасутся лишь единицы. Я единственный человек, который воспринимает Библию всерьез, и именно поэтому я здесь.»

Нейролог тихо спрашивает: «Как ты, Чарли?»

Пауза. Затем голос возвращается, но теперь это уже не голос мессии, а голос заключенного.

«Плохо.»

Вслед за признанием прорывается плотина: «Со мной поступили жестоко и несправедливо. За последние две тысячи лет ни с кем не обходились столь сурово. Мне не разрешено писать письма. Мне запрещены посещения. Меня полностью отрезали от внешнего мира. Меня по-настоящему хотят уничтожить. Я нутром это чую. В глубине души они вынашивают планы убийства. Суд надо мной превратили в фарс. Какая глупость. Я разыгрывал их сценарий, действовал по их Библии, взял всю ответственность на себя - все их представления о зле и убийстве, все грехи человечества. Я взошел ради них на крест. Но никто не понял. Никто даже не заметил, на что я пошел ради них. Даже ты.»

Нейролог отвечает, тщательно подбирая слова: «Я понимаю, что мы живем в очень христианской стране, где каждый заключенный вынужден разыгрывать из себя Христа. Но сказать тебе по правде, я не имею к этому никакого отношения. Я ирландско-кельтский язычник.»

Нейролог испытывал к нему жалость и меньше всего хотел причинить ему зло.

Позже, во дворе Фолсома, он вступил в разговор с Бобом Хайдом, ветераном тюремной системы, атлетически сложенным, мудрым и суровым.

«Почему Мэнсона держат в изоляции?»

«Если он выйдет в тюремный двор, его будут бить. И не из-за того, что он сделал на воле. Здесь это никого не волнует. Заключенные друг друга не судят. Мы смотрим на человека здесь, когда он приходит сюда. Он пудрит мозги: пришел сюда со своими библейскими разговорами. Может, на воле это кого-то пугает, но здесь этот номер не проходит. Уж больно парнишка заигрался, даже сам поверил в свои библейские испытания.»

Вновь слышится голос Чарли.

«Эй, я снова хочу тебя кое-что спросить. Ты там? Ты меня слушаешь?»

«Да, слушаю.»

«Насчет «кислоты». Когда принимаешь кислоту. И весь мир, и все твое тело превращается в вибраций. И пространство становится временем и остается лишь чистая энергия, не за что уцепиться. Ты знаешь, о чем я говорю?»

«Да.»

«Это ведь момент истины, верно? Но что это такое? Как ты это называешь?»

Поставлен высший космологический вопрос. В карцерном блоке тюрьмы особо строгого режима воцарилась тишина, прерываемая лишь жужжанием генератора, гудением воды в трубах, шумом сливаемой воды в унитазах и отдаленным звяканьем ключей.

«Чарли?»

«Да?»

«А что тебе открывается в этот момент?»

«Ничего. Похоже на смерть. Верно? А разве у тебя по-другому?»

«Смерти нет. Тебя обманули, и ты купился. В этот момент приостанавливается действие биохимических импринтов. Ты можешь взлететь с того места и отправиться куда хочешь. Туда, где миром правит не страх, а любовь.»

Т. Лири, М. Стюарт: Технологии изменения сознания в деструктивных культах

-----------------------------------------------------------------------------------------------

— Я уже ничего не могу исправить — предел достигнут и процесс не остановить. Я пытался, но это было не в моих силах.

Джек не понял ни слова. Какие процессы и пределы? Что Плотник хотел исправить? Джек мотнул головой… Какое это имело значение? Плотник был законченным маньяком. Убийцей, на счету которого десятки чудовищных и мерзких преступлений. А маньякам свойственны навязчивые идеи — дешевая попытка найти себе оправдание. Будто то, что он делал, имеет оправдание.

— Осталось не долго, — сказал Плотник. — Скоро все кончится… Мне жаль, что так получилось.

— Кончится? — зло сказал Джек. — Вот так новость! Вы нашли снарка? Поздравляю! И на кого он похож? Так ли хорош, как говорят?

— Джек, Джек… Я не ищу снарка. Я знаю, что находишь в итоге.

— Неужели?

— Я был на том острове, Джек, я читал записи Бармаглота… Все ищут снарка, но его невозможно найти. Потому что в итоге находишь… Буджума.  Бедный, глупый Джек, Неужели ты не понял?

— Птицы это Буджум? — сказал Джек.

— Нет. Буджум — абсолютное ничто, пустота, к которой стремится наш мир. А птицы — форма, след, метка сейчас.

— Но почему птицы? Как ничто может быть чем-то? Ноль не равен единице.

— Джек, ты все делаешь неправильно, с самого начала. Ты пытаешься понять, найти смысл. Пытаешься все вогнать в рамки своей логики… Почему ты не хочешь принять простую истину — все нужно принимать таким какое оно есть? Если ты не можешь найти ответа на вопрос, проблема в тебе, а не в вопросе.

— Допустим, — процедил Джек. — А девушки… Зачем ты убивал их?

— Не убивал, Джек, а устранял. я лишь не хотел допустить появления Буджума.  Буджум — множество которое, достигнув предела, обращается в ноль. Снарк есть процесс, движение этого множества. Но снарк конечная недостижимая, потому что при достижении предела, она обращается в свою противоположность. То есть в Буджума. Сколько будет один плюс один — на этот вопрос ты в состоянии дать правильный ответ?

— От нуля до бесконечности. Зависит от системы, в которой существует уравнение.

— И что будет с уравнением, если его решить?

— Ничего… — Оно перестанет существовать. Его нужно пометить галочкой и держаться подальше.

— Видишь Джек, — сказал Плотник. — Теперь ты понял? Все ищут снарка не думая, чем это закончится. А закончится все абсолютной пустой. Мир перестанет существовать. Здесь необходимо вычитать единицы…

— Девушки и есть эти единицы? —  Выходит, мерзости Плотника творились ради того, чтобы не дать миру исчезнуть? Это было выше его понимания.

— Не все, — сказал Плотник. — Но порой девушка оказывается той самой конечной недостижимой… снарком. Чаще, чем что-либо. Это не страшно, пока их не становится слишком много. Но если предел близко, нужно вычитать. Когда они окажутся вместе коллапс будет неизбежен. Образуются дыры, в которых исчезает материя, время, пространство… Остается пустота. Абсолютная пустота, Джек.

— А птицы?

— Уравнение, Джек. Неправильное уравнение помечают галочкой. Птичкой. Иначе, как его найдешь?  Ты знаешь, Джек, для чего нужны хищники?

— Удерживать систему в равновесии.

— Поздравляю, Джек, ты начинаешь что-то понимать. Слишком много решенных уравнений… Им осталось собраться вместе до конца недели. И все. Буджум. Я латал дыры — дыры, которые появились и по твоей вине.

— По моей?!

— Джек, это ведь ты поставил наш мир на грань катастрофы. Это ты убил Бармаглота.

— Бармаглота?

— А кто, по-твоему, удерживал наш мир в равновесии? Лишь Бармаглот был способен справиться с этой ношей. Ты думал, что спас наш мир, Джек? Нет — ты его уничтожил. Осталось только дождаться конца недели.

— Но… Конец недели завтра!

— Что ж, — сказал Плотник. — Долго жать не придется. Прощай Джек…

---------------------------------------------------------------------------

— Скажи, Джек, — говорит Бармаглот. — Ты действительно этого хочешь?

— Хочу? — беззвучно шепчет Джек. — Чего?

— Покончить со всем. Встать и уйти. Исчезнуть… С чего ты взял, что это лучший выход? Откуда такая тяга к саморазрушению?

— А у меня есть выбор? Я сделал все что мог.

— Не все, Джек. Далеко не все, — говорит чудовище. — Вот дом, который построил Джек. А это синица, которая в темном чулане хранится… Дом горит Джек, но синица не хочет сгореть вместе с ним.

— Чего ты хочешь? — говорит Джек.

— Я могу все исправить Джек, — говорит Бармаглот. — Пока это в моих силах…

— Не можешь, — говорит Джек. — Ты ничего не можешь.

Из пасти Бармаглота вырывается злобное шипение. Чудовище бьет хвостом по шкафам. Брызжут осколки стекла, но не раздается ни звука.

— Могу Джек, — говорит Бармаглот. — Если ты позволишь мне сделать…

— Позволю?

— Отпусти меня, Джек. Ты же знаешь, что для этого нужно. Ведь немного, Джек. Чего тебе стоит? Посмотри на себя. Загляни себе в глаза. Отпусти меня, Джек. Пришло мое время… Ты сыграл свою партию. До конца. Теперь мой ход. Позволь мне его сделать.

— Никогда, — говорит Джек.

— Глупый, глупый Джек, — Упрямый и глупый. Решайся. У нас с тобой не осталось времени.

Зеркальные глаза заволакивает дымкой, отражения комнаты исчезают. Вместо них Джек видит черноту — густую и плотную. Это невозможно, но Джек чувствует царящий в ней холод.

— Время стремится к нулю, Джек, — говорит Бармаглот. — Отсчет пошел. Десять…

Девять...

Восемь....

................

Три…

Протянув руку, Джек поднял осколок стеклянной тарелки. Есть один путь освободить Бармаглота — увидеть отражение своих глаз. А это можно сделать лишь одним способом. Острым краем тарелки, Джек чиркнул по вене. Хлынула кровь. Мир тонул в розовом тумане, оставалось только черное пульсирующее пятно Буджума.

Два…

Джек размазал кровь по осколку тарелки. Это не зеркало, но в этом мире единственной вещью, в которой он мог увидеть свое отражение, был он сам. Значит, он и должен стать зеркалом.

Один…

Джек поднес измазанный кровью осколок тарелки к глазам.

Удар был такой силы, что Джека подбросило в воздух. Осколок окровавленной тарелки выпал из руки. Это было последнее, увидел Джек, прежде чем все исчезло. Если не считать длинного и острого хвоста, мелькнувшего на самом краю зрения.

 Ноль!

--------------------------------------------------------------------------------

Утро подкрадывалось незаметно. Блеклый диск луны парил над горизонтом, но тонкая полоска, где море соединялось с небом, окрасилась лиловым и рыжим. Над морем, небо было восхитительно чистым, однако за спиной, над городом, клубились темно-фиолетовые тучи. Они лежали низко, цепляясь за далекие крыши. Изломанные, ярко-голубые молнии сверкали каждую минуту. В городе была ночь — время Бармаглота.

Но на берегу было утро. Полковник Ван Белл специально встал пораньше, чтобы встретить восход. Ему нравилось смотреть, как солнце поднимается над бездной вод, нравилось слушать, как утренний бриз звенит колокольчиками в ветвях.

На коленях Ван Белла лежала позавчерашняя газета. Первая полоса была посвящена очередной жертве Бармаглота. Чудовищное преступление расписали в мельчайших подробностях. Бармоглот умел радовать газетчиков.

Сам полковник плохо помнил, что произошло в Хрустальном Дворце. Последние минуты превратились в огрызки воспоминаний. Спутанные и лишенные всякого смысла. Ван Белл помнил нависшие щупальца всепоглощающей пустоты-Буджума. Помнил когтистую лапу Бармаглота, рвущую в клочья лоскутья пустоты.  Помнил время бегущее назад, завязывающееся немыслимыми петлями и узлами.

Не помнил он только как выглядел Джек, на кого был похож. И был ли вообще Джек?

Это фрагмент из романа Клиффорда Саймака "Принцип оборотня".

Потрясающее описание вещей, которые вроде бы и не описать словами. Именно этого языка и стиля мне не хватает для описания моих сновидений. А здесь, мне даже показалось, что я читаю описание места силы и тоски по нему, той, с которой я сталкиваюсь в своих снах.

Он почувствовал жизнь как медленное постепенное просветление. В этом месте бывать ему раньше никогда не доводилось. Ощущалось странное окружение тесно умещенных предметов искусственного происхождения, большинство которых были из дерева, а часть из металла и ткани. Он прореагировал сразу же, воздвигнув чуткие системы защиты, сомкнувшиеся вокруг предохранительным барьером. Он принял пирамидальную форму — состояние неприкосновенного бытия — и упрятал себя под сферу непроницаемости. Чтобы питать в себе жизненные процессы и поддерживать ток мыслительных операций, проверил наличие энергии. Энергия была. Он чувствовал ее равномерный и быстрый приток, поступающий из некоего, ему самому неведомого источника. Он понял, что в состоянии работать мысль. Мозговые импульсы поступали готовно и четко, отточенность логики была под стать острию. И не было теперь досадной размытости, присущей его мозговой активности ранее. Он направил импульс мысли на изыскание ответа, что с ним произошло: каким образом после периода безвременья, длившегося неопределенно долго,— периода, в течение которого мозг действовал лишь рефлекторно (если это вообще можно назвать деятельностью), он вдруг вновь ощутил в себе теплоту сознания и способность к мыслительной активности.
Он приступил к поиску исходной точки. Но ее не было. Или, может, и была, однако настолько смутной и расплывчатой, что от нее нельзя было выстроить никаких логических звеньев. Он искал, допытывался, неотступно с жадным усердием спеша за потоком мысли, стремительно ускользающей по темным извивам мозга. Однако все не было того определяющего начала, за которое можно было с уверенностью ухватиться и начать отматывать логическую цепь. Хотя это и не так важно: начало, по сути, может быть относительно. Приходилось выбирать одно из двух. Либо начало действительно когда-то было, либо это он сам, затрудняя себя догадкой, бесцельно петляет по лабиринтам мозга в поисках точки отсчета. Понятно, что и начало и конец относительны, но где-то же все равно должна существовать примерная их определенность. Вернее, вопрос следует поставить так: а существовал ли ранее он сам! Кстати, как раз на это ответить можно было утвердительно: запертые в теснинах мозга, кишмя кишели хаотичные разрозненные образы, беспрерывным потоком врываясь в область активной, памяти. Эти фрагменты информации подобны были остаточной радиации, по которой можно определить геологическое прошлое планеты. Он сделал попытку сложить из наносных фрагментов цельную картину, но не смог изыскать способа, посредством которого можно было сложить эти обрывки информации в целостную логическую структуру. Данные—эта внезапная мысль заставила его на мгновенье замереть, словно в испуге. Прежде у него были данные. Да, конечно же, он располагал когда-то данными. В свое время у него было нечто, что мог впитывать и перерабатывать мозг. Данные могли находиться в нем и сейчас, но при этом существовать безвестно, не проявляясь наружу,— разве что в виде случайных проблесков и вспышек. Причем кое-что из них могло уже устареть. Хотя как об этом узнаешь? Он не располагал ими в достаточном количестве, чтобы разобраться точно.
Упрятанный в теснины мозговых переплетений пирамидальной структуры, он недвижимо стоял, прислушиваясь к полому заунывному гудению своего мозга; мозга, безупречного в обращении и сверхработоспособного, но без сырья для обработки—свежепоступающих данных—дичающего в бездействии и становящегося пустынным.

Он опять углубился в то неразборчивое и путаное, что беспрестанно выносилось на поверхность из пучины памяти, и разглядел в своем воспоминании образ недоброй каменистой земли, где над грядой зубчатых скал всходит ввысь исполинский цилиндр — черный, под стать окружающим его подножие камням. Черный исполин вздымался в безучастное небо на такую высоту, что усилия высмотреть его вершину становились мучительны. А внутри цилиндра, он знал, кроется нечто такое, что бросает вызов всякому воображению — настолько запредельное и непостижимое, что ум заходится при мысли об этом.
Он сделал попытку упорядочить поступающие символы, уловить какой-нибудь намек на осмысленность созерцаемого. Но попытка оказалась тщетной, и было лишь зыбко колышущееся видение черной каменистой земли, темень и унылые очертания цилиндра. Он с досадным чувством отвлекся от этой картины и переключился на другую. На этот раз перед ним предстала усеянная цветами узкая лощина, из которой открывался вид на дол—дикий, покрытый сплошным, в тысячи цветовых оттенков ковром из мириад распущенных цветов. В воздухе дрожали мелодичные созвучия, а среди цветов сновала живность. Он сознавал, что и этот символ содержит в себе какое-то значение, хотя, какое именно, так и не мог уяснить.
С ним был тогда кто-то еще. Кто-то еще, который схватывал образы и удерживал их до поступления в обработку; удерживал не только сами образы, но и поступающие одновременно данные. А вот хранилищем образов служил как раз его мозг, хотя обращался с ними не всегда бережно. Теперь же информация, связанная с тем или иным из этих разрозненных образов, почему-то отсутствовала.
Чувствуя в мозгу саднящую пустоту и хаос, он укромней и глубже утонул в пирамидальную свою оболочку и осторожно, ощупью двинулся назад, к сумеречным истокам памяти, где надеялся отыскать того, кто давал ему образы и информацию. Но там никого не оказалось; и не было возможности, проникнув, почувствовать его. И тогда он заплакал от безысходности одиночества, но страдал при этом безмолвно, не проявляя мучений наружу, потому что не был приспособлен ни для слез, ни для стенаний.
И в одержимости горя он погнал поток мысли еще дальше в глубины памяти и мчался так до тех пор, пока не ворвался внезапно в тот непостижимо глубокий пласт, где следа присутствия того, безмолвно жившего в нем, еще не было и быть не могло; когда он в одиночку перерабатывал информацию и поступающие с нею абстрактные образы. Но у тех образов не было ни глубины, ни цвета. Они были плоски и одномерны, а возникающие из них картины порой просто пугающи. Нет, понял он. Усилия бесполезны. Он все так же действует лишь в часть своей силы, осуществляя себя лишь наполовину. Функционировать полноценно он не может, так как напрочь лишен возможности получать новую информацию. Он ощущал надвигающуюся темноту, но не препятствовал ей. Он стоял и ждал: пусть будет тьма.
 

Ну и еще маленький фрагмент... описывающий то, что означали эти видения.

Пронизывающее чувство счастья заполнило его. Он сно­ва был собой. Утраченное до этой поры ощущение собствен­ной целостности опять возвратилось к нему. Теперь он не был одинок, с ним были те двое. «Эгей, ребята»,—мысленно шепнул он, и они откликнулись—не словами, но готовным трепетом своих умов.

Руки, стиснутые скрестно; братство навек. Острые хлад­ные звезды над медленной волнистой землей пустыни, где снег и песок. Чувство порыва, по ощущению схожее с по­летом. Безошибочно четкое ухватывание информации, иду­щей со звезд. Душное, потеющее паром болото. Неспешная сортировка данных в недрах биокомпьютера, внешне напоминающего пирамиду. Мгновенное взаимослияние трех раздельно существующих резервуаров мысли. Умы соприкасаются друг с другом.

"Я оцепенел не от чувства вины. Я приучил себя никода не испытывать чувства вины.

Я оцепенел не от страшного чувства потери. Я приучил себя ничего страстно не желать.

Я оцепенел не от ненависти к смерти. Я приучил себя  рассматривать смерть как друга.

Я оцепенел не от разрывающего сердце возмущения несправедливостью. Я приучил себя к тому, что ожидать справедливых наград и наказаний так же бесполезно, как искать жемчужину в навозе.

Я оцепенел не от того, что я так нелюбим. Я приучил себя обходиться без любви.

Я оцепенел не от того, что Господь так жесток ко мне. Я приучил себя никогда ничего от Него не ждать.

Я оцепенел от того, что у меня не было никакой причины двигаться ни в каком направлении. То, что аставляло меня идти сквозь все эти мертвые бессмыссленные годы, было любопытство.

Теперь даже оно угасло.

Как долго я стоял в оцепенении — не знаю. Чтобы вновь начал двигаться, надо было, чтобы кто-то дру­гой придумал для этого причину".

К. Воннегут.  Мать Тьма.

Мне попалась  книга Курта Воннегута "Мать Тьма".  Рекомендовать её не буду. Это не эзотерическое. Политика, психология. Но некоторые фрагменты  я заценила особо.

Он взглянул на меня, глаза его все еще были полны концентрированной ненависти.

Я еще доберусь до тебя,  — сказал он.

- Может быть, но это все равно не изменит твоего удела: банкротств,  кучи детишек, термитов и нищеты. И если ты так уж хочешь быть сол­датом в легионах Господа Бога, вступи в Армию Спа­сения".

К. Воннегут. Мать Тьма.

"Считается, что евангелисты пережили странствия и чудеса своего «патрона» вместе с ним и позже поведали обо всем в своих хрониках. Эти хроники получили название апокрифов.

Но любой теолог, даже с незаконченным высшим образова­нием, подтвердит, что все не так просто: апокрифов, которые так часто эксплуатируются в теологическом пустозвонстве, на самом деле не существует. А что же есть? Копии, причем все без исключения созданные в промежутке между IV и X сто­летием, но уже нашей эры. Эти 1500 копий, в свою очередь, являются копиями с уже иных копий, и ни одна из них не совпадает с какой-либо другой.

Насчитывается более 80 тысяч расхождений. Поразительно, но нет ни одной странички этих так называемых апокрифов, где не обнаружилось бы каких-то нестыковок и противоречий! Копии постоянно переписывались очередными авторами и из­менялись в соответствии с велением времени.

В этих библейских текстах кишмя кишат легко распознава­емые ошибки. Известнейший апокриф — Синайский кодекс (как и Ватиканский кодекс) — возник в IV веке. В 1844 году он был найден в монастыре на Синае. Не менее 16 тысяч исправлений, сделанных по меньшей мере семью корректорами, претерпел этот документ! Некоторые места правились по многу раз и исправлялись все новыми «корректорами» и «редак­торами».

Профессор Фридрих Делич, известный специалист в этой области, нашел в апокрифе... 3000 описок!

Все это становится понятным, если принять во внимание, что ни один, из евангелистов не был современником Иисуса. И напротив: ни один из современников Иисуса не оставил личных свидетельств  о   нем".  (с)