(и еще 56408 записям на сайте сопоставлена такая метка)
Другие метки пользователя ↓
ад адонис артефакты бах башня библия биология бромберг весна видео вода воннегут воровство высшие гейл_фроули_о'ди герхард глубина дети дом еда запертость земля зогар зрение имплант иов ислам исс картинки катастрофа коэльо кундера ледгард лестница личное луна мальчик медик место миссия мистерии низшие ноа беншиа обряд океан ос осень пасха переход погружение полет православие празднество прошлое психология река священник сезоны смерть сознание солнце сон состояния стена стихи стратегия тоннель травма транс транспорт тьма физиология хаус храм христианство цитаты штайнер эволюция энергия язычество яма
Смерть в детском восприятии |
Дневник |
Однажды дед мой лёг в кровать,
Бледнея стал хрипеть.
— Что с ним? — спросил я тихо мать.
И мне сказали: — Смерть!
Свечу поставили в ногах —
И дым в квартире плыл,
И кто-то приходил в слезах,
И кто-то в чёрном был…
За двери выгнали кота,
Закрыли зеркала,
Душила горло духота
И трепетная мгла…
— Зачем он спит? Зачем молчит?
— Ушёл наш дед от нас…
— Куда ушёл? Ведь он лежит
В той комнате сейчас!
…Потом в карете ехал я
Куда-то далеко…
И встал у ямы, на края,
И видел часть всего…
Большой тот ящик гробом был,
А дед уж стал мертвец —
Так мне потом всё объяснил
За ужином отец…
И я мечтал, ложась в кровать:
— Вдруг стану я бледнеть
И никого не узнавать,
И скажут: это — смерть!
Не будет лишнего огня,
Кота велят прогнать,
И, как и деда, все меня
Придут поцеловать…
И в гроб положат, и свечу
Зажгут у ног опять,
А я вскочу, захохочу —
И ну в гробу плясать!
Н. Тихонов "Смерть".
Сейчас трудно представить, что такие стихи окажутся в детской книжке. Нынешние власти строго бдят, чтобы дети не сталкивались с проявлениями зла, болезней и смерти в художественных произведениях. На мой взгляд, за мнимой заботой о психологическом благополучии детей стоит то ли невежественная , то ли продуманная, программа по выращиванию (и воспитанием то это не назовешь) крайне подверженных стрессам людей, которыми будет весьма легко управлять, сталкивая их при необходимости с проявлениями всяческих тяжелых, но, вполне себе естественных жизненных проявлений, к которым у них не выработался нормальный иммунитет в детстве.
Первые похороны я увидела года в 3. Никаких эмоций особо не испытала, кроме интереса к толпе людей идущих за оркестром и понимания, что происходит что-то торжественное и печальное и почему-то лучше не спрашивать у взрослых. Мимо меня словно впервые прошла одна из величайших тайн бытия.
Затем, лет в 5 впервые присутствовала на похоронах дедушки подруги. Как тогда полагалось гроб ставили во дворе и детям был привилегированный допуск (вот казалось бы с чего?). Я сидела у самого изголовья и опять чувствовала торжественность момента. Все понимала и никаких вопросов и панических переживаний, даже банального страха у меня не было.
Недавно прочитала книгу Баксакова "Танатотерапия". Все эти телесно-ориентированные методики инсценирования смерти и обращения с "мертвым" телом... Теперь это авторские методики по которым проводятся платные тренинги для взрослых людей.
А мы в детстве играли в "расстрелы". На пустыре, на кучах песка "бандиты" или "немцы" "расстреливали" "наших" (смотрите сколько кавычек, сколько условных обозначений, игра, обряд, инициация). Задача расстреливаемого была или сразу рухнуть на землю "как подкошенный" или изображать долгую агонию. И то и другое требовало мастерства, которое по достоинству ценилось. Затем "плохие парни" приходили проверить "по настоящему ли убит" или "соратники" приходили за тем же, чтобы посокрушаться. И было все то же что и в "авторских методиках" Баксакова - переворачивания, сгибания рук и ног. И важно было оставаться "предельно мертвым".
Сейчас дети в такое не играют. Убитые антигерои разлетаются на мониторах компьютеров световыми вспышками не оставляя следов.... Упокоившихся близких "обслуживает" обученный персонал похоронных бюро, прощанье - стандартные 15 минут в казенном зале морга, куда детей-то обычно и не берут.
А может оно к лучшему? Может лучше игры Баксакова во взрослом возрасте, чем самостоятельное знакомство со смертью и проработка её в детских забавах?
Метки: смерть стихи личное |
Маскароны |
Дневник |
Я часто хожу мимо одного старого дома на Покровке. Напротив него находится остановка и временами я жду там какой-нибудь транспорт. И все время рассматриваю гигантские маскароны на доме. Мне почему-то кажется, что они срисованны с реальных мертвых людей. Слишком блаженная и отрешенная улыбка у девушки и этот расслабленно приоткрытый рот у мужчины. Хотя быть может это все мои заблуждения, но чем больше я смотрю на эти маскароны, тем больше укрепляюсь в своем видении.
Метки: картинки смерть |
Жмурки |
Дневник |
Соотнесение слепоты и смерти понятно в контекстепсихофизического опыта зрения и социокультурногоразличения видимого и невидимого, явленного и скрытого, социального и не (анти) социального (см. хотя бы рус. «свет» в значении «окружающий мир», «высший свет» и связанные с этим словом фразеологические обороты ). Умереть — значит потерять зрение: «Закрыть глазки да лечь на салазки», «Свет из очей выкатился», «Померк свет в очах». Безжалостная к своим жертвам, смерть сама представляется незрячей: «Смерть ни на что не глядит», «Смерть сослепу лютует«. По распространенному у восточных славян поверью, если сразу не закрыть глаза покойному, смерть воспользуется открытыми глазами и выберет ими новую жертву . Устойчивый в фольклорной традиции образ слепой смерти также популярен в литературе. Так, к примеру, в аллегорическом «Критиконе» Бальтасара Грасиана (1657) глаза смерти описываются ее прислужниками как «никакие», ведь «смерть ни на кого не смотрит». Сама Смерть там же объясняет свою жестокость к людям: «Убедившись, что нет способа и средства прийти с ними к согласию, отбросила я лук и схватила косу — зажмурила глаза, сжала рукоять и давай косить все подряд: зеленое и сухое, незрелое и спелое, хоть в цвету, хоть с зерном, сочное и жесткое, кошу что ни попало, и розы и лозы. <...> И представьте! Все пошло хорошо — и мне легче и людям, потому что малая беда огорчает, а великая смиряет»
В ряду слов, обозначающих игру в жмурки, русское слово позволяет судить о соотнесении его значения со смертью уже на материале сравнительного историко-этимологического анализа. Утвердившееся в словарях толкование слова «жмурки» производит последнее от глагола *müzuriti и существительного *müzura (мгла,тьма), а чередование гласных и начальная метатеза позволяют связать его (в пределах гипотетически общеродовой основы) со словами «мгла», «миг» («мгновение»),«смежить», и — как результат народно-этимологического сближения — со словами группы «жму»,«жать». На севере России с кругом тех же слов номинативно связаны мифологические персонажи, насылающие ночные страхи и удушье: жма, жмара. Типологически последние репрезентируют смерть и нечистую силу, которая может взять и к которой можно «отослать» человека («Жма тебя побери!»). О смертиже — и уже непосредственным образом — напоминаютшироко распространенные и имеющие тот же корень,что и жмурки, русские диалектизмы и арготизмы, обозначающие покойника, мертвеца: «жмурук», «жмурик»,«жмур».
Слепота не просто напоминает о смерти, в обществе она фактически равна смерти. Среди рассуждений на эту тему ограничимся замечанием Леонардо да Винчи: «Кто не предпочел бы потерять скорее слух, обоняние и осязание, чем зрение? Ведь потерявший зрение подобен тому, кто изгнан из мира, ибо он больше не видит ни его, ни какой-либо из вещей, и такая жизнь сестра смерти». Характерно, что смеху, выступающему в культуре привычным символом жизни , в ряде фольклорных текстов противостоит именно слепота — знак смерти .
Историко-культурное понимание слепоты подчеркивает вменяемую слепоте инаковость . Социальная и психофизическая ущербность слепых компенсируется возможностями иного опыта, иного знания, иной силы. Не исключено, что характер подобной компенсации и тем самым известная мифологизация слепоты объясняются не только очевидной обособленностью слепых членов общества, но также факторами социально-психологического и, может быть, нейрофизиологического порядка (индивидуальной тенденцией слепых к социальной сверхкомпенсации вообще и функциональной гипертрофией мозга, возмещающего недостаток зрения механизмами экстраординарной — тактильной, мнемонической, вербальной и др. — ориентации в частности ; с другой стороны, если слепота является врожденной и вызвана поражением отделов центральной нервной системы (так называемая «центральная врожденная слепота»), она характеризует слепца-идиота ). Как бы то ни было, слепые, повторимся, обособлены прежде всего социально.
Стоит учитывать, что игровые и нарративные пристрастия детей, по общему мнению исследователей, представляют собой не что иное, как «опрощенные» материалы взрослого (в том числе обрядового) обихода и выражают последний в качестве репрезентативных «универсалий» коллективной памяти и коллективного опыта .
Замечательным примером, равно относящимся кстратегии вышучивания смерти и к типологическим параллелям сюжету игры в жмурки, является детская «игра в покойника». По описанию одной из таких игр (на материале культуры коми), несколько девочек и мальчиков семи — одиннадцати лет собирались поздней весной или ранним летом на лугу вблизи села. Пожребию или считалке определяли водящего, которомупредстояло выполнить роль умершего. Весьма любопытно, что, по словам информантов, ребят, «желавшихисполнить эту роль, всегда было немало. Мнимый покойник ложился на землю, а все остальные рвали траву и причитали: „Почему ты нас оставил?", „Почему ушел от нас?", „Вернись обратно". Когда трава полностью покрывала „покойного", произносилось поминальное слово, а затем играющие, как бы забыв о недавних похоронах, переходили к разговорам на интересующие ихтемы. Тем временем покойник резко и неожиданно поднимался и бросался в погоню за разбегавшимися игроками. Тот, до кого он дотрагивался рукой, становился водящим, и игра начиналась вновь».
Можно думать, что, подобно «игре в покойника»,игра в жмурки профанирует обрядовую практик взрослых (с учетом высказанных ранее оговорок).Касавшийся темы слепоты в волшебной сказке В. Я. Пропп гипотетически относил ее к реконструируемому им и исторически определившему волшебную сказку, по его мнению, инициационному комплексу. Если понимать инициацию несколько шире, чем это делал В. Я. Пропп, вообще как социальную половозрастную легитимацию особого и в этой особенности общественно значимого знания (например, в значении«переходных обрядов» А. ван Геннепа), то определенные инициационные мотивы усматриваются и в том акциональном и нарративном контексте, который сопутствует игре в жмурки. Инициационное ослепление предваряет новый или, по крайней мере, подытоживаетпрежний статус посвящаемого. Заметим в частности,что именно в контексте ритуальной слепоты удовлетворительное объяснение получает известная инверсия черного и белого цвета в похоронной, свадебной и —шире — инициационной обрядности. Отсутствуя в зрительной части спектра и характеризуясь психофизическим эффектом ослепления (выражения «ослепительная белизна», «слепящая тьма»), оба эти цвета символизируют слепоту и тем самым актуальное неповседневное, нездешнее, экзистенциально инаковое.
Метки: смерть цитаты Богданов |
Страницы: | [1] |