На дворе были шестидесятые. СССР и мир бредили космосом. Певица с голосом в пять октав, издающая странные звуки, казалась инопланетянкой — когда Има начала мировое турне с того, что посетила сорок советских городов, жители этих городов словно соприкоснулись с далёкими цивилизациями. В некотором роде так и было.

Иму Сумак в прессе любили называть Принцессой инков, Богиней Анд — она родилась в перуанских горах, в деревне Ичокан, и, по сценической легенде, была дочерью местной жительницы — потомка императорской семьи инков (впрочем, эту легенду активно и официально поддерживало правительство Перу). Настоящее имя певицы по меркам Латинской Америки было довольно прозаично (Соила Аугуста Императрис Каварри дель Кастильо), но, если бы в пятидесятые-шестидесятые перуанцам предложили выбрать себе новую королеву инков — они признали бы Сумак.

Эта женщина была не просто талантлива — она заставила мир заговорить о Перу в контексте актуальной культуры. Из страны на обломках разрушенного конкистадорами величия Перу превратился в родину певицы, чей голос в верхнем диапазоне звучит как терменвокс — музыкальный инструмент, у которого играют не на струнах или клавишах, а на магнитном поле, и звуком которого любят озвучивать фантастические фильмы. Всё фантастическое было актуальнее некуда — на самом гребне моды.  Читать далее

Читать далее...

http://www.limonow.de/myfavorites/DB_LPR.html#2016.10.25_

Лекции Дмитрия Быкова в лектории ПРЯМАЯ РЕЧЬ:
https://yadi.sk/d/wN82JD4Gc6UKZ

Серия сообщений "Литература":
Часть 1 - Мир спасёт красота. Профессор М. М. Дунаев о Ф. М. Достоевском
Часть 2 - Профессор М. М. Дунаев об Анне Карениной
...
Часть 27 - "Балаболка" Ирина
Часть 28 - Дмитрий Быков: Пушкинский лицей - русская педагогическая мечта
Часть 29 - Навигация по аудио- и видеозаписям Дмитрия Быкова

Печальная новость. Народный артист России, звезда спектаклей Театра на Таганке и советских фильмов Иван Бортник скончался 4 января. В апреле 2018 года ему могло бы исполниться 80 лет. О трагедии через свою страницу на фейсбуке сообщил его коллега, актер и поэт Владислав Маленко. «Ребята, ушел мой друг Иван Бортник... К Володе Высоцкому ушел», - написал он. Читать далее Lyarder

Петь или не петь? Стоит ли писать песни на стихи Иосифа Бродского?


Глубина и эмоциональность стихов Бродского мало кого из любителей поэзии оставит равнодушным. И, вполне естественно, что у многих возникает желание эти прекрасные тексты положить на музыку. Однако, сам поэт довольно прохладно относился к песням, написанным на его стихи. Но, тем не менее, такие песни исполняли, исполняют и будут исполнять. Авторы этих песен разные, каждый из них понимает и "чувствует" Бродского по-своему. И песни у них получаются разные, иногда очень даже хорошие... Послушаем?

ДАЛЕЕ

Снег в сумерках кружит, кружит...
Под лампочкой дворовой тлеет.
В развилке дерева лежит.
На ветке сломанной белеет.
Не то, чтобы бело-светло.
Но кажется (почти волнуя
ограду) у ствола нутро
появится, кору минуя.

По срубленной давно сосне
она ту правду изучает,
что неспособность к белизне
её от сада отличает.
Что белый свет - внутри него.
Но, чуть не трескаясь от стужи,
почти не чувствует того,
что снег покрыл её снаружи.
Но всё-таки безжизнен вид.
Мертвеет озеро пустое.
Их только кашель оживит
своей подспудной краснотою.








Иосиф Бродский. К садовой ограде. 1964

Олег Михайлов. Васильевский остров 4-я линия. 2009

В Рождество все немного волхвы. В продовольственных слякоть и давка. Из-за банки кофейной халвы Производит осаду прилавка грудой свертков навьюченный люд: каждый сам себе царь и верблюд. Сетки, сумки, авоськи, кульки, шапки, галстуки, сбитые набок. Запах водки, хвои и трески, мандаринов, корицы и яблок. Хаос лиц, и не видно тропы в Вифлеем из-за снежной крупы. И разносчики скромных даров в транспорт прыгают, ломятся в двери, исчезают в провалах дворов, даже зная, что пусто в пещере: ни животных, ни яслей, ни Той, над Которою — нимб золотой.

Пустота. Но при мысли о ней видишь вдруг как бы свет ниоткуда. Знал бы Ирод, что чем он сильней, тем верней, неизбежнее чудо. Постоянство такого родства — основной механизм Рождества. То и празднуют нынче везде, что Его приближенье, сдвигая все столы. Не потребность в звезде пусть еще, но уж воля благая в человеках видна издали, и костры пастухи разожгли. Валит снег; не дымят, но трубят трубы кровель. Все лица, как пятна. Ирод пьет. Бабы прячут ребят. Кто грядет — никому непонятно: мы не знаем примет, и сердца могут вдруг не признать пришлеца.

Но, когда на дверном сквозняке
из тумана ночного густого
возникает фигура в платке,
и Младенца, и Духа Святого
ощущаешь в себе без стыда;
смотришь в небо и видишь — звезда.

24 декабря 1971 года.

источник

Северозападный ветер его поднимает над
сизой, лиловой, пунцовой, алой
долиной Коннектикута. Он уже
не видит лакомый променад
курицы по двору обветшалой
фермы, суслика на меже.

На воздушном потоке распластанный, одинок,
все, что он видит — гряду покатых
холмов и серебро реки,
вьющейся точно живой клинок,
сталь в зазубринах перекатов,
схожие с бисером городки

Новой Англии. Упавшие до нуля
термометры — словно лары в нише;
стынут, обуздывая пожар
листьев, шпили церквей. Но для
ястреба, это не церкви. Выше
лучших помыслов прихожан,

он парит в голубом океане, сомкнувши клюв,
с прижатою к животу плюсною
— когти в кулак, точно пальцы рук —
чуя каждым пером поддув
снизу, сверкая в ответ глазною
ягодою, держа на Юг,

к Рио-Гранде, в дельту, в распаренную толпу
буков, прячущих в мощной пене
травы, чьи лезвия остры,
гнездо, разбитую скорлупу
в алую крапинку, запах, тени
брата или сестры.

Сердце, обросшее плотью, пухом, пером, крылом,
бьющееся с частотою дрожи,
точно ножницами сечет,
собственным движимое теплом,
осеннюю синеву, ее же
увеличивая за счет

еле видного глазу коричневого пятна,
точки, скользящей поверх вершины
ели; за счет пустоты в лице
ребенка, замершего у окна,
пары, вышедшей из машины,
женщины на крыльце.

Но восходящий поток его поднимает вверх
выше и выше. В подбрюшных перьях
щиплет холодом. Глядя вниз,
он видит, что горизонт померк,
он видит как бы тринадцать первых
штатов, он видит: из

труб поднимается дым. Но как раз число
труб подсказывает одинокой
птице, как поднялась она.
Эк куда меня занесло!
Он чувствует смешанную с тревогой
гордость. Перевернувшись на

крыло, он падает вниз. Но упругий слой
воздуха его возвращает в небо,
в бесцветную ледяную гладь.
В желтом зрачке возникает злой
блеск. То есть, помесь гнева
с ужасом. Он опять

низвергается. Но как стенка — мяч,
как падение грешника — снова в веру,
его выталкивает назад.
Его, который еще горяч!
В черт-те что. Все выше. В ионосферу.
В астрономически объективный ад

птиц, где отсутствует кислород,
где вместо проса — крупа далеких
звезд. Что для двуногих высь,
то для пернатых наоборот.
Не мозжечком, но в мешочках легких
он догадывается: не спастись.

И тогда он кричит. Из согнутого, как крюк,
клюва, похожий на визг эриний,
вырывается и летит вовне
механический, нестерпимый звук,
звук стали, впившейся в алюминий;
механический, ибо не

предназначенный ни для чьих ушей:
людских, срывающейся с березы
белки, тявкающей лисы,
маленьких полевых мышей;
так отливаться не могут слезы
никому. Только псы

задирают морды. Пронзительный, резкий крик
страшней, кошмарнее ре-диеза
алмаза, режущего стекло,
пересекает небо. И мир на миг
как бы вздрагивает от пореза.
Ибо там, наверху, тепло

обжигает пространство, как здесь, внизу,
обжигает черной оградой руку
без перчатки. Мы, восклицая «вон,
там!» видим вверху слезу
ястреба, плюс паутину, звуку
присущую, мелких волн,

разбегающихся по небосводу, где
нет эха, где пахнет апофеозом
звука, особенно в октябре.
И в кружеве этом, сродни звезде,
сверкая, скованная морозом,
инеем, в серебре,

опушившем перья, птица плывет в зенит,
в ультрамарин. Мы видим в бинокль отсюда
перл, сверкающую деталь.
Мы слышим: что-то вверху звенит,
как разбивающаяся посуда,
как фамильный хрусталь,

чьи осколки, однако, не ранят, но
тают в ладони. И на мгновенье
вновь различаешь кружки, глазки,
веер, радужное пятно,
многоточия, скобки, звенья,
колоски, волоски —

бывший привольный узор пера,
карту, ставшую горстью юрких
хлопьев, летящих на склон холма.
И, ловя их пальцами, детвора
выбегает на улицу в пестрых куртках
и кричит по-английски «Зима, зима!»

И. Бродский.

 

Письмо Черчиля Клементине (видео)

Клементина Огилви Спенсер-Черчилль, баронесса Спенсер-Черчилль (англ. Clementine Ogilvy Spencer-Churchill, Baroness Spencer-Churchill, в девичестве — Хозьер (англ. Hozier); 1 апреля 1885 — 12 декабря 1977) — жена премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля. Дама Большого Креста ордена Британской империи.
Родилась 1 апреля 1885 года. Официально дочь полковника в отставке Генри Монтегю Хозьера и леди Бланш Генриетты Огилви, однако относительно отцовства возможны варианты. C Уинстоном Черчиллем Клементина познакомилась в 1904 году.

Сэр Уи́нстон Леона́рд Спе́нсер-Че́рчилль (англ. Sir Winston Leonard Spencer-Churchill, МФА ['ʧɜːʧɪl][3]; 30 ноября 1874, Бленхеймский дворец, Вудсток, Оксфордшир, Великобритания — 24 января 1965, Лондон, Великобритания) — британский государственный и политический деятель, премьер-министр Великобритании в 1940—1945 и 1951—1955 годах; военный (полковник), журналист, писатель, почётный член Британской академии (1952)[4], лауреат Нобелевской премии по литературе (1953).

Уинстон Черчилль родился 30 ноября 1874 года в Бленхеймском дворце, родовом имении герцогов Мальборо, ветвь семьи Спенсер.

 

 

Отец Черчилля — лорд Рэндольф Генри Спенсер Черчилль, третий сын 7-го герцога Мальборо, был известным политиком, депутатом Палаты общин от Консервативной партии, занимал должность Канцлера казначейства.

 

Читать далее...

На фото: Иосиф Бродский навсегда покидает Ленинград. 4 июня 1972 г.

16 мая 1972 года поэту Иосифу Бродскому было предписано покинуть СССР. Перед этим Бродский был вызван в ОВИР и поставлен перед выбором: немедленная эмиграция или «горячие денёчки» — эта метафора могла означать допросы, психбольницы, тюрьмы. Избрав эмиграцию, Бродский старался оттянуть день отъезда, однако власти стремились поскорее избавиться от неугодного поэта и 4 июня 1972 года лишённый советского гражданства Бродский вылетел из Ленинграда по «израильской визе» и по предписанному еврейской эмиграции маршруту — в Вену.

ДАЛЕЕ

Борис Гребенщиков – не только гуру, который всегда пребывает в космосе, и «голос поколения», но и мужчина, который долго искал свою вторую половину. По пути он неплохо разобрался в женской натуре – и это нашло отражение в его песнях.

ДАЛЕЕ

Нам завещал Спаситель «быть, как дети». Одно с тех пор нам удалось на свете: От образца отделаться; добиться, Чтоб... сами дети - не были «как дети»! Новелла Матвеева. 28 августа 1993 Ушла из жизни Новелла Николаевна Матвеева - поэт, прозаик, бард, драматург, литературовед. Тем кто увлекается бардовской песней - это имя хорошо знакомо. Да и другие, непременно сталкивались, хоть иногда, с её творчеством. Для любителей поэзии, Новелла и её стихи - это особая страница. Читать далее Lyarder

"В джазе только девушки" или "Некоторые любят погорячее" (Some Like It Hot)-музыкальная комедия режиссёра и продюсера Билли Уайлдера, одна из центральных работ режиссёра и вторая его картина, созданная в тандеме со сценаристом Изи Даймондом.
В главных ролях снялись Тони Кёртис, Джек Леммон и Мэрилин Монро. Сценарий комедии был создан по мотивам французского фильма "Фанфары любви" и его одноимённого ремейка 1951 года, снятого в Германии. В картине рассказывается о приключениях двух музыкантов, вынужденных скрываться в женском обличии от преследующих их гангстеров; действие разворачивается в США во времена сухого закона. В прокат картина вышла 29 марта 1959 года.

Фильм получил премию "Оскар" и три премии "Золотой глобус". Американский институт киноискусства объявил его лучшей комедией всех времён США. Песни, исполненные в фильме, в частности "I Wanna Be Loved by You", приобрели большую популярность. Фразы героев вошли в разговорный английский язык.

                                                                         

Читать далее...

«Тунеядец», эмигрант, лауреат Нобелевской премии, гений, поэт с нелегкой судьбой, «Пушкин ХХ века». Это все он — Иосиф Бродский. Просто, звонко и с невероятной силой его рифма и сейчас задевает тончайшие струны человеческой души. Его поэзия — это возможность по-другому, чуть честнее взглянуть на многие вещи, отказаться от лишнего, оставив суть.С благодарностью к автору мы в AdMe.ru собрали в этом посте свои самые любимые его поэтические произведения.   Читать далее

Отрывок из знаменитой речи Иосифа Бродского, которую он произнес на стадионе в декабре 1988 года перед выпускниками Мичиганского университета. 

1. Всячески избегайте приписывать себе статус жертвы. Каким бы отвратительным ни было ваше положение, старайтесь не винить в этом внешние силы: историю, государство, начальство, расу, родителей, фазу луны, детство, несвоевременную высадку на горшок — меню обширное и скучное.

Читать далее...

фотоальбом

Bo4kaMeda




1

✂…

http://www.adme.ru/svoboda-kultura/spisok-brodskogo-589755/


Иосиф Бродский приехал в Америку в 1974 году и стал профессором сразу пяти колледжей, хотя сам Бродский ушел из школы в 15 лет и никакого диплома не имел.
К преподаванию поэт относился очень серьезно. Ни о каких конспектах, планах лекций, традиционных учебниках речи не шло: он рассказывал о тех писателях и поэтах, которые были близки ему.
По-настоящему ему отравляло жизнь только одно — беспробудное невежество американской молодежи. Однажды, выведенный из себя особенно безнадежным классом, Бродский сел за машинку и наспех составил «Список книг, которые должен прочесть каждый».
Читать далее...

---

---

---

В декабре 2013 года состоялась премьера отечественного сериала «Оттепель» (режиссер – Валерий Тодоровский), действие которого разворачивается в 1961 году. Проект получил высокий рейтинг и любовь зрителя – эпоха времени расцвета СССР близка или знакома не понаслышке многим из нас. Одна из изюминок сериала – для передачи колорита того времени, в конце каждой серии звучат стихи или песни той эпохи. В поддержку сериала «Первый канал» запустил спецпроект, в котором актеры читают стихотворения времени, в котором разворачивается действие сериала. Послушайте эти чудесные стихи, которые проникают до глубины души:

Cтихотворение Беллы Ахмадулиной «В тот месяц май, в тот месяц мой».

Читает: Аня Чиповская

>>>

 

Когда теряет равновесие
твоё сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы
уходят из под ног,
как палуба,
когда плюёт на человечество
твоё ночное одиночество, -
ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия
произведения искусства,
и - кстати - самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.
Но лучше поклоняться данности
с глубокими её могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.

Да.
Лучше поклоняться данности
с короткими её дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
покажутся большими,
пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.

Да. Лучше поклоняться данности
с убогими её мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.