я очень не хочу сейчас затевать ссору...
Потому что это перебьет все, что я сейчас чувствую, все счастье, легкость и вдохновение...
Поэтому я неспешно качаю аську... читаю гришковца... возякаюсь в Фшопе...
И жду ту, с которой я чувствую счастье, легкость, вдохновение...

Где-то умоляет Вас один. Где-то дожидается другой. Все, что Вы мне сможете дарить - Непокой. Непокой. (с) Мумий Тролль

Если бы я была нормальной девочкой... Я бы билась сейчас, кричала и плакала, о том же, о чем и ты сейчас плачешь - о несправедливости. Плакала о том, что доверилась, тебе, поверила еще раз в то, что ты действительно хочешь изменить свою судьбу... Мои ушки резала бы твоя фраза - "Знаешь, может, я хотела бы жить дома"... И я бы вспоминала твое вчерашнее - "Меньше всего на свете я хочу возвращаться к этим уродам". и снова плакала. Именно о том, что верила в тебя. Помнишь, ты говорила о том, что никто не помог ничем реальным тебе в мае? Просто каждый человек в жизни вот так, бескорыстно, помог другому. И увидел - от его помощи ничего не меняется. Совсем ничего. Поэтому никто и не бросился нам помогать. Я больше не брошусь. Была б я нормальной девочкой, я бы вспомнила, что я не виновата в том, что в твоих отношениях с родителями царит жопа, что она царила еще до моего появления в твоей жизни. Что не виновата - и в том, что смогла сохранить нормальные отношения с моей матерью. Что не виновата - в том, что при твоих 18 ты вполне можешь работать, а я в свои 16 - не обязанна...Хотя все равно бы работала - ради тебя, наверное.
Я знаю о тебе все. Что ты любишь, а что терпеть не можешь. Что ты говоришь сиюминутно, а что - раз и навсегда. Все твои жесты, все твои слова. Это ведь я сделала тебя такой - или ты просто выросла?
Повзрослела... настолько, чтобы судить, достоин ли человек любить, по цифрам в паспорте - год рождения. Повзрослела - настолько, чтобы еще не принимать решений, но уже спрашивать их с других.
Знаю я все это, знаю... Кроме моей драгоценной Яночки, в тебе есть еще одна девочка. Это не ты, это всего лишь часть тебя, временами появляющаяся четче, временами - исчезающая совсем. Вот та - мерзавка. Из тех, что подставит за небрежно сказанное слово, из тех, кто говорит за спиной подруг о том, как их ненавидит, из тех, кто лжет по любому поводу, лишь из любви к исскуству вранья, из тех, что используют все, что попадется в их руки, только себе на пользу, будь то деньги, талант, любовь, или родители.
Но ты знаешь, Сказка, меньше всего я - нормальная девочка. И тебя... Ту девочку, что бывает в тебе, я люблю даже, наверное, сильнее. Я полюбила морозной зимой 2006ого именно ее - ненавидящую, злую, безразличную ко мне. Люблю и сейчас. Очень сильно люблю.
...
Прочла? Позвони мне и скажи.

Что делать - если ее просто физически не выпускают из дома? Звонила в охрану - бесполезно. Родители объяснили, что просто у девочки припадок, охрана пожала плечами и ушла. Звонила в милицию - те не занимаются семейными делами. "Удерживание совершеннолетнего человека родственниками не является преступлением". Телефон доверия - успокаивают и говорят, что все будет хорошо. Когда-нибудь.
С ее родителей станется нанять охрану. Продлить ее полуфальшивую инвалидность еще на год, чтобы оставить недееспособной. У них есть деньги на это.
У нас нет ничего. 4000 - из оставшихся. Комната, снятая на месяц в хорошем районе.
И Янка, запертая на другом конце света, где абсолютно и всем наплевать, совершеннолетняя она или нет.
Если кто-то знает выход из ситуации, хотя бы подобие, свяжитесь с нами, пожалуйта.
89193862252 Женя
89221271905 Яна

В голове мешаются тысячи слов, тысячи мыслей.
Ты... У тебя что-то случилось. Пишешь, что в институте рассказали родителям, что я встречаю тебя. Что хочешь опять уйти из дома. Я... уже два месяца мечущаяся между сном и явью, между желанием быть и бороться за наших и внутренней гомофобией... Я боюсь того, что, может быть, уже случилось, или происходит прямо сейчас.
Так глупо - я пишу работу об этом, я говорю, что я лесбиняка, всем, кто спросит об этом, мы не скрывались с тобой и никогда не будем скрываться. Но сейчас я больше всего БОЮСЬ. Боюсь сделать неверный шаг. Яна, я не знаю даже, кто я такая, а ты просишь меня взять на себя ответственность за свою судьбу. Справлюсь ли я? Летом - да, справилась. Сейчас... Нет. Нет. Нет.
Как много я могу написать тебе правильного - что восемнадцатилетние девочки не уходят из дома, а заводят свой дом, работу и семью, что нужно немного потерпеть, что родители покричат и перестанут...
И все эти слова - только из страха. И если бы только за твою судьбу...
Черт возьми, я, такая, блядь, правильная, сильная и понимающая, не могу сказать матери, что я встречаюсь с тобой. НЕ МОГУ. Если ты уйдешь из дома, они ей скажут. Родители твои - скажут.
Что буду тогда делать я... Яночка, мне всего лишь шестнадцать. Неоконченная школа, поступление, работа моя... Ты... Наше - пока что - благополучие... Что мы будем делать без всего этого... Могу ли я скрываться дальше... Или же по отношению к тебе - это просто предательство...
Что же мне делать...

Зайченыш... Мне так больно читать все это... Ты говоришь, что я не слышу тебя, не чувствую боли, не вижу слез - малыш, да разве я могу их не видеть? Я все чувствую, все понимаю... Но мне страшно, очень страшно... Я волнуюсь за тебя, за нас, за наше будущее, мне иногда сложно понять, что я должна сделать в ту или иную секунду... Ты бываешь часто такой маленькой девочкой, а я боюсь быть с тобой старшей, перекладывать всю ответственность на себя, давить на тебя, принимать за нас решения... Путаюсь, не знаю, что делать, чего хотеть... Вот мы - то есть я - позвали на свои ДР девочек, а ты не хочешь звать одну из них и обижаешься, стараешься всячески ее унизить, а я стою рядом, слушаю, и понимаю, что все эти слова сказанны тобой, потому, что эта девочка наша общая знакомая, а ты не любишь общих знакомых, а еще потому, что я посмела ее ценить и она посмела мне нравиться. Не хочу я, чтобы мы были одни, без друзей, а ты хочешь. Маленькая, пойми наконец уже, что я люблю тебя, никогда не любила никого другого. Максимальный грех, который я могу совершить - трахнуться на стороне, но сейчас я не представляю даже такого. Нашим отношениям никогда ничего не будет угрожать....
Прости меня сегодня. За твои слезы. За мою беспомощность.

Какое чудесное, звонкое слово - а-би-ту-ри-ент.
Я теперь - это слово.
Абитуриент журфака УрГУ!
Вот так-то)

Заебись, извините.
Оббегав вчера кучу чужих бабушкодедушков с опросом про комосомол, я поняла, что сегодня меня от комсомола тошнит. И от дедушкобабушков тоже.
Дедушкобабушки бывают разные. От Олиной бабушки, которая просто не слышит, а если что-то услышала - говорит на услышанную тему часами до Дашиного дедушки, который спьяну меня еще и облапать пытался. А я что - сиди себе, слушай, улыбайся и пиши про комсомол, в среду сдавать материал.
С международным конкурсом фотографии еще заебистее. Не успевала я за два часа до полуночи написать тексты на двух языках (до полуночи, потому что конкурс кончается 1ого октября, а узнала я о нем вчера), пришлось позорно пользоваться переводчиком. Спрашивается, на кой я 10 лет отдала репетитору?
Жена психует, жена боиться, мать орет, кот не жрет нихрена, собака себе коготь вырвала.
Жизнь, бля, налаживается.

Вернулась к реалистическим литературным начинаниям. Оцените?

Эксперимент

Как больно... вот так - мы бьемся-бьемся, а все равно все то же. Я могу хоть тысячу раз повторять и рассказывать про гендерную психологию, про статистику, про невозможность пропаганды гомосексуализма, про минусы неафиширования своей ориентации.
Бесполезно.
И все равно все будет так, как прежде, мне кажется. С позиции - "Мы про Вас не знаем, и знать не хотим". С позиции, где все можно только по-тихому. А в голос - должно преследоваться.
И даже кто-то будет говорить - да, я понимаю, это можно, это важно. Но попробуй предложи ему сказать свою точку зрения публично. Испуг и отказ. Нельзя. Табу...
Как больно...
Я больше не хочу ничего объяснять и делать для кого-то...
Сделайте что-то для меня! Ну хоть что-нибудь!
Больно...
Слезы.

У меня - период самоидентификации. Вызван прочтением Кона и вообще.

У меня - период ностальгии. Я вернулась в Лихолесье, пишу письма отцу и новелли. Да, опять. И мы с женой больше не ссоримся! Господи, наконец-то!)

У меня - слишком короткая самодельная челка и рыжие-рыжие волосы в косах. Я учусь впелтать в них ленты, а на ленты идут фенечки, сделанные прошлой весной... Я пытаюсь слушать Лагутенко и Торбу-на-Круче. Последнее только мне напоминает Агату Кристи, или они правда похожи?

Вьются в голове стихи жёнины и Дины, и Светы, и Яшки. Хороводом выпадают строчки. Вот так всегда. Холодно, очень холодно в городе Е. Заберите меня на юг. Пожалуйста. Жмусь попеременно к обогревателю и коту. Согрейте, увезите, унесите.

Как же мы любим ругать крайности… А ведь все это так просто называется – лицемерие. Если бы тебе, моя дорогая девочка, так любящая говорить про себя в мужском роде и опекать меня, маленькую, сказали бы, что, дескать, фи – эти мужские рубашки, мужская бравада своими достоинствами, это заглядывание на девушек, эта неженская, совсем не женская ревность… И ты бы не ответила? Ха. Ответила еще как. И далеко не факт, что цензурно.
Черт, мы все так давно и долго твердим про толерантность и равенство. Признайте наши права, мы такие же, как вы, мы так же умеем любить!!! Только вот дело-то именно в том, что мы – такие же. С косными взглядами, предубеждениями, и.т.д.
Что, хотите сказать, мы не цепляемся к гетеросексуалам так же, как они – к нам? Да ну? Почему тогда, если наша пара распалась из-за другой девочки – это неприятно, но нормально, а если из-за мальчика – то какая она мерзавка и как вообще могла… Почему к бисексуалкам принято относиться свысока, типа – «Ну у нее-то может, пройдет, а, если не пройдет, то нашей станет»? Мы нетерпимы сами к себе. Сами придумали себе сетеотипы! Все на всех плешках – быдло. Глупо перебинтовывать грудь. Глупо быть женственной и лесбиянкой одновременно. Глупо иметь детей в гомосексуальном браке. Глупо общаться с мужчинами. Наоборот, глупо общаться только с лесбиянками. Когда это все кончится?!
Личность любой сексуальной ориентации имеет право на самоопределение. Я ношу каблуки и короткие юбки. Мне надоедает, и в ход идут мужские рубашки и джинсы. Да, я не бываю в клубах, но смогу – и буду. Давайте же делать то, что хотим, так, как нам удобно, и все. Пусть это будет перебинтованная грудь, неприятие мужчин, любовь напоказ – это личное_мнение.

Прошло почти два года с того момента, как ты призналась мне в любви и...мне страшно. Страшно, и чем дальше, тем становится только страшнее. Я боюсь твоих игр, боюсь людей вокруг тебя, которых я не знаю, о чьем отношении к тебе не имею понятия. Когда ты пишешь, как ты устала, как тебе скучно со мной, мне...больно. Надо ли говорить о том, что когда мы целовались там, на окраине Юго-Западного, замерзая за каким-то киоском, мне было только тепло...Хорошо...И спокойно.

В последнее время я разлюбила целоваться в маршрутках и стала замечать косые взгляды людей. Меня больно ранит рассуждения преподавателя о лесбиянках как о большое проблеме двадцать первого века.

Но в то же время я не могу быть по другую сторону. Там, где пиво, ярое выделение среди всех знакомых "наших", где о мужчинах говорят лишь плохое или не говорят вовсе, где, собственно, та же гомофобия, только наоборот, как гетерофобия.

И в то же время я всегда делаю только то, что хочу, говорю, как думаю. Наверное. Я знаю точно лишь одно - я_люблю_свою_жену. И все, все, все...

Кстати, районный проект "Современные лесбиянки и общество", мне разрешили. Сечас буду думать, о чем там писать...