Манный свет рассыпает далекая нега…
Грозы здесь не сбивают биенья сердец…
Пусть глядит свысока волоокая Вега
В перекрестье окна из-за легких завес.
Стукнет веткой в стекло краснокожая вишня,
Капли смол проливая в родной глинозем.
И рассыплются вдруг белокрылые письма
О любви, о делах или так, ни о чем.
Лепят пальцы из мякиша черного хлеба
Шар земной и катают его по столу.
Был ли ты здесь, скажи? То ли был, то ли не был
То ли рядом совсем, крошкой лег на полу.
На пороге зима расписалась пургою,
Всхлипнет тонко доска под ногою опять.
Она помнит, когда распрощалась с тобою,
Она помнит, когда обещала не ждать.
Скрип петель. Одеялом обитые двери
На террасу пустили, где нет ничего,
Чтобы вдруг объяснило обиды, потери,
Или просто признало в тебе своего.
Время памяти. Тянет игла из пластинки
Хриплый голос Эдит, нежность хрупкой Пиаф.
И рисует мороз своей жизни картинки,
И в простенке стоит старый, крашенный шкаф.
Половицы все те же и теплой «голландкой»
Можно ноги согреть, если рядом присесть,
И играть золотистой и вкусной баранкой
Будто ты еще там, будто ты еще есть.

вот и умерло все, как последнее лето,
Только липовый чай воска запах клубит
И таится печаль в крупке теплого света,
И в ночных облаках тихой памятью спит