Нас двадцать миллионов

От неизвестных и до знаменитых,

Сразить которых годы не вольны,

Нас двадцать миллионов незабытых,

Убитых, не вернувшихся с войны.



Нет, не исчезли мы в кромешном дыме,

Где путь, как на вершину, был не прям.

Еще мы женам снимся молодыми,

И мальчиками снимся матерям.



А в День Победы сходим с пьедесталов,

И в окнах свет покуда не погас,

Мы все от рядовых до генералов

Находимся незримо среди вас.



Есть у войны печальный день начальный,

А в этот день вы радостью пьяны.

Бьет колокол над нами поминальный,

И гул венчальный льется с вышины.



Мы не забылись вековыми снами,

И всякий раз у Вечного огня

Вам долг велит советоваться с нами,

Как бы в раздумье головы клоня.



И пусть не покидает вас забота

Знать волю не вернувшихся с войны,

И перед награждением кого-то

И перед осуждением вины.



Все то, что мы в окопах защищали

Иль возвращали, кинувшись в прорыв,

Беречь и защищать вам завещали,

Единственные жизни положив.



Как на медалях, после нас отлитых,

Мы все перед Отечеством равны

Нас двадцать миллионов незабытых,

Убитых, не вернувшихся с войны.



Где в облаках зияет шрам наскальный,

В любом часу от солнца до луны

Бьет колокол над нами поминальный

И гул венчальный льется с вышины.



И хоть списали нас военкоматы,

Но недругу придется взять в расчет,

Что в бой пойдут и мертвые солдаты,

Когда живых тревога призовет.



Будь отвратима, адова година.

Но мы готовы на передовой,

Воскреснув,

вновь погибнуть до едина,

Чтоб не погиб там ни один живой.



И вы должны, о многом беспокоясь,

Пред злом ни шагу не подавшись вспять,

На нашу незапятнанную совесть

Достойное равнение держать.



Живите долго, праведно живите,

Стремясь весь мир к собратству

сопричесть,

И никакой из наций не хулите,

Храня в зените собственную честь.



Каких имен нет на могильных плитах!

Их всех племен оставили сыны.

Нас двадцать миллионов незабытых,

Убитых, не вернувшихся с войны.



Падучих звезд мерцает зов сигнальный,

А ветки ив плакучих склонены.

Бьет колокол над нами поминальный,

И гул венчальный льется с вышины.


 

Первомайск для меня город-герой.
Город, который пострадал как никакой в этой дурацкой войне, которую еще и никто войной не считает. Каждую поездку в ЛНР мы туда едем. И каждый раз город меняется. Многие дома  и подъезды отстроили, заборы и остановки выкрасили. 
В Луганске войны почти не чувствуешь. Ушло время военных на каждом шагу. Он наполнен людьми, ресторанами и магазинами, где на маникюр запишешься лишь на неделю вперед.
Первомайск же еще находится в другой реальности, в которой вечером в многоэтажном доме горит лишь несколько окон и везде стоят баклажки с водой.

Рынок Первомайска. Практически полностью выгорел, но все еще работает. Есть семена, лифчики и домашний квас.

Типичный подъезд Первомайска. С водой в городе по-прежнему проблемы.

Таксисты в центре города. То, что они есть говорит о том, что есть спрос, что само по себе удивляет, учитывая, что в городе работы почти нет, а если и есть - то зарплаты мизерные.

Новый ЗАГС города. Работает вовсю.

ПЕРВОМАЙСК В МАРТЕ

Виктор за полтора года стал другим человеком. Хотя смотрю старые фотографии, и понимаю - тот же. Лицо, седина, морщины не изменились.
Он открыл калитку резко и отрешенно, глядя сквозь нас. И сразу передо мной встали его плечи, которые ежесекундно поднималось вверх. Я не могла оторвать от них глаза, хоть это уже стало неприлично. Походка его тоже стала резкой. Нервный тик, который был еще тогда, в ноябре 15го не заметен, превратился в такое, чего не заметить невозможно. Да что говорю - тика и не помню, это Женька сказал про него, что он вроде едва заметным был. Тик, в смысле. Я же его и не увидела тогда. Да не было его. Помню же как тихо и спокойно он говорил. Меня убило спокойствие - мертвое, без эмоций. Ничего страшнее нельзя услышать.
В этот раз он заикался каждую секунду, а плечи самопроизвольно ходили волнами и голова вжималась в плечи. Виктор говорил очень тихо и слова обрывались, что подчас их сложно было разобрать.

Заблотский Виктор 15 ноября 14 года вышел в 7 утра за калитку в городе Первомайск, когда в его огород прилетело две мины и снесли часть дома, оторвали голову жене и разоврали в клочья сына и собаку. Виктор почти сразу зашел обратно, и в куче обломков увидел ногу сына и тело жены без головы.
15 ноября 2014 года Виктор перестал жить.
С этого момента он начал существовать. Это дурацкие банальные слова, но не знаю какие еще подобрать фразы, рассказывая об этом. Мы встретили Виктора ровно через год после трагедии - в ноябре 15 (читать здесь). Он стоял тогда, и его не было с нами. Словно бы какая-то часть его осталась там, в том ноябре 14 года. И с нами была только его оболочка, которая тихо рассказывала про то, что случилось. С мертвым спокойствием. Ни слезинки, ни всхлипа.
Нас тогда раздавило. Как он тихо и спокойно рассказывал. Таким его запомнила.
Прошло полтора года, и сейчас Виктор стал другим человеком. Хотя на самом деле, тем же - остутствующим. И та отрешенность, которая была в нем, перешла в невроз и тик.
Вокруг дома собранно то, что осталось после взрыва - сожженые листы, посуда.  Все сложено аккуратно и не выброшено. Из той, старой жизни. Когда с ним была жена и сын.
У Виктора осталась дочка и внук.
Хочется много чего здесь написать и сказать, но это все пустое.

Наша гуманитарная помощь. Спасибо всем, кто участвовал!

Если вы хотите присоединиться к помощи людям Донбасса, пишите мне в личку в жж, фейсбук, вконтакте или на почту littlehirosima@gmail.com.
Подробности оказания помощи читать здесь.

http://littlehirosima.livejournal.com/239866.html

Режиссёр Александр Александрович Рыжков, автор знаменитого ролика донецких партизан «Зря они к нам полезли», опубликовал режиссёрскую версию видеоклипа «Украина прежде всего» (Украина uber alles). Такие версии тем ценны, что они не ограничены какими-то организаторскими, бюджетными, производственными условностями. В режиссёрских версиях творец может сказать: «Я так вижу. И я имею право так сказать».

И Александр Рыжков рассказал. О погибших детях. О тех, кто не успел проснуться ночью и умер прямо во сне. О тех, кто, к ужасу и сожалению, успел проснуться и долго мучился под завалами. О детях, которых, непонятно за какую провинность, искромсало украинское железо, а президент Украины Пётр Порошенко глумливо посмеялся: «А у них дети будут сидеть в подвалах».

Да, так и случилось, нацисты всё сделали для того, чтобы донецкие дети сидели в подвалах или умирали в своих же детских комнатках.

Александр Рыжков рассказал о тех, о ком нельзя забывать — ни сейчас, ни завтра, ни через год, ни через десять лет. И нельзя позволить нацистам забывать — чтобы никогда-никогда-никогда украинские деятели искусства и простые украинские обыватели даже не посмели и заикнуться о том, что их вины в этих детских смертях нет, что они вообще непричастны, что они за это не в ответе.

Ещё 29 июня 2014 года я задался вопросом: как быстро воспитать нацию фашистов?

Ты можешь наплевать на Закон и Конституцию.

И тебе за это ничего не будет.

Ты можешь посреди столицы скандировать:

«Москалей на ножи», «Смерть ворогам»,

«Москаляку на гилляку».

И тебе за это ничего не будет.

Ты можешь убивать в центре столицы

«беркутовцев» и солдат внутренних войск.

И тебе за это ничего не будет.

Ты можешь избивать на майдане битами и арматурой

мирных киевлян, у которых всего лишь другое мнение.

И тебе за это ничего не будет.

Ты можешь сжигать заживо безоружных одесситов 2 мая.

И тебе за это ничего не будет.

Ты можешь в соцсетях и на форумах радоваться

одесским «жареным колорадам» и «шашлыкам из ватников».

И тебе за это ничего не будет.

Ты можешь расстреливать мариупольцев 9 мая

из 30-мм пушек и убивать сотрудников

правоохранительных органов.

И тебе за это ничего не будет.

Ты можешь обещать «вешать всех будем потом».

И тебе за это ничего не будет.

Ты можешь назначать за головы людей пятизначные суммы

в долларах и создавать карательные батальоны.

И тебе за это ничего не будет.

Ты можешь похищать, избивать, пытать,

убивать «колорадов» и «ватников».

И тебе за это ничего не будет.

Ты можешь нанести по Луганску

авиаудар неуправляемыми ракетами 2 июня.

И тебе за это ничего не будет.

Ты можешь радоваться на форумах

смерти «самки колорада»,которой оторвало

ноги взрывом единоукраинских ракет.

И тебе за это ничего не будет.

Ты можешь обстреливать Славянск и Краматорск

РСЗО «Град» и гаубицами.

И тебе за это ничего не будет.

Ты можешь засыпать фугасами гаубиц

и снарядами миномётов детские сады,

больницы и поликлиники.

И тебе за это ничего не будет.

Ты можешь убивать журналистов.

И тебе за это ничего не будет.

Ты можешь убивать 5-летних «ватников»

миномётными единоукраинскими залпами в Славянске.

И тебе за это ничего не будет.

Ты можешь убивать

десятимесячных «колорадов» в Антраците.

И тебе за это ничего не будет.

Ты можешь перестать быть человеком,

прикрывшись лозунгами «Единая Украина!»,

«Слава Нации!», «Смерть ворогам!».

И тебе за это ничего не будет.

Прошло три года. И Украина с каждым шагом становится всё больше и больше фашистским государством. Она убивает детей.

И нацисты уверены, что им за это ничего не будет.

По данным Луганской и Донецкой Народных Республик на 2017 год,

нацисты убили 116 детей. И продолжают убивать. 

Режиссёр Александр Александрович Рыжков вернул этих мёртвых детей из небытия. Чтобы они рассказали о том, как хотели жить, во что верили, о чём мечтали. И кем они могли бы стать. Если бы не нацисты.

И мы обязаны помнить эти имена каждый день.

Чтобы нацисты заплатили — рано или поздно.

Сполна.

 ИСТОЧНИК

С ВЕЛИКОЙ ПОБЕДОЙ!!!