02. 01. 06 г.
«Сибирские приколы»
Командировка в Новокузнецк
Дорогой читатель, я в Сибири в командировках был много раз, но запечатлелись в моей памяти две из них. Одна в возрасте молодого специалиста, когда я работал конструктором на заводе, и меня послали в г. Новокузнецк на отраслевое совещание молодых специалистов «Минтяжмаша», посвящённое столетию со дня рождения В. И. Ленина, а вторая – это пребывание в течение 29 дней в г. Иркутске на алюминиевом заводе. В обеих командировках были забавные юморные истории, которыми я и хочу поделиться с читателями, и если они расслабятся и немного посмеются, то для меня, как автора, это будет достижением результата: читатель меня воспринял и это хорошо! Итак, 1970 год, я молодой специалист и работаю в отделе главного конст-руктора завода горного машиностроения. Приходит на завод «вказівка»: срочно направить двух молодых специалистов в г. Новокузнецк на аналогичный завод на совещание молодых специалистов Главка. Заводу нужно выбросить на ветер около 600 рублей (по тем временам деньги немалые). Главный бухгалтер завода, естественно, крепко упирается и не дает на это денег. Страсти накаляются и большой начальник Главка, наконец, придавливает бухгалтера, деньги на командировку выделяются. Но как? Конечно бегом в «советском» стиле: это надо было ещё вчера! Едем в командировку вдвоем: Слава, председатель совета молодых специалистов, и я, его заместитель. Время года – конец марта 1970 года, нужно тепло одеться в дорогу, ведь летим в Сибирь. На обратном пути наши руководители нам добавляют еще один день к командировке и разрешают задержаться в Москве. Настроение у нас прекрасное. Нам всего по 25 лет, а уже летим в Сибирь и не просто летим, а на «важное» совещание молодых специалистов. Правда руководству завода не совсем было понятно «соломоново» решение руководителей Главка: почему это совещание именно проводится в Сибири в Новокузнецке? Ведь 70 % предприятий Главка находятся в Европейской части СССР. Это получалась довольно затратная командировка по тем временам.
Но приказ из Москвы надо выполнять и мы уже в аэропорту, нас провожают молодые жены и, конечно, волнуются за нас! Ни я, ни Слава с жёнами на такой «длинный» срок, на неделю, еще не разлучались. Аэропорт подает к аэровокзалу громадный самолёт АН-10, мы целуем жен и садимся в самолёт. Начинается прокрутка двигателей, и из четырёх двигателей один не запускает-ся. Поступает команда: вылезай! И мы снова с любимыми жёнами, кушаем в буфете аэровокзала, пьем разные напитки. Через 4 часа прилетает из Москвы такой же АН-10 и всех пассажиров забирает в Москву в аэропорт «Внуково». В самолёте мы принимаем решение: во всем экономить и накапливать средства на обратный путь, точнее, на обратное пребывание в Москве с разрешения начальства. Должен отметить, что я и Славик были, как говорят, два сапога-пара. Мажорные и неунывающие ребята, с чувством юмора и очень наблюдательные. Например, стюардесса самолёта на украинской линии была такой же комплекции как самолёт, а самое главное, что нас поразило: никто из пассажиров не садился на свои места по билетам. Имел место четко спланированный пассажирами план – самозахват мест в салонах самолёта типа: куда хочу туда сажусь!
До Москвы мы долетели благополучно. В то время между аэропортами наряду с такси и автобусами ещё курсировали вертолёты. Вертолётом мы перелетели в Домодедово и перекомпосировали билет на рейс Москва-Новокузнецк. Зашли мы в салон самолёта ТУ104 и сели, где нам стукнуло в голову. Но Сибирь это не Украина, как мы потом убедились – порядка и внимания к пассажирам было гораздо больше, вежливость, внешний вид стюардесс был на два порядка выше, чем на украинских линиях. Стюардессы были стройны, внешне преобладали блондинки и все они владели несколькими иностранными языками. Но больше всего нас поразила гордость стюардесс и их любовь именно к своей Родине: мы Сибирячки! Не москвички и не ленинградки! Стюардессы нас подняли и усадили на места согласно купленным билетам во второй салон самолёта, прямо у его крыльев, так что гула двигателей во время полёта мы наслушались вдоволь. Должен ещё отметить, что «хавка» в самолёте ТУ-104 была намного диетичнее, чем в АН-10 и ассортимент продуктов был более многообразен.
Итак, мы в Новокузнецке! Мороз всего -10 0С, небо чистое, солнце слепит глаза. За нами при-был заводской «ЛАЗ» и всех участников этого рейса, прибывших на совещание, везут в гостиницу «Запсиба» (металлургического комбината) на поселение как от Новокузнецкого машзавода. Перед окошечком администратора скапливается около 60-ти человек, все сдают свои паспорта администратору. Администратор громко объявляет собравшимся следующее. В связи с тем, что в Новокузнецк прибывает ансамбль «Весёлые ребята», а на комбинат чешские специалисты вопрос о Вашем проживании в гостинице комбината усложняется, просьба час подождать решения этого вопроса. Мы со Славой выходим на ступеньки перед входом в гостиницу, он закуривает и начинает знакомиться с участниками совещания. Через час из окошечка администратора раздаётся звонкий голос: «А кто тут Королевич?» (это фамилия Славы). Слава подходит к окну администратора и заглядывает в него. Администратор видит в окне улыбающееся приветливое круп-ное круглое розовощёкое от мороза лицо в очках с круглыми стёклами – лицо вылитого бравого солдата Швейка. «Королевич - это я» говорит Слава. Администратор открывает паспорт, смотрит в него и говорит: «Хохол значит! С Украины! Да! У нас в городе таких упитанных жителей, как говорится – кровь с молоком, не бывает, сибиряки против тебя просто пигмеи. Но ты мне нра-вишься, бери себе в пару кого хочешь, я тебе даю 2-х местный номер! Остальных мы поселяем всех вместе в спортзал на раскладушки».
В холле наступила мертвая тишина. Слава конечно с собой взял меня и «хитрые два хохла» из Днепропетровска стали у всех участников совещания на языке при обсуждении сложившегося положения. В дальнейшем зависть к нам перерастала в небольшие конфликты организационно-го плана, но! Акции Славы в глазах участников совещания резко поднялись во время следующего мероприятия. Ведь в это время проходил чемпионат мира по хоккею. В спортзале стоял один телевизор, трансляция матчей была в 2-00 по местному времени. Связь была не совсем качественная. Голос комментатора Озерова мог пропадать на 10-15 минут. Так вот Славик садился к экрану телевизора и громко на весь спортзал заменял Озерова и комментировал события на хоккейном поле, причем очень грамотно. Чехи также сидели в спортивном зале и смотрели чемпионат и ему бурно аплодировали за квалифицированный репортаж хоккейных баталий. Так все это продолжалось всю неделю нашего пребывания на совещании. Среди участников совещания молодых специалистов был представитель Кривого Рога от завода «Коммунист» Николай, который хорошо «гэкал» на фоне русского «гее» и разговаривал только по-украински. Поэтому, мы рекомендовали сибирякам с ним контактировать, чтобы иметь полное представление об истинных представителях Украины.
Ко всему вышеизложенному могу добавить, что Славой восхищалась не только администратор гостиницы комбината, а и жители Новокузнецка. Так, например, когда мы под небольшим «газом» заходили в трамвай, чтобы доехать до гостиницы, то кондуктор трамвая не проходила мимо Славы и выясняла у него, откуда он с такой физиономией и завидовала ему, что живет в Сибири, а не в Украине. Могу добавить ещё одно, что наша популярность на совещании росла и, даже один из больших руководителей Главка из Москвы, доверил Славе купить обратный билет до Москвы на самолёт. Время на совещании пролетело быстро, завтра нам улетать домой обратно, а как же сэкономить тогда деньги на Москву? Нами было принято следующее решение. Так как среди участников совещания было больше сверстников Славы, то он ходил по кампаниям и всем своим знакомым говорил следующее: «Этот козёл глава делегации деньги командировочные зажал, а что я могу сделать?». Славу «на халяву» угощали, а мы экономили финансы. Дело дошло до того, что сидим мы в гостинице накануне утреннего вылета и ужинаем очень просто: кусок хлеба и стакан воды, как «на губе» в армии. Настроение у нас подавленное от на-хлобучки начальника Главка, за взятый ему Славой билет в хвост самолёта.
Утром вылетаем из Новокузнецка на Москву и тут прекрасное совпадение: уже знакомая нам стюардесса с прошлого полёта. Она нас просит написать благодарность за обслуживание в книгу жалоб и предложений лётного экипажа. Славик соглашается это сделать при одном условии, что она нам организует экскурсию в кабину самолёта. И она действительно это сделала, поговорив с командиром экипажа самолёта. Славик на «державній мові» написал благодарность, а мы по очереди посетили кабину лайнера ТУ-104. Впечатление было огромное. Экипаж 4 человека: два пилота, командир лайнера и штурман. Высота полёта 11000 м, стекла в кабине самолёта покрыты льдом, ничего не видно. Играет на этой высоте в кабине джазовая музыка, самолёт идёт на автопилоте, пилоты сидят и травят анекдоты, штурман что-то рисует на карте. Вся кабина в каких-то проводах. В то время оклад штурмана был 500 рублей в месяц при среднем окладе инженера на заводе 160 рублей, сталевара и шахтёра – в 500 рублей в месяц.
Мы в кабине самолёта тогда побыли по три минуты каждый. Слава вышел из неё в расстроенных чувствах и говорит мне. «На фига же я закончил горный институт? Что это за специальность? Пилот – это специальность! Техника, то какая, а бабки какие?!». Пришли мы в хвост са-молета и потухшие сели на свои места, а начальник Главка нам говорит: «Извините меня, ребя-та, за вчерашнюю нахлобучку Вам за билет с местами в хвост самолёта. Сколько раз я уже ле-тал самолетами и не знал, что в хвосте самолётов ТУ-104, Ил-18, Ан-10 это наилучшие места, тихо, не слышно гула двигателей и обслуживание раньше других салонов самолёта, так как камбуз ближе и численность пассажиров в салоне меньше для обслуживания, чем в других салонах самолёта».
Прилетели мы в Москву, остановились на одну ночь у бывшей землячки из Днепропетровска на полу кухни, а утром пошли гулять по Москве. Слава меня потянул во дворец ЦСКА. Там мы потеряли почти три часа времени, так как фанат ЦСКА по хоккею господин Королевич читал биографии всех подряд игроков команды, а они все висели на доске почёта в военной форме с биографиями. Тогда так было принято: например, капитан Фирсов, майор Рогулин и другие игроки. Я говорю Славе, а когда же мы пойдем по моим делам? А он предложил мне такой компромисс: пока я буду, есть купленное тобой мороженное, то буду идти с тобой, куда меня поведешь. Таким образом, Славик в марте месяце за два часа походов по моим делам съел подряд восемь пачек ленинградского мороженного и, слава богу, в дальнейшем не простудился.
Прилетели мы в Днепропетровск, и, к сожалению, привезли нашим женам мало цитрусовых, так как плохо знали места, где их можно было купить. Идём к выходу, а нас обгоняет Николай «із Кривого Рогу» с двумя 10-ти килограммовыми авоськами с апельсинами, тай каже: «і що же це Ви так мало купували апельсинів? Га?» Мы сразу вспомнили опять события в командировке и то, как он делал доклад о своих успехах по линии молодых специалистов на русском заводе на украинском языке. И как он был популярен, среди сибирских дам на слете молодых специалистов и из-за их «страстного» желания послушать настоящую украинскую речь и попробовать «цукерок» из его набитых ними карманов. А мы не имели у них такой популярности! Один высокий и очкарик, а другой обыкновенный и малоинтересный.
В заключении нашего турне у меня в аэропорту было следующее приключение. Иду я к выходу: я впереди, а Слава сзади меня. Вижу, стоит среди встречающих жена Славы – Наташа, а рядом красавец генерал армии кавказского вида по погонам авиатор. Ну, думаю, Слава, чертяка, не познакомил раньше с тестем генералом! Вещи взял в левую руку, а правую освободил, чтобы подержаться за руку генерала. Подхожу к Наташе, а тут на шею генерала бросается другая дочка, так что я тогда не успел опозориться и вовремя отошёл в сторону. Обнял и поцеловал жену, вот так и закончилась моя славная первая поездка в Сибирь.
P. S. Мои небольшие комментарии для читателя: о дальнейшей производственной судьбе участников описанной поездки.
Я, отработав на заводе 3 года, как молодой специалист, перешёл работать конструктором в проектно конструкторско-технологический институт (ПКТИ), который занимался вопросами механизации и роботизации предприятий горно-металлургического комплекса Украины.
А вот Слава поехал работать в Якутию и много лет работал на золотых приисках и шахтах по добыче золота. Как специалиста его командировали даже на работу в Монголию на комбинат по добыче полиметаллов «Эрденет». Но Славик сохранил на многие годы свой оптимистический характер, высокое трудолюбие и присущую только ему смекалку выхода из сложнейших ситуаций в производстве, ведь он всегда занимал наиболее ключевые посты в производственном цикле предприятий: начальника участка, главного механика и др. Приведу следующий пример. Шахту, на которой велись проходка новых штреков и углубка ствола до 800 м, посетила делегация Минцветмета СССР во главе с министром отрасли. Министр шёл по штреку и остановился у состава грузового поезда с вагонетками и рудой, подошёл к электровозу и открыл боковые карманы для песка, который подсыпался под колеса электровоза в случае, если колеса его пробуксовывают и не тянут состав. Карманы были пусты. Электровоз как раз стоял рядом с противопожарным пунктом штрека, в котором находился большой ящик с песком. Министр задал вопрос начальству шахты и своим сопровождающим, что нужно срочно предпринять при таком выявленном им казусе – отсутствием песка в карманах электровоза. Наступило гробовое молчание, типичное для тогдашнего советского периода: все боялись сказать что-то не впопад министру. Славик молча подошёл к электровозу открыл крышки карманов, затем подошёл к противопожарному пункту поднял огромный ящик с песком и, держа его в руках, с него наполнил карманы электровоза песком. Министр сердечно пожал ему руку, вся его свита зааплодировала, потом Слава получил из Москвы грамоту и премию. А когда Слава вернулся в Днепропетровск, то у него начались большие психологические проблемы вписывания в производственные отношения украинских предприятий в сравнении с предприятиями Сибири. Во-первых, после оклада в Сибири в 1300 рублей, он еле нашел работу с окладом в 300 рублей в должности главного механика Рыбальского карьера ПО «Укрнерудпрома». В Сибири у него на каждое рабочее место было, по пять претендентов из-за высоких северных коэффициентов к зарплате. Он свободно мог избавляться от пьяниц и лодырей. А у нас в Украине ведь совсем другие порядки: сват, кум, начало работы не в 7-00, а в 10-00, да ещё после распития самогона. Славу начальство ценило и даже поставило на должность руководителя Днепропетровского филиала «Укрнерудпрома», но он продержался на этой должности всего 2 месяца, не выдержав чисто организационных порядков предприятия. Я как-то зашел к нему в кабинет на уровне 16-00 рабочего дня. У него на столе стояло около 8-ми телефонов, и мы не могли с ним толком из-за них переговорить. Славик мне и говорит с возмущением: «Почему Рокфеллер со всем миром разговаривает с одного телефона? А я должен с 4-мя гранитными карьерами разговаривать из 8-ми телефонов и на слух определять, какой же мне звонит карьер? Вот такое краткое дополнение читателю о мое большом друге Славе.
Командировка в Иркутск
Небольшая предыстория командировки
1974 год, я работник проектного конструкторско-технологического института в должности конструктора Ι категории, уже 3-й месяц сижу в цехах опытного завода и осуществляю авторский надзор за изготовлением машин для загрузки анодной массы. Заказчик машин – Иркутский алюминиевый завод. Срок поставки – январь 1975 года. Машины сложные в изготовлении, много гидравлики, зубчатых передач. Летом 1974 года 6 таких машин уже было отгружено на экспорт, на алюминиевый завод в Турцию с некоторыми недоделками узлов. В Иркутских машинах нужно было их устранить, а так как я и летом сидел в цехах, то меня также направили доводить до ума и Иркутские машины. Благодаря такому большому производственному опыту я был первым кандидатом на поездку в Иркутск осуществлять авторский надзор передачи указанных машин в эксплуатацию. Руководство института, отдела и партком поставили передо мной большие задачи и оказали мне доверие выполнения такой важной для института миссии.
Правда, никто из руководителей не поинтересовался, например, могу ли я ехать в такую командировку морально на месяц, имея маленького ребёнка. И имею ли я соответствующую одежду для существования в условиях 40-ка градусных морозов. Единственно положительным было то, что меня ещё усилили инженером отдела внедрения Олегом, моим одногодком, а вдвоём уже было нам легче справиться с поставленными начальством задачами.
Опытные сотрудники нас предупредили о необходимости взятия с собой съестных ресурсов в виде сала, лука и московской колбасы. Мы так и сделали, взяли рекомендованные продукты, но, к сожалению, как потом оказалось в недостаточном количестве.
Полет в Иркутск
Нам с Олегом не льстило доверие руководителей, а больше радовала возможность полета в Сибирь да ещё к озеру «Байкал»! Класс! Олег еще в Сибири не был. Я надел теплое отцовское пальто, внутри с шерстяной ватой, образца военных лет, а Олег одел полушубок. Оставался во-прос открытым о теплой обуви. Решили его решать на месте, так как местная обувь должна была быть теплее европейской. Должен отметить, что тогда в коллективах практиковалась система выдачи авансов из кассы взаимной помощи, мы этой услугой воспользовались, и в последствии не жалели об этом.
Из Днепропетровска мы прилетели в Москву во Внуково, затем переехали в Домодедово и самолетом ТУ104 вылетели в Иркутск.
Командировочные приключения
Итак, мы уже в Иркутске. Самолёт прибыл точно по расписанию. Вечер 19-00 по местному времени. На воздухе мороз – 42 0С, правда, без ветра. Для нас все это ново и необычно: освещение улиц города, как говорят у нас на Украине у «мареві», глаза людей зрительно как бы на выкате, а у мужчин на небритых щеках белый иней. Внешне, очень много мужчин в одежде купеческого вида и все они похожи на Льва Толстого. У многих длинные бороды и подпоясаны сна-ружи зимней одежды, кто поясами, кто просто верёвками крупного сечения. Все молчат на таком морозе, а для контактов только жестикулируют руками.
Алюминиевый завод находился на окраине Иркутска, мы добрались до него без приключений и нас сразу поселили в заводское малосемейное общежитие с нормальными бытовыми условиями. На ноги выдали бурки бурятского производства, так что обувной вопрос для нас грамотно решился. Правда холодильником для нас была большая авоська с припасами за окном. И, именно, она послужила главным связующим элементом между нами и местными аборигенами раз-личных служб завода.
Когда мы только-только появились на заводе в гараже, где стояли наши машины, и непосредственно в цехе, где были установлены электролизеры, то сразу по заводу разнеслась на-родная молва: «Хохлы приехали!». А что это значит в условиях Сибири? К нам в комнату ежедневно приходили так называемые земляки из Запорожья, Житомира, Кировограда, Винницы и других городов Украины. Все приходили обязательно с бутылками водки, и происходил дружелюбный бартерный обмен водки на наши украинские продукты. Гости, подходя к общежитию, смотрели на нашу авоську и, убедившись, что она ещё имеет объёмный вид, заходили в гости к нам. Нужно отметить, что в это время в Иркутске в магазинах и на рынке мяса вообще не было. Советская власть трудолюбивому сибирскому народу это старалась объяснить так: «Понимаете, дорогие товарищи! В Монголии большой падеж скота, поэтому у нас такие в настоящее время временные трудности».
Так как эти трудности возникали практически ежегодно, то трудовой народ все это «хорошо понимал», но решал свой продовольственный вопрос совсем другим, менее цивилизованным путем. Жители домов по общим подъездам сбрасывались и на весь подъезд покупали в деревнях говядину или свинину, делили её по денежному вкладу каждого и держали свои запасы на балконах с октября по май месяц следующего года.
Единственным изобилием в магазинах в то время была морская рыба "простикома". И именно она, в дальнейшем, нас спасала в качестве сытного с картошкой блюда для повседневной еды утром до работы или на ужин. Должен отметить, что наши «земляки-хохлы» приходили к нам в гости с рукопожатиями и лобзанием, пока авоська за окном была полна продуктов. Когда мы порожнюю авоську с окна убрали, визиты к нам земляков сразу прекратились. Но бартер дал нам и положительный эффект существования в таких морозных экстремальных условиях Сибири: у нас накопились некоторые запасы водки, а так как мы её употребляли умеренно для аппетита и прогрева после мороза, то могли её использовать для решения и производственных вопросов. По лучшей, например, обкатке своих машин, их своевременному техобслуживанию ремонтными службами завода и все были довольны!
В какой стране мира такое было возможно? Отвечаю: только в СССР и сейчас на под советском пространстве! Но! В то время в Иркутске существовал ещё и сухой закон. А что с этим связано, я постараюсь изложить читателю дальше при одном условии понимания этого: Сибирь это не Украина. Например, чтобы нам надо было взять бутылку водки на ужин, нам приходилось уходить с работы до окончания срока работы 1-й смены, тогда мы могли её ещё купить. Если же мы выходили с завода после 1-й смены, водки в магазинах уже не было.
Водку в магазины Иркутска завозили строго порционно по примерному спросу. Ни каких загашников в тёмных кладовках магазинов как на Украине не было, нет, ни кума, ни свата, нет водки и все! А как же проходили карательные мероприятия сухого закона на предприятии со стороны руководства предприятия и общественных организаций?
Мы имели такую практическую возможность убедиться в серьёзности этого мероприятия непосредственно на нашей работе. На заводе, оказывается, была постоянно действующая комиссия по борьбе с нарушителями сухого закона, то есть, с алкоголиками.
К нашим машинам от гаража завода был прикреплён опытный водитель лет 40-ка в прошлом из Белоруссии из Гомеля – Александр Близнюк. Парень он был коммуникабельный, знал много анекдотов, и в гараже его любили за это. Но в течение 3-х дней он почему-то отсутствовал на работе, и мы толком не могли испытывать машины. На наши вопросы, где Близнюк, работники гаража старались уклониться от ответа. Как потом мы выяснили, Близнюк был вызван на «алкогольную» комиссию завода. А это уже серьёзно!
Если комиссия принимала решение наказать, то алкаш мог в год потерять от 5000 до 6000 рублей. На Иркутском алюминиевом заводе тогда коэффициент к зарплате был 1,3. Решение комиссии никакими инстанциями завода или городскими властями в дальнейшем больше не пересматривалось. Уровень зарплаты водителя гаража тогда был 400-500 рублей, а электролизерщика 800-900 рублей.
Итак, через три дня в гараже, наконец, появился Близнюк и начал давать «Интервью» своим сотоварищам по труду. Комиссия на заводе функционировала следующим образом.
В одном из просторных кабинетов заводоуправления стоял большой стол в виде буквы П, накрытый естественно, бордовой плюшевой скатертью. На каждом крыле стола стояли по два графина с водой и стаканами, в центральной его части ещё стояла аптечка. Внутри П-образного стола на полу лежал красный резиновый коврик размером 2х2 м. На него и становился нарушитель сухого закона при опросе его членами комиссии. А комиссия, то была какая! Представители городских властей: от Минздрава, от городского профсоюза, от горисполкома и общественных организаций. Представители завода: зам. директора по кадрам, парторг, профорг, зав. медпунктом. Итак, Близнюк стал на красный коврик, и первый вопрос задала ему заводской врач, зная его хорошо как человека любящего юмор: «Скажите, пожалуйста, товарищ Близнюк: а сколь-ко же Вы можете выпить за один раз грамм водки не закусывая?». На что, товарищ Близнюк ответил следующее: «Когда в Иркутске было мясо, меня литр водки не брал, а теперь, к сожалению, я косею от 700 грамм водки». Комиссия, естественно, залилась смехом и его на первый раз простила за нарушение сухого закона. Как мы потом выяснили, комиссия на-казала тогда около 15-ти алкашей. И этот показатель очень отрицательно повлиял на годовые показатели работы завода по соцсоревнованию с другими предприятиями города, области и министерства.
Итак, мы пробыли в командировке ровно 29 дней. Мы уже тосковали по дому, по семье. Ко-гда мы после работы шли в заводское общежитие, то с тоской зрительно провожали глазами самолёты, летящие в Европу. Их трасса после взлёта как раз проходила над заводом.
Как я писал уже выше, наши съестные запасы давно закончились и из мясного мы ели один раз в день в заводской столовой одну котлету толщиной 1,5 мм. После взвешивания к концу командировки мы похудели на 8 кг каждый. Так что, по приезду домой нас жены почти не узнали, а лица у нас были почти как у мулатов, так как в кожу въелась пыль от анодной массы, с которой мы постоянно контактировали при испытании машин у электролизёров.
В целом наша командировка удалась, машины мы передали в эксплуатацию, и институтское начальство было довольно результатами нашей командировки. Но небольшой казус у нас все-таки произошёл при отчёте о командировке на собрании отдела цветной металлургии института, составом в 60 человек. На алюминиевом заводе нам удалось целиком взвесить машины, так как там имелись 10-тонные весы для взвешивания ковшей с расплавленным алюминием при его транспортировке для разливки в слитки. Вес машины оказался 9,38 т, а на общем виде чертежа стоял вес 9,72 т. Когда я об этом доложил руководству и попросил исправить такую неточность, то мне быстро закрыли рот. Формирование цены, как и сейчас, машины осуществлялось на основании её веса и опытный завод на этом «наваривал» лишние накопления. Вот так правда матушка моя и не сработала в то застойное время! А я в дальнейшем при проектировании узлов и общих видов машин всегда очень скрупулёзно относился к этому вопросу.
Единственно, что у нас с Олегом осталось отрицательным от этой командировки: это невозможность в 42 градусный мороз побывать на озере «Байкал» и посмотреть красоту природы на его берегах. А положительным моментом были впечатления от школьников, которые играли в хоккей днем без зимних шапок, подумаешь тепло - 25,0 градусов, это утром и вечером для них холодно всего -42, 0 градуса и внешнего вида молодых буряток, красивых и стройных женщин.
Дома нас встретили любящие жены и дети, и мы окунулись в нормальную семейную жизнь, а сотрудники ещё долгое время теребили нас с просьбами как можно по-больше рассказать о Сибири и своих командировочных впечатлениях о заводе.
