Помнишь, ту вьюгу год назад? Эта была удивительная вьюга. Удивительная хотя бы потому, что я первый раз в жизни видела вьюгу осенью. А еще это был Хэллоуин. В других странах это прохладная осенняя ночь, а у нас в Сибири это уже начало зимы. Это было странно. Это до сих пор странно: зеленая трава, покрытая тонким слоем снега так, что среди белого снега отчетливо видна сочная темно-зеленая трава. И желтые листья. Почему-то всегда говорим, что листья желтые, а ведь они таких разных цветов! Помнишь, я была осенью, много раз была осенью. И каждый раз разной: печальной, радостной, запыхавшейся, заблудившейся, забывшейся…и из моих глаз капали слезы. Помнишь? А я все никак не могу забыть как стояла тогда на лестнице и плакала. Это было последний раз. Больше я себе не позволила. Никогда. Какая я же была глупая. А ты знал. Ты видел. Ты насмехался над мой глупостью? Не знаю. Даже если это было так, то сейчас мне все равно. Во всяком случае я так хочу считать. Я убедила себя.
Знаешь, когда ты не пришел я была чуть опечалена. А потом подумала, что хочу влюбиться в кого-то другого. И это понимание стала самым ярким пониманием освобождения.
Сейчас я иду по осеннему парку. А тебя нет рядом. Мне холодно. Мне холодно от собственной гордости. Гордость меня когда-нибудь погубит. А мне все равно. Хочу, чтобы ты когда-то все это узнал, чтобы я перестала разговаривать с тобой. Или с ней. С Тенью прошлого. Она такое яркое напоминание о тебе. Было бы, наверно, интересно избавиться от собственной тени. Но она одна из тех немногих существ, которая в сложный для меня момент поймет.
Я постоянно хочу домой. Даже находясь дома хочу домой. Глупости. Но когда я чувствую объятья своей собственной более сильной Тени понимаю, что дом рядом. Но он не всегда со мной. Какой редкий вариант чувствовать себя дома.
Ах да, сейчас темно. За год ничего не изменилось в природе. Я не вижу изменений. Только знаю, что после тебя я уже оцениваю природу и все вокруг не на уровне «там-тут», а я начала наслаждаться природой. А она красивая. Представляешь, осенью, в Англии, я увидела необыкновенные пейзажи. Их невозможно описать. Но как хочу! И какая была необыкновенная зима! Снега все не было. А потом… потом деревья, как в стихах поэтов Золотого века, похожи на чудесный причудливый узор, а снег под ногами хрустит… И весна. Как в этом году цвели яблони! Белый водопад стекал с их зеленых листьев и падал, точно снег зимой. А рядом сосны. Аромат яблонь и сосен сплетается в один и застывает в воздухе до осени… Потом для меня была сразу осень. Настоящая, золотая, с огромными шуршащими листьями под ногами и ярко-голубым небом над головой. И вдруг зима.
Прошел год. Я все так же помню о тебе. Как мне хочется поговорить с тобой. И я боюсь. Я боюсь, поэтому говори сейчас все это. Это не важно. Хотела еще что-то… нет, не знаю.
Ах да, спасибо тебе.
Надеюсь, появиться еще один человек, который научит меня так любить жизнь и ненавидеть его.
А ты… ты память. Прошлое. Тень.
Прощай.
Несколько шагов по первому хрусткому снегу. Из рук выпадает дубовый лист. А ведь раньше такие были только кленовые листья… Лист замирает на белом покрывале и ждет ветра, который его отнесет дальше. Свобода – это лучшее, что есть у ветра и худшее, что есть у сердца.

Слава богу, прошло достаточно много времени, чтобы я выложила этот рассказ. Я его написала, а через год произошло почти тоже самое... Глупо или смешно?

- Привет, - раздался где-то на уровне ее макушки приятный голос, который казался уже таким далеким и недосягаемым уже два с лишним года. Это было привычное им обоим объятие, которое она когда-то так боялась потерять…
- Я тебя давно не видела, - тихо проговорила она, повернув голову в другую сторону от его уха. Она знала – он услышит. Так всегда.
- Я тебя тоже, - сказал и поцеловал в волосы. Потянулись томительные секунды молчания. Они не говорили, лишь дышали вместе. Где-то, непостижимо далеко, за его спиной стояла его девушка, а зеркально ей за ее спиной ее друзья. Мимо проходили люди, но казалось, что они пролетают мимо, даже не заметив пару. На самом деле все продлилось не больше минуты. Его девушка ничего не успела сообразить, а ее друзья почтительно смотрели в другую сторону.
- Я думал, что ты меня ждешь, - первым нарушил молчание он.
- Так оно и было. Я ждала. Я продолжала ждать… Вот только ты меня перестал ждать, - все так же тихо говорила она.
- Я видел тебя недавно. Ты была с другим.
- Я много где и с кем была. Ты знаешь же, что это нормально…
- Для тебя. Я этого не любил, - наступило опять молчание. - У нас осталось с тобой еще два с половиной года…
- У нас уже ничего не осталось… Ты стал сам по себе, а я сама по себе.
- Ты обещала все это бросить…
- Ты обещал ждать…
Объятья стали крепче. Так обнимаются люди, когда знают, что больше не увидятся. Ей хотелось плакать, но плечи вздрогнули и опустились. Все. Встреч больше не будет. Они это знали четко. Он отпустил руки, она мягко выскользнула и они пошли… Каждый в свою сторону.
Его догнала его девушка и мягко повисла на руке, которая несколько секунд назад обнимала такое знакомое тело, он тепло улыбнулся ей и, высвободив руку, пошел дальше. Растерянная девушка продолжала стоять посреди улицы, не зная что делать. Она посмотрела удивленно на него и с криком «Подожди!» побежала за ним. Он шел не оглядываясь. Сегодня он закончит эту страницу своей жизни.
Она же пошла дальше, не оглядываясь. Ее друзья шли за ней. Она только что распрощалась с прошлым. Противный комок подкатил к горлу, на глазах начали выступать слезы. Сделав над собой усилие, она распрямилась, подавила комок, и ветер, пополам с пылью, смахнул слезы.
Закончилась пленка. И, может быть завтра, сама прочтет это на пыльном асфальте.
***

Скажи,  что слышишь меня, и мне этого будет достаточно. Мне хватит и тени твоих рук, объятия которых спасали меня от ветров безвременья, или малейшего сходства шелка с россыпью твоих кудрей, которые я так любила наматывать на пальцы в лунную ночь. Мне хочется так эгоистично, так по-детски, чтобы ты вернулся ко мне, в этот обезумевший мир, защитил, уберег меня от бессмысленных невзгод. Понимаю, что сама же их и порождаю, ведомая тоскою. И я использую любой повод обратиться к тебе, зацепиться за тебя...

(с) Эльчин Сафарли

«Есть друзья, которых не хочется отпускать. Ну не желаешь ими делиться. Вдруг, вернувшись, они станут чужими и наступит разочарование? Вдруг разорвется та нить, что связывает две жизни в один узелок, и вместо нее останется жалкая паутинка из воспоминаний? Обнимая по-настоящему близких людей, больше всего страшишься наступления минуты, когда руки разомкнутся, двери захлопнутся, замки сменятся. Причем мы делаем это сами. Мы с трудом складываем из маленького большое, зато с легкостью превращаем большое в крошечное, а зачастую и ни во что…»
 

(с) Эльчин Сафарли

В колонках играет - Город312 - Береги себя

Жестокость...
Почему-то этим словом все чаще определяют меня.
Неужели я настолько жестокая?
Нет, я всего лищь была зла на одного человека.
Это прошло. А мучить его не перестану пока.
Мало ли что в жизни бывает...
Говорят, я слишком жестока, чтобы адеватно относиться к людям.
А еще называют истеричкой.
Он то плакал, то смеялся, то щетился как ёж...
И я стала говорить громко. Я потерялась в толпе и теперь, громко крича в ней, пытаюсь перекричать многих, многих людей. Знаете, это получается иногда. Только после этого я шепчу. И люди опять не слышат.
Говорить-говорить-говорить... чтобы понять, что впереди пусто. Чтобы понять, что говорить бессмысленно...
А еще мне не верят, что я когда-то была настолько тихой и спокойной, что люди проходили мимо меня.
Я завидую друзьям-подругам, которых постоянно замечают: она эпотажны, они стильные, они спокойные, способные без нервов объяснить.
Я же дерганая девочка в джинсах и джинсовой куртке с потрепанным портфелем, которая способна только трезво мыслить. Но не говорить.
Я никогда не была лидером. Но случайно им стала. Странно?
А мне страшно.
Начала просыпаться необъяснимая жестокость.
На свое странное прошлое, которое хочу отправить куда подальше, взираю с подозрением и страхом. И тогда я хочу убить это напоминание.
Жестокость...
Я не могу ее объяснить.
Но она есть.

Еще совсем немного - и загорятся звезды, и выплывет месяц и поплывет,
покачиваясь, над тихими осенними полями. Потом месяц заглянет в лес, постоит
немного, зацепившись за верхушку самой высокой елки, и тут его увидят Ежик с
Медвежонком.
- Гляди, - скажет Ежик.
- Угу, - скажет Медвежонок. А месяц подымется еще выше и зальет своим
холодным, тусклым светом всю землю.
Так было каждый вечер в эту ясную холодную осень. И каждый вечер Ежик с
Медвежонком собирались то у Ежика, то у Медвежонка и о чем-нибудь говорили.
Вот и сегодня Ежик сказал Медвежонку:
- Как все-таки хорошо, что мы друг у друга есть! Медвежонок кивнул.
- Ты только представь себе: меня нет, ты сидишь один и поговорить не с
кем.
- А ты где?
- А меня нет.
- Так не бывает, - сказал Медвежонок.
- Я тоже так думаю, - сказал Ежик. - Но вдруг вот - меня совсем нет. Ты
один.
Ну что ты будешь делать?
- Пойду к тебе.
- Куда?
- Как - куда? Домой. Приду и скажу: "Ну что ж ты не пришел, Ежик?" А ты
скажешь...
- Вот глупый! Что же я скажу, если меня нет?
- Если нет дома, значит, ты пошел ко мне. Прибегу домой. А-а, ты здесь!
И начну...
- Что?
- Ругать!
- За что?
- Как за что? За то, что не сделал, как договорились.
- А как договорились?
- Откуда я знаю? Но ты должен быть или у меня, или у себя дома.
- Но меня же совсем нет. Понимаешь?
- Так вот же ты сидишь!
- Это я сейчас сижу, а если меня не будет совсем, где я буду?
- Или у меня, или у себя.
- Это, если я есть.
- Ну, да, - сказал Медвежонок.
- А если меня совсем нет?
- Тогда ты сидишь на реке и смотришь на месяц.
- И на реке нет.
- Тогда ты пошел куда-нибудь и еще не вернулся. Я побегу, обшарю весь
лес и тебя найду!
- Ты все уже обшарил, - сказал Ежик. - И не нашел.
- Побегу в соседний лес!
- И там нет.
- Переверну все вверх дном, и ты отыщешься!
- Нет меня. Нигде нет.
- Тогда, тогда... Тогда я выбегу в поле, - сказал Медвежонок. - И
закричу: "Е-е-е-жи-и-и-к!",
и ты услышишь и закричишь: "Медвежоно-о-о-к!.." Вот.
- Нет, - сказал Ежик. - Меня ни капельки нет. Понимаешь?
- Что ты ко мне пристал? - рассердился Медвежонок. - Если тебя нет, то
и меня нет. Понял?
- Нет, ты - есть; а вот меня - нет. Медвежонок замолчал и нахмурился.
- Ну, Медвежонок!.. Медвежонок не ответил.
Он глядел, как месяц, поднявшись высоко над лесом, льет на них с Ежиком
свой холодный свет.

(с) Сергей Козлов

Посвящается моим подругам Ксении, Ольге и Валентине

Лучи садящегося солнца ярко осветили небольшую, но уютную комнату на самом верхнем этаже новой многоэтажки, стоящей на окраине деревни, которую упорно называют городом. Та комната обита деревянными панелями, на истертом деревянном полу лежит теплый бордовый ковер, а на окнах весит старый, но все еще красивый белый тюль. Напротив входа стоит небольшое трюмо, на котором в беспорядке лежат разнообразные баночки и тюбики, рядом с трюмо маленький пуфик, обитый потертым темно-вишневым плюшем. По правой стене стоит полутора местная высокая кровать, около которой расположена низкая тумбочка. На тумбочке в беспорядке лежат лекарства и стоят стаканы с разноцветной жидкостью. Около окна, чуть отведя в сторону тюлевую занавеску, стоит высокая женщина. Она тяжело дышит, периодически начиная тяжело кашлять. Дверь открылась, и в комнату вошел седовласый мужчина. Он прошел к женщине и обнял ее за плечи:
- Зачем ты встала? Ляг – отдохни, - едва слышно проговорил он.
- Отдохну на том свете, - ответила женщина и закашлялась, и, опершись на руку мужа, все же вернулась в постель. Он пододвинул к кровати пуфик и взял ее за руку. Солнце садилось, озаряя ярким светом сидящую фигуру на фоне окна.
- Где девочка? – с трудом разомкнув веки, через некоторое время спросила она.
- В коридоре. Ждет разрешения войти.
- Я хочу ее видеть, - выдохнула женщина и отвернула лицо к стене, показывая, что не хочет разговаривать с мужем сейчас.
Мужчина встал, отпустил руку жены и тихо вышел из комнаты. Он вернулся очень быстро, ведя за плечо перед собой одиннадцатилетнюю девочку – их дочь. Девочка высвободилась из-под тяжелой руки отца и сделала пару шагов к кровати.
- Мама! – позвала девочка, и слезы вновь побежали из ее глаз.
Женщина повернула голову и, прокашлявшись, сказала:
- Подойди… - она приподняла руку в сторону дочери. Девочка взяла маму за руку и прижалась к ее руке мокрой от слез щекой. – Уйди! – тихо, но властно сказала женщина, смотря на мужа. Он кивнул и немедля вышел.
- Не плач, солнышко! Не плач, доченька! Ты же ничего не изменишь. Только мне станет хуже уходить.
- Нет! Нет! Нет, мамочка! – девочка уперлась лицом ей в ноги, закутанные в одеяло. – Этого не будет! – шептала девочка. А мама, плача сама, гладила голову дочери.
Дверь открылась. На пороге стоял отец.
- К тебе, - просто сказал он и, не дожидаясь разрешения жены, сделал широкий шаг в комнату и за ним вошли двое. Мужчина и женщина. Мужчина был средних лет, в черной, с серебристой искрой, рясе. Это все что было возможно сказать о нем, так как войдя в комнату он сразу оказался в тени, пропуская за собой женщину. Она же оказалась пожилой дамой, с четко очерченными чертами лица и приятными голубыми глазами. Ее темно-синие закрытое платье отражало блики от последних лучей заходящего солнца, а на углах золотой заколки в седых волосах, плотно затянутых в пучок на затылке, играли резкие блики от светильников в коридоре.
- Пора отдавать долги, - войдя, сообщил мужчина, сурово смотря туда, где должно было находиться лицо умирающей. – Ты умираешь, а ребенок твой нигде. Ты обещала.
Девочка подняла голову, и, вместо того, чтоб уйти, сильнее вцепилась в руку матери.
- Я еще жива, - прохрипела она и растянула сухие губы в улыбке.
- Это не надолго, - беспристрастно сказал вошедший, - когда солнце сядет – ты умрешь.
- Нет! – вскрикнула девочка и всхлипнула.
- Да, – ответил мужчина и глазами нашел маленькую фигурку, сидевшую у кровати. – Да, девочка! – он неприятно улыбнулся.
- Отец Серафим, - вступила в разговор седовласая женщина, - ее зовут Сэм. И разве вы не видите, что семья подавлена случившимся?
Она посмотрела на умирающую женщину, на прижавшуюся к ней девочку и остановила взгляд на мужчине, чьи широкие ладони лежали на плечах у девочки.
- Мать Ксаандра, вы не правы. Долг платежом красен, как говориться, - он в очередной раз неприятно улыбнулся, - а у нас не принято перекладывать свой долг на плечи других людей…
- Я прекрасно знаю законы нашего народа, - сдержано ответила мать Ксаандра и обратилась к умирающей: - Что вы скажите, милая?
- Отдавай долг, - холодно, без улыбки настаивал отец Серафим.
- Никогда… - закашлялась женщина и чуть приподняла голову, чтобы видеть незваного гостя, - слышите, никогда моя дочь не… - она продолжала кашлять, и вылетали только отдельные слова, - не… не будет...! будет… - женщина в последний раз сильно закашлялась и ее голова упала на подушку. Рука, гладившая маленькую Сэмми по голове, бессильно опустилась девочке на голову и соскользнула по гладко заплетенным волосам.
Догорел последний луч заходящего солнца. Комната погрузилась во мрак. Лишь одинокая полоска света из коридора просачивалась сквозь щель в двери. Тишина наступила мгновенно. Казалось все остановилось. Даже часы перестали тикать. Первой голос подала Сэм:
- Нет! Нет! – закричала она и в голос разревелась. Часы пошли. Все начали дышать. Кроме одной, лежавшей на постели.
- Умница! – хмуро усмехнулся отец Серафим. – Дотянула! Теперь девочка должна сама решать, - он развернулся к вошедшей вместе с ним женщине, - что может решить маленький ребенок!?
Мать Ксаандра загадочно улыбнулась:
- Гораздо больше, чем вы думаете.
- Как вы можете? – подняла голову и прошипела девочка. – Да как вы можете говорить тут? При маме? Она умерла из-за вас! – Сэмми соскочила с пуфика, подскочила к пожилой женщине и посмотрела ей в глаза. – Из-за вас ушло спасительное солнце!.. – внезапно девочка поняла, что помощи ей тут негде искать. Отец стоял и смотрел только на лицо своей мертвой жены, не обращая внимания на происходящее. А эти чужие люди… Сэмми попятилась к кровати, встала спиной к телу матери и с испугом смотрела на окружающих.
- А вы говорите, что она может что-то решить! – усмехнулся отец Серафим, - она даже вас обвиняет, ее защитницу! Что же с ней будет?
- Дочка, - хрипло позвал отец, - пойдем отсюда. Тебе здесь делать нечего.
Он подошел, взял девочку за руку и вместе с ней вышел из комнаты мертвой. (14.09.2008)
Вслед за ними вышли и недавно вошедшие люди. Женщина негромко говорила:
- Она не меня обвиняет. Она обвиняет нас. И вас, дрожайший отец Серафим, в первую очередь, – она остановилась, повернулась лицом к собеседнику и холодно на него посмотрела.
- Прошу заметить, милая мать Ксаандра, - в тон ей ответил мужчина, - что она обращалась к вам, а не ко мне.
- Вы так никогда ничего и не поняли, отец-настоятель Рокфренского монастыря, – мать Ксаандра тяжело вздохнула и, отвернувшись, направилась по длинному коридору в след за мужчиной с девочкой. – Она вас боится, – закончила она и свернула в комнату, за дверью которой скрылись шедшие впереди.
Отец Серафим остановился, глядя, как уходит за дверь соперница, и поднял голову к лампе. Его бледное лицо, порядком заросшее грубой светлой щетиной, отразило все муки. Все, кроме совести. Ему было не жалко только что умершую женщину и ее маленькую дочь. Он достал очки с фиолетовыми стеклами очки, нацепил их на нос и, поймав свое отражение в зеркале на соседней двери, криво усмехнулся, поправил единственную длинную упавшую прядь светлых волос и вошел в комнату, где сидели все те же лица.
Маленькая комнатка, но просторнее, чем спальня была заставлена мебелью, как будто из разных эпох: по голым деревянным стенам тянулись полки, иногда перемежаясь с черными буфетами и гарнитуром белого дерева. Посреди комнаты стоял стол, покрытый истертым зеленым сукном, а вокруг стола стоял низкий диван, против него высокая, на точеных ножках, кушетка, а спинкой к единственному маленькому окну стояло широкое кресло, где спокойно могли поместиться двое. Девочка с прямой спиной сидела в углу низкого дивана, чей цвет давно перестал читаться и отдаленно напоминал, что когда-то был горчичного цвета, поближе к окну. Отец ее сидел в другом углу, скрестив пальцы и смотря куда-то в угол. Мать Ксаандра сидела в кресле и неотрывно следила за дверью, глядя поверх прямоугольных очков в едва видимой тонкой золотистой оправе.
Из-за того, что дверь скрипнула внезапно, мужчина резко дернулся, расцепил пальцы и включил настольную лампу под бледно-зеленым абажуром с бахромой по краю. Зеленые блики отразились на фиолетовых непрозрачных стеклах, что придало виду отца Стефана угрожающий и беспощадный вид.
- Ну? – он оглядел собравшихся и, не найдя свободного места, кроме высокой кушетки, сел на нее, чуть подтянув на коленях брюки.
Наступило долгое молчание, которое прервал робкий детский вопрос-обращение:
- Отец?
Мужчина резко встал и резко ответил своей дочери:
- Решай сама! Мать твоя все всегда решала сама!
- Отец? – девочка непонимающе смотрела на отца. А тот развернулся и ушел. В коридоре еще несколько мгновений были слышны его шаги, а потом и они смолкли. – Папа! – срывая голос, закричала девочка и громко всхлипнула, а потом расплакалась, глубоко и шумно вдыхая затхлый воздух давно непроветриваемой комнаты.
А взрослые молчали. Никто не нарушил молчание, пока Сэм, уткнувшись лицом в подлокотник дивана, рыдала.
«Помощи ждать не откуда» - эта мысль резко и четко появилось в ее сознании. Успокаиваясь, она еще раз осмотрела пришедших в последние минуты жизни ее матери.
- Значит, - чуть дрогнувшим голосом начала она, - я должна выбрать с кем пойти, – люди синхронно кивнули, - с вами, - она кивнула мужчине, - или с вами, - она кивнула женщине и оба человека в ответ ей кивнули. – От моего решения уже не зависит не чья жизнь… – в слух размышляла она. – Тогда, - девочка резко, но с заметным усилием встала с дивана, - я иду с вами. – Она сделала шаг к женщине и упрямо посмотрела в насмешливо блистающие фиолетовые стекла очков отца Серафима.
- Зря, – только и сказал он, вставая. – Мать Ксаандра, я вас жду в машине.
Женщина склонила голову в знак благодарности и, дождавшись пока отец Серафим покинет комнату, встала.
- Пойдем, – она взяла Сэм за плечо и безошибочно пошла вместе с ней в комнату девочки.
В комнате было темно. Сквозь плотно задернутые тяжелые шторы не проникал свет фонарей с улицы, а единственная лампа в комнате, на столе, стояла выключенной. Мать Ксаандра резко и безошибочно нашла на столе выключатель, посадила девочку на кровать и достала из шкафа огромную сумку, с которой отец часто ездил.
- Это ты носишь? Это тебе нужно? Зачем это здесь… Это не понадобиться… - спрашивала или утверждала женщина, поглядывая на кивающую Сэмми. В сумку летели не сложенные вещи, книжки, тетрадки, головоломки, карандаши… Наконец, сумка оказалась заполнена на половину.
- Пойдем, – повторила в очередной раз настоятельница и взяла в одну руку сумку, а другой потянулась к девочке.
- Нет! – воскликнула девочка и, ловко увернувшись от морщинистой руки, подбежала к кровати. Из-под подушки она извлекла небольшого ежика – мягкую игрушку, подаренную матерью.
- Милая… - воздохнула женщина и потянула раскрытую руку ладонью вверх девочке. Девочка схватилась за теплую сухую руку и не отпускала ее до самой машины.
У машины стояли отец девочки и отец Серафим. Они не разговаривали. Они смотрели, как из подъезда выходят женщина с девочкой. Отец Серафим молча открыл багажник, отец девочка молча забрал сумку с вещами Сэм из рук матери-настоятельницы и поставил ее в багажник. Отец-настоятель Рокфренского монастыря уже сидел за рулем, мать Ксаандра садилась на соседнее сидение, а девочка стояла у открытой задней двери, прижимая к себе ежика. Холодный ветер дул ей в лицо, осушая постоянно наворачивающиеся на глаза слезы.
- Ты даже мне ничего не скажешь, отец? даже не обнимешь? – тихо спросила она у мужчины.
- Осторожно, - тихо сказал он, подошел и крепко обнял дочь.
- Я вернусь папа. Я скоро. Не волнуйся! – это девочка уже кричала, высовываясь из окна машины. Когда, отец перестал быть отличимым от дороги, девочка устроилась по-удобнее на заднем сидении и крепко обняла игрушечного зверька. «Я вернусь. Я обязательно вернусь. Я пойму смысл, как просила моя мама»…
***

Зверское такое предупрждение... Просто меня дома не бывает)) почти.

Я скоро выложу новую историю или рассказ. Надеюсь, все будет нормально) и я это сделаю быстро.

а сейчас тихо посмотрю и почитаю Death Note

^__________^

В колонках играет - Город312 - Фонари

Настроение сейчас - смутное

 

1. Что нам делать?

2. Как быть?

3. Кто виноват?

4. Ты чё, больной?

5. И скока стоит?

Эти пять вопросов определяют действительность\

на 200 лет вглубь и на 300 лет вперед.

Особенно популярны вопросы 3 и 5.

 

Лично я еще в восторге от вопроса Зачем?

Зачем я веду этот дневник?

Зачем все это происходит?

Зачем я живу?

Зачем...

Ответ простой: за тем.

Еще еще хороший вопрос Почему?

Но у него столько вариаций...

Ответ один: по тому.

 

Данная история написана на основе... хм... реальных событий. Надеюсь, буду те, кто поймут, что это.
Там, где выделено, это попытка писать вместе... не получилось...
Это писалось очень долго. И никакой гарантии, что все же закончено...
Посвящается моей подруге Ирине


Жила, да и, наверное, живет и сейчас девочка. Девочке было очень тяжело – у нее были проблемы с ногами, и она не могла радоваться жизни, как все дети. Как-то лечащий врач сказал, что ей нет смысла только сидеть и лежать в четырех пустых стенах, и можно идти гулять и играть вместе со всеми детьми. Первый раз, выйдя во двор, она не испугалась и, еще не зная правил поведения среди новых знакомых, уже начала общаться, играть и вести себя настолько естественно, что ее сразу приняли. Тут же появилось понимание, пусть наигранное, но ведь она и сама играла. Со временем появился среди новых знакомых свой круг общения, а те, с кем она не общалась, просто знали девочку и не гнали. Так прошел год. Люди вокруг менялись, кто-то уезжал, кто-то взрослел, кто-то просто уходил… И вот, пришел черед уходить и ей. Во дворе еще оставались люди, с которыми хотелось общаться. Они обменяли адресами и регулярно после этого писали. Но эти переписки уже через год зачахли. Хотелось девочке продолжить писать, но…
Это поездка оказалась очень приятным времяпрепровождением, когда она общалась с другими друзьями и знакомыми, но, вернувшись осенью, девочка все же решила спуститься во двор и посмотреть как все. Все изменилось. Нет, двор остался прежний: те же турникеты, те же разваливающиеся скамейки, та же разломная горка, у которой по-жизни не хватает настила и ступенек… Но дети… все дети были ей не знакомые… взгляд ее выхватил из общей массы несколько знакомых лиц, но сильно изменившихся. Они узнали ее, но слабо, как морок … Стало больно. Девочка убежала из двора, где было столько понимающих ее людей, и решила не возвращаться.
Шло время. Точнее, прошло полгода. Девочка изменилась, но ноги продолжали все еще сильно болеть. Вернувшись, после очередной поездки она не выдержала и решила пойти во двор, поискать друзей. Двор стал другим. Турникеты сияли новым цветным покрытием, горку, которую зимой в очередной раз раздолбали починили и теперь у горки появился все таки настил и ступеньки – теперь дети могли вдоволь кататься зимой на горке… да и лавочки стояли новенькие… Девочка не верила, что пришла в этот до боли знакомый двор. Люди, люди, люди… и не одного знакомого лица! Нет. Есть. Нашлись две знакомые девочки. Они сразу ее узнали, и она тихо решила посидеть с ними. Но это было очень не долго, все же есть и другие дела… И вот, на следующий день она вновь пришла, но в этот раз не было там знакомых, а лишь три незнакомые личности, да и то одна из них быстро ушла, не задержавшись не в чей памяти. Они помогли ей справиться с душевной неразберихой, и она стала постоянно приходить. Теперь, ее все знали. Теперь появились даже друзья, которых она безуспешно искала два года. Девочка была благодарна им.
Но вот, пришло время опять уезжать. К этому времени ноги начали опять сильно болеть. Врач советовал поменьше ходить, но она все же ходила и играла с ними. Вернувшись, она поняла, что ходить почти не может, но все же пыталась. Девочка начала все реже и реже ходить во двор, а на вопросы друзей отвечала, что занята. Осенью, когда она все же решилась пойти, было холодно, и этот поход с самого начала не сулил ничего хорошего. Ее ждали не самые приятные новости: ее друзья поссорились между собой. Не из-за нее, но поссорились. И все же, девочка чувствовала себя виноватой. Расстроившись, она сказала о том, что она вообще по-идее не должна ходить, но ходит. Да она еще и выглядела, ко всему прочему, старше, чем была и, разозлившись, еще и сказала свой возраст. Долго не могла она ходить после этого момента. Сил не хватало даже подняться с постели. И вот, наступил тот день, когда врач сообщил о том, что девочку нужно сажать на коляску, но все же позволять ей иногда ходить. Так и было сделано.
Девочка старалась меньше «ходить», точнее ездить, гулять, чтобы никто не знал об этом. Но все же хотелось. У нее все еще оставались там друзья. Правда, было не очень понятно, что среди детей делает он, старше всех на очень много. И все же она ходила. Однажды, придя, именно придя, а не въехав, во двор, она поняла, что ее уже здесь не ждут. Она развернулась и ушла. Ушла, чтобы все равно вернуться, но сидеть незаметно в уголке.
Так девочка и сделала. Вечерами она постоянно сидела во дворе в своей коляске, а друзья все еще подходили, разговаривали с ней… И внезапно все кончилось. В один из вечеров к ней пришла только ее подруга. Хотя, через некоторое время, на ее приветствия все же ответили и другие друзья, они даже подошли.
Девочка не выдержала. Насколько это возможно спокойным голосом она спросила у друга:
«Ты меня жалеешь?»…
- А разве тебя нужно жалеть? – спросил ее друг. – Разве тебе нужна именно жалость?
- Нет. – негромко ответила она. – Но наше общение только на это и похоже.
- А мне казалось оно похоже на дружбу… - сказал он задумчиво.
Она подняла на него вопросительный взгляд.
- Я на это постоянно надеюсь, но… - недоговорив она опустила голову и тяжело вздохнула.
***
Ответа на вопрос она так никогда не получила. Все окружавшие ее говорили, что они друзья и они ее очень любят и ценят… Но так никто никогда и не показал к ней свое отношение. Через время девочка избавилась и от коляски. Она теперь ходила.
Ходила в запущенный старый двор, в котором провела столько чудесных и приятных дней… Одна. Никого из друзей во круг нет… А там, за домом, живут эти же люди. Живут другой жизнью, в которой нет места друзьям, появившимся во дворе. И у девочки тоже была та жизнь, вот только уходить из этой всё не хочется…
Одна она ходит по холодном мокрому двору с ободранными турнекетами и поломанными скамейками. Весь двор, казалось, выражает внутреннее состояние девочки: все поломано, все исчезает, все тихо и одиноко… Кажется, ничего нет теперь здесь… Что-то есть, но это всё там, за домом… а тут…
***
Прошло время. Девочка решила забыть обо всем. Все они были знакомые, но не более. Редкие приходы в старый двор стали действовать на нее все хуже и хуже… В один из ярких солнечных дней она сидела у подъезда и старательно ни о чем не думала… Легкий испуг, сменившийся удивлением… Это был уже другой человек, не тот достаточно старый друг. С этим она когда-то зналась, но общения с ним особого не было. А тут пришел. Как прошлое, желавшее плавно стать будущим. Девочка давно перечеркнула прошлое… А он…
И закрутилось… Каждый день встречи, признания в любви… Их обоих не интересовала реальная жизнь, вне двора, друг друга. А потом, как ножом по горлу, состояние девочки ухудшалось, сердце черствело… и вот они уже друг другу никто…
«Впереди экзамены и новая жизнь», - тихо сказала она, в последний раз выйдя во двор, в котором вновь все стало тихо оживать…

В колонках играет - Наутилус - Дыхание

Я стала замечать за собой, что постоянно извиняюсь.
Раз за разом.
Момент за моментом.
и не могу объяснить за что прошу прощения...
Наверно, я просто тронулась.
Тронулась на нервной почве.

Проболела. Прописали антидепресанты. Я в шоке. Никому не говорю, а тут пишу //хотя, какая разица - все равно никто не чиатет)//
мне все доказывают: ты все еще нормальная. такая же как и была.
Была. Все изменилось. Почти все.

Новость: побольшей части из-за Edward_Praid прочитала Loveless. Насколько это возможно. До 9 тома... Задолбалась поиском ответа на один вопрос: почему Сеймэй хочет убить Рицку? (смотревшим, а не читавшим меня, возможно, не понять)))

Yamete! Oshiri Ittai! (яп. Прекратите! Болит Задница!) – так иногда, шутя, расшифровывают аббревиатуру «ЯОЙ» (YAOI). Официально же направление в аниме или манга, посвящённое изображению гомосексуальных отношений между мужчинами расшифровывается так: «Яма наси, Очи наси, Ими наси» — «ни кульминации, ни конца, ни смысла».
Романтичная мультяшная порнография зародилась в Японии в конце 70-х-начале 80-х, когда среди фанатов массовой (аниме, манга, кино, музыка и т.д.) культуры начали появляться первые женщины. Тогда же начинает развиваться фанфикшен, в который женщины привносят такое направление как сенен-ай (любовь мальчиков), развившееся после как более легкий вариант яоя, без изображения сцен секса. А в фанфиках девушки с энтузиазмом начинают «слэшить» любимых героев (т.е. сводить, от слова слэш – «/», например, героев мультфильма – Гена/Чебурашка) во всевозможные «голубые» пары.
Странно, скажете вы. Женщины… и гомосексуальные отношения между мужчинами. Что может быть общего? Но этому есть свое объяснение.
Японская культура всегда отличалась строгостью и консерватизмом, особенно по отношению к роли женщины в любовных отношениях. При этом, взгляд на однополую любовь между мужчинами был гораздо терпимее. В отличие от христианской европейской культуры, гомосексуализм в Японии никогда не считался чем-то зазорным. Наоборот, некоторые трактаты по бусидо утверждали, что настоящему самураю гораздо естественнее иметь отношения с другим самураем, чем с женщинами, близость с которыми может отвлечь воина от строго исполнения своего долга. К тому же, японская эстетика утверждала, что красивый мужчина – это мужчина "женственный", привлекательный, культурный, но никак не мускулистый громила. Именно такими были герои классических японских эпических произведений (например, "Повести о Гэндзи"), и именно им стремилась подражать культурная молодежь. Так получилось потому, что эти эпосы создавали не мужчины, как это было в Европе, а женщины, придавая своим любимым героям собственные черты.
К тому же, женщина не могла признаться в своих чувствах возлюбленному первой, даже в манге. Но если о чем-то нельзя сказать прямо, то есть множество путей сделать это косвенно. Если люди принимают одного человека за другого, то и спрос с него, и отношение к нему, соответственно, иные. Игра в переодевание – один из путей. Женщина, которая скрывает свою сущность под образом мужчины – явление нередкое и в европейской литературе. Когда леди Оскар – героиня "Версальской Розы" Икэды Риёко – переоделась в юношу, в жанре манга для женщин родился такой персонаж, как "девушка-юноша". Оставаясь женщиной (в таких историях не было и намёка на лесбийские отношения, хотя героиня могла себе позволить легкий флирт с другими женщинами, и нередко девушки влюблялись в неё, принимая за мужчину), такая "девушка-юноша" могла получать то, что доступно мужчине. Она могла быть первой там, где всегда до этого оставалась второй: на войне и в любви.
Женщины хотели писать о себе, но так, словно им было дозволено всё, что дозволено мужчинам. Параллельно "девушке-юноше" появляется новый герой-юноша, ведущий себя в любовных отношениях как девушка. Именно он получил права, которых так не хватало женщинам. И описывая любовную историю между двумя мужчинами, женщины подразумевали под одним из них скрытую героиню.
А женская и мужская роли (в паре двух мужчин в яое) тоже разделяются на активную и пассивную. Семе – это старший, или активный партнер, который берет на себя мужскую роль, а уке – младший, пассивный, женственный.
Конечно, у вас может тут же возникнуть справедливый вопрос: «Каким образом это вообще касается Российских школьников? Порнография – дело не детское…». И все же, именно школьники (а точнее школьницы) сейчас поголовно увлечены этой странной культурой гомоэротизма. И возможным провокатором этого, как не странно, может оказаться православная культура, которая после распада СССР начала повсеместно возвращаться в российские семьи, принося с собой и иное отношение супругов друг к другу и новые-старые постулаты: «да убоится жена мужа своего» и «да будет муж любить жену свою как себя». А это, согласитесь, шаг в сторону от гендерного равенства…
Это и приводит в конечном итоге девушек к мысли, что идеальная любовь – это любовь на равных, а кто может быть «равнее» двух мужчин? Только их любовь и может быть идеальной – нет заведомо определенных ролей, т.к. они формируются уже потом, в процессе сближения.
Словом, яой крайне популярен в женской среде (особенно среди нового поколения), причём уровень этой популярности практически не зависит от национальности читательниц. Причины этого и по сей день остаются загадкой для исследователей. Благодаря этой необъяснимой, но, тем не менее, более чем значительной популярности, со временем яой оформился в весьма развитое и сложное литературно-художественное направление, в котором могут встречаться произведения в промежутке от целомудренных романтических драм до хардкорного гей-порно. Яой также охватывает и весь спектр выразительных методов — существует яой-манга, яой-аниме, яой-додзинси и (наиболее многочисленные) — яой-фанфики.
Другое мнение о том, почему яой так популярен у женщин – это утверждение, что через яой можно попробовать то, что невозможно в обычной жизни – возможность побыть мужчиной. Говорят, что женщина, с низкой в самом начале самооценкой, по сравнению с мужчиной, через яой себя реализует.
Для читательниц яой может быть привлекателен и тем, что в этих историях у женщин нет соперниц. Только мужчины, которые заняты мужчинами, а не другими женщинами.
В данный момент яой – это не только истории о трагичной любви в антураже XIX века. Яой бывает комедийным и драматическим, детективным и научно-фантастическим, фэнтезийным и мистическим, короче говоря, на любой вкус. И за пределами Японии яой становится всё популярнее и популярнее (об этом можно судить по выпуску официальных переводов манги), в нем нет запретных тем (собственно, как в литературе и искусстве, всё зависит от точки зрения), он рождает свои мифы и свои предания.
...И тут я наконец-то увидел этого парнишку. Именно увидел! До этого я смотрел на него, но не так. Как-то по-другому. А тут, когда он лежал подо мной, на лопатках (он оказался значительно слабее меня), я вдруг УВИДЕЛ его... — Письмо парня, признающегося в своей гомосексуальности Западным аналогом яоя (как по происхождению, так и, по сути) является слэш — также начинавшийся как движение авторов гомосексуальных фанфиков по популярному некогда сериалу «Звездный путь».
Как и собственно яой, слэш популярен строго в женской среде, а мужчины относятся к нему в лучшем случае равнодушно. А вот японские гомосексуалисты яой не признают – его романтизм они находят слишком слащавым и нежным.
Однако в других странах геи и бисексуалы нередко находят для себя в яое много интересного. И у Аояги Рицки – мальчика с кошачьими ушками и хвостиком, фигурирующего в манге и аниме Loveless, в разных странах, в том числе и в России, немало поклонников – как девочек, так и мальчиков.
А как дело обстоит в России? Какой именно разновидностью яоя увлекаются наши школьницы? Интернет пестрит русскими яой-сайтами, на которых девочки выкладывают свои рассказы, посвященные любви двух мальчиков. Да, да! Некоторые из них даже меньше интересуются аниме и мангой, чем этими самыми рассказами (а иногда и романами). Здесь яой очень крепко сплетается со слэшем, образуя уже совершенно новую (чисто женскую) литературу, основанную на любовных перипетиях между двумя молодыми мужчинами. Начинался жанр с фанфиков (об этом подробно в другой статье), но в последнее время появляется все больше и больше «ориджиналов» (то есть оригинальных яой-историй).
И, конечно же, яой девочки не только пишут, но и рисуют. В том же интернете полно художниц, глядя на работы которых поражаешься – с какой любовью прорисованы детали, выразительные лица у героев, хорошо подобраны цвета.
Некоторые считают, что яой – это невроз, и интересует он, в первую очередь, тех женщин, чья сексуальная ориентация колеблется между «би» и «гомо». Возможно, теория верна относительно зрелых женщин от 30 и старше, для которых увлечение «яоем» становится своеобразной патологией. А для девочек-школьниц это скорее этап развития собственной сексуальности, которая волей судьбы и под влиянием масс-медиа пошла вразрез с общепринятым вариантом «мальчик-девочка». Закомплексованность не дает их женской сущности разрабатывать традиционные модели отношений – стеснительность, разочарование, обида, сложность в общении и многое другое мешает девушкам считать традиционную модель «идеальной». Поэтому, подменяя понятия и роли, они создают модель отношений с их точки зрения безупречных, т.е. «мальчик-мальчик».
Эта удивительная метаморфоза, нетрадиционное мировосприятие помогает девушкам смотреть на вещи проще и пережить тот сложный период переходного возраста, в котором так сложно найти себя и остаться собой.
Кстати, на форумах, большинство девушек отвечает на вопрос о сексуальной ориентации «традиционная», что нельзя не принимать во внимание.
Среди поклонников жанра есть немало любителей «постебаццо». Например, девушка под псевдонимом Киприана провозглашает правила идеальной яойщицы, среди которых:
Идеальная яойщица не читает ничего кроме слэша и всё, что она читает, автоматически превращается в слэш.
Идеальная яойщица способна написать слэш даже по таблице умноженья.
Идеальная яойщица не может спокойно сидеть на уроке литературы, потому что она читала слэш на все произведения школьной программы. И именно поэтому учитель панически боится проверять сочинения идеальной яойщицы.
Идеальная яойщица не знает ни одного анимэ, мультфильма, фильма, книги и вообще ни одного произведения искусства которое бы не было посвящено гомосексуальным отношениям или хотя бы не содержало намёк на них.
Идеальная яойщица назначает свидание сразу двум парням, но никогда на него не является… и прочее.
Или, например, в яой-рассказы девушки переносят некоторые элементы аниме-стилистики, что делает героев рассказа «мультяшными». Т.е. вместо того, чтобы, например, удивленно поднять брови, герой «ловит подающую на пол челюсть», «валится навзничь», «бьется головой об стену» и т.д. То есть преувеличивают какие-либо реакции героев, ради создания того самого «мультяшного эффекта».
Еще одна особенность «яойщиц» – это желание найти яой везде, где только можно его представить. Не зря Киприана упоминала уроки литературы: увидев по телевизору/на улице/на фото/в книге красивого молодого человека, который еще и будет несколько женоподобен, яойщица причмокнет и скажет: «Няя! Какой кавайный», а «кавай» в переводе с японского будет означать «милый, похожий на девушку, женоподобный».
Подводя итог вышеизложенному, хочется сказать, что… хотя какой вывод можно сделать из статьи о культуре, у которой нет «ни кульминации, ни конца, ни смысла»?


И приколы по теме:
Яой может быть между всеми и всями.
Они дружат? Ну как тут обойтись без яоя?
Они враги? Просто за ненавистью они скрывают свою тягу к друг другу!
У них имена начинаются на одну букву? Хм, по-моему, это скрытый намек автора на яой.
Они один раз увидели друг друга в автобусе и разошлись? Какая хорошая предпосылка к яою!
Они вообще не знакомы, никогда не видели друг друга, живут на разных концах света и вообще между ними ничего нет общего? Не беда, связь отыщем (троюродная бабушка одного знала троюродного дедушку другого), познакомим, на самолете перевезем и вуаля! Такой желанный яой снова с нами.
У них разница в возрасте 40 лет? А любви, как говорится, все возрасты покорны.
Яойщика может остановить только смерть. В смысле одного из нацеленных персонажей. Да и то я не уверена.\\

- Я скептик! Я не верю в крепкую мужскую дружбу!
- А я яойщица! И прикинь, я тоже не верю в крепкую мужскую дружбу!


В школе пришла идея кому-то -
Компьютер поставить в углу кладовой.
Там пацаны втыкали Наруто,
А старшлеклассницы дружно смотрели яой.

8 Марта - единственный день в году, когда многочисленные яойщицы перестают называть себя в мужском роде...подарки охото всем~дес

Ххх:
Встречайте мну, властелина хентая, Повелителя Яонии!
Ххх:
*Японии
Ууу:
XD
Ууу:
По фрейду!

«Башню от яоя сносит конкретно...Ехал я как-то вечером на трамвае... За 9 было, поэтому трамвай был почти пустой. На остановке "Московская" заходят две милые и красивые девушки. Сели напротив меня. На их шапках и сумках я разглядел яойные значки. Ну, думаю - "хардкорные фудзёси"...
Одна смотрит в окно, другая достаёт альбом, начинает что-то рисовать. Вырисовываются на картинке два парня, естественно яойных... Ещё минут через 5 я, скося глаза, замечаю, что один из них похож на меня... (О_о омг)
Та, которая смотрела в окно, поворачивается, смотрит на картинку... Вдруг (я аж сам охренел) она хватает рисунок и говорит возбуждающим голосом: "Не так же!" Художница выхватывает рисунок, смотрит на меня, снова смотрит на рисунок и обиженно отвечает: "Всё так!" Первая хвтает её за грудь, начинает тискать и говорит: "Может исправишь?" (у меня чуть кровь носом не пошла). Вторая - "Хорошо, хорошо!.. Сейчас исправлю. Ты только до дома потерпи?.."

Farfy: Я своих уже приучила!
Farfy: Представь: физ-ра, урок. Училка: "мальчики направо, девочки - налево".
Farfy: Ну, я конечно направо. Она: "Катя, туда идут только мальчики".
Farfy: Я - "я знаю". Училка - "Но..." Весь класс хором: "Она мальчик!".
Farfy: Училка - "о_О а..." Весь класс снова хором: "Это не грудь, а мышца!".
Farfy: При виде меня теперь у неё глаз дёргается, а я довоооолен ^___^

Из анимэ клуба.
-Я мальчик!!! Хочешь докажу? Могу юбку поднять

ххх: все вы анимешницы - яойщицы!
ххх: ни одной нормальной анимешницы нет!
ууу: я не яойщица!
ххх: это хорошо!
ууу: я сёнен-айщица! "
ххх: Т_Т

dragonfly
из яоя тока гравитация
lesync
а кстати, оно про что?
dragonfly
про двух педиков )
lesync
это понятно ) а что они там делают?
Lesync
зря я это спросил...

Нет повести яойнее на свете, чем Путин с террористом в туалете...

Ну, друзья мои, это еще не все. Теперь так, чисто поржать))) анимешники - народ забавный:
xxx: я тут увидел
xxx: в Соул Итере
xxx: в 6 серии
xxx: на 00:47
xxx: Кид не заметил, что два прямоугольничка на пороге несимметричны!
yyy: о_о
yyy: ты меня пугаешь

Ginko
ААААААААААААА
Ginko
НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ
Ginko
На 2х2 в эльфиен лиед вырезали тот момент, когда кото щупал ню за грудь
Ginko
V____V"
Ginko
Это слишком большой стресс для меня, я ухожу в запой "

xxx: Эластичный бинт. В своём коспе я тоже не редко к прибегаю к этой хитрости, так как часто косплею парней. Очень больно правда убирать второй размер груди для нулевого, но потом быстро привыкаешь.
yyy: Второй? xD Мне третий приходится убирать)) Только я не эластичным бинтом пользуюсь, а утяжкой из бифлекса))
zzz: А чем мне пятый убрать. Подскажите, плиз?? Мну Юки косплеит...
kkk: Ппц. Все бабенции думают как бы увеличить на 3 размера, а мы - как бы под нулевой сдуть)))

Juta-RO: круче Ичиго только яйца!
Juta-RO: ...Ичиго

xxx: а что такое, почему поссорились?
yyy: да, она нарисовала мне гаару вконтакте т_Т натурально так, в шапке санта клауса
yyy: говорит: "поздравляю , ну как?"
yyy: я ответил, что как-то стрёмно( мне почему-то представляется гаара с полным горшком снега на детском утреннике вокруг детишек, и так серьёзно произносит: "снежный гроб! погребение!" Т_Т

xxx: Седня почистил наконец-то клаву
ххх: Почти стерлись кнопки wasd и 6
yyy: Ну wasd это понятно, а 6 чего? Сатанист чтоль?
ххх: Не-а ^__^

ххх: пахнет жареной болванкой "

Дед мороз: а теперь что надо сказать,чтобы елочка зажглась?
Анимешники: Катон! Гокакью но дзюцу!

aki-san: а правда, что манга Наруто издевается с 1976 года?! О_О
aki-san: *издается
chugaara: не не не, первый раз ты правильно сказал.


Материал из википедии.
Статья про котобус из аниме "Мой сосед Тоторо".

Цитата: "В одной из сцен фильма видно, что это самец."

ххх
Прогресс! Наконец-то из не аниме посмотрел Мадарагаскар 2! ^__^
Как думаешь, я смогу снова стать нормальным человеком?
ууу
Не знаю на счет остальных, но ты уже не вернешься к нормальным людям
ххх
Почему О_о
ууу
Ты несчастный нарутофан! Иззыди!
ххх
Что опять не так Т__Т
ууу
Помотри что ты написал!
ххх
...где?
ууу
еще внимательней!
ххх
ГДЕ?! О_о
ууу
В названии мультфильма!!! Т__Т
ххх
>__<"

{My}aut^.^Mi[ya]ut
при анимее сердце биться не должно
{My}aut^.^Mi[ya]ut
*анемии
{My}aut^.^Mi[ya]ut
><
{My}aut^.^Mi[ya]ut
гомен, профессиональное

anderson: пересмотрев много анимешек, стал замечать:
anderson: оказывается среди имён героинь очень популярны те
anderson: которые начинаются на "на"...
anderson: Нана, Наджика
anderson: Нанако
ujif: Наруто...
anderson: XD
ujif: XD

Приходит православный батюшка в Коноху крестить народ. Ну первым выбегает Какаши-сенсей:
- Меня, меня крестите!
- Как звать тебя, сын мой?
- Какаши!
Батюшка дрожащей рукой крестит его:
- Господи.... Крещаю тебя Акакием!

после просмотра "Наруто" не могу сдержать истеричный смех, когда смотрю новости с сурдопереводом)))
to be continued...
Lina Bright
Lina Bright
(c) www.grotter.ru/igra
P.S.: да, я еще не бросила хD

В колонках играет - Mylene Farmer - Peut Etre Toi

Много чего случилось, пока меня тут не было.
Меня до сих пор могут найти только люди, с которыми в реале общаюсь. И всё. Я на некоторое время умерла. Для всех.
Сейчас я вновь воскресла. Я открываю новую страницу соей жизни. Всегда нужно что-то менять.
Пусть это будет дизайн нового форума, на котором сижу. Пусть это будет новое название днева на ли.ру. Пусть это будет избавление от людей, с которыми я не общаюсь. Пусть это будет избавление от человека, к которому, как мне казалось, я испытываю теплые чувства.
Нужно с чего-то начинать. Глупости, что новую страницу жизни нужно начинать с Нового года, с первого числа месяца или, в крайнем случае, в понедельник. Нет, страницу можно и нужно, начинать в любой день недели!
Я вот решилась в пятницу и начала в субботу)))
1. Я таки поздравила этого человека с днем рождения.
2. Удалила его из контактов.
3. Совсем перестала краситься.
4. Решила исполнить данные обещания.
5. Решила по нормальному начать готовиться к экзаменам в конце концов!

Сегодня утром проснулась, включила телевизор, а по нему "Крокодил Гена и Чебурашка" ^^ и песенка "Голубой вагон"

Медленно минуты уплывают вдаль,
Встречи с ними ты уже не жди.
И хотя нам прошлого немного жаль,
Лучшее, конечно, впереди!

Может, мы обидели кого-то зря -
Календарь закроет этот лист.
К новым приключениям спешим, друзья,
Эй, прибавь-ка ходу, машинист!

Голубой вагон бежит-качается,
Скорый поезд набирает ход.
Ну, зачем же этот день кончается?
Пусть бы он тянулся целый год!

Скатертью, скатертью дальний путь стелется
И упирается прямо в небосклон.
Каждому, каждому в лучшее верится,
Катится, катится голубой вагон.

Я решилась. Прощай! Прощай, родной дорогой ты мой! У нас разные дороги. Я только сейчас это поняла) Я знаю, мы уже простили друг друга)

В колонках играет - Ранетки - Зима

Настроение сейчас - Устала

Нельзя говорить слишком часто «люблю» и «жду». К этому рано или поздно привыкает тот, кому говоришь, и уже не обращает на твои слова внимания, а ты от этого начинаешь мучиться. Нельзя надоедать человеку, а то вскоре он может просто начать избегать твоего общества. Нельзя еще… вообще-то много чего нельзя, но кто сказал, что ты послушаешь эти советы и будешь честным образом молчать и бояться, что сидишь в одиночестве? Правильно, никто. Никто не сможет заставить тебя до тех пор, пока самой не захочется. Когда может подобное надоесть? Когда испытываешь описанное выше, то есть на твои признания не отвечают и вообще начинают тебя всячески избегать.
Меня стали многие избегать. И не только в реале, точнее в реале даже меньше. У меня не так много людей, с которыми я могу говорить о чём угодно, и мне не скажут: «Отвали!» или «Прости, дорогая, у меня нет настроения» Закономерный вопрос: мне, что одной не бывает плохо? Ладно, мне проще – я общаюсь тогда, когда хочу и могу, потому что с телефона, и я экономлю деньги. Но кто остальным мешает отключить Асю и не срываться на других, в частности на мне? Я, как будто, вся такая тихая, безответная, не обижаюсь и т.д. Вообще-то я тоже человек (в обще принятом смысле)! Вот только я научилась переживать все самостоятельно, не перекладывая на других свою боль, грусть, злость, не желание общаться. Мне больно и грустно – у меня грустная физиономия и спрашивают: «Что случилось?» Не отвечать же: «Отвали! Мне хреново! Со мной никто не общается, и я вообще всех хочу убить!», хотя состояние именно это, но этим я еще сильнее отпугну людей, с которыми хочу общаться. Я, поэтому, просто отвечаю, что мне грустно и не очень хорошо. Когда я злюсь, то злюсь по-доброму – всё равно всех люблю и никому не желаю зла. А когда не хочу общаться, то я именно этим и занимаюсь. Молча сижу.
1. если ты не готов говорить о своих проблемах – говори о чужих, чтобы отвести от себя разговор.
2. если хочется общения – общайся, но при этом не сообщай каждые 5 мин как все плохо (хотя, я сама часто ставлю смайлик бьющийся головой об стену)
3. не хочешь общаться – не общайся! Выключи Асю, Агент и т.д. и сиди себе преспокойно в одиночестве!
Не знаю, почему именно такие мысли. Наверно, меня достало, что вокруг стало все больше нытиков, а я одна, блин, каменная стена, которая всё переживет! Просто, я свои проблемы перерабатываю и пишу те грустные истории, в которых позитива нет и вообще от них плакать хочется. Нужно, просто, брать эмоцию или событие, выбирать самое хорошее, доброе, светлое, позитивное, а плохое, злое, грустное перерабатывать и куда-нибудь девать. Нельзя в себе копить.
Леша Черепанов (ХК «Авангард») тоже хотел жить долго и счастливо, но его сердце, которое весело в 2 раза больше нужного, подвело его. Он всё делал ради любимого города, ради друзей, ради семьи. Он поплатился за свою доброту. Никто не хочет такого.
Так и жить нужно размерено, чтоб больно было всегда. А когда боль проходила, ты удивлялся как это приятно жить без боли… Но нельзя вечную боль испытывать, вечный стресс, а то сердце тоже станет весить в 2 раза больше и спасти человека будет сложно…
Надо, значит надо.
Я не каменная стена. Я – человек.
Все будет хорошо.
А боль всё же заставляет двигаться дальше.

В колонках играет - ничего! они не вклячаються! плак...
Настроение сейчас - подавленое

"Предать" - проверить, что там стоит именно приставка "пре": "передать врагу"

Я стараюсь не предавать. Сижу и твержу себе, что предательство человека - самое ужасное, что может может сделать человек в свой жизни. Так же страшно предательство Родины и другие виды предательств. Но самое страшное - предать мечту. Что я и сделала со своей. Я так ждала и так надеялась, а сама ничего не захотела для этого делать. Я сама виновата в своих бедах. И слёзы по ночам в подушку это не слёзы жалости к себе и не от безысходности. Это слёзы боли. Они просто текут из глаз. Я их не могу остановить и не могу вызвать, когда мне хочеться. Вот так получается. Боль от предательства мечты. Я не села это делать, но я это сделала. Я предала не только мечту, я предала себя.
Испытаний я хотела, но ничего не получилось. Рухнула нелепо, как падший ангел. А рядом со мной даже не соираються толпы им и так видно как падают ангелы. Они сами не знают кто падает. Они просто знают, что еще кто-то предал мечту. у меня еще есть возможность пойти и все изменить. Я этого не сделаю. Я пускаю все на самотек.
Что дальше? Как всегда - пустота. Не вечный Хаос, а простая безответная пустота. Даже не белая, в которой я часто нахожусь, а простая пустота...
Не так уж и много в этом мире людй, которые могут меня забрать из нее. Но они не придут. Они не поймут и не почувствуют. пусть все будет так, как есть.
Я уже начинаю привыкать. Я уже привыкла. Наверно. Почти...

Не люблю бегать с криками: "Нет! Нет! вы ошиблись! это не я!!" Но сейчас я побегаю. Аравина мой персонаж, моя часть, но она - не я. Я - Алекс. Во всяком случае меня так знают большинство. Приставка "Shrewd", в переводе с английского, означает "горестный, печальный; рассудительный, трезвомыслящий" Поэтому считайте что угодно. Я вернула свой ник. Всё.

Решила внести и некоторые изменения в оформление.
Истории теперь будут [в такую штуку оформляться], а стихи в ~такую~.
Все без оформления - повседневное.

По мотиву одноименного теста, хотя совпадений с ним не много...

Боль в разбитых губах и свет уличного фонаря в окно. В окно пошло и монотонно бьет дождь. В открытую форточку попадают капли и разбиваются о тюлевую штору, отделяющую окно от комнаты. Задребезжал свет настольной лампы. Новые современные лампочки, дающие белый дневной свет вечером… Кто это придумал? Это так неприятно ударяет по глазам. Желтые быстро перегорающие старые лампочки почему-то до сих пор возвращают в детство, хотя уже несколько лет пользуемся этими «белыми»…
Стук закрытого легким и привычным пинком ящика, шелест страниц альбома, треск вырываемого листа из него, и боль в напряженных мышцах рук… Шуршание глянцевой обложки альбома по натертой когда-то воском поверхности стола, скрип выдвигаемого верхнего ящика – это ручка, прицепленная к тетради царапает внутреннею поверхность стола. Резкий неприятный грохот перебираемых ручек, карандашей, фломастеров, кисточек, лежавших вперемешку по всему ящику… Серебристая оболочка карандаша «HB», наконец, успокаивающе скользнула в руку. В луч света попала рука, закрывающая ящик. Рука с ободранными костяшками и двумя большими синяками на тыльной стороне. Боль… На столе лежит огромный трёхцветный лист клёна. Он сухой. Глупо сейчас искать где-либо такой же. Не найти. Он из Англии, из самого центра Лондона, из Бакенгемского парка… Воспоминание, боль в сердце и горечь во рту.
Дождь барабанит по пластиковому окну, а оно как будто поглощает все звуки… Глухо. Изодранная рука тянется к этому прекрасному листу клёна, лист ложиться на грубоватый чуть пожелтевший от времени лист плотной бумаги, выдранный из альбома пару секунд назад… Серый карандаш скользит по кленовому листу, оставляя за собой угольную тонкую полосу, серебрящуюся лучах белого света лампы… Глаза. Они появились на листе неожиданно. Холодные, с насмешкой, но, тем не менее, добрые, со стремлением помочь… Глаза закрылись, карандаш выпал из руки и лист кленовый был отметен в угол стола. Глаза открылись, перед ними белый лист бумаги. В руке вновь карандаш и вновь по листу скользит серебристая змейка… Минута, две, три, пять… Время бежит с пугающей быстротой, а в нем изодранная в драке рука с карандашом медленно ползет по бумаге, вырисовывая до боли знакомые и когда-то любимые черты лица…
Глаза закрыты, голова опущена. Стук. Стук в голове, как будто тяжелые капли дождя, бившие снаружи по стеклу, бьют внутри головы. Глухо и монотонно. Стук. Внешний стук упавшей капли. Глаза открыты, а перед ними светлая, посеревшая от времени штора. Рисунок перед глазами, а на нем растекаются две капли крови. Еще стук, еще капля на его лице. Теперь не видно ни холодных насмешливых глаз, ни усмешки на его губах. Опять его лица не видно.
Рука к лицу, а на ней еще две капли крови. Сухие разбитые губы растянулись в горькой улыбке, в тот момент, когда глаза заметили на этой самой руке кровь. Скрип кресла, шорох шерстяных подошв носков по линолеуму, щелчок замка двери, ведущей в ванну, шум воды, разбивающейся о фаянс белоснежной раковины… и кровь стекающая с руки по стенке раковины под сильной струей ледяной воды. И вот, мокрой рукой по губам кровь и внезапное осознание, что вчера всё же был сильным тот удар.
Вода выключена, уже мокрое полотенце у кровоточащего носа. Выключен свет во всей квартир, лишь уличный фонарь на стенах бликами играет, отражаясь в зеркалах на стенах и в шкафу с хрусталем. Хлопнула резко и раскатисто дверь ванны за спиной. Пара шагов к зеркалу, а в нем отражаются лишь глаза спокойные на дне которых грусть, сухие губы, растянутые в усмешке и пятно белого полотенца у лица.
Кресло, стол, рисунок, полный стакан белого вина справа… Резкий белый свет настольной лампы вновь ударил в глаза. В голове пусто, руки трясутся, а перед глазами его лицо с несколькими пятнами крови… Рука тянется к бокалу, но, промахивается, и пальцы окунаются в вино. Капли попадают на рисунок, перемешиваются с кровью и черты его лица еще сильнее растекается. А оставшиеся капли стекают по поднятой руке, попадают в саднящие царапины на руке. Опять боль. Боль такая же, как от его прикосновения.
Высохшие губы вновь растянулись в полуулыбке, глаза вновь закрылись, а голова опустилась на холодные руки, пальцы которых тут же оказались в светлых волосах… Вновь глаза открыты, а на бумаге, к крови и вину примешивается соленая вода, непрерывно капающая из глаз.
Усмешка. Еще один лист испорчен. Рукам больно рвать грубую, промокшую бумагу, но они рвут. Обрывки опадают сухими листьями на стол и пол. Изуродованная рука вновь тянется к бокалу. Горькое вино обжигает разбитые губы и режет горло изнутри… Рука дрогнула, бокал летит вниз на темный ковер комнаты. Остатки вина выплеснулись на стол, колени, ковер. Бокал откатился в сторону… Голова вновь покоиться на холодных руках. Тишина. Свет не горит, лишь свет уличного фонаря в окно. В окно монотонно стучит дождь. В открытую форточку попадают капли и разбиваются о тюлевую штору, отделяющую окно от комнаты. Ничего нет.
Осталась лишь боль в разбитых губах и сердце…

от 1.01.2009