Милорад Павич

(15.10.1929 - 30.11.2009)

- Теперь, Диомидий, послушай, что скажу тебе я. Безумие - жечь все, что мы вынуждены покинуть, даже враг не смог бы разорить и уничтожить все так, как это делаем мы. У него нет силы выцедить из земли все, как мороз выцеживает из рыбы воду. Наоборот, чем больше мы оставим после себя, тем дольше враг задержится, разрушая, а значит, у нас будет больше надежды, что хоть что-то останется и от нас, и после нас. Поэтому не нужно поджогов и разрушений. Напротив, нужно строить, строить даже сейчас. Ведь все мы строители. Только для работы нам дан необыкновенный мрамор: часы, дни и годы; а сон и вино - это раствор. Плохо тому, у кого в кошельке за медяками не видно золота, и тому, кто за ночами не видит дней!..

Говоря все это, Леандр и сам удивлялся своим словам, своему голосу, который достигал его ушей изнутри, через горло, еще до того, как долетал до Диомидия, но больше всего удивлялся он тому неожиданному решению, которое, похоже, уже давно зародилось в нем, хотя он об этом даже не подозревал. Как будто он все время шел в темноте и не заметил, как перешел невидимый ему во мраке ночи мост. Одно было ясно - он уже на другом берегу; решение свое он сформулировал очень просто и так же просто сообщил о нем своему спутнику:

- Настал час использовать этот мрамор для строительства, Диомидий, пришло время нам снова взяться за ремесло наших предков. Так мы теперь и поступим. С сегодняшнего дня будем строить. Бежать и строить на бегу. Если хочешь, присоединяйся ко мне, не хочешь - ступай, и пусть те два золотых, что спрятаны в твоей бороде, помогут тебе в дороге. С этого момента я буду строить на каждом третьем месте своего отдыха. Все равно что. То, что умею.

Милорад Павич, "Внутренняя сторона ветра"

Милорад Павич: Если вы мудрее, чем ваша книга, вы не писатель

Ибн-аль-Фарид/ Царь Влюблённых

Ибн-аль-Фарид /по прозвищу — «султан аль-'ашикин», Царь Влюблённых. (1181—1234)
Омар–Абу Хафс ибн–Абиль–Хасан Али–Шерефеддин – знаменитый арабский мистический поэт, родился в Каире.
Являясь представителем западной ветви суфизма, Ибн–аль–Фарид более других арабов подходит к суфиям восточным, персидским, удалившимся от исламских догматов.Одаренный от природы чрезвычайной красотою, он, тем не менее, сделался учеником аскетов и затворился в мечети Эль–Азгар, чтобы погрузиться в созерцание божества.Наиболее известны произведения: «Винная песня» и «Большая таийя» касыда

отрывки из < Большой касыды>
http://www.sufism.ru/libr/txt/great_kasyda.htm Большая Касыда
http://narod.ru/disk/4379087000/Б.Касыда.MP3.html аудиокнига скачать

...Был запечатан плотью тайный Свет,но тает плоть – и тайн у Духа нет

...Аз есмь Любовь. Безгласен, слеп и глух
Без образа - творящий образ Дух.
От века Сущий, он творит, Любя,
Глаза и уши, чтоб познать Себя.
Я слышу голос, вижу блеск зари
И рвусь к Любимой, но она внутри.
И, внутрь войдя, в исток спускаюсь вновь,
Весь претворясь в безликую Любовь.
В одну Любовь. Я все. Я отдаю
Свою отдельность, скорлупу свою.
И вот уже ни рук, ни уст, ни глаз -
Нет ничего, что восхищало вас.
Я стал сквозным - да светится Она
Сквозь мой покров, живая глубина!
Чтоб Ей служить, жить для нее одной,
Я отдал все, что было только мной:
Нет "моего". Растаяло, как дым,
Все, что назвал я некогда моим.

...О, если ум ваш к разуменью глух,
и непонятно вам единство двух,
И душам вашим не было дано
в бессчетности почувствовать одно,
То, скольким вы ни кланялись богам,
одни кумиры предстояли вам.
Ваш бог Един? но не внутри – вовне,–
не в вас, а рядом с вами, в стороне.
О, ад разлуки, раскаленный ад,
в котором все заблудшие горят!
Бог всюду и нигде. Ведь если Он
какой–нибудь границей отделен,–
Он не всецел еще и не проник
вовнутрь тебя,– о, бог твой невелик!
Бог – воздух твой, вдохни его – и ты
достигнешь беспредельной высоты.
Когда–то я раздваивался сам:
то, уносясь в восторге к небесам,
Себя терял я, небом опьянясь,
то, вновь с землею ощущая связь,
Я падал с неба, как орел без крыл,
и, высь утратив, прах свой находил.
И думал я, что только тот, кто пьян,
провидит смысл сквозь пламя и туман
И к высшему возносит лишь экстаз,
в котором тонет разум, слух и глаз.
Но вот я трезв и не хочу опять
себя в безмерной выси потерять,
Давно поняв, что цель и смысл Пути –
в самом себе безмерное найти.
Так откажись от внешнего, умри
для суеты и оживи внутри.
Уняв смятенье, сам в себе открой
незамутненный внутренний покой.
И в роднике извечной чистоты
с самим собой соединишься ты.

...Но у Любви нет цели. Не убей
свою любовь, прицел наметив ей.
Она сама – вся цель своя и суть,
к себе самой вовнутрь ведущий путь.
А если нет, то в тот желанный миг,
когда ты цели наконец достиг,
Любовь уйдет внезапно, как порыв,
слияние в разлуку превратив.
Будь счастлив тем, что ты живешь, любя.
любовь высоко вознесла тебя.
Ты стал главою всех существ живых
лишь потому, что сердце любит их.
Для любящих – племен и званий нет.
влюбленный ближе к небу, чем аскет
И чем мудрец, что, знаньем нагружен,
хранит ревниво груз былых времен.
Сними с него его бесценный хлам,
и он немного будет весить сам.
Ты не ему наследуешь. ты сын
того, кто знанье черпал из глубин
И в тайники ума не прятал кладь,
а всех сзывал, чтобы ее раздать.
О, страстный дух! все очи, все огни
в своей груди одной соедини!
И, шествуя по млечному пути,
полой одежд горящих мрак смети!

...Мой Бог – Любовь. Любовь к Тебе – мой Путь.
как может с сердцем разлучиться грудь?
Куда сверну? могу ли в ересь впасть,
когда меня ведет живая страсть?
Когда могла бы вспыхнуть хоть на миг
Любовь к другой, я был бы еретик.
Любовь к другой? а не к Тебе одной?
да разве б мог я оставаться мной,
Нарушив клятву неземных основ,
ту, что давал, еще не зная слов,
В преддверье мира, где покровов нет,
где к Духу Дух течет и к Свету Свет?

...Весь мир в тебе, и ты, как мир, един.
со всеми будь, но избегай общин.
Их основал когда–то дух, но вот
толпа рабов, отгородясь, бредет
За буквой следом, накрепко забыв
про зов свободы и любви порыв.
Им не свобода – цепи им нужны.
они свободой порабощены.
И, на колени пав, стремятся в плен
к тому, кто всех зовет восстать с колен.
Знакомы им лишь внешние пути,
а дух велит вовнутрь себя войти
И в глубине увидеть наконец
в едином сердце тысячи сердец.
Вот твой предел, твоих стремлений край,
твоей души сияющий Синай.
Но здесь замри. останови полет,
иначе пламя грудь твою прожжет.
И, равновесье обретя, вернись
к вещам и дням, вдохнув в них ширь и высь'''.

...О, не зовите мудрецом меня,
пустейший звук бессмысленно бубня.
<Возьмите ваши звания назад>,–
они одну лишь ненависть плодят.
Я то, что Есть. Я всем глазам открыт,
но только Cердце Cвет мой разглядит.
Ум груб, неповоротливы слова
для тонкой сути, блещущей едва.
Мне нет названий, очертаний нет.
Я вне всего, я – Дух, а не предмет.
И лишь иносказания одни
введут глаза в незримость, в вечность – дни,
Нигде и всюду мой незримый Храм,
Я отдаю приказы всем вещам.
И слов моих благоуханный строй
дохнет на землю вечной красотой.
И, подчинись чреде ночей и утр,
<законам дней, сзываю всех вовнутрь,>
Чтоб ощутить незыблемость основ
под зыбью дней и под тщетою слов.
Я в Cердцевине мира утвержден.
Я сам своя опора и закон.

...Я знаю, как целительна тоска,
блаженна рана и как Смерть сладка,
Та Смерть, что, грань меж нами разруби,
разрушит "я", чтоб влить меня в Тебя.
Разрушит грань – отдельность двух сердец,
Смерть – это выход в жизнь, а не конец,
Бояться Смерти? нет, мне жизнь страшна,
когда разлуку нашу длит она,
Когда не хочет слить двоих в дно,
в один сосуд – Единое вино.
Так помоги мне умереть, о, дай
войти в бескрайность, перейдя за край,–
Туда, где действует иной закон,
где побеждает тот, кто побежден.
Где мертвый жив, а длящий жизнь – мертвец,
где лишь начало то, что здесь конец,
И где царит над миром только тот,
кто ежечасно царство раздает.
И перед славой этого царя
тускнеет солнце, месяц и заря.

...И сердце мне пронзили боль и дрожь,
когда, как гром, раздался голос: "ложь!
Ты лжешь. Твоя открытость неполна.
в тебе живу еще не Я одна.
Ты отдал Мне себя? но не всего,
и себялюбье в сердце не мертво.
Вся тяжесть ран и бездна мук твоих –
такая малость, хоть и много их.
О, если б, спутав все свои пути,
ты б затерялся, чтоб Меня найти,
Навек и вмиг простясь со всей тщетой,
вся сложность стала б ясной простотой,
И ты б не бился шумно о порог,
а прямо в дом войти бы тихо смог.
Но ты не входишь, ты стоишь вовне,
не поселился, не живешь во Мне.
И Мне в себя войти ты не даешь,
и потому все эти клятвы – ложь.
Как страстен ты, как ты велеречив,
но ты – все ты. ты есть еще, ты жив.
Коль ты правдив, коль хочешь, чтоб внутри
Я ожила взамен тебя,– умри!"

...Не Ум, а Сердце Любит, и ему
Понятно непонятное Уму.
А Сердце немо. Дышит глубина,
Неизреченной мудрости полна.
И в тайне тайн, в глубинной той ночи
Я слышал приказание: "Молчи!"
Пускай о том, что там, в груди, живет,
Не знают ребра и не знает рот.
Пускай не смеет и не сможет речь
В словесность бессловесное облечь.
Солги глазам и ясность спрячь в туман -
Живую правду сохранит обман.
Прямые речи обратятся в ложь,
И только притчей тайну сбережешь.
И тем, кто просит точных, ясных слов,
<Я лишь молчанье предложить готов>.
Я сам, Любовь в молчанье углубя,
Храню ее от самого себя,
От глаз и мыслей и от рук своих,-
Да не присвоят то, что больше их:
Глаза воспримут образ, имя - слух,
Но только дух обнимет цельный Дух!
А если имя знает мой язык,-
А он хранить молчанье не привык,-
Он прокричит, что имя - это Ты,
И Ты уйдешь в глубины немоты.
И я с Тобой. Покуда дух - живой,
Он пленный дух. Не Ты моя, я - Твой.

...Скажи, как говорила Ты другим:
"Мой лик земным глазам неразличим".
Ведь некогда раскрыла ты уста,
лишь для меня замкнулась немота.
О, если б так Синай затосковал,
в горах бы гулкий прогремел обвал,
И если б было столько слезных рек,
то, верно б, Ноев затонул ковчег!
В моей груди огонь с горы Хорив
внезапно вспыхнул, сердце озарив.
И если б не неистовство огня,
то слезы затопили бы меня,
А если бы не слез моих поток,
огонь священный грудь бы мне прожег.
Не испытал Иаков ничего
в сравненье с болью сердца моего,
И все страданья Иова – ручей,
текущий в море горести моей.
Когда бы стон мой услыхал Аллах
наверно б, лик свой он склонил в слезах.

....И будет взгляд твой углубленно тих,
Когда поймешь, что в мире нет чужих.
И те, кто силы тратии в борьбе,
Слились в одно и все живут в тебе.
Так не стремись определить, замкнуть
Всецелость в клетку, в проявленье суть.
В бессчетных формах мира разлита
Единая, живая красота, -
То в том, то в этом, но всегда одна
Сто тысяч лиц, но все они – Она . . ..

...И тайное мое открылось вдруг,
собравшись в солнца раскаленный круг.
Как будто кто–то развернул в тиши
священный свиток – тайнопись души.
Его никто не смог бы прочитать,
когда б Любовь не сорвала печать.
Был запечатан плотью тайный Свет,
но тает плоть – и тайн у духа нет.
Все мирозданье – говорящий дух,
и книга жизни льется миру в слух.
А я... я скрыт в Тебе, Любовь моя.
волною света захлебнулся я.
И если б смерть сейчас пришла за мной,
то не нашла б приметы ни одной.
Лишь эта боль, в которой скрыт весь "я",–
мой бич? награда страшная моя!
Из блеска, из надмирного огня
на землю вновь не высылай меня.
Мне это тело сделалось чужим,
я сам желаю разлучиться с ним.
Ты ближе мне, чем плоть моя и кровь,–
текущий огнь, горящая Любовь!
О, как сказать мне, что такое Ты,
когда сравненья грубы и пусты!
Рокочут речи, как накат валов,
а мне все время не хватает слов.
О, этот вечно пересохший рот,
которому глотка недостает!
Я жажду жажды, хочет страсти страсть,
и лишь у Смерти есть над Смертью власть.
Приди же, Смерть! сотри черты лица!
я – дух, одетый в саван мертвеца.
Я весь исчез, мой затерялся след.
того, что глаз способен видеть,– нет...

Мой юный друг, шаги твои легки!
На берегу остались старики,
А море Духа ждет, чтобы сумел
Хоть кто-нибудь переступить предел.
Не застывай в почтении ко мне -
Иди за мною прямо по волне,
За мной одним, за тем, кто вал морской
Берет в узду спокойною рукой
И, трезвый, укрощает океан,
Которым мир воспламененный пьян.
Я не вожатый твой, я Путь и Дверь.
Войди в мой Дух и внешнему не верь!
Тебя обманет чей-то перст и знак,
И внешний блеск введет в душевный мрак.
Где я, там Cвет. Я жив в Любви самой.
Любой влюбленный - друг вернейший мой,
Мой храбрый воин и моя рука,
И у Любви бесчисленны войска.

Пир-Вилайят-Инайят-хан "Стать существом света" (из книги «Пробуждение. Опыт суфиев»)

Стать существом света

«Я излил на тебя силу любви, и теперь ты можешь уподобиться Моему блеску» -- Коран

«Я видел себя в свете, содержащемся в сути вещей, -- а не в каком-то внешнем свете». -- Ибн аль Араби

«Как глаза не могут узреть себя, так и душа к этому не способна --ведь она есть само зрение. В тот момент, когда она закрывает глаза, ей является ее же свет». -- Хазрат Инайят хан

«Душа в ее земном проявлении вовсе не оторвана от высших сфер. Она живет во всех сферах сразу, хотя обычно осознает лишь один уровень. От остального нас отделяет лишь тонкая пелена. Душа видящего становится факелом в его руке. Это его огонь, освещающий путь. Мы направляем свет ее, как луч, в темные углы, где раньше ничего не было видно» -- Хазрат Инайят хан

Живя некоторое время в пещерах Гималаев, я просыпался в ранние предрассветные часы и медитировал на нездешнем свете, освещавшем горизонт перед восходом. Днем я часами смотрел на солнце. Как сказал греческий философ Плотин: «Для того чтобы заглянуть в солнце, нужны глаза подобные солнцу». Ночью я медитировал на звездах. Закрыв глаза, я дотягивался прямо до ярких кружевных туманностей и видел свое тело как частичку непрестанно вращающихся миров света.

Свет особенно важен для духовного раскрытия, ибо он является мостом между материей и невидимыми измерениями, лежащими за пределами нашего непосредственного восприятия. Действительно, ключ к древнейшей загадке о невозможности полностью объяснить природу реальности только тем, что мы видим глазами, можно найти в научном описании света. Большинство людей считают свое сознание неким фокусом -- точкой, локализированной во времени и пространстве. Поэтому им кажется, что и физический свет исходит из конкретных участков пространства: от солнца, звезд, зажженной свечи или электрической лампочки. Однако, когда медитирующий обращается внутрь себя, он часто обретает переживание более рассеянного сознания. Хазрат Инайят хан называет это «всепронизывающим светом». А Ибн аль Араби говорит: «Свет бывает двух видов: лишенный лучей и лучистый».

Физиков, как и мистиков, никогда не переставали изумлять парадоксы природы света. Когда они пытаются измерить свет в лабораторных экспериментах, им удается достоверно выяснить, что происходит, лишь в тот момент, когда свет взаимодействует с их приборами, -- ибо он делает все, чтобы не дать им никаких ключей к пониманию того, как он ведет себя до измерений, после них или между ними. Свет вряд ли можно считать материей, поскольку он, хотя и представляет собой электромагнитное явление, в отличие от остальных форм материи не имеет массы. Особенно примечательно, что сам свет дает нам удобную модель для описания взаимосвязи между энергией и материей -- или между несотворенной Вселенной и сотворенным Космосом.

К примеру, реальность, как и свет, ускользает от любых наших попыток познать ее за пределами привычного нам мира, в котором мы непосредственно существуем. С этой точки зрения то, что мы называем реальностью, больше похоже на поперечный срез многомерной и многоуровневой Вселенной. И чем дальше мы заходим в своих попытках определить реальность, тем больше она кажется виртуальной, каким-то образом воплощающейся в формах этого мира.

Свет — это само Единое. Свет есть энергия Единого. Свет — душа мира. (Плотин).

Я свет миру (Ин. 8:12).
Я свет пришел в мир (Ин. 12:46).
Бог есть свет (1 Иоан. 1:5).

Цвета — деяния света, деяния и страдания… (Гете)

Свет в соединении с не — светом (т.е. телом) есть замутненный свет, то есть цвет.(Шеллинг)

Цветовой феномен есть раскрывающаяся почка света… (Шеллинг)

Цвет — это пламя, струящееся от каждого отдельного тела и состоящее из частиц, соразмерных способности нашего зрения ощущать(Платон)

Цвет — это ощущение, возникающее в органе зрения при воздействии на него света(современное научное определение)

Все, что мы видим — это цвет(Аристотель)

... Все мы в чем-то похожи друг на друга, и, может быть, мы испытываем ностальгию не по тому, что хотели бы знать, и не по вещам, которые вне нас, но по собственным нашим мечтам,по размаху нашей внутренней революции, а она состоит в том, что мы вдруг открываем внутреннюю чистоту, простоту, естественность, какую находим в лице ребенка и в голосе того, кого называют Высшим Существом.

Если порой нам грустно, то это оттого, что мы часто отдаем предпочтение разуму, а не сердцу, где только и можно найти правильные цвета - цвета Любви...

/из доклада "Искусство и жизнь". 1958 год./

...Никто сознательно не стремится ни к каким "измам". Они приходят сами собой. Бессознательно, начиная с  1908 года, я стремился к другому реализму.

Если кто-то считает, что я творю ради удовольствия, пусть так и думает. Он также волен считать алогичные и эмоциональные конструкции из различных фигур и цветов другой реальностью, преобразованной в символ.

О себе я точно знаю, что рожден не для удовольствий, на самом деле я хотел найти(без всяких там "измов") новую "психическую" форму, новый смысл и новые художественные средства для искусства нашей эпохи.

Это исследование - но не эстетических предпочтений и художественных методов других народов и других исторических эпох.

Я не стремился под видом стилизации подражать другим или заимствовать у них те или иные элементы, манеру письма, я хотел лишь подробно выслушать послания этих народов и этих искусств.

Нужно прислушаться к собственному голосу, к собственной совести, к своим чувствам, - вероятно, только это может принести удовлетворение, утолить жажду...

Вот мой оригинальный метод, мой способ наблюдать и творить, ничего не заимствуя и не копируя...

/из доклада "Искусство и жизнь". 1958 год./