Цитата сообщения NADYNROM Москва, которой нет. Собор Спаса Преображения, что на Бору в Кремле





Фотография из альбома Найденова

Само название собора Спаса Преображения, что на Бору, казалось, говорит о его древности. Будто бы во время строительства первого деревянного собора вокруг него еще шумел дикий лес, вековой бор. Однако археологические раскопки выявили, что в том месте уже в XI веке существовал поселок с торжищем, так что можно сомневаться в существовании рядом с Кремлем дикого леса два века спустя.
С большей вероятностью можно предположить, что собор был построен на месте древнего торга, ведь слово «бор» означает еще и налог, а также место, где этот налог собирали. Тогда церковь действительно стояла «на Бору», то есть там, где находилась торговая застава, у слияния рек Москвы и Неглинной, двух дорог древности.
Есть версия, что первая деревянная церковь появилась в том же году, когда Даниил, младший сын Александра Невского, получил в удел Москву. Но с датами в этом случае все очень спорно. Известно, что в 1319 году в той старой церкви было временно положено тело князя Михаила Ярославича Тверского, потерпевшего в борьбе за власть с Юрием Московским поражение и убитого по повелению хана Узбека. Именно Юрий привез из Орды тело поверженного врага и не сразу передал его Твери.
Зато истории каменного собора Спаса Преображения мы можем смело отсчитывать от другого сына основателя московской династии.
По летописному известию в 1330 году князь Иван Калита «заложил церковь камену на Москве, близ своего двора…». Каменное строительство в некогда окраинном городе должно было в очередной раз продемонстрировать богатство и могущество московского князя. После строительства собора Иван Данилович «сотвори ту монастырь, и собра в он черноризцы, и возлюби его паче инех монастырей, и часто приходи в он молитвы ради».

Монахов он перевел из-за Москвы-реки, из Данилова монастыря, основанного его отцом. Кремлевский Спасский монастырь стал любимым детищем князя, он «многу милостыню даяше мнихом ту сущим, ясти же, и питии, и одежа, и оброки и всяко требование нескудно подаваше им, и заборонь велику творяше им, не обидимым бытии никим же». Саму же церковь он «украси иконами, и книгами, и сосуды и всякими узорочьем».
Монастырь получил статус дворцового. В нем Иван Калита принял схиму перед смертью, последовавшей в 1340 году, но упокоен был в Архангельском соборе. Позже, по примеру отца, постриг в Спасском монастыре принял и Симеон Гордый.
Спасский собор монастыря считался одним из самых уважаемых, ведь в нем до основания кремлевского Вознесенского монастыря хоронили великих княгинь. Первое погребение состоялось в 1332 году, когда скончалась жена Ивана Калиты Елена. В 1345 году в нем была похоронена первая жена Симеона Гордого Анастасия, незадолго до этого затеявшая роспись собора: «а мастера старшины и начялницы бысть России родом, Гречистии ученицы: Гоитан, и Семен, и Иван, и прочие их ученицы и дружина». В Спасском соборе нашли свое упокоение мать Дмитрия Донского великая княгиня Александра 1364 году, сын Дмитрия Донского Иван в 1393 году и великая княгиня Мария, третья жена Симеона Гордого (не до Ивана Грозного великие князья вызывал нарекания церкви брачными делами) Мария в 1399 году.
Губительным для Спасского собора был разгром, учиненный ханом Тохтамышем, взявшего Москву в 1382 году. Погиб настоятель монастыря и многие монахи. Дмитрий Донской возобновил Спасский храм и завещал ежегодные пожертвования в пользу монастыря с немалой по тем временам суммой – 15 рублей. Многие князья жаловали монастырь деревнями, землей и иными угодьями.
Спасский Преображенский собор стал первым домовым храмом московских правителей, поскольку деревянный Благовещенский появился лишь в 1397 году. У Спаса на Бору крестили детей, венчались, служили молебны о семье великого князя, архимандриты Спасской обители были духовниками великих князей и членов их семей. Так, один из настоятелей – Михаил (Митяй), претендент на митрополичью кафедру, был духовником Дмитрия Донского. В 1395 году у собора появилась святыня – гробница святителя Стефана Пермского, просветителя зырян, канонизированного в 1549 году. Он приехал сюда к митрополиту Киприану, внезапно занемог и умер. Его погребли в Спасе на Бору, несмотря на то, что зыряне просили отдать им тело своего любимого епископа.
Но пришло время Ивана III и грандиозной перестройки Кремля, при которой места для Спасского монастыря не осталось. Тем более уже появились Чудов и Вознесенский монастыри. Спасский Преображенский собор оказался стеснен обширными дворцовыми постройками, а монастырь был перенесен за территорию Кремля и стал называться Новоспасским.
Спас на Бору остался дворцовой церковью для мирян. Домовым для великих князей уже был Благовещенский собор, и прихожанами Спаса на Бору стали многочисленные дворцовые слуги. Для них специально служили раннюю литургию, чтобы они успевали вовремя приступить к исполнению своих обязанностей. Но в престольный праздник службу здесь совершал всегда сам патриарх. В храме оставались святыни: чудотворная икона «Похвала Богородицы», оклад с образа Спаса Нерукотворного, которым Фома Палеолог благословил свою дочь, а на аналое лежала икона Всемилостивого Спаса, привезенная в Москву, по преданию, самой Софьей Палеолог.
Церковная жизнь в храме не затихала, он по-прежнему имел высокий статус кремлевской дворцовой церкви, соответствующий статус имели и его настоятели. Так, в середине XVI века его настоятелем был протопоп Ермолай (в монашестве Еразм), переведенный в Москву из Пскова, который написал знаменитую «Повесть о Петре и Февронии». По приглашению митрополита Макария он участвовал в создании Великих Четьих Миней и даже обращался к Иоанну Грозному с предложениями о преобразованиях: например, он призывал не платить денежного жалования служилым, а лишь обеспечивать их поместьями, освободить крестьян от денежных податей и тяжелой ямской повинности. А позднее в протопопы Спаса на Бору прочили будущего расколоучителя Аввакума Петрова.
В XVIII веке Спасский собор, как, впрочем, и весь Кремль, стал ветшать, лишась бдительного ока царя. Много раз собор осматривали архитекторы и неизменно доносили о всех новых ветхостях, которые надо было исправлять. Вот в 1730 году сообщалось, что сквозь своды шла течь, черепица во многих местах обвалилась и «поросло лесом, березы, осины, и рябины». В итоге в конце XVIII века собор был фактически перестроен заново. Возможно, перестраивал Матвей Казаков. До сих пор остается загадкой, были ли использованы при перестройке старые части древней постройки Ивана Калиты.
В 1812 году в храме находились склады сена и овса для личных лошадей Наполеона, но после войны чудом уцелевший собор был приписан к дворцовому храму Спаса Нерукотворного при Теремном дворце (Спас за Золотой решеткой). После же строительства Большого Кремлевского дворца Спас на Бору оказался вписанным в его внутренний двор. Это обстоятельство способствовало его новой реставрации в 1850-1860-х годах, для которой был приглашен маститый архитектор и реставратор Ф. Ф. Рихтер. Особенное внимание при подновлении храма было обращено на место захоронения Стефана Пермского.
Спас на Бору оставался действующей церковью до самой революции. В 1907 году в нем венчались дочь сенатора, поэтесса Мария Сергеевна Лопухина и князь Владимир Петрович Трубецкой, родственник философа Сергея Трубецкого и скульптора Павло Трубецкого. Его отцу принадлежало знаменитое имение «Узкое» под Москвой, где скончался философ Владимир Соловьев. А Мария Трубецкая-Лопухина стала самым популярным в дореволюционной России переводчиком произведений Эдгара По.
Революция в Москве началась с закрытия кремлевских храмов и монастырей, но Спас на Бору держался сравнительно долго. К тому времени Спас на Бору считался древнейшим храмом Москвы (поскольку его предшественник, храм Рождества Иоанна Предтечи, был снесен задолго до революции), но при поспешно проведенных в 1932 году исследованиях выявили перестройку XVIII века. Получается, что попытки спасти собор тогда фактически обрекли его на гибель в 30-е годы XX века? Хотя…
Есть новейшее любопытное, но мало достоверное предание, будто Сталин как-то ехал по Кремлю в автомобиле и указал рукой на Спасский храм: «Убрать!» На следующий день от храма не осталось и следа. И Сталин, вновь проезжая на машине, спросил: «А где же та красивая церквушка?» – «Вы же приказали ее снести»! – ответили ему. «Дураки! – молвил вождь. – Я имел в виду кучу мусора, которая валялась перед ней».
Гораздо вероятнее, что участь Спаса на Бору была предрешена его расположением во дворе Большого Кремлевского дворца. Когда дворец стали перестраивать, к его северному фасаду пристроили новый корпус с обслуживающими помещениями. Чтобы освободить место для строительства этого корпуса собор Спаса на Бору и был уничтожен 1 мая 1933 года.

Текст цитируется по книге: Романюк С. К. Москва. Утраты. М.: Изд-во ПТО «Центр», 1992. 336 с., ил. и статье Елены Лебедевой