Улица Ленина. 20:47.
Заходящее солнце окрасило небо в нежно-сиреневый цвет. Сумерки опускались на город, даря ему прохладу, после жаркого весеннего дня. Фонари желтыми пятнами проступали из тумана. Машины возникали из дымки и скрывались в ней же, подобно призракам. Девушка шла вдоль дороги, тонкие черные проводки наушников заглушали городской шум. Длинные светлые волосы, черная шляпа, шейный платок в черно-белую клетку, черная кожаная куртка, светлые рваные джинсы, светлые кроссовки. Серые, как городское небо, глаза чуть прищурены, тонкие губы кривятся в легкой улыбке. Она была частичкой толп, гуляющих по вечернему городу в пятницу, но она была отдельно. Неожиданно девушка замерла на месте, закрыла глаза и вытащила наушники. Она вытянулась в струну, пальцы немного подрагивали. Темно-синий лак загадочно мерцал в свете ярких витрин. Поднявшийся ветер рвал волосы, едва не сдувая с нее шляпу. Но никто вокруг, казалось, не заметил ее странного поведения. Наконец девушка открыла глаза и свернула с ярко освещенной центральной улицы в полутьму старых двориков древнего города. У подъезда обшарпанного дома, на полусломанной лавочке сидел парень. Темная толстовка с капюшоном, черные джинсы, черные тяжелые ботинки. В светло-карих, почти желтых глазах отражался красный уголек сигареты. Девушка остановилась у него за спиной и тоже закурила.
- Я запретила тебе возвращаться.
Парень развернулся к ней лицом и заглянул в глаза:
- Но не запретила Городу пускать меня.
Девушка промолчала и глубоко затянулась горьким дымом.
- Зачем ты вернулся?
- Просто потому, что хотел тебя увидеть.
- Увидел? - огонек сигареты слегка задрожал в тонких пальцах девушки. Сумерки сгустились, начал накрапывать мелкий дождик.
- Да. Ты совсем не изменилась.
- Ошибаешься, - девушка поправила шляпу, - Город не может не меняться.
- Я не про внешний вид. Внутри ты все та же.
- Ты тоже.
Они опять замолчали. Неловкая пауза затягивалась. Девушка закурила новую сигарету и смотрела на пылающие красным угольки, а парень не сводил взгляд с ее тонкого лица. Пусть ее глаза прятались в тени, отбрасываемой шляпой, он прекрасно видел в темноте. Видел грусть и боль в огромных серых колодцах. Видел старательно убиваемое чувство.
Она докурила вторую сигарету, выбросила бычок в урну и повернулась к парню:
- Ты надолго вернулся?
- Хотел бы навсегда.
- Нет. Я не позволю. В моем городе не место таким, как ты.
- Ты хотела сказать, не место мне. Город не может без таких. как я. Тем более, такой древний город, как твой.
Девушка глубоко вздохнула и взяла себя в руки, дождь прекратился, поэтому она сняла шляпу, стряхнула с нее водяные брызги и твердо посмотрела в желтые глаза:
- Никита, у тебя есть три дня, после чего ты должен покинуть мой город.
- Три кладбища, три дня... Мне хватило бы и суток, - Никита улыбнулся, - Спасибо. Спасибо тебе, Мышка.
Дождь начался вновь, поэтому девушка быстро надела шляпу, вновь спрятав глаза в тени:
- Никогда, - голос ее дрогнул, - Никогда не называй меня Мышкой, иначе ты никогда сюда не вернешься.
Девушка развернулась и быстрым шагом вышла из двора. А парень так и остался сидеть на скамеечке, задумчиво глядя ей в след.
Дождь шел всю ночь, то усиливаясь, то стихая и прекратился только под утро.
***
Никитское кладбище. 06:13.
Рассвет красил черное гранитное надгробие в розовые оттенки. Белая надпись "31 февраля 1881 годъ" отливала кроваво-красным в первых лучах светила. Ошибка неведомого гравировщика или злая шутка над похороненной графиней?
Влажная черная земля усеяна голубыми цветами поздних подснежников. Никита стоял возле монолита, темный капюшон толстовки глубоко надвинут, глаза закрыты, вытянутые руки развернуты ладонями к земле, пальцы слегка шевелятся. Серые бесплотные тени бесшумно скользят над землей между могил. Движения парня неторопливы и уверенны. Проверено уже две трети кладбища и нигде его зов не нашел отклика. Покой и умиротворение.
Неожиданно пальцы замерли, тени сгустились в одном месте. Неприметный холмик, в котором не сразу-то и могилу распознаешь. Никита нахмурился. Тени завибрировали. Часть понеслась дальше по кладбищу, а часть так и осталась висеть над подозрительной могилой, образовав ровный круг.
***
Казацкое кладбище. 12:04.
Никита сидел на скамеечке в центре кладбища. Полуденное солнце яростно пыталось пробиться сквозь тонкую облачную пелену. На улице было душно и безветренно. Тени скользили над могилами, не вызывая ни малейшего возмущения воздуха. На сей раз он стал проверять кладбище по расширяющейся спирали, надеясь быстрее управиться. В темной одежде ему было жарко вдвойне, но Никита упрямо не снимал толстовку и не откидывал с лица капюшон. Тьма была его другом и врагом.
Все быстрее размытые движения, все шире витки спирали... И опять резкое торможение. На северо-западной окраине кладбища. Ржавое надгробие с отвалившейся табличкой. Серо-бурые истрепанные тряпки, бывшие некогда яркими искусственными цветами.
Так всегда, беспокоить начинают безымянные забытые потомками могилы. Они хотят напомнить о себе еще живущим.
И снова ровный круг теней над беспокойным местом.
***
Херсонское кладбище. 19:36.
Оранжевое солнце падало за горизонт, крася небо в во все оттенки красного. Под ветками старых деревьев быстро сгущался сумрак.
Никита сидел на низкой ограде кладбища спиной к могилам с бутылкой пива и смотрел на проносящиеся мимо машины. Кладбище было старым и Город, разрастаясь, поглотил его, окружив старую церковь и погост каменными джунглями.
Девушка вышла со стороны кладбища и села рядом на ограду.
- Ты звал меня.
- Звал. Мне может не хватить трех дней. Никитское и Казацкое. Твое чистое. Ты тщательно прибрала за мной в прошлый раз.
- Не настолько тщательно. Тебя-то я не смогла окончательно убрать из Города, - девушка горько и зло усмехнулась.
- Прости меня, Мышь, - парень опустил взгляд, - Я был глуп. Слеп. Я за это заплатил изгнанием, - он достал сигарету и очень-очень тихо закончил, - Я потерял тебя.
- Замолчи. Два дня на два кладбища. Занимайся.
Она резко поднялась и скрылась в густых сумерках тихого кладбища, только ветер резким порывом скинул капюшон с головы Никиты, смотревшего ей вслед, и донес конфетный запах ее духов. И горечь табачного дыма.
А где-то вдали глухо ворчала зарождаясь первая весенняя гроза.
***
Пивная "Адмирал Бенбоу". 21:32.
Она сидела за маленьким столиком у окна. На улице бушевала первая гроза. Мышь задумчиво смотрела на бьющие в окно упругие струи воды, потягивала вишневый эль и курила. Стихия уже выплеснула свою ярость и теперь потихоньку замирала. Еще полчаса и небо очистится, выпустив из цепкого плена облаков молодой месяц. Ночь будет ясной. Как ему и надо для работы.
В бар вошел высокий парень. Длинные прямые волосы, рыжие как начищенная медь, непокорно падающие на глаза не могли скрыть ни их миндалевидный разрез и изумрудно-зеленый цвет, ни длиннющие ресницы. Тонкие, благородные черты лица, идеальную фигуру облегает белоснежная футболка и узкие синие джинсы. Взгляды всех девушек скрестились на красавчике. Но он, не глядя ни на кого подошел к Мыши и сел напротив.
- Он снова здесь.
- Да.
- Это был не вопрос. Мышь, ты все еще любишь его?
Девушка снова уставилась в окно, дождь прекратился и теперь резкий порывистый ветер гонял мелкую рябь по поверхности луж:
- Я люблю Город. Я его сердце. И я должна охранять его. Если я с чем-то не справляюсь, то я нахожу исполнителя.
- Ты могла найти другого "исполнителя", - тонкие брови нахмурились, образовав складку, только добавившую ему шарма.
- Не могла, Лис. Чужого некроманта я в свой Город не пущу. Мне одного хватило.
Рыжий глубоко вздохнул и решил не развивать дальше тему. Он заказал себе пива и устроился поудобнее на жестком стуле.
- Он сегодня работает?
- Да.
- Где?
- Какая разница? - Мышь пожала плечами, - Два дня, два кладбища. Мне все равно, с которого он начнет.
- И ты не будешь его контролировать? Настолько доверяешь?
- Доверяю, - глаза блондинки стали холодными, - Лис. Закроем эту тему. Она выводит меня из равновесия и тогда ему двух ночей может не хватить. Проводить обряды на кладбище в ураганную ночь очень не просто.
Лис провел рукой по лицу, улыбнулся и поднял бокал с темным пивом:
- Тогда давай выпьем за хорошую ночь. Я не позволю тебе грустить сегодня. С твоего позволения, конечно. Позволь извиниться за каламбур.
Мышь молча улыбнулась и отсалютовала ему своим бокалом с густо-красным пивом.
Лис заказал еще пива. Горький табачный дым заставлял его морщиться, но он молчал. Они пили, рыжий развлекал девушку разговорами. И только завистливые взгляды других представительниц прекрасного пола портили ей настроение. Особенно раздражал один столик, за котором сидели три девицы. Они не были красивы, но они были эффектны и уверены в себе. И от них исходила волна зависти и недовольства. Наконец одна из них набралась храбрости и, резко поднявшись, подошла к Мыши и Лису. Высокие каблуки вызывающе цокали по белому кафелю.
- Молодой человек, что вы нашли в этой серой мышке? Позвольте пригласить вас за наш столик, где три красивые девушки хотят с вами пообщаться.
Две другие "красивые девушки" пристально наблюдали за разговором.
Лис предупреждающе взял Мышь за руку:
- Дутое золото взамен самородка? Извините, на дешевки не размениваюсь, - и он обворожительно улыбнулся.
- Променять трех кошек на одну мышку? - девица надула яркие губки.
Глаза Мыши заволокло серым маревом, затянувшим зрачок. Лис крепче сжал руку, но было поздно. Высоченный каблук подломился и девушка с коротким матом упала, больно ударившись о твердый пол. Подруги подбежали к ней и увели за столик. Уходя красавица обернулась и злобно прошипела Мыши:"Ведьма!"
- Она отделалась каблуком?
- Нет. Около года ее будут неудачно стричь, ей будет не нравиться ее маникюр, на ней будет плохо сидеть дорогая одежда... Ну и прочее в том же духе, - глаза Мыши вновь стали просто серыми.
- Это из-за ее "покушения" на меня? - Лис самодовольно усмехнулся.
- Нет, это из-за того, что она называла меня мышкой.
Лис поднял бокал:
- За самую прекрасную городскую мышь!
Они пили до самого закрытия, потом отправились гулять... Погода была ясной. И лишь тихий ветерок иногда взрывался резкими порывами, заставляющими ежиться редких гуляк.
***
Никитское кладбище. 23:16.
Все было готово к обряду упокоения. Круг силы очерчен, замки расставлены, повторять заклинания нужды нет, они прочно вбиты в память. Никита сидел на ограде и вспоминал.
Он вспоминал горячий майский закат, Херсонское кладбище, глухое ворчание силы под могилой княгини... И он, совсем молодой некромант, готовившийся перейти на новый уровень мастерства, собиравшийся разбудить костяных драконов. Тогда он еще не знал, что разбудить силу много проще, чем усмирить ее. И Мышь... Тогда еще Машка по прозвищу Мышь, обычная девчонка, покорившая сердце Никиты своей свободой, своенравием и простотой. Она была лучшим другом и идеальной девушкой. Тогда еще она была была его.
Она жила рядом с Херсонским кладбищем и в момент пробуждения драконов оказалась рядом. Ее провожал Гилисилион, эльф, давным-давно попавший на Землю и полюбивший этот мир. И полюбивший Мышь. Она отвергла красавца-эльфа. Она любила Никиту. Он знал это.
А еще, на возмущение силы пришло Сердце города, человек воплощающий душу Города, его отражение. Веселый парнишка Глеб Мухин, Муха. Друг Мыши.
Когда драконы проснулись, силы Смерти затмили Никиту. Вырвавшиеся на свободу они требовали крови. И атаковали Гилисилиона. Муха совершил ошибку. Вместо того, чтобы атаковать некроманта он бросился защищать эльфа. Драконы зацепили Лиса, серьезно ранили Муху... И тут на помощь Глебу кинулась Мышь. Она ничего не понимала и отчаянно трусила, но бросить друзей она не могла.
И только тогда Никита очнулся, когда понял, кого он может потерять. Он начал бороться со своими же созданиями. А в это время Глеб умирал на руках Мыши. И отдавал ей силу, отдавал ей любовь Города. Горячая кровь начала остывать. Мышь поднялась. И тогда впервые зрачки заволокло серое марево. Порыв ветра взметнул ворох  прошлогодних листьев, небо быстро затягивалось тучами. Ворчал гром и вспышки молний сверкали все ближе. Ветви деревьев не давали развернуться крыльям, молнии прожигали насквозь кости.
Никита в этот момент оттягивал силу из своих же созданий, загонял их обратно под землю. Ураган бушевал всю ночь... А на рассвете Мышь, его Мышка-Малышка, глядя полными слез и боли глазами приказала ему убираться из Города. Из ее Города.
Никита стряхнул пелену воспоминаний, посмотрел на часы, но стрелки и цифры расплывались перед глазами. Он сморгнул и взгляд прояснился. Без пяти полночь, пора начинать.
***
Улица Крюкова. 07:16.
Ее разбудил Зов. Никита искал встречи.
Голова была тяжелой. Она слишком много выпила и слишком мало поспала. Мышь пошевелилась и поняла, что спала в объятиях Лиса, уткнувшись носом ему в грудь. Он крепко прижимал ее к себе и отпускать явно не собирался.
- Лис, он зовет.
- Ну и что?
- Я должна с ним встретиться.
- Встретишься позже. Ты не обязана бежать к нему по первому Зову.
- Но речь о Городе. О безопасности.
- Тогда пусть он приходит сюда. А ты отдохни еще немного.
Глаза Мыши заволок туман, несколько минут она лежала не шевелясь, потом зевнула, устроилась поуютнее и снова уснула. Эльфы владели особой успокаивающей и располагающей к себе магией на генном уровне.
***
Улица Карла Маркса. 07:22.
Никита сидел на остановке и усиленно думал про Мышь. Об их встрече. Он знал, что Город донесет до нее его призыв.
Неожиданно вывеска расположенного через дорогу магазина "Медведь" затрещала и несколько неоновых букв погасло. Теперь горело только окончание "едь". И этот момент к остановке подъехала грязная темно-зеленая "девятка". В открытое окно высунулся сонный водитель и зевая спросил:
- Парень, тебе куда?
- Мне все равно.
- Тогда садись, раз все равно. Я из командировки, спать хочу безумно. Боюсь усну за рулем. Еду на Крюкова, через весь город...
Никита молча сел в машину.
- А что торчишь воскресным утром на остановке?
- Я пытаюсь найти девушку.
- Любую или конкретную?
- Конкретную.
- Странно ты ее как-то ищешь, - водитель нахмурился.
- Так и девушка необычная, - Никита улыбнулся, - я с тобой до конца доеду, уверен, ты не просто так мне встретился.
- Красивая хоть девушка-то?
- Самая прекрасная.
- Эх, Ромео... Тебя, кстати, как хоть зовут-то?
- Никита.
- Димон, - водитель протянул руку, отвлекшись от дороги.
Никита быстро пожал ее и указал на лобовое стекло:
- Давай сперва доедем.
Димон зевал, Никита травил анекдоты. Солнце над Городом поднималось все выше.
***
Улица Крюкова. 08:19.
Второй раз Мышь разбудил звонок в дверь. Чувствовала она себя явно лучше, чем в первый раз.
Лис разжал объятия, поднялся, укутал Мышь пледом и только после этого пошел открывать дверь. В коридоре послышались тихие голоса, полные плохо скрываемой ненависти. В комнату медленно вошел Никита. При взгляде на укутанную Мышь глаза у него помертвели. Девушка села и стало понятно, что спала она в рубашке и джинсах. Парень судорожно втянул воздух и попытался взять себя в руки.
- Никитское упокоено. Мне нужен день на отдых и восстановление сил. Ночью я примусь за Казацкое.
- Что было на Никитском?
- Местные скинхеды потревожили покой красноармейцев, погибших в Великой Отечественной и захороненных на Мемориале. Недовольство вылилось в энергетическую воронку, ставшую дорогой в нижние миры.
Девушка нахмурилась:
- Значит у скинов будет новый вожак.
В этот момент в комнату вошел Лис с подносом, на котором дымилась большая кружка ароматного кофе и стояла тарелка с несколькими бутербродами.
- Завтрак в постель, - улыбнулся он девушке, но взгляд был напряжен.
- Благодарю, - Мышь повернулась к Никите и отцепила от пояса связку ключей, - Можешь отдохнуть у меня. Адрес помнишь. В холодильнике есть еда. Приятного отдыха.
- А ты?
- А я побуду пока у Лиса, - она повернулась к эльфу, - ты же не против?
- Я только "за", - он даже не пытался скрыть торжествующую улыбку.
Никита заскрипел зубами. Мышь заметила это.
- Лис, выйди ненадолго, пожалуйста, - эльф нахмурился, но молча вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, - Никита, тебе действительно надо отдохнуть. Здесь ты не отдохнешь, если я буду рядом... - она запнулась, но совладала с собой, - если я буду рядом - тоже.  Моя квартира в твоем распоряжении. Отдохни.
Некромант присел на диван рядом с девушкой, протянул руку, желая коснуться ее лица, но не решился.
- Мышь, я бы лучше отдыхал, зная, что ты рядом со мной, чем я буду знать, что ты рядом с ним.
Светловолосая отвернулась:
- Тебя давно уже не должно волновать, с кем я и где я. Но если все же волнует, то я открою тебе маленький секрет - у меня ежедневно миллион дел в Городе, так что позавтракаю, отдохну и мы разойдемся. В девять вечера я зайду за ключами. Все. Иди. Ясных снов.
Никита вышел. Хлопнула входная дверь. Мышь сидела, глядя в чашку с кофе и о чем-то глубоко задумавшись. Вошел Лис, увидев ее состояние, он отобрал кружку, поставил на пол, и крепко-крепко обнял девушку.
- Мышь. Забудь его, ты должна.
- Знаю, но не могу.
- Тогда я его убью.
Девушка вздрогнула.
- Тогда ты убьешь и меня.
В стекло ударила первая капля дождя.
- Мышь, не плачь! Прости меня. Я его не трону.
- Ты идиот, Лис, - девушка вывернулась из его объятий и ушла на кухню, прихватив с собой кофе. Там она открыла окно, села на подоконник и закурила.
Через минуту на запах табака пришел эльф, увидел открывшуюся картину и очень ехидно поинтересовался:
- Ваниль?
Мышь, едва не подавившаяся кофе, заглянула в чашку, потом перевела взгляд на сигарету, окно, дождь. Задумчиво хмыкнула и ответила:
- Пледа не хватает.
- Так я сейчас принесу!
- Не надо. Ты прав, - она глубоко затянусь и отправила бычок по крутой дуге в выглянувшее из-за облаков солнце, - хватит мне киснуть!
Она легко спрыгнула с подоконника, мимоходом чмокнула эльфа в щеку и побежала к выходу.
- Ты куда? - Лис, не ожидавший такой резкой перемены настроения стоял столбом посреди кухни.
- Дел по горло!
- Каких?
- Так весна же! Надо Город будить!
Хлопнула входная дверь, а Лис стоял на кухне и смотрел на радугу за окном. Он никогда не понимал, почему иногда шутка или едкое замечание действуют на эту взбалмошную девчонку лучше чем несколько часов утешений. Наверное, за это он и любил ее.
***
Улица 50 лет Октября. 21:05.
Никиту разбудил долгий звонок в дверь. Он поднялся на ходу приглаживая отросшие каштановые волосы, находившиеся после сна в полном беспорядке. На пороге стояла Мышь, сиявшая улыбкой и хорошим настроением:
- Подъем, соня.
Она прошла в квартиру и первым делом заглянула в холодильник.
- Так я и знала, ты ничего не ел.
- Мышь...
- Марш умываться и на кухню. Я пока яичницу соображу с колбасой.
- Мышь... Что случилось?
Девушка развернулась к нему, держа в руках яйца, колбасу, под мышкой была зажата бутылка растительного масла и пачка майонеза.
- Случилась весна, случилось то, что из-за моей хандры лихорадит город. Случилось то, что я решила взять себя в руки, - улыбка стала более натянутой, но никуда не исчезла.
Никита тоже улыбнулся, пошел ближе и прижал девушку к груди.
- Никита, если ты меня не отпустишь, то я сейчас раздавлю твои яйца... - Парень разжал объятия и ошарашенно посмотрел на Мышь, - И ты будешь есть не яичницу, а гоголь-моголь с пола.
- Мыша, ты чудо, - некромант улыбнулся и пошел в ванную.
***
Казацкое кладбище. 23:36
Безымянная могила. Никита стоял перед ней на коленях и расчерчивал защитный круг, ставя маяки для силы.
Он долго не мог разобраться, почему она стала беспокойной. А разобравшись, ему стало страшно. Колдун, при жизни бывший энергетическим вампиром и после смерти продолжил питаться силой живых. Пока его помнили, он был спокоен... Но лишившись подпитки от родственников, он стал тянуть  энергию у приходящих на кладбище людей. Росла сила, росли и аппетиты. И если раньше колдун довольствовался крохами, отдаваемыми добровольно, то теперь начал отбирать насильно. Люди выходили с кладбища опустошенные, обессиленные... Глаза у старой фотографии, некогда белые и полустертые, наливались красками жизни.
Это не проблема Никитского кладбища. Красноармейцы привыкли защищать эту землю, они не хотели зла. Дорога перекрыта. Проблема решена. А после реставрации мемориала - кладбище станет одним из самых безопасных районов.
Ночь была тихая и ясная. Последние приготовления завершены. Никита отошел от круга, печатей и замков, достал пачку сигарет и закурил.
- Помощь нужна?
Некромант вздрогнул и развернулся. На соседней оградке сидела тонкая девичья фигурка в темной одежде и в шляпе.
- Мышь?
- А кого ты ожидал увидеть?
- Мышь, уходи!
- Почему? - в голосе девушки проскользнуло неподдельное удивление.
- Мышь. Тут опасно. Тут действительно опасно.
- Я знаю, поэтому и пришла.
- Мыыышь! - казалось еще немного и парень выкинет ее за ограду кладбища.
- Что ты заладил "Мышь, Мышь..."?
- Уходи. Я не хочу, я не имею права подвергать тебя опасности!
- Я сама подвергаю себя опасности.
Никита подошел вплотную и положил руки на плечи девушки.
- Мышь, я знаю, что ты беспокоишься за город, но пока ты здесь я не пошевелю пальцем, - он твердо посмотрел ей в глаза. Янтарь встретился с серебром... И серебро отступило. Девушка опустила взгляд.
- Я беспокоюсь не за Город. Не только за Город... - Мышь подалась вперед и поцеловала Никиту. Долгим нежным поцелуем. Некромант подался вперед, крепко прижал ее к себе и застыл. Поцелуй длился вечность...
Девушка отстранилась:
- Полночь. Удачи. Я приду на рассвете.
И она растворилась в чернильной темноте ночи.
***
Казацкое кладбище. 05:47
Мышь стояла возле могилы. Все было прибрано, все было спокойно. Но кое-что было не правильно. Неправильным был запах крови, кислой нотой витающий вокруг старого захоронения. А еще неправильным было отсутствие Никиты.
Девушка закрыла глаза и запрокинула голову к небу. Ветер рванулся во все стороны, далеко разнося ее шепот: "Кит!"
Ощущение беды сковало девушку, ощущение чего-то непоправимого.
Следующим ее полу стоном-полушепотом было :"Лиииииис!"
Лис был дома, и он был ранен. Но Город нашел его. А Никиты нигде не было.
К кладбищу подъехал черноволосый байкер. Девушка спокойно села на мотоцикл за его спиной и назвала адрес.
***
Улица Крюкова. 06:12
- Я пришел, чтобы помочь, я помню твои слова. Я его не трогал! - эльф был ранен в плечо, возможно перелом. Он был в ярости. Мышь ворвалась к нему в квартиру и начала обвинять его в убийстве некроманта.
- Тогда где Кит?
Услышав старое прозвище некроманта, Лис дернулся, как от пощечины.
- Я не знаю. Я отдал ему все свои силы и упал в обморок. Очнулся перед самым рассветом. Его нигде не было.
- Лжешь! - гром заглушил выкрик девушки. И она была этому рада, потому что в глубине души знала - он не обманывал. И от этого становилось еще страшнее, ярость сменялась бессилием. И Город ничем не мог ей помочь.
Весь день она пыталась найти его следы, понять, куда исчез Никита. И нигде не могла найти ответ.
Единственной ниточкой оказался полупьяный бомж, который видел, как парень в темной испачканной   кровью одежде сильно хромая уходил за объездную. Не было никаких доказательств того, что это был Никита, но девушка нутром чуяла - он. И он в беде.
Она долго стояла на обочине объездной дороги и всматривалась в горизонт. Но дорога была чертой. за которой ее власть, ее Сила исчезала.
Ночью она попросила Город помочь Никите. И ушла. Она проклинала себя за то, что послушалась некроманта, но теперь было ничего не изменить.
***
Улица 50 лет Октября. 22:23.
Мышь сидела на балконе и отрешенно смотрела в серое небо, вот уже второй час льющее на землю воду. Гроза ушла, но ливень прекращаться на собирался. Девушка была мокрой насквозь, но не чувствовала холода. Она курила третью пачку подряд. Время для нее остановилось. Осталась боль и пустота. Попытавшегося ее успокоить Лиса она выгнала около часа назад и с тех пор сидела не меняя позы, выкуривая одну сигарету за другой.
Первый звонок в дверь она не услышала. На второй не стала реагировать. Третий тоже попыталась проигнорировать, но гость был настойчив. Мышь нахмурилась, ее глаза затянуло и в доме отрубилось электричество. Бросив быстрый взгляд во мрак за окном девушка поняла, что перестаралась, погрузив в непроглядную тьму весь квартал.
В дверь начали колотить.
Мышь резко поднялась. Останется ли пришедший в живых, она еще не знала, но несколько месяцев в больнице ему были бы обеспечены.
За дверью стоял Никита. Бледный, осунувшийся, но живой.
Мышь схватилась за дверной косяк:
- Кииит!
Парень слабо улыбнулся:
- Мышка, спряталась от меня? - он сделал шаг вперед и едва не упал. Девушка подхватила его и провела в квартиру. Осторожно уложила на диван и принялась осматривать. Видимых повреждений не было.
- Кит, что так произошло?
- Сначала кофе. Сделаешь?
Мышь молча подскочила и помчалась на кухню ставить чайник. Там она задержалась, ожидая пока тот закипит, и постепенно успокаивалась. Когда она вернулась, глаза были сухими, хотя руки продолжали заметно подрагивать.
- Два к трем, прошу.
- Ты не забыла, - Никита потянулся за чашкой.
- Я сама по прежнему пью такой же. Рассказывай.
Парень отхлебнул кофе, поудобнее умостился на подушке и медленно заговорил:
- Спасибо за Силу, за помощь Города. Без нее я бы не справился. Спасибо Гилисилиону, хотя подозреваю, что изначально он приходил меня убить. Маг был силен при жизни. Он был силен после смерти. Мне пришлось перенасытить его энергией. В какой-то момент он восстал... Этого не объяснить, он атаковал меня в мире за чертой. Пытался утянуть. И меня и Гилисилиона. Мы вырвались... - Он снова отхлебнул кофе, - если интересны подробности, спроси у эльфа. Я не смогу тебе объяснить. Я некромант, а ты Сердце Города. Мы по-разному чувствуем.
- Почему ты ушел? - девушка напряженно ожидала ответа на самый важный для нее вопрос.
- Я был слаб, ранен и обессилен. Мне надо было восстановиться. Я не хотел, чтобы ты видела меня в таком состоянии.
- Дурак!
- Твой дурак, - Никита отставил чашку с кофе и обнял Мышь, - Назови, пожалуйста.
Девушка заглянула ему в глаза и тихо, но отчетливо произнесла:
- Кит. Китенок ...
Глаза Никиты вспыхнули, он прижал к себе девушку и впился в ее губы долгим поцелуем. Она и не подумала отстраняться, крепче вжавшись в объятия.
***
Улица 50 лет Октября. 14:36.
- Мышка-Малышка. Я ухожу. Ты позволишь мне вернуться?
- Позволю, но не на совсем. Ночью молния попала в старую аптеку и начался пожар. К счастью никто не пострадал. Мне нельзя быть настолько счастливой, -  Мышь грустно улыбнулась, - Я принадлежу Городу. Всему Городу. Я не могу принадлежать одному человеку.
- А я не могу любить. Я некромант и мое сердце мертво. Но мое мертвое сердце навеки принадлежит тебе.
- Поэтому битва тебе далась так тяжело. Нам нельзя быть вместе, - Мышь отвернулась. Вид одевающегося парня внезапно смутил ее.
Он застегнул ремень и сел на край кровати:
- Мы не можем быть вместе. Но мы будем. Я тебе обещаю.
Девушка повернулась к некроманту и крепко прижалась:
- Я верю тебе, Кит. Но сейчас уходи.
Он ушел.
А над Городом сияло по-летнему жаркое солнце.
И одной маленькой жизнью после этой ночи в Городе стало больше.

• Свеча твоей службы сгорит через год,
• А эта - светить будет вечно.
• Запомни, солдат, тебя девушка ждет,
• Укрывшись от жизни беспечной.
• И там, вдалеке, она в небо глядит,
• Такое же, как над тобою.
• Взгляни же солдат, взгляни, хоть на миг,
• На небо над головою...

Верующий: Отче наш, ежеси на небеси…
Бог: Ну?
В: Это кто?
Бог: Как кто? Это я. Че хотел?
В (крестится): Ох, ты господи!
Бог: Короче, чего тебе?
В: Господи, ты ли осенил меня своим святым глаголом?
Бог (в сторону): Ну чего, неужели никто из них нормально разговаривать не умеет? !
В: Господи, позволь мне молитву вознести во Славу Твою.
Бог (заинтересованно): А что читать будешь?
В: Отче наш.
Бог (разочарованно): Опять? Задолбали. Две тыщи лет одно и то же толкают. Она в моем хит-параде в самой ж…
В: Изволь тогда глаголить, аки сердце прикажет.
Бог (зевая): Ну, глаголь.
В: Молю тебя снизойти до раба твоего, манны небесной ниспошли, дабы мог я славить имя твое и нести людям благую весть, дабы услышали….
Бог: А покороче?
В: Денег дай!
Бог: А молнией по ж..?
В: Понял.
Бог: Ладно, зачем тебе деньги?
В: Храмы во славу твое строить, сиротам помогать. В общем, на благие дела.
Бог: Я вообще-то высшее существо, я мысли читать умею. У тебя почему все сироты с 4 размером груди? И кто вчера со студенток совращал?
В (падает на колени): Не гневись, Боже! То меня дьявол попутал!
Бог (орет кому-то в сторону): Слышь, Люцифер, ты вчера этого дебила совращал?
Люцифер: Так и запишем: «пи*дел на Князя Тьмы».
В (дрожа от страха): Господи, оборони от супостата нечистого!
Бог: Ну, если займешься мне угодным делом, то спишем. Я же, слава мне, не последний подонок.
В (неистово крестясь, бьется головой о пол): Да придет царствие твое, да будет воля твоя…
Бог: Вот дебил.
В: Буду во имя твое мир от жидов-нехристей освобождать.
Бог (кричит кому-то в сторону): Нет, Мойше, ты слышал, что сказал этот гой?
Моисей: Сдался мне этот шлемазл. Если бы я откладывал по шенкелю каждый раз, когда я это слышу… (уходит в подсчеты)
Бог (обращаясь к верующему): ты одну молитву два раза запорол. Как говорится: кому мозгов не дал…
В (с надеждой): Ну вот, Боже, по мудрости Твоей обделил ты меня разумом. Не виноват я, ибо аз есмь я тварь неразумная, созданная по образу и подобию Твоему.
Бог: Сам понял, что сказал?
В: Ой!
Бог (распаляясь): Тварью неразумной меня еще никто не называл (косится в сторону Люцифера) . Ну, почти никто…
В: Боже, будь милостив. Ты же милостив? !
Бог: Я?
В: Ну, в писании сказано.
Бог: Ну и что?
В: А как же заповеди?
Бог: А мне их нарушать можно. Ладно, вали отсюда. Типа я тебя простил. Но маленько все же накажу.
В (испуганно): Каким образом?
Бог (торжественно): Не разделишь ты ложа с женщиной боле, но с мужчиной!!!
В: Чаво?
Бог: Голубым будешь в общем.
В: Господи, НЕТ!!!
Бог: Сеанс окончен. Я побежал в войнушку с Аллахом в Ираке играть…
 

Предупреждаю эстетов и особо чувствительных дам – лексика армейская, то бишь содержит весьма крепкие выражения, ибо военные люди – народ суровый и изъясняться высоко светским языком не приученный! Запечатлённая мной сценка лишена какой-либо романтической возвышенности, но есть правда армейской жизни!

Фамилии некоторых прототипов – умышлено мной искажены.

Случилось это на первом году моей армейской службы – в самый разгар пресловутой «перестройки» нашего незабвенного М.С. Горбачёва.

Кому довелось протопать «730 дней в сапогах», тот – в курсе, что такое ПХД. Для непосвящённых объясняю – это парко-хозяйственный день. Проводится он регулярно – по субботам и нерегулярно – перед визитами высокопоставленных проверяющих «сверху».

Участвуют в ПХД все незадействованные в боевой службе подразделения и готовятся они к этому «шоу» по-военному основательно и тщательно: накануне вечером сержантами проверяется наличие тазиков, вёдер, тряпок, мыла и щёток.

Если чего не хватает – «должно внезапно появиться» к утру и сержанта абсолютно «не ебет» – где и у кого сие будет приобретено! По обыкновению – чего-нибудь обязательно не хватает!

Можно пойти легальным путём – обратиться к каптёру с запросом недостающего инвентаря или расходных материалов. Но выпросить у каптёра что-нибудь, не имея принадлежности к его году и местности призыва – задача практически не выполнимая.

Состоя в «интимной» близости с начальством, каптёры очень быстро осознают свою значимость, непомерно этим гордятся и к «дембелю» нагуливают весьма солидный вес, обременённый ещё и умыкнувшим военным имуществом.

Нелегальные пути приобретения недостающих комплектующих – от Лукавого, а потому – весьма тернисты и чреваты разнообразными последствиями от рукоприкладства до гауптвахты. Наиболее важным дефицитом всегда были тряпки – по причине их быстрого износа и обветшания. Они-то и служили непременным «яблоком раздора» в дни обще казарменных чисток.

В один из таких ПХД и произошло весьма занимательное шоу, вполне достойное комедийного сериала.

Один из доблестных Духов «центрально азиатской национальности», дабы не впасть в немилость своего командира отделения (весьма свирепого сержанта Калины), продал душу дьяволу за фрагмент полушерстяной материи – снизошёл до кражи в соседнем взводе. Естественно, сделал он сие под покровом ночи, самоотверженно дождавшись окончания одной из «дембельских» «тайных вечерей». (Сделай он свою вылазку по неосмотрительности раньше – неизменно попал бы в «рабство» и служил бы официантом на протяжении всей «дембельской» посиделки).

Утро началось как обычно – с бодрого и надрывного вопля дневального: «Рота подъём!!! Форма одежды – «два»!» Утренняя поверка удостоверила ротного старшину – старшего прапорщика Замалиева, что никто за ночь «не улетучился» из подразделения и дала старт субботнему распорядку…

И вот пробил час ПХД! Работа закипела! Рассерженный лакомкой-медведем пчелиный улей – слишком мягкая метафора происходящей в это время суете! И вот, сквозь гул начинающейся шквальной уборки казармы, раздался полный праведного негодования и нецензурной лексики рёв коварно обворованного рядового Шакирова. «Сектым», «кутак», «шайтан» и «ишак» на родном наречии он весьма красочно сдобрил свежевыученными русскими матюгами. Но столь экспрессивные «заклинания» не возымели успеха – утраченная тряпка в урочный час так и не появилась! «Заклинание» его командира отделения оказалось сильнее: «А миня эта ныибёт!» и несчастный таджикский горец ударился в поиски. Пропажу он обнаружил весьма скоро по известным одному ему приметам и сцепился с новообладателем якобы своего имущества – рядовым Чемурзиевым.

Шоу – началось!

Душара (он же «Салага», он же «Чекист») – новобранец ВВ МВД до первого полугодия службы.

– Защем украл тряпка, нечестивец! – возмущался Шакиров, хваткой английского бульдога вцепившись в кусок ткани.

– Я украл? Ты сам, член сайгачий, его украл! Эта – мой тряпка! Иди на хуй! – невозмутимо отвечал Чемурзиев, не менее рьяно стиснув в руках поломойное имущество.

– Сам иди! Ишак! Хуй ишака! – настаивал Шакиров, конвульсивно дёргая несчастный кусок ткани, истекающий мутной водицей.

Далее последовал весьма красноречивый диалог на таджикском и казахском языках, щедро перемежаемый нетленным русским матом и от того вся сцена добавляла комичности.

Никто не хотел уступать и, ругательства стали перерастать в потасовку. Не выпуская из рук предмета своих раздоров, степной батыр и таджикский горец начали изысканно пинать друг друга по ляжкам и метко плеваться в перекошенные от злобы и от натуги лица:

– Ибись ты в рот! Тьфу на тебя, удав траншейный!

– Сам ибис, собака! Свой жопа иби! Тфу на тебя дыва раза!

В столь ожесточённой схватке, вполне естественно, первой не выдержала тряпка. Треск мокрой располовиненной материи и… разъярённые соперники разлетелись в разные стороны. Чемурзиев собрал своим приземлением пару табуреток и притормозил в железные чресла двухъярусной койки. Шакиров был неудачником. Его тощий зад приняла в свои недра оцинкованная шайка, до половины заполненная зловонной и мутной от хозяйственного мыла и грязи жидкостью. Взметнувшийся вонючий фонтан окатил, с интересом созерцавшего побоище старшего сержанта Сельдерука. Несчастный Шакиров! Он предпочёл бы быть зверски изнасилованным стадом взбесившихся от вожделения ишаков, чем попасть в лапы «чудовища в сержантских погонах»! (Сельдерук обожал физподготовку, с удовольствием «тягал железо», истово лупил боксёрскую грушу и при каждом удобном случае испытывал полученную в тренировках силушку на подвернувшихся «лузерах»). Осознав всю мрачную перспективу ожидающих его экзекуций, Шакиров ударился в бега. Но Сельдерук отличался и отменной реакцией: мгновенно расстегнул солдатский ремень и заправски, как хлыстом, влепил концом ремня в удаляющиеся от него худосочные шакировы ягодицы. Звонкий щелчок произвёл эффект стартового пистолета – Шакиров взвился и, опережая собственный вой, помчался по «беговой дорожке» казарменного коридора. Сельдерук устремился за ним. К тому времени покрытый линолеумом пол в коридоре был изрядно намылен… Сцепление любого протектора с таким «дорожным покрытием» приближено к нулю. Поскользнувшийся Шакиров юзом продолжил стремительное движение в сторону «толчка». В это же время, рядовой Чмыхайло «выруливал» из кабинета боевой подготовки, бережно вынося в руках свою шайку с грязно-мыльным содержимым. Столкновение было неминуемым! Вопль, шлепок тела на мокрый пол, грохот шайки и новый взрыв серых брызг! Зад ракообразно распластавшегося Чмыхайло стал отличной мишенью, чем и воспользовался виртуозно скользящий по мыльному коридору Сельдерук. Щелчок! Подошвы чмыхайловых тапочек, не имея надлежащего сцепления, пробуксовали и слетели с ног, а несчастливец только растянулся в полный рост на изгаженной содержимым собственной шайки поверхности. Шакиров, уже на четвереньках пытался ускользнуть и скрыться в «толчке» от надвигающегося, как на коньках, Сельдерука. Оглядываясь на скользящее к нему возмездие, горец-неудачник «совершил наезд» на выходящего из «толчка» рядового Фарленкова – обладателя громоподобного баса и полной до краёв шайки. Фарленков имел изрядный лишний вес и устоял. Но скользкую шайку не удержал и низвергнул на Шакирова целый водопад холоднющей воды и зычного мата! Вид бедного таджика Шакирова был таким, что Сельдерук, корчась от хохота, не в силах был продолжать преследование.

Казарму потрясал дикий гомерический хохот минут двадцать и, благодаря заскакивавшим на шум любопытным из других подразделений, всплесками растекался по всему полку.

На шум прибыл и старшина роты Замалиев. Его начальственный взор перво-наперво выявил корчащегося в пароксизмах смеха дневального, который стоял на посту в немыслимо скрюченной позе, одной рукой пытаясь отдать старшине роты честь, а второй держась за пах, по небезосновательной причине опасаясь описаться и этим опозорить честь всей роты!

Вызванный Замалиевым дежурный по роте пытался придать себе умный и серьёзный вид, но перестарался и выглядел полным кретином, которого мучили припадки эпилепсии.

Таким образом, ПХД закончился репрессиями со стороны недоумевающего начальства: дневальный и дежурный по роте схлопотали по наряду вне очереди. Но это только добавило смеха, в том числе и «пострадавшим». Шакиров и Чемурзиев, в наказание за устроенный дебош, драили всю «взлётно-посадочную полосу» казарменного коридора, включая стены. После чего подружились, образовав организованное преступное сообщество, специализирующееся на похищении тряпок.
 

Забился унитаз. Вода стоит. Ревизий нет, строс сунуть не куда.Засовываю трос в унитаз и поступательно вращательными движениями углубляю его. Идёт хреново, но ушёл весь. Тяну назад. Вышел,а на конце носок висит!!! O_O
Епта, кто-то носок в унитаз смыл,вот и засор. Но вода не уходит! Сую ещё раз. Но тут звонок в дверь. На пороге стоит сырой мужик в халате и спрашивает: "Вы у меня носок... украли!?" О_О
Мужик в соседней квартире мылся под душем. В трубах что-то шуршит! Вдруг крышка унитаза поднимается, оттуда появляется какая-то хрень в говне, в волосах и т.д., начинает вращаться цепляет висящий на полетенце-сушителе носок и исчезает назад...
... хорошо что с очка 5 минут назад слез...
 

Херня (Herna) — билиардная (чеш.)
Яйца на очи — яичница—глазунья (болг.)
Шас о ебу — Спрячь сову (франц.)
Нид о ебу — Гнездо совы (франц.)
пизд'анволь — Взлетная полоса (франц.)
атьебу билядина — Самая красивая страна (арабск.)
собакальхер мударисен — Здравствуй учитель (арабск.)
сУки – Любимый (японск.)
сОсимасё — Договорились (японск.)
мУде вИснет — Показ мод (шведск.)
хуемора — Доброе утро (африканос.)
хуйки – Вещички (африканос.)
на хуй хипО — Спокойной ночи (китайск.)
хуй цзянь — до свидания (китайск.)
Huesos — Косточки (исп.) - но читается "уэсос"
Ялда — «девочка» (иврит)
Тамхуй — благотворительная столовая (иврит)
мудаг – обеспокоен (иврит)
Схуёт – права (иврит)
Хер манд аныб хуюб — Характер каждого быка (турецк.)
Усрат ахуй атъебифи биляди — Семья моего брата — лучшая в стране (араб.)
Хуй лю лю хули ибу ибу хуй суши — Грязно—серая лиса шаг за шагом возвращается в общежитие (кит.)
Ибу ибуди — хуйдао муди — Шаг за шагом можно достигнуть цели(кит.)
Йо трахо эль трахе — (Yo trajo traje) Я принёс костюм (исп.)
Доеби — суббота (япон.)
Peace Dance — Танец мира (англ.)
Ebbene — Итак (итал.)
Йоббар (Jobbar) — работать (шведский, естественно))
Трабахар (Trabajar) — работать (исп.)
Pereibar — запрещать (итал.)
Ebedelni — обедать (венгр.)
Near Bird — «рядом птица»(англ.) Употребляется в выражениях «А меня это Near_Bird!»
Chop is dish — «Котлета — это еда» (англ.)
bardak — стакан (турец.)
Блю воте (Blue water) — голубая вода (англ.)
Урода — Красота (пол.)
Ша уибу — кошка или сова (фр.)
Huerte — огород (исп.) - но читается "уэртэ"
Figlio perduto — потерянный сын (итал.)
Бляйбен — оставаться (нем.)
Охуэла — (Hojuela) — Блин (исп.)
Бляйх — бледный (нем.)
Ebeniste — столяр—краснодеревщик (венгр.)
Ebahi — изумиться (венгр.)
More dark? Some more dark.(Модак? Сам модак.) — о пиве: «Более темное? Немного более темное.» (англ.)
Kaka — пирожное (швед.)
Хуэва пейва —добрый день (финский) (на слэнге — Хуява пиява)
Pedestrians — Пешеходы (англ.)
Склеп — магазин (польск.) употр. в фразах: «сегодня в склепе мясо кончилось, остались только кости на бульон...»
Еbauche – набросок (фр.)
Ни хуй бу хуй — Ты возвращаешься? (китайск.)
Mandar — посылать (исп.)
Huile — масло (фр.)
Cuchara — ложка (исп.) - но читается "кучара"
Huis — калитка (фр.)
Eber — чуткий (венгр.)
Mando — командование (исп.)
Монда (Mandag) — понедельник (швед.)
Тухлая пойкко — блудный сын (фин.)
Свалка (svalka)— прохлада (швед.)
Глюк — счастье (нем.)
Ёлопукки — Дед Мороз (фин.)
Дядо Мраз — Дед Мороз (болг.)
Липун (Lipun) — Билет (фин.)
Сукла (suklaa) — Шоколад (фин.)
Лохи (lohi) — Лосось (фин.)
Ленинки (Leninki) — Платье (фин.)
Бундесрат — Дума (нем)
Яма — Гора (яп.)
«чек дохуй» — отсроченный чек (иврит)
«зхуйот шмурот» — охраняемые права (иврит)
«Доконали тварь!» - Совершенное творение! (чешск.)
Падло с быдлом на плавидле-статный парень с веслом на лодке. (чешск.)
Ахой! Перделка! - Привет! Подружка! (чешск.)
Эбло - иллюминатор (франц)
Эбенист - столяр-краснодеревщик (венгр.)
Ебахи- изумиться (венгр.)
Палкка - Зарплата (фин.)
ёбба хер - работать здесь (шведск.)
хулио - июль (испан.)
Трахе негро пара ми ниета- Чёрное платье для моей внучки (испан.)
хевровая хульца - фирменная рубашка (иврит)
Полотенце стерильно-ебанное - Банное стерильное полотенце (рус.)

Потырено из разных источников в интернете (гарантия только на испанский, немецкий и английский).

P.S. Сучитра Хиропрыг - имя реальной политической деятельницы из какого-то Лаоса, на котором когда-то застопорился взгляд, просматривающий хроники событий.
 

Настроение сейчас - Ностальгия

 

Верховным богом в студенческой мифологии является всемогущий Анунах. Этот бог полностью правит студенческой жизнью и вершит суд. Покровительницей студентов, их заступницей и помощницей является супруга Анунаха Халява. Именно к ней обычно обращены все студенческие молитвы. У Анунаха есть ряд богов-помощников, как то: всемогущий Нуифиг, прекрасные сестры Несейчас и Дапотом, храбрые воины Нунесдам, Пересдам и Академ. Среди обширной свиты Халявы следует выделить таких богов, как Вотвезет, Какнибудь, Ясодрал. Есть в студенческой мифологии и злые боги, в первую очередь брат Анунаха, зловещий Деканат. Деканат на протяжений веков борется с Анунахом, пытаясь свергнуть его и повергнуть студенческий мир в ботанство. Но Анунах раз за разом побеждает Деканата, поддерживая раздолбайство и пофигизм. В подчинений у Деканата находится множество мелких и пакостливых демонов: Незачет, Научрук, Курсовик, и, конечно же, беспощадная Этодва. Раз в полгода темные силы собираются на шабаш, именуемый сессией. В это время студентам предписывается соблюдать пивной пост и вести праведную жизнь. 
Особенно полезно читать нараспев древние книги: эпическую сагу "Интеграл", сборник поэм "Макроэкономика". Во время сессии следует усиленно молиться Халяве и ее слугам.
 

Одиночество - до слез жгучее слово, если ты знаешь, что ты на на него обречен.  Если ты понимаешь, что тепло домашнего очага - не для тебя. Если ты осознаешь, что его светом, ты можешь любоваться лишь издали.

Шагая по жизни в одиночку - мы становимся сильнее, но кто знает, где тот предел, после которого человек ломается? Сколько таких - сильных и сломанных кукол бредут по дороге жизни?

Их слез, их боли  никто не видит. Они никого к себе не подпускают.Они не показывают свою боль. Нарисованная улыбка этих кукол навсегда приклеена к их губам. Но что она скрывает? Задумывались? Нет. И не надо.

Одиночество. Это слово горчит на языке и отдается звоном в ушах. У одиночек нет семьи. Нет тепла. Нет ничего, потому что нет их продолжения в этом мире. Как след - остаются только проложенные ими дороги, которые слишком быстро зарастают осле их смерти. 

Я - не надеюсь на семью. Я не верю в любовь. Я видела очаг, но я не смогу его разжечь. А коли так, то лучше и не мучить никого. Не дарить призрачной надежды. Не разбивать живые, горящие сердца об холодную улыбку куклы.

Осталось лишь найти в себе силы, чтобы полностью принять свой путь.

По разорванным венам растекается яд,
И сердце вновь бьется, так часто и глухо.
Навстречу судьбе мы делаем шаг.
Её злобный смех снова режет мне ухо.
Пусть стены все выше на нашем пути,
Пусть этот путь так тернист и извилист.
Знай, только мы его сможем пройти,
Пусть ветер навстречу так зол и порывист.
Бушует огонь и осколки сердец,
Раскаляются в нем, исцеляясь.
Из расколотых стен мы построим дворец,
В этом пламени жизни с тобой растворяясь.
Пусть безжалостным смехом судьба изойдет,
Пусть ломает нам крылья злой ветер.
Пусть жалеет потом, кто нам путь перейдет.
Мы одни в этом проклятом свете.
И снова сжимая кулаки до крови,
Разрушая преграды и стены,
Мы покажем судьбе злую силу любви,
Мы не встанем пред ней на колено!
И вот там, во дворце из разрушенных стен,
Мы затемплим очаг созиданья.
Мы удачу поймаем в любви нашей плен!
Мы забудем земные страданья!
 

В душном мареве плавятся стены
И асфальт под ногами кипит.
Город пылает, его ждут перемены.
Город ночами давно уж не спит.
Пыльное лето, раскаленное небо,
Катятся колеса сансар.
Город страдает, он просит снега,
Проклятьем считая солнечный дар.
Но даже жары опаляющий молох
Не в силах прервать бег колеса.
Чадом и дымом взрывает порох,
Жар раскалил добела небеса.
А город живет, проклиная светило,
А в феврале проклинать будет снег.
Такие уж люди, ничто им не мило,
А сансара летит, продолжая свой бег.