— Хочу жужжать, — мечтательно сказала лягушка. — Я буду вертолёт, у меня будет такая вертушка на голове, и я буду летать над городом и сбрасывать десант: это головастики будут прыгать с парашютами и дарить жителям города незабудки.
— Ну, чтобы жужжать, совсем не обязательно быть вертолётом, — сонно заметила жаба. — Можно, например, стать пчелой.
— Пчелой? — задумалась лягушка. — М-да. Придётся стать жёлтенькой, с крылышками, летать от цветка к цветку, жить в улье и делать мёд. Но ведь в улье же совсем нет воды! Пожалуй, мне будет скучно без моего любимого болота! Ах! Днём идёшь бывало по болоту, под ногами — водичка хлюпает, кочки такие мягкие, влажные, травка такая нежная, камыши на ветру шуршат... Чудесно! Просто восхитительно! И всё-таки пожужжать жутко хочется!
— Тогда тебе лучше стать мотоциклом, — жаба лениво потянулась и повернулась на другой бок. — И жужжать сможешь, и по болоту разъезжать.

                                                                                   
— Да, — согласилась лягушка, — мотоциклом — это дело! Заведу себе резиновые шины, руль...
— И парус, — добавила жаба.
— Ну тебя! — рассердилась лягушка. — Зачем — парус?! Я же не яхта в море, а мотоцикл в болоте. Буду, буду разъ-ез-жать. И жуж-жать, жуж-жать, жуж-ать.
— Смотри, в трясину не провались! — предупредила жаба.
— И правда, и правда, — разволновалась лягушка. — Нет, потонуть в родном болоте ужас как не хочется! Да и потом, разве мотоцикл жужжит? Он же трещит! Громко и противно!
— А что если тебе стать шмелём? — предложила жаба. — Шмель — не мотоцикл, никуда не провалится. И бензина ему не надо, и запчастей. И потом шмель лучше, чем пчела. Он не в улье живёт, а в норке.
— Да? В норке — это прекрасно! — обрадовалась лягушка. — Решено — буду шмелём. Стану такая мохнатенькая, с усиками, в коричневую полосочку. Буду летать, где захочу: и над лугом, и над полем, и над болотом, конечно. Тихо, не мешайте. Я превращаюсь... Раз, два, три! Я — шмель, я — шмель. Я жёлтая, я пушистая! Отойди головастик, не видишь, я шмель, я разбег беру, сейчас взлетать буду. Ж-ж-ж!
Лягушка растопырила передние лапки и вприпрыжку помчались по болоту.
— Бабушка жаба, что это с лягушкой? — спросил головастик. — Уже два часа она носится по кочкам и жужжит. Разве лягушки жужжат? Каждый головастик, даже самый новорожденный, знает, что лягушки должны квакать.
— Она у нас такая! — ответила жаба не без гордости. — Фантазёрка — ничего не поделаешь! Сегодня она в шмеля играет и жужжит, завтра выдумает, что она — бобёр и пойдёт плотину строить, послезавтра придумает сделаться селёдкой в маринаде и не будет ни жужжать, ни мяукать — целый день так и промолчит.
— Но ведь лягушкам положено квакать? — снова спросил головастик.
— Это нам с тобой положено, потому что у нас фантазии нет, — объяснила жаба. — А лягушка такая, она ещё и сказки выдумывает, и стихи.
Головастик задумался немножко, потом — ещё крепче задумался, потом ещё-ещё крепче, а потом придумал, в кого он будет играть. Вечером жаба слышала, как головастик хрюкал. А на следующий день лягушка и пять головастиков отправлялись в звездолёте на другую планету. А через неделю все головастики этого болота с перьями на головах играли в индейцев, а лягушка была вождём племени.

Татьяна Рик.