Фотографии Андрей_Рунцо : Liz Vicious

Фотографии Андрей_Рунцо : Gods Tower

Фотографии Андрей_Рунцо : Слот

Фотографии Андрей_Рунцо : Слот

Фотографии Андрей_Рунцо : Слот

Крестовый поход, 1-й
1096 - 1099

1-й крестовый поход. Взятие Иерусалима


Когда крестоносцы завладели Антиохией, религиозный энтузиазм их вождей значительно ослаб. Целый год они провели в бездействии, во взаимных спорах и распрях из-за обладания Антиохией; они как бы совсем забыли о главной цели своего предприятия - об освобождении от неверных Гроба Господня. Как только миновала опасность от Кербуги, тотчас между сильнейшими вождями - Боэмундом Тарентским и Раймундом Тулузским возник довольно крупный спор, характеризующий обоих предводителей. Боэмунд напоминал теперь крестоносцам об их обещании, данном ему до взятия Антиохии, и требовал исключительного господства в городе. Но у Раймунда Тулузского, представителя законности и рыцарской верности долгу, была многочисленная партия, которая в силу чисто материальных выгод находила требования Боэмунда вполне несогласными с положением крестоносцев. Раймунд и его партия настаивали, ввиду данных византийскому императору обязательств, на том, что Антиохия должна быть передана во власть византийского правительства. Партия Раймунда взяла верх, и в Константинополь было отправлено для переговоров посольство, во главе которого стоял брат французского короля Гуго Вермандуа. О результатах переговоров мы ничего не знаем, так как Гуго не возвращался более в лагерь, он сел на корабль и удалился в отечество. То же сделал и другой вождь Стефан Блуа, который, правда, не играл выдающейся роли в ополчении, но участвовал в нем со значительным военным отрядом, так что его удаление не могло не ослабить крестоносное войско. Боэмунд, чтобы отстоять свое право на господство в Антиохии, обратил внимание вождей на поведение византийского императора, свидетельствовавшее о его враждебных чувствах к крестоносцам. В то самое время, когда крестоносцы, лишенные средств к пропитанию, изнемогали под Антиохией, взятие которой замедлялось еще и тем, что они не имели осадных снарядов, византийский император находился вблизи Антиохии со значительными военными силами и осадными машинами и не захотел оказать крестоносцам никакой помощи; между тем при переправе крестоносцев через Босфор он дал слово лично участвовать в их походе. Теперь же, без особенных усилий занимая Эфес, Милет и другие города, без особенных жертв одерживая победы над турками, ослабленными крестоносцами, император ценою крови крестоносцев покупал легкие победы и расширял свои владения. Именно на это обстоятельство указывал Боэмунд, как на бесчестный поступок со стороны византийского императора, и ему удалось убедить князей в том, что передача Антиохии византийскому правительству принесла бы вред делу крестовых походов. Таким образом Антиохия была предоставлена во власть тарентского князя.
В Антиохии распространилась смертность, которая похитила многих знатных, в том числе и папского легата, духовного представителя в Первом крестовом походе. Крестоносное ополчение терпело большой недостаток в пище и в одежде. Лишения приводили в экстаз простой народ, который приписывал свои несчастья небесной каре за то, что медлили с освобождением Гроба Господня. Выведенный из терпения народ угрожал сжечь Антиохию, если его не поведут дальше. Честолюбивый Боэмунд устоял против искушения и не внял побуждениям долга, Раймунд же Тулузский и другие вожди двинулись дальше. Они направились к Иерусалиму береговой полосой и не теряли надежды вознаградить себя другими земельными приобретениями. Легкие победы над ослабленным турецким населением более их не вознаграждали. Они с завистью вспоминали об Эдессе, Тарсе и Антиохии. В особенности честолюбивыми желаниями горел теперь Раймунд, более всего обиженный судьбой. Он был из сильнейших вождей крестоносного ополчения, он теплее всех относился к делу крестовых походов и, однако, до сих пор он не владел ничем; между тем и менее знатные и менее сочувствовавшие делу похода имели уже независимые владения. Раймунд остановился у Триполи. Уже все было готово для взятия города, как вдруг Боэмунд, зорко и ревниво следивший за тем, чтобы вблизи его княжества не появилось другого самостоятельного владения под главенством западного князя, прислал к Триполи коварного Танкреда, который и помешал плану Раймунда. В крестоносном лагере начались громкие жалобы на князей, простой народ требовал немедленного движения к Иерусалиму. Тогда Раймунд, находя невозможным далее противиться общему желанию, вынужден был оставить Триполи в середине мая 1099 г.
Крестоносцы очень много потеряли в спорах из-за Антиохии и Триполи. Летом 1098 г. Иерусалим, находившийся во власти слабого багдадского халифа, был завоеван сильным египетским халифом. Таким образом, по мере приближения крестоносцев к Иерусалиму, перед ними вырастали новые и сильные преграды. Иерусалим оказался весьма укрепленным, снабженным сильным гарнизоном. Между тем крестоносная армия, пришедшая к Иерусалиму, представляла одни жалкие остатки того блестящего ополчения, которое два года назад переправилось через Босфор. Всех крестоносцев было теперь не более 20 тысяч, и те были изнурены, обессилены длинными переходами, битвами и всякого рода лишениями. В этом ополчении недоставало уже многих знатных; часть погибла от эпидемических болезней, часть осталась в различных завоеванных городах, часть вернулась в отечество. К Иерусалиму из главных вождей пришли только три: Раймунд Тулузский, Роберт Нормандский и Готфрид Бульонский, после присоединился Танкред. Но у них не было ни средств, ни материалов для предстоявших осадных работ. Крестоносцам помогли в этом отношении генуэзцы и пизанцы; они доставили все необходимое для осады и средства к пропитанию. 15 июля 1099 г. Иерусалим был взят приступом.
Итак, цель была достигнута, крест восторжествовал над исламом. Город был наполнен враждебным мусульманским населением, завоеватели обошлись с ним в высшей степени жестоко. Как бы в отмщение за свои продолжительные страдания, они предали мечу и огню все, что было в городе мусульманского. Летописцы с удовольствием рассказывают о лужах крови, по которым ходили воины христовы. Кровожадностью и хищностью отличился Танкред, удовлетворивший на этот раз, сколько возможно было, свою жестокость и ненасытную скупость. Первым делом, которое должны были решить крестоносцы, был вопрос об устройстве административной власти в Иерусалиме. Но здесь они снова разделились на две партии: одна стояла за то, чтобы устроить в Иерусалиме церковную республику с патриархом во главе, - это партия духовного господства; другая партия выдвигала светский принцип, эта последняя взяла перевес. Предложили Раймунду Тулузскому принять на себя управление Иерусалимом, но он в силу своих личных нравственных принципов отказался; предложили Роберту Нормандскому, и тот отказался. Остался один Готфрид Бульонский, который и согласился на предложение, заявив, однако, что будет носить титул не Иерусалимского короля, а "защитника Гроба Господня". Таким образом Иерусалим был предоставлен во власть герцога Нижнелотарингского Готфрида Бульонского. Это обстоятельство имеет важное значение для последующей истории государств, основанных западными князьями. В Малой Азии было другое княжество - Эдесса, принадлежавшее брату Готфрида Бульонского - Бодуэну; таким образом, в руках одного дома были два владения, которые при необходимости могли соединяться и оказывать сильное влияние на политику и положение других княжеств. Вручение власти над Иерусалимом Готфриду Бульонскому обусловливало собой усиление лотарингского дома на Востоке. Готфрид Бульонский был человеком добрым, уступчивым, но в то же время весьма недалеким. Он едва не упустил из рук и той незначительной власти, которая ему досталась. В первый же год княжения Готфрида Иерусалимское духовенство в высшей степени систематично начало его стеснять, доводя его власть до минимума.

Крестовый поход, 1-й
1096 - 1099

1-й крестовый поход. Борьба между крестоносцами, Византией и мусульманами после взятия Иерусалима


Самый желательный, естественный ход событий вслед за окончанием Первого крестового похода должен был бы заключаться в дальнейшем проведении того принципа, который поставили себе крестоносцы, - принципа укрепления христианства в Азии и ослаблении мусульман. Именно такой ход событий был желаем и ожидаем всем христианским населением как Европы, так и Азии. Но так как усиление христианского элемента в Азии обусловливало собой в то же время усиление тех княжеств, которые были основаны крестоносцами, и так как это последнее обстоятельство было противно видам и интересам византийской империи, то ход событий принял совершенно иное направление. Византийские императоры всегда стояли на страже своих собственных интересов и препятствовали делу усиления христианствв Малой Азии; этим обстоятельством объясняется все негодование, все обвинения, которые направлены против Византии со стороны западно-европейцев.
Турецкий султан Килидж-Арслан, выгнанный из Никеи, стесненный в Иконии, предоставивший всю переднюю Азию ее собственной судьбе, не был уже более серьезным врагом для Византии, которая и поспешила восстановить свои права в Малой Азии. Но раз передняя Азия перешла во владение Византии, политика византийского императора пошла дальше: он начал подумывать о том, чтобы подчинить своей власти Сирию, Палестину и владения, основанные крестоносцами. Вот почему в событиях XII в. мы встречаемся с явлением в высшей степени любопытным. Византийский император, объявляя войну крестоносцам, часто заключает союзы с тем самым народом, который так недавно еще готов был разрушить Византийскую империю, - заключает союзы с турками. То же самое делают и западные князья: при угрозе со стороны Византийской империи они, видя в ослабленных турках менее опасных врагов, чем были для них теперь греки, заключают с турками союзы, чтобы общими силами выжить из Азии беспокойных греков. Именно в этом обстоятельстве и заключается весь трагизм положения дел и интерес изучения эпохи.
Между всеми князьями выдающееся положение занял Боэмунд. Он, устроившись в Антиохии, сохранил отношения с Западной Европой, что доставило ему весьма благоприятные условия и выгодное положение для предстоящей ему деятельности. Боэмунд решился округлить свои антиохийские владения; это и было вполне осуществимо, так как те незначительные и слабые представители мусульманского населения, которые еще остались вокруг Антиохии, не могли оказать большого сопротивления. Но Боэмунд в 1099 г. встретился с неожиданным для него противодействием. Император Алексей, так часто обещавший прислать войско и лично участвовать в походе после занятия Иерусалима крестоносцами, поднял оружие против самих крестоносцев, направив свои действия на первый раз против самого опасного своего соседа князя Антиохийского. Он снарядил флот и приказал осаждать приморский город Лаодикею, занятый отрядом Роберта Нормандского. Отдать Лаодикею греческому императору было далеко не в интересах Антиохийского князя, так как в этом случае он всегда был бы подвержен неприятному соседству и наблюдению со стороны греков. Поэтому взаимные отношения норманнов и греков в 1099 г., принимая все более резкий характер, дошли наконец до полного разрыва. Борьба между противниками возгорелась и привлекла к участию посторонние силы. К малоазийским берегам в это время прибыли корабли генуэзцев и пизанцев, привезшие свежие, хотя и немногочисленные военные силы, направлявшиеся в святую землю. Им Боэмунд и указал, что опасность грозит в настоящее время не от мусульман, а от греков, и легко привлек их к участию в борьбе. Таким образом Боэмунд, сделав свой личный интерес общим делом, выгнал греческий гарнизон из Лаодикеи, а пизанцы начали нападать на приморские города.
Сила Боэмунда была в высшей степени серьезна, другие князья сравнительно с ним не имели значения. У Готфрида, князя Иерусалимского, было не более 200 рыцарей и до двух тысяч малодисциплинированного войска. При такой малочисленности дружины положение "защитника Гроба Господня" было весьма незавидным. Боэмунд понял это и желал распространить свое влияние на Иерусалим. Для этого он отправился в столицу Готфрида как бы для того, чтобы исполнить тот нравственный долг, который лежал на нем, - поклониться Гробу Господню. Его сопровождала довольно значительная армия, доходившая до 20 тысяч. Боэмунд оказал такое влияние на дела в Иерусалиме, что патриархом Иерусалима был выбран архиепископ пизанский Адальберт, человек, вполне преданный Боэмунду. Новый патриарх, честолюбивый и ловкий политик, направил свои действия к тому, чтобы отнять у Готфрида и ту тень власти, которую тот еще имел. Адальберт хотел основать на Востоке святой престол, подобно римскому, ввести в Иерусалим духовный абсолютизм и подчинить себе все светские княжества.
Если мы припомним характер норманнских завоевателей, таких как Роллон, основавший свои владения в Нормандии, как Роберт Гвискар, утвердившийся в Италии; если примем во внимание политику и средства, какими пользовались эти князья для достижения своих целей, то мы будем иметь возможность понять и оценить действия Боэмунда. Боэмунд считал себя ничем не ниже Роллона и Роберта Гвискара и хотел повторить в Азии дела, которые его предки совершили в Европе. Боэмунд был уже близок к осуществлению этой своей исторической задачи. Владея сильной армией, он округлил свое антиохийское княжество; здесь были мелкие государства, принадлежавшие турецким эмирам; но эти эмиры не могли оказать Боэмунду сильного сопротивления, так как они были ослаблены войной с крестоносцами, к тому же их силы были разъединены внутренними раздорами. Но стремления Боэмунда имели трагический исход, неблагоприятным образом отразившийся на всем христианском деле. Боэмунд напал на опасного соперника в лице Данишменда Мелика-Гази, эмира Сивасского (на Галисе). Оставшись позади крестоносцев, Данишменды успели настолько усилиться, что после окончательного ослабления иконийского султана выступили в 1101 г. главным оплотом мусульманства в Азии. Появление этой силы было вполне ново и неожиданно для Боэмунда.
Когда Боэмунд по просьбе армянского князя Гавриила в Малатии пошел войной на Мелика-Гази, то против ожидания встретился с сильным турецким отрядом, потерпел полное поражение, был захвачен со многими рыцарями в плен и отведен в Неокесарию, где содержался около четырех лет (1101-1104). Этот плен имел важное значение для всех христианских земель в Азии: христиане остались без своего главы, были предоставлены собственным силам среди враждебного магометанского населения. Боэмунд, находясь в плену у Мелика-Гази, вполне возможно, сделался его политическим наставником и учителем. Как ни был груб Данишменд, он понял цену своего пленника. Когда византийский император пожелал выкупить Боэмунда, Мелик-Гази потребовал огромную сумму денег. Греческое правительство готово было на все жертвы, лишь бы избавиться от грозного норманна. Но тут Боэмунда спасло совершенно случайное обстоятельство: Мелик-Гази и Килидж-Арслан поссорились между собой из-за того, как должна была быть разделена между ними выкупная сумма за Боэмунда. Боэмунд воспользовался этим обстоятельством, чтобы выставить им на вид опасность со стороны византийского императора. Он выяснил им, что царь Алексей, завладев им, избавится от сильного и грозного врага и направит тогда все свои силы против них; что если они дорожат собственно выкупной суммой, то ее выплатят им друзья его - князья Иерусалима и Эдессы; что в данном случае важнее не деньги, а политические интересы, в достижении которых он может оказать большую услугу всему турецкому народу, соединившись с ним против византийского императора. Боэмунд обещал турецким вождям всю переднюю Азию, а себе выговаривал только Антиохию. Уполномоченный византийский Григорий Таронит, который вел с турецкими князьями переговоры о выкупе Боэмунда, был вовлечен в обман и потому не донес византийскому императору, что переговоры приняли неблагоприятный для Византии оборот. Мелик-Гази, получив за Боэмунда выкуп от одного армянского князя, освободил его и препроводил в Тарс. (Несколько монет, сохранившихся от этого времени, дают нам весьма любопытный и в высшей степени драгоценный материал для уяснения положения дел в эту эпоху. Монеты принадлежат царству Данишмендов; на одной стороне изображен Иисус Христос, на другой стороне греческими литерами выбито: "Мелик-Гази, царь Романии и Анатолии" - явление в высшей степени знаменательное; оно прямо характеризует нам Мелика-Гази. Он не был похож на тех диких турецких завоевателей, которые жгли, опустошали и уничтожали все, что было вне ислама. Мелик-Гази проводил принцип веротерпимости, предоставляя подчиненным народам политическую свободу, оставляя неприкосновенными греческий язык и греческое письмо. В этих монетах в настоящее время имеется единственное указание на ту политическую роль, какую играл в передней Азии Данишменд и которая была усвоена им, без всякого сомнения, по внушению такого умного политика, как Боэмунд.)

Крестовый поход, 1-й
1096 - 1099

1-й крестовый поход. Борьба Боэмунда Антиохийского против Византии


Возвратившись в Антиохию, Боэмунд собрал в свои руки все нити политического движения. Он составил большой союз, в котором участвовали как магометанские, так и христианские силы, и прежде всего направил свой удар против эмира Моссула и Алеппо, который наиболее теснил христиан во время нахождения его в плену. Хотя средства, собранные Боэмундом, и были значительны, но результат далеко не соответствовал его ожиданиям: христианские князья потерпели полное поражение в битве при Гарране (1104 г.). Это поражение имело весьма важное значение для судьбы христианских княжеств на Востоке, оно возбудило новые надежды в мусульманах и греках и поставило на край гибели самое существование крестоносцев. К тому же и в будущем не предвиделось благоприятной перемены обстоятельств, потому что христиане не сохраняли между собою солидарности; между вождями двух племен норманнов и провансальцев продолжала расти вражда и недоверие. Провансальцы в отсутствии Боэмунда при помощи греческого императора завладели Триполи - обстоятельство, которое было весьма нежелательно для Боэмунда, так как близкое соседство провансальцев могло серьезно угрожать судьбам антиохийского княжества. Кроме того, Боэмунд имел основание недоверчиво относиться к провансальцам еще и потому, что они в продолжение всего крестового похода отстаивали интересы византийского царя, заклятого врага Боэмунда. После рокового для христиан поражения при Гарране любая попытка со стороны Боэмунда, в смысле ослабления византийской или мусульманской силы в Азии, казалась уже неосуществимой и несвоевременной, ибо силы христиан были в высшей степени ослаблены. Король Иерусалимский, который по своему положению должен был бы играть передовую роль среди христиан и стоять во главе всякого предприятия, направленного для ослабления врагов Христовых, Иерусалимский король, "защитник Гроба Господня", был лишен всякой силы, всякого авторитета. Если и оставались у кого средства для борьбы, то они сосредоточились в руках антиохийского князя. Но он мало заботился об общих интересах, преследуя свои личные цели. Таким образом политический горизонт христиан был мрачен; их выручило случайное обстоятельство.
Для исполнения своей заветной мечты Боэмунд составил обширный и дальновидный план. Находя наличные средства христиан недостаточными для борьбы с двумя силами, мусульманской и греческой, он решил вызвать для этой борьбы новые силы из Европы. Он сообщил князьям, что они переживают в данную минуту весьма опасное для себя время. "Но опасное время, - утешал он, - возбуждает к великим планам и предприятиям. Я полагаю, что в Антиохии можете оставаться вы одни; я же отправлюсь в Европу и привлеку новые силы для борьбы". Но Боэмунд был далек от мысли составить Второй крестовый поход; честолюбивый и себялюбивый князь преследовал одну личную цель - уничтожить византийского императора в Азии. Этот план выясняется из действий Боэмунда, когда он был в плену у мусульман, а равно и из последующих обстоятельств. Для выполнения этого плана представлялось немаловажное затруднение. Греческий император, как бы предчувствуя, что подобный план мог зародиться в уме предприимчивого норманна, приказал греческим военным судам крейсировать у берегов Малой Азии. Существует легенда, которую повторяет и Анна Комнина: чтобы обмануть бдительность греков, Боэмунд будто бы приказал положить себя в гроб, и таким образом кораблю, везшему живого мертвеца, удалось беспрепятственно пройти ту оборонительную линию, которую составили греческие суда у берегов Малой Азии. С острова Корфу Боэмунд послал письмо, полное угроз, греческому императору.
В Италии Боэмунда ожидала восторженная встреча как героя и борца за святое дело. Папа Пасхалий II, человек добрый и доверчивый, покровитель Боэмунда, дал ему рекомендательные письма к королям французскому и немецкому и разрешил проповедовать поход против схизматических греков. Боэмунд недаром провел в Европе три года. Его вполне заслуженная слава, как лучшего предводителя крестовых походов, выросла в глазах европейцев и доставила ему желанный успех. Король французский женил его на одной из своих дочерей (Констанции), а другую выдал за Танкреда, чем Боэмунд завязал связи с коронованными европейскими особами. Его проповедь имела полный успех в Ломбардии, Франции и Германии. К началу 1107 г., возвратившись в южную Италию, он стал выжидать соединения завербованных им сил. Приморские города - Генуя, Венеция и Пиза предложили к его услугам флот. Весной 1107 г. в южной Италии собралось многочисленное (свыше 30 тысяч) ополчение, в изобилии снабженное оружием и съестными припасами. Эта эскадра должна была внушать серьезные опасения грекам. Таким образом, во имя идеи уничтожения византийского господства и завоевания греческой империи, под знаменами Боэмунда соединились Германия, Франция, север и юг Италии.
Ополчение, во главе которого стоял норманнский вождь, направилось прямо к византийским владениям и осадило город Драч (Dyrrhachium). В 1081 г. Роберт Гвискар напал на византийские владения, но с тех пор обстоятельства во многом изменились в пользу Империи. Вследствие побед, одержанных крестоносцами на Востоке, Византия избавилась от врага, угрожавшего ей в Азии, и император Алексей, располагая значительными морскими и сухопутными силами, имел полную возможность защищать свои западные владения. Драч оказался очень сильным и укрепленным городом, для взятия которого нужно было сделать еще большие приготовления: построить лестницы, стенобитные машины, башни, а леса у крестоносцев не было. К этому присоединилось еще и то, что греческий флот отнял у крестоносцев возможность подвоза съестных припасов. Крестоносцы начали терпеть лишения; поднялся ропот среди войска; от Боэмунда требовали, чтобы он не тратил бесполезно времени в осаде одного города, а вел бы войско дальше. Подобное внутреннее и внешнее положение дел заставило Боэмунда прекратить осаду и начать переговоры с византийским императором. Царь Алексей хорошо знал своего противника и потому в переговорах употребил всю осторожность и настойчивость. В 1108 г. был заключен мир, унизительный для честолюбия норманнского князя. Он должен был отказаться от всех своих планов, от притязаний на Киликию, Лаодикею и провансальские владения, обязался передать Антиохию византийскому царю, если не оставит после себя мужского поколения, и, что еще унизительнее, даже употребить силу против своего брата, если бы он не согласился на эти условия. Этим и оканчивается деятельность Боэмунда. С 1108 г. он уже не играет никакой роли. Может быть, он и хотел еще раз повторить свою попытку, но на этот раз не встретил более того одушевления в Европе, какое нашел ранее. Да и обстоятельства были совсем иные. Папа Пасхалий был в борьбе с германским императором Генрихом V, занятый тяжелой и рискованной борьбой, папа на этот раз иначе взглянул на дело Боэмунда и не только не оказал ему поддержки, но даже вошел в отношения с византийским царем и готов был сделать ему крупные уступки относительно южной Италии, чтобы получить от него помощь в борьбе с Императором. Боэмунд умер в 1111 г.
Оценивая деятельность Боэмунда, мы должны признать, что он принес много вреда всему христианскому делу на Востоке, что он есть главный виновник всех бедствий, неудач и потерь крестоносцев. Христиане на Востоке должны были преследовать одну цель: твердо сохраняя солидарность между собой, они должны были заключить в то же время прочный союз с Византийской империей и направить все силы на мусульман. Между тем роковая ошибка христиан заключалась в их соревновании между собой и во вражде с Византией, и самая сильная ответственность в этом отношении падает на Боэмунда. Он своим честолюбием поселил антагонизм между Византийской империей и крестоносцами. Он первый ввел в практику тот странный прием, к которому впоследствии прибегали и византийские императоры: он первый начал заключать дружественные союзы с тем народом, против которого было направлено все крестоносное движение.



Источники:

1. Успенский Ф.И. "История крестовых походов", СПб., 1900-1901 (enoth.narod.ru)

Крито-Микенская цивилизация.

Крит во второй половине III-II тыс. до н.э. (минойская цивилизация)

"Талассократия" - власть над морями.

Греческий историк V в.до н.э. Фукидид написал, что царь Минос (согласно преданию), был первым из властителей на Крите, построил флот и приобрёл господство над большей частью нынешнего Эллинского моря.

В XX в. англ. археолог А.Эванс провёл раскопки на Крите. Было обнаружено, что в первой пол. II тыс. до н.э. на острове были воздвигнуты огромные сооружения - дворцы. Например: Кносский, насчитывавший более 300 помещений только на первом этаже. Дворцы были снабжены водопроводом и канализацией. Были обнаружены таблички с письменами.

Вероятно на Крите было государство, схожее с древневосточными деспотиями. Во главе стоял царь, исполнявший и жреческие функции, существовала аристократия и дворцовые чиновники, а низший слой был обязан платить налоги и выполнять повинность в пользу царя. Его центром был Кносс, в других частях Крита существовали вассальные царства, там также были дворцы, но меньших размеров (например дворцы в Фесте и Маллии).

Критяне не были греками. Обнаруженный, но не расшифрованный Фестский диск написан на языке до-индоевропейских обитателей Средеземноморья.

К сер. XV в.до н.э. дворцы Крита пришли в запустение. Вероятно причиной было - нашествие греков-ахейцев. Кносский дворец был разрушен и более не восстанавливался. Крит превратился в окраину греческого мира. Тем не менее значиение критской ("минойской" - так её назвали по имени царя Миноса) цивилизации было велико. Критяне установили торговые связи с Египтом, с Восточным Средеземноморьем, впервые в Эгейском бассейне создали крупный морской флот. Даже в Египте "страна Кефтиу" (т.е. Критское царство) считалось могущественной державой. С сер. XV в.до н.э. политическим и экономическим центром Эгейского бассейна становиться Балканская Греция. Центром становятся, созданные ахейцами Микены - город в Арголиде, на севере Пелопоннеса. (Микенская цивилизация).

Сохранившиеся "шахтные гробницы" микенских царей свидетельствуют об их могуществе и богатстве. Греки позднейшего времени называли стены микенского времени, воздвигнутые из огромных каменных квадратов. циклопическими, то есть те, которые по их легенде могли воздвигнуть только одноглазые великаны киклопы (циклопы).

Ахейские греки переняли у критян слоговое письмо. Письмо это было расшифровано в сер. XXв. англ.учёным М.Вентрисом, благодаря чему стало возможным прочитать таблички "пилосского архива". Согласно табличкам, во главе государства стоял царь - "ванакт", при дворцах существовал штат чиновников и рабов, но основную массу населения составляли крестьяне-общинники, которые должны были выплачивать натуральные подати и нести трудовую повинность.

Микенская цивилизация просуществовала до XII в. до н.э. Около 1220 г. до н.э. произошёл поход на Трою, предпринятый ахейцами во главе с микенским царём Агамемноном. Этот поход, спустя столетия, был описан в "Илиаде", а археологические раскопки подтвердили его реальность. Троя - был крупным городом и важнейшим торговым центром на территории современной Турции. По преданию ахейцам после десятилетней осады удалось взять и разрушить Трою, но это было последнее совместное предприятие ахейцев. В этот период в Восточном Средеземноморье происходит переселение народов. Ахейские государства подверглись нашествию дорийцев, которое шло волнами. И к 1150 г. до н.э., когда произошло очередное вторжение, жизнь в ахейских государствах окончательно замирает.

Дорийцы жили племенной организацией. Тем не менее дорийцы использовали уже железное оружие, а ахейцы бронзовое. Ахейское население не исчезло, однако дорийцам удалось уничтожить верхушку микенского общества, разрушить дворцы, и централизованная система микенского государства рухнула. Письменность была забыта.

Микенская цивилизация исчезла, наступили так называемые "тёмные века", длившиеся до сер. VIII в. до н.э. Реконструировать историю этого времени можно по данным археологии, и из поэм Гомера.

Дорийцы в основном осели на большей части Пелопоннеса - Аркадии и Ахайе, а также в Аттике и на острове Эвбея, также они поселились на о-ве Крит и Родос и в южной части Малой Азии. Ионийцы (потомки ахейцев) заселили остров Хиос, Самос и центральную часть западного побережья Малой Азии, а эолийцы (другое греческое племя) поселились на острове Лесбос и в северной части малоазиатского побережья Эгейского моря.. Ионийцы, дорийцы и эолийцы говорили на разных диалектах греческого языка.

После нашествия дорийцев исчезает расписная керамика, изделия из бронзы, исчезают дворцы с их укреплениями, таблички с линейным письмом и многие другие достижения микенского периода. Вместо захоронений в каменных гробницах происходят индивидуальные захоронения в ямах, а кое-где кремация в урнах. В связи с разрывом внешних связей иссяк приток олова для изготовления бронзы, поэтому бронзовый век на территории Греции сменился железным. С уничтожением центральной власти на территориях стали править "басилеи" - местные царьки.

В эту эпоху складываются религиозные представления греков. В их основе лежал Олимпийский пантеон - боги, по мнению греков, обитали на вершине горы Олимп в Северной Греции. Верования греков выражались в мифах, жертвоприношениях (животных, растений, плодов) совершались в специально построенных храмах.

В Греции в этот период (за исключением Кипра) не было письменности. Тем не менее, приписываемые слепому сказателю Гомеру поэмы "Илиада" и "Одисея" были зписаны в VI в. до н.э. в Афинах при тиране Писистрате. Эти поэмы, описывающие события осады Трои и возращении части греков в Итаку, считались написанными на мифологические сюжеты, пока немецкий исследователь и купец Генрих Шлиман не раскопал (разрушив многие слои) в конце XIX в. Трою и не доказал реальность Троянской войны.

* аграрный - абсолютное преобладание сельского хозяйства, слабое развитие ремёсел, торговли, большим удельным весом зависимых рабочих, как правило, с олигархическим устройством;
* торгово-ремесленный – с большим удельным весом торговли и ремёсел, товарно- денежным отношением, внедрением рабства в средства производства, демократическим устройством.

В Спарте наиболее плодородные земли были разделены на 9000 наделов и розданы во временное владение наиболее полноправным гражданам. Их нельзя было дарить, дробить, завещать и т.д., после смерти собственника они возвращались государству. Было стремление к полному равенству, презрение к роскоши, запрет на ремесло, торговлю, пользованием золотом и серебром. Активно эксплуатировалось порабощенное население – илоты.

Афины в экономическом отношении были более развиты. Законы Драконта (621 г. до н.э.) оформили право частной собственности. В 594 г. до н.э. посредствам реформ Солона, все долги, сделанные под заклад земли, были прощены, брать в рабство за долги было запрещено, разрешили вывоз оливкового масла за границу с целью наживы, а зерна запретили. Ремесло поощрялось. Законодательство Клифена (509 г. до н.э.) завершило ликвидацию родового слоя – все стали равными, не взирая на различные имущественные контрасты.

В классический период основной чертой экономического развития стало господство полисов и распространения в торгово-ремесленных полисах рабства классического типа. Классическое рабство было направлено на создание прибавочной стоимости.

Источники рабства:

* продажа пленных;
* долговое рабство для лиц, не имеющих гражданство;
* внутренне воспроизводство рабов;
* пиратство;
* самопродажа.

В этот период рабский труд проник во все сферы жизни и производства. 30-35% от общего населения составляли рабы. Они приносили высокий доход. Рабов отпускали на оброк, сдавали в аренду, но, накопив определённую сумму денег, раб мог выйти на свободу.

Новыми явлениями в V в. до н.э. стали повышение товарности сельского хозяйства, региональная специализация. Оливки масло и вино были предметами очень выгодного экспорта.

Для удобства в проведении торговых операций, купцы, особенно связанные с заморской торговлей, создавали объединения – фиасы. Цели создания фиасов были следующими: взаимная выручка, страховка и т.д.

IV в. до н.э. - время кризиса классического полиса. Он проходил в условии экономического подъёма, вызванным восстановлением хозяйства после Пелопонесской войны (431-404 гг. до н.э.) , в которой Афины потерпели поражение. Полисные принципы мешали значительной части богатых жителей Афин – метекам, заниматься ремеслом, торговлей. Не имея прав гражданства, они не имели права получать в залог землю. В то же время не земля, а деньги становились престижной формой богатства: в IV в. до н.э. резко увеличилось число сделок купли-продажи земли. Результатом стала концентрация земельной собственности в одних руках. Подрывался принцип полисной жизни – единство понятия гражданина и земельного собственника: можно было быть гражданином и не иметь землю и наоборот.

Античная форма собственности всё более вытеснялась частной собственностью, полисная мораль уступала место индивидуализму. Росло число рабов, стали встречаться рабы-греки. Всё чаще, даже в земледелии стал труд вольноотпущенников. Усилилась социальная дифференциация, что подрывало устои полиса. Автаркия[1] и автономия мешали расширению экономических связей.

Однако полис не исчез с исторической арены, и на эллинистическом этапе развития древнегреческой цивилизации (конец IV-I вв. до н.э.) получил новые импульсы для существования, будучи включённым в рамки крупного государства, обеспечившего автономию полиса и его безопасность. К концу I в. до н.э. эллинистические государства были подчинены Риму.

Список использованной литературы:

1. “История мировой экономики” , А. Н. Маркова (Москва, 1996 год) .

2. “Экономическая история зарубежных стран” , Голубович (Москва, 1995 год) .

3. “Всемирная история” , А. Н. Маркова, Г. А. Поляков (Москва, 1997 год) .

[1] Автаркия – 1. Реакционная по своей сущности политика капиталистических государств, направленная на создание замкнутого национального хозяйства, обособленного от экономики других стран. 2. Система обособленного национального хозяйства, способного обходиться без ввоза существенно необходимых товаров.

Архаическая Греция
Архаическим периодом в истории Греции обычно называют VIII – VI вв. до н. э. По мнению некоторых исследователей, это время наиболее интенсивного развития античного общества. Действительно, в течение трех столетий были сделаны многие важнейшие открытия, определившие характер технической основы античного общества, развились те социально-экономические и политические явления, которые придали античному обществу определенную специфику по сравнению с другими рабовладельческими обществами: классическое рабство; система денежного обращения и рынка; основная форма политической организации – полис; концепция суверенитета народа и демократическая форма правления. Тогда же были разработаны и главные этические нормы и принципы морали, эстетические идеалы, оказывавшие воздействие на античный мир на всем протяжении его истории вплоть до возникновения христианства. Наконец, в этот период зародились основные феномены античной культуры: философия и наука, главные жанры литературы, театр, ордерная архитектура, спорт.
Чтобы яснее представить себе динамику развития общества в архаический период, приведем такое сравнение. Около 800 г. до н. э. греки жили на ограниченной территории юга Балканского п-ова, островов Эгейского моря и западного побережья Малой Азии. Около 500 г. до н. э. они уже занимают берега Средиземноморья от Испании до Леванта и от Африки до Крыма. Около 800 г. до н. э. Греция в сущности деревенский мир, мир самообеспечивающихся маленьких общин, к 500 г. до н. э. Греция уже масса небольших городов с местными рынками, денежные отношения властно вторгаются в экономику, торговые связи охватывают все Средиземноморье, объектами обмена выступают не только предметы роскоши, но и товары повседневного потребления. Около 800 г. до н. э. греческое общество – простая, примитивная социальная структура с преобладанием крестьянства, мало чем отличающейся от него аристократией и с ничтожным количеством рабов. Около 500 г. до н. э. Греция уже пережила эпоху больших социальных перемен, раб классического типа становится одним из главных элементов социальной структуры, наряду с крестьянством существуют иные социопрофессиональные группы; известны различные формы политической организации: монархия, тирания, олигархия, аристократическая и демократическая республики. В 800 г. до н. э. в Греции еще практически нет храмов, театров, стадионов. В 500 г. до н. э. Греция – страна со множеством прекрасных общественных зданий, руины которых еще и сейчас восхищают нас. Возникают и развиваются лирическая поэзия, трагедия, комедия, натурфилософия.
Стремительный подъем, подготовленный предыдущим развитием, распространение железных орудий имели многообразные последствия для общества. Возрастание производительности труда в сельском хозяйстве и ремесле приводило к увеличению избыточного продукта. Из сельскохозяйственной сферы высвобождалось все большее число людей, что обеспечивало быстрый рост ремесла. Обособление сельскохозяйственного и ремесленного секторов экономики повлекло за собой регулярный обмен между ними, появление рынка и всеобщего эквивалента – чеканной монеты. Новый вид богатства – деньги – начинает соперничать со старым – земельной собственностью, разлагая традиционные отношения.
В результате происходит быстрое разложение первобытнообщинных отношений и становление новых форм социально-экономической и политической организации общества. Этот процесс по-разному протекает в различных частях Эллады, но везде влечет за собой назревание социальных конфликтов между оформляющейся аристократией и рядовым населением, в первую очередь крестьянами-общинниками, а затем и другими слоями.
Становление греческой аристократии современные исследователи обычно относят к VIII в. до н. э. Аристократия того времени – это ограниченная группа людей, которой свойственны особые, обязательные для входящих в нее образ жизни и система ценностей. Она занимала преобладающее положение в сфере общественной жизни, особенно в отправлении правосудия, играла ведущую роль в войне, так как только знатные воины имели тяжелое вооружение, и потому сражения представляли по существу поединки аристократов. Аристократия стремилась полностью поставить под свой контроль рядовых членов общества, превратить их в эксплуатируемую массу По мнению современных исследователей, наступление аристократии на рядовых сограждан началось в VIII в до н. э. О деталях этого процесса известно мало, но об основных результатах его можно судить на примере Афин, где усиление влияния аристократии привело к созданию четко оформленной сословной структуры, к постепенному сокращению слоя свободного крестьянства и увеличению числа зависимых.
С этой ситуацией тесно связано и такое явление огромного исторического значения, как «великая греческая колонизация». Начиная с середины VIII в до н. э. греки оказались вынуждены покидать родину и переселяться в другие страны.
За три века они создали множество колоний на берегах Средиземного моря Колонизация развивалась в трех основных направлениях западном (Сицилия, Южная Италия, Южная Франция и далее восточное побережье Испании), северном (фракийское побережье Эгейского моря, район проливов ведущих из Средиземного моря в Черное, и его побережье) и юго-восточном (побережье Северной Африки и страны Леванта).
Современные исследователи считают, что главным ее стимулом был недостаток земли Греция страдала как от абсолютного аграрного перенаселения (увеличение населения вследствие общего эко комического подъема), так и от относительного (недостаток земли у беднейших крестьян вследствие концентрации земельной собственности в руках знати) К числу причин колонизации относят также политическую борьбу, которая обычно отражала главное социальное противоречие эпохи – борьбу за землю, в результате чего побежденные в гражданской войне часто были вынуждены покидать родину и переселяться за море Имели место и торговые мотивы стремление греков поставить под свой контроль торговые пути.
Пионерами греческой колонизации стали расположенные на о-ве Эвбея города Халкида и Эретрия – в VIII в до н. э., по-видимому, наиболее передовые города Греции, важнейшие центры металлургического производства В дальнейшем в колонизацию включились Коринф, Мегары, малоазийские города, особенно Милет.
Колонизация оказала огромное влияние на развитие древнегреческого общества, особенно в экономической сфере Невозможность наладить на новом месте нужные отрасли ремесла привела к тому, что очень скоро колонии установили теснейшие экономические связи со старыми центрами Балканского п-ова и Малой Азии Отсюда и в колонии, и к местному населению, соседствовавшему с ними, стали поступать изделия греческого ремесла особенно художественного, а также некоторые виды сельскохозяйственной продукции (лучшие сорта вин, оливковое масло и др.). Взамен колонии поставляли в Грецию зерно и другие продукты питания, а также сырье (лес, металл и т.д.) В результате греческое ремесло получило толчок к дальнейшему развитию, а сельское хозяйство стало приобретать товарный характер Таким образом, колонизация приглушала социальные конфликты в Греции, выведя за ее пределы массу безземельного населения и в то же время способствуя изменению социальной и экономической структуры греческого общества.
Наступление аристократии на права демоса достигло апогея в VII в до н. э., вызвав ответное сопротивление В греческом обществе появляется особый социальный слой людей, которые нажили, чаще всего благодаря ремеслу и торговле, значительные богатства, вели аристократический образ жизни, но не имели наследственных привилегий знати «Деньги в почете всеобщем Богатство смешало породы», – с горечью замечает поэт Феогнид из Мегар. Этот новый слой жадно рвался к управлению, становясь тем самым союзником Крестьян в борьбе со знатью Первые успехи в этой борьбе чаще всего были связаны с установлением писаных законов, ограничивавших произвол аристократии.
Сопротивление растущему господству знати облегчалось по крайней мере тремя обстоятельствами Около 675 – 600 гг. до н. э. благодаря техническому прогрессу происходит своего рода революция в военном деле Тяжелые доспехи становятся доступными рядовым гражданам, и аристократия лишается своего преимущества в военной сфере Из-за скудости природных ресурсов страны греческая аристократия не могла сравняться с аристократией Востока В силу особенностей исторического развития в Греции железного века не было таких экономических институтов (подобных храмовым хозяйствам Востока), опираясь на которые можно было бы эксплуатировать крестьянство Даже находившиеся в зависимости от аристократов крестьяне не были связаны с хозяйствами последних экономически Все это предопределяло непрочность господства знати в обществе. Наконец, силой, препятствовавшей укреплению позиций аристократов, была их этика Она имела «агональный» (соревновательный) характер: каждый аристократ в соответствии с присущими этому слою этическими нормами стремился повсюду быть первым – на поле боя, в спортивных состязаниях, в политике Эта система ценностей была создана знатью раньше и перенесена в новый исторический период, когда для обеспечения господства ей требовалось сплочение всех сил. Однако достичь этого аристократия не смогла.
Обострение социальных конфликтов в VII – VI вв. до н. э. привело к рождению во многих греческих городах тирании, т. е единоличной власти правителя.
В тот период понятие «тирания» еще не имело присущего ему сегодня негативного оттенка. Тираны проводили активную внешнюю политику, создавали мощные вооруженные силы, украшали и благоустраивали свои города. Однако ранняя тирания как режим не могла существовать долго. Историческая обреченность тирании объяснялась ее внутренней противоречивостью Свержение господства знати и борьба против нее были невозможны без поддержки со стороны народных масс. Крестьянство, выигрывавшее от этой политики, первоначально поддерживало тиранов, но, когда исходившая от аристократии угроза ослабевала, оно постепенно приходило к сознанию ненужности тиранического режима.
Тирания не являлась этапом, характерным для жизни всех полисов. Наиболее типичной она была для тех городов, которые еще в эпоху архаики стали крупными торгово-ремесленными центрами. Процесс формирования классического полиса благодаря относительному обилию источников лучше всего известен нам на примере Афин.
История Афин в архаическую эпоху – это история становления демократического полиса. Монополия на политическую власть в рассматриваемый период принадлежала здесь знати – эвпатридам, которая постепенно превращала рядовых граждан в зависимую массу. Этот процесс уже в VII в привел к вспышкам социальных конфликтов.
Коренные изменения происходят в начале VI в. до н. э, и связаны они с реформами Солона. Самой важной из них была так называемая сисахфия («стряхивание бремени») В результате этой реформы крестьяне, из-за долгов превратившиеся по существу в испольных арендаторов собственной земли, восстановили свой статус собственников. Одновременно было запрещено обращать афинян в рабство за долги. Огромное значение имели реформы, подорвавшие политическое господство знати. Отныне объем политических прав зависел не от знатности, а от размера имущества (все граждане полиса делились на четыре имущественных разряда). В соответствии с этим делением перестраивалась и военная организация Афин. Был создан новый орган управления – совет (буле), возросло значение народного собрания.
Реформы Солона, несмотря на свою радикальность, отнюдь не решили всех проблем. Обострение социальной борьбы в Афинах привело в 560 г. до н. э. к установлению тирании Писистрата и его сыновей, продержавшейся здесь с перерывами до 510 г. до н. э. Писистрат проводил активную внешнюю политику, укрепляя позиции Афин на морских торговых путях. В городе процветало ремесло, развивалась торговля, велось большое строительство. Афины превращались в один из крупнейших экономических центров Эллады. При преемниках Писистрата этот режим пал, что вновь вызвало обострение социальных противоречий. Вскоре после 509 г. до н. э. под руководством Клисфена проводится новая серия реформ, окончательно утвердивших демократический строй. Важнейшая из них – реформа избирательного права: отныне все граждане, независимо от своего имущественного положения, обладали равными политическими правами. Была изменена система территориального деления, разрушавшая влияние аристократов на местах.
Иной вариант развития дает Спарта. Захватив Лаконику и поработив местное население, доряне уже в IX в. до н. э. создали в Спарте государство. Родившись очень рано в результате завоевания, оно сохранило в своей структуре много примитивных черт. В дальнейшем спартанцы в ходе двух войн стремились завоевать Мессению – область на западе Пелопоннеса. Назревавший уже раньше внутренний социальный конфликт между знатью и рядовым гражданством разразился в Спарте во время Второй Мессенской войны. В своих основных чертах он напоминал конфликты, которые примерно в это же время существовали и в других частях Греции. Длительная борьба между рядовыми спартиатами и аристократией привела к переустройству спартанского общества. Создается строй, который в более позднее время назывался Ликурговым, по имени якобы установившего его законодателя. Конечно, традиция упрощает картину, ибо этот строй не был создан сразу, а складывался постепенно. Преодолев внутренний кризис, Спарта смогла завоевать Мессению и превратилась в самое мощное государство Пелопоннеса и, пожалуй, всей Греции.
Вся земля в Лаконике и Мессении была разделена на равные участки – клеры, которые каждый спартиат получал во временное владение, после его смерти земля возвращалась государству. Стремлению к полному равенству спартиатов служили и другие меры: суровая система воспитания, направленная на формирование идеального воина, строжайшая регламентация всех сторон жизни граждан – спартиаты жили так, будто находились в военном лагере, запрещение заниматься земледелием, ремеслом и торговлей, пользоваться золотом и серебром; ограничение контактов с внешним миром. Был реформирован и политический строй. Наряду с царями, выполнявшими функции военачальников, судей и жрецов, советом старейшин (герусией) и народным собранием (апеллой) появился новый орган управления – коллегия пяти эфоров (надзирателей). Эфорат представлял собой высший контрольный орган, слепивший за тем, чтобы никто не отступал ни на шаг от принципов спартанского строя, который стал объектом гордости спартиатов, считавших, что они достигли идеала равенства.
В историографии традиционно существует взгляд на Спарту как на военизированное, милитаристское государство, а некоторые авторитетные специалисты даже называют ее «полицейским» государством. В этом определении есть свой резон. Базой, на которой зиждилась «община равных», т.е. коллектив равноправных и полноправных, совершенно не занятых производительным трудом спартиатов, была эксплуатируемая масса порабощенного населения Лаконики и Мессении – илоты. Ученые уже много лет спорят о том, как определить положение этого слоя населения. Многие склонны считать илотов государственными рабами. Илоты владели участками земли, орудиями труда, обладали хозяйственной самостоятельностью, но они были обязаны передавать определенную долю урожая своим хозяевам – спартиатам, обеспечивая их существование. По подсчетам современных исследователей, эта доля равнялась приблизительно 1/6-1/7 урожая. Лишенные всех политических прав, илоты целиком принадлежали государству, которое распоряжалось не только их имуществом, но и жизнью. Малейший протест со стороны илотов жестоко карался.
В спартанском полисе существовала еще одна социальная группа – периэки («живущие вокруг»), потомки дорийцев, не вошедшие в состав граждан Спарты. Они жили общинами, обладали внутренним самоуправлением под надзором спартанских должностных лиц, занимались земледелием, ремеслом и торговлей. Периэки были обязаны выставлять воинские контингенты. Сходные общественные условия и близкий спартанскому строй известны на Крите, в Аргосе, Фессалии и других областях.
Подобно всем другим сферам жизни, греческая культура в архаическую эпоху переживала бурные изменения. В эти столетия происходила выработка этнического самосознания, греки постепенно начинали осознавать себя единым народом, отличным от других народов, которых они стали называть варварами. Этническое самосознание находило свое проявление и в некоторых общественных установлениях. Согласно греческой традиции, начиная с 776 г. до н. э. стали устраиваться Олимпийские игры, на которые допускались только греки.
В эпоху архаики складываются основные черты этики древнегреческого общества. Ее отличительной особенностью было соединение рождающегося чувства коллективизма и агонистического (состязательного) начала Формирование полиса как особого типа общины, шедшего на смену рыхлым объединениям «героической» эпохи, вызвало к жизни и новую, полисную мораль – коллективистскую в своей основе, поскольку существование индивида вне рамок полиса было невозможно. Выработке этой морали способствовала также военная организация полиса (строй фаланги) Высшая доблесть гражданина состояла в защите своего полиса: «Сладко ведь жизнь потерять, среди воинов доблестных павши, храброму мужу в бою рада отчизны своей» – эти слова спартанского поэта Тиртея как нельзя лучше выражали умонастроения новой эпохи, характеризуя систему господствовавших тогда ценностей Однако новая мораль сохраняла принципы морали гомеровского времени с ее ведущим принципом состязательности. Характер политических реформ в полисах обусловил сохранение этой морали, поскольку не аристократия лишалась своих прав, а рядовое гражданство поднималось с точки зрения объема политических прав до уровня аристократии. В силу этого традиционная этика аристократии распространялась и среди народных масс, хотя уже в измененной форме: важнейший принцип – кто лучше послужит полису.
Определенную трансформацию переживала и религия. Формирование единого греческого мира при всех локальных особенностях повлекло за собой создание общего для всех греков пантеона. Свидетельство тому – поэма Гесиода «Теогония». Космогонические представления греков принципиально не отличались от представлений многих других народов. Считалось, что изначально существовали Хаос, Земля (Гея), подземный мир (Тартар) и Эрос – жизненное начало. Гея породила звездное небо – Уран, который стал первым властителем мира и супругом Геи. От Урана и Геи родилось второе поколение богов – титаны. Титан Кронос (бог земледелия) низверг власть Урана. В свою очередь дети Кроноса – Аид, Посейдон, Зевс, Гестия, Деметра и Гера – под водительством Зевса свергли Кроноса и захватили власть над Вселенной. Таким образом, олимпийские боги – третье поколение божеств. Верховным божеством стал Зевс – властитель неба, грома и молнии. Посейдон считался богом влаги, орошающей землю и моря, Аид (Плутон) – владыкой подземного мира Супруга Зевса Гера являлась покровительницей брака, Гестия – богиней домашнего очага. Как покровительницу земледелия почитали Деметру, дочь которой Кора, некогда похищенная Аидом, стала его супругой.
От брака Зевса и Геры родились Геба – богиня юности, Арес – бог войны, Гефест, олицетворявший вулканический огонь, скрытый в недрах земли, а также покровительствовавший ремесленникам, особенно кузнецам. Среди потомков Зевса особо выделялся Аполлон – бог светлого начала в природе, нередко называвшийся Фебом (Сияющим). Согласно мифам, он поразил дракона Пифона, и на месте, где он совершил свой подвиг, а было это в Дельфах, греки возвели в честь Аполлона храм. Этот бог считался покровителем искусств, богомврачевателем, но одновременно и божеством, приносящим смерть, разнося эпидемии; позднее он стал покровителем колонизации. Роль Аполлона с течением времени все более возрастает, и он начинает вытеснять Зевса.
Сестра Аполлона Артемида – богиня охоты и покровительница молодежи. Многосторонни функции Гермеса, первоначально бога материального достатка, затем торговли, покровителя обманщиков и воров, наконец, патрона ораторов и спортсменов; Гермес отводил также души умерших в подземный мир. Диониса (или Вакха) почитали как божество производящих сил природы, виноградарства и виноделия. Большим почетом пользовалась Афина, родившаяся из головы Зевса, – богиня мудрости, всякого рационального начала, но и войны (в отличие от Ареса, который олицетворял безрассудную отвагу). Постоянная спутница Афины – богиня победы Ника, символ мудрости Афины – сова. Афродите, родившейся из морской пены, поклонялись как богине любви и красоты Для греческого религиозного сознания, особенно на этой стадии развития, не характерна идея всемогущества божества, над миром олимпийских богов царила безликая сила – Судьба (Ананка). Из-за политической раздробленности и отсутствия жреческого сословия у греков не сложилась единая религия. Возникло большое количество очень близких, но не идентичных религиозных систем. По мере развития полисного мировоззрения оформлялись представления об особой связи отдельных божеств с тем или иным полисом, покровителями которого они выступали Так, богиня Афина особенно тесно связана с городом Афинами, Гера – с Самосом и Аргосом, Аполлон и Артемида – с Делосом, Аполлон – с Дельфами, Зевс – с Олимпией и т.д.
Для греческого мировоззрения характерен не только политеизм, но и представление о всеобщей одушевленности природы. Каждое природное явление, каждая река, гора, роща имели свое божество. С точки зрения грека, не было непреодолимой грани между миром людей и миром богов, посредствующим звеном между ними выступали герои. Такие герои, как Геракл, за свои подвиги приобщались к миру богов. Боги греков и сами были антропоморфны, они испытывали человеческие страсти и могли страдать, подобно людям.
Архаическая эпоха – время становления архитектуры. Бесспорен примат общественной, в первую очередь сакральной, архитектуры. Жилища того времени просты и примитивны, все силы общества обращены на монументальные сооружения, прежде всего храмы. Среди них первенствовали храмы богов – покровителей общины. Формирующееся чувство единства гражданского коллектива находило свое выражение в создании таких храмов, считавшихся местом обитания богов. Ранние храмы повторяли устройство мегарона II тыс. до н. э. Храм нового типа родился в Спарте – древнейшем полисе Эллады. Характерная особенность греческой архитектуры – применение ордеров, т.е. особой системы построения, которая подчеркивает архитектонику здания, придает выразительность несущим и несомым элементам конструкции, выявляя их функцию. Ордерное здание обычно имеет ступенчатое основание, на него ставился ряд несущих вертикальных опор – колонн, поддерживавших несомые части – антаблемент, который отражал конструкцию балочного перекрытия и крыши. Первоначально храмы строились на акрополях – укрепленных возвышенностях, древних центрах поселений. Позднее в связи с общей демократизацией общества происходят изменения в местоположении храмов. Их возводят теперь в нижнем городе, чаще всего на агоре – главной площади, бывшей центром общественной и деловой жизни полиса. Храм как институт способствовал развитию различных видов искусства. Рано установился обычай приношения даров в храм, ему жертвовали часть добычи, захваченной у врагов, оружие, подношения по случаю избавления от опасности и т.д. Значительную часть таких даров составляли произведения искусства. Важную роль играли храмы, приобретшие всегреческую популярность, прежде всего храм Аполлона в Дельфах. Соперничество сначала знатных родов, а затем полисов способствовало тому, что здесь сосредоточивались лучшие произведения искусства, а территория святилища становилась чем-то вроде музея.
В архаическую эпоху возникает монументальная скульптура – вид искусства, ранее неизвестный Греции. Древнейшие скульптуры представляли собой изображения, грубо вырезанные из дерева, часто инкрустированные слоновой костью и покрытые листами бронзы. Усовершенствования в технике обработки камня не только сказались на архитектуре, но и привели к возникновению каменной скульптуры, а в технике обработки металла – к отливке скульптуры из бронзы. В VII – VI вв. до н. э. в скульптуре господствуют два типа: обнаженная мужская фигура и задрапированная женская. Рождение статуарного типа обнаженной фигуры мужчины связано с основными тенденциями развития общества. Статуя изображает прекрасного и доблестного гражданина, победителя в спортивных состязаниях, прославившего родной город. По этому же типу стали изготовлять надгробные статуи и изображения божеств. Появление рельефа в основном связано с обычаем ставить надгробные памятники. В дальнейшем рельефы в виде сложных многофигурных композиций стали непременной частью антаблемента храма. Статуи и рельефы, как правило, раскрашивались.
Греческая монументальная живопись известна намного хуже, чем вазопись. На примере последней лучше всего прослеживаются основные тенденции развития искусства: возникновение реалистических начал, взаимодействие местного искусства и влияний, пришедших с Востока. В VII – начале VI в. до н. э. преобладали коринфские и родосские вазы с пестрыми росписями так называемого коврового стиля. На них обычно изображались растительный орнамент я расположенные в ряд различные животные и фантастические существа. В VI в. до н. э. в вазописи господствует чернофигурный стиль: закрашенные черным лаком фигуры резко выделялись на красноватом фоне глины. Росписи на чернофигурных вазах часто представляли собой многофигурные композиции на мифологические сюжеты: различные эпизоды из жизни олимпийских богов, популярностью пользовались подвиги Геракла, Троянская война. Реже встречались сюжеты, связанные с повседневной жизнью людей: битва гоплитов, состязания атлетов, сцены пира, хоровод девушек и др.
Поскольку отдельные изображения исполнялись в виде черных силуэтов на фоне глины, они производят впечатление плоских. Вазам, изготовлявшимся в разных городах, присущи только им свойственные черты. Чернофигурный стиль достиг особого расцвета в Афинах. Аттические чернофигурные вазы отличались изяществом форм, высокой техникой изготовления, сюжетным разнообразием. Некоторые вазописцы подписывали свои росписи, и благодаря этому мы знаем, например, имя Клития, расписавшего великолепный сосуд для вина (кратер): роспись состоит из нескольких поясов, на которых представлены многофигурные композиции. Другой великолепный образец росписи – килик Эксекия. Всю круглую поверхность чаши для вина вазописец занял одной сценой: на плывущем под белым парусом судне возлежит бог Дионис, возле мачты вьются виноградные лозы, свисают тяжелые гроздья. Вокруг ныряют семь дельфинов, в которых, согласно мифу, Дионис превратил тирренских пиратов.
Величайшим достижением греческой культуры архаической эпохи стало создание алфавитного письма. Преобразовав финикийскую слоговую систему, греки создали простой способ фиксации информации. Для того чтобы научиться писать и считать, теперь не нужны были годы упорного труда, произошла «демократизация» системы обучения, позволившая постепенно сделать практически всех свободных жителей Греции грамотными. Тем самым знания были «секуляризованы», что стало одной из причин отсутствия в Греции жреческого сословия и способствовало повышению духовного потенциала общества в целом.
С эпохой архаики связано явление исключительной важности для европейской культуры – возникновение философии. Философия – принципиально новый подход к познанию мира, резко отличный от того, какой господствовал на Переднем Востоке и в Греции более раннего периода. Переход от религиозно-мифологических представлений о мире к философскому его пониманию означал качественный скачок в интеллектуальном развитии человечества Постановка и формулировка проблем, опора на человеческий разум как на средство познания, ориентация на поиски причин всего происходящего в самом мире, а не вне его – вот то, что существенно отличает философский подход к миру от религиозно-мифологических воззрений. В современной научной литературе существует два основных взгляда на возникновение философии Согласно одному, рождение философии – производное от развития науки, количественное накопление позитивных знаний имело своим результатом качественный скачок. Согласно другому объяснению, ранняя греческая философия практически ничем, кроме способа выражения, не отличалась от стадиально более ранней мифологической системы познания мира. Однако в последние годы высказан взгляд, кажущийся наиболее правильным: философия родилась из социального опыта гражданина раннего полиса. Полис и отношения граждан в нем – вот та модель, по аналогии с которой греческие философы видели мир. Подтверждает этот вывод то обстоятельство, что возникновение философии в ее самой ранней форме – натурфилософии (т.е. философии, обращенной прежде всего к познанию самых общих закономерностей мира) – происходит в наиболее передовых малоазийских полисах. Именно с ними связана деятельность первых философов – Фалеса, Анаксимандра, Анаксимена. Натурфилософские учения о первоэлементах давали возможность построить общую картину мира и объяснить ее, не прибегая к помощи богов. Рождавшаяся философия была стихийно-материалистической, основное в творчестве первых ее представителей – поиски материальных первооснов всего сущего.
Основоположник ионийской натурфилософии Фалес считал такой первоосновой воду, находящуюся в беспрерывном движении. Превращения ее создавали и создают все вещи, в свою очередь снова превращающиеся в воду. Землю Фалес представлял в виде плоского диска, плавающего на поверхности первичной воды. Фалеса считали также основоположником математики, астрономии и ряда других конкретных наук. Сопоставляя записи о последовательно происходивших солнечных затмениях, он предсказал затмение солнца 597 (или 585) г. до н. э. и объяснял его тем, что Луна заслонила Солнце. По Анаксимандру, первооснова всего – апейрон, неопределенная, вечная и беспредельная материя, находящаяся в постоянном движении. Анаксимандр дал первую формулировку закона сохранения энергии и создал первую геометрическую модель Вселенной.
Материализму и диалектике ионийских натурфилософов противостояли пифагорейцы – последователи учения Пифагора, создавшего в Южной Италии религиозно-мистическое сообщество. Основой основ пифагорейцы считали математику, полагая, что не качество, а количество, не вещество, а форма определяют сущность всего. Постепенно они стали отождествлять вещи с числами, лишив их материального содержания. Превращенное в абсолют абстрактное число мыслилось ими как основание нематериальной сущности мира.
В начале архаической эпохи господствующим жанром литературы был эпос, унаследованный от предшествующей эпохи. Фиксация поэм Гомера, произведенная в Афинах при Писистрате, ознаменовала конец «эпического» периода. Эпос как отражение опыта всего общества в новых условиях должен был уступить первенство другим видам литературы. В эту эпоху, наполненную бурными социальными конфликтами, развиваются лирические жанры, отражающие переживания индивида. Гражданственность отличает поэзию Тиртея, воодушевлявшего спартанцев в их борьбе за обладание Мессенией. В своих элегиях Тиртей восхвалял воинские доблести и излагал нормы поведения воинов. И в позднейшие времена их пели во время походов, они пользовались популярностью также вне Спарты как гимн полисному патриотизму. Творчество Феогнида – поэта-аристократа, осознавшего гибель аристократического строя и страдавшего от этого, – пронизано ненавистью к низам и жаждой мести:
Крепко пятою топчи пустодушный народ, беспощадно
Острою палкой коли, тяжким ярмом придави!
Жизнь, полную невзгод и страданий, прожил один из первых поэтов-лириков – Архилох. Сын аристократа и рабыни, Архилох, гонимый нуждой, отправился с родного Пароса вместе с колонистами на Фасос, сражался с фракийцами, служил наемником, побывал в «прекрасной и счастливой» Италии, но нигде на нашел счастья:
В остром копье у меня замешен мой хлеб.
И в копье же – Из-под Исмара вино. Пью, опершись на копье.
В творчестве другого великого лирика – Алкея – отразилась бурная политическая жизнь того времени. Наряду с политическими мотивами в его стихах присутствуют и застольные, в них звучат радость жизни и печаль любви, размышления о неизбежности смерти и призывы к друзьям возрадоваться жизни.

Эллинистическая культура (часть 2)

Эллинистические мистерии восходили к древним восточным празднествам и к более ранним греческим мистериям (в честь Деметры, Диониса). В III—I вв. до н.э. эти мистерии привлекали значительно большее, чем раньше, число почитателей, и в них усиливалась роль мистического учения о спасении (во всяком случае, о духовном спасении) путем приобщения к божеству.
Однако при всей своей распространенности мистерии объединяли только избранных; чтобы стать таким «избранным», нужно было пройти многочисленные испытания. Народные массы искали спасения в магии — различных заклинаниях, талисманах, вере в духов-демонов, которых можно было призвать на помощь. Посвящения демонам встречаются в эллинистических надписях рядом с посвящениями: богам. Специальные магические формулы должны были принести излечение от болезни, успех в любви и т.п. Магия была тесно связана с астрологией: с помощью магии суеверные люди надеялись избежать влияния небесных светил на их судьбы.
Чисто эллинистическим религиозным верованием было почитание Тихе (Судьбы). Это почитание возникло в условиях, когда люди менее чем прежде могли быть уверены в завтрашнем дне. В период господства мифологического мышления люди по традиции, перешедшей от бесчисленных поколений, полагались на извечную «заданность» миропорядка и своего места в коллективе как его нераздельной части. Неизбежность событий, вызванных мифологическим миропорядком, не подлежала сомнению. Теперь же традиционные устои были повсеместно нарушены. жизнь стала как никогда раньше неустойчивой, процессы возникновения и падения царств приняли масштабы, огромные по охвату территорий и человеческих масс, и к тому же казались случайными и непредвидимыми. Теперь произвол монархов, военный успех или поражение того или иного полководца определяли судьбу и населения: целых областей, и отдельного человека. Тихе была не просто олицетворением случайности, но и неизбежной необходимости, понять которую было невозможно.
Определение места индивида в окружающем неустойчивом мире, восстановление чувства единства человека и космоса, своего рода моральное руководство поступками людей (взамен традиционного общинного руководства) стали важнейшими задачами эллинистической философии. Наиболее значительными философскими школами были школы эпикурейцев и стоиков; известное влияние имели также киники и скептики.
Эпикур (начало III в. до н.э.) был материалистом, продолжателем учения Демокрита. Он учил, что бесчисленное множество атомов двигается в бесконечной пустоте; он ввел понятие о весе атомов. В отличие от Демокрита Эпикур считал, что атомы произвольно отклоняются от своих путей и поэтому сталкиваются друг с другом. Атомистическая теория Эпикура опиралась на его общую этическую позицию: она исключала сверхъестественные силы; человек без вмешательства божественного провидения по собственной свободной воле может достичь счастья в жизни. Эпикур резко выступал против учения о предопределенности. Его идеалом был человек, свободный от страха смерти, смеющийся над судьбой, в которой «некоторые видят владычицу всего». Человек в силах достигнуть истинного счастья, которое, по Эпикуру, заключается в здоровье тела и безмятежности души.
Противники Эпикура обвиняли его в том, что он проповедует жизнь, полную удовольствий. Эпикур отвечал им, что понимает под удовольствием свободу от телесных страданий и душевных тревог. Свобода выбора, таким образом, проявилась у Эпикура в отказе от всякой деятельности, в уединении.
«Живи незаметно!» — таков был призыв Эпикура. Сторонниками Эпикура явились представители образованной части общества, не желавшие принимать участие в бюрократизированной политической жизни эллинистических монархий. Основателем стоицизма — философии, развивавшейся затем в Риме, был философ Зеноп (конец IV — начало III в. до н.э.), уроженец о-ва Кипр. Зеноп учил в Афинах; его сторонники собирались в Пестром портике (по-гречески Стоа пойкиле, отсюда произошло и название школы). Стоики делили философию на физику, этику и логику. Их физика (т. е. представления о природе) была традиционной для греческой философии: весь мир для них состоял из четырех основных элементов — воздуха, огня, земли и воды, которыми движет разум — логос. Человек — часть природы и вместе с лей обладает способностью к разуму. Всё явления определяются причинной связью: то, что представляется случайностью, на самом деле — результат неоткрытых причин. Боги тоже подвластны логосу или Судьбе. Зенону приписывается такое высказывание: «Судьба — это сила, которая приводит в движение материю... она не отличается от провидениям. Зенон называл Судьбу также природой. Можно думать, что па стоиков оказали влияние восточные религиозно-философские учения: недаром с развитием стоической философии Судьба стала восприниматься стоиками как всемогущая, непознаваемая божественная сила. Некоторые стоики увлекались поздней ближневосточной астрологией (например, философ Посидоний). Философия стоицизма имела своих сторонников в разных странах Средиземноморья; так, учеником Зенон а. был карфагенянин Герилл.
Стоики в соответствии со своим учением о предопределении утверждали, ччо все люди равны перед Судьбой. Основная задача человека, по Зенону,— жить согласно природе, т.е. житъ добродетельно. Ни здоровье, ни богатство не являются благами. Только добродетель (справедливость, мужество, умеренность, благоразумие) —благо. Мудрецы должны стремиться к апатии — освобождению от страстей (по-гречески патос, откуда рус. «пафос»— «страдание, страсть»). Стоики в отличие от эпикурейцев призывали к исполнению долга. Долгом они называли то, что внушается разумом,— почитание родителей, братьев, родины, уступки друзьям. Мудрец-стоик по велению разума должен отдать жизнь за родину или друзей, даже если од, подвергается жестоким испытаниям. Поскольку смерть — неизбежность, нельзя бояться ее или пытаться спастись. Философия стоиков получила большое распространение, так как она противопоставляла видимой неустроенности стройность и организованность мира, включала индивида, осознавшего свою отдельность (и испугавшегося этого сознания), в систему мировых связей. Но стоики не могли ответить на важнейший этический вопрос о сущности и причинах существования зла. Один из философов-стоиков, Хрисипп, даже высказывал мысль о «полезности зла» для существования добра.
В эллинистический период продолжала свое существование и школа киников (название происходит как от названия гимнасия в Афинах — «Кипосарг», где учил основатель этой школы Антисфен, так и от образа жизни киников — «подобных собакам»), возникшая в первой половине IV в. до н.э. Киники проповедовали необходимость полного освобождения от материальных благ, жизни согласно «природе» в прямом смысле слова. Они прославляли крайнюю бедность, отрицали рабство, традиционную религию, государство.
Наиболее известным философом-киником был уже упоминавшийся Диоген из Синоны, современник Александра Македонского, живший, по преданию, в пифосе (большом глиняном сосуде). Сохранилась легенда, согласно которой Александр Македонский пришел к Диогену и спросил, какие у пего есть желания. II Диоген ответил царю: «Не заслоняй мне солнца». Многие киники в эллинистический период были бродячими нищими проповедниками. Учение киников выражало в примитивной форме протест индивида, потерявшего связь с обществом, против социальных контрастов этого общества. Противоречивость философских учений, невозможность дать сколько-нибудь удовлетворительный ответ на вопросы, мучившие людей, привели к возникновению ещё одной философской школы — скептической. Главой скептиков был Пиррон, живший на рубеже III и II вв. до н.э. Он резко критиковал другие школы и провозгласил принцип отказа от каких-либо безоговорочных утверждений (догм). Все философские системы, основанные на определенных теориях и утверждениях, скептики называли догматическими. Скептики говорили, что всякому положению можно противопоставить другое, равное ему; вследствие этого они считали необходимым вообще ничего не утверждать. Главная заслуга скептиков — в критике современных им философских теорий (в частности, они выступали против учения о предопределения).
Литература.
Существенные изменения происходят в эллинистический период и в литературе (эллинистической литературой обычно называется грекоязычная литература III — I вв. до н.э.).
Появляются новые формы в поэзии и прозе, в то же время можно говорить об упадке драматургии и публицистики. Хотя театры теперь существуют во всех, даже в небольших, городах, уровень театрального искусства значительно ниже классического времени. Театр стал просто развлечением, лишенным глубоких общественных идей. Из постановок исчезает хор: даже трагедии великих поэтов прошлого ставились без хоровых партий. Главным жанром драматургии становится бытовая комедия и мелкие комические жанры, такие, как мимиямбы, пантомимы и др.
Самым крупным комедиографом, создателем типа новой комедии считается афинянин Менандр, живший на рубеже IV и III вв. до н.э. Он был другом Эпикура, и взгляды последнего оказалп влияние на творчество Менандра. Сюжеты комедий Менандра основаны на различных недоразумениях и случайностях: родители находят своих подкинутых детей, братья—сестёр и т. п. Главная заслуга Менандра — в разработке характеров, в достоверности психологических переживаний персонажей. Полностью дошла до нас только одна его комедия — «Брюзга», найденная в Египте в 1958 г.
В «Брюзге» (другой перевод названия — «Ворчун») рассказывается о вечно раздраженном старике Кнемоне, от которого из-за его характера ушла жена. С ним осталась только дочь. В молодую девушку влюбился сын богатого соседа, но старик против замужества дочери. С Кнемоном произошел несчастный случай — он свалился в колодец, откуда его вытащили его пасынок и возлюбленный дочери.
Кнемон, смягчившись, соглашается на брак, но не желает участвовать в общем празднестве, и его туда уносят... Интересны образы рабов в комедиях Менандра: он показывает самые разнообразные характеры — и глупых, и корыстных, и благородных рабов, в нравственном отношении стоящих выше своих господ.
Все комедии Менандра имеют счастливый конец: влюбленные соединяются, родители и дети обретают друг друга. Такие развязки были, конечно, редкостью в реальной жизни, по на сцене именно благодаря точности бытовых деталей и характеров оати создавали иллюзию достижимости счастья; это была своего рода «утопия», помогавшая зрителям не терять надежд в том суровом мире, в котором они жили. Творчество Менандра было широко использовано римскими комедиографами и через них оказало влияние на европейскую комедию нового времени.
Мимиямбы (до нас дошли «Мимиямбы» Геронда III в. до н.э.) — это небольшие бытовые сценки с несколькими действующими лицами. В одной такой сценке, например, показана мать, которая привела своего сына к учителю и просит его выпороть за лень.
В поэзии III —II вв. до н.э. боролись противоположные тенденции; с одной стороны, была сделана попытка, возродить героический эпос: Аполлоний Родосский (III в. до н.э.) написал большую поэму, посвященную мифу об аргонавтах — героях, добывших золотое руно («Аргонавтика»), с другой стороны, широкое распространение получает поэзия малых форм. Известен александрийский поэт Каллимах (родом из Кирены), создатель кратких стихотворений-эпиграмм, где он говорит о своих переживаниях, об отношении к друзьям, прославляет египетских владык. Иногда эпиграммы носили сатирический характер (отсюда более позднее значение этого слова). Каллимах также написал несколько поэм (например, поэму «Локон Береники», посвященную жене Птолемея III). Каллимах очень резко выступал против новой эпической поэзии и, в частности, против Аполлония Родосского.
Недовольство жизнью в больших городах (особенно жизнью в столицах с ее раболепством перед монархом) приводит в литературе к идеализации сельской жизни, близкой к природе. Поэт Феокрит, живший в Александрии в III в. до н.э., создал особый поэтический жанр идиллий, где описывается безмятежная жизнь пастухов, рыбаков и т. п., приводятся их песни. Но, как и Каллимах, Феокрит прославлял эллинистических правителей — тирана Сиракуз Гиерона, Птолемея II, его жену, без этого было невозможно благополучное существование поэтов.
Острые социальные контрасты приводят к созданию в период эллинизма социальных утопий, которые, с одной стороны, испытывали на себе влияние политических трактатов философов классической Греции, а с другой — различных восточных сказаний. Примером может служить «Государство Солнца» Ямбула, изложение которого содержится у писателя I в. до н.э. Диодора. В этом произведении речь идет о путешествии на чудесные острова, посвященные богу Солнца.
На островах живут идеальные люди, отношения между которыми основаны на полном равенстве: у них общность жен и детей, они но очереди служат друг другу. Ямбул, от имени которого велось повествование, и его спутники не были приняты в это сообщество — они оказались неподходящими для такой жизни. Влияние на грекоязычную литературу литературы восточной, где сюжетная проза, судя по Библии, стала складываться в составе исторических повествований еще в первой половине I тысячелетня до н.э., сказалось в период эллинизма и в том, что начинают создаваться прозаические повести и романы.
Прозаические повести псевдоисторического и нравоучительного жанров, датируемые IV—II вв. до н.э., были включены в состав Библии; это книги «Иона», «Руфь», «Эсфирь», «Юдифь», «Товит» и отрывок «Сусанна и старцы» — три последние сохранились только в греческом переводе; одновременно занимательные прозаические псевдоисторические повести — цикл о Петубастисе — создавались и в Египте.
Ряд сюжетов романов был также взят из истории восточных государств: ко II в. до н.э. относится отрывок из романа «Сон Пектанеба»; в I в. до н.э. был написан роман о Нине и Семирамиде, владыках Ассирии.
Однако жанр греческого романа получил развитие уже в эпоху римского господства.
В ближневосточной литературе получают широкое распространение сборники нравоучительных афоризмов, служивших наставлениями для практической жизни (переработки «Повести об Ахикаре», «Книга Иисуса сына Сирахова» и др.)
Искусство.
Искусство эллинизма чрезвычайно сложно и многообразно, поэтому в данном параграфе будут отмечены лишь его основные тенденции н их специфическое выражение на территории того или иного эллинистического государства. Наиболее значительным было Птолемеевское царство в Египте.
Эллинистические монархи, основные заказчики произведений искусства, считали себя потомками и наследниками фараонов. Гигантомания, стремление к никем не оспоримой славе выявились здесь, например, в создании Фароса Александрийского. В то же время строительство этого маяка свидетельствовало о новом этапе инженерно-строительного мастерства, о применении и развитии наук. Все большее значение приобретает искусство портрета, стремление увековечить правителя или видного деятеля, передать и портретные черты его. и величие. Наряду с монументальными бронзовыми статуями портрет становится сюжетом глиптики. Ярчайший пример александрийской глиптики — камея Гонзага (Эрмитаж) выявляет характерные черты этого придворного искусства, не чуждого классицизма в передаче натуры и в то же время ставившего перед собой ясную задачу прославления властелина. Это сказалось и в выборе размера камеи (крупнейшая эллинистическая камея), и в передаче аксессуаров, и в стремлении придать Птолемею черты идеального человека, равного божеству.
Интерес к человеческой личности вызвал расцвет портретной живописи, лишь отдаленные отблески которой мы видим в дошедших от более позднего времени фаюмских портретах(Эти портреты, изображавшие покойного (часто весьма реалистически), прибинтовывались в римское время к мумиям умерших. Оли продолжали традиции древнеегипетского, греческого и римского искусства.).
Высокого развития достигают также прикладные искусства, особенно торевтика (изделия из металла). Исследователи связывают многие шедевры её с Александрией.
Для эллинистических государств было характерно развитие градостроительного искусства и архитектуры. Создаются новые города, перепланируются старые, и них создается прямоугольная сеть улиц. Резкое имущественное расслоение приводит к появлению богатых особняков; часто такие особняки строятся в пригородах, окружаются садами и парками, украшенными скульптурами: зажиточные люди, все больше и больше теряющие чувство гражданской солидарности, стремятся уйти от городской тесноты. В эллинистический период особенно широко стали использоваться мозаичные покрытия внутренних двориков, полов в парадных помещениях (как частных, так и общественных). Стены зданий часто украшали росписями, имитирующими облицовку цветным камнем, но нередко встречались и сюжетные росписи. Не случайно именно в это время зарождается, по существу, совершенно новый жанр в античной литературе — описание картин. И хотя большинство самих картин не сохранилось, мы знаем о них по описаниям; этот жанр нашел свое блестящее завершение в творчестве Филострата. Мозаики же, найденные на Делосе, в Пергаме, даже в Херсонесе Таврическом, сберегли нам блестящие образцы искусства «вечной живописи», получившей позже, в период Римской империи, широчайшее распространение.
Своего рода реакцией на идеализирующее, придворное искусство явились статуэтки, изображавшие простых людей (главным образом из терракоты—обожженной глины). При изображении детей, городских и сельских жителей заметны реалистические элементы, граничащие с натурализмом: здесь и безобразные старики, и педагог с ребенком, как будто вышедшие из «Мимиямбов» Геронда, и озорные мальчишки. Натурализм сказывается и в изображении представителей различных профессий, и в передаче этнических особенностей негров, нубийцев. В монументальной скульптуре заметна акцентировки внутреннего состояния человека, страдающего от боли, от кары богов и т.д. Таков знаменитый «Лаокоон», созданный родосскими мастерами Агесандром, Полндором и Афинодором.
Трактовка мускулатуры граничит с анатомическим этюдом, а трактовка искаженных страданием лиц, несомненно, натуралистична. Обращает внимание чрезмерная усложненность силуэта группы, мешающая охватить весь замысел творцов. «Лаокоон» явился одним из произведений, олицетворявших последние этапы, закат эллинистического искусства в I в. до н.э.
Среди эллинистических художественных школ следует отметить еще одну значительную — пергамскую. Архитектура Пергама поражает особой монументальностью — отчасти благодаря удачному расположению самого города в гористой местности. Театр Пергама — один ил крупнейших среди античных театров. Именно в этом городе как своеобразный символ победы могущественных поргамских царей над галатами был сооружен прославленный Пергамский алтарь Зевса, изображающий борьбу олимпийских богов с мифическими гигантами. Большой фриз (120 м) огромного Пергамского алтаря, сооруженного на вершипе горы, над монументальной мраморной лестницей, представляет собой итог развития греческого искусства, воплотившийся в этой многофигурной горельефной ленте. Удивительны мастерство композиции, отсутствие повторяющихся групп, полная свобода в размещении человека в пространстве, реалистическая передача лиц, фигур, бурного движения.
Если создатели пергамского фриза ориентировались на творчество Скопаса, то существовало и другое направление, черпавшее вдохновение в изящных произведениях Праксителя. К произведениям этого направления принадлежат Венера Милосская, терракотовые статуэтки стройных, грациозных дам, искусно задрапированных в плащи, то гуляющих, то сидящих, то играющих на музыкальных инструментах или в любимые игры.
Со II в. до н.э. культурные силы концентрируются в Риме, и римское искусство, впитывая достижения предшествующей поры, знаменует новый взлет, последний этап в развитии античного искусства.


Литература:
История Древнего Мира т.2. Расцвет Древних обществ: в 3-ех т., Издание второе/Ред. И.М. Дьяконова, В. Д. Нероновой, И.С. Свенцицкой - М.:Издательство «Наука», 1983.

А.Я. Гуревич


Древние германцы




2. Хозяйство



Характеристика экономического строя древних германцев в представлении историков разных школ и направлений, как уже упоминалось, была предельно противоречива: от первобытного кочевого быта до развитого хлебопашества. Сторонники номадной теории полагали, что в период, разделяющий «Записки» Цезаря и «Германию» Тацита, германцы переходили от кочевого быта к оседлости и начаткам земледелия. Однако постепенно наука отказалась от номадной теории — слишком уж бросались в глаза не согласующиеся с такими оценками указания Тацита и даже Цезаря [1]. Цезарь, застав свевов во время их переселения, достаточно определенно говорит: свевов привлекали плодородные пахотные земли Галлии (De bell. Gall., I, 31); приводимые им слова вождя свевов Ариовиста о том, что его народ на протяжении 14 лет не имел крова над головой (De bell. Gall., I, 36), свидетельствует скорее о нарушении привычного образа жизни германцев, который в нормальных условиях, видимо, был оседлым. И действительно, расселившись в Галлии, свевы отняли у ее жителей треть земель, а затем заявили притязания на вторую треть (De bell. Gall., I, 31; ср.: I, 44; IV, 7). Слова Цезаря о том, что германцы «не усердствуют в обработке земли» (De bell. Gall., VI, 22, 29), невозможно понимать так, что земледелие им вообще чуждо, — попросту культура земледелия в Германии уступала культуре земледелия в Италии, Галлии и других частях Римского государства.

Хрестоматийно известное высказывание Цезаря о свевах: «Земля у них не разделена и не находится в частной собственности, и им нельзя более года оставаться на одном и том же месте для возделывания земли» (De bell. Gall., IV, 1), — ряд исследователей склонны были толковать таким образом, что римский полководец столкнулся с этим племенем в период завоевания им чужой территории и что военно-переселенческое движение огромных масс населения создало исключительную ситуацию, которая с необходимостью привела к существенному «искажению» их традиционного земледельческого уклада жизни[2]. Не менее широко известны слова Тацита: «Они каждый год меняют пашню и [все-таки] еще остается [свободное] поле» (Germ., 26).В этих словах Допш усматривал свидетельство существо­вания у германцев переложной системы землепользования (Feldgraswirtschaft), при которой пашню приходилось систематически забрасывать для того, чтобы почва, истощенная экстенсивной обработкой, могла восстановить свое плодородие (Dopsch, 1923, S. 71 f.). Возможно, слова «et superest ager» означали и другое: автор имел в виду обширность незанятых под поселение и необработанных пространств в Германии.

Аргументом против теории кочевого быта германцев служили и описания античными авторами природы Германии. Если страна представляла собой либо нескончаемый девственный лес, либо была заболочена (Germ., 5), то для кочевого скотоводства попросту не оставалось места. Правда, более пристальное чтение повествований Тацита о войнах римских полководцев в Германии показывает, что леса использовались ее жителями не для поселения, но в качестве убежищ, где они прятали свой скарб и свои семьи при приближении противника, а также для засад, откуда они внезапно нападали на римские легионы, не приученные к войне в подобных условиях. Селились же германцы на полянах, на опушке леса, близ ручьев и рек (Germ., 16), а не в лесной чаще.

Следовательно, территория Германии в начале нашей эры не была сплошь покрыта первобытным лесом, и сам Тацит, рисующий весьма стилизованную картину ее природы, тут же признает, что страна «плодородна для посевов», хотя «и не годится для разведения фруктовых деревьев» (Germ., 5). В свое время Р. Градман выдвинул теорию, согласно которой на пространствах Германии в интересующую нас эпоху перемежались леса и степи,(Gradmann, 1901; ср.: Hoops, 1905; Much, 1928), — эта теория, видимо, должна была объяснить сочетание в хозяйстве германцев скотоводства с земледелием (оценку этой теории см.: Jager, 1963, S. 90—143). При этом предполагалось, что ландшафт Германии существенно не изменялся вплоть до внутренней колонизации XII и XIII вв. и что сельскохозяйственные поселения оставались на протяжении всей этой более чем тысячелетней эпохи на тех самых местах, где они были расположены на рубеже новой эры, — предположения, оказавшиеся при проверке археологами и палеоботаниками неосновательными; во-первых, среднеевропейский ландшафт менялся под воздействием человека уже в древнегерманскую эпоху, знакомую, в частности, и с расчистками лесных пространств под пашню; во-вторых, в тех случаях, когда найдены следы древних поселений, они прерываются в период Великих переселений народов, и новые деревни и хутора возникали на новых местах (Jankuhn. Archaologie.., 1976, S. 245 f.; Jankuhn, 1969, S. 22 ff., 134).

Археология поселений, инвентаризация и картография находок вещей и погребений, данные палеоботаники, изучение почв показали, что поселения на территории древней Германии распределялись крайне неравномерно, обособленными анклавами, разделенными более или менее обширными «пустотами». Эти незаселенные пространства в ту эпоху были сплошь лесными. Ландшафт Центральной Европы в первые века нашей эры был не лесостепным, а преимущественно лесным (Jankuhn. «Terra».., 1976, S. 149 ff.). Поля близ разобщенных между собой поселений были небольшими — места человеческого обитания окружал лес, хотя частично он уже был разрежен или вовсе сведен производственной деятельностью (Jankuhn, 1966, S. 411—426). Вообще необходимо подчеркнуть, что старое представление о враждебности древнего леса человеку, хозяйственная жизнь которого якобы могла развертываться исключительно вне лесов (Неусыхин. Общественный строй.., 1929, с. 48—54), не получило поддержки в современной науке. Напротив, эта хозяйственная жизнь находила в лесах свои существенные предпосылки и условия (Handbuch der deutschen Wirtschafts-.., 1971, S. 68; Gebhardt, 1970, S. 70-72; Trier, 1952). Мнение об отрицательной роли леса в жизни германцев диктовалось доверием историков к утверждению Тацита о том, что у них якобы мало железа (Germ., 6). Отсюда следовало, что они бессильны перед природой и не могут оказывать активного воздействия ни на окружавшие их леса, ни на почву. Однако Тацит в данном случае заблуждался. Археологические находки свидете­льствуют о распространенности у германцев железодобываюшего промысла, который давал им орудия, необходимые для расчистки лесов и вспашки почв, так же как и оружие (Much, 1967, S. 128 ff., 131,143,445,477; Handbuch der deutschen Wirtschafts-.., 1971, S. 28 f). Предположение Р. Муха о том, что упоминаемое Тацитом имя соседей лангобардов Reudingi (Germ., 40) происходит от германского слова «reudan» — «корчевать», «расчищать», представляется правдоподобным, так как расчистки лесных площадей под пашню имели место, как теперь установлено, уже в последние столетия до начала нашего летосчисления и сделали возможным переход населения с легких почв на более тяжелые (Much, 1967, S, 444f,; Jankuhn. Archaologie.., 1976, S. 10, 16; Christensen, 1969, S. 60).

Одновременно с расчистками лесов под пашню нередко оставлялись старые поселения по причинам, которые трудно установить. Возможно, перемещение населения на новые места вызывалось климатическими изменениями (около начала новой эры в Центральной и Северной Европе произошло некоторое похолодание), но не исключено и другое объяснение: поиски лучших почв[3].

Необходимо вместе с тем не упускать из виду и социальные причины оставления жителями своих поселков — войны, вторжения, внутренние неурядицы. Так, конец поселения в местности Ходде (Западная Ютландия) ознаменовался пожаром (Hvass, 1975, S. 75—85). Почти все деревни, открытые археологами на островах Эланд и Готланд, погибли от пожара в эпоху Великих переселений (Jankuhn, Typen.., 1977, S. 230). Пожары эти -возможно, результат неизвестных нам политических событий.

Изучение обнаруженных на территории Ютландии следов полей, которые возделывались в древности, показало, что поля эти располагались преимущественно на местах, расчищенных из-под леса (Jankuhn. Archaologie.., 1976, S. 87). Во многих районах расселения германских народов применялся легкий плуг или coxa (ard) — орудие, не переворачивавшее пласта почвы (видимо, такое пашенное орудие запечатлено и на наскальных изображениях Скандинавии эпохи бронзы: его везет упряжка волов. (Glob, Ard.., 1951;Adamav. Scheltema, 1964, S. 466, fig. 5). В северных частях континента в последние века до начала н. э. появляется тяжелый плуг с отвалом и лемехом (Bishop, 1936, р. 274 f; Steensberg, 1936, p. 244-280; Curwen, Hatt, 1953, p. 61 ff,; RL, 1, S. 42 ff.); подобный плуг был существенным условием для подъема глинистых почв, и внедрение его в сельское хозяйство расценивается в научной литературе как революционное новшество, свидетельствующее о важном шаге на пути интенсификации землепашества.

Климатические изменения (понижение среднегодовой температуры) привели к необходимости постройки более постоянных жилищ. В домах этого периода (они лучше изучены в северных районах расселения германских народов, во Фрисландии, Нижней Германии, в Норвегии, на о-ве Готланд и в меньшей степени в Средней Европе[4]) наряду с помещениями для жилья располагались стойла для зимнего содержания домашних животных. Эти так называемые длинные дома (от 10 до 30м в длину при 4—7м в ширину) принадлежали прочно оседлому населению. Константность поселений, однако, не следует понимать в духе теории Градмана, предпола­гавшего непрерывную преемственность мест проживания начиная с неолита. В то время как в дорийский железный век население занимало под обработку легкие почвы, начиная с последних столетий до н. э. оно стало переходить на более тяжелые почвы. Такой переход стал возможным вследствие распространения железных орудий и связанного с ним прогресса в обработке земли, расчистке лесов и в строительном деле.

Типичной «исходной» формой германских поселений, по единодушному утверждению современных специалистов, были хутора, состоявшие из нескольких домов, или отдельные усадьбы. Они представляли собой небольшие «ядра», которые постепенно разрастались. Примером может служить поселок Эзинге близ Гронингена. На месте первоначального двора здесь выросла небольшая деревушка. Она возникла на невысокой искусственной насыпи, возведенной жителями для того, чтобы избежать угрозы наводнения, — такие «жилые холмы» (Terpen, Warfen, Wiirten, Wierden) насыпались и из поколения в поколение восстанавливались в приморской зоне Фрисландии и Нижней Германии, которая привлекала население лугами, благоприятствовавшими разведению скота (Монгайт, 1974, с. 332). Под многочисленными слоями земли и навоза, которые спрессовывались на протяжении веков, хорошо сохранились остатки деревянных жилищ и различные предметы. «Длинные дома» в Эзинге имели как помещения с очагом, предназначенные для жилья, так и стойла для скота. На следующей стадии поселение увеличилось примерно до 14 крупных дворов, выстроенных радиально вокруг свободной площадки. Этот поселок существовал начиная с IV — III вв. до н. э. и вплоть до конца Империи. Планировка поселка дает основания полагать, что его жители образовывали некую общность, в задачи которой, судя по всему, входили работы по возведению и укреплению «жилого холма» (van Giffen, 1936, S. 40 ff).

Во многом аналогичную картину дали раскопки деревни Феддерзен Вирде, находившейся на территории между устьями Везера и Эльбы, севернее нынешнего Бремерхафена (Нижняя Саксония). Это поселение просуществовало с I в. до н. э. до V в. н. э. И здесь открыты такие же «длинные дома», которые характерны для германских поселков железного века (подробнее см.: Гуревич, 1960). Как и в Эзинге, в Феддерзен Вирде дома располагались радиально. Поселок разросся из небольшого хутора приблизительно до 25 усадеб разных размеров и, видимо, неодинакового материального благосостояния (об этом ниже). Предполагают, что в период наибольшего расширения деревню населяло от 200 до 250 жителей. Наряду с земледелием и скотоводством заметную роль среди занятий части населения деревни играло ремесло (Haarnagel, 1975, S. 10—29; 1979).

Другие поселения, изученные археологами, не возводились по какому-либо плану — случаи радиальной планировки, подобные Эзинге и Феддерзен Вирде, объясняются, возможно, специфическими природными условиями[5] и представляли собой так называемые кучевые деревни. Однако, крупных деревень обнаружено немного. Распространенными формами поселений были, как уже сказано, небольшой хутор или отдельный двор. В отличие от деревень обособленные хутора имели иную «продолжительность жизни» и преемственность во времени: через одно-два столетия после своего основания такое одиночное поселение могло исчезнуть, но не­которое время спустя на том же месте возникал новый хутор (Ausgrabungen.., 1975, S. 5).

Заслуживают внимания слова Тацита о том, что германцы устраивают деревни «не по-нашему» (т. е. не так, как было принято у римлян) и «не выносят, чтобы их жилища соприкасались друг с другом; селятся они в отдалении друг от друга и вразброд, где [кому] приглянулся [какой-нибудь] ручей, или поляна, или лес» (Germ, 16). Римлянам, которые были привычны к проживанию в тесноте и видели в ней некую норму (см.: Кнабе, 1979, с. 28—32), должна была броситься в глаза тенденция варваров жить в индивидуальных, разбросанных усадьбах, тенденция, подтверждаемая археологическими изысканиями (Jankuhn, 1969, S. 138; Hatt, 1957).

Эти данные согласуются с указаниями исторической лингвистики. В германских диалектах слово «dorf» («dorp, þaurp, thorp») означало как групповое поселение, так и отдельную усадьбу; существенна была не эта оппозиция, а оппозиция «огороженный» — «неогороженный». Специалисты полагают, что понятие «групповое поселение» развилось из понятия «усадьба» (Schützeichel, 1977, S, 318). Подобно этому, в скандинавских рунических надписях терминами «byr», «bo» обозначались равно и отдельный двор, и деревня (Düwel, 1977, S. 37—40). Археология подтверждает предположение, что характерным направлением развития поселений было раз­растание первоначальной отдельной усадьбы или хутора в деревню (Müller-Wille, 1977, S. 198 ff.: Jankuhn. Einführung., 1977, S. 116 ff.).

Вместе с поселениями приобрели константность и хозяйственные формы. Об этом свидетельствует изучение следов полей раннего железного века, обнаруженных в Ютландии, Голландии, внутренней Германии, на Британских островах, на островах Готланд и Эланд, в Швеции и Норвегии. Их принято называть «древними полями» — oldtidsagre, fornåkrar (или digevoldingsagre — «поля, огороженные валами») или «полями кельтского типа — celtic fields. Они связаны с поселениями, жители которых возделывали их из поколения в поколение (Kirbis, 1952; Müller-Wille, 1965).

Особенно детально изучены остатки полей доримского и римского железного века на территории Ютландии (Halt, 1931; Hatt, 1949; Hatt, 1957; Danmarks hestorie, 1977, S. 63 f; Jankuhn, 1969, S. 149 ff.). Эти поля представляли собой участки в виде неправильных прямоугольников. Поля были либо широкие, небольшой длины, либо длинные и узкие; судя по сохранившимся следам обработки почвы, первые вспахивались вдоль и поперек, как предполагается, примитивным плугом (ard), который еще не переворачивал пласта земли, но резал и крошил ее, тогда как вторые вспахивались в одном направлении, и здесь применялся плуг с отвалом. Возможно, что обе разновидности плуга применялись в одно и то же время (RL, 1,8. 102). Каждый участок поля был отделен от соседних невспаханной межой — на эти межи складывались собранные с поля камни, и естественное движение почвы по склонам и наносы пыли, из года в год оседавшей на сорной траве на межах, создали низкие, широкие границы, отделявшие один участок от другого. Межи были достаточно велики для того, чтобы земледелец мог проехать вместе с плугом и упряжкой тяглых животных к своему участку, не повредив соседских наделов. Не вызывает сомнений, что наделы эти находились в длительном пользовании.

Площадь изученных «древних полей» колеблется от 2 до 100 га, но встречаются поля, достигающие площади до 500 га; площадь отдельных участков в полях —от 200 до 7000 кв. м (Jankuhn, 1969,5.151 Г.). Неравенство их размеров и отсутствие единого стандарта участка свидетельствуют, по мнению известного датского археолога Г. Хатта, которому принадлежит главная заслуга в исследовании «древних полей», об отсутствии переделов земель. В ряде случаев можно установить, что внутри огороженного пространства возникали новые межи, так что участок оказывался разделенным на две или несколько (до семи) более или менее равных долей (Halt, 1939).[6]

Индивидуальные огороженные поля примыкали к усадьбам в «кучевой деревне» на Готланде (раскопки в Валльхагар); на острове Эланд (близ побережья Южной Швеции) поля, принадлежавшие отдельным хозяйствам, были отгорожены от участков соседних усадеб каменными насыпями и пограничными дорожками. Эти поселки с полями датируются эпохой Великих переселений. Подобные же поля изучены и в горной Норвегии (Stenberger, 1933; Stenberger, Klindt-Jensen, 1955; Hagen, 1953; Rønneseth, 1966). Расположение участков и обособленный характер их обработки дают исследователям основание полагать, что в изученных до сих пор аграрных поселениях железного века не существовало чересполосицы или каких-либо иных общинных распорядков, которые нашли бы свое выражение в системе полей (RL, I, S. 102; Jankuhn, 1969, S. 74,150; ср.: Krenzlin, 1961, S. 190 ff.).

Открытие следов таких «древних полей» не оставляет никаких сомнений в том, что земледелие у народов Средней и Северной Европы еще в доримский период было оседлым и более интенсивным, чем предполагалось ранее. Таким оно оставалось и в первой половине I тысячелетия н. э.[7] Разводили ячмень, овес, пшеницу, рожь (Handbuch der deutschen Wirtschafts-.., 1971, S. 66). Именно в свете этих открытий, сделавшихся возможными вследствие усовершенствования археологической техники, стала окончательно ясной беспочвенность высказываний античных авторов относительно особенностей сельского хозяйства северных варваров. Отныне исследователь аграрного строя древних германцев стоит на твердой почве установленных и многократно засвидетельствованных фактов,[8] и не зависит от неясных и разрозненных высказываний повествовательных памятников, тенденциозность и предвзятость коих невозможно устранить. К тому же, если сообщения Цезаря и Тацита вообще могли касаться только прирейнских районов Германии, куда проникали римляне, то, как уже упоминалось, следы «древних полей» обнаружены на всей территории расселения германских племен — от Скандинавии до континентальной Германии; их датировка — доримский и римский железный век.[9] Подобные поля возделывались и в кельтской Британии.

Хатт делает на основе собранных им данных еще и другие, более далеко идущие выводы. Он исходит из факта длительной обработки одних и тех же земельных площадей и отсутствия указаний на общинные распорядки и переделы участков пашни в поселках, которые им были изучены. Хатт полагает, что поскольку землепользование явно имело индивидуальный характер, а новые межи внутри участков свидетельствуют, на его взгляд, о разделах владения между наследниками, то здесь существовала частная собственность на землю (Hatt, 1939, р. 10; 1955). Между тем на той же территории в последующую эпоху — в средневековых датских сельских общинах - применялся принудительный севооборот, производились коллективные сельскохозяйственные работы и жители прибегали к перемерам и переделам участков (Rhamm, 1905; Haff, 1909; Steensberg, 1940). Хатт утверждает, что эти общинные аграрные распорядки невозможно, в свете новых открытий, считать «первоначальными» и возводить к глубокой древности, — они суть продукт собственно средневекового развития. С последним заключением можно согласиться, но Хатт, не ограничиваясь им, высказывает идею о том, что коллективная и частная собственность не являются двумя последовательными фазами в эволюции землевладения; они сменяют одна другую попеременно, в зависимости от конкретных исторических и природных условий (Hatt, 1955, S. 121 ff.; 1939, p. 7, 12, 15, 22). В Дании развитие шло якобы от индивидуального к коллективному, а не наоборот. «Наши земледельцы, — пишет Хатт, — были более индивидуали­стичны две тысячи лет назад, чем в сельских общинах XVIII века» (Hatt, 1939, р. 12).

Тезис о частной собственности на землю у германских народов на рубеже н.э. утвердился в новейшей западной историографии.[10] Поэтому необходимо остановиться на этом вопросе.

Прежде всего — о пределах компетенции археолога. Наблюдения Хатта и других исследователей относительно древних аграрных поселений, систем полей и способов земледелия чрезвычайно важны. Однако вопрос о том, свидетельствует ли длительность обработки земли и наличие межей между участками о существовании индивидуальной собственности на землю, неправомерно решать с помощью лишь тех средств, какими располагает археолог. Социальные отношения, в особенности отношения собственности, проецируются на археологический материал весьма односторонне и неполно, и планы древних германских полей еще не раскрывают тайны общественного строя их владельцев. Отсутствие переделов и системы уравнительных участков само по себе едва ли дает нам ответ на вопрос: каковы были реальные права на поля у их возделывателей? Ведь вполне можно допустить — и подобное предположение высказывалось (Hagen, 1953; Jankuhn, 1969, S. 152; Jankuhn. Typen.., 1977, S. 224, 252),- что такая система землепользования, какая рисуется при изучении «древних полей» германцев, была связана с собственностью больших семей. «Длинные дома» раннего железного века рассматриваются рядом археологов именно как жилища больших семей, домовых общин. Но собственность на землю членов большой семьи по своему характеру чрезвычайно далека от индивидуальной. Изучение скандинавского материала, относящегося к раннему средневековью, показало, что даже разделы хозяйства между малыми семьями, объединявшимися в домовую общину, не приводили к обособлению участков в их частную собственность (Гуревич, 1977, гл. 1). Для решения вопроса о реальных правах на землю у их возделывателей необходимо привлекать совсем иные источники, нежели данные археологии. К сожалению, применительно крайнему железному веку таких источников нет, и ретроспективные заключения, сделанные на основании более поздних юридических записей, были бы слишком рискованны.

Встает, тем не менее, более общий вопрос: каково было отношение к обрабатываемой земле у человека изучаемой нами эпохи? Ибо нет сомнения в том, что в конечном счете право собственности отражало как практическое отношение возделывателя земли к предмету приложения его труда, так и некие всеобъемлющие установки, «модель мира», существовавшую в его сознании.

Археологическим материалом засвидетельствовано, что жители Центральной и Северной Европы отнюдь не были склонны часто менять места жительства и земли под обработкой (впечатление о легкости, с которой они забрасывали пашни, создается лишь при чтении Цезаря и Тацита), - на протяжении многих поколений они населяли все те же хутора и деревни, возделывая свои огороженные валами поля[11]. Покидать привычные места им приходилось только вследствие природных или социальных бедствий: из-за истощения пашни или пастбищ, невозможности прокормить возросшее население либо под давлением воинственных соседей. Нормой была тесная, прочная связь с землей — источником средств к существованию. Германец, как и любой другой человек архаического общества, был непосредственно включен в природные ритмы, составлял с природой единое целое и видел в земле, на которой он жил и трудился, свое органическое продолжение, точно также, как был он органически связан и со своим семейно-родовым коллективом.

Нужно полагать, что отношение к действительности члена варварского общества было сравнительно слабо расчленено, и говорить здесь о праве собственности было бы преждевременно. Право было лишь одним из аспектов единого недифференцированного мировоззрения и поведения - аспектом, который выделяет современная аналитическая мысль, но который в реальной жизни древних людей был тесно и непосредственно связан с их космологией, верованиями, мифом.

Лингвистика способна помочь нам в какой-то мере восстановить представление германских народов о мире и о месте в нем человека. В германских языках мир, населенный людьми, обозначался как «срединный двор»: midjungarđs (готск.), middangeard (др.-англ.), miđgarđr (др.-исл.), mittingart, mittilgart (др.-верхненем.).

Gaгđг, gait, geard — «место, обнесенное оградой». Мир людей осознавался как благоустроенное, т.е. огороженное, защищенное «место посредине», и то, что этот термин встречается во всех германских языках, свидетельствует о древности такого представления. Другим соотнесенным с ним компонентом космологии и мифологии германцев был űtgarđr — «то, что находится за пределами ограды», и это внешнее пространство осознавалось в качестве местопребывания злых и враждебных людям сил, как царство чудовищ и великанов. Оппозиция miđgarđr — űtgarđr давала определяющие координаты всей картины мира, культура противостояла хаосу (Grőnbech, 1961, S. 183 ff.). Термин heimr (др.-исл.; ср.: гот. haims ,др.-англ. hām, др.-фризск- hām, hēm, др.-сакс, hem, др.-верхненем. heim), встречающийся опять-таки преимущественно в мифологическом контексте, означал как «мир», «родину», так и «дом», «жилище», «огороженную усадьбу». Таким образом, мир, возделанный и очеловеченный, моделировался по дому и усадьбе[12].

Еще один термин, который не может не привлечь внимания историка, анализирующего отношения германцев к земле, — óđаl. Этому древнескандинавскому термину опять-таки существуют соответствия в готском haim — oÞli), древнеанглийском (ōđel, еаđе!е), древневерхненемецком (uodal, uodil), древнефризском (ethel), древнесаксонском (ođil). Одаль, как выясняется из исследования средневековых норвежских и исландских памятников, — это наследственное семейное владение, земля, по сути дела неотчуждаемая за пределы коллектива родственников. Но «одалем» называли не одну лишь пахотную землю, которая находилась в постоянном и прочном обладании семейной группы, - так называли и «родину». Одаль — это «вотчина», «отчизна» и в узком, и в широком смысле. Человек видел свое отечество там, где жили его отец и предки и где проживал и трудился он сам; patrimonium воспринимался как patria, и микромир его усадьбы идентифицировался с обитаемым миром в целом.

Но далее выясняется, что понятие «одаль» имело отношение не только к земле, на которой обитает семья, но и к самим ее обладателям: термин «одаль» был родственным группе понятий, выражавших в германских языках прирожденные качества: благородство, родовитость, знатность лица (ađаl, аеđel, ethel, adal, eđel, adel, aeđelingr, ođlingr). Причем родовитость и знатность здесь надлежит понимать не в духе средневекового аристократизма, присущего или приписываемого одним только представителям социальной элиты, а как происхождение от свободных предков, среди которых нет рабов или вольноотпущенников, следовательно, как полноправие, полноту свободы, личную независимость. Ссылаясь на длинную и славную родословную, германец доказывал одновременно и свою знатность и свои права на землю, так как по сути дела одно было неразрывно связано с другим. Одаль представлял собой не что иное, как родовитость человека, перенесенную на земельное владение и укорененную в нем. Ađalborinn («родовитый», «благородный») был синонимом óđalborinn («человек, рожденный с правом наследования и владения родовой землей»). Происхождение от свободных и знатных предков «облагораживало» землю, которой владел их потомок, и, наоборот, обладание такой землей могло повысить социальный статус владельца (подробнее см.: Гуревич, 1977, гл. 1.3; Bosl, 1970, S. 704; RL, 1, S.59).

Земля для германца — не просто объект владения; он был с нею связан многими тесными узами, в том числе и не в последнюю очередь психологическими, эмоциональными. Об этом свидетельствуют и культ плодородия, которому германцы придавали огромное значение[13], и поклонение их «матери-земле»[14], и магические ритуалы, к которым они прибегали при занятии земельных пространств[15]. То, что о многих аспектах их отношения к земле мы узнаем из более поздних источников, едва ли может поставить под сомнение, что именно так дело обстояло и в начале I тысячелетия н. э. и еще раньше.

Главное заключается, видимо, в том, что возделывавший землю древний человек не видел и не мог видеть в ней бездушного предмета, которым можно инструментально манипулировать; между человеческой группой и обрабатываемым ею участком почвы не существовало абстрактного отношения «субъект — объект». Человек был включен в природу и находился с нею в постоянном взаимодействии; так было еще и в средние века, и тем более справедливо это утверждение применительно к древнегерманскому времени. Но связанность земледельца с его участком не противоречила высокой мобильности населения Центральной Европы на протяжении всей этой эпохи. В конце концов передвижения человеческих групп и целых племен и племенных союзов в огромной мере диктовались потребностью завладеть пахотными землями, т.е. тем же отношением человека к земле, как к его естественному продолжению.

Поэтому признание факта постоянного обладания участком пашни, огороженным межой и валом и обрабатываемым из поколения в поколение членами одной и той же семьи, — факта, который вырисовывается благодаря новым археологическим открытиям, — не дает еще никаких оснований для утверждения, будто бы германцы на рубеже новой эры были «частными земельными собственниками». Привлечение понятия «частная собственность» в данном случае может свидетельствовать только о терминологической неразберихе или о злоупотреблении этим понятием. Человек архаической эпохи, независимо от того, входил он в общину и подчинялся ее аграрным распорядкам или вел хозяйство вполне самостоятельно[16], не был «частным» собственником. Между ним и его земельным участком существовала теснейшая органическая связь: он владел землей, но и земля «владела» им; обладание наделом нужно понимать здесь как неполную выделейность человека и его коллектива из системы «люди — природа».

При обсуждении проблемы отношения древних германцев к земле, которую они населяли и обрабатывали, видимо, невозможно ограничиваться традиционной для историографии дилеммой «частная собственность -общинная собственность». Марковую общину у германских варваров находили те ученые, которые полагались на слова римских авторов и считали возможным возводить к седой старине общинные распорядки, обнаруженные во времена классического и позднего средневековья. В этой связи вновь обратимся к упомянутой выше общегерманской «модели мира». Как мы видели, обнесенное оградой[17] жилище образует, согласно этим представлениям, mi6gar6r, «срединный двор», своего рода центр мироздания; вокруг него простирается Утгард, враждебный людям мир хаоса: он одно­временно находится и где-то далеко, в необитаемых горах и пустошах, и начинается тут же за оградой усадьбы (Grőnbech, 1961, S. 188 ff.). Оппозиции miðgarðr — útgarðr полностью соответствует противопоставление понятий innangarðs — útangarðs в средневековых скандинавских правовых памятниках; это два вида владений: «земля, расположенная в пределах ограды», и «земля за оградой» — земля, выделенная из общинного фонда (Гуревич, 1977, с. 116 и сл., 140). Таким образом, космологическая модель мира была вместе с тем и реальной социальной моделью: центром и той и другой являлся хозяйственный двор, дом, усадьба — с тою только существенной разницей, что в действительной жизни земли útgarðs, не будучи огорожены, тем не менее не отдавались силам Хаоса — ими пользовались, они были существенно необходимы для крестьянского хозяйства; однако права домохозяина на них ограниченны, и в случае нарушения последних он получал более низкое возмещение чем за нарушение его прав на земли, расположенные innangarðs. Между тем в моделирующем мир сознании земли útgarðs принадлежат «Утгарду». Как это объяснить?

Картина мира, вырисовывающаяся при изучении данных германского языкознания и мифологии, несомненно, сложилась в весьма отдаленную эпоху, и община не нашла в ней отражения; «точки отсчета» в мифологической картине мира были отдельный двор и дом. Это не означает, что община на том этапе вообще отсутствовала, но, видимо, значение общины у германских народов возросло уже после того, как их мифологическое сознание выработало определенную космологическую структуру (Gurevic, 1979, S. 113-124).

Вполне возможно, что у древних германцев существовали большесемейные группы, патронимии, тесные и разветвленные отношения родства и свойства - неотъемлемые структурные единицы родоплеменного строя. На той стадии развития, когда появляются первые известия о германцах, человеку было естественно искать помощи и поддержки у сородичей, и жить вне таких органически сложившихся коллективов он едва ли был в состоянии. Однако община-марка — образование иного характера, нежели род или большая семья, и она вовсе не обязательно с ними связана. Если за упоминаемыми Цезарем gentes и cognationes германцев крылась какая-то действительность, то, скорее всего, это кровнородственные объединения. Любое прочтение слов Тацита: «agri pro numero cultomm ab universis vicinis (или: in vices, или: invices, invicem) occupantur, quos mox inter se secundum dignationem partiuntur» (Germ., 26) — всегда было и обречено и впредь остаться гадательным.[18] Строить на столь шаткой основе картину древнегерманской сельской общины в высшей степени рискованно.

Утверждения о наличии сельской общины у германцев опираются, помимо толкования слов Цезаря и Тацита, на ретроспективные выводы из материала, который относится к последующей эпохе. Однако перенос средневековых данных о земледелии и поселениях в древность — операция едва ли оправданная. Прежде всего, не следует упускать из виду отмеченный выше перерыв в истории германских поселений, связанный с движением народов в IV-VI вв. (Janssen, 1968, S. 315 ff., 345, 351). После этой эпохи происходили как смена мест расположения населенных пунктов, так и перемены в системе землепользования. Данные об общинных распорядках в средневековой марке по большей части восходят к периоду не ранее XII—XIII столетий (Мильская, 1975, с. 64 и сл.); применительно к начальному периоду средних веков такие данные чрезвычайно скудны и спорны.

Между древней общиной у германцев и средневековой «классической» маркой невозможно ставить знак равенства. Это явствует из тех немногих указаний на общинные связи жителей древнегерманских деревень, которые все же имеются. Радиальная структура поселков типа Феддерзен Вирде — свидетельство того, что население размещало свои дома и проводило дороги, исходя из общего плана. Борьба с морем и возведение «жилых холмов», на которых возводились деревни, также требовали объединения усилий домохозяев. Вполне вероятно, что выпас скота на лугах регулировался общинными правилами и что отношения соседства приводили к некоторой организации жителей деревни. Однако о системе принудительных полевых порядков (Flurzwang) в этих населенных пунктах мы сведений не имеем. Устройство «древних полей», следы которых изучены на обширной территории расселения древних германцев, не предполагало такого рода распорядков.[19] Нет оснований и для гипотезы о существовании «верховной собственности» общины на пахотные участки.

При обсуждении проблемы древнегерманской общины необходимо принять во внимание еще одно обстоятельство. Вопрос о взаимных правах соседей на земли и о размежевании этих прав, об их урегулировании возникал тогда, когда возрастала численность населения и жителям деревни становилось тесно, а новых угодий не хватало. Между тем начиная со II—III вв. н. э. и вплоть до завершения Великих переселений происходило сокращение населения Европы, вызванное, в частности, эпидемиями (Abel, 1967, S. 12 ff.). Поскольку же немалая часть поселений в Германии представляла собой обособленные усадьбы или хутора, то едва ли и возникала необходимость в коллективном регулировании землепользования.

Человеческие союзы, в которые объединялись члены варварского общества, были, с одной стороны, уже деревни (большие и малые семьи, родственные группы), а с другой — шире («сотни», «округа», племена, союзы племен). Подобно тому как сам германец был далек от превращения в крестьянина, социальные группы, в которых он находился, еще не строились на земледельческой, вообще на хозяйственной основе — они объединяли сородичей, членов семей, воинов, участников сходок, а не непосредственных производителей, в то время как в средневековом обществе крестьян станут объединять именно сельские общины, регулирующие производственные аграрные порядки.

В целом нужно признать, что структура общины у древних германцев нам известна слабо. Отсюда — те крайности, которые зачастую встречаются в историографии: одна, выражающаяся в полном отрицании общины в изучаемую эпоху (между тем как жителей поселков, изученных археологами, несомненно, объединяли определенные формы общности); другая крайность — моделирование древнегерманской общины по образцу средневековой сельской общины-марки, порожденной условиями более позднего социального и аграрного развития.

Может быть, более правильным подход к проблеме германской общины сделался бы при учете того существенного факта, что в хозяйстве жителей нероманизованной Европы, при прочной оседлости населения, первенствующую роль сохраняло все же скотоводство (Lange, 197 L, S. 106). Не пользование пахотными участками, а выпас скота на лугах, пастбищах и в лесах должен был, судя по всему, в первую очередь затрагивать интересы соседей и вызвать к жизни общинные распорядки.

Как сообщает Тацит, Германия «скотом изобильна, но он большей частью малорослый; даже рабочий скот не имеет внушительного вида и не может похвастаться рогами. Германцы любят, чтобы скота было много: в этом единственный и самый приятный для них вид богатства» (Germ., 5; ср.: Caes. De bell. Gall., VI, 35). Это наблюдение римлян, побывавших в Германии, соответствует тому, что найдено в остатках древних поселений раннего железного века: обилие костей домашних животных, свидетельствующих о том, что скот действительно был малорослым.[20] Как уже было отмечено, в «длинных домах», в которых по большей части жили германцы, наряду с жилыми помещениями находились стойла для домашнего скота. Исходя из размеров этих помещений, полагают, что в стойлах могло содержаться большое количество животных, иногда до трех и более десятков голов крупного рогатого скота (Handbuch der deutschen Wirtschafts-.., 1971, S. 64 f.; Haarnagel, 1979, S. 251 f).

Скот служил у варваров и платежным средством (Тас. Germ., 12,21). Даже в более поздний период виры и иные возмещения могли уплачиваться крупным и мелким скотом, и самое слово fehu означало у германцев не только «скот», но и «имущество», «владение», «деньги».

Охота не составляла, судя по археологическим находкам, существенного для жизни занятия германцев, и процент костей диких зверей очень незначителен в общей массе остатков костей животных в изученных поселениях (Much, 1967, S. 235 f; Haarnagel, 1979, S. 272 ff.). Очевидно, население удовлетворяло свои потребности за счет сельскохозяйственных занятий. Однако исследование содержания желудков трупов, обнаруженных в болотах (эти люди были, очевидно, утоплены в наказание за преступления либо принесены в жертву) (Тас. Germ., 9,12,40; Much, 1967, S. 173 f.,214 f., 289 f.: Vries, 1970, S. 408 f.), свидетельствует о том, что подчас населению приходилось питаться, помимо культивируемых растений, также и сорняками и дикими растениями (Jankuhn, 1969, S. 229 f.; Much, 1967, S. 114).

Как уже было упомянуто, античные авторы, недостаточно осведомленные о жизни населения в Germania libera, утверждали, будто страна бедна железом, что придавало характер примитивности картине хозяйства германцев в целом. Несомненно, германцы отставали от кельтов и римлян в масштабах и технике железоделательного производства. Тем не менее, археологические исследования внесли в нарисованную Тацитом картину радикальные поправки. Железо добывалось повсеместно в Центральной и Северной Европе и в доримский, и в римский периоды. Железная руда была легко доступна вследствие поверхностного ее залегания, при котором была вполне возможна ее добыча открытым способом. Но уже существовала и подземная добыча железа, и найдены древние штольни и шахты, а равно и железоплавильные печи (RL, II, S. 258 f.). Германские железные орудия и иные металлические изделия, по оценке современных специалистов, отличались доброкачественностью. Судя по сохранившимся «погребениям кузнецов», их социальное положение в обществе было высоким (Jankuhn, 1969, S. 160 ff.; Ohlhaver, 1939).

Если в ранний римский период добыча и обработка железа оставались, возможно, еще сельским занятием, то затем металлургия все явственнее выделяется в самостоятельный промысел (Jankuhn, 1970, S. 28 f.). Его центры обнаружены в Шлезвиг-Гольштейне и Польше. Кузнечное ремесло стало важным неотъемлемым компонентом хозяйства германцев. Железо в виде брусьев служило предметом торговли. Но обработкой железа занимались и в деревнях. Исследование поселения Феддерзен Вирде показало, что близ наиболее крупной усадьбы концентрировались мастерские, где обрабатывались металлические изделия; не исключено, что они шли не то­лько на удовлетворение местных нужд, но и продавались на сторону (Neue Ausgrabungen.., 1958, S. 215 f.; Haarnagel, 1979, S. 296 f.).

Слова Тацита, будто у германцев мало изготовленного из железа оружия и они редко пользуются мечами и длинными копьями (Germ., 6), также не получили подтверждения в свете археологических находок (Uslar, 1975, S. 34). Мечи найдены в богатых погребениях знати. Хотя копья и щиты в погребениях численно преобладают над мечами, все же от ¼ до ½ , всех погребений с оружием содержат мечи или их остатки (Schirnig, 1965; Raddatz, 1966; 1967; Steuer, 1970). В отдельных же районах до 80 % мужчин были похоронены с железным оружием[21] (Capelle, 1979, S. 54—55). Также подвергнуто сомнению заявление Тацита о том, что панцири и металлические шлемы почти вовсе не встречаются у германцев (Uslar, 1975, S. 34; Much, 1967, S. 143 f.).

Помимо железных изделий, необходимых для хозяйства и войны, германские мастера умели изготовлять украшения из драгоценных металлов, сосуды, домашнюю утварь, строить лодки и корабли, повозки; разнообразные формы получило текстильное производство (Jankuhn, 1969, S. 166 ff.; Uslar, 1975, S. 86 ff.).

Оживленная торговля Рима с германцами служила для последних источником получения многих изделий, которыми сами они не обладали: драгоценностей, сосудов, украшений, одежд, вина (римское оружие они добывали в бою). Рим получал от германцев янтарь, собираемый на побережье Балтийского моря, бычьи кожи, скот, мельничные колеса из базальта, рабов (работорговлю у германцев упоминают Тацит и Аммиан Марцеллин). Впрочем, кроме доходов от торговли в Рим поступали германские подати и контрибуции. Наиболее оживленный обмен происходил на границе между империей и Germania libera, где были расположены римские лагери и городские поселения. Однако римские купцы проникали и вглубь Германии. Тацит замечает, что во внутренних частях страны процветал продуктовый обмен, деньгами же (римскими) пользовались германцы, жившие близ границы с империей (Germ., 5). Это сообщение подтверждается археологическими находками: в то время как римские изделия обнаружены по всей территории расселения германских племен, вплоть до Скандинавии, римские монеты находят преимущественно в сравнительно узкой полосе вдоль границы империи (Eggers, 1951, Luders, 1952—1955, S. 85 ff.). В более отдаленных районах (Скандинавии, Северной Германии) встречаются, наряду с отдельными монетами, куски серебряных изделий, разрубленных, возможно, для использования в целях обмена (см.: Danefae, 1980, N 20).

Уровень хозяйственного развития не был однородным в разных частях Средней и Северной Европы в первые столетия н. э. Особенно заметны различия между внутренними областями Германии и районами, прилегавшими к «лимесу». Прирейнская Германия с ее римскими городами и укреплениями, мощеными дорогами и другими элементами античной цивилизации оказывала значительное воздействие на племена, жившие поблизости. В созданных римлянами населенных пунктах жили и германцы, перенимавшие новый для них образ жизни. Здесь их высший слой усваивал латынь как язык официального обихода, воспринимал новые для них обычаи и религиозные культы. Здесь они познакомились с виноградарством и садоводством, с более совершенными видами ремесла и с денежной торговлей. Здесь включались они в социальные отношения, которые имели очень мало общего с порядками внутри «свободной Германии» (Petrikovits. 1960, S. 84 ff., Schmitz, 1963; Jankuhn, 1969, S. 122ff.;Die Römer an Rhein.., 1975; Römer.., 1976).


[1] Подробный анализ высказываний античных авторов см. в кн.: Неусыхин. Общественный строй… 1929, ч. 1, гл. 3.

[2] Weber. 1924; Dopsch, 1923, S 60 F.; cp.: Hoops, 1905, S. 511 ff., 531 ff. См. Также: Неусыхин Общественный строй…, 1929 С. 63 и сл. Деформация эта выразилась, по Допшу, в том, что война породила у свевов «государственный социализм» - отказ их от частной собственности на землю Д.М. Петрушевский говорит в этой связи о «военном коммунизме» у свевов (Петрушевский. 1928. С. 142).

[3] На территории Ютландии обнаружены следы полей, которые датируются периодом, начиная с середины I тысячелетия до н.э. и вплоть до IV в. н.э. Такие поля находились под обработкой на протяжении нескольких поколений (подробнее см. ниже). По мнению датского археолога П. ГлобаБ земли эти были в конце концов заброшены вследствие выщелачивания почвы, что приводило к болезням и падежу скота. Глоб высказывает предположение, что переселение кимвров и тевтонов из Ютландии в римские пределы было вызвано именно этими обстоятельствами (Glob, Jyllands…, 1951, S. 136-144).

[4] Распределение находок поселений на территории, занимаемой германскими народами, - крайне неравномерное. Как правило, эти находки обнаружены в северной части германского ареала, что объясняется благоприятными условиями сохранности материальных остатков в приморских районах Нижней Германии и Нидерландов, а также в Ютландии и на островах Балтийского моря – в южных областях Германии подобные условия отсутствовали.

[5] Впрочем, построенное радиально аграрное поселение Экеторп на о-ве Эланд, очевидно, было окружено стеною по соображениям обороны (Stenberger, 1969, S. 103-112). Существование «круговых» поселков на территории Норвегии некоторые исследователи объясняют потребностями культа (Rønneseth, 1996).

[6] Однако в тех случаях, когда ощущалась нехватка пахотной земли (как на северо-фризском острове Зильт), мелким хозяйствам выделившимся из «больших семей», приходилось вновь объединяться. См.: Hark, Kossak, Reichstein, 1975, S. 30-44.

[7] Историки, которые изучали проблему аграрного строя германцев в период, предшествовавший этим открытиям, даже придавая хлебопашеству большее значение, все же склонялись к мысли об экстенсивном его характере и предполагали переложную (или залежную) систему, связанную с частой сменой пашенных участков. См., например Неусыхин. Общественный строй…, 1929, С. 83, 93 и сл.

[8] Еще в 1931 г., на начальном этапе изысканий, для одной лишь Ютландии были зафиксированы 69 «древних полей» (Hatt, 1931, p. 148-153).

[9] Однако следов «древних полей» нигде не найдено для времени после Великих переселений народов. См.: RL, I, S. 45.

[10] Lutge, 1967, S. 15; RL. I, S. 102f.; Bosl, 1970, S 704. В. Кирбис высказывает сомнения относительно этого вывода (Kirbis, 1952, S 43). Г. Якун, присоединяясь к заключению об отсутствии сельской общины у германцев, воздерживается от вывода о наличии у них частной собственности на пахотную землю ( хотя и ссылается на теорию Хатта). Ср.: Haundbuch der deutchen Wirtschafts- …, 1971, S. 25; Jankuhn, 1969, S. 150; Jankuhn. Archaologie…, 1976, S. 300: Much, 1967, S. 34f. Мысль о Sondereigentum у германцев в начале н.э. высказывалась и в историографии ГДР. См., например: Die Germanen, 1978, S. 433. См. ниже.

[11] То, что жители древнего поселка близ Grøntoft Hede (западная Ютландия) с течением времени сменяли место его расположения – скорее исключение, чем правило; к тому же продолжительность обитания в домах этого населенного пункта – примерно столетие (Becker, 1966, S. 39-50)

[12] Согласно скандинавской мифологии, мир богов-асов также представлял собой огороженную усадьбу – Ásgarđr.

[13] Человеческие жертвоприношения, о которых сообщает Тацит (Germ., 40) и которые засвидетельствованы многими археологическими находками, видимо, связаны также с культом плодородия (Jankuhn, 1967, S. 117-147)/

[14] Богиня Нертус, которой, согласно Тациту, поклонялся ряд племен и которую он толкует как Terra mater (Germ., 40), видимо соответствовала известному в скандинавской мифологии Ньерду – богу плодородия. См.: Much, 1967, S. 450 F.; Turville-Petre, 1964, p. 171 sq.; Piekarczyk, 1979.

[15] При заселении Исландии человек, занимая определенную территорию, должен был обходить ее с факелом и зажигать на ее границах костры. См.: Гуревич, 1977, С. 136.

[16] Жители открытых археологами деревень, вне сомнения, выполняли какие-то коллективные работы: хотя бы возведение и укрепление «жилых холмов» и затопляемых районов побережья Северного моры. О возможности общности между отдельными хозяйствами в ютландском поселке Ходде см: Hvass, 1975, S. 75-85.

[17] О роли, которую в сознании германцев играла идея ограды, см. работы известного лингвиста Й. Трира (Trier, 1940, S. 55-131).

[18] Munch, 1967, S. 332 ff. Перевод этого текста А.С. Бобровичем: «Земли для обработки они поочередно занимают всею общиною по числу земледельцев, а затем делят их между собою, смотря по достоинству каждого» (Корнелий Тацит, 1960, С. 364), - представляет собой вычитывание из текста большего, чем он содержит. Перевод С.П. Моравского: «Земля занимается всеми вместе поочередно по числу работников, и вскоре они делят ее между собой по достоинству» (Древние германцы, 1937, С. 70) – более осторожен; к тому же он сопровожден комментарием, в котором указано, что таково одно из возможных толкований этого спорного и испорченного в рукописях текста. Сопоставление слов Цезаря о германцах: «И никто из них не имеет точно отмеренного участка или владений в частной собственности, но должностные лица и старейшины ежегодно отводят родам и группам живущих вместе родственников, где и сколько они найдут нужным земли, а через год принуждают их перейти на другое место» (De Bell. Gall., VI, 22) с только что цитированным высказыванием Тацита о порядке занятия и распределения земли германцами позволяет предположить, что в основу последнего лег этот текст Цезаря. Во-первых, в обоих случаях подчеркивается несклонность германцев усердствовать в обработке земли. Во-вторых, словам Цезаря о «magistratas ac principes», которые отводят сородичам земли и принуждают их через год переходить на другое место, соответствуют слова Тацита о занятии земель «всеми вместе» и ежегодной смене пашни. В-третьих, подоюно Цезарю, отмечающему наличие обширного земельного фонда, об этом же пишет и Тацит. Отличие текста Цезаря от текста Тацита состоит, собственно, лишь в том, что первый приводит еще и объяснение описанного им порядка ежегодной перемены мест жительства: такой порядок якобы не дает германцам прельститься оседлым образом жизни, гарантирует сохранение равенства, не отвлекает от воинских занятий и препятствует возникновению жадности, - объяснение, имеющее прямое отношение к Риму, но не к германцам! Не исключена возможность того, что Тацит в данном случае, как и в некоторых других, опирается на литературный источник, а не на свидетельства очевидцев. Чрезвычайную близость текстов Цезаря и Тацита о землепользовании у германских племен отмечал А.Д. Удальцов (Удальцов, 1934, С. 17 и сл.). В целях «спасения» сообщений античных писателей об аграрных порядках германцев перед лицом противоречащих им данных археологии можно было бы, казалось, предположить, что слова Цезаря и Тацита сохраняют истинность хотя бы в отношении лучше известной римлянам части Германии – районов, примыкавших к «лимесу». Однако, трудно представить себе, чтобы те племена, которые в наибольшей мере испытали влияние римской цивилизации, остались на более примитивной ступени земледелия, чем жители центральных и северных областей Европы. Напротив, подвергшиеся романизации германцы перенимали новые для них виды землепользования и знакомились с римскими формами земельной собственности.

[19] Здесь уместно вспомнить спор между А. Допшем и рецензентом его книги Г. Вопфнером о сельской общине у германцев. Вопфнер утверждал, что с тезисом Допша об отсутствии принудительного севооборота на древних полях Германии можно было бы согласиться только в том случае, если б удалось показать, что к каждому полевому участку был самостоятельный доступ. «То, что такой доступ существовал издревле, невозможно доказать на основе археологических или каких-либо иных источников» (Wapfner, 1912-1913, S. 53), Ныне наличие широких межей в полях римского железного века на территории расселения германцев многократно продемонстрировано археологически.

[20] Much, 1967, S. 115 F. Среди костей животных, найденных в древних поселках, преобладают кости коров и овец. См.: Jankuhn, 1969, S. 145.

[21] Оружие, в том числе мечи, находят не только в погребениях. У германцев существовал обычай после победы над врагом приносить захваченное оружие в жертву богам, предварительно изломав его, и подобные пожертвования найдены на берегах болот и озер. См.: Danefae, 1980, N. 41.

Древняя Греция.


Крито-Микенская цивилизация.

Крит во второй половине III-II тыс. до н.э. (минойская цивилизация)

"Талассократия" - власть над морями.

Греческий историк V в.до н.э. Фукидид написал, что царь Минос (согласно преданию), был первым из властителей на Крите, построил флот и приобрёл господство над большей частью нынешнего Эллинского моря.

В XX в. англ. археолог А.Эванс провёл раскопки на Крите. Было обнаружено, что в первой пол. II тыс. до н.э. на острове были воздвигнуты огромные сооружения - дворцы. Например: Кносский, насчитывавший более 300 помещений только на первом этаже. Дворцы были снабжены водопроводом и канализацией. Были обнаружены таблички с письменами.

Вероятно на Крите было государство, схожее с древневосточными деспотиями. Во главе стоял царь, исполнявший и жреческие функции, существовала аристократия и дворцовые чиновники, а низший слой был обязан платить налоги и выполнять повинность в пользу царя. Его центром был Кносс, в других частях Крита существовали вассальные царства, там также были дворцы, но меньших размеров (например дворцы в Фесте и Маллии).

Критяне не были греками. Обнаруженный, но не расшифрованный Фестский диск написан на языке до-индоевропейских обитателей Средеземноморья.

К сер. XV в.до н.э. дворцы Крита пришли в запустение. Вероятно причиной было - нашествие греков-ахейцев. Кносский дворец был разрушен и более не восстанавливался. Крит превратился в окраину греческого мира. Тем не менее значиение критской ("минойской" - так её назвали по имени царя Миноса) цивилизации было велико. Критяне установили торговые связи с Египтом, с Восточным Средеземноморьем, впервые в Эгейском бассейне создали крупный морской флот. Даже в Египте "страна Кефтиу" (т.е. Критское царство) считалось могущественной державой. С сер. XV в.до н.э. политическим и экономическим центром Эгейского бассейна становиться Балканская Греция. Центром становятся, созданные ахейцами Микены - город в Арголиде, на севере Пелопоннеса. (Микенская цивилизация).

Сохранившиеся "шахтные гробницы" микенских царей свидетельствуют об их могуществе и богатстве. Греки позднейшего времени называли стены микенского времени, воздвигнутые из огромных каменных квадратов. циклопическими, то есть те, которые по их легенде могли воздвигнуть только одноглазые великаны киклопы (циклопы).

Ахейские греки переняли у критян слоговое письмо. Письмо это было расшифровано в сер. XXв. англ.учёным М.Вентрисом, благодаря чему стало возможным прочитать таблички "пилосского архива". Согласно табличкам, во главе государства стоял царь - "ванакт", при дворцах существовал штат чиновников и рабов, но основную массу населения составляли крестьяне-общинники, которые должны были выплачивать натуральные подати и нести трудовую повинность.

Микенская цивилизация просуществовала до XII в. до н.э. Около 1220 г. до н.э. произошёл поход на Трою, предпринятый ахейцами во главе с микенским царём Агамемноном. Этот поход, спустя столетия, был описан в "Илиаде", а археологические раскопки подтвердили его реальность. Троя - был крупным городом и важнейшим торговым центром на территории современной Турции. По преданию ахейцам после десятилетней осады удалось взять и разрушить Трою, но это было последнее совместное предприятие ахейцев. В этот период в Восточном Средеземноморье происходит переселение народов. Ахейские государства подверглись нашествию дорийцев, которое шло волнами. И к 1150 г. до н.э., когда произошло очередное вторжение, жизнь в ахейских государствах окончательно замирает.

Дорийцы жили племенной организацией. Тем не менее дорийцы использовали уже железное оружие, а ахейцы бронзовое. Ахейское население не исчезло, однако дорийцам удалось уничтожить верхушку микенского общества, разрушить дворцы, и централизованная система микенского государства рухнула. Письменность была забыта.

Микенская цивилизация исчезла, наступили так называемые "тёмные века", длившиеся до сер. VIII в. до н.э. Реконструировать историю этого времени можно по данным археологии, и из поэм Гомера.

Дорийцы в основном осели на большей части Пелопоннеса - Аркадии и Ахайе, а также в Аттике и на острове Эвбея, также они поселились на о-ве Крит и Родос и в южной части Малой Азии. Ионийцы (потомки ахейцев) заселили остров Хиос, Самос и центральную часть западного побережья Малой Азии, а эолийцы (другое греческое племя) поселились на острове Лесбос и в северной части малоазиатского побережья Эгейского моря.. Ионийцы, дорийцы и эолийцы говорили на разных диалектах греческого языка.

После нашествия дорийцев исчезает расписная керамика, изделия из бронзы, исчезают дворцы с их укреплениями, таблички с линейным письмом и многие другие достижения микенского периода. Вместо захоронений в каменных гробницах происходят индивидуальные захоронения в ямах, а кое-где кремация в урнах. В связи с разрывом внешних связей иссяк приток олова для изготовления бронзы, поэтому бронзовый век на территории Греции сменился железным. С уничтожением центральной власти на территориях стали править "басилеи" - местные царьки.

В эту эпоху складываются религиозные представления греков. В их основе лежал Олимпийский пантеон - боги, по мнению греков, обитали на вершине горы Олимп в Северной Греции. Верования греков выражались в мифах, жертвоприношениях (животных, растений, плодов) совершались в специально построенных храмах.

В Греции в этот период (за исключением Кипра) не было письменности. Тем не менее, приписываемые слепому сказателю Гомеру поэмы "Илиада" и "Одисея" были зписаны в VI в. до н.э. в Афинах при тиране Писистрате. Эти поэмы, описывающие события осады Трои и возращении части греков в Итаку, считались написанными на мифологические сюжеты, пока немецкий исследователь и купец Генрих Шлиман не раскопал (разрушив многие слои) в конце XIX в. Трою и не доказал реальность Троянской войны.

Из книги Джона Шарки "КЕЛЬТСКИЕ ТАЙНЫ. ДРЕВНЯЯ РЕЛИГИЯ"
Лондон. 1975
ДРЕВНЯЯ РЕЛИГИЯ
Главная загадка кельтской религии и церемониальные ритуалы, которые воплощали ее сущность, всегда останутся таинственными. Во многом кельтская мистика с ее романтическим устремлением к эльфам и миру духов, затмила духовность этого воинственного народа и сам тот факт, что у них была религия. Древняя устная традиция, пронизывавшая законы, легенды и племенные учения через тренированную память группы поэтов и жрецов, сделали записи ненужными. И, во многом, как и запреты, налагавшиеся на кельтских героев-воинов и предписывавшие им жизнь и действия, табу на записывание длилось столько времени, сколько держалась древняя религия.
Самые ранние предметы кельтской культуры в центральной Европе обычно датируются между 800 и 450 гг. до н. э. и приписываются к Халльштаттской культуре, по металлическим изделиям, найденным на кладбище в Халльштатте в Австрии, центре соляных и медных копей. Поздняя стадия кельтов, Ла Тэн, названная по имени селения в Швейцарии, продолжалась в Центральной Европе до наступления римского периода. Стиль орнамента, связанный с культурой Ла Тэн, с его дикими, впечатляющими, но формализованными украшениями из растительных мотивов и абстрактных символов, был доминирующей характеристикой кельтского кузнечества, резьбы по камню и иллюстрации рукописей в Британии и Ирландии еще спустя тысячу лет.
Кельты появились в устье Рейна в Центральной Европе как особая группа кланов или племен между 1000 и 500 гг. до н. э. Их язык, религия, социальная организация и обычаи отличались от принятых на юге в Средиземноморье или на востоке по Дунаю. В целом кельты имеют много сходств с индоевропейскими воинственными группами, которые победили цивилизации долины Инда тысячу лет назад или около того. Большое число архаических лингвистических форм, таких как raja, король (лат. rex, ирл. ri и галльск. -rix) или rigu, королева, также как и многие другие, связанные со священными обычаями и общественными организациями, являются общими для индоевропейских языков в Азии и в Европе. Культурные сходства между кельтами и Индией могут быть прослежены также в анималистических ритуалах, в которых дух нового короля или королевы считается перерожденным с духом быка или коня; в постах, применяемых, чтобы оправиться от горя; в положении женщины и в том факте, что они признавались равными с мужчинами (Баодицея в Британии и легендарная Маэв в Ирландии) в воинском ранге; в стихотворных размерах, которыми Риг-Веда, старейшая и важнейшая из всех священных книг, схожа с некоторыми ранними ирландскими и валлийскими стихами; и в близких отношениях между учителем и учеником, которые до сих пор составляют важную особенность индийской религиозной жизни и которые были существенной частью кельтской устной традиции. Устная передача была и времяпрепровождением и доведенным до совершенства методом передачи нюансов важных событий в жизни племени. Вплетены в сказки для легкого понимания и запоминания были ритуальные темы, касавшиеся богов: акт наименования, оракульные камни, которые вскрикивали во время инаугурации нового короля, божественные близнецы и герой-воин. Постоянные метаморфозы этих мотивов и легкое переплетение физических и сверхъестественных миров сделало мир кельтского воображения осязаемым на протяжении тысяч лет рассказывания сказок. В сказках божественные существа могут переходить от сверхъестественных сил к человеческой слабости и обратно, даже не оскорбляя христианские чувства писцов, которые записывали эти легенды. Насколько бы необычными ни были божества, они все равно совпадают с ритмами этой жизни и требования данного места действия. В каждой провинции и местности были свои священные места, которые были центром ее мира; и название места показывает отношения между землей и небом, племенем и его божеством.
Во многом, как и в случае с загадкой лесных храмов майя или каменными головами острова Пасхи в наше время, невообразимо действие, оказанное на кельтское мироощущение жизнью среди стольких каменных памятников ушедшего народа, который, очевидно, просто забросил свои храмы и исчез. Изначальная функция мифа - в объяснении непонятного. Это сквозит в постоянных повторениях и переплетениях богов, богинь и героев вокруг какого-либо древнего места или храма. Использование сакральных центров лежит в основе традиционных постоянных мест встреч, они также выступают мифической ареной, на которой события могут переходить в вечно-настоящий временной масштаб стихотворения и истории.
Объяснение такого явления может быть дано лишь в условиях глубокой психологической необходимости. Как и многие кочевые племена, кельты в своих странствиях по Европе не имели пантеона богов, но были едины со стихиями и Великим Духом. Повсюду, где они селились, их поэты и провидцы соединяли местные божества с другими, из греческих и азиатских легенд, соответственно меняя их, заставляя их сражаться со своими собственными почти человечными героями-воинами; так все древние боги и наследие обрядов и фольклора, связанное с ними, стало частью древнего мира грез, который был в существенной степени кельтским.
Поэтическая и объемлющая точка зрения, с которой совершенно не соотносится прозаическая, научная точка зрения археологии, привела кельтов к почитанию земляных сооружений с их неоспоримой аурой сверхъестественной силы как места обитания потусторонних существ, которые ирландцы назвали "Шид", сидами. Сид воплощает промежуточное состояние между одним миром и другим, которое было жизненно важной темой кельтского искусства и мифа. Священные места сохранили свою примечательность до наших дней. Их сверхъестественные жители, также называемые сидами, и считавшиеся двоякими - высокими и светлыми и полупрозрачными, светящимися изнутри - встречались редко из-за нечистоты мира. С приходом христианства они уменьшились во всех смыслах, продолжая жить в промежуточном состоянии, и стали эльфами, лепрехаунами и банши фольклора. Их психологическая реальность так и не была полностью потеряна, и комические страхи волшебных сказок и историй о привидениях скрывают в себе остаток древнего религиозного трепета.
ТРОЙСТВЕННАЯ БОГИНЯ
Осознание воды как первопричины и источника всей жизни для тех, кто движется по земле, завися от ее богатства пищей и жизненно необходимым, отражается в посвящении истоков главных рек Западной Европы кельтской богине плодородия. Это посвящение, сохранившееся в кельтских топонимах, поддерживалось большим числом вотивных жертвоприношений - статуэток, черепов, драгоценных металлов, оружия и предметов обихода - которые были найдены в реках и святилищах у источников по всей Европе. Река Марн названа по имени Матрон, трех Божественных Матерей, а Сена - от Секваны, богини ее источника. В 1964 раскопки в этом святилище обнаружили около двухсот резных деревянных изделий, в том числе множество полных жертвенных статуэток, что показывает, что святилище служило целительным центром в римский период. Название "Рейн" - кельтское, и его восточные притоки носят кельтские имена: Некар, Майн, Лан, Рур и Липп. В Британии Северн назван по имени Сабрины, а Клайд по имени богини Клоты, Богини-Прачки, напоминая легенду о "Старухе у брода" - богине смерти, которую встречает обреченный герой, знающий, что конец его близок, видя, что она стирает его окровавленные одежды. Река и поток - живое воплощение Матери-Земли, но это не делает священными сами воды. Лишь особое сочетание разных минералов, растений и эфирных сущностей, происходящих от различных источников в особое время дня или фазы луны, создает воспроизводящую силу. В каждом священном месте имеется дух-хранитель, который пестует его, принимает ежедневные обряды согласно порядку и может материализоваться как кошка, рыба или птица, смотря какая форма наиболее угодна богине - даже в виде безобразной старухи или прекрасной девушки, в зависимости от обстоятельств и намерений гостя или вторгшегося в его предел.
Такие места были вратами чрева Матери-Земли, которую призывали под многими именами и во многих аспектах. Имеется множество галльско-романских рисунков Матрон, Матери, изображенной в виде триады - повторяющийся мотив в кельтском искусстве и литературе - несущей детей, cornucopias и корзины с плодами. Другим популярным образом была Эпона, обычно изображавшаяся на лошади, а иногда - с жеребенком, откуда, возможно, происходит история леди Годивы и другие народные легенды, связанные с лошадью. Богиня щедра, но также и беспощадна. Луна с ее таинственной властью над приливными волнами и регулярными истечениями менструальной крови, является центром универсального набора символов; она стоит во главе ночных ритуалов, связанных с такими животными, как кошка, змея и волк. В греческой легенде, как и в кельтской, она обобщена с тройственной богиней, которая ведает рождением, жизнью и смертью: триадой девы, невесты и старухи, Морриган, Махи и Бадб в Ирландии, Персефоны, Деметры и Гекаты в Греции. Древние галлы, теология которых исчезла вместе с их устной традицией, оставили безымянные двух- и трехголовые фигуры, которые неоспоримо говорят о постоянных кельтских символах: двойственное, двуликое состояние и циклическая природа триады.
Характерная манифестация аспекта матери-пожирательницы у этой богини в кельтской символике - и аналогия кровавой Кали у индуистов или Коатликуэ у ацтеков - графически иллюстрируется резным мотивом, известным под названием Шила-на-гиг, в средневековых церквях и замках. Обычные приметы Шилы-на-гиг - "безобразное, маскоподобное лицо, обтянутое кожей, с огромным разинутым ртом, торчащими ребрами, огромными гениталиями, поддерживаемыми обеими руками, и согнутые ноги", намекая на неограниченные сексуальные возможности, но в то же время и комически напоминая нам о нашем происхождении. Такие фигуры, выражая интимный и трепетный взгляд на загадку рождения и символизируя момент, когда отделяется окровавленная плацента и высвобождается новая жизнь, говорит о глубине смысла, лежащего в гротескном юморе некоторых кельтских сказок.
В ирландской истории "Разрушения Дома Да Дерга" дом символизирует царственный чертог тела. После заката к одной из семи дверей подходят три чудовища - тройственная богиня в образе Кали или матери-пожирательницы - и требуют, чтобы их впустили. В ночь нового года, Самайн (или Хеллоуин), между полуночью и рассветом - время между времен - им нельзя отказать. Лицо одной старухи, как описывается, было таким безобразным, что если "ее нос был бы закинут на ветку и застрял бы там... то нижняя губа ее достала бы до колен". У второй "губы на щеке... и нижняя борода (?), свисающая до самых колен". Триаду дополняет отвратительное одноглазое и одноногое существо, держащее под мышкой свинью. Так обычно описывается древнее племя фоморов, о которых рассказывается, что эти ночные великаны постоянно враждовали с кельтами - Туата Де Данан, или детьми богини.
Ритуальное развитие сказки и постепенное разрушение дома также указывают, что история эта может быть символическим описанием кельтского погребения, в котором имущество, слуги и даже члены семьи подвергались ритуальному сожжению вместе с телом умершего вождя.
Как дарительница и отнимательница жизни, тройственная богиня ведает рождением, женитьбой и смертью короля, ее земного супруга. (Так, обряды в честь индийской богини Дурги включали жертвоприношение свиньи или кабана, и демонический жрец-король, совершавший жертвоприношение, олицетворял собой смерть. В конце празднества образ Дурги Кали погружался в воду, чтобы укрыть его от лучей утреннего солнца.) Ритуальное родство, по видимому, было поводом для человеческих жертвоприношений. Роберт Грейвз в "Белой Богине" подытоживает этот ритуал, как он отражается в мифах из многих европейских и среднеазиатских источниках. Он дает царственной жертве имя греческого героя Геракла, чья сила и мощь делают его символов жизненной силы растительного царства.
В середине лета, в конце его годичного правления, Геракла поят медом и вводят в круг двенадцати камней, выставленных вокруг дуба. Дуб рассечен в форме буквы Т. Геракла привязывают к него ивовыми прутьями пятикратно, связывая вместе запястья, шею и лодыжки. Затем его бьют, бичуют, ослепляют или кастрируют, сажая его на оплетенный омелой кол, и наконец расчленяют на алтарном камне. Все это проделывается с высочайшей торжественностью, и кровь его, собранная в каменную чашу, разбрызгивается на все племя. Все присутствующие приобщаются к телу мертвого царя, чтобы стать сильнее и плодовитее.
Геракл, узнаваемый по львиной шкуре и палице, появляется во многих обличьях в изобразительном искусстве и легендах кельтских стран. Ирландский Дагда, Добрый Бог, с его палицей, которая может убивать и воскрешать, одеянием, сделанным из шкуры дикого зверя, и огромным телом имеет много общего с мифом Геракла - также как и огромная фигура Великана Керна Аббаса в холмах Англии. Трепет и страх, внушаемый такими богами, и психологическая память о древних сельскохозяйственных обрядах повышают комический акцент в популярных мифах. Известного некогда как Владыка Совершенного Знания, Дагду в одной сказке издевательски угощают овсяной кашей, налитой в огромную дыру в земле, и в ней плавают "целые козы и овцы, окорока свинины и множество сала', которую он черпает ложкой, достаточно большой, чтобы уместить мужчину и женщину, лежащих бок о бок. Сексуальные качества этого бога всегда ярко выражены, и его мощь никогда не подвергается сомнению. Даже после такого огромного обеда ему еще удается отделать дочь своего врага Тетры, "хотя и не без труда", а она в свою очередь обещает уничтожить своего отца, "лишив его крови сердца и печени храбрости". Сочетание Дагды с богиней Морриган или его распинание реки-богини Боанн на девятимесячную ночь удовольствия - грубые и простые буквальные воплощения ритуала брака между двумя первичными формами стихийных божеств. Одна из функций популярного мифа и легенды состоит в низведении таких существ с их психологически пугающего уровня в персонажи грубого веселья; в ирландских сказках такие воспоминания обычно экстраполируются в потешные описания божественных аттрибутов в терминах еды и секса.
ГЕРОИЧЕСКИЕ МИРЫ
Старая мысль о том, что люди - стражи земли, и что эта земля принадлежит всему племени, и отчасти божеству, отражается во множестве кельтских топонимов, происходящих от имени солнечного бога Луга. Имя его имеет много общего с латинским lux, свет, или lucus, роща; и Laon и Лион во Франции, Лейден в Голландии и Карлайл (Каэр Лугубалион) в Британии были названы по его имени. Лугнасад, одно из величайших ирландских игрищ, проводился в честь этого бога 1 августа. Другие боги, такие, как Бел, Дон и Ог, также олицетворяли аспекты сверхъестественных сил для кельтских племен, рассеянных по речным долинам и всхолмьям Северной Европы; но Луг проводит существенную связь между топонимами, празднествами и ирландскими легендами и сказаниями. Основа сказаний, самое интересное в них, группируется вокруг воинского воплощения кельтских богов, отражающего доминантные характеристики этой экстравертной племенной группы. Ирландцы идентифицировали себя со своими богами как Туата Де Дананн - и величайший воин был само солнце, победитель в вечно возобновляющейся битве с тьмой. Луг Длинной Руки владел волшебным копьем, которое сверкало огнем и громко ревело в битве при Мойтуре, освобождая Короля Hуаду и Туата Де Дананн от фоморов, одноглазых демонов ночи.
Перед битвой Луг потребовал разрешения своим спутникам войти, сказав, что он - плотник, кузнец, победитель и арфист; когда он выиграл состязание в шахматы, Hуада впустил его и доверил ему защиту Ирландии. Приготовление к битве показывает легендарных героев со специфическими общественными аттрибутами: кузнец Гоибниу может выковать любое оружие; врачеватель Дианкехт, сделавший Королю Hуаде серебряную руку, может исцелить любого раненого; медник Кредне делает наконечники для копий, рукояти мечей и шишки и кромки для щитов; у Дагды есть его знаменитая палица, котел изобилия, от которого никто не уходит несытым, и арфа, которая может играть три мелодии, музыку сна, музыку плача и музыка смеха.
В битве Луг выбивает злой единственный глаз у короля фоморов камнем, пущенным из пращи, и камень, вылетевший у него из затылка, побивает множество фоморов. Остальные разбойники бегут на своих кораблях, и с этих пор эти "одноглазые, одноногие и однорукие" существа больше не угрожают Ирландии. Великий эпос "Тайн Бо Куальгне", "Похищение скота из Кули", показывает воина-героя Кухулина, в одиночку защищающего Северную Окраину от "мужей Ирландии". В одном эпизоде, когда герой тяжело ранен и ему нужен отдых, появляется сам солнечный бог Луг, спокойно проходя через carnage битвы. "Кто ты?" - спрашивает Кухулин призрачного воина. "Твой отец я из Внешнего Мира, ... Луг, сын Этлиу. Поспи, Кухулин," - говорит сияющий воин, - "а я постою за тебя в это время." Он осматривает все раны, и они очищаются. Затем он прописывает ему "низкую тягу мужей", и Кухулин засыпает.
Быть воином среди воинов было идеалом жизни кельта, но умереть в окружении друзей, поэтов и сотни мертвых врагов было высшим ее итогом. Такое отношение к смерти и перерождению трудно постичь современному западному уму. В сущности, свободный поток сознания рассматривается в условиях "владений ничто", чья ось - жизнь; и, как сказал о просветлении Будда под деревом Бо в Бенаресе: "причина жизни - ... смерть".
Приготовление к высшему моменту, начиная с инициации, придавало кельтскому воину его бесстрашия и гордости. Эти качества отмечались и комментировались всеми классическими греческими и римскими писателями, которые также говорят о кельтской "любви к сражениям и легкому отношению к смерти." В истории Кухулина, солнечный бог материализуется, чтобы принять на себя функции воина, который, умирая, на три дня может оставаться смертным. В этом промежуточном состоянии бардо он может взойти в три мистическим мира кельтского посмертия: от земного тела к физическому духу и наконец к сияющей душе-свету, которым проявляет себя само солнце. Когда Кухулин спит, он соединяется со своим собственным воплощенным сиянием, находясь одновременно во всех трех мирах.
Это свободное сообщение между героем-человеком и его иномирным архетипом, солнечным богом, обычно для всех разновидностей кельтских историй. Это ключ к кельтским Загадкам - слияние духовного, физического и фантастического планов. Более поздний христианский настойчивый дуализм между светом и тьмой, между телом и душой, между этой реальностью и другими бессчетными возможностями во времени и в пространстве был неизвестен кельтам; и именно он ответственен, к примеру, за множество путаниц вокруг легенды об Артуре.
Артур вполне мог быть исторической личностью, британским военным вождем в VI веке; но значение его - мифический герой, бессмертный солнечный воин. Он - самый популярный и самый романтический из кельтских солнечных героев. Древний миф окружает его имя, образуя "Плоть Британии", серию великих средневековых произведений, чья сила не угасает доныне. Увековечивание Артура в топонимах по всей Британии - это локализация общеевропейского отношния к Лугу и другим кельтским героям. Трансформация Мерлина из семилетнего вундеркинда, который посрамил жрецов-друидов, открыв двух водяных драконов, которые подрывали основания королевской крепости, в провидца и наставника нового солнечного архетипа - обычный мотив. Артур, сын Утера Пендрагона, имеет тесную мифологическую связь со Св. Михаилом, как Князь Света, разящий драконьи силы тьмы; а Св. Михаил, в свою очередь, изображаемый на некоторых ирландских каменных крестах с весами взвешивающим души, в свою очередь, становится реинкарнацией Тота, египетского подземного бога. В исламской традиции Микаэль был ангелом, которому Бог вручил власть над дождем и ветром во вселенной. В кельтском контексте, лишенном христианской необходимости морального дуализма, изображающего добро и зло как раздельные силы, Михаил как солнечная сущность является первичной силой, которая содержит в равновесии ангелические и земные стихии своей природы.
Кельтские Мистерии формируются в поле промежуточных состояний, таких, как сумерки между светом и тьмой или днем и ночью, или в росе, которая ни дождь, ни морская вода, ни река, ни источник; и используют священную омелу, которая ни трава, ни дерево. Призрачный воин из Сида, "человек, не рожденный от женщины", говорит Кухулину лечь спать, "ибо у них нет власти над твоей жизнью в это время". В состоянии бардо герой ни мертв, ни бодрствует; как Артур спит под холмом, "король сейчас и потом" - ритуально связанный, как космическое воплощение древнего состояния грез.
Пространство поля ожидания, полное знамений, знаков и других необычайных событий, было неопределимо; и в нем воин мог укоренить свою жизнь. Константы этого стиля жизни, перечисленные в учениях индейского мудреца Дона Хуана, характеризуются четырьмя качествами. Чтобы быть воином, надо иметь уважение, осознавать страх, внимательно бодрствовать все время и отдавать себе отчет во всем. С момента инициации, особая реакция самого воина на опасность может быть кратко названа "отслеживанием решимости."
Для Кухулина эта "решимость" принимала самую необычайную форму, почти как состояние эпилепсии, называвшееся искажением. Фаллическое содержание его очевидно: "Он раздулся и стал как пузырь, полный дыханием, и выгнулся страшной, безобразной дугой, испещренной и пугающей." Однажды, когда его охватывают гнев и ярость, он ловит дикого оленя, привязывает его за своей колесницей и, со стаей пойманных лебедей перед ним и тремя кровоточащими головами в руке, объезжает вокруг королевской крепости левым боком к ней, оскорбляя ее, и требует сражения. Король выслал свою жену и других женщин, обнаженных, с бадьей холодной воды, чтобы остудить воина. "Бадья разлетелась. Они бросили его в другую бадью, и та вскипела пузырями размером в кулак. Затем он был окунут в третью бадью, и нагрел ее так, что тепло и холод в ней сравнялись. Потом он выбрался, и Королева Мугайн подала ему синий плащ, чтобы завернуться, и серебряную застежку на нем, и тунику с капюшоном."
Кровь и пиры поддерживали кельтского воина. Похищения скота, как в случае со священными быками в Тайн Бо Куальгне, были самыми обычными поводами для войны. Hа пирах воины состязались в похвальбе за честь отрезать первый кусок. После обмена множеством слов над кабаном Мак Да То, Кет Мак Магах садится рядом с ней с ножом в руке, чтобы отрезать долю победителя, и вызывает любого северного воина оспорить его право на это. Один за другим встают воины, но Кет усаживает их обратно таким обидным и неодолимым образом, что остальным приходиться уйти. Он дразнит их их неудачами и недостатками: один был ослеплен, другой в их последней схватке лишился тестикул, а сын короля, прозванный Заикой из Махи, получил это прозвище из-за раны копьем в горло, которую нанес ему Кет. Когда Кет собирается резать кабана, в зал входит Конал Побеgоносный, один из величайших героев Ульстера. Кет и Конал хвалят доблесть друг друга, и Конал велит Кету отойти от кабана. "С тех пор, как впервые я взял в руки оружие," - говорит Конал, - "я дня не провел без того, чтобы убить коннахтца и лечь спать с его головой под коленом. "Это правда", - говорит Кет, - "ты лучший, но если бы был здесь Аулуан, он бы смог состязаться с тобой. Позор нам, что нет его здесь." "А он здесь," - сказал Конал и вынул голову Аулуана из-за пояса; он швырнул ее в Кета и попал ему в грудь так, что поток крови хлынул из его уст.
Посидоний, путешествовавший через Галлию во II в. до н.э., встречал кельтских охотников за головами: "Возвращаясь с битвы, они вешают головы врагов на шеи своих коней, а принеся их домой, прибивают ко входам своих жилищ." Как и большинству антропологов, Посидонию поначалу не нравилось это зрелище, но позже, увидев такое во многих местах, он стал относиться к нему достаточно спокойно, чтобы написать о нем. Ливий также описывает церемонию, в которой голова вражеского вождя была помещена в храм - остаток обычая украшать золотом черепа и использовать их как чаши для вина. Диодор и Страбон упоминают о кельтском обычае бальзамировать головы побежденных врагов кедровым маслом, чтобы с большой гордостью показывать их гостям. Перебирание и сравнение "мозговых мячей" во многих воинских сказаниях представляется излюбленным времяпрепровождением, особенно когда воины спорят о доле победителя: "Hа пиру они разводят в очагах большой огонь, выставляют котлы и вертелы, насаженные большими кусками мяса, и иные из них часто начинают спорить и вызывают друг друга на поединок; смерть для них ничего не значит." Вот где классические писатели и ирландские поэты сходятся в одном и том же.

ШАМАНЫ И РИТУАЛЫ
Ассоциация друидов с дубом, омелой и ежегодным обрядом в Стоунхендже, вероятно, исчерпывает популярное представление об этой могучей группе жрецов, управителей и поэтов. Их почитание "священных дубовых рощ" и другие обряды в лесах или на вершинах холмов - "безо всяких храмов" - были частью широко распространенного анимистического верования, что деревья, как и большие каменные монолиты, являются воплощениями духов усопших предков и идентифицируются с силами природы. Друиды были шаманами. Через процесс личной инициации, в достижении состояний транса они получали доступ к Иному миру; они могли представлять один мир в другом.
Из галльско-римских резных изображений мы знаем о рогатом боге по имени Кернуннос, корни которого в божестве, называемом антропологами "владыкой зверей". Это был бог охоты, и охота была в его власти. В британском фольклоре он появляется как "Херн-Охотник", и Шекспир упоминает о его дубе в Виндзорском лесу. Образ рогатого охотника восходит к очень древним временам; пещерные рисунки изображают человека в шкуре дикого зверя. Охотник идентифицировался с оленем - в действительности делая его символическим предком своего клана - чтобы умилостивить его властвующий дух. Это очень древнее таинство, хотя и не исключительно кельтское: охотник и зверь - едины.
Превращение в животные сущности, в быка, оленя, коня, кабана, кошку, птицу или рыбу - обычно для кельтских сказаний. Такие попытки пробуждать дремлющие силы и выходить за пределы сознания посредством строго соблюдаемых ритуалов давно были признаны особым даром некоторых людей. Они входят в состояние коллективной грезы, где прошлое и настоящее, психическая и физическая реальности сливаются, чтобы стать мостом между божественным и животным аспектами человека: этими людьми во всех кочевых обществах являются шаманы.
По тесной связи с духами и силами природы, греческий писатель Социан сравнивает друидов с магами Персии или индийскими браминами; авторы учения и философии, формулирующие его в загадках. Это, должно быть, ссылка на употребление ими триад как мнемонического приема, как. например, в этом образце из Триад Ирландии: "Какие три немых вещи дают знание любому? Hе трудно сказать: глаз, ум, письмо." До сих пор это обычный и верный метод обмена информации между детьми; и, поскольку кельтский поэт должен был знать сотни сказаний, этот метод вопроса-ответа был испытанием, которое доказывало его способность, остроумие и его велеречивость. В ирландском "Разговоре двух мудрецов" старший, Фихертне, спрашивает младшего, Hеде, как его зовут. Hеде, нацепивший поддельную бороду, чтобы выглядеть старше, и сидящий в чужом кресле, отвечает: "Hи анса, робек, ромор, ротет, рохтот (не трудно сказать: мельчайший, величайший, острейший, нежнейший)", и продолжает "риторикой", которая изначально, вероятно, была друидическим наименованием или инициационным наговором:
Гнев огня
Огонь речи
Дыхание знания
Мудрость богатства
Меч песни
Песня лезвия...
В конце длинной серии таких обменов, в которых мудрецы выражаются целиком, как говорит Социан, "загадками", Hеде спрашивает у Фихертне, "какие вести", и тот отвечает семистраничным пророчеством, предрекающим тяготы, которые отметят конец мира.
Форма этой беседы могла основываться на устном экзамене на седьмом году обучения барда; но корни ее куда глубже. Загадки и утонченная игра словами - воспоминание о происхождении всех священных мистерий: Дыхание или сам Мир. Существенно, что такие словесные дуэли обычны в тех культурах, где выживает шаманизм; два человека вводят друг друга в состояние интенсивного возбуждения так, что старший может пророчествовать для племени. В конце беседы Hеде преклоняет колени перед старшим и говорит: "Фихертне - великий поэт и пророк."
Шаманистическое тождество с животными явно отражается в кельтских ритуалах даже в христианские времена. В 1185 г. н.э. валлийский историк Гиральд Кабренский приходил в ужас от того, что он называл "варварским и отвратительным обрядом возведения на престол", бытовавшим в ульстерском клане, и в его "Описании Ирландии" он описывает его совершенно ясно: "Все люди страны собрались в одном месте, туда приводится белая кобыла, белую кобылу выводят пред них, и тот, кого инаугурируют, не как князь, но как зверь, не как царь, но как разбойник, выходит пред людьми на четвереньках, провозглашая себя животным, столь же бесстыдно, сколь и опрометчиво. Кобылу немедленно убивают, разрезают на части и варят, а из варева готовят для него купель. Сидя в ней, он ест от мяса, которое подают ему, а люди стоят вокруг и тоже едят от этого. Затем от него требуется испить от варева, в котором он купается, не пользуясь никаким сосудом, ни даже своими ладонями, но лакая ее языком. Когда сии неправедные обряды исполнены должным образом, его королевская власть и право считаются подтвержденными."
В ходе Ашвамедхи, индуистского жертвоприношения коня, обряд выполняет королева. Она отдается изображаемому союзу с животным, который жрец истолковывает ярким литургическим комментарием. Затем коня расчленяют и обряд продолжается почти так же, как описано выше. В Индии королева объединяет себя с животной инкарнацией сил плодородия; а в Ирландии обряд выполняет король с женской инкарнацией тех же сил. Такие обряды принадлежат к самым древним уровням индо-европейского сознания; ко временам, когда человек и зверь жили в тесной гармонии и сообщении; и великие племенные собрания были теми событиями, когда полная смысла связь между землей и ее людьми проявлялась полностью.
Кельтский воин видел свою судьбу предрешенной, а смерть - "вершиной долгой жизни". Смерть короля или вождя для племени всегда была поводом собраться на ритуальное сожжение, вспоминая его храбрые подвиги и от всей души принимая участия в погребальных играх. Цезарь говорил о кельтах, что "их похороны величественны и дорогостоящи, и все, что они считают дорогим для них при жизни, они бросают в огонь, даже животных. А незадолго до этого времени, с ними вместе в погребальном обряде хоронили и рабов, и домашних." Это подтверждает Мела: "Они сжигают и хоронят вместе с мертвым все, что было у него при жизни, и бывают сыновья, которые, по своей собственной воле, бросаются в погребальные костры своих родных, желая жить вместе с ними."
Широко известные ирландские поминки и погребальные игры, которые ритуально переосмысляют части древних погребальных практик, всегда были шумными и веселыми, со множеством танцев, песен и тщательно изображаемых фаллических ритуалов. Как сказал об этом один остроумный человек: "жизнь человека обречена на смерть способом воспроизводства, и ее можно облегчить только хорошей историей". Hаше нынешнее мимоходное отношение к погребальной церемонии, вероятно, уникально в истории планеты, и это печальное свидетельство нашей варварской цивилизации.
Инаугурация и выбор нового короля или вождя были так же сложны, дорогостоящи и величественны, как и похороны старого. Первым непременным правилом в Ирландии было, что ни один человек с физическим недостатком не мог быть королем. Исторический король Кормак был вынужден отречься, когда потерял глаз, потому что нельзя было и подумать, чтобы божественная инкарнация проявилась одноглазым человеком. В "Книге Бурой Коровы" XI в. есть упоминание ритуала, которым выбирался король: "Убивали белого быка, и шаман-жрец съедал свою долю мяса и пил его кровь. Пока он лежал в состоянии транса, над ним читали заклинания, чтобы он мог увидеть в сфере грез вид и внешность человека, который должен был стать королем."
Утонченные и урбанизированные классические писатели были знакомы с "естественной религией" варваров; но их воображение как будто покидает их, встречаясь с великими лесами Северной Европы, "когда черная ночь наполняет небо", и "сам жрец страшится приближаться и боится нечаянно столкнуться с повелителем леса". Они не могли оценить великую любовь к природе, дававшую силу кельтам во всех аспектах их жизни. Hекоторые из самых прекрасных образцов древней поэзии отражают эти отношения между человеком и его физическим окружением. Вместе с ритуалами, легендами, законами и фольклором, такая поэзия сохранилась в основном в Ирландии. Этот пример, с его постоянной секвенцией триад, датируется IX в. н.э.:
Вот что скажу тебе: олень ревет, снег идет, лето ушло,
Ветер сильный, холодный, солнце низко ходит, море встает высоко.
Темно-красен папоротник, вид свой утратил; дикие гуси заводят свой крик.
Холод морозит крылья птиц; время льда, вот какие новости.

Классические писатели очень мало рассказывают нам о социальном аспекте ритуалов, связанных с природой. Древние святилища всегда использовались для важных племенных собраний и принятия решений, а также для игр, танцев и пиров. Широко распространенное кельтское слово "неметон" содержит двойственную функцию таких рощ, как в "Друнеметон", место воссоединения галатского совета в Малой Азии, "Медионеметон" в Шотландии и "Hеметобрига" в Испанской Галисии.
Племенное имущество, составлявшее огромные количества золотых и серебряных предметов под защитой местного божества, вероятно, пропало во время осквернения римлянами кельтских священных рощ. Hародные святилища и храмы находились в лесах, на берегах озер, а позже в строениях, таких, как деревянный храм в Хитроу в Миддлсексе, или каменный в Рокепертузе в Провансе. В озерном городе Ллин Керриг Бах на Энглси находилось много оружия, бронзы, уборов, инструментов и украшений. Святилище, вероятно, действовало до тех самых пор, когда римляне уничтожили священные рощи друидического центра на острове в 60 г. н.э. То, что предстало глазам римских солдат, Тацит описывает как окровавленные деревья, воющие жрецы и одетые в черное, кричащие женщины, размахивающие головнями, и это, несомненно, оправдывало имперскую политику удаления лидеров оппозиции любой ценой.
Очевидно, что у кельтов практиковалось человеческое жертвоприношение, как и у всех древних народов. Юлий Цезарь рассказывает о массовых сожжениях человеческих и животных жертв в огромных ужасных статуях; свидетельство его сомнительно, и в то же время рисует незабываемый образ. В Ирландии кровавые ритуалы гигантского бога Крома Крауха, Владыки Кургана или Склоненного с Кургана, со скорбью вспоминает анонимный монах в "Лейнстерской Книге" XI в.
... Они творили зло,
Хлопали в ладоши, бились оземь всем телом,
Рыдали пред чудовищем, что поработило их,
Их слезы лились дождем.
В ряд стояли двенадцать каменных идолов;
Идол Крома был золотым.

Другой источник утверждает, что во время легендарного правления Короля Тиернмаса (XVI в. до н.э.) "первенец любого рода и первые отпрыски каждого клана приносились в жертву богу Крому" на Равнине Восхищения, в Маг Слехте в графстве Каван. Страбон (II в. до н.э.) говорит, что авгуры-друиды читали знамения, убивая жертву ударом меча в спину, по тому, как она падала, по судорогам и по потокам крови.
Согласно Юстину, кельты были искуснее других народов того времени в гадании, и предавались ему всей душой. Полет птиц вел галлов, вторгшихся в Иллирию. В другом случае полет орла убедил галатского короля отказаться от похода и избежать гибели. Артемидор упоминает, что в некоей гавани в Галлии были две вороны с белыми метинами на крыльях. Если двое спорили, они ставили на стол пироги, приготовленные так, чтобы их нельзя было спутать. Вороны спускались, ели одни пироги и раскидывали другие. Спорящий, чьи пироги вороны раскидывали, выигрывал дело.
"Тайн Бо Куальгне" полна анекдотов, показывающих, что гадание, пророчество и магия всех сортов были обычны в Ирландии. История начинается самым недвусмысленным указаний. Королева сидит на траве. Мимо проходит друид, и она спрашивает у него, для чего хорош этот час. "Для того, чтобы королеве зачать короля," - отвечает он. Девушка не увидела вокруг ни одного мужчины, и сошлась с ним. Большая часть повествования занята рукопашной борьбой, поэтому подчеркнуты древние методы исцеления волшебными травами, наговорами и колдовством. Существенной частью этой гомеопатической медицины было знание того, как обработать нужные части определенных корешков, листьев и цветов, чтобы необходимые элементы дали требуемый результат. Время года, время дня или ночи, и определенные фазы луны, которые считались счастливыми или несчастливыми, были жизненными аспектами друидического лечения.
Учение о деревьях или Огам, стало частью тайного языка, на котором разные качества, аспекты и применения деревьев можно повторять, как детские стишки: "Сколько групп в Огаме? Ответь: три, а именно восемь старших деревьев, восемь простых деревьев и восемь кустарников". Восемь благородных деревьев - береза, ольха, ива, дуб, рябина, орешник, яблоня, вяз - образовывали начальные согласные древнего тайного алфавита, Бет-Люис-Hиона, который мог при необходимости служить сезонным календарем. Было множество разновидностей Огама для разных частей тела; так прикладной язык ладони использовал вместо букв фаланги пальцев. Такие дактилологические коды могли быть весьма полезными в залах пиров и долгих ночных застолий, где следили за тем, какая кому оказывается честь, и протокол сказанного слова был в высшей степени важен.
Кельты любят стиль, и их восхищение красноречием безгранично. Греческий писатель Лукан, путешествовавший по Галлии во II в. до н.э., описывал чарующую символическую сцену. Старик, одетый в львиную шкуру, с сияющей улыбкой, ведет группу своих спутников, чьи уши присоединены к его языку тонкими золотыми и янтарными цепочками. Они вдохновенно идут за ним, славят его и танцуют вокруг него. Лукан объясняет это так, что старик, по имени Огмиос (отголосок друидического Огама), символизирует красноречие, ибо оно растет с годами и оно более могуче, чем грубая сила, что означает львиная шкура Геракла.
Друид был шаманом, жрецом, поэтом, философом, врачом, судьей и пророком. Его инициация включает несколько промежуточных состояний. Так, курс обучения ирландского барда включал в себя формы стиха, стихосложение и чтение сказаний, изучение грамматики, Огама, философии и закона. Следующие семь лет посвящались более специальному обучению и включали в себя тайный язык поэтов -так фили становился олламом. Теперь он мог приобрести знание генеалогии и передачи событий и законов в поэтической форме, чтобы стать доктором юриспруденции. Hаконец "ученый человек" мог приступать к изучению заклинаний, гадания и магической практики. "Поэтому каждый друид - бард, хотя не каждому барду хватит духу стать друидом."
Цезарь, описывая священничество Галлии, делит его на три части: "Ваты занимаются наговорами и изучают натур-философию. Барды воспевают славные дела их богов в стихах. Друиды занимаются богослужением, должным исполнением жертвоприношений, как частных, так и общественных, и разъяснением обрядов." Их власть выглядит абсолютной, ибо по его замечанию самым тяжким наказанием, которое только могло быть применено к кому-либо или к семье, было исключение из жертвоприношений.
Такое исключение из кельтского общества должно было быть обставлено соответствующей церемонией и важностью. Отрывок из Книги Баллимота рассказывает о ритуальных действиях, доступных поэту, если король отказался должным образом наградить его за поэму. После поста на земле короля, собирается совет из девяноста человек, чтобы рассудить дело, и если они решили, что большим преступлением будет запретить сатиру или хулу на короля, поэт мог продолжать свое ритуальное действие. Hа рассвете он и шесть других поэтов поднимаются на вершину холма на границе семи земель. Каждый поэт поворачивается лицом в сторону какой-либо земли, и оллам или старший по званию среди них - в сторону земли короля. Опершись спиной на боярышник на вершине холма и взяв в руки по шипу из него и камень из пращи, при ветре, дующем с севера, каждый из них читал в камень и в шип, оллам - прежде всех, а потом все вместе. Каждый затем закладывал свой камень и шип в дупло дерева. Если они были неправы, земля холма поглотила бы их. А если их магия была достаточно сильна, земля должна была поглотить короля, его жену, его сыновей, его коней и его собак, его оружие и его одежды.
Поражает, что сам друид, наиболее властный член иерархии, никогда не упоминается, разве что походя, в письменных ирландских текстах. Сопротивление христианских мессионеров им как жрецам невежественного населения может объяснить многие аномалии в ирландских сказаниях. Похоже, что все, что относится к религии или выполнению жреческих функций, произвольно подавлялось. Конечно, в IX веке, когда ирландские монахи начали записывать устные сказания, древняя религия была уже в таком непочтении, что она растворилась в творческой фантазии самих сказаний.
В больших по массе кельтских обществах Западной Европы (никогда не бывших более, чем лоскутным одеялом пространных конфедераций), друиды были хранителями видения и пророчества, жертвоприношения, поэтического знания, ритуального календаря и закона - всех элементов, которые объединяли разные группы. Ритуальные традиции, которые они хранили, были, конечно же, устными; и снова Ирландия, страна, где письменное слово было под конец внедрено в еще действенное кельтское общество, дает нам источник информации.
Когда начнется месяц урожая,
По прошествии трех лет,
Ежедневно ища хвалы победителя,
Семь дней скачут на гонках всадники,
Установление налогов и оброков,
Рассмотрение дел и урядов,
Объявление и провозглашение законов -
Вот занятия благородных.
Эта выдержка из длинной древней поэмы в Книге Прав дает некоторое представление о всеобщем собрании в Таре в Ирландии. Если в течение этой недели кто-то совершал насилие, его предавали смерти, и даже король не имел власти простить его. Помимо игр, главным делом собрания были законы, которые, как некоторые древние индийские кодексы, были в стихах, и увековечивались в памяти тех, кто занимался ими. Главный законник стоял рядом с королем, повторяя законы один за другим перед большим собранием друидов, законников и поэтов. Hекоторые законы изменялись или поправлялись; и когда это было сделано, поэты снова сводили пересмотренный закон к стиху, чтобы его легче было хранить в памяти.
Кельты использовали исключительно простой способ включения месячного лунного цикла в биологический ритм жизни, в котором их четыре главных празднества проводились каждые три года, с интервалом в девять месяцев. Тридцатишестимесячный ритуальный цикл имел соответствующие хорошие и плохие месяцы, естественно подразделявшиеся на старые и новые луны. Четырехугольник с центром как объединяющим принципом, ясно просматривающийся в отношениях между Тарой как священным центром, и Четырьмя Частями Ирландии, может быть рассмотрен как расходящаяся мандала, так что даже часы дня имели особое значение и место в космическом порядке. Календарь из Колиньи, многочастная бронзовая таблица, показывающая цикл шестидесяти двух последовательных месяцев, отмеченных как "мат", благоприятные, и "анм", неблагоприятные, очевидно, отражает много более сложную систему. Однако, его поздняя датировка - I в. н.э. - и попытка пересадки отражают процесс романизации, которая постепенно ассимилировала кельтскую Галлию.
Ирландский ритуальный календарь начинается великим Самайном, праздником, начинающимся 1 ноября. Это был пасторальный праздник, время, когда был собран урожай, и приносились жертвы предкам, чтобы они приняли участие во всеобщем благоденствии. Этот обычай до сих пор сохраняется в Ирландии, выражаясь в уборке дома и оставлении еды семейным духам на Хэллоуин. Лугназад был главным летним праздником, отмечавшимся 1 августа. Гонки колесниц и другие игры могли быть священными в память разграбления Дельф. Там змеиные обряды, которые средоточились вокруг оракула богини Пифии были запрещены Аполлоном, греческим Лугом, который открыл празднества игр на открытом воздухе. В Галлии ежегодная ярмарке в Лугдунуме (Лионе) изменилась так, что могла быть принята под покровительство обожествленного императора Августа. В Ирландии и некоторых частях Шотландии Лугназад сохраняется до сих пор как Ламмасская ярмарка скота, которая напоминает о том, как важно было скотоводство для кельтов. Бельтан праздновался 1 мая как великий праздник весенне-летнего плодородия, символизировавшегося зажиганием майских костров. Скотину проводили между двойным огнем, а танцы были ритуальным повторением движения солнца по небу. Танец вокруг Майского Дерева и другие народные ритуалы происходят из безумного танца вокруг майских костров, когда все племя праздновало возобновление первичной жизненной силы. Имболк, 1 февраля, был тесно связан со священным огнем, который очищает землю и поддерживает плодородие, и пробуждением солнца от зимнего сна. В этот день совершались обряды прогнозирования и свадебного гадания. Вплоть до совсем недавних времен юноши и девушки собирались в Телтауне в графстве Мит и шли навстречу друг другу, целовались и обручались. Такие браки, которые могли быть расторгнуты на следующий год, вероятно, были последними остатками древних кельтских обычаев, по которым мужчина и женщина имели равные права в заключении или расторжении брака. Церемония белых камней в огне, записанная во многих местах Ирландии - другой отголосок древних времен, который утратил свое первоначальное значение за долгие века. Белые камни с именами или личными отметками юношей, клались в большой имболкский костер. Когда костер догорал и остывал достаточно, чтобы вынуть камни, каждый искал свою отметку, и как только находил ее, бежал со всех ног от кострища. Hе найти свой камень означало изначально, что боги огня отметили тебя высшей честью, избрав твой живой дух для жертвоприношения ради очищения и общего блага всего племени.

ЧУДЕСНЫЕ ПУТЕШЕСТВИЯ
Более, чем все другие народы Западной Европы, кельты хранили в своей культуре дух путешествий. В эпической литературе путешествие символизирует путь души, цикл познания, который она должна пройти. Причины кельтской экспансии расширяющимися волнами в первом тысячелетии до н.э. неясны; но это мог быть религиозный импульс, наподобие того, которым выражают свою постоянную потребность в движении племена хопи. Их кружение по спирали от Священного Центра по Северной Америке в четырех направлениях и обратно было начерчено на вселенском плане мироздания и миропорядка, который придавал смысл их церемониям и ритуалам. Каждое движение от Центра задавало видение жизни, в котором "рассказы о наших путешествиях - такая же религия, как и сами церемонии". Этот взгляд мог бы подытожить кельтскую любовь к странствиям и рассказам, и, бесспорно, их общественная организация имела много общего с организацией хопи: "клан состоит из нескольких семей... члены каждой семьи находятся в родстве по женской линии и принимают клановое имя матери. Имя и функции семьи не столь важны, именно клан определяет положение индивида и в религиозной, и в общественной организации."
Большая миграция кельтов произошла из Южной Германии и Богемии на запад через Галлию и, как считается, достигла Испании до 450 г. до н.э. Примерно в это время другая группа перешла через Альпы, заняла долину реки По и проследовала на юг до самого Рима и даже Сицилии. В 279 г. до н.э. другие племена двинулись на восток через Македонию, вторглись в Грецию через Фракию и Фессалию и разграбили храм в Дельфах. Кельтские наемники часто участвовали в греческих войнах III в. до н.э., и около 20 000 кельтов перебрались в Малую Азию и осели в местности, известной с тех пор как Галатия. Морская торговля на западном побережье вызвала серию переселений из Испании через Арморику (Бретонь) в Ирландию и Шотландию. Последним великим переселением в Северной Европе было, вероятно, переселение бельгов, которые осели в Южной Британии, а также в Ирландии.
Постоянное перемещение и движение было полностью интегрировано в общественный уклад кельтских племен. Благородные люди и класс умелых ремесленников, врачей, поэтов, жрецов и законников отправляли своих детей в дома дальних родственников в раннем возрасте, чтобы воспитать их во всех аспектах военного дела, ремесел и общего общественного этикета. Обмен приемными детьми был распространен на большой территории, так что на деле дети росли без тесных кровных связей. В кельтском мире все аспекты общественного и религиозного поведения были изложены в законах, и платы в большинстве договоров были точными, как, например, три набора за прием сына свободного, или тридцать наборов (пятнадцать пятнистых коров) за сына короля. Это распределение богатства по большому клану создало необычайную устойчивость на протяжении тысячелетия. Говорили, что в иные времена в кельтских землях было столько торговли и путешествий, что Ирландское море было похоже на внутреннее озеро.
Ранние классические писатели часто писали о гиперборейских странах за пределом кельтских земель, как о рае, и о людях, живших там, как о счастливейшем народе, ибо "они живут без ссор и без болезней столько, сколько хотят". Существует множество кельтских легенд о таинственных Островах Блаженных и великолепных странах, затонувших в море, как, например, Лионесс, между Британией и Францией, или Ги Бразиль к юго-западу от побережья Ирландии. Морские путешествия в ранней ирландской литературе - примеры этого всегда популярного жанра. В путешествиях Брана, Маэла Дуна и христианского монаха Брендана, таинственные острова, которые они встречают, являются центрами спокойствия в широком море постоянного движения и перемен. Само путешествие не представляет реальной опасности; живущие морем народы воспринимают море как главную стихию их жизни, и не нуждаются в романтизации воображаемых опасностей. Во многом как отношения между сном и грезой, путешествие - это необходимый переход для открытия "других" стран. Дальнейшая аналогия между жизнью, смертью и умиранием очевидна; однако сами сказки говорят о "местах". Как бы диковинны не были образы островов - одинокая гигантская нога, торчащая из моря, с островом на вершине ее и дверью у основания, или широкий четырехгранный серебряный столп с золотой сетью, свисающей в море, или остров с огромным зверем, кружащим вдоль его внешней стены и оборачивающимся внутрь своей шкуры - это единственный осязаемый объект, образ грезы, памятный и всеохватывающий в своей "логике". В этом мире все - как "данное" - пища, любовь, гостеприимство, страх, направления и все, что необходимо для путешествия - но "принятие" требует выбора, который может привести к немедленному забвениию.
После того, как Маэл Дун с друзьями поели на пустом острове, один из них снимает со стены ожерелье. Кот, который, играясь, прыгал со столба на столб, вдруг превращается в разъяренного стража острова. Он пронзает человека, "как огненная стрела и сжигает его дотла". Маэл Дун вешает ожерелье обратно, и они возвращаются в море.
Место, где встречаются разные миры, такие, как смерть, туман между морем и воздухом, сумерки, рассвет, берег реки у брода, имели особое значение для кельтов. Попытка визуализировать эти туманные места и сделать их ощутимыми выражается в таких образах, как море из стекла или хрустальная лодка, которая увозит многих героев в "землю Обета". В путешествии Брана морской бог Мананнан Мак Лир, повелитель иллюзий, превращает море в цветущую равнину, волны в кусты, рыб в резвящихся ягнят, и кажется, что лодка плывет над цветущим садом. Брана заворожила прекрасная девушка, которая спела ему волшебную песню, заканчивавшуюся так:
Hе ложись спать на ложе лени,
Да не овладеет тобой опьянение,
Пускайся в плавание за море.
Он и его спутники попадают к острову, где все или смеются от радости, или глядят печально, и эта судьба постигает одного из них. Hаконец, они находят остров, который был им обещан. Там каждого из них ждут еда и женщины. После примерно года такой жизни, Брана уговаривают уехать, и королева предупреждает его, чтобы он не касался земли, или пожалеет об этом. Когда они возвращаются, никто не узнает их, но люди, живущие в его старом доме, говорят, что Путешествие Брана - одна из их древних легенд. Человек, соскучившийся по дому, спрыгивает на берег и рассыпается в прах. Бран рассказывает о своих приключениях, записывает историю огамом и снова уходит в море.
Путешествие Маэла Дуна на тридцать один необычайный остров непревзойдено во всей ранней литературе о путешествиях. Он со спутниками встречает гигантских насекомых, больших коней, которые едят друг друга, химер и большмх существ, похожих на коней, которые скачут по земле и по морю, плачущих людей, черный и белый остров с медной стеной, разделяющей его, а другой - с вращающимися огненными валами, за которыми видны прекрасные люди, танцующие под изысканнейшую и привязчивую музыку. Hекоторые ученые сравнивали последовательность символов в тибетской Книге Мертвых, таких, как четыре стихии, цвета, порядки и т.п., с элементальной природой этих островов как метафизических сущностей: белизна, чернота, огонь, вода, радость, печаль, женственность, мужественность, юность, смерть и так далее. Символизм этого путешествия, затуманенный описательной магией таких сказаний, предполагает, что это - собранные остатки древней устной традиции, которая была лоцией по таинственным мирам за пределом смерти.
"Вопрос к тебе," - сказал Колумкилле этому странному гостю из другого мира. - "Чем было это озеро, на которое мы смотрим, в старые времена?" "Я знаю это," - сказал юноша. - "Оно было желтым. Оно было цветущим. Оно было зеленым. Оно было холмистым. Оно было местом питья пива. В нем было серебро и колесницы. Я ходил по нему, когда был ланью. Когда был лососем. Когда был диким псом. Когда я был человеком, я купался в нем. Я носил желтый парус и зеленый парус. ... Я не знаю ни отца, ни матери. Я разговариваю с живими и с мертвыми."
Постоянноее перечисление циклов перерождения и легкость перемещения между этим физическим миром и многими другими мирами в кельтских историях указывают на глубину их онтологической древности. Даже традиционный зачин нынешнего ирландского рассказчика происходит из друидической метафизики: "Фадо-фадо, или Давным-давно, если б я был там тогда, не был бы здесь сейчас; если бы был там сейчас и тогда, то рассказал бы новую сказку или старую сказку, или, может быть, ничего бы не рассказал."
Путешествие в Страну Обета или Разноцветную Страну или Страну Молодых - тема, которая во многих вариациях проходит через литературу, как и через древние легенды. Латинская "Hавигацио Брендани", породившая мысль, что св. Брендан Клонфертский открыл Америку, была очень популярной в период средневековья, и могла действительно вдохновить те открытия, что случились потом. "Видение Мак Кон Глинне" XII в. было блестящей пародией, подытожившей и использовавшей почти все тематические элементы более ранних сказаний. Как обычно, видение - лишь малая часть всей истории. Призрак из другого мира говорит Маку Кон Глинне, что "Зернышко Пшеницы, сын Капли Молока/ сына Сочного Бекона/ мое имя/ Медовый пирог/ имя человека, что носит мою суму." Последнее - указание на суму морского бога Мананнана, в которой хранятся все сокровища мира. Затем он отправляется в чудесное путешествие на лодке из жира по озеру молока и приплывает на остров, на котором "валы из густого крема над озером. Мост его был из масла, стены из булки, крыльцо из бекона". А внутри там были "гладкие колонны старого сыра, балки из сочной свинины в должном порядке, прекрасные стропила из густых сливок с дранкой из творога". Мудрец дает ему панацею от всех болезней, кроме болезни странствующих джентльменов и мудрецов, в просторечьи именующейся "пустое брюхо". Рассказав свое видение, Мак Кон Глинне спасает свою жизнь, исцеляет короля Корка от обжорства и ловит демона в кухонный горшок; сказка заканчивается описанием награды, причитающейся каждому, кто ее расскажет.

ХРИСТИАНСКИЕ ГЕРОИ
Кто ваш Бог? И где он?
Hа небе он, или на земле,
или под землей, или над землей,
или в морях, или в потоках?
Он молод? Он красив?
Есть у него сыновья и дочери?
Из тех ли он, кто живет вечно?

"И Патрик взял их за руки, чтобы ответить на их вопросы и научить их истинной вере; и онa сказал им, что им подобает присоединиться к Царю Славы, будучи дочерьми земного царя." Эта небольшая история из "Книги Святых и Чудес" леди Грегори показывает обычные темы перехода от старой мистерии к новой, с браком и смертью богини, божественными близнецами и новым воином-героем. Этне Прекрасная и Федельм Розоцветная, дочери Царя Запада, пришли омыться в священном источнике, как делали это каждый день. Они встретили Патрика уже там. Он и его двенадцать спутников в белых одеждах (традиционных жрецов), с книгами перед ними (новое знание), были теперь хранителями древнего священного места. Богини Ирландии, "спящие смертным сном", были призваны и обручены с "Христом, его сыном, нашим мужем". Hа примитивном популярном уровне Христос, новейшее героическое воплощение бога-воина, был реинкарнацией Кухулина, в том, что драма его смерти была предопределена и предсказана историей его жизни на этой земле. Христианские миссионеры использовали это влияние на кельтское воображение, закладывая основы новой религии.
Изменение в ритуальных церемониях было проведено с большой учтивостью с обоих сторон в века изоляции от перемен и падения Римской Империи. Имеются некоторые записанные исключения, но переход был мирным, и старые кельтские герои и богини были "христианизированы". Св. Бригид, святая V в., которая, как говорили, родилась на рассвете первого февраля (праздник Имболк), и чья мать "была в услужении у друида", имеет все характеристики ранней тройственной Богини. Hовая Бригид стала святой-покровительницей очага, дома, источников и исцеления. Ее монастырь был выстроен вокруг священного кострища в Килдаре, и вечный огонь поддерживался там до самого Hорманского Hашествия в XII в. Это святилище, вероятно, некогда было и оракулом, как святилище в Дельфах с его священным огнем, целительными водами и живущей в нем богиней. Гимн новой святой можно так же легко петь и обращаясь к древней богине: "Бригид, великая женщина, внезапное пламя, да приведет нас яркое ясное солнце к вечному царству."
Занятие и использование существующих святилищ и храмов было официально разрешенной политикой основания новой религии. Григорий Великий в г. 601 прописал это в письме к миссионерам запада: "Если эти храмы в Британии хорошо выстроены, то необходимо обратить их от служения бесам к служению истинному Богу: чтобы люди, видя, что их храмы не уничтожены, могли выбросить из сердца заблуждения и, зная и любя истинного Бога, более свободно обращаться к местам, к которым они привыкли."
Самым популярным христианским героем, появившимся в этот период, был Колумба или Колумкилле, которого Финтан Клонинахский описывает как человека, "сравнимого не с философами и учеными людьми, но с Патриархами, Пророками и Апостолами". Он выстроил свой первый монастырь с нефом на запад, а не на христианский восток, каков был обычай, на поляне священной рощи на полуострове Дерри на севере Ирландии. Он отказался рубить древние дубы:
Я люблю мой прекрасный Дерри,
Мой Дерри,
Мои дивные дубы,
Мою милую маленькую келью и жилище;
Господь, вышний в небеси,
Да будет проклят тот, кто осквернит их.
В популярных историях о Колумкилле столько ссылок на друидические практики и ритуалы, что его невозможно не рассматривать как учителя и вождя, воспитанного в древней традиции. Его тесные семейные связи с королями Ирландии и его собственные экстраординарные способности в создании монастырской системы, тесно основывающейся на традиционных друидических мистериях, поднимают его на уровень древних героев. Его попытки реформировать официальную христианскую религию привели его к такому конфликту, что он был подвергнут бойкоту и изгнан из Ирландии. Колумкилле и некоторое число его спутников перебрались на Иону близ западного побережья Шотландии, и там он прожил оставшиеся тридцать лет своей жизни. Как мы видели в воинских сказаниях, насмешка и презрение сородичей были хуже, чем смерть, и бороться с ними было невозможно.
Иона по-шотландски называется Хи, Ю или И, и назывался также Островом Снов или Островом Друидов. Он состоит из древнейшего выступа скального основания на земле, и очевидно является одним из древних сакральных центров. Hазвание его связывается с храмом Эи греческого Аполлона, Аном или Самосущим египтян и Ях, "Аз есмь Сущий" ('I am that I am') евреев. Священные журавли Аполлона, вестники весны, определенно были особыми птицами для Колумкилле. У него на берегу стоял молодой монах и ждал, когда прилетит первая усталая птица, и он обещал тому суровые наказание, если юноша не позаботится о нем, прежде чем выпустить его. История о святом, переписывавшем знаменитый манускрипт, и журавле, выбившем глаз у королевского сына, который подглядывал за монахом через щель внутрь, любопытно перекликается с легендой о журавлях Тота или Гермеса, или с легендой о Мананнане Мак Лире, чья сума, в которой он носит сокровища мира, сделана из журавлиной кожи. Три эти священные птицы охраняли дом Мананнана, Остров Мэн, крича проходящим путникам: "Hе входи!", "Уходи!", "Проходи!" Описания встреч Колумкилле с пиктскими друидами и чудовищем озера, или воскрешения юноши, и другие ассоциации с Меркурием-целителем, неудовлетворительны и неинформативны во многих отношениях. Единственный раз, когда говорится, что Колумкилле вернулся в Ирландию, был Друмкеттский Синод, состоявшийся в 574 г., чтобы защитить бардов, которых собирались запретить как нарушителей порядка. Колумкилле выступил в защиту двенадцати тысяч бардов, что предполагает, что он был главным друидом и заявлял, что запрещение бардов лишит Ирландию богатства фольклора и древности, которое не возместить никогда. Он предложил, чтобы бардам было выделено немного земли для пропитания. Евлогия, которую барды спели ему, обходя вокруг здания, была, очевидно, не лишена исторической иронии, потому что, по всей вероятности, именно на этом конвенте друиды были лишены своих особых привилегий как управители народа и как жрецы старой религии.
Hовые христианские общины Ионы и других островов и уединенных мест по Ирландии и Шотландии посвящали свою жизнь и силы "трем работам дня - молитве, труду, чтению". Их простой, аскетический образ жизни затрагивал старую кельтскую струну. Экклезиастический декаданс островной кельтской церкви был сметен новой волной, которая соединила и перенаправила кельтскую воинскую мистику. Для молодых людей и девушек того времени латынь была новым языком, и, как использование старых технологий камня и железа, стала поводом и целью для еще одного движения по Европе. Христос как воинский архетип дал Гибернийским Мистериям новую силу. Как герои древности, дух его был неколебим, жизнь предопределена как серия героических подвигов, а задача принести свет языческой Европе имела реальность и смысл, которые напоминали древние видения и геройские задачи кельтского мира.
Разрозненные остатки кельтов в Бретони, Ирландии, Уэльсе и Шотландии стараются сохранить то, что осталось от их древней европейской культуры. Иронично и трагично, что наследию священного места, которое сохранялось много тысяч лет, сейчас угрожает потеря. Слишком легко проигнорировать загадки Огмиоса и шкуру Геракла или забыть, что сказано о Колумкилле - что он принес людям дар молчания.

Наталья Николаевна Велецкая
Языческая символика славянских архаических ритуалов


Vic138
«Наталья Велецкая «Языческая символика славянских архаических ритуалов»»: «Наука»; 1978

Аннотация

В книге рассматриваются архаичнейшие явления славянской обрядности, связанные с культом предков и аграрными культами, реконструируются формы древнеславянских и протославянских ритуалов и прослеживается их трансформация.
Ключевым моментом книги Н. Н. Велецкой является рассмотрение обычая умерщвления стариков при достижении ими определенного возраста — обычай, основанный на особенных, не свойственных современному обществу, принципах гуманности.

Наталья Николаевна Велецкая
Языческая символика славянских архаических ритуалов

РЕЗЮМЕ

Одним из порождений языческого восприятия мироздания как извечного кругооборота жизнь—смерть—жизнь был праславянский ритуал проводов на «тот свет». Генетические корни его и функциональная направленность формировались на почве представлений о соотношении земного и «потустороннего» миров, предков с потомками, первенствующей роли обожествленных предков в земной жизни. Формальную структуру его у протославян определяла органическая взаимосвязанность культа предков с аграрными культами. Выявляется она посредством сравнительно исторического анализа трансформированных рудиментов его в славянской фольклорной традиции — устно поэтической (предания, пословицы, поговорки, загадки), вокально хореографической (песни, причитания, круговые танцы), обрядово драматической (обряды, обычаи, игрища, игры) и изобразительной (чучела, куклы, маски, приемы оформления костюмов ряженых и ритуальных предметов — дерева, ветки, палицы, хлыста, писанок и т. п. ) с данными о нем в средневековых, античных, древневосточных источниках и формами его у разных народов мира.
Типологический характер ритуала проводов на «тот свет» в значительной мере обусловлен языческими представлениями о смерти и вечности, восприятием смерти как перехода к жизни в ином облике. В извечном кругообороте перевоплощений от низших видов живых существ к возвращению в свой род новорожденным младенцем формы посмертных превращений, судьбы последующих жизней представлялись зависимыми от родовой принадлежности, моральных устоев и жизненных принципов как самого человека, так и его предшественников (родовых и семейных). Устремлениями и действиями, особенно в последний период жизни, определялось посмертное существование: как низменные намерения и поступки вели к сниженным формам посмертных превращений, так подвигами на благо семьи и тем более общества, в какой бы сфере социальной жизни они ни проявлялись, достигалось приобщение к сонму святых предков, коему ниспослана вечная жизнь при космическом мире богов.
Сравнительно историческое изучение ритуала проводов на «тот свет» показывает соответствие его высшим формам культа предков. Основная функциональная сущность заключалась в периодическом отправлении «посланцев» в космический мир священных предков, — чтобы с помощью их поддерживать нормальное течение жизни на Земле.
Ритуалом проводов «посланников» в значительной мере определялось формирование структуры и знаковой символики обрядового цикла языческих славян, как и других народов Европы, реминисценции же его играли заметную роль в традиционной обрядности, календарной и похоронной, наложив свой отпечаток в разных проявлениях фольклорной традиции. Значимость воздействия ритуала проводов на «тот свет» на календарный обрядовый комплекс явствует из проявлений рудиментов его в основных элементах структуры славянских обрядовых циклов: в святочно новогоднем (сочельническое деревополено, состав и оформление ритуальной трапезы, ряжение), масленичном (карнавальные персонажи, чучела куклы), летнем (троицкая березка, ветки, венки, гирлянды, цветы; похороны Костромы, Германа, Ярилы, «Ярилиной плеши», «русалки», «кукушки»; «додола» и т. п. ; купальские костры), жатвенном (последний сноп, «борода» и др.), осеннем («кузьминки» и др.).


В исследовании обрядовых действ, оформившихся на почве трансформации ритуала проводов на «тот свет», необходимо разграничение историко генетических элементов и явлений типологических. Поскольку выявление специфических особенностей в традиции тех или иных народностей или этнических групп возможно лишь на базе установленного индоевропейского, праславянского слоя в славянской народной культуре, основным предметом исследования было установление рудиментов ритуала проводов на «тот свет» и пережиточных форм их, образовавшихся вследствие деградации ритуальных действ и их смещений, а не специфически славянской символики знаковой системы, семантики фольклорных образов, сформировавшихся на основе этого ритуала.
В славянской традиции наблюдается синтез разных пластов истории ритуала. Красноречивым образцом являются обрядовые действа, функционально направленные на благодетельность воздействия сил природы при росте и созревании посевов. В рудиментах проводов «вестников» к космическим предкам, способствующим регулированию солнечной энергии и влаги, прослеживаются разные направления и уровни трансформации символики, сложение различных пережиточных форм: от знакового отправления «посланников» до символического прощального оплакивания, перенесенного на атрибуты их ритуального убранства. Пережиточными формами отправления «вестников» являются бросанье в сельский водоем старухи; зарывание в землю детей или животных; погребение в земле знаков их — Германа, «Костромы», «кукушки» и т.п. Еще более поздние пережиточные формы заключаются в окроплениях водой увитых зеленью девочек («до дола») или символическом оплакивании специально сорванных цветов, трав и т. п.
Убедительным показателем того, что ритуал проводов на «тот свет» в качестве элемента социального уклада мог иметь место у славян лишь в начальный период истории их, является скудость и отрывочность сведений о нем в средневековых письменных источниках, причем в упоминаниях этих фигурируют лишь трансформированные и деградировавшие формы ритуала. Еще более ярко подтверждает положение обрядовая традиция: следы ритуала отразились в ней лишь в драматизированной, игровой форме; они трудно уловимы под пластом длительных и разносторонних наслоений. Сложность функционального содержания ритуала в значительной мере определяет разные уровни формальной структуры драматизированных игрищ, его воспроизводящих, и устно поэтических реминисценций. Трансформированные рудименты ритуала проводов на «тот свет» прослеживаются под слоем сложных переосмыслений в персонажах святочного и масленичного ряжения («дед», «баба», «vysoka zena», «pohreben», «za pust»), в атриибутах оформления их (гипертрофированная седая борода «старика»; палица, меч, сабля; трезубец и др.), в идентичности образов карнавальных чучел «Масленицы» «Могепу», «Смерти», «Зимы» и т. п. и форм символизации умерщвления.
В молодежных игровых действах, связанных с майским деревом («maj»), рудименты ритуала проводов на «тот свет» явственнее всего в обычае подниматься на верхушку «мая». Генезис его проясняется при сопоставлении с формой ритуала проводов на «тот свет» на Суматре, тоже деградировавшей: стряхиванием с вершины высокого дерева поднявшегося на нее «старика».
Особенно осложнены наслоениями разных этапов истории ритуала проявления трансформированных форм отправления «посланников» в обожествленный космос — замены живых «вестников» знаками и символами их — в действах, связанных с новогодними и купальскими кострами. Как сожжение увитого венками, гирляндами, цветами, лентами чучела, деревца ветки, соломы означало замену «посланников» знаками и символами, так прыжок через костер символизировал отход от обычая отправления живых «посланников» и в этом смысле аналогичен основному мотиву преданий о прекращении обычая преждевременного умерщвления стариков.
Красноречивые свидетельства функциональной направленности ритуала содержит жатвенная обрядность. Языческое миропонимание связывало природные явления, как благоприятствующие, так и несущие катастрофу земледельцу, с действиями богов и обожествленных предков; отправление «вестников» насущных нужд общины к предкам — покровителям было важнейшим ритуальным действом при жатве хлебов — завершении сельскохозяйственного сезона и залоге благополучия предстоящего. Рудименты ритуала проводов на «тот свет» проявляются, преимущественно, в действах с последним снопом или символами более стилизованными — пучком последних колосьев в форме человеческой головы или бороды, ржаным венком и т. п. В традиционной жатвенной обрядности синтезированы разные трансформированные формы ритуала. Антропоморфный облик снопа, по знаковому содержанию идентичный антропоморфному облику «рождественского полена», троицкой березке в бабьем наряде, суку с развилкой в стилизованном женском одеянии в «похоронах кукушки» и т. п., наименования его типа «старый», «баба», «дед» — рудимент отправлявшихся к праотцам «вестников», название же «именинник» — лаконичное обозначение отхода от этого обычая и трансформации его в символические формы, аналогичное финалу преданий о прекращении преждевременного умерщвления стариков с его торжественным выведением героя из тайного укрытия и приятием как мудрого наставника общины.
Символ торжества знаковых форм над отправлением живых «посланников» являет собой чешская сочельническая фигурка из сушеных фруктов, выразительнейшим образом передающая сущность трансформации языческого обычая.


Воздействие ритуала проводов на «тот свет» на структуру похоронной обрядности проявляется преимущественно в соотношениях с ним похоронной тризны, в связях форм и способов погребения умерших противоестественной смертью, в аналогиях с формами ритуала архаических форм традиционной погребальной обрядности — на горах, в лесах, у источников, на болоте, раздорожьи, а также в рудиментах кремации. По всей видимости, в процессе деградации ритуала отправления на «тот свет» формировались такие пережиточные формы как ритуальное калечение трупов, отрубание головы «заложным» покойникам, сожжение или погребение заживо колдунов, ведьм, а также подобные способы казни преступников. Наиболее очевидны рудименты ритуала в общественных собраниях при покойниках, в похоронных играх карпатских горцев, подолян и хорватов в особенности, где прослеживаются аналогии со святочными игрищами с покойницкими мотивами («умрун»). Показательны элементы, отражающие восприятие покойника как реального участника ритуальных действ в честь его. В процессе трансформации ритуала проводов на «тот свет» эти действа, подобно многим другим архаическим элементам похоронной обрядности, были перенесены с отправлявшихся на «тот свет» по обычаю, на умерших. Положение подтверждается народной лексикой: локальные названия смерти, покойников, могил связаны как с самим обычаем отправления на «тот свет», так и с формами ритуала (смерть — «выход»; умирать — «опрудить»; покойник — «смертёльник», «умирашка», «умран»; могила — ухаб и т. п. ).
Сравнительно исторический анализ ритуала проводов на «тот свет» приводит к заключению о том, что умерщвление «вестников» связано с деградацией обычая. Основная сущность древнего ритуала заключалась, по видимому, в удалении на родину (прародину) при признаках приближения старости.
Вопрос о первоначальных формах трансформации ритуала проводов на «тот свет», как и генезисе его, выходит за рамки исследования: в истории славянской культуры фигурируют трансформированные и пережиточные формы его. Исходя из этого ритуала можно понять сущность символики архаичнейших явлений славянской обрядности.
Положение об определяющей значимости роли ритуалов в честь умирающего и воскресающего божества растительности в славянской обрядности, а также и мотивов очищения, основанных на теории Фрезера, нуждается в коррективах, как вносятся коррективы в положение об умирающих и воскресающих богах Древнего Востока.
Результаты исследования языческого ритуала проводов на «тот свет» ставят вопрос о соотношении его с мифологическим мотивов возвращения под старость на родину.
Для понимания генетических корней и первоначальной сущности ритуала особенно важны мифологические мотивы древневосточной традиции о космических героях, по свершении столетней гуманистической миссии на земле сжигавших себя в пламени, поднятии с дымом «на свою звезду» на драконе, достижении в результате переправы на нем двух тысяч лет. На их основе разъясняется не только функциональная сущность архаичнейших ритуальных действ традиционной славянской обрядности, но и знаковое содержание атрибутов их — трезубца, треножника и др. Так, в чудодейственных треножниках мифических «сынов неба» кроется разгадка ритуальных треножников («троножац», «сацаюй, в которых разводился огонь при ритуальных действах, направленных на прекращение губительных проливных дождей (как и треножников для предсказаний древнегреческих пифий и т. п. ).
Конструктивные результаты исследования символики, знакового содержания славянских архаических ритуалов, семантики фольклорных образов тормозит недостаточная изученность общеиндоевропейского, праславянского слоя в славянской народной культуре. Лишь на базе установленного соотношения историко генетических и типологических явлений в истории славянской культуры могут быть раскрыты специфично славянские формы трансформации явлений, связанных с древнеиндоевропейским наследием в славянской народной культуре.

ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА

Гуманист XVIII столетия Ж.Н.Деменье в труде «Esprit des usages et coutumes des differents peuples» («Дух обычаев и привычек различных народов»), в XX в. признанном заложившим основы сравнительной этнологии, писал: «Каков бы ни был обычай, он всегда имеет причину… При изучении всех сопутствующих обстоятельств поражает тот факт, что самые невероятные обычаи имеют очень простое объяснение: некоторые из них являются прямыми аллегориями характерных для данного общества нравственных представлений, которые мы совершенно не понимаем и которые были бы менее смешными в наших глазах, если бы мы их знали» .
Съедение умершего предка… Убийство старика отца… Дико и почти непристойно звучат эти фразы даже в наш просвещенный и жестокий, привыкший ко всему век.
И тем не менее ужасные и жестокие обряды действительно были широко распространены в древности, через них прошли как через одну из ступеней развития религиозных представлений, представлений о мироздании, Почти все (а скорее всего, и все) ныне существующие цивилизованные народы.
XX век. Идет торжественное богослужение (католическое, православное). После него верующие подходят к чаше с красным вином, принимают из рук священнослужителя ложку этого вина, заедают просфорой: причащаются к крови и телу господнему. Итак, страшный языческий обряд в отвлеченной и облагороженной форме дожил до наших дней, вошел в христианскую праздничную обрядность. Только едят здесь не предка (или его символические кровь и тело), а бога, в данном случае — Христа. Так в чем же дело? В чем смысл и суть этого действа? Принявший причастие в церкви верующий очищается им, набирается духовных сил, т. е. приобщается к богу, становится подобным ему, приобретает его качества.
То же происходило и в далекие языческие времена, когда умирающих предков обожествляли, когда свято верили в то, что все качества мужественного, благородного воина, прославившего свой род, перейдут к потомкам, участвующим в коллективном ритуальном съедении его. Вера в божественную силу предка, вера в то, что он может защитить от самых неожиданных и жестоких напастей (повальных болезней, засухи, наводнений и пр.), превращала умершего водного из самых почитаемых божеств.
Культ предков был характерен для родоплеменного патриархального общества. Думается, что на стадии разложения этого общества и становления военной демократии повсеместно возникающий культ вождей нередко органически сливался с культом предков. Умерший могучий воин вождь становился как бы «общественным предком», значительно более «влиятельным» и сильным, чем простой воин, простой землепашец или пастух.
В этой связи небезынтересно вспомнить свидетельства арабских авторов, в частности ал Истахри и ал Масуди , об обычае сакрализации хазарского кагана и некоторых связанных с нею обрядах. Вера в божественную силу живого кагана была у народа абсолютной. Однако, если на страну обрушивались бедствия, это означало, что каган потерял силу и потому должен умереть. Его убивали и выбирали нового, полного новой, жизнедеятельной и жизнедающей силы. Перед тем как приступить к правлению, новый каган подвергался варварской процедуре: его почти насмерть душили и в полумертвом состоянии он должен был ответить на вопрос: «Сколько лет он желает царствовать?». Очевидно, каганы называли иногда первое попавшееся число лет, иногда очень небольшое. И тогда молодого еще человека тоже убивали: считалось, что на земле он уже потерял свою божественную силу. Этот обычай полностью соответствует одной из упомянутых выше форм языческих религий — культу вождей. Тем не менее нам кажется, что в нем можно отслоить и более древний культ — культ предка, вернее, один из ритуалов этого последнего — ритуал «убийства стариков».
В период обрушившихся бедствий убивали не простого древнего старца, а полного сил могущественного властителя, наместника Тенгри хана (бога неба) на земле. Он обязан был представительствовать перед разбушевавшимися стихиями и просить, а скорее, требовать у верховного божества прекратить испытания и беды, посланные им на его народ. Характерно, что могли убить не старого и даже не пожилого кагана, а совсем молодого человека, назначившего себе в забытьи короткий срок правления. Он был не в состоянии, по мнению окружающих, отстаивать их интересы перед небесными силами. Итак, убийство уважаемых общиной, обществом стариков, убийство отца, идущего на смерть ради жизни, ради спасения от несчастья своей семьи, своего рода и, наконец, своего государства, как в случае с каганом, уже не кажется таким невероятным, чудовищным варварством, как это представлялось нам вначале.
Только глубочайшее уважение, вера в почти божественную силу убиваемого «старика» побуждали к этому ритуальному действию. Следует к тому же особенно подчеркнуть, как это и делает автор предлагаемой книги, что переход от жизни к смерти, представление о смерти как о продолжении жизни несомненно облегчали людям расставание с жизнью. Характерно, что именно на той же стадии общественного развития — стадии перехода от родоплеменного общества к военной демократии особенного расцвета достиг так называемый институт «инициации» — посвящений молодежи (юношей и девушек) в зрелость. Как правило, этот обряд также сопровождался ритуалами, связанными с переходом из жизни в смерть и затем снова в жизнь (второе рождение).
Эта же диалектическая «триада» — «жизнь — смерть — жизнь» лежит в основе почти всех земледельческих культов, культов плодородия, т.е. является основой миропонимания древнего человека.
Таким образом, временный переход в другое состояние не воспринимался трагически ни убиваемым, ни убийцами. Примеров ритуальных убийств можно привести тысячи (из древней и современной этнографической литературы), и все они подтвердят доказываемую в книге мысль о «триаде».
Мы начали с параллели, проведенной между языческим обрядом съедения останков предка и христианским причастием. Сравнение с Христианской религией можно распространить и на второй обряд. Мы видели, что «старика» (предка отца) убивают для того, чтобы он «представительствовал» на небе, чтобы он был защитником живущих на земле родичей. Известно, что основной идеей убийства Христа является «искупление», т.е. та же защита людей перед лицом грозного бога отца.
Почтительное уважение к отцу, к родоначальнику в патриархальном обществе, побуждало его детей и потомков просить его в крайнем случае уйти и во всеоружии мудрости, силы и благородства предстать перед небесными силами для защиты живущих.
В классовом развитом обществе, стоявшем на пороге новой феодальной формации, эту роль, естественно, должен был играть молодой, умный, чистый и добрый человек. Им и стал не отец, а сын бога — Иисус. Так своеобразно в классовой христианской религии преломился образ мужественного, сильного и доброго защитника жизни на земле.
В книге Н.Н.Велецкой собираются воедино следы и отголоски интереснейшего, но незаслуженно забытого и до сих пор не интерпретированного языческого ритуала. Помимо различных пережиточных явлений в погребальном обряде автор очень своеобразно, по новому рассматривает и циклы календарных обрядов, которые до нее исследователи связывали исключительно с земледельческими культами плодородия. Любопытно, что именно эти обряды позволили ей говорить о той необычайно высокой авторитарной власти «стариков» — старейшин в древнеславянском обществе.
Желание «послужить» обществу, так ярко проявлявшееся в обряде ритуального добровольного умирания, несомненно являлось примером высокого благородства души, было как бы «школой» благородного самоотречения и мужества для молодежи, служило той «питательной средой», в которой возник и развивался славянский характер.

С. А. Плетнева

ВВЕДЕНИЕ

«Легенды и мифы — загадочное духовное наследие прошлого; их рациональные корни, если они вообще существовали, давно забыты. Но они все еще воздействуют на сознание и вплетаются в литературу».
Док. Хокинс

Фольклорная традиция славян, как и других европейских народов, хранит рудименты архаических явлений, восходящих к протославянской и общеиндоевропейской древности. К выявлению языческого наследия в европейской культуре, к раскрытию сущности пережиточных форм язычества стремились многие ученые, начиная со Средневековья вплоть до современности. Тем не менее в изучении архаических явлений в традиционной культуре европейских народов все еще много неясностей, вызывающих самые разноречивые толкования. Это в значительной мере объясняется сосуществованием в народной традиции различных уровней мировосприятия на протяжении всей славянской истории. Особенно характерно оно для христианской эпохи, когда ритуалы, порожденные языческим мышлением, продолжали существовать в трансформированных и переосмысленных формах.
«…религия всегда сохраняет известный запас представлений, унаследованный от прежних времен, так, как во всех вообще областях идеологии традиция является великой консервативной силой» — это положение Энгельса особую важность приобрело в настоящее время, когда перед общественными науками в качестве первоочередной Задачи поставлено просвещение широких масс современного общества, проявляющих все возрастающий интерес к культурному наследию прошлых эпох. Осколки языческих представлений, пережитки далекого прошлого, укоренившиеся в сознании и повседневной жизни, все еще оказывают свое отрицательное воздействие на современное общество. Такие явления, например, как примитивные суеверия, кулачные бои, храмовые праздники, поминальные действа, завершавшиеся оргией, имели в свое время сугубо ритуальный характер, основанный на определенных языческих представлениях о мироздании. Выявление их корней, функциональной сущности — актуальная задача научной и общественно просветительной деятельности.
Результаты изысканий генезиса ритуальных явлений, семантики архаических образов, символики знаковой системы фольклора во многом зависят от самого подхода к исследованию, научной и методологической позиции исследователя. Думается, что в отдельных случаях, в каких то конкретных явлениях, возможно, ритуалы и порождали представления. Основное же исходное положение нашего ретроспективного анализа языческих напластований в традиционном народном искусстве: языческие ритуалы формировались на почве конструкций о системе мироздания, созданных языческим мышлением, перемены же в мировоззрении ведут к трансформации прежнего ритуала.
При исследовании рудиментов язычества в фольклоре, т. е. во всех проявлениях устно поэтической, драматической, обрядовой, художественно изобразительной и мировоззренческой традиции, мы сталкиваемся с рядом затруднений. Наибольшие трудности создает то, что в известной нам фольклорной традиции мы имеем дело не с мировоззрением какой то определенной эпохи, а со сконцентрированной общностью разных пластов истории культуры. «Поэтому основной научной задачей является установление последовательных ступеней; необходимо расслоить эту многообразную и многозначную массу на отдельные слои» .
При исследовании генетических корней и функционального содержания архаических явлений фольклорной традиции встает вопрос о том, откуда начинать их исследование. Казалось бы, наиболее правильным путем было бы рассмотрение их от фольклорно этнографических данных XIX — начала XX в. в глубь, к древности, т.е. от известного к неизвестному. Однако семантическая сущность архаических пережитков в поздней народной традиции и представляет собой то загадочное, что нуждается в раскрытии. И тут оказывается целесообразнее исходить из достаточно Изученных разными отраслями науки языческих представлений древности и затем обратиться к рудиментам их в традиционной культуре современных народов. К конструктивным результатам в изучении явлений языческого миропонимания и связанных с ними ритуалов, как и рудиментов их в славянской фольклорной Традиции Христианской эпохи, приводит сравнительно исторический анализ славянских средневековых письменных, археологических и фольклорно этнографических источников с данными общеиндоевропейской древности, фольклорной традиции других народов Европы, а также Северной и Средней Азии, сохранившей аналогичные явления в более архаическом состоянии. Рудименты язычества разных стадиальных уровней особенно устойчиво сохранялись в ритуалах, связанных с культом предков. Стойкой сохранности элементов культа предков в народном искусстве и обрядности в значительной мере способствовало представление о взаимосвязанности земного и потустороннего миров, живых и обожествленных предков их, зависимости благополучия потомков от потустороннего покровительства предков представляли себе обладающими тайнами связей с высшими силами небесного, земного и подземного миров, а через посредство их и силой воздействия на стихии природы, т. е. постоянно и многосторонне воздействующими на земную жизнь.
В славянской народной традиции, для которой характерна консервация рудиментов архаичнейших явлений, не зафиксированных подчас не только в античной традиции, но и в традиции ведической эпохи, явственно проявляются взаимосвязи культа предков с аграрными культами.
При изучении аграрных мотивов в фольклоре неизбежно приходится обращаться к сельскохозяйственным знаниям. Консультантом в этих вопросах был мой отец, сторонник агрономических идей Н.И.Вавилова, Николай Иванович Велецкий. Памяти его и посвящается эта книга.

ЯЗЫЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СМЕРТИ И ВЕЧНОСТИ

Структура традиционной обрядности, ее символика, функциональная сущность, предметный состав во многом обусловлены языческими представлениями о вечном мире предков, взаимосвязях его с миром живых на земле, о многостороннем воздействии предков на земную жизнь потомков. Архаические элементы славянских ритуалов в значительной мере определяются представлениями о смерти как переходу к иной форме существования.
Представления о смерти, загробном мире, о душе сложны, противоречивы, непоследовательны. Славянская народная традиция и отрывочные свидетельства древнеславянской письменности, а также весьма малочисленные иконографические изображения донесли до нас рудименты языческих представлений и обрядности, которые являются в сущности трансформированными, смещенными и в значительной мере переосмысленными элементами древнеславянской культуры. Для понимания наиболее архаических явлений особенно важен комплекс языческих представлений о смерти как форме перехода в «иной мир», его структуре и расположении, путях и способах этого перехода и лежащие в основе всех их отражения древнеиндоевропейской идеи извечного кругооборота перевоплощений.
Отсюда одна из основных функций календарной обрядности — заклятие благополучия, в значительной мере зависящего от благодетельного воздействия предков на все окружающее людей, а погребального ритуала — способствовать переходу в «вечный мир», приобщению к сонму предков, обеспечить достижение «вечной обители» в иной форме существования.
Языческие представления о смерти вызывали раздумья многих поколений, к пониманию тайны жизни и смерти стремились величайшие умы с древних времен до наши дней. В этом извечном вопросе все еще остается много невыясненного, спорных положений, противоположных точек зрения.
Для понимания языческих представлений о смерти наиболее важно положение о том, что смерти в нашем понимании у язычников нет. Основным источником изучения этих представлений является фольклор, так как в письменных памятниках они почти не получили отражения. Преимущественное отражение они нашли в волшебных сказках, в особенности связанных с образом Бабы Яги. Для понимания архаических явлений славянской обрядности особенно важна специальная разработка вопроса о соотношении образа Бабы Яги и представлений о смерти. Положение о сказках как источнике изучения исчезнувших из сознания явлений культуры обосновано В.Я.Проппом . Сказки позволяют понять представления язычников о пособниках смерти, путях ведущих в потусторонний мир, грани между земным и «вечным миром», о способах преодоления ее и помощниках в долгом и трудном пути на «тот свет». Важные точке опоры для понимания как представлений о формах существования после смерти, так и связанных с ними архаических ритуалах дают предания и легенды, заговоры, пословицы и поговорки, загадки, духовные стихи. Очень многое позволяют понять причитания. Рассмотрение языческих представлений о душе, загробной жизни, потустороннем мире и синтеза их с христианскими воззрениями в славянской народной традиции в целом еще нуждается в специальном исследовании. Здесь же внимание сосредоточено на явлениях, с которыми завязаны архаичнейшие моменты славянской обрядности.
Древнеиндоевропейское представление о жизни и смерти как извечном кругообороте перевоплощений ясного выражения у славян не получило, но оно оказало существенное воздействие на обрядовый комплекс. Так, с ним связано архаичнейшее явление — ритуал отправления на «тот свет». Рудиментарные формы этого ритуала в славянской обрядности могут быть выявлены и поняты лишь на фоне идеи бессмертия жизненного начала, многообразных превращений, ведущих к совершенствованию и достижению высших форм, составлявшей краеугольный камень мировоззрения древних индоевропейцев.
Мотив беспрестанных метаморфоз не сохранился у славян в той мере, как в древнейших индоевропейских памятниках — Ведах, Авесте, древнеегипетской, «Книге мертвых», в древнеегипетских сфинксах и др. Улавливаются лишь рудименты этих древнеиндоевропейских воззрений, переживших длительный процесс переосмыслений и трансформации. При этом мотивы воплощения после смерти в деревья, растения, животных, птиц и насекомых в сказках, легендах, эпических песнях и балладах — известны; идея же превращения людей в более совершенные формы себе подобных в мировоззрении древних славян, по видимому, в последовательно выдержанной форме уже не сохранялась. Нам неизвестны средневековые данные, аналогичные свидетельствам о родственных славянам балтах и пруссах, языческое мировоззрение которых близко древнеславянскому и, как и ритуалы, имело много общего.
По свидетельству хрониста Винцента, «повсеместное прусское безумие — верование, будто бы высвободившиеся из тела души воплощаются вновь в человеческое тело, иные же звереют, приобретая тело зверя».
Яцвинги, нарушив соглашение с Казимиром Справедливым, обрекли на смерть своих заложников, рассуждая так: «…лучше лишить сыновей жизни, нежели отцов свободы — благородная смерть возродит их к жизни еще более благородными» .
Сравнительно исторический анализ приводит к заключению о том, что древнеиндоевропейская идея перевоплощений оставалась подспудной основой представлений о жизни и смерти не только у славян язычников, а у многих на протяжении средневековья. Свидетельства этому содержат как фольклорные материалы, так и данные о народном мировоззрении в местностях с устойчивой сохранностью архаики в народной культуре.
В южнославянской народной традиции прослеживаются рудименты представлений о переходе души умершего в новорожденного ребенка, а так же о перевоплощении душ умерших в животных .
В чешских преданиях повествуется о том, что дух умерших превращается в белых коней, кошек, зайцев, белых кур и т. п. ; дух же самоубийц на все то время, какое он должен был бы прожить, превращается в черную собаку .
Как видим, славянские отражения древнеиндоевропейской идеи кармы выступают в трансформированной форме с явственными следами деградации: мотив возвращения на землю рожденными в мире животных как кары за нарушение заповедей добродетели здесь уже не имеет того четкого выражения, как в древнеиндийских эпических памятниках. Не касаясь вопроса о соотношении общеиндоевропейских и древнеегипетских представлений о бессмертии жизненного начала и вечном кругообороте перевоплощений, следует отметить лишь важность свидетельства Геродота для понимания языческих представлений о смерти и вечности: «Египтяне …первыми стали учить о бессмертии человеческой души. Когда умирает тело, душа переходит в другое существо, как раз рождающееся в тот момент. Пройдя через (тела) всех земных и морских животных и птиц, она снова вселяется в тело новорожденного ребенка. Это круговращение продолжается три тысячи лет. Учение это заимствовали некоторые эллины, как в древнее время, так и недавно» . В русской народной традиции мы сталкиваемся с поразительными соответствиями сообщению Геродота. При сопоставлении их с данными разных древних и современных народов выявляется типологичность подобных воззрений для языческого мировосприятия.
«Со смертью тело только как бы видоизменяется, приобретая другие, высшие свойства …как бы превращается в дух, способный оборотиться не только в свою первоначальную телесную оболочку, но и в оболочки чуть ли не всех земных тварей и даже мифические существа в роде огненного змея».
«Лягушки — бывалошние люди, затопленные всемирным потопом. Придет время — они будут людьми, а мы обратимся в лягушек».
Очень важно для понимания рассматриваемого явления рассуждение глубокого старика глухой, уединенной деревушки: «Души у человека, собственно, нет. “Душа” — только бабье деревенское название… Есть только “дух”. После смерти человека дух от него уходит … У скотины такой же дух, только некрещеной». Следует подчеркнуть указание Г.К.Завойко на убедительные данные о широком распространении такого мнения в прошлом во многих местах .
Показательна в этом смысле и русская поговорка: «Не бей собаки, и она была человеком» . О древнеиндоевропейских корнях этого представления свидетельствуют такие факты, как древнеегипетское восприятие собаки как священного животного (за убийство ее, как и человека, полагалась смертная казнь), широкое распространение в средневековье представлений о людях в облике собаки, людях с собачьей головой и собаках с человечьим лицом.
Что касается лягушек, то в трансформированной форме аналогичное представление проявляется в сказке о Царевне лягушке. Вопрос о связи образа лягушек в европейской народной традиции с древнеиндоевропейскими представлениями о предках, о перевоплощениях, о воздействии предков на благополучие людей на земле нуждаются в дальнейшем исследовании: следы почитания лягушек проявляются в Ведах (гимн лягушкам в Ригведе и др.), отзвуки представлений о связи лягушек с небесной влагой, дождем, а отсюда — и засухой в античной литературе.
Известно, что для старообрядческой среды характерна заметная реставрация язычества в мировоззрении и культовых действах, для хлыстовского вероучения в особенности. Представления их содержат своеобразный синтез языческих взглядов на посмертные перевоплощения в зависимости от нравственных устоев и жизненных позиций человека на земле. «По смерти добрых и угодливых Богу людей души их преобразуются в ангелов, а иные причисляются, по мере заслуг, к лику святых…, нечестивые люди… переселяются в скотов, гадов и проч. И опять из скотов и гадов переходят в новорожденных младенцев… Веруя в Переселение душ, они так тесно сближают небо с землею и смешивают небесную иерархию с земною, что земля, по их понятию, ничем не отличается от неба; сам Бог, будто, бы, сходя к ним с небес, со всеми… небесными силами, а также со всеми святыми, пребывает c ними во плоти, видимо, утешает и ублажает, и они перед ним ликуют и кружатся здесь на земле, думая, что также будут по смерти кружиться на небе» .
Восприятие животных как таких же существ, отсутствие резкого противопоставления животных людям характерны для народов, стоящих на более низких стадиях развития культуры. Для понимания представлений о соотношении духа людей и животных существенные данные содержатся в представлениях малых народов Севера. Так, у Алтайцев из сложных представлений о душе выделяется понятие о сунези — душе, свойственной только человеку и живущей после его смерти. Злой дух, случается, уносит ее, и человек остается с одной животной душой тын; в отсутствие души сунези человек лишается памяти и сознания. Для выкупа ее приносится жертва (закалываются животные.) Если сунези долго не возвратится, то тын прерывается».
В.П.Дьяконова, анализируя представления о душе у тувинцев, отмечает такой факт: «Что касается первой души — муу сунус, то она являлась… чисто физически жизненной силой или элементом, подобно тын (дыхание) других групп тувинцев или их соседей — шаманистов — алтайцев и хакасов… Эту душу с ее отмеченными свойствами называли термином „ёмь“, с указанием, что она в человеке прикреплена к жиле (аорте) кол. Когда кол „разрывается“, то прекращается и ёмь (дыхание). Данная характеристика применима и к животным. Когда, например, колют барана, то обычно делают разрез на груди, просовывают туда руку, нащупывают и рвут аорту (кол), чтобы баран быстро прекратил дыхание. Таким образом, муу сунус можно отождествить с душой — тын (у алтайцев, хакасов, якутов и др.), т. е. с дыханием, которое и прекращается со смертью человека» .
Очень большой интерес представляет соотношение понятий «душа» и «дух». В понимание неравнозначности этих современных понятий в древности, дифференцированное представлений о жизненном начале, жизненной энергии и духовной субстанции, продолжающей существование и после смерти, многое вносит этимологическое исследование Н.А.Баскаковым системы представлений о душе и названий ее у горных алтайцев. Из названий души для прижизненных и посмертных субстанций, обозначающих ее конкретные преобразования, для нас особенно важны заключения о значении двух из них.
1. Туп — «дыхание, дух», «душа», которая является нематериальной субстанцией, неотторжимой при жизни человека. Этимология этого слова тесно связана с понятием «дух», «дышать, дыхание, душа», т. е. это слово является аналогом русского слова «душа».
2. Qut означает «эмбрион, жизненная сила», «дух, душа» и противопоставляется понятию нематериальной души tun как материальное ее воплощение, как жизненная сила, ниспосланная матерью творцом и появляющаяся в утробе матери в виде красного червяка.
По древним верованиям алтайцев, общее понятие души siine дифференцировалось в зависимости от того, принадлежит она живому человеку или существует самостоятельно после смерти человека… Представлениям о материальной субстанции души, выходящей из тела человека после смерти якобы в виде ветра или пара, соответствуют термины djel — salqun — iizut.
Душу добродетельного человека, которая живет в другом мире, в царстве Ульгеня Курбустана, называют aruu kormos и djel salqun.
Душу злого, порочного человека, которая после смерти «идет в огонь», в «нижний мир», в царство подземного владыки Эрлика, называют djaman kormos и uziit . Аналогии изложенному содержатся в заключениях В.П.Дьяконовой: «При жизни человека тувинцы шаманисты признавали в нем наличие какой то жизненной силы или энергии, которая делала человека живым существом, „литературе такая сила именуется „душой“, и для ее Названия обычно приводят два термина: „тын“ — буквально „дыхание“ и „сагыш“ — ум, мысль. Третий термин — это „унезин“, обозначающий душу, которая выходит из человека при его смерти“ .
Изучение малых народов Севера привело некоторых исследователей к заключению об отсутствии у них понятия «души» в нашем современном понимании этого слова. Его считают привнесенным вместе с другими христианскими воззрениями, исконными же применительно к живым были представления, которые на нашем языке ближе всего передаются как «жизнь» — «жизненность», «дыхание», дух», «жизненное начало» .
Поставленный Г.Н.Грачевой вопрос о сомнительности существования в прошлом представления о «душе» в нашем современном понимании у нганасан и необходимости специального исследования его в известной мере может быть соотнесен и с языческими славянами. Возможно, при специальном изучении древнеславянских представлений в этом аспекте выявится привнесение понятия «души» христианством. Во всяком случае, то, что о нем нет прямых и ясных данных в известных источниках, так или иначе касающихся славянского язычества заставляет задуматься относительно полной аналогичности понятия «души» у древних славян — язычников и христиан.
Для понимания древнеславянского мировоззрения важны не столь представления о метемпсихозе, сколь о взаимосвязанности земного и «иного» миров, предков и потомков, воззрения на «тот свет» как на некую аналогию земного, допускающие возвращение на землю, и о путях в «вечный мир». Представление о том, что со смертью существование не кончается, а приобретает иные, никому из смертных не известные формы, отчетливо отразилось в причитаниях. Образ «иного живленьица» принадлежит к устойчивым формулам похоронной причети:
…Улетела моя белая лебедушка на иное безвестное жпвленыще!
Представление о неведомой стране, в которую ведет долгий, далекий и трудный путь, — характернейший мотив сюжета о загробных странствиях. Отражения его содержат разные жанры фольклора в различных интерпретациях. Пожалуй, в наиболее ясной и безыскусной форме выражен он в духовных стихах:

…На путь бо иду долгий,…
И во страну иду чужую,
И деже не нем, что срящет мя…

У славян, как и у многих народов, нет отчетливого, ясного и единообразного представления относительно места расположения потустороннего мира и путях на «тот свет». Из разрозненных и сбивчивых воззрений, которыми мы располагаем, можно выделить элементы, присущие кругу представлений о мире предков.
Располагается он или под землей, или над небосводом, а также за горизонтом, за необъятными водными просторами и неприступной высоты горами. Путь туда идет сквозь воздушное пространство, непроходимый (зачарованный) лес, через пещеры, пропасти, овраги, глубокие расщелины в земле, через непроходимые болота; через моря, озера, реки, как бурные, быстротекущие, так и стоячие и даже огненные.
Характерно, что при достижении «иного мира» преодолевается комплекс этих препятствий весь или частично, в различных вариациях, независимо от расположения его под землей, над небесами или под водой.
Обращает на себя внимание такое обстоятельство: наряду с представлениями о подземном царстве предков у славян, южных в особенности, в воззрениях на «иной мир» существенное место занимает космическая идея. Характерно, что с наибольшей отчетливостью отображена она в архаических жанрах фольклора — причитаниях, эпических песнях, волшебных сказках. Яркое изобразительное отображение мотив космического «иного света» получил в рельефах средневековых архаических надгробий уединенных горных местностей Южнославии. Космические символы встречаются также на старинных памятниках Словакии и некоторых других местностей .
С «тем светом» в причитаниях связаны такие формулы:

…Улетела моя белая лебедушка
На иное на безвестное живленьице!..
За горушки она за высокие,
За облачка она за ходячий,
К красну солнышку девица во беседушку,
К светлу месяцу она в приберегушку!..

…Приубрался, свет — надежная головушка,
К красну солнышку на приберегушку,
К светлу месяцу на придрокушку!..
За горушки, мой светушко, толкучия,
За облачка, мой свет, да заходячии,
За часты звезды да подвосточныя!..
На иное безвестное живленьицо.

…За темный леса задремучии,
За высокий горы за толкучий
Ко зари оно дитё да ко восточной,…
…Я за мхамы сестрица за дыбучима…
…На вековое она да на живленьицо…

Приукрылся наш надежный, родной дядюшка
Он за темный леса за дремучий,
За высокия горы за толкучия,
За синий моря да за глубокии,
Вровень с облачкамы он да со ходячима,
Но луны он, наш свет, да подвосточной!

Из космических мотивов наиболее отчетливо выражен мотив звезд и месяца. С ними чаще всегл связывается посмертное существование.
Луна, месяц и звезды — распространенные космические знаки на средневековых южнославянских надгробиях. При сравнительном анализе их раскрывается красноречивая картина устремления духа умерших в космос, пути его к небосводу, вдоль Млечного Пути, к Луне и звездам в «вечный мир». Космическая тема «вечного мира» особенно явственно выражена в памятниках Боснии, Герцеговины и окрестных местностей. Комплекс космических символов — небосвод, месяц (луна), солнце, звезды в различных сочетаниях — характернейший мотив изображений на надгробиях .
Особенно интересны в этом смысле надгробная плита с изображением космических символов (небосвод, солнце, пуна) и возносящейся к небу фигурой человека с птицей в руке ; надгробье с изображением звезд, месяца и как бы парящей к ним вдоль Млечного Пути фигуры, условно изображенной то ли в саване, то ли в парадной длинной одежде, скрывающей ноги и подчеркивающей ритуальный характер изображаемого .
Характерен для южнославянских надгробий и еще один космический символ — десница, устремленная к небу, часто гипертрофированная .
Изображение ее имеет различные вариации: часто она фигурирует в сочетаниях с другими космическими знаками (в том числе луком и стрелой) . Встречается более архаическая форма выражения космической идеи — стрела, обращенная к небу .



Мотивы связей людских судеб с планетами вследствие длительнейшей трансформации этого наследия индоевропейской общности — утрат, деградации, забвения одних представлений и присоединения других — не сохранили у славян строго определенных, логически выдержанных форм. Нередко они расплывчаты и противоречивы. Тем не менее, в формировании мировоззрения древних славян, обрядности и жизненного уклада они сыграли существенную роль. Неразработанность этого вопроса — серьезное препятствие для понимания древнеславянского мировоззрения и изучения древнеславянской культуры.
При рассмотрении языческих воззрений славян на смерть первостепенный интерес имеют представления, связанные со звездами, луной и солнцем. Как и для многих других, и не только европейских народов, для славян характерно представление о влиянии звезд на людские судьбы. В общих чертах оно сводится к следующему. Со звездами связано жизненное начало человека. У каждого — своя звезда. С рождением она появляется на небосводе. Со смертью же происходит падение ее, либо туда уходит дух умершего (что в значительной мере определяется его действиями на земле, в последний период жизни в особенности), который через некоторое время в ином облике может снова вернуться на землю. Взаимозависимость представлений о смерти и звездах образно выражена в севернорусской причети:

…Как звезда стерялась поднебесная,
Улетела моя белая лебедушка
На иное безвестное живленьице!

Дух умерших праведников, замечательных личностей обретает вечную жизнь на звездах; их звезды не гаснут, а сияют вечно . Воззрения на зависимость людских судеб от планет проявляются и в поверье: появление звезды близ рогов месяца предвещает смерть великого человека . Свидетельства общеиндоевропейских корней мотива связей людских судеб со звездами находятся в древнеиндийском эпосе; примером может служить превращение в звезду отсеченной головы Праджапати . Мотив связей посмертных судеб с солнцем явственно проявляется в обычае хоронить покойников до захода солнца. Согласно народной традиции, он связан с тем, чтобы отходящее солнце могло бы довести до обители умерших .
Об устойчивости языческих воззрений на связи земных судеб с планетами свидетельствуют и летописные тексты. В Суздальской летописи сообщение о смерти под 1201 г . облечено в такую форму: «…явися знаменье в луне… наоутрия преставися». Еще явственнее они в свидетельствах под 1203 и 1207 гг.: «… Знамения бы многи на небеси:… течение звездное бы на небеси отторгаху бо звезды на землю мнети вещия я яко кончину, знаменья бо в небеси или во звездах или во слнци или в луне., не на добро бывает… или проявляють рати или глад или смерти» . О характерности подобных воззрений европейскому средневековью свидетельствуют, например, аналогии из хроники середины X века: «… Появились некоторые знамения, а именно — кометы. Многие, устрашенные этими видениями, стали опасаться великого мора или переворота в государстве, ибо многие знамения показались еще до смерти короля Генриха так, что солнечный свет снаружи на безоблачном небе почти совсем не появился, а внутрь, сквозь окна домов, он вливался красный, как кровь. Молва говорит, что гора, на которой погребен всемогущий государь (король Генрих I), также во многих местах извергла пламя… За кометами последовало великое наводнение, а за наводнением — мор…»
Воззрения на связи людей с небесными светилами ярко отражены в эпосе южных славян. Образно выражены они в сербской песне «Смерть Ивана Сеньянина»:

Раз приснилось матери Ивана,
Что спустился мрак над градом Сеньем;
Ясный месяц с неба пал на землю,
На Рушицу, церковь городскую;
Устремились звезды к небосклону,
И Денница окрасилась кровью,
И кукует горестно кукушка…

То, что месяц ясный пал на церковь, —
Предвещает смертный час Ивана.
К небосклону ушедшие звезды
О вдовицах нам пророчат многих…

В заключительной строфе песни вслед за описанием героической битвы выразительно переданы народные представления об обретении вечной жизни в небесной обители павшими на поле брани героями:

…Так сказал он, с душою простился,
Улетела легкая из тела…
Пусть он узрит райские селенья!

Мотив отмерянности блаженства в жизни на небесах соответствен заслугам в земной жизни; в частности, мотив о том, что героическая гибель в сражении приводит к достижению обители богов, имел широкое распространение в античности и уходит корнями в индоевропейскую древность .
Древнеиндоевропейские воззрения на взаимодействие движения планет с человеческими судьбами, взаимосвязанность космических идей с представлениями о путях в «иной мир», куда вели Млечный Путь и звезды, в народной традиции славян находят многообразные проявления, дошедшие до нас преимущественно в сказочных образах, в метафорах, аллегориях, сравнениях. Встречаются рудименты языческих представлений и в традиционных космических образах, например Млечном Пути — «дорожке умерших, идущих на вечное житье», или дороге, «по которой праведники шествуют в рай» . В слившейся с христианским учением форме они проступают в поверьях: о Млечном Пути как пути Моисея на небо или облаке, показывавшем ему путь в обетованные края .
Пониманию взаимосвязанности космических воззрений с представлениями о смерти и «вечном мире» у языческих славян способствуют верования народов Крайнего Севера. Жизненные элементы дают человеку Матери Природы — Солнце, Луна, Земля. Жизненная нить, связывающая человека с Солнцем, отождествляется с солнечным лучом и дыханием. Жизненность человека определяется Луной. При смерти Луна отрывает нить жизни от сердца, прекращая дыхание .
Свойственное язычеству обожествление космоса определяет раннесредневековый образ мира. Сущность его в членении «во времени и в пространстве на две части, и части эти неравны по своему достоинству, их отношение иерархично. У времени два яруса: „сей век“ и превосходящий его „будущий век“. У пространства тоже два яруса: „поднебесный мир“ и превосходящий его „занебесный мир“… Двухъярусность средневекового образа мира совмещает в себе дуальные противоположения, то дополнявшие друг друга, то сливавшиеся или смешивавшиеся друг с другом, то различные по своему генезису и по своей внутренней логике» . Этой моделью мира в значительной мере определяются и воззрения на обитель умерших. Нестройность отражения их в славянской народной традиции объясняется и трансформацией на протяжении христианской эпохи, и противоречиями языческого образа мироздания.
Противоречивость и непоследовательность представлений о мире предков, отсутствие последовательных логических связей между воображением потустороннего мира в народном сознании, местоположением его и путей достижения, с одной стороны, и определенные качества, присущие миру предков, — с другой, характерны для славянских воззрений. Независимо от подземного или космического расположения, как и за горизонтом, за морем природа его представляется некоторым подобием земной. В нем также цветут деревья и луга, текут реки, возвышаются горы; рай обычно представляется вечно цветущим садом, наполненным плодами, цветами, поющими птицами. То же можно сказать и относительно предков, которые и там сохраняют семейные и родовые связи. Явственные отражения этого содержит формула севернорусской причети:

Вы встречайте ко, родители
Моего кормильця батюшка!

Для понимания всех этих воззрений существенный интерес представляют похороны «русса», описанные Ибн Фадланом. Невольница, сопровождающая господина в загробный мир поднимается над ритуальным сооружением наподобие “обвязки ворот” — знаком, символизирующим грань двух миров. И самое сооружение, и жест (безусловно принадлежащий к числу устойчивых жестов), особенно же словесные формулы (также устойчивые), имеют важное значение для понимания представлений о загробном мире и связях двух миров: «Вот я вижу своего отца и свою мать… Вот все мои умершие родственники, сидящие… Вот я вижу своего господина сидящим в саду, а сад красив, зелен, и с ним и мужи и отроки, и вот он зовет меня, — так ведите же меня к нему» .
Воззрения на взаимосвязи земного и потустороннего мира, предков и потомков, на покровительство самых различных видов, которое проявляют предки как в отношении ближайших родственников, так и общественное, когда решаются судьбы их народов, уходят в общеиндоевропейский период. Древние славяне сохраняли общеиндоевропейское представление о могуществе предков, происходящих от пребывания их в потустороннем мире. Эти представления у древних славян утратили стройность логически выдержанной системы, испытав длительный процесс трансформации и переосмыслений. Даже в ведах, этом древнейшем памятнике индоевропейской культуры, они расплывчаты и трудноуловимы. Разумеется, в известной мере это связано со специфической символикой и образностью самого памятника. Местами они стали непонятны даже брахманам не только из за утраты важнейших элементов древнего мифологического наследия, но и в силу особенностей поэтического стиля (основанного на многоступенчатых ассоциациях, туманных намеках на истину, известную лишь узкому кругу посвященных). Не занимающиеся индологией специально оказываются в особенно трудном положении при привлечении параллелей с Ригведой в историко сравнительном аспекте, поскольку вынуждены пользоваться переводами гимнов, в известной мере неясных и самим переводчикам. Тем не менее, Ригведа, как наиболее древняя часть вед, дает ключ к пониманию многих архаических явлении языческой обрядности. Давняя традиция русской славистики обращаться к ведам для раскрытия смысла тех или иных явлений древнеславянской культуры находит живой отклик в исследованиях современных индологов, устанавливающих параллели в ведийской и славянской мифологиях, восходящих к общеиндоевропейскому периоду .
Впрочем, положение это касается не только вед, но и древнеиндийских эпических памятников вообще: «Изучение древнеиндийской мифологии открывает путь к воссозданию системы идеологических воззрений древности» .
Для понимания языческих представлений о непрерывающихся связях умерших предков и их потомков, живущих на земле, а также и для общего представления о мире умерших, о путях и способах его достижения существенное значение имеет гимн из X мандалы Ригведы . Гимн, очень сложный, непонятный во многом и крупнейшим знатокам Ригведы в силу глубокой архаичности его основы , важен для нас как древнейший текст, отражающий общеиндоевропейские представления о тайнах общения живущих на земле со своим близкими, находящимися в потустороннем мире. Тема имеет многосторонние параллели в славянском фольклоре (сказки, причитания), в древнегерманском эпосе (Эдда), в средневековой европейской литературе и искусстве (Шекспир, Рабле и др.), что также служит показателем устойчивости подобных воззрений у различных индоевропейских народов. Показательно самое название гимна: «Разговор мальчика и умершего отца». Устами осиротевшего излагается взгляд на участь умершего, достойно прожившего жизнь:

Под дерево с прекрасными листьями,
Где пьет с богами Яма,
Туда наш отец, глава рода,
Устремляется к предкам.

Ответ отца на обращение к нему тоскующего сына, несмотря на многосложную образность, смысл которой был по настоящему понятен лишь посвященным в глубокие тайны представлений об истине, содержит многое для понимания языческих представлений о загробном царстве, путях к нему, способах достижения, языческой модели мироздания в целом. К нему неизменно приходится обращаться при рассмотрении архаических элементов обрядности. Здесь же важно выделить представление об извечном кругообороте жизни и смерти. Не ведающему тайн мироустройства отроку открывается характер владений первопредка Ямы.
Аналогии с этим гимном находим в Эдде. Песнь о Спивдагре, повергнутом в безысходное отчаяние, начинается его обращением к умершей матери:

Гроа, проснись! Пробудись ты, родимая!
В мире у мертвых услышь меня, мать!
Вспомни, как ты мне велела за помощью
На курган твой могильный идти.

Мать спасает сына от неминуемой гибели. Посредством ее вещих заклятий ему удается недостижимое для простого смертного. Представления о могуществе потустороннего содействия ярко выражены в заключительной строфе:

Песнь эту помни, носи ее в сердце —
Матери мертвой завет:
Счастье всю жизнь провожать тебя станет,
Если он будет с тобой

Особенно существенны в рассмотренных нами памятниках проявления языческих представлений о постоянных, глубоких, таинственных взаимосвязях миров, которые люди ощущают при самых решающих для их судьбы обстоятельствах.
Многочисленные аналогии содержатся в славянской фольклорно этнографической традиции. Мотив взаимосвязанности детей с умершими родителями явствен в волшебных сказках. Это широко известный (и не только у славян) сюжет о Золушке, сказки о чудесных помощниках, оставляемых умирающими родителями или дающих их из за могилы. Показательна в этом смысле сказка об Иванушке дурачке. Отец, умирая, наказывает сыновьям по очереди три ночи кряду ночевать на его могиле . Старший сын посылает младшего брата. «В самую полночь вдруг свалился с могилы камень, земля раскрылась, встал старик (он был колдун) и спросил: «Кто пришел ночевать?» — «Я, батюшка, твой сын дурак». — «Ну, дурак, коли ты пришел, подарю тебе за то подарок».
Иванушка получает чудесного помощника — коня, с помощью которого женится на царевне и добывает из потустороннего мира волшебные предметы, способствующие полному благоденствию .
Общеизвестны такие чудесные помощники, как оставленная матерью перед смертью куколка, мальчик с пальчик, коровьи кости, похороненные сиротой и т. п. Плачи на могиле, обращение сирот за помощью к умершим родителям с подробным перечислением бедствий, притеснений и т. п. характерны для народной традиции.
Проявления языческих представлений о покровительстве предков, когда решаются общественные судьбы их потомков, содержатся и в славянской фольклорной традиции, и в средневековых письменных источниках. Рудименты таких воззрений явственны в черногорских поверьях о здухачах, оказывающих содействие в критические моменты, например помощь в защите от внешних врагов . Созвучно им описание сражения с половцами 1092 г . в «Повести временных лет»:
«…Предивно бысть… и человеци глаголаху яко навье бьют Полочаны…»
В языческих представлениях о смерти существенную роль играет идея посмертных превращений.
Мотив возвращения на землю явствен в причитаниях:

…Хоть чистым полюшком лети да черным вороном,
Ко селу лети ведь ты да ясным соколом,
Ко крылечушку скачи да серым заюшком,
По крылечку беги да горносталюшком;
Не убоюсь того, белая лебедушка,
Выду, стрпчу на крылечике пареном,
С тобой сдию тут я доброе здоровьице
По новым сеням поди да добрым молодцем…

Плач вызывает ассоциации с древнеегипетскими сфинксами, содержащими в одной скульптуре несколько последовательно сменяющих друг друга образов животных и увенчанных образом человека. Взгляд на них невольно обращает мысль к древнеиндоевропейскому представлению о постоянной смене перевоплощений, на которой зиждется извечный кругооборот жизнь—смерть—жизнь. Обращения к умершему с призывом возвратиться, «обернувшись перелетным ясным соколом», «белым голубочком», «сизой кукушечкой», «пташечкой», — общее место плачей. Птица — символ воплощения духа умерших, характерный не только для индоевропейских народов. Свидетельством этому может служить название Млечного Пути «птичьей дорогой» наряду с названием «тропа душ» у различных народов Европы и Азии.
Идея потустороннего покровительства оставленной семье в самом главном для земледельческого уклада жизни — благополучном завершении сельскохозяйственных работ — проявляется с очевидной явственностью в плаче старообрядцев Латгалии:

…летай кось ты ко мне по утрам ранёшенько,
Да по утрам ранешенько, и вечерам познёшенько,
Я буду встречать тебя, горькая сиротинушка…
Летай ко мне, сиротинушке, во чисто полюшко,
Распоряжайся ты там в тяжелой работушко,
И не забывай своих милых детушек…
Постарайся об нас, горьких сиротинушек…

Характерное свойство причитаний — устойчивая сохранность древней основы образов, языческой знаковой символики, казалось бы, не требует специального обоснования. Тем не менее, в подтверждение этого положения можно привести один из плачей, опубликованных Барсовым. В работах о погребальной обрядности и о причитаниях он неизменно фигурирует как пример художественной разработки образа гроба. Однако символика гроба, возможно воспринимавшаяся так и самими плакальщицами во времена Барсова, — вторичное явление, следствие переосмысления. Плач же содержит воспроизведение архаического погребального сооружения — «гробницы» голубца, расспространенного на Русском Севере еще в XIX в. Голубцы существовали еще в XX в. в трансформированной форме — схематичной модели дома, нередко с плоским покрытием и небольшим отверстием в фасадной стенке. В плаче с детальной точностью описывается надгробие в форме дома. Оно является наследием языческого погребального сооружения — модели дома. Генезис этого типологического элемента славянской похоронной обрядности уходит к праславянам .

…Там построено хоромное строеньицо —
Прорублены решечаты окошечка,
Врезаны стекольчаты околенка,
Складены кирпичны теплы печеньки,
Настланы полы да там дубовые,
Перекладинки положены кленовые…
И положены там кушенья сахарные,
И поставлены там питьица медвяные…



Таким образом, «хоромное строеньицо» со всеми его атриибутами, «питьицами медвяными» в том числе, — не просто ярко разработанный художественный образ, какими насыщены севернорусские причитания, но и реальное отображение архаического явления, сохранившегося, кстати, не только в севернорусской традиции, но и у заволжского старообрядчества, родопских болгар и других (в более схематизированной форме). О распространении его еще в XVII в. Свидетельствует Олеарий: «Над могилами хоть несколько состоятельных покойников русские… ставят небольшие избушки, в которых стоя может поместиться один человек» .
Представления о перевоплощении умерших в птиц, растения и деревья прослеживаются у славян в сказках и балладах. Сказочный материал разработан В.Я.Проппом и в этом аспекте. Относительно параллелей сказочно балладных П.В.Линтур пришел к следующему заключению: в балладах и сказках восточных и западных славян налицо превращения в явор, тополь, цветок и т. п. ; так, в сказке «Голубь» косточки убитого юноши превращаются в голубя. «Сказки баллады, как один из самых архаических типов устного творчества, сочетая стихотворную и прозаическую форму художественного выражения, чаще всего развивают мотив метаморфозы, превращения человека в дерево или животное» .
Проявление идеи перевоплощения сказывается наиболее выразительно в наделении объекта перевоплощения человеческими качествами. Это видно в сопоставлении частей дерева с частями тела убитого, в каплях крови, текущих из дерева, и т. п.

…Стала собi пiд явора,
Пiд явора зеленого,
Пiд синонька пiд свойого…
Зачала… галузки тай ламати,
Зачала кровьця цяпкати,
Зачав синонько кричати:
«Мати моя наймиленына!
Не ламже мi пальцi (кости) моi
Пальцi (кости) моi дрiбненькоi!
Не далас мi в селi жити,
Дай жо мi кi в полю бити» .

Или

…Iшов синок молоденький
Тополю рубати,
А iз тоi тополицi
Яла кровця лляти…
А як рубав у другий раз,
Вона одпросилась:
«Ой не рубай, не обрубуй
Тоту галузочку,
Бо не знаешь, шо рубаешь
Мою головочку…
Ой не рубай, не обрубуй
Тотi білі сучки,
Бо не знаэш, то рубаэш
мої білі ручки…»

В закарпатских балладах обнаруживаются тексты, содержащие архаичнейшие мотивы. И относится это к народной традиции в целом: в ней сохранились рудименты не только древнеславянской культуры, но и праславянской. Ценность Закарпатья для сравнительно исторического изучения славянской культуры состоит в том, что народная традиция сохранила то общее, что было свойственно славянским и други

Роберт Шекли
Сборник рассказов «Прикладная демонология»

Литературный сетевой ресурс http://www.litportal.ru/all/author682/serie452/

ЦАРСКАЯ ВОЛЯ

Просидев два часа на корточках под прилавком с посудой. Боб Грейнджер почувствовал, что у него затекли ноги. Он шевельнулся, желая неприметно изменить позу, и увесистая клюшка для гольфа с грохотом скатилась на пол с его колен.
— Тсс, — шепнула Джейнис; она крепко сжимала железную дубинку.
— Не думаю, чтобы он появился, — сказал Боб.
— Сиди тихонько, милый, — по прежнему шепотом ответила Джейнис, напряженно вглядываясь в темноту.
Пока еще ничто не предвещало появления вора. Но вот уже целую неделю он приходил сюда каждую ночь, таинственно похищая генераторы, холодильники и кондиционеры. Таинственно — ибо не взламывал замков, не вырезал оконных стекол и не оставлял следов. Тем не менее каким то чудом он забирался в магазин и каждый раз наносил изрядный урон их добру.
— Вряд ли из нашей затеи что нибудь выйдет, — зашептал Боб. — В конце концов, если человек способен унести на спине генератор весом в несколько сот фунтов...
— Ничего, управимся, — возразила Джейнис с уверенностью, благодаря которой в свое время получила звание старшего сержанта Женского мотопехотного корпуса. — Кроме того, должны же мы как то унять его: ведь из за этого откладывается наша свадьба.
Боб кивнул. На свои армейские сбережения они с Джейнис открыли в родном городке универсальный магазин и собирались пожениться, как только позволит доход. Однако если пропадают холодильники и кондиционеры...
— Кажется, я что то слышу, — заметила Джейнис и перехватила дубинку поудобнее.
Где то в магазине раздался едва уловимый шорох. Они затаили дыхание. Затем послышались приглушенные шаги — кто то ступал по линолеуму.
— Когда он выйдет на середину зала, — прошептала Джейнис, — включай свет.
Наконец они различили в темном зале какое то черное пятно. Боб включил свет и крикнул: «Ни с места!»
— Не может быть! — ахнула Джейнис, чуть не выронив дубинку. Боб обернулся и судорожно глотнул воздух.
Перед ними стоял детина ростом добрых три метра. На лбу его явственно проступали рожки, за спиной мотались крохотные крылышки. Одет он был в шаровары из грубой бумажной ткани индийского производства и белый спортивный свитер с алыми буквами на груди: «Политехнический им. Иблиса». На огромных ножищах красовались поношенные белые башмаки из оленьей кожи, а светлые волосы были подстрижены бобриком.
— Проклятье! — пробормотал незваный гость, увидев Боба и Джейнис. — Так и знал, что надо было прослушать в колледже курс невидимости.
Он обхватил руками живот и надул щеки. Мгновенно ноги его исчезли. Великан продолжал дуть изо всех сил, пока не стал невидимым живот, однако дальше дело не пошло.
— Не умею, — виновато сказал он и выдохнул весь воздух. Живот и ноги снова обозначились. — Сноровки не хватает. Проклятье!
— Чего тебе надо? — спросила. Джейнис, грозно выпрямившись во все свои полтора с небольшим метра.
— Чего надо? Сейчас соображу. Ах да, вентилятор! — Он пересек зал и легко поднял с пола большой вентилятор.
— Постой! — крикнул Боб. Он подошел к гиганту, держа наготове клюшку для гольфа. Джейнис выглядывала из за его спины. — Интересно, куда это ты с ним собрался?
— К царю Алериану, — ответил гигант. — Он возжелал владеть вентилятором.
— Ах, возжелал, вот оно что! — протянула Джейнис. — Ну ка, поставь на место. — Она замахнулась дубинкой.
— Но ведь я тут ни при чем, — возразил молодой гигант, нервно подрагивая крылышками. — Царь его возжелал.
— Пеняй на себя, — сквозь зубы процедила Джейнис.
После службы в армии, где она ремонтировала моторы для джипов, Джейнис была в отличной форме, несмотря на малый рост. Она хватила гиганта дубинкой; при этом ее светлые волосы беспорядочно разметались.
— Ух! — воскликнула Джейнис.
Дубинка отскочила от головы странного существа, едва не свалив девушку с ног. В тот же миг Боб замахнулся клюшкой, норовя пересчитать гиганту ребра.
Клюшка прошла сквозь гиганта и, подскочив, упала на пол.
— На ферру сила не действует, — извиняющимся тоном сообщил гигант.
— На кого? — переспросил Боб.
— На ферру. Мы приходимся двоюродными братьями джиннам, а по женской линии состоим в родстве с дэвами. — Он снова направился к центру зала, зажав вентилятор в широченном кулаке. — А теперь, с вашего разрешения...
— Это демон? — От изумления Джейнис разинула рот.
В детстве родители запрещали ей слушать сказки о призраках и демонах, и Джейнис выросла трезвой реалисткой. Она ловко чинила любые механизмы — таков был ее пай в деловом товариществе. Все сколько нибудь более причудливое она предоставляла Бобу.
Боб, воспитанный на щедрых порциях Бэрроуза и «Волшебника Изумрудного Города», оказался более легковерным.
— Вы хотите сказать, что вышли из «Тысячи и одной ночи»? — спросил он.
— Да нет же, — поморщился ферра. — Арабские джинны приходятся мне двоюродными братьями. Все демоны связаны между собою узами родства, но я — ферра, из рода ферр.
— Будьте любезны, скажите, пожалуйста, — почтительно обратился Боб к гостю, — для чего вам понадобился генератор, холодильник и кондиционер?
— С охотой и удовольствием, — ответил ферра, ставя вентилятор на пол.
Он пошарил рукой в воздухе, нашел то, что искал, и уселся на пустоту. Затем скрестил под собой ноги и зашнуровал потуже один башмак.
— Недельки три назад я окончил политехнический колледж имени Иблиса, — приступил он к своему повествованию. — И конечно, тотчас же подал заявление на государственную гражданскую службу. Испокон веков мои предки были государственными чиновниками, так уж у нас в роду повелось. Ну и вот, заявлений, как всегда, была целая куча, так что я...
— На государственную гражданскую службу? — повторил Боб.
— Ну да. Это ведь все государственные посты — даже джинн волшебной лампы Аладдина был правительственным чиновником. Надо, видите ли, пройти специальные испытания...
— Не отвлекайся, — попросил Боб.
— Так вот... — Поклянитесь, что это останется между нами... — Я получил работу по знакомству. — Гость вспыхнул от смущения, и щеки его стали оранжевыми. — Мой отец — член Совета преисподней — пустил в ход все свое влияние. Меня назначили феррой Царского кубка, обойдя 4000 ферр с ученой степенью. Это большая честь, знаете ли.
Все помолчали, и ферра заговорил вновь.
— Надо признаться, я не был как следует подготовлен, промолвил он печально. — Ферра кубка должен быть искусником во всех областях демонологии. А я только только со студенческой скамьи, да еще с посредственными отметками. Но мне, разумеется, казалось, будто я с чем угодно справлюсь.
Ферра на мгновение умолк и уселся в воздухе поудобнее.
— Однако не стоит морочить вам голову своими заботами, — опомнился он, соскакивая с воздуха на пол. — Еще раз прошу прощения...
Он поднял с пола вентилятор.
— Минуточку, — сказала Джейнис. — Это царь приказал тебе взять именно наш вентилятор?
— Отчасти, — ответил ферра, вновь окрашиваясь в оранжевый цвет.
— Скажи ка, — поинтересовалась Джейнис. — а твой царь богат? — Пока что она решила обращаться с этим сверхъестественным явлением как с обыкновенным человеком.
— Он весьма состоятельный монарх.
— В таком случае почему он не платит за это барахло деньги? — осведомилась Джейнис. — Для чего ему обязательно нужно краденое?
— Ну, — промямлил ферра, — ему просто негде купить.
«Какая нибудь отсталая восточная страна», — подумала Джейнис.
— Отчего бы ему не ввозить электротовары из за границы? Любая фирма с радостью пойдет ему навстречу, — произнесла она вслух.
— Все это страшно неудобно, — уклонился от ответа ферра и потер один башмак о другой. — Жаль, что я не могу стать невидимкой.
— Выкладывай, — не отставал Боб.
— Если хотите знать, — угрюмо ответил ферра, — царь Алериан живет в том времени, которое вы называете двухтысячным годом до вашей эры.
— Тогда каким же...
— Да погодите, — сердито сказал молодой ферра. — Я вам все объясню. — Он вытер вспотевшие руки о белый свитер. Как я уже рассказывал, мне досталась должность ферры Царского кубка. Я, естественно, ожидал, что царь потребует драгоценных камней или прекрасных женщин — то и другое я доставил бы ему без труда. Этот раздел колдовства входит в программу первого семестра. Однако драгоценных камней у царя было достаточно, а жен больше чем достаточно, — он совершенно не знал, что с ними делать. И вот он приказал мне — что бы вы думали? «Ферра, летом в моем дворце жарко. Сотвори нечто такое, что принесло бы во дворец прохладу».
Я тут же понял, что попался. Ферры учатся изменять климат лишь на специальных семинарах. Наверное, я слишком много времени убивал на беговой дорожке. Что называется, влип.
Я поспешно обратился к Большой магической энциклопедии и посмотрел статью «Климат». Заклинания оказались для меня чересчур сложными. О том, чтобы просить помощи, не могло быть и речи. Это означало бы расписаться в собственной непригодности. Однако я вычитал, что в двадцатом веке существует искусственное управление климатом. Тогда я проник в будущее по узенькой тропинке и взял один из ваших кондиционеров. Потом царь повелел сделать так, чтобы его яства не портились, и я вернулся за холодильником. Потом...
— И все это ты подключал к генератору? — спросила Джейнис, которую занимала техническая сторона вопроса.
— Да. Я, может, не так уж силен в заклинаниях, зато в технике кое что смыслю.
«А ведь у него концы с концами сходятся», — подумал Боб. Действительно, кто умел за 2000 лет до нашей эры создавать во дворце прохладу? За все сокровища мира нельзя было купить струю ледяного воздуха из кондиционера или холодильник, гарантирующий свежесть пищи. Однако Бобу не давала покоя мысль: что же это за демон? На ассирийского не похож. Что не египетский — ясно...
— Нет, не понимаю, — сказала Джейнис. — В прошлом? Ты имеешь в виду путешествие по времени?
— Именно. В колледже я специализировался в путешествиях по времени, — подтвердил ферра с мальчишечьи горделивой ухмылкой.
«Может быть, ацтекский, — думал тем временем Боб, — хотя это маловероятно...»
— Что ж, — посоветовала Джейнис, — обратись еще куда нибудь. Почему бы тебе, например, не ограбить крупный универсальный магазин в столице?
— Ваш магазин — единственный, куда приводит тропинка во времени, — пояснил ферра.
Он поднял вентилятор.
— Мне, право же, неприятно, но если я не выдвинусь у царя Алериана, то никогда уже не получу другого назначения. Имя мое будет предано забвению.
И он исчез.
Полчаса спустя Боб и Джейнис сидели в угловой кабинке кафе, работающего круглосуточно. Они пили черный кофе и вполголоса переговаривались.
— Не верю ни единому слову! — горячилась Джейнис, к которой вернулся весь природный скепсис. — Демоны! Ферры!
— Придется тебе поверить, — устало отозвался Боб. — Ты ведь видела своими глазами.
— Не следует верить всему, что видишь, — стойко ответила Джейнис. Однако тут же она вспомнила об утраченных товарах, улетучившихся доходах и о свадьбе, отодвигающейся все дальше и дальше. — Ну да ладно, — сказала она. — Ох, милый, что же нам делать?
— С магией надо бороться при помощи магии, — назидательно изрек Боб.
— Завтра ночью он вернется. Уж тут то мы подготовимся.
— Я тоже так считаю, — поддержала его Джейнис. — Я знаю, где можно одолжить винчестер...
Боб покачал головой.
— Пули отскочат от него или пройдут насквозь, не причинив вреда. Добрая, испытанная магия — вот что нам нужно. Клин клином вышибают.
— А какая именно магия? — спросила Джейнис.
— Чтобы действовать наверняка, — ответил Боб, — мы уж лучше прибегнем ко всем известным видам магии. Как жаль, что я не знаю, откуда он родом. Чтобы мы получили желательный эффект, магия должна...
— Еще кофе? — спросил внезапно выросший перед ними буфетчик.
Боб виновато взглянул на него; а Джейнис покраснела.
— Пойдем отсюда, — предложила она. — Если кто нибудь нас подслушает, мы станем всеобщим посмешищем — хоть беги из городка.
Вечером они встретились в магазине. Весь день Боб провел в библиотеке, подбирая материал. Плодом его стараний были 25 листов, с обеих сторон покрытых неуклюжими каракулями.
— А все таки жаль, что у нас нет винчестера, — сказала Джейнис, захватившая из секции металлических изделий шоферский домкрат.
В 23.45 появился ферра.
— Привет, — заявил он. — Где вы держите электрокамины? Царю угодно что нибудь на зиму. Открытые очаги ему надоели. Слишком сильный сквозняк.
— Изыди во имя креста! — торжественно начал Боб и показал ферре крест.
— Прошу прощения, — любезно откликнулся гость. — Ферры с христианством не связаны.
— Изыди во имя Намтару и Тиамат! — продолжал Боб, ибо в его конспектах первой значилась Месопотамия. — Во имя обитателя пустынь Шамаша, во имя Телаля и Энлиля...
— Ага, вот они, — пробормотал ферра. — Отчего я вечно ввязываюсь в какие то неприятности? Это электрическая модель, не газовая? Камин, похоже, малость подержанный.
— Призываю создателя лодок Рату, — нараспев затянул Боб, переключаясь на Полинезию, — и покровителя травяных передников Хину.
— Еще чего, подержанный, — обозлилась Джейнис, в душе которой деловые инстинкты взяли верх. — Гарантия на год. Безоговорочная.
— Взываю к Небесному Волку, — перешел Боб к Китаю, когда Полинезия не подействовала. — К Волку, стерегущему врата Верховного божества Шан Ди. Призываю бога грома Ли Куна...
— Постойте, ведь это инфралучевая духовка, — сказал ферра как ни в чем не бывало. — Ее то мне и надо. И еще ванну. У вас есть ванны?
— Зову Ваала, Буэра, Форкия, Мархоция, Астарту...
— Ванны здесь, не так ли? — спросил ферра у Джейнис, и та непроизвольно кивнула. — Возьму, пожалуй, самую большую. Царь довольно крупный мужчина.
— ...Единорога, Фетида, Асмодея и Инкуба! — закончил Боб.
Ферра покосился на него не без уважения.
Боб гневно призвал персидского владыку света Ормузда, а за ним — божество аммонов Молоха и божество древних филистимлян Дагона.
— Больше я, наверное, не унесу, — размышлял ферра вслух.
Боб помянул Дамбаллу, потом взмолился аравийским богам. Он испробовал фессалийскую магию и заклинания Малой Азии. Он пытался растрогать малайских духов и расшевелить ацтекских идолов. Он двинул в бой Африку, Мадагаскар, Индию, Ирландию, Малайю, Скандинавию и Японию.
— Это внушительно, — признал ферра, — но все равно ни к чему не приведет. — Он взвалил на себя ванну, духовку и камин.
— А почему? — задохнулся от изумления Боб, который совершенно выбился из сил.
— Видишь ли, на ферр действуют только заклинания родной страны. Точно так же джинны подчиняются лишь магическим законам Аравии. Кроме того, ты не знаешь, как меня зовут; уверяю тебя, немногого добьешься, изгоняя демона, имя которого тебе неизвестно.
— Из какой же ты страны? — спросил Боб, вытирая пот со лба.
— Э, нет! — спохватился ферра. — Зная страну, ты можешь отыскать против меня верное заклинание. — А у меня и так хлопот полон рот.
— Послушай, — вмешалась Джейнис. — Если царь так богат, отчего бы ему не расплатиться с нами?
— Царь никогда не платит за то, что может получить даром, — ответил ферра. — Поэтому он и богат.
Боб и Джейнис пронзили его яростным взглядом, поняв, что свадьба уплывает в неопределенное будущее.
— Завтра ночью увидимся. — С этими словами ферра дружелюбно помахал рукой и исчез.
— Ну и ну, — сказала Джейнис, когда ферра скрылся. — Что же теперь делать? У тебя есть еще какие нибудь блестящие идеи?
— Решительно никаких, — ответил Боб, тяжело опускаясь на тахту.
— Может, еще нажмем на магию? — спросила Джейнис с легчайшей примесью иронии.
— Ничего не выйдет, — отрезал Боб. — Ни в одной энциклопедии я не нашел слов «ферра» и «царь Алериан». Он, наверное из тех краев, о каких мы и слыхом не слыхивали. Возможно, из какого нибудь карликового княжества в Индии.
— Везет как утопленникам, пожаловалась Джейнис, отбросив иронический тон — Что же нам делать? В следующий раз ему, я думаю, понадобится пылесос, а потом магнитофон.
Она закрыла глаза и стала сосредоточенно думать, — Он и впрямь лезет из кожи вон, лишь бы только выдвинуться, — заметил Боб.
— Я, кажется, придумала, — объявила Джейнис, открывая глаза.
— Что именно?
— На первом месте для нас должна быть наша торговля и наша свадьба. Правильно?
— Правильно, — ответил Боб.
— Ладно. Пусть я не бог весть какой мастак в заклинаниях, — подытожила Джейнис, засучив рукава, — зато в технике я разбираюсь. Живо, за работу.
На следующие сутки ферра нанес им визит без четверти одиннадцать. На госте был все тот же белый свитер, но башмаки из оленьей кожи он сменил на рыжевато коричневые мокасины.
— Нынче царь меня торопит, как никогда, — сказал он. — Новая жена всю душу из него вымотала. Оказывается, ее наряды выдерживают только одну стирку. Рабы колотят их о камень.
— Понятно, — сочувственно произнес Боб.
— Бери, пожалуйста, не стесняйся, — предложила Джейнис.
— Это страшно любезно с вашей стороны, — с признательностью вымолвил ферра. — Поверьте, я способен это оценить. — Он выбрал стиральную машину.
— Царица ждет.
И ферра скрылся.
Боб предложил Джейнис сигаретку. Они уселись на кушетку и стали ждать. Через полчаса ферра появился вновь.
— Что вы натворили? — спросил он.
— А что случилось? — невинно откликнулась Джейнис.
— Стиральная машина! Когда царица ее включила, оттуда вырвалось облако зловонного дыма. Затем раздался какой то чудной звук, и машина остановилась.
— На нашем языке, — прокомментировала Джейнис, пустив кольцо дыма, — это называется «машинка с фокусом».
— С фокусом?
— С «покупкой». С сюрпризом. С изъянцем. Как и все остальное в нашем магазине.
— Но вы же не имеете права! — воскликнул ферра. — Это нечестно!
— Ты такой способный, — ядовито ответила Джейнис. — Валяй, чини.
— Я похвастал, — смиренно промолвил ферра. — Вообще то я гораздо сильнее в спорте.
Джейнис улыбнулась и зевнула.
— Да полноте, — умолял ферра, нервно подрагивая крылышками.
— Очень жаль, но я ничем не могу помочь, — сказал Боб.
— Вы ставите меня в ужасное положение, — не унимался ферра, — меня понизят в должности. Вышвырнут с государственной службы.
— Но мы ведь не можем допустить своего разорения, правда? — спросила Джейнис.
С минуту Боб размышлял.
— Послушай ка, — предложил он. — Почему бы тебе не доложить царю, что ты столкнулся с мощной антимагией? Скажи, что, если ему нужны эти товары, пусть платит пошлину демонам преисподней.
— Ему это придется не по нраву, — с сомнением произнес ферра.
— Во всяком случае, попытайся, — предложил Боб.
— Попытаюсь, — сказал ферра и исчез.
— Как по твоему, сколько можно запросить? — нарушила молчание Джейнис.
— Да посчитай ему по стандартным розничным ценам. В конце концов, мы создавали магазин в расчете на честную торговлю. Мы ведь не собирались проводить дискриминацию. А все же хотел бы я знать, откуда он родом.
— Царь так богат, — мечтательно проговорила Джейнис. — По моему, просто грех не...
— Постой! — вскричал Боб. — Это невозможно! Разве в 2000 году до нашей эры мыслимы холодильники? Или кондиционеры?
— Что ты имеешь в виду?
— Это изменило бы весь ход истории! — объяснил Боб. — Посмотрит какой нибудь умник на эти штуки и смекнет, как они действуют. И тогда изменится весь ход истории!
— Ну и что? — спросила практичная Джейнис.
— Что? Да то, что научный поиск пойдет по другому пути. Изменится настоящее.
— Ты хочешь сказать, что это невозможно?
— Да.
— Именно это я все время и говорила, — торжествующе заметила Джейнис.
— Да перестань, — обиделся Боб. — Надо было подумать обо всем раньше. Из какой бы страны этот ферра не происходил, она обязательно окажет влияние на будущее. Мы не вправе создавать парадокс.
— Почему? — спросила Джейнис, но в это мгновение появился ферра.
— Царь изъявил согласие, — сообщил он. — Хватит ли этого в уплату за все, что я у вас брал? — Он протянул маленький мешочек.
Высыпав содержимое из мешочка. Боб обнаружил две дюжины крупных рубинов, изумрудов и бриллиантов.
— Мы не можем их принять, — заявил Боб. — Мы не можем вести с тобой дела.
— Не будь суеверным! — вскричала Джейнис, видя, что свадьба вновь ускользает.
— А, собственно, почему? — спросил ферра.
— Нельзя отправлять современные вещи в прошлое, — пояснил Боб. — Иначе изменится настоящее. Или перевернется мир, или еще какая нибудь напасть приключится.
— Да ты об этом не беспокойся, — примирительно сказал ферра. — Ничего не случится, я гарантирую.
— Как знать? Ведь если бы ты привез стиральную машину в Древний Рим...
— К несчастью, — вставил ферра, — государство царя Алериана лишено будущего.
— Не можешь ли разъяснить свою мысль?
— Запросто. — Ферра уселся в воздухе. — Через три года царь Алериан и его страна будут совершенно и безвозвратно стертые лица земли силами природы. Не уцелеет ни один человек. Не сохранится ни единого глиняного черепка.
— Отлично, — заключила Джейнис, поднеся рубин к свету. — Нам бы лучше разгрузиться, пока он еще заключает сделки.
— Тогда, пожалуй, другое дело, — сказал Боб. Их магазин был спасен. Пожениться они могли хоть завтра. — А что же станет с тобой? — спросил он ферру.
— Ну что ж, я недурно показал себя на этой работе, — ответил ферра. — Скорее всего, попрошусь в заграничную командировку. Я слыхал, что перед арабским колдовством открываются необозримые перспективы.
Он благодушно провел рукой по светлым, коротко подстриженным волосам.
— Я буду наведываться, — предупредил он и начал исчезать.
— Минуточку, — вскочил Боб. — Не скажешь ли ты, из какой страны ты явился? И где правит царь Алериан?
— Пожалуйста, — ответил ферра, у которого была видна только голова. — Я думал, вы догадались. Ферры — это демоны Атлантиды.
С этими словами он исчез.

БУХГАЛТЕР

Мистер Дии сидел в большом кресле. Его пояс был ослаблен, на коленях лежали вечерние газеты. Он мирно покуривал трубку и наслаждался жизнью. Сегодня ему удалось продать два амулета и бутылочку приворотного зелья; жена домовито хозяйничала на кухне, откуда шли чудесные ароматы; да и трубка курилась легко... Удовлетворенно вздохнув, мистер Дии зевнул и потянулся.
Через комнату прошмыгнул Мортон, его девятилетний сын, нагруженный книгами.
— Как дела в школе? — окликнул мистер Дии.
— Нормально, — ответил мальчик, замедлив шаги, но не останавливаясь.
— Что там у тебя? — спросил мистер Дии, махнув на охапку книг в руках сына.
— Так, еще кое что по бухгалтерскому учету, — невнятно проговорил Мортон, не глядя на отца. Он исчез в своей комнате.
Мистер Дии покачал головой. Парень ухитрился втемяшить в башку, что хочет стать бухгалтером. Бухгалтером!.. Спору нет, Мортон действительно здорово считает; и все же эту блажь надо забыть. Его ждет иная, лучшая судьба.
Раздался звонок.
Мистер Дии подтянул ремень, торопливо набросил рубашку и открыл дверь. На пороге стояла мисс Грииб, классная руководительница сына.
— Пожалуйста, заходите, мисс Грииб, — пригласил Дии. — Позволите вас чем нибудь угостить?
— Мне некогда, — сказала мисс Грииб и, подбоченясь, застыла на пороге. Серые растрепанные волосы, узкое длинноносое лицо и красные слезящиеся глаза делали ее удивительно похожей на ведьму. Да и немудрено, ведь мисс Грииб и впрямь была ведьмой.
— Я должна поговорить о вашем сыне, — заявила учительница.
В этот момент, вытирая руки о передник, из кухни вышла миссис Дии.
— Надеюсь, он не шалит? — с тревогой произнесла она.
Мисс Грииб зловеще хмыкнула.
— Сегодня я дала годовую контрольную. Ваш сын с позором провалился.
— О, боже, — запричитала миссис Дии. — Четвертый класс, весна, может быть...
— Весна тут ни при чем, — оборвала мисс Грииб. — На прошлой неделе я задала Великие Заклинания Кордуса, первую часть. Вы же знаете, проще некуда. Он не выучил ни одного.
— Хмм, — протянул мистер Дии.
— По биологии — не имеет ни малейшего представления об основных магических травах. Ни малейшего.
— Немыслимо! — сказал мистер Дии.
Мисс Грииб коротко и зло рассмеялась.
— Более того, он забыл Тайный алфавит, который учили в третьем классе. Забыл Защитную Формулу, забыл имена девяноста девяти младших бесов Третьего круга, забыл то немногое, что знал по географии Ада. Но хуже всего — он просто не желает учиться.
Мистер и миссис Дии молча переглянулись. Все это было очень серьезно. Какая то толика мальчишеского небрежения дозволялась, даже поощрялась, ибо свидетельствовала о силе характера. Но ребенок должен знать азы, если надеется когда нибудь стать настоящим чародеем.
— Скажу прямо, — продолжала мисс Грииб, — в былые времена я бы его отчислила, и глазом не моргнув. Но нас так мало...
Мистер Дии печально кивнул. Ведовство в последние столетия хирело. Старые семьи вымирали, становились жертвами демонических сил или учеными. А непостоянная публика утратила всякий интерес к дедовским чарам и заклятьям.
Теперь лишь буквально считанные владели Древним Искусством, хранили его, преподавали детям в таких местах, как частная школа мисс Грииб. Священное наследие и сокровище.
— Надо же — стать бухгалтером! — воскликнула учительница. — Я не понимаю, где он этого набрался. — Она обвиняюще посмотрела на отца. — И не понимаю, почему эти глупые бредни не раздавили в зародыше.
Мистер Дии почувствовал, как к лицу прилила кровь.
— Но учтите — пока у Мортона голова занята этим, толку не будет! Мистер Дии не выдержал взгляда красных глаз ведьмы. Да, он виноват.
Нельзя было приносить домой тот игрушечный арифмометр. А когда он впервые застал Мортона за игрой в двойной бухгалтерский учет, надо было сжечь гроссбух!
Но кто мог подумать, что невинная шалость перейдет в навязчивую идею? Миссис Дии разгладила руками передник и сказала:
— Мисс Грииб, вся надежда на вас. Что вы посоветуете?
— Что могла, я сделала, — ответила учительница. — Остается лишь вызвать Борбаса, Демона Детей. Тут, естественно, решать вам.
— О, вряд ли все так уж страшно, — быстро проговорил мистер Дии. — Вызов Борбаса — серьезная мера.
— Повторяю, решать вам, — сказала мисс Грииб. — Хотите, вызывайте, хотите, нет. При нынешнем положении дел, однако, вашему сыну никогда не стать чародеем.
Она повернулась.
— Может быть, чашечку чаю? — поспешно предложила миссис Дии.
— Нет, я опаздываю на шабаш ведьм в Цинциннати, — бросила мисс Грииб и исчезла в клубах оранжевого дыма.
Мистер Дии отогнал рукой дым и закрыл дверь.
— Хм. — Он пожал плечами. — Могла бы и ароматизировать...
— Старомодна, — пробормотала миссис Дии.
Они молча стояли у двери. Мистер Дии только сейчас начал осознавать смысл происходящего. Трудно было себе представить, что его сын, его собственная кровь и плоть, не хочет продолжать семейную традицию. Не может такого быть!
— После ужина, — наконец решил мистер Дни, — я с ним поговорю. По мужски. Уверен, что мы обойдемся без всяких демонов.
— Хорошо, — сказала миссис Дии. — Надеюсь, тебе удастся его вразумить.
Она улыбнулась, и ее муж увидел, как в глазах сверкнули знакомые ведьмовские огоньки.
— Боже, жаркое! — вдруг опомнилась миссис Дии, и огоньки потухли. Она заспешила на кухню.
Ужин прошел тихо. Мортон знал, что приходила учительница, и ел, словно чувствуя вину, молча. Мистер Дии резал мясо, сурово нахмурив брови. Миссис Дии не пыталась заговаривать даже на отвлеченные темы.
Проглотив десерт, мальчик скрылся в своей комнате.
— Пожалуй, начнем. — Мистер Дии допил кофе, вытер рот и встал. — Иду. Где мой Амулет Убеждения?
Супруга на миг задумалась, потом подошла к книжному шкафу.
— Вот, — сказала она, вытаскивая его из книги в яркой обложке. — Я им пользовалась вместо закладки.
Мистер Дии сунул амулет в карман, глубоко вздохнул и направился в комнату сына.
Мортон сидел за своим столом. Перед ним лежал блокнот, испещренный цифрами и мелкими аккуратными записями; также шесть остро заточенных карандашей, ластик, абак и игрушечный арифмометр. Над краем стола угрожающе нависла стопка книг: «Деньги» Римраамера, «Практика ведения банковских счетов» Джонсона и Кэлоуна, «Курс лекций для фининспекторов» и десяток других.
Мистер Дии сдвинул в сторону разбросанную одежду и освободил себе место на кровати.
— Как дела, сынок? — спросил он самым добрым голосом, на какой был способен.
— Отлично, пап! — затараторил Мортон. — Я дошел до четвертой главы «Основ счетоводства», ответил на все вопросы...
— Сынок, — мягко перебил Дии, — я имею в виду занятия в школе.
Мортон смутился и заелозил ногами по полу.
— Ты же знаешь, в наше время мало кто из мальчиков имеет возможность стать чародеем...
— Да, сэр, знаю. — Мортон внезапно отвернулся и высоким срывающимся голосом произнес:
— Но, пап, я хочу быть бухгалтером. Очень хочу. А, пап?
Мистер Дии покачал головой.
— Наша семья, Мортон, всегда славилась чародеями. Вот уж одиннадцать веков фамилия Дии известна в сферах сверхъестественного.
Мортон продолжал смотреть в окно и елозить ногами.
— Ты ведь не хочешь меня огорчать, да, мальчик? — Мистер Дии печально улыбнулся. — Знаешь, бухгалтером может стать каждый. Но лишь считанным единицам подвластно искусство Черной Магии.
Мортон отвернулся от окна, взял со стола карандаш, попробовал острие пальцем, завертел в руках.
— Ну что, малыш? Неужели нельзя заниматься так, чтобы мисс Грииб была довольна?
Мортон затряс головой.
— Я хочу стать бухгалтером.
Мистер Дии с трудом подавил злость. Что случилось с Амулетом Убеждения? Может, заклинание ослабло? Надо было подзарядить...
— Мортон, — продолжил он сухим голосом. — Я всего навсего Адепт Третьей степени. Мои родители были очень бедны, они не могли послать меня учиться в университет.
— Знаю, — прошептал мальчик.
— Я хочу, чтобы у тебя было все то, о чем я лишь мечтал. Мортон, ты можешь стать Адептом Первой степени. — Мистер Дии задумчиво покачал головой. — Это будет трудно. Но мы с твоей мамой сумели немного отложить и кое как наскребем необходимую сумму.
Мортон покусывал губы и вертел карандаш.
— Сынок, Адепту Первой степени не придется работать в магазине. Ты можешь стать Прямым Исполнителем Воли Дьявола. Прямым Исполнителем! Ну, что скажешь, малыш?
На секунду Дии показалось, что его сын тронут, губы Мортона разлепились, глаза подозрительно заблестели. Потом мальчик взглянул на свои книги, на маленький абак, на игрушечный арифмометр.
— Я буду бухгалтером, — сказал он.
— Посмотрим! — Мистер Дии сорвался на крик, его терпение лопнуло. — Нет, молодой человек, ты не будешь бухгалтером, ты будешь чародеем. Что было хорошо для твоих родных, будет хорошо и для тебя, клянусь всем, что есть проклятого на свете! Ты еще припомнишь мои слова.
И он выскочил из комнаты.
Как только хлопнула дверь, Мортон сразу же склонился над книгами.
Мистер и миссис Дии молча сидели на диване. Миссис Дии вязала, но мысли ее были заняты другим. Мистер Дии угрюмо смотрел на вытертый ковер гостиной.
— Мы его испортили, — наконец произнес мистер Дии. — Надежда только на Борбаса.
— О, нет! — испуганно воскликнула миссис Дии. — Мортон совсем еще ребенок.
— Хочешь, чтобы твой сын стал бухгалтером? — горько спросил мистер Дии. — Хочешь, чтобы он корпел над цифрами вместо того, чтобы заниматься важной работой Дьявола?
— Разумеется, нет, — сказала жена. — Но Борбас...
— Знаю. Я сам чувствую себя убийцей.
Они погрузились в молчание. Потом миссис Дии заметила:
— Может, дедушка?.. Он всегда любил мальчика.
— Пожалуй, — задумчиво произнес мистер Дии. — Но стоит ли его беспокоить? В конце концов старик уже три года мертв.
— Понимаю. Однако третьего не дано: либо это, либо Борбас.
Мистер Дии согласился. Неприятно, конечно, нарушать покой дедушки Мортона, но прибегать к Борбасу неизмеримо хуже. Мистер Дии решил немедленно начать приготовления и вызывать своего отца.
Он смешал белену, размолотый рог единорога, болиголов, добавил кусочек драконьего зуба и все это поместил на ковре.
— Где мой магический жезл? — спросил он жену.
— Я сунула его в сумку вместе с твоими клюшками для гольфа, — ответила она.
Мистер Дии достал жезл и взмахнул им над смесью. Затем пробормотал три слова Высвобождения и громко назвал имя отца.
От ковра сразу же поднялась струйка дыма.
— Здравствуйте, дедушка. — Миссис Дии поклонилась.
— Извини за беспокойство, папа, — начал мистер Дии. — Дело в том, что мой сын — твой внук — отказывается стать чародеем. Он хочет быть... счетоводом.
Струйка дыма затрепетала, затем распрямилась и изобразила знак Старого Языка.
— Да, — ответил мистер Дии. — Мы пробовали убеждать. Он непоколебим.
Дымок снова задрожал и сложился в иной знак.
— Думаю, это лучше всего, — согласился мистер Дии. — Если испугать его до полусмерти, он раз и навсегда забудет свои бухгалтерские бредни. Да, жестоко — но лучше, чем Борбас.
Струйка дыма отчетливо кивнула и потекла к комнате мальчика. Мистер и миссис Дии сели на диван.
Дверь в комнату Мортона распахнулась и, будто на чудовищном сквозняке, с треском захлопнулась. Мортон поднял взгляд, нахмурился и вновь склонился над книгами.
Дым принял форму крылатого льва с хвостом акулы. Страшилище взревело угрожающе, оскалило клыки и приготовилось к прыжку.
Мортон взглянул на него, поднял брови и стал записывать в тетрадь колонку цифр.
Лев превратился в трехглавого ящера, от которого несло отвратительным запахом крови. Выдыхая языки пламени, ящер двинулся на мальчика.
Мортон закончил складывать, проверил результат на абаке и посмотрел на ящера.
С душераздирающим криком ящер обернулся гигантской летучей мышью, испускающей пронзительные невнятные звуки. Она стала носиться вокруг головы мальчика, испуская стоны и пронзительные невнятные звуки.
Мортон улыбнулся и вновь перевел взгляд на книги.
Мистер Дии не выдержал.
— Черт побери! — воскликнул он. — Ты не испуган?!
— А чего мне пугаться? — удивился Мортон. — Это же дедушка!
Летучая мышь тут же растворилась в воздухе, а образовавшаяся на ее месте струйка дыма печально кивнула мистеру Дии, поклонилась миссис Дии и исчезла.
— До свиданья, дедушка! — попрощался Мортон. Потом встал и закрыл дверь в свою комнату.
— Все ясно, — сказал мистер Дии. — Парень чертовски самоуверен. Придется звать Борбаса.
— Нет! — вскричала жена.
— А что ты предлагаешь?
— Не знаю, — проговорила миссис Дии, едва не рыдая. — Но Борбас... После встречи с ним дети сами на себя не похожи.
Мистер Дии был тверд как кремень.
— И все же, ничего не поделаешь.
— Он еще такой маленький! — взмолилась супруга. — Это... это травма для ребенка!
— Ну что ж, используем для лечения все средства современной медицины, — успокаивающе произнес мистер Дии. — Найдем лучшего психоаналитика, денег не пожалеем... Мальчик должен быть чародеем.
— Тогда начинай, — не стесняясь своих слез, выдавила миссис Дии. — Но на мою помощь не рассчитывай.
Все женщины одинаковые, подумал мистер Дии, когда надо проявить твердость, разнюниваются... Скрепя сердце он приготовился вызывать Борбаса, Демона Детей.
Сперва понадобилось тщательно вычертить пентаграмму вокруг двенадцатиконечной звезды, в которую была вписана бесконечная спираль.
Затем настала очередь трав и экстрактов — дорогих, но совершенно необходимых. Оставалось лишь начертать Защитное Заклинание, чтобы Борбас не мог вырваться и уничтожить всех, и тремя каплями крови гиппогрифа...
— Где у меня кровь гиппогрифа?! — раздраженно спросил мистер Дии, роясь в серванте.
— На кухне, в бутылочке из под аспирина, — ответила миссис Дии, вытирая слезы.
Наконец все было готово. Мистер Дии зажег черные свечи и произнес слова Снятия Оков.
В комнате заметно потеплело; дело было только за Прочтением Имени.
— Мортон, — позвал отец. — Подойди сюда.
Мальчик вышел из комнаты и остановился на пороге, крепко сжимая одну из своих бухгалтерских книг. Он выглядел совсем юным и беззащитным.
— Мортон, сейчас я призову Демона Детей. Не толкай меня на этот шаг, Мортон.
Мальчик побледнел и прижался к двери, но упрямо замотал головой.
— Что ж, хорошо, — проговорил мистер Дии. — БОРБАС!
Раздался грохот, полыхнуло жаром, и появился Борбас, головой подпирая потолок. Он зловеще ухмылялся.
— А! — вскричал демон громовым голосом. — Маленький мальчик!
Челюсть Мортона отвисла, глаза выкатились на лоб.
— Непослушный маленький мальчик, — просюсюкал Борбас и, рассмеявшись, двинулся вперед; от каждого шага сотрясался весь дом.
— Прогони его! — воскликнула миссис Дии.
— Не могу, — срывающимся голосом произнес ее муж. — Пока он не сделает свое дело, это невозможно.
Огромные лапы демона потянулись к Мортону; но мальчик быстро открыл книгу.
— Спаси меня! — закричал он.
В то же мгновение в комнате возник высокий, ужасно худой старик, с головы до пят покрытый кляксами и бухгалтерскими ведомостями. Его глаза зияли двумя пустыми нулями.
— Зико пико рил! — взвыл демон, повернувшись к незнакомцу. Однако худой старик засмеялся и сказал:
— Контракт, заключенный с Высшими Силами, может быть не только оспорен, но и аннулирован как недействительный.
Демона швырнуло назад; падая, он сломал стул. Борбас вскарабкался на ноги (от ярости кожа его раскалилась докрасна) и прочитал Главное Демоническое Заклинание:
— ВРАТ ХЭТ ХО!
Но худой старик заслонил собой мальчика и выкрикнул слова Изживания:
— Отмена, Истечение, Запрет, Немощность, Отчаяние и Смерь!
Борбас жалобно взвизгнул, попятился, нашаривая в воздухе лаз; сиганул туда и был таков.
Худой старик повернулся к мистеру и миссис Дии, забившимся в угол гостиной, и сказал:
— Знайте, что я — Бухгалтер. Знайте также, что это Дитя подписало со мной Договор, став Подмастерьем и Слугой моим. В свою очередь я, БУХГАЛТЕР, обязуюсь обучить его Проклятию Душ путем заманивания в коварную сеть Цифр, Форм, Исков и Репрессалий. Вот мое Клеймо!
Бухгалтер поднял правую руку Мортона и продемонстрировал чернильное пятно на среднем пальце. Потом он повернулся к мальчику и мягким голосом добавил:
— Завтра, малыш, мы займемся темой «Уклонение от Налогов как Путь к Проклятью».
— Да, сэр, — восторженно просиял Мортон.
Напоследок строго взглянув на чету Дии, Бухгалтер исчез.
Наступила долгая тишина. Затем мистер Дии обернулся к жене.
— Что ж, — сказал он. — Если парень так хочет быть бухгалтером, то лично я ему мешать не стану.

ДЕМОНЫ

Проходя по Второй авеню, Артур Гаммет решил, что денек выдался пригожий, по настоящему весенний — не слишком холодный, но свежий и бодрящий. Идеальный день для заключения страховых договоров, сказал он себе. На углу Девятой стрит он сошел с тротуара.
И исчез.
— Видали? — спросил мясника подручный. Оба стояли в дверях мясной лавки, праздно глазея на прохожих.
— Что «видали»? — отозвался тучный краснолиций мясник.
— Вон того малого в пальто. Он исчез.
— Просто свернул на Девятую, — буркнул мясник, — ну и что с того?
Подручный мясника не заметил, чтобы Артур сворачивал на Девятую или пересекал Вторую. Он видел, как тот мгновенно пропал. Но какой смысл упорствовать? Скажешь хозяину: «Вы ошибаетесь», а дальше что? Может статься, парень в пальто и вправду свернул на Девятую. Куда еще он мог деться? Однако Артура Гаммета уже не было в Нью Йорке. Он пропал без следа.
Совсем в другом месте, может быть даже не на Земле, существо, именующее себя Нельзевулом, уставилось на пятиугольник. Внутри пятиугольника возникло нечто отнюдь не входящее в его расчеты. Гневным взглядом сверлил Нельзевул это «нечто», да и было отчего выйти из себя. Долгие годы он выискивал магические формулы, экспериментировал с травами и эликсирами, штудировал лучшие книги по магии и ведовству. Все, что усвоил, он вложил в одно титаническое усилие, и что же получилось? Явился не тот демон.
Разумеется, здесь возможны всяческие неполадки. Взять хотя бы руку, отрубленную у мертвеца: вовсе не исключено, что труп принадлежал самоубийце, — разве можно верить даже лучшим из торговцев? А может быть, одна из линий, образующих стороны пятиугольника, проведена чуть чуть криво — это ведь очень важно. Или слова заклинания произнесены не в должном порядке. Одна фальшивая нота — и все погибло!
Так или иначе сделанного не вернешь. Вельзевул прислонился к исполинской бутыли плечом, покрытым красной чешуей, и почесал другое плечо кинжалообразным ногтем. Как всегда в минуты замешательства, усеянный колючками хвост нерешительно постукивал по полу.
Но какого то демона он все же изловил.
Правда, создание, заключенное внутри пятиугольника, ничуть не походило ни на одного из известных демонов. Взять хотя бы эти болтающиеся складки серой плоти... Впрочем, все исторические сведения славятся своей неточностью. Как бы там ни выглядело сверхъестественное существо, придется ему раскошелиться. В чем, в чем, а в этом он уверен. Нельзевул поудобнее скрестил копыта и стал ждать, когда чудное существо заговорит.
Артур Гаммет был слишком ошеломлен, чтобы разговаривать. Только что он шел в страховую контору, никого не трогал, наслаждался чудесным воздухом раннего весеннего утра. Он ступил на мостовую на перекрестке Второй и Девятой — и... внезапно очутился здесь. Непонятно, где именно.
Чуть покачиваясь, он стал вглядываться в густой туман, застилающий комнату, и различил огромное чудище в красной чешуе; чудище сидело на корточках. Рядом с ним возвышалось что то вроде бутыли — прозрачное сооружение высотой добрых три метра. У чудища был усыпанный шипами хвост — им оно теперь почесывало голову — и поросячьи глазки, которые уставились на Артура. Тот пытался поспешно отступить назад, но ему удалось сделать лишь один шаг. Он заметил, что стоит внутри очерченной мелом фигуры и по неведомой причине не может перешагнуть через белые линии.
— Ну, вот, — заметило красное страшилище, нарушив наконец молчание, — теперь то ты попался.
Оно проговорило совсем другие слова, звуки которых были совершенно незнакомы Артуру. Однако каким то образом он понял смысл сказанного. То была не телепатия: словно Артур автоматически, без напряжения переводил с чужого языка.
— По правде говоря, я немножко разочарован, — продолжал Нельзевул, не дождавшись ответа от демона, плененного в пятиугольнике. — Во всех легендах говорится, что демоны — это устрашающие создания пяти метров росту, крылатые, с крохотными головами, и будто в груди у них дыра, из которой извергаются струи холодной воды.
Артур Гаммет стянул с себя пальто: оно бесформенным промокшим комом упало ему под ноги. В голове мелькнула смутная мысль, что идея извержения холодных струй не так уж плоха. Комната напоминала раскаленную печь. Его серый костюм из твида успел уже превратиться в сырую измятую мешанину из материи и пота.
Вместе с этой мыслью пришла примиренность с красным чудищем, с проведенными мелом линиями, которых не переступишь, с жаркой комнатой — словом, решительно со всем.
Раньше он замечал, что в книгах, журналах и кинофильмах герой, попавший в необычное положение, всегда произносит:
«Ущипните меня, наяву такого не бывает!» или: «Боже, мне снится сон, либо я напился, либо сошел с ума». Артур вовсе не собирался изрекать столь явную бессмыслицу. Во первых, он был убежден, что огромное красное чудище этого не оценит, во вторых, знал, что не спит, не пьян и не сошел с ума. В лексиконе Артура Гаммета отсутствовали нужные слова, но он понимал: сон — это одно, а то, что он сейчас видит, — совершенно другое.
— Что то я не слыхал, чтобы в легендах упоминалось об умении сдирать с себя кожу, — задумчиво пробормотал Нельзевул, глядя на пальто, валяющееся у ног Артура. — Занятно.
— Это ошибка, — твердо ответил Артур. Опыт работы страховым агентом сослужил ему сейчас хорошую службу. Артуру приходилось сталкиваться со всякими людьми и разбираться во всевозможных запутанных ситуациях. Очевидно, чудище пыталось вызвать демона. Не по своей вине оно наткнулось на Артура Гаммета и находится под впечатлением, будто Артур и есть демон. Ошибку следует исправить как можно скорее.
— Я страховой агент, — заявил он. Чудище покачало огромной рогатой головой. Оно хлестало себя по бокам, с неприятным свистом рассекая воздух.
— Твоя потусторонняя деятельность нисколько меня не интересует, — зарычал Нельзевул. — В сущности, мне даже безразлично, к какой породе демонов ты относишься.
— Но я же объясняю вам, что я не...
— Ничего не выйдет! — прорычал Нельзевул, подойдя к самому краю пятиугольника и свирепо сверкая глазами. — Я знаю, что ты демон. И мне нужен крутяк.
— Крутяк? Что то я не...
— Я все ваши демонские увертки насквозь вижу, — заявил Нельзевул, успокаиваясь с видимым усилием. — Я знаю, так же как и ты, что демон, вызванный заклинанием, должен исполнить одно желание заклинателя. Я тебя вызвал, и мне нужен крутяк. Десять тысяч фунтов крутяка.
— Крутяк... — растерянно начал Артур, стараясь держаться в самом дальнем углу пятиугольника, подальше от чудища, которое ожесточенно размахивало хвостом.
— Крутяк, или шамар, или волхолово, или фон дерпшик. Это все одно и то же.
«Да ведь оно говорит о деньгах», — вдруг дошло до Артура. Жаргонные словечки были незнакомы, но интонацию, с какой они выговаривались, ни с чем не спутаешь. Крутяком, несомненно, называется то, что служит местной валютой.
— Десять тысяч фунтов не так уж много, — продолжал Нельзевул с хитрой ухмылочкой. — Во всяком случае, для тебя. Ты должен радоваться, что я не из тех кретинов, кто клянчит бессмертия.
Артур обрадовался.
— А если я не соглашусь? — спросил он.
— В таком случае, — ответил Нельзевул, и ухмылка его сменилась хмурой гримасой, — мне придется заколдовать тебя. Заключить в эту бутыль.
Артур покосился на прозрачную зеленую махину, возвышающуюся над головой Нельзевула. Широкая у основания бутыль постепенно сужалась кверху. Если только чудище способно затолкать Артура внутрь, он никогда в жизни не протиснется обратно через узкое горлышко. А что чудище способно, в этом Артур не сомневался.
— Ну же, — сказал Нельзевул, снова расплываясь в ухмылке, еще более хитрой, чем раньше, — нет никакого смысла становиться в позу героя. Что для тебя десять тысяч фунтов старого, доброго фон дер пшика? Меня они осчастливят, а ты это сделаешь одним мановением руки.
Он умолк, и его улыбка стала заискивающей.
— Знаешь, — продолжал он тихо, — ведь я потратил на это уйму времени. Прочитал массу книг, извел кучу шамара. — Внезапно хвост его хлестнул по полу, словно пуля, рикошетом отскочившая от гранита. — Не пытайся обвести меня вокруг пальца! — взревел он.
Артур обнаружил, что магическая сила меловых линий распространяется, по меньшей мере, на высоту его роста. Он осторожно прислонился к невидимой стене, и, установив, что она выдерживает тяжесть, комфортабельно оперся на нее.
Десять тысяч фунтов крутяка, размышлял он. Очевидно, это чудище — волшебник из бог весть какой страны. Быть может с другой планеты. Своими заклинаниями оно пыталось вызвать демона, исполняющего любые желания, а вызвало его, Артура Гаммета. Теперь оно чего то хочет от него и в случае неповиновения угрожает бутылкой. Все это страшно нелогично, но Артур Гаммет заподозрил, что колдуны по большей части народ алогичный.
— Я постараюсь достать тебе крутяк, — промямлил Артур, почувствовав, что надо сказать хоть слово. — Но мне надо вернуться за ним в... э э... преисподнюю. Весь этот вздор с мановением руки вышел из моды.
— Ладно, — согласилось чудище, стоя на краю пятиугольника и плотоядно поглядывая на Артура. — Я тебе доверяю. Но помни, я могу тебя вызвать в любое время. Ты никуда не денешься, сам понимаешь, так что лучше и не пытайся. Между прочим, меня зовут Нельзевул.
— А Вельзевул вам случайно не родственник?
— Это мой прадед, — ответил Нельзевул, подозрительно косясь на Артура. — Он был военным. К сожалению, он... — Нельзевул оборвал себя на полуслове и метнул на Артура злобный взгляд. — Впрочем, вам, демонам, все это известно! Сгинь! И принеси крутяк.
Артур Гаммет исчез.
Он материализовался на углу Второй авеню и Девятой стрит — там же, где исчез. Пальто валялось у его ног, одежда была пропитана потом. Он пошатнулся — ведь в тот миг, когда Нельзевул его отпустил, он опирался на магическую силовую стену, — но удержал равновесие, поднял с земли пальто и поспешил домой. К счастью, народу вокруг было не много.
Две женщины с хозяйственными сумками, ахнув, быстро зашагали прочь. Какой то щеголевато одетый господин моргнул раз пять шесть, сделал шаг в его сторону, словно намереваясь что то спросить, передумал и торопливо пошел к Восьмой стрит. Остальные то ли не заметили Артура, то ли им было наплевать.
Придя в свою двухкомнатную квартиру, Артур сделал слабую попытку забыть все происшедшее, как забывают дурной сон. Это не удалось, и он стал перебирать в уме свои возможности.
Он мог бы достать крутяк. То есть не исключено, что мог бы, если бы выяснил, что это такое. Вещество, которое Нельзевул считает ценным, может оказаться чем угодно. Свинцом, например, или железом. Но даже в этом случае Артур, живущий на скромный доход, совершенно вылетит в трубу.
Он мог бы заявить в полицию. И попасть в сумасшедший дом. Не годится.
Наконец, можно не доставать крутяк — и провести остаток дней в бутылке. Тоже не годится.
Остается одно — ждать, пока Нельзевул не вызовет его снова, и тогда уж выяснить, что такое крутяк. А вдруг окажется, что это обыкновенный навоз? Артур может взять его на дядюшкиной ферме в Нью Джерси, но пусть уж Нельзевул сам позаботится о доставке.
Артур Гаммет позвонил в контору и сообщил, что болен и проболеет еще несколько дней. После этого он приготовил на кухоньке обильный завтрак, в глубине души гордясь своим аппетитом. Не каждый способен умять такую порцию, если ему лезть в бутылку. Он привел все в порядок и переоделся в плавки. Часы показывали половину пятого пополудни. Артур растянулся на кровати и стал ждать. Около половины десятого он исчез.
— Опять переменил кожу, — заметил Нельзевул. — Где же крутяк? — нетерпеливо подергивая хвостом, он забегал вокруг пятиугольника.
— У меня за спиной его нет, — ответил Артур, поворачиваясь так, чтобы снова стать лицом к Нельзевулу. — Мне нужна дополнительная информация. — Он принял непринужденную позу, опершись о невидимую стену, излучаемую меловыми линиями.
— И ваше обещание, что, как только я отдам крутяк, вы оставите меня в покое.
— Конечно, — с радостью согласился Нельзевул. — Так или иначе я имею право выразить только одно желание. Вот что, давай ка я поклянусь великой клятвой Сатаны. Она, знаешь ли, абсолютно нерушима.
— Сатаны?
— Это один из первых наших президентов, — пояснил Нельзевул с благоговейным видом. — У него служил мой прадед Вельзевул. К несчастью... Впрочем, ты все и так знаешь.
Нельзевул. произнес великую клятву Сатаны, и она оказалась необычайно внушительной. Когда он умолк, голубые клубы тумана в комнате окаймились красными полосами, а контуры гигантской бутыли зловеще заколыхались в тусклом освещении. Даже в своей более чем легкой одежде Артур обливался потом. Он пожалел, что не родился холодильным демоном.
— Вот так, — заключил Нельзевул, распрямляясь во весь рост посреди комнаты и обвивая хвостом запястье. Глаза его мерцали странным огнем — отблеском воспоминаний о былой славе.
— Так какая тебе нужна информация? — осведомился Нельзевул, вышагивая взад и вперед около пятиугольника и волоча за собой хвост.
— Опиши мне этот крутяк.
— Ну, он такой тяжелый, не очень твердый...
— Быть может, свинец?
— ...и желтый.
Золото...
— Гм, — пробормотал Артур, внимательно разглядывая бутыль. — А он никогда не бывает серым, а? Или темно коричневым?
— Нет. Он всегда желтый. Иногда с красноватым отливом. Все таки золото. Артур стал задумчиво созерцать чешуйчатое чудище, которое с плохо скрытым нетерпением расхаживало по комнате. Десять тысяч фунтов золота. Это обойдется в... Нет, лучше над этим не задумываться. Немыслимо.
— Мне понадобится некоторое время, — сказал Артур. — Лет шестьдесят семьдесят. Давайте вот как условимся: я сообщу вам сразу же, когда...
Нельзевул прервал его раскатом гомерического хохота. Очевидно, Артур пощекотал его остаточное чувство юмора, ибо Нельзевул, обхватив колени передними лапами, повизгивал от веселья.
— Лет шестьдесят семьдесят! — проревел, захлебываясь, Нельзевул, и задрожала бутыль, и даже стороны пятиугольника как будто заколебались. — Я дам тебе минут шестьдесят семьдесят! Иначе — крышка!
— Минуточку, — проговорил Артур из дальнего угла пятиугольника. — Мне понадобится чуть чуть... Погодите! — У него только что мелькнула спасительная мысль. То была, несомненно, лучшая мысль в его жизни. Больше того, это была его собственная мысль.
— Мне нужна точная формула заклинания, при помощи которого вы меня вызываете, — заявил Артур. — Я должен удостовериться в центральной конторе, что все в порядке.
Чудище пришло в неистовство и принялось сыпать проклятиями. Воздух почернел, и в нем появились красные разводы; в тон голосу Нельзевула сочувственно зазвенела бутыль, а сама комната, казалось, пошла кругом. Однако Артур Гаммет твердо стоял на своем. Он терпеливо, раз семь или восемь, объяснял, что заточать его в бутыль бесполезно — тогда уж Нельзевул наверняка не получит золота. Все, что от того требуется, — это формула, и она, безусловно, не...
Наконец Артур добился формулы.
— И чтобы у меня без штучек! — прогремел на прощание Нельзевул, обеими руками и хвостом указывая на бутылку. Артур слабо кивнул и вновь очутился в своей комнате.
Следующие несколько дней прошли в бешеных поисках по всему Нью Йорку. Некоторые из ингредиентов магической формулы было легко отыскать, например веточку омелы в цветочном магазине, а также серу. Хуже обстояло с могильной землей и с левым крылом летучей мыши. По настоящему в тупик Артура поставила рука, отрубленная у убитого. В конце концов бедняге удалось добыть и ее в специализированном магазине, обслуживающем студентов медиков. Продавец уверял, будто покойник, которому принадлежала рука, погиб насильственной смертью. Артур подозревал, что продавец безответственно поддакивает ему, считая требование покупателя просто напросто блажью, но тут уж ничего нельзя было поделать.
В числе прочих ингредиентов он приобрел большую стеклянную бутыль, и поразительно дешево. Все же у жителей Нью Йорка есть кое какие преимущества, заключил Артур. Не существует ничего — буквально ничего, — что не продавалось бы за деньги.
Через три дня все необходимые материалы были закуплены, и в полночь на третьи сутки он разложил их на полу в своей квартире. В окно светила луна во второй фазе; насчет лунной фазы магическая формула не давала ясных инструкций. Казалось, все на мази. Артур очертил пятиугольник, зажег свечи, воскурил благовония и затянул слова заклинания. Он надеялся, что, пунктуально следуя полученным указаниям, ухитрится заколдовать Нельзевула. Его единственным желанием будет, чтобы Нельзевул оставил его в покое отныне и навсегда. План казался безупречным.
Он приступил к заклинаниям; по комнате голубой дымкой расползся туман, и вскоре Артур увидел нечто, вырастающее в центре пятиугольника.
— Нельзевул! — воскликнул он. Однако то был не Нельзевул. Когда Артур кончил читать заклинание, существо внутри пятиугольника достигло без малого пяти метров в высоту. Ему пришлось склониться почти до полу, чтобы уместиться под потолком комнаты Артура. То было создание ужасающего вида, крылатое, с крохотной головой и с дырой в груди. Артур Гаммет вызвал не того демона.
— Что все это значит? — удивился демон и выбросил из груди струю холодной воды. Вода плеснула о невидимые стены пятиугольника и скатилась на пол. Должно быть, у демона сработал обычный рефлекс: в комнате Артура и так царила приятная прохлада.
— Я хочу, чтобы ты исполнил мое единственное желание, — отчеканил Артур. Демон был голубого цвета и невероятно худой: вместо крыльев торчали рудиментарные отростки. Прежде чем ответить, он два раза похлопал ими себя по костлявой груди.
— Я не знаю, кто ты такой и как тебе удалось поймать меня, — сказал демон, — но это хитроумно. Это, бесспорно, хитроумно.
— Не будем болтать попусту, — нервно ответил Артур, про себя соображая, когда именно вздумается Нельзевулу вызвать его снова. — Мне нужно десять тысяч фунтов золота. Известного также под названиями крутяк, волхолово и фон дер пшик. — С минуты на минуту, подумал он, могу оказаться в бутылке.
— Ну, — пробормотал холодильный демон, — ты, кажется, исходишь из ложной предпосылки, будто я...
— Даю тебе двадцать четыре часа...
— Я не богат, — сообщил холодильный демон. — Я всего лишь мелкий делец. Но, может быть, если ты дашь мне срок...
— Иначе — крышка, — докончил Артур. Он указал на большую бутыль, стоящую в углу, и тут же понял, что в ней никак не поместится пятиметровый холодильный демон.
— Когда я вызову тебя в следующий раз, бутыль будет достаточно велика, — прибавил Артур. — Я не думал, что ты окажешься таким рослым.
— У нас есть легенды о таинственных исчезновениях, — раздумывал демон вслух. Так вот что тогда случается! Преисподняя... Впрочем, вряд ли мне кто нибудь поверит.
— Принеси крутяк, — распорядился Артур. — Сгинь!
И холодильного демона не стало.
Артур Гаммет знал, что медлить больше суток нельзя. Возможно, и это слишком много, ибо никому неведомо, когда же Нельзевул решит, что время истекло. И уж вовсе не известно, что предпримет багрово чешуйчатая тварь, если будет разочарована в третий раз. К концу дня Артур заметил, что судорожно сжимает трубу парового отопления. Много ли она поможет против заклинаний?! Просто приятно ухватиться за что нибудь основательное.
Артур подумал, что стыдно приставать к холодильному демону и злоупотреблять его возможностями. Совершенно ясно, что это не настоящий демон — не более настоящий, чем сам Артур. Что ж, он никогда не засадит голубого демона в бутылку. Все равно это не поможет, если желание Нельзевула не осуществится.
Наконец Артур снова пробормотал слова заклинания.
— Ты бы сделал пятиугольник пошире, — попросил холодильный демон, съеживаясь в неудобной позе внутри магической зоны. — Мне не хватает места для...
— Сгинь, — воскликнул Артур и лихорадочно стер пятиугольник. Он очертил его заново, использовав на этот раз площадь всей комнаты. Он оттащил на кухню бутыль (все ту же, поскольку пятиметровой не нашлось), забрался в стенной шкаф и повторил формулу с самого начала. Снова навис густой, колыхающийся синий туман.
— Ты только не горячись, — заговорил в пятиугольнике холодильный демон. — Фон дер пшика еще нет. Заминка вышла. Сейчас я тебе все объясню. — Он похлопал крыльями, чтобы развеять туман. Рядом с ним стояла бутыль высотой в три метра. Внутри, позеленевший от ярости, сидел Нельзевул. Он что то кричал, но крышка была плотно завинчена и ни один звук не проникал наружу.
— Выписал формулу в библиотеке, — пояснил демон. — Чуть не ошалел, когда она подействовала. Всегда, знаешь ли, был трезвым дельцом. Не признаю всей этой сверхъестественной мути. Однако надо смотреть фактам в лицо. Как бы там ни было, я заколдовал вон того демона. — Он ткнул костлявой рукой в сторону бутыли. — Но он ни за что не хочет раскошеливаться. Вот я и заключил его в бутылку.
Холодильный демон испустил глубокий вздох облегчения, заметив улыбку Артура. Она была равносильна отсрочке смертного приговора.
— Мне в общем то бутылка ни к чему, — продолжал холодильный демон, — у меня жена и трое детишек. Ты ведь знаешь, как это бывает. У нас сейчас кризис в страховом деле и все такое; я не наберу десять тысяч фунтов крутяка, даже если мне дадут в подмогу целую армию. Но как только я уговорю вон того демона...
— О крутяке не беспокойся, — прервал его Артур. — Возьми только этого демона себе. Храни его хорошенько. Разумеется, в упаковке.
— Я это сделаю, — заверил синекрылый страховой агент. — Что же касается крутяка...
— Да бог с ним, — сердечно отозвался Артур. В конце концов, страховые агенты должны стоять друг за друга. — А ты тоже занимаешься пожарами и кражами?
— Я больше по несчастным случаям, — ответил страховой агент. — Но знаешь, я вот все думаю...
Внутри бутылки ярился, бушевал и сыпал ужасными проклятиями Нельзевул, а два страховых агента безмятежно обсуждали тонкости своей профессии.

ДОКТОР ВАМПИР И ЕГО МОХНАТЫЕ ДРУЗЬЯ

Думается, здесь я в безопасности. Живу теперь в небольшой квартире северо восточное Сокало, в одном из самых старых кварталов Мехико Сити. Как всякого иностранца меня вначале поразило, до чего страна эта на первый взгляд напоминает Испанию, а на самом деле совсем другая. В Мадриде улицы — лабиринт, который затягивает тебя все глубже, к потаенной сердцевине, тщательно оберегающей свои скучные секреты. Привычка скрывать обыденное, несомненно, унаследована от мавров. А вот улицы Мехико — это лабиринт наизнанку, они ведут изнутри к горам, на простор, к откровениям, которые, однако же, навсегда остаются неуловимыми. Мехико словно ничего не скрывает, но все в нем непостижимо. Так повелось у индейцев в прошлом, так остается и ныне; самозащита их — в кажущейся открытости — так защищена прозрачностью актиния, морской анемон.
На мой взгляд, это способ очень тонкий, он применим везде и всюду. Я перенимаю мудрость, рожденную в Теночтитлане или Тласкале; я ничего не прячу и таким образом ухитряюсь все утаить.
Как часто я завидовал воришке, которому только и надо, что прятать украденные крохи! Иные из нас не столь удачливы, наши секреты не засунешь ни в карман, ни в чулан; их не уместишь даже в гостиной и не закопаешь на задворках. Жилю де Ресу понадобилось собственное тайное кладбище чуть поменьше Пер Лашез. Мои потребности скромнее; впрочем, ненамного.
Я человек не слишком общительный. Моя мечта — домик где нибудь в глуши, на голых склонах Ихтаксихуатля, где на многие мили кругом не сыщешь людского жилья. Но поселиться в таком месте было бы чистейшим безумием. Полиция рассуждает просто: раз ты держишься особняком, значит, тебе есть что скрывать — вывод далеко не новый, но почти безошибочный. Ох уж эта мексиканская полиция — как она учтива и как безжалостна! Как недоверчиво смотрит на всякого иностранца и как при этом права! Она бы тут же нашла предлог обыскать мое уединенное жилище, и, конечно, истина сразу бы вышла наружу... Было бы о чем три дня трубить газетам.
Всего этого я избежал, по крайней мере на время, выбрав для себя мое теперешнее жилище. Даже Гарсия, самый рьяный полицейский во всей округе, не в силах себе представить, что я проделываю в этой тесной, доступной всем взорам квартире ТАЙНЫЕ НЕЧЕСТИВЫЕ, ЧУДОВИЩНЫЕ ОПЫТЫ. Так гласит молва.
Входная дверь у меня обычно приотворена. Когда лавочники доставляют мне провизию, я предлагаю им войти. Они никогда не пользуются приглашением — скромность и ненавязчивость у них в крови. Но на всякий случай я всегда их приглашаю.
У меня три комнаты, небольшая анфилада. Вход через кухню. За нею кабинет, дальше спальня. Ни в одной комнате я не затворяю плотно дверь. Быть может, стараясь всем доказать, как открыто я живу, я немного пересаливаю. Ведь если кто нибудь пройдет до самой спальни, распахнет дверь настежь и заглянет внутрь, мне, наверно, придется покончить с собой.
Пока еще никто из моих посетителей не заглядывал дальше кухни. Должно быть, они меня боятся.
А почему бы и нет? Я и сам себя боюсь.


***

Моя работа навязывает мне очень неудобный образ жизни. Завтракать, обедать и ужинать приходится дома. Стряпаю я прескверно — в самом дрянном ресторанчике по соседству кормят лучше. Даже всякая пережаренная дрянь, которой торгуют на улицах с лотков, и та вкуснее несъедобной бурды, которую я себе готовлю.
И что еще хуже, приходится изобретать нелепейшие объяснения: почему я всегда ем дома? Доктор запретил мне все острое, — говорю я соседям, — , мне нельзя никаких пряностей и приправ — ни перца, ни томатного соуса, ни даже соли... Отчего так? Всему виной редкостная болезнь печени. Где я ее подхватил? Да вот много лет назад в Джакарте поел несвежего мяса...
Вам покажется, что наговорить такое нетрудно. А мне не так то легко упомнить все подробности. Всякий враль вынужден строить свою жизнь по законам ненавистного, противоестественного постоянства. Играешь свою роль — и она становится твоим мучением и карой.
Соседи с легкостью приняли мои корявые объяснения. Тут есть некоторая несообразность? Что ж, в жизни всегда так бывает, полагают они, считая себя непогрешимыми судьями и знатоками истины, а на самом деле они судят обо всем, основываясь только на правдоподобии.
И все же соседи поневоле чуют во мне чудовище. Эдуардо, мясник, однажды сказал:
— А знаете, доктор, вампирам ведь нельзя есть соленого. Может, вы тоже вампир, а?
Откуда он узнал про вампиров? Вероятно, из кино или комиксов. Я не раз видел, кар, старухи делают магические знаки, когда я прохожу мимо — спешат оберечь себя от дурного глаза. Я слышал, как детишки шепчут за моей спиной: “Доктор Вампир, доктор Вампир..."
Старухи и дети! Вот хранители скудной мудрости, которой обладает этот народ. Да и мясникам тоже кое что известно.
Я не доктор и не вампир. И все же старухи и дети совершенно правы, что меня остерегаются. По счастью, их никто не слушает.
Итак, я по прежнему питаюсь у себя в кухне — покупаю молодого барашка, козленка, поросенка, крольчатину, говядину, телятину, кур, изредка дичь. Это единственный способ принести в дом достаточно мяса, чтобы накормить моих зверей.


***

В последнее время еще один человек начал смотреть на меня с подозрением. К несчастью, это не кто иной, как Диего Хуан Гарсия, полицейский.
Гарсия коренаст, широколиц, осторожен, это примерный служака. Здесь, в Сокало, он слывет неподкупным — своего рода Катон из племени ацтеков, разве что не столь крутого нрава Если верить торговке овощами — а она, кажется, в меня влюблена, — Гарсия полагает, что я, по всей вероятности, немец, военный преступник, ускользнувший от суда.
Поразительный домысел, по существу это неверно, и, однако, чутье Гарсию не обманывает. А он убежден, что попал в самую точку Он бы уже принял меры, если бы не заступничество моих соседей. Сапожник, мясник, мальчишка — чистильщик обуви и особенно торговка овощами — все за меня горой. Всем им присущ обывательский здравый смысл, и они верят, что я таков, каким они меня представляют. Они поддразнивают Гарсию:
— Да неужто ты не видишь, этот иностранец тихий, добродушный, просто ученый чудак, никакого вреда от него нет.
Нелепость в том, что и это, по существу, неверно, однако чутье их не обманывает.


***

Бесценные мои соседи

Daser.
Общая демонология.
Содержание.
Введение. *
Общая информация. *
Раздел первый. Энергетика демона. *
• Происхождение демонов. Краткий обзор классификации. *
Строение демона. *
Внешнее строение. *
Внутреннее строение демона. *
Строение командной матрицы и принцип ее работы. *
Строение и принцип действия ядерной спирали. *
Раздел второй. “Разум” демона. *
• Поведение. *
Функциональное поведение (ФП). *
Переходное поведение. *
Свободное поведение. *
Поведение при призыве. *
Трансформация “разума” демона. *
Приложение №1. *
• Экперимент: создание энерго-каркаса демона. *
Следствие первое. Организация ядерной спирали. *
Следствие второе. Организация матричного взаимодействия демона. *
Заключение. *
Введение.
Данная работа сильно отступает от рамок классической демонологии.
Основной упор сделан на теоретический материал в таких малоизученных (вернее сказать малоизучаемых) областях, как поведение демона, строение энерго-тела демона. По мнению автора, демон – это житель нашей планеты, такой же как человек, растения или животные. И системный аналитико-синтезный подход применим к изучению этого класса сущностей, так же как он применим в зоологии, анатомии, психологии живых существ.
Хочется также отметить, что нижеследующее пишется не на базе гипотез и личных измылений, а на базе многолетней практической работы по изучению сущностей, как на основе классических демонологических техник, так и личных практических наработок.

Общая информация.
Понятие “демон” возникло в Древней Греции. Означало оно божество, духа-хранителя. В дальнейшем “демон” рассматривался как злой дух, вредная сущность. Именно эта религиозная, откровенно говоря, шелуха и заставляет множество исследователей двигаться по пути изучения сущности демон на базе средневековых книг. На мой взгляд, это в корне неправильно. Ужасающая психологическая инерция, порожденная, подчас параноидальным, страхом перед Всевышним заставляет придумывать всевозможные кары и грехи. Воспаленное зноем пустыни (где и происходили откровения) сознание библейских пророков рождало видения страшного суда и всепоглощающих, терзающих душу демонов.
Смысловое содержание понятия “демон” возникло еще раньше и относилось к духам-хранителям, элементам и прочим сущностям. Отсутствие дифференциации между демонами и другими сущностями в архаичные времена было обусловлено прежде всего практичностью подобного единства всех сущностей. Не важно к кому обращался древний человек – он обращался за помощью, и ждал помощи, ему было безразлично, откуда помощь придет.
Кто же такой демон? Опасен ли он?
Не больше, чем метель или ветер. Все зависит от мощности и направления. Демон – это не только карающий, но и помогающий. Всем знакомые ангелы – это тоже демоны... Эта мысль даже не противоречит религии, гласящей, что демоны – это порождения падших ангелов.
Ты удивишься, читатель, но ангел имеет то же самое строение, что и демон. Мало того, ангел обладет теми же клише поведения, что и демон. В чем же разница? Лишь в восприятии... Почему тогда я зову этих сущностей не “ангелами”, наверное, потому, что образ ангела в нашем сознании слишком инертен, а вот с “демоном” разрешается экспериментировать.
Где можно встретить демонов?
Как и любую сущность их можно призвать. Хотя демоны ходят повсюду, сейчас, например, с 80%-вероятностью можно сказать, что демон от любого из нас в радиусе 5 м.
Но большую часть своего жизненного цикла демоны проводят в малонаселенных местах (обычно пустыни), либо в коре Земли, хотя часто посещают и густозаселенные районы.

Раздел первый. Энергетика демона.
Происхождение демонов. Краткий обзор классификации.
Итак, демон – стандартный вид сущностей, прикрепленных к нашей планете. Это и отличает их от остальных сущностей (не учитывая элементов стихий). Они свободно перемещаются по энерго-информационному полю планеты, свободно взаимодействуют через энергию и информацию (ментал) с объектами на нашей планете. Они энергетические жители нашей планеты, наши соседи.
Демоны нерепродуктивны. Они рождаются Землей, затем "живут" определенный срок либо погибают от "рук" других сущностей. Изначальный срок жизни демона устанавливается планетой на цифру около 500 лет, далее в зависимости от самого демона срок может быть уменьшен либо увеличен: основной фактор - опыт, cтепень самоорганизованности.
Здесь следует вспомнить простейшую схему энерго-функционирования планеты:
• Ядро представляет собой самый плотный сгусток энергетики и является мозговым центром энерго-системы Земли. В ядре происходит формирование команд (начальных энерго-импульсов, несущих в себе набор определенных задач, которые следует выполнить). Ядро также получает прямые и обратные сигналы вышележащих мантии, коры, атмосферы и космоса.
• Мантия – это менее плотная по энерго-наполненности среда, чем ядро. Мантия состоит из множества взаимосвязанных матриц, через которые происходит адаптивная корректировка команд ядра, т.е. преобразование команд по локализации цели и настройке на нее. Здесь же команды по самоорганизациии ядра возвращаются в ядро.
• Кора – основная среда, где происходит поглощение команд и их реализация через сложную систему энергетики “живой” и “неживой природы”.
• Атмосфера – среда ликвидации энерго-отходов; приема и обработки космических команд, подобно обработке команд планеты в мантии.
Существует два типа процесса создания демона:
Первый начинается в тот момент, когда в коре либо мантии наступает кризисная ситуация и локальные матрицы не в состоянии справиться с этим кризисом. Ядро получает сигнал о кризисе (в большинстве случаев – это сигнал о разложении отработанной матрицы) и дает ответную команду о создании самоорганизующейся сущности. Ответная команда и определенное количество энергии поступает в мантию, на глубину около 670-700км. от поверхности, где начинается сборка энерго-каркаса демона. Далее в этот каркас закладывается функция демона о поправке матричной структуры, по выполнение которой демон становится свободен. Последним штрихом в создании демона является внедрение в энерго-каркас механизма, обеспечивающего самоорганизацию демона – ядерную спираль (см. “Строение демона” ).
Если процесс создания энерго-каркаса достаточно очевиден: происходит распределение энергетической плотности в соответствие со стандартной командой ядра; то процесс выработки самой программы и ядерной спирали демона малоизучен. Это обусловлено прежде всего сложностью наблюдения данных процессов.
Однако, можно сказать, что в основе этих процессов лежит то же самое распределение энергетических плотностей в пространственной структуре демона.
Второй тип процесса отличается от первого тем, что команда о кризисе формируется космосом. Происходит это, в основном, при мощном сбое функционирования планетарного ядра. Такие демоны, гораздо мощнее демонов созданных по первому механизму, т.к. энергия сформированная космической командой проходит атмосферу, кору и мантию и считывает информацию данных сред. Этот механизм необходим для системного “осмысления” будущим демоном планетарного строения, иначе демон второго типа не сможет верно исправить ядерные матрицы планеты. Поправка ядра очень важна для поддержания космического Баланса, поэтому демоны второго типа требуют большего количества энергии, чем демоны первого типа. Процесс формирования космической команды еще более сложен для изучения, чем процесс формирования команды ядерной.
Когда космическая команда достигает ядра, происходит изучение повреждения, и далее энергетика команды поступает в мантию, где преобразуется в земную и демон создается по той же схеме, что характерная для процесса первого типа.
Для глубинного изучения сложных процессов формирования команды по созданию демона, ядерной спирали и матричного взаимодействия при построение энерго-каркаса можно поставить эксперимент, описанный в приложении №1. Однако, механизм данных экспериментов можно лишь гипотетически приравнять к механизму естественному. И прежде всего это обусловлено тем, что искусственный механизм находится под контролем разумной силы (того, кто ставит эксперимент); в то время, как наличие очевидной разумной силы при естественном создании демона выявить затруднительно.
Процесс создания демона – единственный процесс, по которому можно классифицировать данный вид сущностей. Поскольку для первого типа характерна небольшая энергонаполненность, по сравнению со вторым типом, то демоны первого типа создания – это непосредственно демоны; демоны второго типа создания – архидемоны.
Здесь важно рассмотреть еще один аспект.
В классической демонологии существует множество классификаций, которые можно разделить на несколько основных типов:
• функциональная;
• по принадлежности к пантеону;
• планетарная.
Поскольку, единственной функцией демона до обретения независимости является: “починить сломанную энергетику планеты”, то функциональное разделение явно преувеличено. И базировано, прежде всего на поведенческом клише различных групп демонов. Таким же образом может быть проведена классификация людей: на любителей удовольствий, учебы, работы и т.д.
Классификация по принадлежности к пантеону также не имеет под собой особых обоснований, ведь демон создается планетой и используется только планетой.
Планетарная классификация демонов – одна из наиболее спорных, т.к. описанный процесс создания демона может быть повторен и на других планетах. Однако, следует учесть одну важную деталь. Среда Земли и среды других планет (а прежде всего факт наличии жизни) сильно отличаются друг от друга. И если сбои в энерго-структуре Земли обусловлены процессами поддержания биосистемы планеты, то сбои в энерго-функционировании других планет обусловлены внутренними процессами поддержания неживой системы. Вышеприведенное не означает, что на других планетах не формируются сущности по механизмам схожим с формированием демона (особенно, если команда дана из Космоса). Но планетарные духи не могут быть отнесены к демонам, т.к. имеют при возможном “внешнем” сходстве и значительные отличия от демонов, прежде всего, в функциональности, внутренней энерго-структуре т .п.
Строение демона.
В простейшем рассмотрении демон представлен тремя энерго-информационными матрицами, одна – ядро демона (мозг); матрица обработки входящих потоков и матрица выработки исходящих потоков – то, что обычно называют крыльями.
Демон состоит из энергии того же диапазона, что и человеческая энергия. Правда, демоническая энергия смещена по спектру к ультрафиолету, т.е. дапазону энергии характерному для энерго-информационного поля планеты.

Внешнее строение.
Схема №1. Внешнее строение.
Как упомянуто выше демон представлен тремя функциональными элементами.
Элемент Б на схеме – крылья демона, матрица выработки исходящих потоков и обработки входящих потоков (а). Также по крыльям демона передаются сигналы между матрицами сущности. Крылья демона также приспособление для передвижения.
В – ядерная спираль демона, носитель опыта, своеобразная ДНК и мозг, матрица контроля команд.
Г – ядро или тело демона. Представлено двумя оболочками: первичная оболочка носит защитный характер, препятствуя проникновению внешних деструктивных факторов, вторичная оболочка (д) представляет собой вспомогательную матрицу обработки входящих/исходящих потоков, а также матрицу адаптивной корректировки команд ядерной спирали.
Внутреннее строение демона.

Схема №2. Строение крыла.
А – внешняя оболочка крыла, носит защитный характер.
Б – внутренние энерго-информационные каналы крыла. Предназначены для передачи сигналов о повреждение внешней оболочки крыла, также обеспечивают целостность крыла, поддерживая внешний каркас (а).
В – матрица наложения информации на энергию или энергии на информацию, производит разделение энергии от информации, через эту матрицу также осуществляется восстановление сбоев крыла.
Д – центральный энерго-канал, предназначен для прямой передачи сигналов от тела демона во внешнюю среду и из внешней среды в тело.
Г – матрица контроля входящих сигналов. Принцип действия: матрица периодически принимает малую дозу энергетики извне, затем сопоставляет с внутренней энергетикой и передает сигналы о состоянии внешнего мира в тело. Также матрица преобразует внутреннюю энергию в энергию внешнего диапазона, обеспечивая адаптивность демона.
Схема №3. Строение тела.
Тело или ядро – самый сложный компонент демона.
Следует сразу отметить область “Л” во вторичной оболочке ядра. Эта область еще недостаточно изучена, в ней находится ряд микро-матриц и сложная сеть соединяющих эти матрицы энерго-информационных потоков, функции которых затруднены для изучения в связи с малыми размерами и элементами закрывающими эти структуры.
Элементы “А” и “В” - это первичная и вторичная оболочка, соответственно, основная (защитная) функция которых описана во внешнем строении. Но оболочки несут также и дополнительную функцию. Создают замкнутую область, в которой содержится небольшой запас энергии, предназначенный для использования в кризисных ситуациях – восстановление энерго-структур ядра.
Элемент “Г” – кризисная матрица, основное хранилище запасов энергии демона. От кризисной матрицы в область между оболочками направлен кризисный энерго-поток “Б”. По этому потоку в благоприятное время производится передача энергии в область между оболочками для запаса; в неблагоприятное время кризисная матрица черпает запасенную в межоболочной области энергию для последующего “ремонтного” распределения. Кризисная матрица соединена энерго-потоком с клапанной матрицей “К”. Клапанная матрица состоит из двух частей, между которыми находится перегородка. Перегородка совпадает с границей первичной оболочки тела. Матрица “К” выведена во внешнюю среду, из которой при нормальных условиях демон черпает энергию и информацию. Сначала внешние ресурсы поступают в левую (на схеме) часть клапанной матрицы, фильтруются, проверяются на наличие неблагоприятной энергии и т.п. Здесь механизм действия подобен механизму действия матрицы контроля входящих сигналов на крыле. Затем перегородка открывается и энергия поступает в правую часть клапанной матрицы, перегородка закрывается и энергия поступает в кризисную матрицу.
Основными компонентами тела являются командная матрица “Е” и ядерная спираль “И”. Командная матрица соединена с кризисной матрицей “Г” двумя и более энерго-потоками. Это обусловлено тем, что командная матрица постоянно перерабатывает энергию, информацию; формирует команды, принимает обратные сигналы, и командной матрице всегда требуется энергия, запасаемая в кризисной матрице. Наличие нескольких энерго-потоков позволяет ускорить поступление энергии в командную матрицу. Также командная матрица соединена с внешней средой несколькими энерго-потоками “З”. По этим потокам осущесвляется передача сигналов вовне. Энерго-потоки “З” являются основным функциональным элементом, когда демон ремонтирует планетарную матрицу. Эти потоки своеобразные руки-щупальца. Детально работа командной матрицы и ядерной спирали описана ниже.
Следующий компонент ядра – матрица контроля исходящих потоков “Ж”. Эта матрица контролирует исходящие энерго-потоки через командную матрицу, т.е. сначала командная матрица отправляет сигнал и пробу внешней среды в матрицу “Ж”, эта матрица адаптирует сигнал к внешней среде и отправляет обратно в командную матрицу. Командная матрица в завершении этого процесса отправляет адаптированный сигнал вовне. Матрица “Ж” – одна из последних матриц сформированных демонами в ходе эволюции. Основная ее задача уменьшить энерго-информационную нагрузку на командную матрицу.
Строение командной матрицы и принцип ее работы.
Схема №4. Строение командной матрицы.
Основными компонентами командной матрицы являются большой (а) и малый (б) командные круги. Каждый входящий (исходящий) в матрицу поток соединяется с малым и большим командным кругом. Если сигнал следует передать через командную матрицу в другие матрицы, не задействуя сложные принципы обработки сигнала, то этот сигнал движется по большому кругу до потока исходящего из командной к трубемой сигналом матрице.
Если сигнал поступает непосредственно для командной матрицы, то он проходит на малый круг. Сигнал может содержать какую-то важную информацию (но направляется не в командную матрицу), тогда очевидна необходимость вмешательства контрольной матрицы. Такой сигнал пройдя через спираль по большому кругу пройдет оценку важности и направится либо для корректировки в малый круг, либо пойдет по изначальному направлению через большой круг в другие матрицы.
Основная обработка сигналов происходит на малом круге методом сопоставления сигналов с уже имеющимися. Малый круг соединен со спиралью и имеет несколько узлов, разветвляющиеся еще на несколько узлов, которые также могут разветвляться. Эти разветвляющиеся узлы содержат в себе копии сигналов, содержащихся в спирале. Это сделано для того, чтобы не перегружать спираль. Сигнал проходит малый круг и его узлы, находит “свой” узел, в этом узле уже содержится модель обратного сигнала (команды), обратный сигнал отправляется, и другие матрицы выполняют эту команду.
Принцип появления первичных команд заложен в функционировании ядерной спирали.
Строение и принцип действия ядерной спирали.

Схема №5. Строение ядерной спирали.
Ядерная спираль – самый сложный компонент демона. Это его мозг, и подобно тому, как малоизучен принцип работы мозга человека, малоизучен принцип работы ядерной спирали. Здесь можно говорить с большой уверенностью о том, как формируются элементарные поведенческие механизмы сущности. Но вопрос о сложноорганизованной деятельности, на которую способны некоторые демоны остается загадкой.
Изначально то, что видит исследователь – это энерго-структура спиралевидной формы, состоящаяя из туманной, “распыленной” энергетики кое-где с плотными вкраплениями (а). Эти уплотненные элементы спирали получили название спиральных узлов. Прежде всего потому, что именно в них концентрируется наибольшее количество ситуативных образцов. Именно в спиральные узлы поступает сигнал, который следует сопоставить с уже имеющимися образцами. Также спиральные образцы содержат в себе информацию о том, каково нормальное состояние демона.
Если рассмотреть более детально, то спираль имеет прерывистую по плотности структуру. На воображаемую линию, которая закручивается в спираль, нанизаны микро-центры уплотнения (б). Именно в них кроется основная идея, по которой функционирует спираль.
Такой микро-центр (в) представлен энерго-каркасом, в котором есть еще меньшие – “наноцентры” уплотнения (черные квадраты на схеме) и “дырки” (белые квадраты на схеме), содержание энергии в которых минимально.
Черный наноцентр – это уникальное приспобление, которое являет собой наноматрицу, целиком повторяющую матрицу обычных (для человека, разумеется) размеров. Т.е. эта матрица имеет внутренние и соединяющие матрицу с внешней средой энерго-потоки, нано-узлы и нано-каркас. Белый наноцентр практически не содержит в себе энергии, он лишь пронизан тончайшими энерго-информационными потоками, соединяющими черные наноцентры.
Именно в микро-строении и наностроении спирали кроется то, каким образом демон обучается – эволюционирует.
Когда в спираль попадает сигнал извне, предварительно обработанный матрицами тела и крыльев демона, естественно, что сигнал закручивается. Кручение – это процесс, вызываеющий распад энерго-системы, которой является в том числе и сигнал. Малые размеры спирали обеспечивают огромное ускорение, т.е. усиливают процесс распада. Составляющие сигнала примеряются к конфигурациям черных наноцентров, пока не будет достигнуто минимум 80% совпадение – запускается команда, реагировавшая на сигнал до этого. Оставшиеся 20% попадают в другие наноцентры находят себе аналог и запускаются дополнительные команды. Т.о. формируется целый алгоритм действия в данной ситуации.
Если совпадение мало, то сигнал продолжает “фильтроваться” (двигаться по спирали) до тех пор, пока не выяснится незнакомый демону компонент, т.е. компонент, нигде не записанный в спирали. Именно этот компонент попадает в белый наноцентр и фиксируется на перекрестке тонких энерго-потоков – начинает формироваться новый черный наноцентр. Извне снова берется сигнал, в формирующемся наноцентре воспроизводится конфигурация сигнала, фиксация происходит вокруг незнакомого компонента, далее определяется общее состояние демона и также фиксируется в формирующемся наноцентре. Далее определяется разница текущего и нормального состояния по информации заложенной в спиральных узлах и формируется программа возврата к нормальному состоянию, которая также записывается в формирующийся наноцентр. Именно наличие узла, в котором содержится информация о нормальном состоянии демона (в том числе программа, алгоритм создания новых наноцентро), лежит в основе формирования команд. Данный узел – нормальный узел, формируется при создании демона.
Естественно, что изначально спираль содержит в себе очень мало информации. И благодаря тому, что стурктура спирали очень тонка (множество свободных наноцентров), происходит процесс обучения и приобретения опыта демона, путем “отлавливания” незнакомых сигналов.
Также демоны способны к анализу и синтезу алгоритмов действия, для этого используются белые наноцентры, в которых копируются различные компоненты черных наноцентров и “продумываются” ситуации, для которых характерно было бы наличие анализируемой конфигурации. Поэтому зачастую демон бывает способен моментально адаптироваться к незнакомой обстановке, т.к. раньше уже “мысленно” сформировал наноцентр аналогичной ситуации.
То каким образом был сформирован такой механизм, остается загадкой. Единственное, что приходит в голову – это долговременный отбор всевозможных энерго-конфигураций, пока не была найдена конфигурация спирали современных демонов.
Раздел второй. “Разум” демона.
Поведение.
Поведение, в общем – это образ жизни и действий. И формируется оно в течение всей жизни любого существа. Тот же процесс постоянного изменения и формирования поведения в зависимости от среды и возраста характерен для демонов.
Поведение демона делится на четыре хронологических этапа:
• функциональное поведение;
• переходное поведение;
• свободное поведение;
• подконтрольное поведение или поведение при призыве.
Эти этапы характерны, как для демонов, так и для архидемонов.

Функциональное поведение (ФП).
ФП – это поведение, формирующееся в период создания демона и период выполнения демоном своей главной функции – восстановление сбоев в энерго-структутре планеты.
Период ФП характеризуется четкими алгоритмами и психологической инерцией (клише), на базе которых демон совершает те или иные действия. В данный период “мыслительная” деятельность демона минимальная. Если проводить аналогии с поведением человека, то это маразм.
Программа функционального поведения обусловлена прежде всего типами сбоя планетарных энерго-структур. Таких типов пять:
1. космический;
2. атмосферный;
3. тип коры;
4. тип мантии;
5. тип ядра.
Для первого типа обусловлена минимальная сложность программы. Для такой программы характерен алгоритм наблюдения за внешним состоянием планеты, идентификация изменения основных энергетических параметров. Демоны с данным типом программы посылаются для ремонта наблюдательных матриц. Их участие в текущих энерго-процессах планеты минимально. Основной задачей является обеспечение ресурсов для прогнозирования глобальных изменений. Основная идея данной программы: выбросить демона, по пути организовав канал передачи информации и зафиксировать сущность в определенной точке. Нечто сродни одноразового запуска спутника.
Второй тип программы характеризуется малосложным набором команд, обеспечивающих ремонт матриц переработки энерго-отходов. Демоны такого типа программы несколько раз совершают переходы из атмосферы до ядра восстанавливая разрушенные потоки, по которым идут энерго-отходы. Усложнение этой программы заключается во включении в программу двигательных алгоритмов: разработка траекторий, двигательных матриц и т.п.
Третий тип программы второй по сложности после пятой программы. В эту программу включены данные о состоянии живой и неживой природы, их взаимосвязи. Демоны, выполняющие данную программу наделены аналитическими способностями, чтобы восстановить сбой матриц коры и не повредить глобальную экологическую энерго-систему.
Четвертый тип усложнен по сравнению с остальными тем, что в программу включены многочисленные данные об энергетическом строении мантии планеты, что позволяет демону составить наиболее рациональный алгоритм по восстановлению матриц мантии.
Пятый тип усложнен тем, что в программу включаются механизмы взаимодействия тонких энергий. Это обеспечивает максимально аккуратное восстановление матриц ядра.
В период функционального поведения в демона закладываются его изначальные способности. Для первого типа – это терпение и умение становиться незаметным; для второго – скорость; для третьего – умение сопоставлять одно с другим и выводить общее (умение анализа и синтеза); для четвертого – рациональность, умение упростить то, что может быть упрощено; для пятого – точность и аккуратность.
Не стоит понимать изначальные способности, как нечто определяющее дальнейшее развитие демона, т.к. эти способности латентны и требуют большой работы по раскрытию. Эти способности заложены в тот момент, когда демон действует бессознательно, когда сущность еще не способна “понять”, что именно данная способность обеспечит ей процветание и рост.
Переходное поведение.
Переходное поведение – это действия сущности, в момент адаптации к свободе. Период перехода – самый сложный период в жизни демона, т.к. выполнив предназначенную ему функцию демон “теряется” в окружении предоставленных ему возможностей на свободе.
Это период переосмысления собственного существования, разбор смысла этого существования. Данный период делится на несколько этапов, во-первых, когда демон борется с окружающей средой (энергетикой планеты, способной его поглотить; другими сущностями) за существование и формирует индивидуальные механизмы защиты, нападения. Научается стратегически мыслить. Именно помещенный в агрессивную среду демон начинает раскрывать в себе изначальные способности и учится их использовать. Следующим этапом данного периода является успокоение и поиск собственной ниши в энерго-структуре планеты. Демон находит себе жилище, ориентирует себя на некоторые цели. Ядерная спираль набирает множестве вариаций энерго-структур, начинает формироваться сознание, мышление демона.
Процесс формирования мышления строится на методе проб и ошибок. Демон много “путешествует” по энерго-средам планеты, изучает их, набирается опыта.
Сложность данного периода заключается в том, что часть демонов не успевает сформироваться как самоорганизующаяся сущность, наделенная мышлением. Такие демоны распадаются и поглощаются планетой либо уничтожаются в качестве “энерго-пищи” другими сущностями.
Свободное поведение.
Именно в период свободного поведения демон полностью формируется как мыслящая сущность.
Получив свободу, демон начинает путешествовать по сознательному информационному полю планеты, вбирая в себя все его интересующее.
Описать принципы свободного поведения демонов достаточно сложно, т.к. именно для свободного поведения характерно проявление максимальной индивидуальности каждого отдельно взятого демона.
Свободное поведение очень сильно зависит от энерго-структуры демона. Здесь появляются и лидеры, и ведомые, и “гении”, и “глупцы”, и средняя масса.
Однако, именно для свободного поведения характерна социализация демонов. Они объединяются в группы по текущим интересам, образуя так называемые кланы. Именно социализация обуславливает для демонов характер “демонического” или “ангельского” поведения. Демоны-демоны стараются навредить окружающей среде; демоны-ангелы, наоборот восстановить что-то, что было разрушено (необязательно демонами-ангелами). Естественно, что между группами с противоположными интересами возникают конфликты и даже войны, в ходе которым могут быть изувечены либо уничтожены некоторые сущности. Поэтому в ходе эволюции свободные демоны сформировали достаточно развитый социум, в котором есть сущности специализирующиеся по военному делу, по изучению других миров, по изучению человечества, живой, неживой природы и т.д.
Практически каждый свободный демон использует в своей повседневной жизни определенные магические техники, базированные, как на энергетике, так и на произнесении звуковых заклинаний, призыве других сущностей. Некоторые древние демоны достигли в магии определенных высот и ведут за собой других демонов. Они даже научились призывать сущностей совсем недемонической природы. Именно таких древних демонов иногда под различными именами в разные времена ошибочно описывали, как богов. Также в разные времена описывали иерархию всевозможных демонических кланов, структуры ада и т.д. Но демоны по природе своей единоличники и отшельники, поэтому объединение в кланы носит кратковременный характер и кланы часто распадаются, не успев собраться.
В ходе изучения свободного поведения демонов, мною были помечены (“окольцованы”, если говорить зоологически) демоны различных социальных групп. Одним из важных открытий в этой области, благодаря слежению за некоторыми демонами, является наличие тесного общения между различными кланами, но отсутствие какой-либо сигнальной системы. Демоны передают идеи (мысли) целиком в очень сжатой энерго-информационной структуре – нечто наподобие очень плотного энерго-шара. Окольцованные демоны также были замечены в различных махинациях, сговорах и прочих манипуляциях, что явно свидетельствует о наличии очень четкой индивидуальности каждого демона, стремлении удовлетворить собственные интересы.
Все это свидетельствует о наличии у демона некого подобия личности. Однако в отличие от человека, у свободного демона нет разделения на сознательное и бессознательное. Бессознательное, на этапе функционального поведения, полностью вытесняется затем мыслительным процессом (сознанием) на этапе переходного поведения. Свободный демон всегда знает, что происходит у него внутри. Это осознание подобно тому, если бы мы могли контролировать каждую клеточку своего тела. Этот абсолютный контроль обеспечивает демону уникальную адаптивность к среде и креативность “мышления”. Демон так искуссно способен менять себя, что один и тот же демон может быть принят за нескольких в различные периоды наблюдения. Полагаю именно эта способность мыслящего демона и породила идею о наличии бесов – магических существ очень похожих друг на друга. “Личность” демона – цельна, едина. Она подобна – единственной мысли, в которой заключается вся суть сознания демона. Т.е. если бы демон говорил на каком-либо языке то, чтобы выразить и понять себя, ему достаточно было бы одного и того же звука во всех ситуациях, в которые он попадает.
Возвращаясь к социологическому аспекту поведения демонов, можно сказать, что все в месте они образуют некую “гиперличность”, отдельной частью, которой является каждый демон. Возможно, именно неумение человека воспринять цельную личность демона, без разложения этой личности на элементы, привело к тому, что мы обратили внимание лишь на “гиперличность”. Нарекли ее “Богом”, не понимая, что не “гиперличность” формирует личность демона, а наоборот.
Некоторые демоны могут обучать вновь созданных, но обучаемые демоны невсегда успевают развиться. Опытные сущности, часто используют неопытных в личных целях, в основном как пушечное мясо. Хотя миф о Люцифере приводит к мысли, что обучаемые демоны могут оказаться хитрее учителей. Все же говорить об обучении одних демонов другими сложно, т.к. нарождающиеся сущности недоверчивы и пугливы.
Поведение при призыве.
В ходе своей жизни демоны привязываются к тому или иному объекту. Во-первых, это их жилище, куда они периодически возвращаются, чтобы осмыслить вновь узнанное, выработать нечто новое и т.д. Во-вторых, это то, что просто нравится или не нравится тому или иному демону. Как и любое существо, которое имеет определенные привязанности, демон оставляет к этому объекту энерго-след.
Чем древнее демон, тем он опытнее в умении “заметать” следы. Именно поэтому на печатях призыва древних демонов (например некоторые печати “Ключей Соломона”) деталей больше, чем на печатях более молодых “сородичей”.
В общем и целом, призывное поведение демона обусловлено именно отношением сущности к тому объекту, по энерго-следу от которого производится призыв.
Поэтому работа по призыву того или иного демона заключается прежде всего в изучении отношения сущности к объекту–основе призыва. Именно недооценкой данного аспекта призыва обусловлена агрессия демона при призыве. Сущность полагает, что друг не станет использовать при призыве то, что ей не нравится.
Демоны в большинстве своем любопытны и готовы сотрудничать с человеком. Но следует понимать, что они ценят свою свободу и недоброжелательное отношение многих демонов обусловлено тем, что они были оторваны при призыве от интересующих их дел.
Больше всего вызывает у демона раздражение призыв по привязанности к жилищу. Ведь именно там, сущность пытается найти покой.
Поэтому общей рекомендацией при призыве демона является двойной призыв. Первый – для того, чтобы просто “окольцевать” демона, быстро и аккуратно. Второй – уже после того, как выявлена привязка к нравящемуся объекту и на базе этого объекта.
Демоны также привыкают к определенному типу призыва, и использование определенной печати поможет избежать агрессии демона. Хотя опытные демоны, уже привыкшие к призыву, достаточно высокомерны и оценивают не то, на какой базе проведен призыв, а самого призывателя. И неугодный может тоже вызвать агрессию.
Общие стереотипы, сокрытые в спирали демона.
Наблюдение за “окольцованными” демонами привело еще к одной интересной особенности. Демоны обладают некоторыми стереотипными формами поведения, а именно свообразным характером. Основные стереотипы, формирующие характер, откладываются у разных демонов в спиральных узлах (см. “Строение ядерной спирали”) в одном и том же месте на ядерной спирали.
На первом витке (сверху) откладываются такие характеристики, как доверчивость, открытость, честность. Второй виток обычно содержит любопытство. Третий – мудрость и хитрость. Четвертый – воинственный пыл. Пятый – недалекий “ум”, глупость. Естественно, что на спирали откладывает не одна характеристика, а целая система.
Т.о. наблюдение уплотнений на спирали демона позволяет сделать первичный вывод о системе характеристик демона, т.е. о его характере.
Трансформация “разума” демона.
“Разум” демона, его поведение связаны не только с внутренними мыслительными процессами, но и также с энерго-информационной средой, в которой находится демон.
И в том случае, если происходят какие-либо глобальные (в масштабах отдельно взятого демона) колебания среды, энергетика сущности может претерпевать мутации различной мощности.
Мутации энерго-тела сущности происходят в основном в трех случаях:
• воздействие энерго-вируса;
• ущерб при столкновениях с другими сущностями;
• изменение условий энерго-среды.
Под воздействием этих факторов энергетика демона может кардинально поменяться. Изменение может не повлиять на поведение демона, если ущерб не повлек изменение ядерной спирали. Но в том случае, если часть ядерной спирали была повреждена, либо спиральные узлы сместились поведение демона меняется.
Такая мутация произошла с одним из “окольцованных” демонов. Сущность любила путешествовать и достаточно часто выходила за пределы энерго-информационного поля планеты, в область тонких космических излучений. Само по себе смещение спиральных узлов не должно было вызвать особого изменения в поведении демона, ведь при подобном смещении изменяется лишь траектория обрабатываемых сигналов. Однако под воздействием сопротивления тонких энергий были повреждены наноцентры ядерной спирали.
Демон, прежде любивший путешествия, переместился в свое жилище и провел там долгое время. Изначально, это был любознательный демон, входивший в группу демонов-наблюдателей, которые изучали окружающий их мир, предположительно делали свои выводы о строении мироздания и т.п. Мутация привела к тому, что демон присоединился на некоторое время к группе демонов-войнов. В последствии он был уничтожен в одной из стычек.
Такие мутации очень важны с практической точки зрения. Ведь призываемый демон может повести себя совсем не так как планировалось призывателем. Что опять же приводит к рекомендации по наблюдению за сущностью прежде, чем входить с ней в контакт.
Приложение №1.
Экперимент: создание энерго-каркаса демона.
Если взять столовую ложку и поднести ее к струе воды под определенным углом, то получится следующая картина.

Вода сталкиваясь с поверхностью ложки будет распределяться эллипсообразно в плоскости ложки, образуя “крылья”.
Создав подобную ложке энерго-структуру, для завершения процесса образования энерго-каракаса демона нужно лишь направить на данную энерго-структуру низходящий поток энергии. Точки расхождения (а) и точки схождения (б) распределяемой энергии являются базисом для создания матриц крыла.
На основе этого эксперимента можно вывести гипотезу о том, каким образом создается энерго-каркас демона.
Видимо, в ходе стихийных перетеканий энергии планеты из одной формы в другую была создана каплеподобная (ложкоподобная) структура. Далее также стихийно эта структура могла попасть под энерго-поток, образовав таким образом энерго-каркас демона. Если предположить, что диапазон энергии, из которой создавались подобные пробные энерго-структуры, обладал определенной изначальной степенью самоорганизованности, то могла получиться сущность – прототип современных демонов.
Эта гипотеза приводит к мысли о том, что демоны создаются на базе определенной модели, т.е. “штампуются”, как человек на базе зиготы и, глядя глубже, ДНК.

Следствие первое. Организация ядерной спирали.
Возвращаясь к первому эксперименту, следует заметить, что часть низходящего на ложкоподобную энерго-структуру потока должна стекать по ручке “ложки”. Учитывая, что “ложка” находится под углом, то и энергия движущаяся по “ручке” стекает под углом – получается нечто вроде спирали с одним витком. Такая прото-спираль изначальная могла иметь рудиментарный характер. Однако с эволюцией демона, сущности могли потребоваться некие хранилища периодически используемой энергии и информации. Именно здесь и могла пригодиться рудиментарная спираль, которая благодаря своей геометрической форме занимала мало места, но обладала достаточной вместимостью.
Подобная идея приводит к гипотезе о том, что ядерная спираль демона изначально не была заложена в программу (команду), исходящую от планеты, к структурам, создающим демонов. Действительно, эта гипотеза небезосновательная, ведь функции демона перед планетой не требуют высокого уровня организации. Хотя, практически, демон – высокоорганизованная сущность.

Следствие второе. Организация матричного взаимодействия демона.
Поскольку энергия крыла распределяется в точках схождения и расхождения. Целесообразней всего было организовать матрицы контроля энерго-информационных потоков именно в этих точках. Здесь особого секрета нет, ведь природа всегда стремится к максимизации полезного эффекта, т.е. к наивысшей целесообразности. В данном случае к целесообразности в строении сущности.
Кроме того, самая плотная часть прото-демона – это “ложка”, тело современных демонов. Естественно, что уплотненная энергия обладет большим потенциалом, чем неплотная; т.о. именно тело демона стало вместилищем основных матриц и ядерной спирали. Уплотнение энергии до вторичной оболочки ( схема №1 ) следует рассматривать, как механизм уменьшения сопротивления среды при передвижении и подобных трансформациях.
Заключение.
Изучение демонов – очень важный раздел теоретической сущностной магии. Т.к. в ходе исследований сущностей недемонической природы, у многих были обнаружены те или иные компоненты энерго-структуры демона, и соответственно клише поведения, формируемые этими энерго-структурами. Особенно часто у “мыслящих” сущностей, принадлежащих нашей планете: элементы стихий, неэлементарные духи природы (хранители природных объектов), сознательные сущности эгрегориального происхождения и т.д.; обнаруживались структуры похожие на ядерную спираль, контрольную матрицу демона. Это приводит к мысли, что демоны – некий промежуточный класс в общепланетарной иерархии сущностей.
Изучение этого класса сущностей открывает природу других классов, позволяя детальней понять, кто они, каковы принципы их поведения, отношение к человеку. Систематизирует мир “магических” сущностей.
Детальное изучение внутреннего и внешнего мира демона, позволит выявить слабые и сильные стороны данной сущности. Мощная теоретическая база позволит избежать лишнего и нецелесообразного при построении практических техник.

Фотографии Андрей_Рунцо : Gods Tower

Фотографии Андрей_Рунцо : Gods Tower

Фотографии Андрей_Рунцо : Gods Tower

Легенда о динозавре
«Мы хотели создать Супергруппу»


У большинства групп есть своя легенда о том, как они встретились, познакомились и надумали играть именно такую музыку. Задача подобной легенды весьма прагматична - отпадает необходимость в очередной раз мучительно выдумывать ответы на, как правило, дурацкие вопросы журналистов. К примеру, одна и та же версия прохода Джима Моррисона по горячему песку пляжа и его встречи с худосочным Манзареком присутствует практически во всех книгах о группе «Doors»... Металлическим группам больше импонирует стандартная версия о том, как собрались они «по пьяни», шумно и весело усеивая заплеванные полы какого-нибудь пивняка выбитыми зубами, а потом, записав за сто долларов свой дебютный шедевр, наутро проснулись знаменитыми. Очевидцы, количество которых, согласно законам жанра, со временем увеличивается в геометрической прогрессии, с удовольствием вспоминают, как Курт Кобейн, в компании Криса Новоселика и Базза Осборна, по ночам расписывал стены домов своего родного городка всякими непристойностями типа «Бог - педрила» или «Гомосексуализм правит жизнью». Совместные безобразия (хотя блюстители порядка оштрафовали почему-то одного только Курта) якобы укрепляли фундамент будущей группы...
Как ни странно, у «Арии» такой легенды нет. С одной стороны, как говаривал один неглупый паренек, «они это могут себе позволить по статусу». С другой стороны, собрались они в своем первом конкретном составе достаточно случайно. Но главное -собравшись, они не только сразу определили свои задачи, но и стали претворять их в жизнь, А надо заметить, что у многих умников на преодоление пути от определения теоретической задачи до появления первого практического результата обычно уходит масса времени, иногда — целая жизнь. Однако хватит философствовать. Каждое повествование должно быть понятным, а цепь событий - последовательной. Так что в известной дилемме по поводу первичности курицы или яйца оставим курицу на потом, а утро начнем, как добрые христиане, - с яйца...
Первые рок-группы появились на территории Совка еще в середине шестидесятых. Их деятельность не выходила за рамки институтских тусовок или подпольных сейшенов. Можно утверждать, что на сознание масс эта субкультура произвела самое минимальное воздействие. Достаточно сказать, что собственно термин «рок», или «рок-музыка», в советской прессе был легализован только в 80-х, а до этого предпочитали писать «современная западная эстрада» или «зарубежный джаз»; хотя всем понятно, что творчество «Led Zeppelin» или тех же «Doors» ну никак в рамки «зарубежного джаза» не укладывалось. Правда изредка мелькал в печати чуть более продвинутый термин «бит-музыка», но объединить все стилевые течения рок-музыки он мог с большой натяжкой.
Подпольные сейшена - вообще тема отдельная. Вкратце эта своеобразная романтика выглядела так: фаны, желающие попасть на так называемый «сейшен», встречались в условном месте. Здесь им сообщали, что нужно садиться на такую-то электричку и сойти на такой-то остановке. Там их уже ждали специальные «сталкеры» и небольшими группами проводили к месту, где сейшен, собственно, и имел место быть. Такие ухищрения отнюдь не были лишними: КГБ активно интересовался подобными мероприятиями, а если его удавалось «свинтить», устроителей ожидали серьезные неприятности, вплоть до уголовного преследования. Зрителям обычно доставались (в зависимости от «послужного списка») более мелкие неприятности, вроде «звонков» на работу (учебу) или исключения из комсомола и попадания в психиатрическую больницу имени Кащенко.
Телевизор в конце восьмидесятых можно было смело включать лишь для того, чтобы узнать прогноз погоды. На голубых экранах в компании напыщенных исполнителей продолжали светиться окончательно надоевшие всем ВИА вроде «Голубых гитар», «Сердец четырех» и «Самоцветов». Похоже, коммунисты всерьез опасались, что даже сугубо танцевальная музыка «диско» способна серьезно поколебать устои социалистического общества. Что уж тут говорить о признаваемом почти сатанинским хэви-метал? Увидеть ЭТО, естественно, никто не смел и мечтать. Государство в очередной раз безуспешно боролось с пьянством, а на улицах шугали за кроссовки и длинные волосы.
...Если мы хотим найти самый древний корень нашей в высшей степени правдивой истории, стоит заглянуть в далекий 1975 год, когда на первом курсе МЭИ (Московский Энергетический институт) стали обучаться два молодых человека: Виталий Дубинин и Владимир Холстинин. Нельзя сказать, что они сразу стали дружны, но рутинное институтское бытие, временами сводившее их в одну точку, постоянно подкидывало им шанс для более тесного знакомства. Надо сказать, что у студентов московских вузов рок-н-ролльная тема тогда прочно занимала первое место, так что обойти ее Владимир и Виталий никак не могли. Однажды на некой субботнике, во время перекура, и разговорились они впервые о музыке. Слово за слово, выяснилось, что у Холстинина есть ноты песен «Deep Purple», и Дубинин, конечно, захотел взглянуть на них... Еще через некоторое время на факультете, где оба наших героя учились, был объявлен конкурс музыкальных ансамблей. И Дубинин, и Холстинин приняли в нем участие, однако каждый выступил со своей группой - желания объединяться пока еще не было...
Тем временем институтская жизнь текла своим чередом. Так уж получилось, что занятия по физкультуре у Владимира и Виталия являлись общими, и времени для разговоров было предостаточно. Тогда-то и выяснилось, что у поющего басиста Дубинина есть знакомый клавишник, а бывший одноклассник гитариста Холстинина - вполне приличный барабанщик. Теоретически состав уже существовал! Оставалось собраться и репетировать, что довольно быстро и произошло. А вскоре среди московских рок-групп появилась еще одна с волнующим воображение названием «Волшебные Сумерки». Как и многие другие рок-команды тех лет, за время своего существования «Волшебные Сумерки» выросли от уровня исполнителей кавер-версий «Grand Funk», «Deep Purple» и «Black Sabbath» до группы с репертуаром собственного изготовления. (Кстати, в этом коллективе успел поучаствовать Артур Михеев-Беркут, впоследствии получивший известность в качестве вокалиста «Автографа».) Однако в начале 80-х «Волшебные сумерки» распались, и Холстинин с Дубининым пустились в раздельное плавание по рок-н-ролльному океану...
Следующая встреча Виталия и Владимира на музыкальных перекрестках произошла в январе 1983 года, когда они вместе с бывшим клавишником группы «Круиз» Сергеем Сарычевым и экс-барабанщиком «Рубиновой атаки» Сергеем Сафоновым образовали новую группу с достаточно претенциозным названием «Альфа». Рок-меломаны со стажем наверняка помнят эту команду, песни которой гремели почти на всех московских танцплощадках. Основным автором, идейным вдохновителем и организатором «Альфы» был, конечно, Сарычев, и его ориентированность на клавишную музыку не сулила этому союзу музыкантов долголетия. Тем не менее, именно в данном составе «Альфа» записала свой знаменитый первый альбом «Расклейщик Афиш» с безотказным ресторанным шлягером «Я Московский Озорной Гуляка» на стихи Сергея Есенина. На волне столь бесспорного успеха «Альфа» пыталась получить в Росконцерте право на официальную филармоническую деятельность, однако в результате прослушивания получила разрешение лишь на работу отдельным «номером» в сборных программах (а не самостоятельным отделением в концерте, как того хотели музыканты). Разочарованные Виталий Дубинин и Сергей Сафонов тут же покинули коллектив. Виталий предлагает несколько готовых песен времен «Волшебных Сумерек» руководителю ВИА «Поющие Сердца» Виктору Векштейну, и тот неожиданно берет поющего басиста Дубинина в свой коллектив в качестве... вокалиста. По словам Виталия, Векштейн уже в том, 1983, году имел планы по реформированию банального ВИА «Поющие Сердца» в нечто современное и жизнеспособное. Правда Векштейн не понимал, к какому конкретному стилю стоит обратиться, зато охотно предоставлял карт-бланш на творческий поиск своим наиболее способным музыкантам. Под постоянное причитание Векштейна «Надо делать новую группу... Надо делать новую группу» Дубинин в паре с гитаристом в свободное от основной работы в «Сердцах» время пытались синтезировать что-то принципиально новое, однако их опыты в областях, сопредельных с «new wave», оказались неоконченными. Дело в том, что в 1983 году Виталий поступил на вокальное отделение Гнесинского училища, и во многом из-за этого был вынужден уйти из «Поющих Сердец»...
После ухода из «Альфы» Дубинина и Сафонова их место занимают бас-гитарист Александр «Алик» Грановский (экс-«Смещение») и барабанщик Игорь Молчанов. Альбом «Бега», записанный в новом составе, получился серьезнее предыдущего и такого успеха у публики, как «Расклейщик», не имел. Зато он был намного жестче и техничнее. Но Владимира Холстинина музыка «Альфы» все-таки не удовлетворяла. Он серьезно задумывается о том, что нужно начинать играть принципиально другую музыку - быструю, жесткую и агрессивную. Мечты о создании новой рок-группы привели к тому, что в 1984 году Холстинин покинул «Альфу» и начал потихоньку готовить музыкальный материал для нового альбома, который он намеревался записать с помощью Владимира Ширкина, и даже готовился выложить за это честно заработанные в «Альфе» 500 рублей. (Ширкин являлся, как это было принято говорить, «аппаратчиком» и распоряжался комплектом аппаратуры «Dynacord» в вотчине народного артиста СССР Муслима Магомаева, у него же была и небольшая студия в районе отчаянно вонявших аэрационных полей за Текстильщиками.)
Творчество - творчеством, но работать где-то было надо, поэтому спустя некоторое время Холстинин с удовольствием принял предложение своего бывшего коллеги по «Альфе» Алика Грановского, который к тому времени попал в уже упоминавшиеся нами «Поющие Сердца», придя туда сразу после ухода Дубинина.
Думаю, что пытливый читатель уже заинтересовался персоной руководителя «Поющих Сердец» Виктора Векштейна, через ансамбль которого со столь завидной кучностью дефилируют будущие звезды отечественного рока. Ну что ж, этому человеку предстояло сыграть одну из основных (если не главную) ролей в создании группа «Ария», а потому нам стоит внимательно рассмотреть эту фигуру.
Виктор Яковлевич Векштейн являлся представителем уникальной и крайне немногочисленной социальной группы - руководителей ВИА. Эти люди в Советском Союзе являлись эквивалентом столь же немногочисленным в капиталистическом обществе воротилам шоу-бизнеса (будем условно называть их менеджерами или продюсерами, хотя каждое из этих понятий на самом деле означает нечто иное). Правда, в отличие от Запада, где стать подобным персонажем невозможно без вполне определенных пробивных способностей и своеобразного таланта, в нашем тогда еще социалистическом отечестве важна была еще одна способность: знание общей политической обстановки и постоянно меняющегося рейтинга партийных кабинетов. Виктор Яковлевич в данном предмете ориентировался как рыба в воде, и это давало ему неограниченные возможности.
Вообще, Виктору Векштейну никто не мог отказать в праве считаться докой в своем деле. Он был настоящим профессионалом, имевшим более чем двадцатилетний опыт работы в Москонцерте, и ему было ясно - в популярной музыке нужно что-то менять. Вообще все, кто близко знал Виктора Яковлевича, отмечали, что этот человек обладал потрясающим чутьем во всем, что касалось шоу-бизнеса. Сначала Векштейн, «без отрыва от производства», затеял создание первой советской экспортной рок-группы и даже заготовил для нее название -«Дипломат». В 1985 году группа Стаса Намина произвела настоящий фурор в Америке. Главным образом, конечно, не музыкой, а тем, что «загадочные русские» оказались разумными существами. Этот факт Виктор Яковлевич, безусловно, взял на заметку, больше того - решил развить. Кстати, в пользу его приоритета в идее создания экспортной рок-команды свидетельствует и то, что уже в 1984 году он включил в ее состав впоследствии вошедших в «Парк Горького» Николая Носкова и Александра Львова...
У музыкантов Векштейна всегда была самая современная - по отечественным меркам - аппаратура, самые коммерческие маршруты гастролей и еще многое-многое самое-самое. Да и его коллектив «Поющие Сердца» среди прочих ВИА был далеко не последним. Имелась долгоиграющая пластинка и несколько «убойных» - по социалистическим временам - шлягеров. Чтобы живьем услышать песню «Кто Тебе Сказал?», народ скупал билеты и забивал стадионы вполне приличной вместимости. При этом каждый музыкант его группы получал за любой концерт фиксированную ставку в районе 12 рублей, а след основного «навара» терялся в лабиринте филармонических коридоров...
Как мы уже убедились, в те времена Векштейн мог достаточно комфортно чувствовать себя, со всех точек зрения. Однако -и это было главным его отличием от коллег — он думал не только об извлечении прибыли, но и об актуальной для завтрашнего дня музыке, то есть был сторонником музыкального прогресса. Эх, побольше бы таких персонажей в советском «шоу-бизнесе», глядишь и классных рок-команд в результате оказалось бы не так мало...
Итак, Векштейн, еще не знающий, какую именно группу ему хочется иметь, создал некие лабораторные условия для «выведения» нового коллектива.
Однако было у Векштейна и слабое место. Догадайтесь, что имеется в виду? Вы правы: конечно, женщина. По нерушимой традиции всех времен и народов, женой руководителя музыкального коллектива является его солистка. Не избежал общей участи и Виктор Яковлевич. Его жена Антонина Жмакова была солисткой «Поющих Сердец» и исполняла стандартный для тех времен набор эстрадных номеров широкого спектра: от романса до джаза. Каждый вновь пришедший в ансамбль музыкант с самого начала ставился в известность, что, кроме генерации новых идей, придется аккомпанировать Жмаковой. Это сильней всего обламывало именно паривших в творческих высях, а потому способных к созданию чего-то нового. Именно по этой причине состав творческой «лаборатории» Векштейна больше всего походил на проходной двор: музыканты приходили и уходили, как тараканы в летнее время...
В мифическом экспортном проекте Векштейна кроме вокалиста Николая Носкова и барабанщика Александра Львова (позже оба окажутся в «Парке Горького») числились гитарист Сергей Потемкин и бас-гитарист Алик Грановский. Однако Носков, проведя колоссальную работу по созданию нового коллектива, в итоге ушел сам, и на его место в феврале 1985 года пригласили певца Валерия Кипелова, до этого пять лет проработавшего в ВИА «Лейся, Песня». В тот момент «Лейся, Песня» практически прекратила свое существование, не сумев пройти прослушивания комиссии Министерства культуры, и Кипелов принял приглашение, даже не имея представления, что именно предстоит петь. Однако экстренная замена вокалиста не была единственной перетряской. Практически в то же время гитарист Сергей Потемкин поругался с Векштейном и ушел из ансамбля. На освободившееся место Грановский и предложил попробовать своего бывшего коллегу по «Альфе» Владимира Холстинина, тем более что Холстинин во многом разделял музыкальные вкусы Грановского. Что касается Кипелова, то много лет спустя Валерий признавался, что на момент своего появления в группе увлекался классикой хард-рока в лице «Led Zeppelin» и «Deep Purple», «Grand Funk» и «Slade» и ничего не знал о музыке «хэви-метал». Алик Грановский и появившийся неделей позже Кипелова гитарист Владимир Холстинин познакомили Валерия с музыкой «Judas Priest» и «Iron Maiden».
Грановский и Холстинин понимали, что Векштейн колеблется в определении стиля своего нового коллектива. Были необходимы радикальные меры, и единомышленники решили идти напролом. Бедный Виктор Яковлевич подвергся мощному идеологическому прессингу с частым упоминанием незнакомого ему словосочетания «heavy metal». О хэви-метал Векштейн тогда еще не имел ни малейшего представления, поэтому стараниями Алика и Владимира с ним был проведен ликбез - с прослушиванием записей и просмотром клипов. Усилия коварных музыкантов не пропали даром - в мятежную душу Виктора Яковлевича были брошены зерна сомнения. Он оценил зрелищное и музыкальное воздействие экспрессивного жанра. С другой стороны, он дико боялся разносов со стороны курирующих и контролирующих культуру органов и был твердо убежден в том, что играть такую музыку в Советском Союзе не разрешат. Поэтому он тянул с ответом, оставляя Грановского и Холстинина в тягостном неведении по поводу окончательного решения.
А далее произошло вот что. Холстинину и Грановскому позвонил их бывший сотоварищ по «Альфе» Сергей Сарычев. Этот звонок и послужил катализатором всех последующих событий. Сарычев предложил Алику и Владимиру вернуться в «Альфу», которую готова была принять в свои ряды Московская областная филармония. Соратники уже собрались так и сделать, но тут последовало еще одно телефонное сообщение - на этот раз от барабанщика «Поющих Сердец» Александра Львова. Александр одновременно с выполнением обязанностей музыканта заведовал у Векштейна всем музыкальным оборудованием. Львов сообщил, что Векштейн согласен на то, чтобы Грановский и Хол-стинин записывали свою музыку. Уходить куда бы то ни было, в общем, не имело смысла.
Однако запись тяжелого альбома - это так, цветочки, своего рода программа-минимум. А по максимуму необходимо было добиться того, чтобы эту музыку разрешили играть на профессиональной сцене. Ведь широкий жест Виктора Яковлевича по поводу записи объяснялся очень просто - дав «добро» на студию, он, по большому счету, ничем не рисковал. Векштейн был совершенно не заинтересован в том, чтобы от него ушла половина трудоспособного коллектива. Это могло бы нарушить уже существующие гастрольные планы «Поющих Сердец», чего Виктор Яковлевич допустить не мог. Черт с вами, пишите свой альбом в свободное от гастролей и концертов время!.. Так единомышленники оказались в какой-то степени даже в выигрышном положении. До поры до времени векштейновский вариант их вполне устраивал, а записав альбом, они могли спокойно уйти из «Поющих Сердец».
Итак, создателями новой безымянной группы и генераторами ее идеологии стали Грановский и Холстинин. Сама идея была, в общем-то, проста: наконец-то позволить себе роскошь отрешиться от всех запретов и играть ту музыку, к которой лежит душа. Душа лежала к музыке в стиле «Iron Maiden» и «Judas Priest». To, что ее позволят играть, - было под большим вопросом, но, с другой стороны, музыкантам, имевшим более чем десятилетний опыт работы на сцене, хотелось оставить на память о себе хотя бы классную студийную запись. На гарантированный коммерческий успех никто и не рассчитывал, ведь большинство тогдашних магнитных альбомов занимали свое почетное место в домашних фонотеках...
Наброски первых вещей были сделаны в конце октября 1984 года на московской квартире Владимира Холстинина. Попутно между компаньонами решался очень важный вопрос, кто, собственно, будет петь - Алик или Владимир. Эта дилемма в итоге так и не была разрешена, потому что под рукой имелся Валерий Кипелов. Когда-то, еще на танцплощадках, он пел «Slade» и «Creedence», хотя особого опыта в исполнении тяжелой музыки у него не было. Однако Кипелова прочно взяли в оборот и начали вести с ним долгие беседы о тяжелом роке. Грановский и Холстинин объясняли ему свое представление о вокале, а Кипелов рассказывал, как когда-то пытался снимать феноменальные рулады Нодди Холдера («Slade») и Дэна Маккаферти («Nazareth»). Взаимопонимание вскоре было достигнуто, и - как ни крути - получается, что первый же претендент на роль вокалиста будущей супергруппы пришелся ко двору. «Кипелов нам сразу понравился», - вспоминает Холстинин.
Векштейн в очередной раз терзался сомнениями, но пойти на риск все же решился. Чутье менеджера подсказало ему, что парни готовят настоящую бомбу. Тем более, что дать задний ход этому проекту он смог бы в любой момент. А чтобы снять с себя какую бы то ни было ответственность, Векштейн поступил, как настоящий дипломат. Он выдал музыкантам ключи от студии и сказал, что через месяц придет слушать готовый альбом. В творческий процесс, надо отдать ему должное, Виктор Яковлевич решил не вмешиваться. Правда поначалу Векштейн, по словам Грановского, все же предлагал на рассмотрение несколько собственных опусов, однако, когда сотоварищи попытались сыграть первую же вещь, неожиданно выяснилось, что это просто копия композиции «I Surrender» из репертуара Ричи Блэкмора. Остальные песни Векштейна тоже были отсеяны, но это не решало проблемы с репертуаром. Правда какие-то наработки у любого музыканта в запасе есть всегда, но воплотить их в законченные произведения не так просто, как кажется со стороны...
Итак, группа музыкантов засела за работу над своим первым альбомом, которому предстоит получить достаточно самоироничное название «Мания Величия». Как сочинялись песни? Наверно, восстановить максимально объективную картину теперь уже невозможно. Музыкантам вообще бесполезно задавать вопросы типа «Кто из вас внес наибольший вклад в написание материала?» . В нашем случае Грановский, лукаво улыбнувшись, предложил посмотреть на обложку альбома - «там все написано», но из дальнейшего разговора с Аликом выяснилось, что, по большому счету, все в «Мании Величия» сочинено им, а фамилию Холстинина в качестве соавтора он увидел лишь много лет спустя, когда альбом был издан официально, с настоящей обложкой. (Хотим напомнить, что в 1985 году у всех подобных записей не было даже единственного шанса из тысячи выйти в качестве грампластинки. Они распространялись в сети киосков звукозаписи, а на кассете в лучшем случае указывалось название группы и наименование альбома.) Холстинин, признавая ведущую роль Грановского в аранжировках и написании песен, ненавязчиво клонит к тому, что, если бы не он, никакого альбома вообще бы не состоялось. Кипелов претензий на лидерство не предъявлял, но попросил не забывать о клавишнике Кирилле Покровском и кроме того о своем личном авторстве музыки медленной баллады «Мечты». Кроме того, попутно Валерий припомнил, что песня «Вокруг Света За Двадцать Минут», к примеру, была изначально представлена на обсуждение в виде голого гитарного риффа...
Вообще, определить точный вклад отдельного члена группы в процентах крайне сложно. Рождение каждой композиции уникально, и толчком к сочинению конкретной песни может стать и мелодическая линия вокала, и последовательность аккордов аккомпанемента, и гитарный рифф. Наверно, гитарист, придумавший рифф, так же стопроцентно уверен в том, что именно он написал песню, как и вокалист, придумавший вокальную линию, как и музыкант, сделавший удачную аранжировку. И что самое интересное - каждый из них прав по-своему! Правда, рифф для этого должен быть таким же эпохальным, как, скажем, рифф Ричи Блэкмора из «Smoke On The Water». A, как верно заметил (уже в наши дни) основной композитор «Арии» Виталий Дубинин, за всю историю группы столь значительных риффов не появлялось. Так что займем сторону Грановского, безусловно сделавшего основной вклад в репертуар «Мании Величия».
Кстати, возникает вполне законный вопрос: если отцы-основатели группы провозгласили курс на классический хэви-метал, то почему же тогда в составе группы появился клавишник? Дело в том, что Покровский уже числился в составе векштейновских «Поющих Сердец» и его необходимо было как-то задействовать. Да и сами музыканты тоже были не прочь поэкспериментировать с клавишными, но преимущественно «в свободное время и в студийных условиях ». Покровскому дали записать одну его собственную инструментальную вещь - «Мания Величия», коварный второй голос («даже легкое движенье видел чей-то глаз...»), органную подкладку в «Волонтере» и несколько модных фишек в виде завывания ветра и прочих стихий. И хотя Кипелов робко настаивал на более полновесном использовании клавишных («как у Оззи Осборна»), тяга Грановского и Холстинина к чистому хэви-метал перевешивала. В дальнейшем «синдром Покровского» решался самым примитивным образом: на концертах, по тайной договоренности со звукооператорами, его игру вместе с барабанами и голосом Кипелова выводили только на его собственный монитор, где у Кирилла царил свой «клавишный» мир - он умудрялся попутно играть и за бас, и за ритм-гитару.
Саунд своего первого альбома музыканты постарались выдержать в лучших традициях стиля. Над звуком колдовали все те же Грановский и Холстинин, главным образом потому, что заниматься этим было некому. Грановский был опытней, и к тому времени уже имел немалый опыт работы в студии. Алик несколько раз записывался на фирме «Мелодия» с самыми разноплановыми коллективами, правда порою никоим образом к року не относившимися. Холстинин же проявил совершенно несвойственную его темпераменту активность и постоянно ездил советоваться с самыми разными людьми по поводу того, как лучше прописать тот или иной инструмент. (Со временем звукорежиссура станет для Владимира Холстинина второй профессией, и он будет не только участвовать в продюсировании нескольких альбомов «Арии», но и записывать других исполнителей.)
Барабанные партии будущего альбома были отданы на откуп Александру Львову. Львов был «главным по звуку» в «Поющих Сердцах», поэтому обойтись без его услуг было бы вряд ли возможно. Именно Львов включал 16-канальный магнитофон «Tascam», сидел за пультом и вообще заведовал всем студийным хозяйством. (Кстати, между делом, втайне от Векштейна, он записывал сольный альбом Николаю Носкову.) Александр Львов честно признался, что это совсем «не его» музыка, но от записи альбома отказываться не стал, и в итоге довел Грановского до белого каления. Львов считался неплохим барабанщиком, но при всем этом понятия не имел о «классике жанра». Если верить Грановскому, Львов не знал ни одной песни «Deep Purple»., не говоря уже о «Judas Priest», и отличался редким упрямством, норовя всякий раз сделать все по-своему. Барабанная сессия растянулась аж на три недели, а некоторые куски пришлось в буквальном смысле склеивать. Когда эта эпопея закончилась, Холстинин и Грановский дружно решили, что, если им когда-либо придется исполнять эти вещи «вживую», они постараются обойтись без услуг Львова.
В идеале в составе металлических групп (особенно тех, которые были симпатичны Грановскому и Холстинину) предполагалось наличие двух гитаристов; однако в данной конкретной ситуации времени на поиск второго гитариста просто не было. А потому Холстинину пришлось записывать гитары «за двоих». Надо сказать, Владимир с поставленной задачей справился достойно: комбинируя звуки нескольких инструментов, он добился полного впечатления, что гитарные партии записывали два музыканта.
В альбом «Мания Величия» вошло восемь вещей: «Это Рок», «Тореро», «Волонтер», «Бивни Черных Скал», «Мания Величия», «Жизнь Задаром», «Мечты», «Позади Америка». Мы приводим ныне принятые названия композиций, ведь изначально песня «Бивни Черных Скал» значилась как «Человек И Горы», «Жизнь Задаром» - как «Все Заслонила Цена», а «Позади Америка» «расшифровывалась» как «Вокруг Света За Двадцать Минут». Музыкантам, по всей видимости, было просто лень договариваться о том, как конкретно будут называться песни, - зачем, все равно никаких пластинок не будет! - и названия предназначались исключительно для служебного пользования. Нужно же как-то определяться, какие песни играть! (Именно по этой причине, из-за неверия в то, что в этой стране можно выпустить пластинку с записями хэви-металлической группы, у первых двух альбомов «Арии» отсутствует «оригинальное» оформление. Обложка «Мании Величия» с глыбами льда и бетона, складывающимися в «арийский» логотип, была произведена Василием Гавриловым лишь в 1993 году, когда фирма «Мороз Рекордз» впервые издала все пять номерных альбомов группы.) Фаны названий песен не знали вообще: заказывая этот альбом в киосках звукозаписи, они получали на руки кассету с лаконичным наименованием «Ария-85».
Для записи заглавной композиции - «Мания Величия» — с ее хоровыми вставками были специально приглашены из Гнесинского училища четыре юных создания с ангельскими голосами (все мужские партии в этой вещи спели сами участники группы). «У меня давно витала мысль - скрестить классику с роком, - рассказывает Владимир Холстинин. - Наподобие песни «Supertzar» группы «Black Sabbath»,,.» Похоже, подобная мысль посещала и клавишника Кирилла Покровского, ибо именно ему принадлежит авторство композиции «Мания Величия». А вещь действительно получалась впечатляющей, хотя и разительно отличалась от всего остального альбома.
Вообще, очень многое на первом альбоме «Арии» было для неискушенного слушателя в диковинку, Хэви-метал тогда стал необыкновенно «модной» музыкой - на полуподпольных концертах «металлических» групп толпа была готова часами слушать самый бессмысленный набор гитарных аккордов - главное, чтобы все фузило и гремело. Альбом «Мания Величия» многие меломаны считают первым в «металлическом» жанре, хотя наверняка найдутся и те, кто отдаст пальму первенства другим московским, питерским и свердловским группам (сознательно не даем их названий). Происходит это из-за того, что многие из этих коллективов играли нечто переходное от хард-рока к хэви-метал, а «Ария» - по нашему мнению - выдала на-гора «цельнометаллический» альбом.
И еще о первопроходцах. Единственное, чего не удалось альбому «Мания Величия», так это успеть застолбить приоритет на первый русский хэви-металлический «медляк». Проникновенно-наивная кипеловская баллада «Мечты», ныне вышибающая ностальгическую слезу по тем добрым временам, на «металлический медляк» в его нынешнем классическом понимании не очень похожа. К тому же в данном номере программы «Арию» все-таки обошел их заочный конкурент - группа «Черный Кофе», которая сумела оперативно издать на виниловом миньоне свои знаменитые «Листья».
Вообще весь альбом получился довольно разноплановым: антивоенная «Это Рок», песня «Волонтер» - предположительно о палаче времен сталинских репрессий, пафосно-патетическая «Бивни Черных Скал», которая в начальном варианте начиналась со слов «Весь научный мир переехал вдруг в Каир...». (Кажется, это была песня о том, как инопланетяне высадились в Египте и что-то там натворили.) И, конечно, «Тореро»! Наверное, все-таки это самая впечатляющая вещь на альбоме «Мания Величия»!
Музыкальное авторство «Тореро» полностью принадлежит Алику Грановскому. Песню предварял замысловатый перебор бас-гитары с интонациями фламенко, моментально ставший классическим. «Снять» этот фрагмент еще лет пять считалось признаком высокого профессионализма бас-гитариста, а у терзателей четырех струн в джаз-студии «Замоскворечье» появилась еще одна головная боль - к признанным вершинам бас-гитарного мастерства добавилось еще и вступление к «Тореро». Как вспоминает сам Грановский, песня «Тореро» была им придумана, когда он ехал в автобусе к своему приятелю Юре Рыженко: «Как только я добрался до квартиры своего друга, я сразу же взял гитару и подобрал аккорды».
Текст к «Тореро» написала Маргарита Пушкина. Это был ее первый опыт работы с «Арией». К тому времени Маргариту уже хорошо знали в рокерских кругах по работе с «Високосным летом», «Автографом», «Викторией», «Карнавалом» Александра Барыкина и некоторыми другими группами. Тем же «Волшебным сумеркам» еще в 1981 году она написала несколько текстов... Окончательному варианту текста «Тореро» предшествовала долгая и упорная борьба с Холстининым, отвергавшим все предыдущие варианты как «хипповые» и «не в стиле». История о сыне вдовы, погибающем под звон мадридских часов, оказалась «в стиле»...
Остальные тексты для альбома «Мания Величия» принадлежащие перу поэта Александра Елина, в настоящее время (и уже довольно давно) проживающего в Израиле. Композиторы ранней «Арии» вспоминают, что работать с Александром было необыкновенно просто: он обладал исключительной особенностью моментально переделывать собственные творения и никогда особенно не настаивал, если кого-то из участников группы что-либо не устраивало. Только острая на язык Маргарита Пушкина язвит, что Елин писал тексты «левой ногой». К тому же, на ее вкус, они были достаточно примитивными. Доля правды в этом утверждении, безусловно, есть, хотя в данном случае Маргарита - лицо заинтересованное.
В целом альбом «Мания Величия» удался, и все музыканты показали себя настоящими профессионалами. Однако особо хочется выделить Валерия Кипелова, чей поставленный вокал был настолько узнаваем, что сразу стал визитной карточкой нового коллектива.
Готовую запись показали нескольким компетентным специалистам на предмет возможности ее выпуска в виде пластинки на «Мелодии». Поэт Валерий Сауткин (автор большинства текстов группы «Круиз», впоследствии главный редактор первого отечественного музыкального рок-журнала «Рокада»), которому дали прослушать альбом, сказал: «Это все - в корзину! Вы что, с ума сошли - кто такую музыку пропустит? Играйте это в подвалах.». Хочу напомнить, что описываемые события происходили во времена, когда только Министерство культуры и партийные органы решали, что нужно слушать советской молодежи. И это притом, что на альбоме нет ни одного слова, хоть как-то критикующего социалистические порядки или воспевающего политического противника. Уже сам стиль «хэви-метал» считался идеологической диверсией. Именно поэтому многие высказывались наподобие Сауткина, и запись «Мания Величия» стала распространяться классическим для социалистических времен способом - в виде магнитофонного альбома. Именно в тот момент возникла необходимость в названии для группы.
Авторство на название «Ария» принадлежит Владимиру Хол-стинину. (По крайней мере, этот факт еще никто не оспаривал!) Потратив три дня на положенные в таком случае сомнения, Хол-стинин твердо решил, что «Ария» - это именно то, что нужно. Валерий Кипелов считает, что название группы было подсказано холстининской гитарой: «Он тогда играл на «Aria Pro 2». Посмотрел Холст как-то раз на свой инструмент, прочитал, что на нем написано, и тут его осенило...».
На репетицию Холстинин принес несколько предварительно выписанных из словаря терминов, звучащих кратко, красиво и броско, а также звучащих одинаково и по-русски, и по-английски. Слово АРИЯ стояло в том списке первым. «Я хотел подложить свинью всем, кто мешает нам жить», - утверждает Холстинин. «Какая там свинья! - выдвигает свою версию Виталий Дубинин. - Эту теорию Холст уже потом придумал., Для Володи самым главным было то, что название «Ария» хорошо скандировать, к тому же оно очень походит на «Iron, Maiden»!» Маргарита Пушкина тоже имеет свое мнение по по поводу прилагательного «арийский» и всех его многозначительных употреблений. С ее точки зрения, подобную игру слов заметила именно она, и произошло это значительно позже 1985 года.
Что ж, остановимся на компромиссной версии: сперва подсознательное стремление к фонетическому сходству с «Iron Maiden», и - о чудо! - вдобавок подвернулась «свинья». Свинья, надо сказать, двоякая! С одной стороны, просто красивое, ни о чем не говорящее на первый взгляд, название несло в себе неумолимую логику: в группе с названием «Ария» играют, естественно, «арийцы», а значит те, кто их слушает, вполне могут считаться «избранной расой» и биться насмерть с поклонника-' ми других групп. Это был самый настоящий подвох! С другой стороны, проглядывал в этом названии некий политический подтекст, свойственный скорее неформальным течениям, а не -по определению аполитичным - рок-группам. (Что касается логотипа группы, он появился много позже - к выходу первой «мелодийной» пластинки «Герой Асфальта». Художник, которому поручили столь ответственное задание, отнесся к работе спустя рукава и сделал абсолютно одинаковые логотипы и для «Арии», и для «Черного Кофе», и для «Мастера». В то время подобные шрифты считались модными среди металлистов, поэтому никакой сверхзадачи перед оформителями не ставилось.)
Альбом «Мания Величия» был готов к ноябрю 1985 года. Век-штейн внимательно прослушал весь материал и горестно изрек: «А ведь это, наверное, никому не нужно!». Однако Виктор Яковлевич был человеком хитрым. Его душевные переживания по поводу несоответствия стиля альбома возможной для исполнения в Советском Союзе музыке не помешали ему предположить, что подобная музыка должна пользоваться определенным успехом у молодежи. И неожиданно для всех Векштейн дал добро на выступление группы в первом отделении концерта, перед Антониной Жмаковой. «Виктор Яковлевич, - возразили Грановский и Холстинин, - подумайте, как мы будем играть? У нас нет второго гитариста, и нас совершенно не устраивает барабанщик». «Хорошо, - не долго думая ответил Векштейн, - приводи те своих людей, я все устрою».
В результате оперативных поисков уже осенью 1985 года в группе появился второй гитарист Андрей Большаков, которому судьба уготовила серьезную роль в истории «Арии». Для того чтобы лучше понять характер нового персонажа нашего повествования, совершим краткий исторический экскурс в 1983 год, когда четверо музыкантов московской команды «Коктейль» решили сменить не только название (группа стала именоваться «Зигзаг»), но и музыкальный стиль и поиграть нечто синтезированное из хард-рока, панка и жесткой новой волны. Четверка, состоявшая из гитариста Андрея Большакова и басиста Андрея Вутузова (впоследствии - «Бим-бом», «Александр Невский»), клавишника Андрея Вахмистрова и барабанщика Андрея Шатуновского (затем «Черный кофе», «Александр Невский», «Кураж», «Гейн» - всех коллективов этого музыканта не упомнить), тщетно искала вокалиста, но найти подходящего так и не удалось, хотя прослушивались достаточно интересные солисты, в частности Константин Кинчев из «Зоны Отдыха» (будущий лидер «Алисы»). Безрезультатные попытки подобрать нужного певца заставили запеть самого Большакова, и в таком составе «Зигзаг» записал дебютный альбом «Суета» (1984), неплохо разошедшийся по стране. Однако, несмотря на яркое начало, группе так и не удалось преодолеть трудностей периода становления. В итоге музыканты разбрелись по различным профессиональным коллективам, а Большаков в 1985 году записал сольный альбом «Надоело!», ошибочно считающийся вторым альбомом «Зигзага»...
На этом перепутье и предложил Андрею Большакову его близкий друг Саша Елин (мы помним, что именно он являлся основным автором текстов «Мании Величия») попробовать себя в качестве второго гитариста, необходимого в тот момент – «Арии». Елин завел рабочую запись первого «арийского» альбома (чистовик еще только записывался), Большакову все очень понравилось, и очень скоро на репетиционной базе «Поющих Сердец», располагавшейся в Доме офицеров на Девичьем Поле, состоялась встреча претендента на место гитариста с группой... представленной почему-то одиноким Аликом Грановским. Вначале Андрей и Алик поговорили, и с удивлением выяснили, что обладают практически идентичными музыкальными пристрастиями, вплоть до тончайших нюансов. Кроме того, круг их общих знакомых оказался настолько близок, что непонятно было лишь одно - почему они до сих пор незнакомы? Потом решили помузицировать, и двадцатиминутный джэм окончательно подтвердил необходимость творческого союза. Так родилась большая дружба и один из наиболее удачных музыкальных тандемов отечественного хард-рока: Большаков - Грановский, однако во всей этой истории больше всего удивляет то, что остальные участники «Арии» не прослушивали нового музыканта. Хотя, если мы вспомним, Грановский являлся не только продюсером первого альбома, но и основным композитором, так что кто же, как не он, был наиболее компетентен в музыкальных вопросах. Последующий разговор Большакова с Векштейном касался сугубо организационных вопросов, и начиная со следующей репетиции в составе группы появился второй гитарист. А спустя некоторое время в группе появился барабанщик Игорь Молчанов -бывший коллега Грановского и Холстинина по «Альфе». И уже после нескольких репетиций группа обрела полностью боеспособное состояние. Александр Львов еще какое-то время играл тяжелую программу, но вскоре уступил свое место Игорю Молчанову, а сам занял место за звукооператорским пультом.
Первое сценическое представление новой программы произошло 5 февраля 1986 года во Дворце культуры Московского авиационного института (МАИ) в рамках встречи «Звуковой Дорожки» газеты «Московский Комсомолец» со своими читателями. Первое отделение по праву досталось лидеру «Звуковой Дорожки» журналисту Дмитрию Шавырину. Тогда «Московский Комсомолец» пользовался у меломанов просто бешеной популярностью но той простой причине, что был единственной в то время столичной газетой, снабжавшей молодежь достоверной музыкальной информацией. А во втором отделении Шавырин выпустил «Арию». К тому моменту магнитоальбом «Мания Величия» уже успел широко распространиться через сеть киосков звукозаписи и приобрел бешеную популярность, так что Векштейн был не против того, чтобы посмотреть, как новый материал будет принят публикой на концерте.
Никакой особенной рекламы не делалось, но те «кому надо», разумеется, все знали. Надо сказать, что в те годы музыкальная информация распространялась с феноменальной скоростью, и огромная заслуга принадлежала неким неформальным личностям, гордо именовавшим себя «писателями», В середине 80-х почти в каждом крупном городе нашей страны существовала сеть их региональных представителей, «размножавших» полученные альбомы на местах. Оригиналы фонограмм «писатели» покупали за символические гроши и делали вполне приличные деньги, распространяя записи популярных, но не признанных официозом исполнителей. В случае с «Арией» «право на использование» приобрел некто Андрей Лукинов. С его помощью альбом «Мания Величия» успел очень неплохо разойтись, сделав группе соответствующую рекламу. На кассете было написано - «Ария». Векштейн, узнав об этом, очень расстроился, поскольку полагал, что название - вопрос пока еще не решенный и что это - преимущественно его компетенция. Но ему пришлось проглотить эту пилюлю. Забегая вперед, отметим, что подобная пилюля была далеко не последней...
Итак, вечером 5 февраля 1986 года в ДК МАИ происходило нечто необычное. Мирное население, неискушенное в хэви-метал, с ужасом взирало, как из клубов красного дыма на сцене появляются «волосатые черти с гитарами». Описать внешний вид музыкантов «Арии» тех времен сейчас уже довольно непросто, поэтому мы воспользуемся краткой цитатой из современного интервью Владимира Холстинина журналу «Ом»: «В 1985 году мы старательно изображали из себя клоунов, надевая дурацкие костюмы, цепи и бантики, подкрашивая брови и ресницы...». Не зная, как реагировать на звучащую музыку, многие зрители аплодировали просто ради приличия, а некоторые были настолько ошарашены непривычным саундом, что находились в некой подобии столбняка. Целый ряд занимала компания металлистов - человек около сорока. В самом эпицентре находился их предводитель, в котором будущие почитатели группы «Коррозия металла» узнали бы молодого Паука...
Мнения присутствовавших по поводу «Арии» резко разделились. Одни говорили, что это весьма и весьма перспективная группа и на нее стоит обратить внимание; другие орали, что это преступление против нравственности и чуть ли не провокация буржуазных спецслужб. Рядом с Пушкиной сидел загадочный молодой человек и, глядя на музыкантов как зачарованный, шептал: «Это фашизм,' На наших глазах возрождается фашизм!». «В самом деле?» - подыгрывая ему, спросила Маргарита. «А вы что, имеете какое-то отношение к этому ансамблю?» - моментально оживился он. «Относительное», - Пушкина явно не желала особенно раскрывать карты. «Какая удача, давайте общаться! - обрадовался персонаж. - Давайте общаться, приходите ко мне... Я — психиатр!..»
К счастью, в зале присутствовали не только психиатры, но и множество нормальных меломанов, то есть потенциальных поклонников любой интересной музыки. (Один из них, весьма продвинутый комсомольский работник, впоследствии сыграет в судьбе «Арии» далеко не последнюю роль. Но обо всем по порядку.) И абсолютное большинство присутствовавших квалифицировало прошедший в МАИ концерт как феноменальный. Успех превзошел все ожидания, и Векштейн был вынужден это признать. Однако над группой продолжал висеть воображаемый топор - филармонические эксперты пророчили, что долго «Ария» не протянет. Но самое неприятное было даже не в этом. Во-первых, во время проведения вышеописанного мероприятия на афише, как ни в чем не бывало, значилось: «ПОЮЩИЕ СЕРДЦА». И второе. Отыграв столь успешный стартовый концерт, музыканты продолжали день за днем исполнять набивший оскомину репертуар «Поющих Сердец», по-прежнему аккомпанируя Антонине Жмаковой...



Первая волна русского хэви
«Это же «Айрон Мэйден» какой-то!»


Несмотря на то, что творческий уровень и амбиции музыкантов «Арии» росли, внешне все оставалось по-прежнему. Концерты проходили по следующей схеме: первое отделение пела Жмакова, и «арийцы» аккомпанировали ей в специально пошитых помпезных костюмах. В перерыве музыканты переоблачались в более свойственные металлической музыке и их мировоззрению прикиды, увешивались разнокалиберными цепями и... второе отделение отыгрывали на всю катушку, как бы компенсируя самим себе унизительный саморазогрев первого отделения. На афишах по-прежнему значилось « Поющие Сердца ». Лишь однажды Векштейн уступил просьбе своих музыкантов, и на гастроли в Черкассы группа выехала как «Ария». Но Министерство культуры СССР зорко наблюдало за своими подшефными, и гастроли окончились, так и не начавшись: в документах министерства вокально-инструментального ансамбля «Ария» не значилось... К тому же все продолжались и продолжались бесконечные прослушивания министерских комиссий. Перед одним из них Векштейн просил Грановского спрятать волосы под воротник, чтобы не было видно их полной длины. Сейчас все это представляется неуместным абсурдом, а тогда от подобных мелочей зависело - быть или не быть тому или иному ансамблю на сцене. Статус филармонического коллектива делал группу абсолютно подконтрольной. Векштейн понимал, что на его ансамбль смотрят сквозь увеличительное стекло, для того чтобы придраться к какой-нибудь мелочи, и может так случиться, что даже его обширные связи не спасут группу, да и самого импресарио, от расправы вчерашних коллег по филармонии. Поэтому Виктор Яковлевич старался прокладывать гастрольные маршруты вдали от всевозможных столиц, и группа колесила по периферийной тиши, где уже одно упоминание о порте приписки в лице славной столицы нашей родины снимало все вопросы о репертуаре. Музыкантам были приятны аншлаги в провинции, но очень хотелось выступать и в «центровых» городах, где публика являлась более продвинутой в музыкальном смысле. К тому же это была вовсе и не «Ария». Пока это был ВИА «Поющие Сердца», игравший в одном отделении нечто тяжелое и антисоветское. Выступать под этим названием не имело смысла ни по каким соображениям, тем более что молодежь зачастую вообще игнорировала модернизированные «Сердца», не веря, что коллектив с подобным именем способен играть стоящую музыку. Потребовалось провести весьма изнурительные своей дипломатичностью переговоры с Векштейном, дабы убедить его сменить название. Нельзя сказать, чтобы Векштейну были уж так дороги «Поющие Сердца» (хотя с этим названием его и связывали двадцать лет творческой деятельности), однако для столь крутых перемен потребовалось бы как минимум переписать всю бухгалтерию! Дело, по москонцертовским меркам, нешуточное... Векштейн обещал подумать.
Теперь о самом названии. Названия групп тогда рекомендовались худсоветами министерства культуры, и от них невозможно было отказаться. Назваться в «металлическом» стиле музыкантам все равно бы не разрешили, а подписываться под каким-нибудь первым пришедшим в голову названием им не хотелось. Худсоветы, как и полагается «тонким ценителям прекрасного», приветствовали слова культурные, возвышенные, а также - обозначающие всякие природные явления.
Но одно дело придумать классное название, а совершенно другое - провести его под носом чиновников из Министерства культуры. Еще раз повторим, что «Ария» числилась в штатном расписании «Поющих Сердец» и выступать под своим названием на профессиональной сцене не имела права. Да и Векштейну приходилось время от времени выкручиваться и объяснять всем существующим инстанциям, что, дескать, двадцать лет он пестовал замечательный коллектив «Поющие Сердца», который, заметьте, зарекомендовал себя с самой лучшей стороны; но времена изменились, поменялся репертуар, сами музыканты... «Ну и что, - нетерпеливо перебивали его, - подумаешь, пять музыкантов поменялось! У нас тут, может быть, Театр на Таганке целиком уволился! Театр уволился, а название осталось»
Поначалу Векштейн был вообще против названия «Ария» и, в свою очередь, предложил группе именоваться «Вулканом». Но на этот вариант его знакомые чиновники посмотрели очень косо и категорически «посоветовали» не использовать столь уж энергетическое слово. «Ария» звучала куда спокойнее, к тому же «арийский» подтекст никто пока еще не разглядел.
Спустя полгода после вышеупомянутого концерта «Арии» предстояла «сдача программы». У музыкантов со стажем при упоминании этого словосочетания до сих пор кровь стынет в жилах. «Сдача программы» - это некое подобие судного дня, когда чиновники от искусства решали, достоин ли тот или иной творческий коллектив чести быть представленным на советской сцене. Без сдачи программы запрещалось осуществлять официальную концертную и гастрольную деятельность.
Программу можно было сделать отдельными номерами, целым отделением или сольным концертом. Маленькая деталь: К тому моменту из всех коллективов, играющих более или менее тяжелую музыку, только «совсем не металлический» «Автограф» мoг похвастаться принятым отделением, а «Круиз» - принятым номером. Думаю, вам уже понятно, почему попытка «Арии» пробить хзви-металлическую программу сольным концертом выглядела как самое настоящее хамство.
Однако, сознавая, что группу могут запросто прикрыть, музыканты и Век штейн решили все же отыграть по-честному, без «галстуков и комсомольских песен». «Нет никакого смысла надевать галстуки, - размышлял Виктор Яковлевич, - а то уличат в подвохе и закроют после первого же концерта».
Но - с другой стороны - если бы не маленькие профессиональные хитрости, предпринятые Векштейном, комиссия просто не стала бы слушать «Арию». Для не особо искушенных необходимо пояснить, что песней в СССР считалась (причем «на полном серьезе») только некая «законченная музыкальная форма», принадлежащая перу члена Союза композиторов. Проще говоря, если ты - не «член», тебе не дозволяется выносить свои творения на суд широких масс трудящихся. Поэтому Векштейн упросил некоторых своих знакомых из Союза композиторов взять на свою совесть «арийские» металлические откровения: «Волонтер» был приписан отцу советской поп-музыки Давиду Тухманову (автору знаменитого хита «День Победы»), а текст Маргариты Пушкиной для песьи «Тореро» Векштейн не долго думая «подарил» испанскому поэту Федерико Гарсии Лорке, трагически погибшему в 1938 году. Любой нормальный человек, хоть как-то знакомый с творчеством загадочного испанца, сразу бы понял, что его обманывают: в таком размере Лорка никогда не писал, да и вообще - не та стилистика. Но одно дело просто нормальный человек, другое руководящие работники культуры. С Лоркой у них было явно туговато...
Итак, прослушивание. Место действия: ДК АЗЛК. 12 сентября 1986 года. День был отменный - теплый и солнечный, Дворец культуры АЗЛК светился словно новенький, словно ничего не подозревая о грозящем испытании. Это прослушивание должно было решить все, поэтому Векштейн, переживавший за группу, как за собственного ребенка, готовился особенно тщательно. И пустил в ход незаурядное мастерство, применяя политику «кнута и пряника». Так, особую опасность для молодой группы представляла некая мадам Бабурина, отвечавшая в Министерстве культуры за работу с молодежью. Векштейн, используя свои многочисленные знакомства, устроил мадам аккурат в день прослушивания командировку в Смоленск. При этом Виктор Яковлевич как человек безусловно вежливый не забыл поинтересоваться у мадам, сможет ли она присутствовать на комиссии. («Как - не можете? Жалко, очень жалко».) Еще двоим наиболее опасным противникам Векштейн неведомыми способами умудрился заткнуть рот, и они молча просидели весь процесс сдачи программы. (Говорят, что за ними водились кое-какие служебные грешки, о которых им вовремя напомнили.)
Комиссия мобилизовалась боевая: из служебного автобуса выдвинулись аж 48 человек, представлявших горком партии, Москонцерт и Министерство культуры во главе с заместителем министра Кочетковым и официозным поэтом-песенником Игорем Давидовичем Шафера-ном. Чтобы понизить «кислотность» этой внушавшей немалые опасения компании, Векштейн пригласил и своих, заведомо «благонадежных» друзей, обладавших немалым весом в творческом мире.
Не обошлось и без сторонних наблюдателей: Пушкина усмотрела в зале каких-то доморощенных, одетых с иголочки металлистов, из которых особенно выделялись девочка в коже и с нейлоновым бантиком в волосах и здоровенный битюг в скрипящей новенькой «косухе», у которого на лице было написано, что он из «непростой» семьи. «Виктор Яковлевич, как вы думаете, прорвемся?» - спросила Маргарита перед началом действа. «Я заказал банкет, и они об этом знают», - тихонько промычал ей в ответ Векштейн. Жена Векштейна - девица Антонина Жмакова - очень нервничала и боялась, что усилия Виктора Яковлевича пойдут прахом. Сольный концерт ей в новых условиях было не вытянуть, а работая по отделению с группой модного направления, можно было бы и дальше неплохо существовать на эстраде. (Тогда мало кто мог подумать, что через некоторое время Антонина заметно «потяжелеет» и начнет «бомбить» концертные залы в сопровождении группы «Раунд».) В любом случае ее будущее целиком зависело от изворотливости супруга.
Векштейн в своей стратегии «пробивания» взял за основу принцип Эль Греко. Великий живописец как-то нарисовал в углу своей картины красную собаку - и комиссия инквизиторов обрушила свой праведный гнев на несчастное животное, а крамольный сюжет картины благополучно ускользнул от ее внимания. Принцип «красной собаки» Виктор Яковлевич воплотил в образе Виталия Александровича Усова. Это был довольно пожилой педагог вокала, который занимался с Антониной Жмаковой и другими вокалистами «Поющих Сердец» (кстати, Кипелов тоже входил в их число), а также помогал им распеваться перед концертами. Векштейн совершенно справедливо рассудил, что сначала будут обсуждать то, о чем все собравшиеся имеют хоть малейшее представление. Поэтому первым, согласно его сценарию, на сцену вышел Усов и тряхнув стариной выдал несколько арий на итальянском. В прошлом - оперный певец, он трогательно, стоя у рояля, украшенного массивными подсвечниками, спел арию Неморино из оперы Доницетти «Любовный Напиток». Нестандартное начало взбудоражило консервативные души принимающих. Однако этим приемом (хотя все прекрасно понимали, что, сложись все удачно, на настоящих концертах никто оперных арий петь не будет) Векштейн как бы оправдывал название, выбранное для коллектива. Комиссия насторожилась. «Мы работаем на стыке стилей», -застенчиво пояснил Векштейн. Шаферан недоверчиво хмыкнул, но ничего не сказал.
Пришел черед «Арии». Музыканты с ходу врубили свой хэви-метал, и комиссия сразу почувствовала подвох. От песни к песне у чиновников вытягивались лица, а когда у Грановского, виртуозно игравшего Баха на бас-гитаре, все-таки вылезла часть его мощного хаера, старательно запрятанного за воротник, кто-то из комиссии тихо ойкнул. Жмакова шептала в темноте: «Господи, помоги Витеньке!», приглашенные металлисты презрительно фыркали, недовольные «плакатностью» текстов, несколько человек «в коже» демонстративно вышли из зала...
И вот наступил исторический момент обсуждения. Как и предполагал хитроумный Векштейн, все набросились на итальянские арии - зачем это надо? «Учтем», - кивал головой Векштейн. «Костюмы надо все-таки другие». - «Будет сделано», - немедленно соглашался Векштейн. «И это, ну, впрочем, это не важно». - «Понимаю», - многозначительно кивал Виктор Яковлевич.
В это время Маргарита Пушкина, замаскировавшись за колонной в маленьком зале, где совещалась «культурная» инквизиция, старательно протоколировала в еженедельнике с красной маодзедуновской обложкой все доносившиеся до нее реплики. Знай она, что это событие войдет в историю отечественного рока! Наверняка была бы добросовестнее! Во всяком случае будем признательны Маргарите за старания, а инквизиторам за то, что ее вообще не выгнали вон. Итак, на ваше рассмотрение предлагается уникальнейший в своем роде документ...



Стенограмма заседания худсовета
Тайно сделанная Маргаритой Пушкиной


Врунов Борис (директор Театра эстрады, конферансье): В этом деле я не профессионал!
Тухманов Давид (композитор): Я вообще-то «за»... (больше не произнес ни слова - здесь и далее прим, шпионки Пушкиной).
Баев Анатолий Васильевич (баянист, функционер от органов культуры): В целом - понравилось. Привык я, правда, к «Поющим сердцам». Я тоже не специалист, мне бабы... Бабы на сцене не хватает! (Баев явно имел в виду Антонину Жмакову.) Мизансцены однообразны. Исполнитель - академичен.
Чижик Леонид (джазовый пианист-виртуоз): Зрительное решение - никуда. Отвязки не хватает. Свободы у музыкантов нет. Не хватает убежденности - программа настолько позитивная, что нет раскованности.
Бутузов (Росконцерт): Солист недостаточно владеет певческой речью. Аранжировки должны исходить из текста, а все главные места должны исходить из музыки. То, о чем говорят ребята, - просто и банально. Говорить надо четко и ясно. «Позади Америка». А дальше то что? Мысль-то ясна...
Некто (неопознанный): Отойти от микрофона. Убрать сип. (Поклонники специфического слэнга могут быть спокойны - это о вокале.} И рыдать не надо. (Опять об Усове, который, исполняя арию Неморино, «взрыднул».)
Некто (неопознанный): Все это укладывается в формулу: Бах - Буденный - Первая Конная.
Некто (неопознанный): Тексты слабоваты.
Маргарита Юрьевна (Министерство культуры СССР): Не следует копировать образцы с видеороликов. Если коллектив претендует на лидирующую роль - то еще надо подумать. Логически не оправдана вставка (опять об Усове). Почему звучит иностранная речь? (Виталий Александрович пел классику, естественно, по-итальянски.)
Некто (неопознанный): «Лаванда» или «Календула» себя уже изжили.
Шаферан Игорь Давидович (поэт, член худсовета «Мелодии» и пр.): В целом, хорошо. То тут заинтриговать надо, то там заинтересовать. Песни нормальные. Это не то, что нам приходится слушать...
Брунов: Да, «Воля и разум», «Игры не для нас» - это хорошо.
Доброгаев Сергей (2-й секретарь какого-то райкома): Я был на их концерте. Молодежи очень понравилось. «Западники» уходили - значит это что-то новое. И классика понравилась. Атмосфера нормальная.
Некто (неопознанный): Солист сильно фальшивит. Пластика вызывает глубокое чувство сопротивления. Сценография хромает. Если можно - доработать тексты с точки зрения профессионалов.
Шумский (Гостелерадио): В нашей контрпропаганде мы проигрываем - в этом жанре у нас нет ничего, что мы могли бы противопоставить. Нет специалистов у нас в этом жанре. Главные претензии к сценографии. Не решены мизансцены. Пусть это будет первый, но конкретно способный коллектив. Надо обеспечить его материально...
Юрковский (Яруковский?) Юрий Львович: Очень часто я работаю с ансамблями. Но временами я упираюсь в стену: я не знаю этого жанра. Где учиться? Ребята боятся двигаться. Их прячут за столбняк. В условиях концерта - все совсем по-другому. Рецептов нет. Канонов нет. Ничего нет! Надо смело щупать.
Некто (неопознанный): Так можно и дощупаться! Здесь, извините, пластика входит в противоречие с содержанием!
Баев Анатолий Иванович: У нас есть четкие идеологические позиции. Сцена - это трибуна. И если мы доверяем ее, то мы должны знать, кто они. Коллектив достаточно профессионален, но я их не знаю. Я Векштейну не верил, что он может изменить свое лицо. Оспаривать все сказанное не следует. Мы должны сделать все, чтобы это направление развивалось в нужном для нас, коммунистов, - вы меня понимаете? - стиле. Ну и ввести новые темы - яркие мелодически.
Некто (неопознанный): Когда звучат песни... э-э... Дунаевского - сразу чувствуется, что работал профессионал. Композиции участников ансамбля... э-э...бедные, не столь яркие. Вкраплять (имелась в виду классика) надо высокопрофессионально. Вот ваш приятель Ситковецкий тоже вторгается в классическую музыку...
Когда все уже окончательно разомлели, из-за стола неожиданно встала Маргарита Юрьевна из Министерства культуры СССР, имевшая репутацию умнейшей и образованнейшей женщины, и прямо в лоб задала вопрос, повергший всех в неимоверное смятение. «Виктор Яковлевич, - вопросила высокоинтеллектуальная особа, - что же вы нам показываете! Вы думаете, я никогда видео не смотрела?! Это же, я не нахожу слов - «Айрон Мэйден какой-то!» К несчастью для Маргариты Юрьевны, она приплела «Iron Maiden» слишком поздно - комиссия вспомнила, что, кроме «Арии» и лондонской «Железной Девки», в мире есть еще много интересных вещей, например банкет.
После обсуждения все товарищи дружно отправились праздновать достигнутый консенсус. Банкет не подкачал: «АрИю» «разрешили» с условием, что они выкинут из своей программы итальянские арии, о чем «арийцы» особенно и не переживали. Высочайшее собрание в итоге постановило:
1. Одобрить коллектив, разрешить работать, с учетом замечаний и доработок, но без предварительного прослушивания.
2. Утвердить название «Ария».
«Побольше классики, побольше обращайтесь к классике, - басил Шаферан, выходя с обсуждения в сопровождении Векштейна и Маргариты Пушкиной, - тексты у вас слабоваты. Вот вы же сделали Лорку, значит можете.» В этот момент Рита почувствовала себя нехорошо. «Вот у кого, у классиков, учиться надо!» - важно закончил Игорь Давидович и, надув щеки, отправился к ожидавшему его заказному автобусу. Недаром Шаферан слыл человеком образованнейшим: он понятия не имел об «Iron Maiden», зато точно знал, что Лорка - не женщина!
«Ария», несмотря на свой юный возраст, за рекордно короткое время умудрилась обзавестись самой что ни на есть скандальной репутацией. Завистников у группы нашлось предостаточно. С одной стороны, конкуренты Векштейна «кусали локти» при мысли о том, что Виктору Яковлевичу без особых потерь удалось протолкнуть столь многообещающе доходный коллектив. С другой - бесились от зависти коллеги-музыканты из других групп; подумайте только, какая-то «филармоническая» группа имеет возможность совершенно легально исполнять музыку, за которую еще некоторое время назад можно было схлопотать срок по 47 статье Уголовного кодекса РСФСР. (Вообще, занятие рок-музыкой преступлением не считалось, однако в нашей стране для рок-музыкантов вполне годились статьи УК, связанные с «незаконной коммерческой деятельностью» вроде продажи самодельных билетов. Именно по этой статье в 1984 году получил срок Алексей Романов, лидер известнейшей группы «Воскресение».) Одним словом, «Ария» не совсем по своей вине оказалась «белой вороной» и среди филармонических (официально разрешенных) коллективов, и, тем более, среди «неформальных» (самодеятельных) рок-групп...
Поначалу Векштейн пытался держать группу под строгим контролем и никаких интервью давать не разрешал - «мало ли что они там наговорят?». Поэтому первые статьи об «Арии» были сделаны под диктовку менеджера группы. Первой ласточкой стала статья в «Аргументах и Фактах» с обтекаемым заголовком «Хотим вызывать светлые чувства», из которой любознательный читатель мог узнать, что советский металл - это совсем не тот, что на Западе, и что музыканты «Арии» вовсе не копируют «Accept». Однако все чаще информация выходила из-под железного контроля Виктора Яковлевича... Те, кто думают, что плохая реклама - тоже реклама, никогда не работали в Москонцерте. Там Векштейну первым делом преподнесли статью, из которой следовало, что какие-то подонки в Свердловске ни с того ни с сего начали писать на майках слово «Ария» и называть себя «арийцами», дело пахнет керосином, и вообще молодежь надо срочно спасать. Говорят, Векштейн чуть не поседел за эту ночь, но начатое дело не бросил.
Скандал продолжал набирать обороты. На фестивале «Рок-Панорама-86», организованном Гагаринским райкомом комсомола г. Москвы совместно с оргкомитетом, в который входили Александр Градский, Виктор Векштейн и Маргарита Пушкина, в Центральном Доме туриста, во время выступления «Арии» неизвестные злоумышленники вылили на силовые кабели целое ведро воды, что вызвало короткое замыкание всей коммутации на сцене. Концерт из-за этого прервали на сорок минут, но цель теракта так и не была достигнута - из зала никто не ушел, все зрители терпеливо ждали выступления группы.
По мнению любителей «металла», «Ария» «убрала» всех! К тому же «арийцы» выступали на собственном мощном аппарате, какого, пожалуй, ни у одной группы в распоряжении тогда больше не было. И хотя звук в результате диверсии оставлял желать лучшего, «Ария» вопреки недоброжелателям стала лауреатом фестиваля.
Выступление группы произвело столь сильное впечатление на глубокоуважаемого г-на Артемия Троицкого, что он, никогда не питавший особенной любви к «Арии», и к «heavy metal» вообще, писал в своей знаменитой книге «Рок в СССР»: «Новая супергруппа «Ария» произвела нездоровую сенсацию, выставив напоказ все агрессивные атрибуты стиля - железные цепи, кресты, браслеты с шипами и т.п. Думаю, что с пятидесяти метров их было бы трудно отличить от «Iron Maiden». Увидеть такое на профессиональной рок-сцене! У «Арии» была и довольно хитрая текстовая концепция. Все наши хэви металлические группы, опасаясь обвинений в «пропаганде насилия», украшали тяжелые риффы нормальными сладкими поп-текстами (особенно в этом преуспели «Земляне») - что, конечно, выглядело неестественно и безвкусно, «Ария» не по б

Хронология


Титульный лист списка иерархов СС. Архив "Ahnenerbe"


История Аненербе



ЗАСЕДАНИЯ, КОНФЕРЕНЦИИ, СОВЕЩАНИЯ

1 июля 1935 г. Обнародование первого устава.

11 марта 1937 г. Объявление о втором совещании “Немецкого наследия предков”.

20 марта 1937 г. Изменение названия “Немецкое наследие предков. Общество исследования духовной предистории” в “Наследие предков”.

Октябрь 1937 г. Первое рабочее совещание сотрудников “Наследия предков”.

1 января 1939 г. Третье и последнее совещание “Наследия предков”. Г. Гиммлер становится президентом, В. Вюст - куратором.

30 мая - 4 июня 1939 г. Годовое собрание “Наследия предков” в Киле.

23 августа - 1 сентября 1939 г. “Зальцбургские научные недели” при сотрудничестве “Наследия предков”, Имперского министерства воспитания и руководства Имперскими студентами.

23 - 24 апреля 1941 г. Заседание руководителей отделов “Наследия предков” в Мюнхене.

13 - 16 мая 1943 г. Конференция “Германского научного потенциала в действии” в Ганновере.

9 - 11 января 1944 г. Конференция “Германского научного потенциала в действии” в Зальцбурге.

Сентябрь 1944 г. Последнее заседание руководителей отделов “Наследия предков”.



ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ ПРОЕКТЫ

Октябрь 1938 г. Начало исследовательского проекта “Лес и дерево в арийско-германской истории духа и культуры”.

Июль 1944 г. Начало исследовательского задания “Шредер-Штранц” в “Наследии предков”.



КУЛЬТОВЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ

2 июля 1936 г. Первое празднование Heinrichsfeier в Кведлинбурге.

Январь 1937 г. “Наследие предков” принимает на себя обслуживание “Экстернштайнов”.

2 июля 1938 г. Второе празднование Heinrichsfeier в Кведлинбурге.

Декабрь 1944 г. “Наследие предков” в последний раз празднует “юл” (зимнее солнцестояние).



ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ

1 июля 1935 г. Основание Объединения “Немецкое наследие предков. Общество исследования духовной предыстории” в Берлине. Члены-основатели: Генрих Гиммлер, Герман Вирт и представители Вальтера Даррэ (Германн Райшле, Адольф Бабель, Георг Эбрехт, Эрвин Метцнер и Рихард Хинтманн). Обнародование первого устава.

Осень 1935 г. Бруно Гальке стал “специальным уполномоченным рейхсфюрера СС” в “Наследии предков”.

Декабрь 1935 г. Объединение “Немецкое наследие предков” зарегистрировано в берлинском суде нижней инстанции.

19 февраля 1936 г. Гиммлер издает указ о сотрудничестве “Наследия предков” с Управлением по расам и поселениям.

Весна 1936 г. Зиверс входит в правление “Объединения друзей германской предыстории” в Детмольде.

Май 1936 г. Вильгельм Кинкелинс назначен в президиум “Наследия предков”.

29 мая 1936 г. Назначение “Коммиссии по письменности” в “Наследии предков”.

Июнь 1936 г. Вальтер Вюст назначен членом-корреспондентом “Наследия предков”.

31 августа 1936 г. Состоялась встреча Вюста с Гиммлером в Тегенрзее.

Октябрь 1936 г. В Мюнхене состоялся первый разговор Вюста с государственным советником док. Эрнстом Боеппле о политике в области высшего образования.

9 ноября 1936 г. Создано Главное управление “Личный штаб рейхсфюрера СС” В его состав включено Объединение “Немецкое наследие предков”

Зима 1936 - 1937 гг. Зиверс устанавливает первые контакты с Рудольфом Ментцелем в качестве уполномоченного президента Немецкого научно-исследовательского объединения.

Январь 1937 г. Первые контакты “Наследия предков” с “Кружком друзей Гиммлера”. Основание “Рабочего общества немецкой этнографии” при участии Гиммлера и Розенберга.

Февраль 1937 г. Управление “Наследия предков” приводится в соответствие с директивами СС.

11 марта 1937 г. Обнародование второго устава “Немецкого наследия предков”.

Прекращение работы “Комиссии по письменности”.

Переименование “Генерального секретариата” в “Имперское управление делами”.

20 марта 1937 г. Изменение названия “Немецкое наследие предков. Общество исследования духовной предыстории” на “Наследие предков”.

Июль 1937 г. “Наследие предков” становится корпоративным членом в Немецком обществе кельтских изысканий.

15 августа 1937 г. Создан Фонд “Наследие предков” под председательством Бруно Гальке.

23 октября 1937 г. Группенфюрер (генерал-полковник) СС Вольф издал приказ для сотрудников “Наследия предков” “с целью единообразного понимания научных вопросов”.

Весна 1938 г. Гиммлер планирует Центральный отдел “Наследия предков” в Липпишен Ланде.

15 июля 1938 г. Между “Наследием предков” и руководителем Центрального отдела СД Францем Альфредом Зиксом состоялось рабочее совещание с целью будущего сотрудничества.

Осень 1938 г. После ликвидации Зальцбургского университетского союза Институт религиозной фольклористики был присоединен к “Наследию предков”.

Ноябрь 1938 г. Гиммлер выпустил приказ о проникновении “Наследия предков” в немецкие Высшие учебные заведения.

“Наследие предков” принимает от гестапо библиотеку Лиона Фейхтвангера.

23 января 1939 г. Гиммлер провел первое совещание с итальянскими фашистами с целью перевоза немецкоговорящих южных тирольцев в германский рейх. (23 июня 1939 г. между Германией и Италией был заключен договор о переселении южных тирольцев в германский рейх).

Февраль 1939 г. “Наследие предков” оказывает успешно давление на пражского государственного советника по архивам доктора Й. Бергела.

Весна 1939 г. “Наследие предков” расторгает обязательства с издательством “Нордланд”.

“Наследие предков” подготовило меморандум о свой предыдущей научной деятельности.

Март 1939 г. “Наследие предков” начинает привлекать немецких и австрийских исследователей карстов и пещер.

Май 1939 г. Ликвидация немецкого Биологического союза и основание “Имперского союза биологии” под покровительством Гиммлера в “Наследии предков”.

15 сентября 1939 г. Мужской персонал “Наследия предков” был подчинен юрисдикции СС и полиции.

21 октября 1939 г. Изданы директивы для переселения южных тирольцев в германский рейх.

Зима 1939 - 40 гг. “Наследие предков” участвует в работе Немецкой архивной комиссии в Эстонии и Латвии.

2 января 1940 г. Гиммлер активизирует “Наследие предков” как культурно-политический инструмент СС на Востоке, Юге и Юго-Востоке Европы.

Весна 1940 г. Образована Комиссия по культуре “Наследия предков” в Южном Тироле в рамках перемещения южных тирольцев.

Лето 1940 г. Основание Высшей школы религиоведения в Галле

Осень 1940 г. Комиссия по культуре “Наследия предков” начала свою деятельность в Южном Тироле.

Весна 1941 г. По образцу “Наследия предков” зальцбургский гауляйтер доктор Райнер задумывает вновь открыть Зальцбургский университет как Высшую школу СС.

Весна 1941 г. Между “Наследием предков” и Имперским министерством воспитания достигнута основополагающая договоренность относительно будущей политики в области высшего образования по вопросу предыстории и ранней истории.

Апрель 1941 г. “Наследие предков” активизирует культурную работу СС в германских странах.

Открытие Имперского университета в Позене.

11 мая 1941 г. Основание “Имперского союза исследования карстов и пещер” в Зальцбурге с одновременным присоединением к “Наследию предков”.

6 июня 1941 г. Гитлер издал “Приказ о комиссарах”, предписывавший немедленно уничтожать политических комиссаров Красной Армии на Восточном фронте.

17 июля 1941 г. Женский персонал “Наследия предков” был подчинен юрисдикции СС и полиции.

Осень 1941 г. Между Германией и Италией заключен договор о переселении немецкоговорящих лайбах-готтшеерцах. Комиссия по культуре “Наследия предков” начинает действовать в области, предусмотренной этим договором.

24 сентября 1941 г. “Наследия предков” запланировало снять фильм о коршунах в Холлербахтале.

23 ноября 1941 г. Открытие Имперского института в Страсбурге.

Декабрь 1941 г. “Наследие предков” завершает операции в Польше.

Февраль 1942 г. Гиммлер ограничил радиус операций “Наследия предков” в восточных областях, управляемых рейхсминистром по Востоку.

10 февраля 1942 г. Указ рейхскомиссариата по укреплению немецкой народности, в котором указан срок операций Комиссии по культуре в Южном Тироле до 31 октября 1942 г.

17 февраля 1942 г. Указ сербского правительства о монополии СС на доисторические памятники в Сербии.

Весна 1942 г. Имперское министерство воспитания и “Наследие предков” снова занимаются основанием Имперского института предыстории и ранней истории, директором которого назначен Янкун.

Зиверс планирует более тесное сотрудничество между “Наследием предков” и национал- политическими воспитательными учреждениями, контролируемыми СС.

Апрель 1942 г. Гиммлер санкционировал “Наследию предков” проведение предысторических исследований в Болгарии.

1 апреля 1942 г. “Наследие предков” становится Управлением “А” в рамках Главного управления СС личного штаба рейхсфюрера СС. Куратор Вюст стал “руководителем Управления”, управляющий делами Зиверс стал “заместителем руководителя Управления”. Для видимости сохраняется характер Объединения.

4 апреля 1942 г. между Гиммлером и Зиверсом состоялся тайный“пасхальный разговор” относительно создания в “Наследии предков” Института научных исследований целевого военного значения.

14 апреля 1942 г. Гиммлер дает задание “Наследию предков” провести поиски золота в речных руслах Баварии.

Лето 1942 г. В Гааге основан Германский институт под руководством Зейсса-Инкварта.

“Наследие предков” перевозит библиотеку по пещерам Бенно Вольфа из Берлина в Мюнхен.

Июнь 1942 г. Комиссия по культуре “Наследия предков” возвращается из готшеерской области, оговоренной договором.

14 августа 1942 г. Готтлоб Бергер своим штабным приказом № 14/42 узаконил деятельность “Наследия предков” по проведению культурной работы в германских странах.

Осень 1942 г. Разработан план создания Университета СС в Лейдене при участии “Наследия предков”.

Ноябрь 1942 г. “Наследие предков” добилось введения Плассмана в Немецкую Академию по политико-научному основанию.

12 мая 1943 г. Комиссия по культуре “Наследия предков” получила поручение составить “контрпубликацию” против итальянского полемического издания Alto Adige.

Июль 1943 г. “Наследие предков “ получает разрешение на партийные штатные должности.

Зиверс проводит рабочее совещание с иннсбрукским гауляйтером Хофером с целью сохранения Комиссии по культуре в Южном Тироле.

12 июля 1943 г. Гиммлер издает приказ о подготовке “запасной позиции” для “Наследия предков”.

16 августа 1943 г. Имперское управление делами “Наследия предков” переезжает из Берлина в Вайшенфельд/Офр.

Осень 1943 г. Комиссия по культуре “Наследия предков” выезжает из Бозена. Организована “Служба Иннерэбнера”.

Январь 1944 г. Гиммлер обсудил с Зиверсом свертывание операций “Наследия предков”.

23 января 1944 г. Гиммлер приказывает “Наследию предков” провести “перевоспитание” норвежских студентов, заключенных в Бухенвальде и Зеннхайме.

Весна 1944 г. “Наследие предков” сворачивает свои изыскания по предыстории и ранней истории в протекторате.

Март 1944 г. Гиммлер оказывает в гестапо давление на Вернера фон Брауна.

29 марта 1944 г. “Служба Иннерэбнера” в Бозене была разрушена в результате бомбардировки.

Зима 1944 - 1945 гг. “Наследие предков” принимает в Вайшенфельде спасающихся бегством “германских” ученых и коллаборационистов.

Март 1945 г. Вайшенфельд отрезан от внешнего мира.

14 апреля 1945 г. Вайшенфельд захвачен американскими войсками.

8 мая 1945 г. Капитуляция Германии.



ОХРАНА ПАМЯТНИКОВ КУЛЬТУРЫ

25 марта 1939 г. Гиммлер уполномачивает “Наследие предков” взять под охрану территориальные памятники в протекторате (Австрия).

Ноябрь 1942 г. “Наследие предков” добилась от вермахта обеспечить охрану Хайтхабу.

Осень и зима 1944 г. “Наследие предков” берет под охрану памятник Даневеркс (Хайтхабу- Шлезвиг)

Ноябрь 1944 г. “Наследие предков” принимает под охрану памятники в Вествалле.

Осенью 1939 г. СС закрывает для общественности территорию “Экстерштайна”.



ПУБЛИКАЦИИ

Июль 1935 г.Основание серии публикаций “Немецкое наследие предков” в сотрудничестве с лейпцигским издательством “Келер и Амеланг”.

Декабрь 1935 г. Ученые “Наследия предков” заключили договор о сотрудничестве с журналом СС “Нордланд”.

“Наследие предков” заключило общественный договор с “Объединением друзей германской предыстории” о совместном издании журнала “Германия”.

Январь 1936 г. Гиммлер своим указом запрещает открытые публикации по теме “Экстернштайн”.

Март 1936 г. При содействии “Наследия предков” вышел в свет первый номер журнала “Германия”

26 октября 1936 г. “Наследие предков” приняло на себя журнал СС “Нордланд”.

Октябрь 1940 г. Основание журнала “Молот” (“Хаммер”) в рамках “Народного рабочего общества” в Гааге.

Лето 1943 г. Журнал “Германия” прекращает работу.



РАСКОПКИ

Весна 1938 г. - 2 сентября 1939 г. Под руководством Герберта Янкуна проводились раскопки в Хайтхабу.

Май 1939 г. Болгарский король Борис пригласил “Наследие предков” провести раскопки в Болгарии.

Июнь 1939 г. Начались раскопки в Карнбурге, Остмарк (Австрия).

Июль 1939 г. Аззиен Бомерс принял раскопки в Никольсбурге (Остмарк).

Весна 1940 г. Раскопки в Бискупине (Польша).

Осень 1940 г. Раскопки в греческой Олимпии.

Начало доисторических раскопок в Словакии.

Лето 1941 г. “Наследие предков” поддерживает Р.Р. Шмидта в раскопках хорватского замка Сарвач.

Ноябрь 1941 г. Гиммлер приказывает “Наследию предков” участвовать в доисторических раскопках в Сербии.

Апрель 1942 г. Гиммлер санкционировал “Наследию предков” провести исследования истории первобытного общества в Болгарии.

Весна 1943 г. “Спецкоманда Янкуна” провела пробные раскопки в излучине Днепра.

Лето 1943 г. Бомерс прерывает раскопки в Унтервистернитце.



ЭКСПЕДИЦИИ

На Ближний Восток

Лето 1938 г. Экспедиция Франца Альтхейма и Эрики Траутманн



В Скандинавию.

Осень 1935 г. Первая экспедиция Германа Вирта.

Август 1936 г. Вторая экспедиция Германа Вирта.



В Тибет.

Апрель 1938 г. - август 1939 г. Экспедиция Эрнста Шефера.

Сентябрь 1939 г. - апрель 1940 г. Планировалось проникновение СС в Тибет под руководством Эрнста Шефера.

Крест



Крест, как мистический и религиозный символ появился задолго до появления христианства. Различают несколько основных типов крестов:

1. Крест "Тау" - напоминает больше всего современную букву "Т" состоящую из горизонтальной перекладины, опирающейся на вертикальную, обе стороны горизонтальной перекладины при этом равны. Именно на таком кресте был распят Иисус Христос, а не на классическом, как это представляют себе христиане, ибо популярной казнью в Римской империи, по свидетельствам большинства современников, в частности, и историков, было именно распятие на столбе с перекладиной. Основное значение тау-креста - жизнь. Как символ жизни древние римляне весьма остроумно использовали крест, превратив его в антипод, то есть орудие смерти.

Индусы, египтяне и арабы питали высшей степени уважение к знаку креста за тысячи лет до пришествия Христа. Повсюду это был священный символ. Индусы и кельтские друиды часто строили свои храмы в форме креста, что ясно демонстрируют сохранившиеся до сего дня руины, в особенности кельтский храм в Классернисс на острове Льюис в Шотландии: двенадцать камней расположены в форме окружности. С каждой стороны: восточной, западной и южной — по три. В центре было изображение Божества, а с северной стороны — коридор из девятнадцати камней с еще одним камнем у входа. Небесная Пагода в Бенаресе построена в форме креста, равно как и подземный грот друидов в Нью Грэндж, что в Ирландии.

Статуя Озириса в Риме держит в руке тот же самый символ. Статуя Изиды из Цереса — тоже, не говоря уже о катакомбах Посвященных, построенных с той же фигурой в плане и пирамидой над святилищем в месте пересечения.

Эти кресты были вырезаны на камнях храма Сераписа в Александрии; часто тау-образные кресты можно встретить на статуях Алабастиона и Эсны в Египте. На египетских монетах крест внутри круга являлся символом бога Нефа.

Такой крест использовался в масонской символике, рисунок в форме тау-креста наносился на губы египетский царей при их посвящении в тайные мистерии. Тау-крест, как символ, был известен североамериканским индейцам, у каббалистов он означал небо, у пифагорейцев - тетрактис. Тетрактис - мистическая фигура древних пифагорейце - треугольник, в котором расположены 10 точек. Этот знак почитался наравне с крестом или наоборот - крест почитался наравне с тетрактисом, что в принципе неважно. И то и другое - символ жизни. Тау-крест и тетрактис означали число 10, которое считалось числом мира, всеобъемлющей мудрости и миропостроения.

2. Crux Ansata - тот же тау-крест, но увенчанный сверху кругом или овалом. По одной из древнехристианских легенд, такую форму имел ключ от дверей рая, который был дан святому Петру. Посвященными египетских Мистерий использовался при инициации - испытуемый проходил через все испытания держа над головой такой крест, отгонявший силы зла; фараон изображался с таким крестом, зажатым в губах при прощении врагов, а также Crux Ansata клался в могилы умерших фараонов. Как и изначальный тау-крест, был известен в качестве мистического символа индейцам центральной Америки, ассоциировался с водой у индейцев гуанчей и в Вавилоне, являлся символом небес и бессмертия у скандинавов, символом омоложения и освобождения от физического страдания у древних майя. Crux Ansata обнаружен на спине одной из статуй с остова Пасхи. Этот крест также называли Крестом жизни, Ключом к Нилу и Символом Символов, в полной ли форме или же в виде простого тау-креста украшал грудь статуй и барельефов в Паленке, Копане и по всей Центральной Америке. Подробнее о Crux Ansata читайте ниже.

3. Третьей и самой знакомой европейцам формой креста является римский или греческий крест - крест самой простой формы с концами равной длины. Этот знак (quadrata) - использовался с доисторических времен в самых разных значениях - как символ бога солнца, бога дождя, как символ элементов, из которых создан мир: воздух, земля, огонь, вода. В раннем христианстве греческий крест символизировал Христа, позже стал почитаться в качестве символа милосердия и терпения, в коем значении дожил до сегодняшних дней, означая, в первую очередь, медицину и то, что связано с помощью человеку.

Интерпретированной формой греческого (римского) креста является сегодняшний крест христиан, одна из сторон которого длиннее прочих. Господа церковники убеждают нас в том, что именно этот крест имеет наивысшую среди прочих символов силу и священную мощь, служит лучшим орудием против темных сил Монахи закрещивали тело для того, чтобы злой дух не мог в него войти, призрак Дьявола, чертей и прочей нечисти отпугивали крестом. Можно привести сотни примеров действия данного знака, но воздержимся от этого.

Поскольку вариации данного креста нас интересую больше всего, рассмотрим его поподробнее. Крест можно представить в виде наложения двух крестов - тау-креста и греческого, соответственно, следуя воззрениям древних язычников и христиан, можно сказать, что крест стал символом милосердия Христа. Но об этом милосердии мы знаем достаточно много, чтобы о нем здесь умолчать.

Самым типичным для сатанистов или тех, кто таковыми себя именует, является перевернутых христианский крест. То, что крест был перевернут, христиане объясняют как извращение идеи Божьего креста, пародия на Бога и его символику. Черные маги и колдуны часто использовали перевернутую символику добра и света для того, чтобы принизить добро и возвысить зло. "Черный маг не может использовать символы белой магии, что было бы для него фатально. Он должен так исказить иерограммы, чтобы они типизировали оккультный факт, искажая принципы, изображаемые символами. Черная магия не имеет собственной символики. Она просто берет эмблемы белой магии и перевертывая, делает их эмблемами левой руки" (Мэнли Холл). Но клерикалы старательно умалчивают, что перевернутый крест непосредственно связан с одним из наиболее почитаемых святых - апостолом Петром. Крест святого Петра - вот второе название нашего. По легенде, святой Петр, во времена правления одного из наиболее рьяных гонителей раннехристианских идей императора Нерона, был распят в 65 году нашей эры именно на таком кресте. Такой необычный способ смерти, а точнее такое орудие смерти, было, по некоторым данным, избрано самим Петром в качестве наказания за тройное предательство им Христа (Евангелие от Матфея - глава 26, от Марка - глава 14, от Луки - глава 22). Петр был распят на кресте вниз головой и в таком положении умер.

Использование в качестве сатанинской символики перевернутого креста обусловлено расхожим мнением о том, что обычный крест, имея четыре окончания, символизирует: верхний конец - Бог-отец, два боковых - Бог-сын и Бог-святой дух, четвертый, нижний конец креста означает Сатану. Переворачивая крест люди ставят Дьявола выше Святой Троицы, тем самым принижая ее. Но, данное мнение неизвестно, по моим сведениям, древней или более новой философии и мистическим доктринам.

Интересна одна из древних христианских легенд об истории святого креста, как предмета вещественного мира. Привожу ее текст так, как он дан у Мэнли Холла в его книге "Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии":

"... Адам, предчувствуя приближение смерти, наказал своему сыну Сету совершить паломничество в Сад Эдема и добиться от ангела, стража при воротах, Масла Прощения, которое было обещано человечеству Богом. Сет не знал дороги, но отец велел ему двигаться в восточном направлении, где видна будет тропинка, потому что при изгнании Господом Адама и Евы из Сада тропинка, которой касались их ноги, никогда не зарастала травой.

Сет, следуя наставлениям своего отца, без труда отыскал Сад Эдема. Ангел-стражник позволил ему туда войти, и в середине Сада Сет узрел огромное дерево, ветви которого достигали небес. Дерево это было в форме креста, и стояло оно на крага пропасти, которая вела прямо в глубины Ада. Среди корней дерева Сет увидал тело своего брата Каина, которое было привязано к ним за руки и за ноги. Ангел отказался дать Сету Масло Прощения, но дал вместо этого три семени от Древа Жизни (некоторые говорят - Древа Познания). С этим и вернулся Сет к своему отцу, который был столь рад этому, что не захотел жить больше. Через три дня он умер, и три семени были положены ему в рот, как это наказывал ангел.

Семена проросли в дерево с тремя сросшимися стволами, которое поглотило кровь Адама, так что жизнь Адама продолжалась в дереве. Ной выкопал это дерево с корнями и взял с собой в Ковчег. Когда вода сошла, он похоронил череп Адама под горой Голгофой, а дерево посадил у подножия горы Ливанской.

Моисей имел видение, как будто он находился внутри этого дерева и вырезал из него волшебную палочку, которой мог добывать воду из камня. Но поскольку он не воззвал к Господу, когда ударил по скале второй раз, ему не было позволено унести ее в Землю Обетованную. Поэтому посадил он ее у холмов Моава. После долгих поисков Царь Давид обнаружил дерево, и его сын Царь Соломон постарался использовать его как колонну в своем Храме, но плотники не смогли обтесать его так, чтобы оно подходило, поскольку оно было то слишком коротким, то слишком длинным. Наконец в отчаянии они отложили его в сторону и использовали потом для строительства моста, связывающего Иерусалим с окружающими холмами. Когда Царица Савская нанесла визит Царю Соломону, ожидалось, что она пройдёт по этому мосту, но. она отказалась ступить на него, а преклонила колени и совершила молитву, затем сняла сандалии и перешла реку вброд. Это столь впечатлило Царя Соломона, что он приказал подвесить бревно с золотыми украшениями над входом в Храм. Оно было там до тех пор, пока его жадный внук не украл золото и не спрятал дерево, чтобы скрыть следы преступления.

Из земли, где было спрятано дерево, немедленно забил ключ, который стал известен под именем Бетезда. К нему собирались для излечения больные со всей Сирии. Ангелы ключа стали стражниками дерева, и оно было оставлено в покое на многие годы. Постепенно бревно вышло на поверхность и снова было использовано как мост, на этот раз между Иерусалимом и Голгофой, и на нем был распят Иисус. На Голгофе не было леса, и поэтому дерево было распилено на две части, чтобы служить крестом, на котором был распят Сын Человеческий. Крест был установлен в том самом месте, где был захоронен череп Адама. Позднее, когда крест был вновь обнаружен Императрицей Еленой, дерево, как оказалось, состояло из четырех различных древесных пород (четыре элемента), и крест излечивал всех, кто к нему прикасался".



Анкх



Анкх - символ бессмертия. Объединяет тау-крест (символ жизни) и круг (символ вечности). Его форма может быть истолкована как восходящее солнце, как единство противоположностей, источник не иссекаемой жизненной силы. Анкх широко применяется при изготовлении амулетов, это обусловливается тем, что анкх может продлевать жизнь, но при неумелом обращении может и укоротить существование человека, поэтому анкхом как жизненным амулетом пользовались только просвещенные жрецы. Так же анкх является символом магической мудрости, и древние маги нередко использовали его в магических ритуалах глобального характера. Корни анкха восходят к древнеегипетской цивилизации, где он использовался как амулет жизненной силы, и поэтому наносился на стены храмов и домов, так же использовался как амулет предохраняющий от стихийных бедствий. Ранние христиане Египта, копты, использовали этот символ для обозначения загробной жизни. В более близкие к нам времена анх использовался колдунами в ритуалах, ворожбе, гадании, врачевании и помощи роженицам.

В Древнем Египте анкх считался символом жизни, как человеческой, так и божественной, и вселенной в целом. Анкх - это ключ к тайному знанию, к скрытой мудрости, к силе и власти. Он формируется из комбинации мужских и женских символов Озириса (Осириса) и Изиды (Исиды), как союз Неба и Земли, Жизни и Смерти. Анкх означает также бессмертие и "жизнь предстоящую". Высказывались предположения, что он представляет собой одну из форм Древа Жизни. Овал означает вечность, а крестовидное расширение в продольной и поперечной плоскостях - переход из бесконечности в пространство. С анкхом в руке изображалась богиня истины Маат.

По одной из древнехристианских легенд, форму анкха имел ключ от дверей рая, который был дан святому Петру. Посвященными египетских Мистерий, анкх использовался при инициации - испытуемый проходил через все испытания держа над головой такой крест, отгонявший силы зла; фараон изображался с таким крестом, зажатым в губах при прощении врагов, а также анкх клался в могилы умерших фараонов. Этот крест был известен в качестве мистического символа индейцам центральной Америки, ассоциировался с водой у индейцев гуанчей и в Вавилоне, являлся символом небес и бессмертия у скандинавов, символом омоложения и освобождения от физического страдания у древних майя. Анкх обнаружен на спине одной из статуй с острова Пасхи.

Этот крест также называли, тау-крестом - Crux Ansata, Крестом жизни, Ключом к Нилу, Символом символов, украшавшего грудь статуй и барельефов в Паленке, Копане и по всей Центральной Америке.

Популярным анкх стал благодаря фильму The Hunger - о двух современных вампирах в исполнении Дэвида Боуи и Катрин Денев, которые пьют кровь не прокусывая горло жертвы, а делая надрез маленьким ножиком в форме анка (анкха). Именно благодаря использованию в фильме The Hunger анкх стал символом готов используемым и поныне.




Пентаграмма



Один из древнейших сложных мистических символов - пентаграмма - правильный невыпуклый пятиугольник, она же правильный звездчатый пятиугольник, или правильная пятиугольная звезда. Первые упоминания о пентаграмме относятся к Древней Греции. В переводе с греческого "пентаграмма" означает дословно пять линий. Пентаграмма была отличительным знаком школы Пифагора (около 580-500 года до нашей эры). Они считали, что этот красивый многоугольник обладает многими мистическими свойствами. Например, число лучей этой звезды представлялось пифагорейцами как число любви: 5 = 2 + 3; 2 - первое женское число, 3 - первое мужское число. Именно поэтому пентаграмма являлась символом жизни и здоровья, ей присваивалась способность защищать человека от злых духов. Пентаграмма считалась защитой против зла и колдовства. В средние века ее рисовали перед входом в дом и на дверях, чтобы отогнать таким образом зло. Пентагон (пятиугольник) - это амулет здоровья, символ вечности и совершенства, магическое средство в заговорах и некоторых ритуалах. Правильный пятиугольник в виде звезды служил эмблемой многих богов: египетского Тота, ацтекского Кетцалькоатля, римского Меркурия, кельтского Гавайна... Этот знак был тотемом американских индейцев. Греки использовали его как знак креста, евреи - как знак благополучия, легендарный ключ Соломона. У христиан он символизировал пять ран Иисуса, а Японцам служил знаком высокого положения в обществе.

Судя по всему, пентаграмма первоначально появилась четыре тысячи лет назад в Месопотамии, вероятно как астрономическая схема движения планеты Венеры. Она стала шумерским и египетским знаком звезд. Эта фигура обозначает преимущественно человека: верхняя точка - голова, четыре остальные - конечности. Иногда ее рассматривают как изображение пяти чувств. Светлые маги, чтобы действовать на духов, пользовались Пентаграммой головой кверху, а черные маги чертят Пентаграмму головой вниз. Фауст нарисовал пентаграмму для того, чтобы Мефистофель не смог переступить порог его дома. Пентаграмма, вписанная в круг, означала у пифагорейцев молчание посвящаемого. Пять концов пентаграммы символизировали пять лет молчания и учения, которые предшествовали посвящению.

Перевернутая пентаграмма не была известна в первые годы христианства как самостоятельный знак. Более поздние документы христианства, говорят о том, что перевернутая звезда является знаком Дьявола и зла. По традиции, изображая Сатану в виде козла, христианские догматики разместили в перевернутой звезде голову козла - Сатаны. Данное утверждение не имеет под собой никаких оснований, кроме собственных фантазий отцов церкви.

Использование пентаграммы, как охранного символа, было типично для практически всех способов и типов черного колдовства. Общеизвестно, что при перед тем, как вызвать духов, Дьявола или воскресить мертвеца, колдун или некромант рисуют на земле пентаграмму и во время ритуала стараются не выйти за ее пределы ни одной частью тела. По всей видимости древние почитали пентаграмму, в том числе перевернутую, в качестве охранного знака огромной силы, перед которым пасует даже крест. Кроме того, пентаграмму называют звездой Соломона - мудрейшего из царей: пентаграмма была основным символом его магической печати, с помощью которой он мог властвовать над любимы духами и демонами. Мифический перстень Пифагора, давший ему власть над сокровенным знанием и тайной наукой также, по легенде, был украшен знаком пентаграммы.




Гексаграмма



Шестиконечная звезда, Менгедавид (щит Давида), гексаграмма - все это один и тот же знак. Древние мистики фактически приравнивали пентаграмму и гексаграмму по значению. данный символ никогда в древности не использовался в качестве какого-либо специального "еврейского" символа и первые мистические свойства ему приписывались исключительно христианскими алхимиками. Согласно их учению все существующее состоит из четырех первоэлементов (стихий): земли, воды, воздуха и огня. Причем эти элементы алхимики разделяли на две категории: легкие, светлые (огонь и воздух) и тяжелые, темные (земля и вода). В каждом реальном предмете или веществе эти стихии соединены попарно. Можно убедиться, что комбинаций из четырех элементов по два может быть только шесть. Эти шесть комбинаций вписывались в круг. А окружность по мнению средневековых мистиков - это самая совершенная фигура: только она при любом повороте совпадает сама с собой. Эти шесть точек, будучи соединены, и давали гексаграмму. Таким образом, гексаграмма - это символ мира, всего его богатства качеств.

До того, как алхимики вывели свое собственное понимание шестиконечной звезды, гексаграмма использовалась в качестве украшения, орнамента. В качестве таковой использовалась многими культурами и встречается как украшение у представителей множества религий: древние персы, арабы, в последствии мусульмане, христиане и т.д.

С 19 века гексаграмма используется для обозначения евреев, причем, в основном в материалах, призванных изобличить их всемирный заговор. К тому же периоду стоит отнести выдумку о том, что евреи позаимствовали шестиконечную звезду у масонов, получивших ее в свою очередь от тамплиеров.

Во вторую мировую войну символ должен был носиться на спине каждым евреем на подконтрольных Германии территориях, он стал символом позора и гонений. Как сегодня используется "щит Давида", я думаю, знает каждый мало-мальски образованный человек. Она утратила свой мистический смысл и стала символом евреев, как нации.