Нетипичный морзверобой

В конце весны в Анадыре состоялась премьера документального фильма Алексея Вахрушева «Книга моря», посвящённого быту и жизни морзверобоев Восточной Чукотки. В фильме показали семьи морских охотников как часть этого уникального мира.

Одним из героев ленты стал Владимир Пины — морской охотник, именно с него в семье появилась эта традиция. Он рано остался без матери и отца, взятый на попечение своим братом, начал постигать непростую науку морской охоты уже в 11 лет. Позже окончил Провиденское СПТУ №2 по специальности «охотник-промысловик по переработке рыбы и мяса». Сейчас он является заместителем председателя ТСО «Лорино» и имеет самый высокий — пятый разряд по своей специализации. Вместе с дядей на охоту часто ходит десятилетний племянник Юрка, будущий преемник.

«Я должен был уметь всё в этом возрасте — разжигать примус, таскать воду, приносить дрова, правильно держать крючок, помогать собирать фал (снасть для подъёма и спуска парусов — прим. DV) — это первые обязательные навыки ученика. Главные принципы — смотри, учись и запоминай. Тем более тогда были очень хорошие наставники-старики, они вкладывали душу в ученика, чтобы он остался на промысле. Был, например, такой старик Тынель (у многих старых чукчей не было русских имен — прим. DV), который держал всех в кулаке, даже тех, кто был младше его на шесть-семь лет. Мне было очень интересно ходить за стариками, наблюдать, как они по часам, по компасу и по солнцу определяли в тумане, где ты находишься, когда придёшь на место. Сейчас цивилизация — мобильные телефоны, гаджеты, GPS-навигаторы. А раньше было интересно наблюдать за их работой, сформировавшейся за много веков», — вспоминает охотник.

Тогда, в конце 1980-х, находившийся в селе совхоз имени Ленина был одним из самых богатых на Чукотке. Там работали большая звероферма, пошивочная мастерская, курятник, свинарник, коровник, были свои оленеводческие бригады. Как и все хозяйства, лоринские жили по пятилетнему плану, поэтому морские охотники всегда были на промысле. Они возвращались поздно вечером, принимались за разделку добычи, отдыхали и снова наутро шли в море.

Морпромысел, который спас село от краха

Владимир начал работать звероводом, а после армии в 1997 году перешёл на должность ученика охотника. Правда, к середине 1990-х практически всё хозяйство в селе пришло в упадок. Развал Советского Союза Лорино ощутило на себе очень сильно. Охотники и звероводы получали хорошую зарплату при советской власти, а когда началась перестройка, село оказалось на грани краха. Начали уезжать специалисты, руководство.

Как вспоминает Пины, морзверобойный промысел и оленеводство долгое время удавалось сохранять, всё остальное было безвозвратно загублено. Не было завоза, люди обеднели, продукты выдавали по спискам вместо заработной платы. Людям тогда пришлось очень туго, но именно промысел помог им пережить те непростые времена.

«Я пришёл после армии, и тогда как раз начали сокращать бригады. Восьмую рыболовную бригаду, ходившую далеко в море и заготавливавшую рыбу, сократили первой, потом ещё две. Сократили и меня, но я попросил о переводе. Начал работать в коровнике, потом перевёлся в гараж, работал слесарем, помогал водителю. Тогда из всей техники остался один «Урал», а мы были Кулибиными, постоянно ремонтируя его. Ездили с водителем по базам, развозили уголь, ремонтировали домики, довозили в дальние базы топливо и стройматериалы. Это была единственная техника, которая могла в любое время года доехать до отдалённых баз. Потом меня взяли обратно на промысел. Кстати, русские тоже приходили на берег и брали мясо. За счет морзверобойного промысла народ выжил», — рассказывает морзверобой.

Доходило до того, что многие вельботы (вёсельные лодки с острым носом — прим. DV) пришли в негодность, морзверобои начали изготавливать традиционные байдары и выходили на охоту уже на них. Топливо экономили, полпути шли под парусом на байдарах, а обратно уже на вельботах.

Новое начало и вековые традиции

Всё изменилось в начале 2000-х, когда новые региональные власти возобновили поддержку промысла. У морзверобоев появились зарплата, новое оснащение, в сёла начали приходить пароходы с продуктами, топливом. Тогда же и появились регаты, на которых охотники соревновались на скорость прохождения трассы. Но если раньше соревновались только охотничьи бригады, потом подключились женщины, юноши и девушки.

Сложнее всего морским охотникам в новом мире сохранять свою самобытность. И если сберегать традиции они могут, то с чукотским языком всё несколько сложнее. Молодёжь сейчас в основном говорит на русском, но охотники на промысле стараются общаться между собой на чукотском, чтобы молодое поколение запоминало речь и основные термины — арельгын (верёвка), туккен (гарпун), гатте (тесла), алыгатте (топор).

«Говоришь с ребятами по-чукотски, и они тебя понимают. Различные детали называешь на чукотском, так всё быстрее запоминается. Например, зверей. Ръэв — кит, рыркы — морж, умкы — белый медведь, кэпэр — росомаха, кораны — олень, ыннэн — рыба. Произнести ребятам слова порой бывает трудно, но они их запоминают, просто пока стесняются говорить», — рассказывает Пины.

Основы охоты и промысла здесь передают из поколения в поколение. Чукотские старики испокон веков работали кланами, отец передавал сыну своё мастерство. Учеников стараются сразу брать на промысел, чтобы они не боялись гарпунить, умели стрелять и разделывать туши.

Промысел решает и ещё одну важную задачу для села — борьбу с алкоголизацией населения. Поскольку морзверобой — это луораветлан (настоящий человек) и самый уважаемый на селе, требования к себе у него повышенные. Каждый коренной житель, который видит охотника, видит гордость своего села. Этот человек работает в трудных условиях и кормит всех жителей населённого пункта.

«Ученики, занятые в морпромысле, не интересуются алкоголем, не прогуливают работу. Рано встают, готовятся к охоте, потом ставят сетку на рыбу. С утра и до вечера человек занят, сходит на тренировку, делает вёсла и байдары. Он старается быть физически крепким, не смотрит в сторону, где пьют. Молодёжь хочет быть спортивной, участвовать в регатах и гонках, тем более перед глазами есть наглядный пример бригады, которая постоянно ездит на Восточный экономический форум во Владивосток, участвует в международных регатах. Проблема с алкоголем сложная, но благодаря промыслу с ней можно бороться», — уверен Владимир Пины.

Море-кормилец

Природоохранные организации по всему миру настаивают на том, что китовую охоту нужно запретить. Однако суровые природные условия, в которых живут лоринцы, диктуют именно такие законы. Здесь ничего не растёт, нет ни коров, ни свиней, главный рацион чукчей составляет лишь то, что удаётся взять у моря. А основная провизия доходит в населённый пункт в консервных банках или в многократно размороженном и замороженном виде.

«Мы научились готовить из кита всё — котлеты, колбасы, коптить кожу. Это безотходное производство, принятое испокон веков. Если не будет морзверобойного промысла, село станет похоже на те, которые забыли традиции и промысел, забыли, что такое море. Море кормит нас рыбой, мясом, морепродуктами. Любой житель села может прийти после охоты на берег и взять бесплатно столько мяса, сколько ему нужно», — рассказывает Пины.

Кстати, несмотря на вековые традиции, часть охоты уже изменилась в связи с требованиями нового времени. Сейчас у каждого охотника есть GPS-навигатор, а погоду на следующий день можно посмотреть на смартфоне. Раньше всё это умели делать старики. Они смотрели на вечерний закат, определяли, какая примерно завтра будет погода, и рано утром высматривали животных, после чего шли в море, искали моржей и китов.

Село находится рядом с обрывом, и с него далеко и хорошо видно проходящих мимо китов и моржей. И если сейчас морзверобой отложит охоту в плохую погоду, то раньше их предки могли охотиться даже несмотря на шторм.

И сейчас старики по привычке ходят на обрыв и смотрят погоду, и после их прогноза можно даже не смотреть в смартфон. Самые опытные охотники, которые иногда ведут индивидуальный промысел, знают, где будет хорошая охота. Хотя погода за много лет сильно изменилась, кромки льда на море остаётся очень мало. Но и сейчас у многих опытных охотников остались упряжные собаки, которые ходят на промысел и участвуют в традиционной гонке «Надежда».

Будущее у морзверобойного промысла есть

Владимир Пины уверен, что его дело будет продолжаться. Сейчас он работает в практически самой молодой бригаде охотников, но уже самой опытной среди сверстников. Юные морзверобои могут строить байдары, нарты, управлять собаками. Это уже результат работы старых наставников, передавших знания следующему поколению.

В бригадах царит жёсткая дисциплина, поскольку все знают негласное правило о том, что море может взять своё. Чтобы ничего не случилось, опытные охотники объясняют ученикам, которые только начинают промысел, как вести себя в воде и не бояться её. Морзверобой должен выкарабкаться из любой ситуации и обязательно надеяться на своего хорошего напарника. А это вся бригада, которая знает, что делать в любой ситуации.

Мастерство лоринцев давно признали и за рубежом. Несколько лет назад в село приезжали представители племени мака из штата Вашингтон (США), добывшие последнего кита в 1905 году. Морзверобои обучали их промыслу, выходили с ними на охоту, учили правильно делать гарпун. А после перестройки в Лорино побывали исландцы, которые предложили научить местных охотников правильно добывать китов.

Утром все вышли в море, через 15 минут лоринцы добыли первого кита, через 25 минут — второго. Исландцы развели руками и сказали, что учить тут некого. И тогда с трибуны в Лондоне на китобойной комиссии прозвучало на весь мир, что самые лучшие китобои живут именно в Лорино.

Картинки по ссылке: https://dv.land/spec/zveroboi?utm_source=tass&...teaser&utm_campaign=teaser