Eşref Armagan (род. 1953) является слепым художником турецкого происхождения.  Он был рожден слепым.
56-летний уроженец Стамбула рисует яркие картины с цветами, птицами и животными. Хотя и не знает, как они выглядят: он всю жизнь живёт во тьме…

Эсреф Армаджан – слепой художник из Анкары, рисующий пальцами на холсте. Несмотря на слепоту от рождения, он может рисовать трехмерные объекты. Эсреф родился в одном из самых бедных районов Стамбула, не получил почти никакого образования, а ранние годы провел, играя в одиночестве на улице. Чтобы занять себя, мальчик ногтем выцарапывал разные фигуры на старом картоне, а к шести годам освоил карандаш и бумагу. В 18 лет Эсреф начал рисовать пальцами, сначала на бумаге, затем по холсту масляными красками. В настоящее время большинство своих работ он выполняет с помощью быстросохнущего акрила. Эсреф никогда не различал на глаз оттенки цвета, света и тени, но выбирает для своих картин яркие цвета. Его работы выставлялись на многочисленных выставках в Италии, Голландии, Чехии и Китае.
В 2004 году Эсрефа обследовали в Гарвардском университете Бостона, где выявили при помощи МРТ, что часть подкорки его головного мозга, отвечающая за визуальные образы, во время рисования была оживлена, как у зрячих людей.

А это город, где родился  Эсреф Армаджан

Критики расходятся во мнениях: кто-то считает, что рисунки по-детски красочные и наивные, кто-то называет их «новым словом в искусстве». На картинах, и верно, настоящее буйство красок. Однако привлекает не качество, а факт: художник Эсреф слепой от рождения. Он в жизни не видел того, что рисует. Все рисунки — результат видений, которые рождает его необычный мозг.

— Я пытался делать рисунки с шестилетнего возраста, — рассказывает он. — Но мои родители считали, что это блажь слепого ребёнка. В 12 лет я нарисовал бабочку, и они удивились. Спросили: кто объяснил тебе, как выглядит бабочка? Я ответил, что никто — просто я её так вижу. А потом нарисовал кота. И корову. Они перестали удивляться.

Странно, но мозг очень редко показывает Армагану людей. Чаще всего — цветы, море, лес в снегу, разных животных. Иногда он «видит» загадочных существ — например, зубастого монстра, якобы обитающего в озере Ван, или дельфина, который играет… на скрипке.

…Слава пришла к Эсрефу, когда о нём сделал фильм телеканал «Дискавери». К нему в студию толпами зачастили журналисты, наперебой начали приглашать самые известные университеты мира. Всем хотелось выяснить, в чём же причина подобного чуда? Несколько лет назад художник согласился на исследование: его мозг подвергли сканированию в Гарварде. Вывод учёных оказался, мягко говоря, весьма неожиданным.

— Дело в том, что в мозгу существует особый участок, — объясняет Армаган. — У зрячих людей он отвечает за зрение. И если человек слепнет, то мозг восполняет его, наращивая нейроны. Мой череп сканировали 7 часов подряд и выяснили: этот участок в моём мозгу развит очень сильно, даже ненормально. Он как бы мутировал. Именно поэтому я вижу вещи, которых в реальности никогда не видел. Мозг — как бы мои глаза. Мне достаточно хорошо ощупать любой предмет, и я тут же представляю его в голове.

Эсреф предлагает мне нарисовать что-нибудь. Я соглашаюсь. На столе у него лежит морская раковина. Он берёт её, гладит пальцами и быстро рисует карандашом. Для картин он не пользуется кистью — говорит, что в таком случае не чувствует рисунок.

Обмакивает пальцы в краски и водит по холсту, используя при этом обе руки. «Мы с картиной единое целое, я чувствую её, как будто она живая». Особая гордость Армагана: он умеет рисовать вертолёт. Как-то раз ему позволили ощупать всю машину целиком, на взлётной площадке.

Профессор Джон Кеннеди из университета Торонто называет случай Армагана уникальным. «Он — один на сто миллионов. В моей практике уже было, когда люди, ослепшие в 10-15 лет, могли рисовать. Но если человек в жизни своей не видел предмет, однако рисует его, это просто чудо». Часть учёных и вовсе считает, что у Эсрефа в мозгу опухоль — якобы она и дала столь необычный результат, «надавив» на лобные доли.

…Я спрашиваю Эсрефа про суматошное буйство красок в его картинах. Он пожимает плечами — любой цвет для него пустой звук: Армаган не знает, как отличить зелёный от красного. Он просто в курсе, что море «голубое», — когда рисует, говорит зрячему помощнику: «Подай мне голубую краску». Удивительно, Эсреф изображает море на холсте, не видя при этом ни моря, ни холста. То же самое с животными. Мозг позволяет ему не только «разглядеть» кота, но и достоверно перенести образ в картину. Нет слов.

«Я могу потрогать мир руками»

— Вы «видите» лица людей, если дотрагиваетесь до них?
— Нет. Мне это почему-то неподвластно.
— Как выглядит ваш мир?
— Закройте глаза и представьте то, что вы не видели. Существо с Марса, например. Тогда вы поймёте меня. Не так уж трудно познавать мир через воображение. Я просто человек, который может коснуться тайн сознания… потрогать их руками.

На столе у художника сувенир — маленькая копия храма Святой Софии: в 1453 году султан Мехмед II перестроил его в мечеть. Он прощупывает купол здания, всего несколько штрихов карандашом — и на бумаге вырастают минареты. Эсреф считает: если других слепых учить, развивая «зрячий» участок мозга, то и они будут «видеть». «Всё возможно. Сначала я страшно уставал, когда рисовал картину — дрожали пальцы, но сейчас это мне даётся легко». Странно, но Армаган не испытывает сожаления, что родился слепым. «Иначе я был бы самым обычным человеком. Тяжело ослепнуть, когда ты уже видел мир, — тогда ты знаешь, что потерял. Моя жена тоже слепая, но она ослепла в 16 лет, и ей сложнее. Зато я не знаю ничего другого, кроме тьмы и ярких образов в мозгу». От первого брака у Эсрефа есть двое детей: с прекрасным зрением, но без тяги к рисованию.

…Раньше Армагана обижало, что его подозревают в жульничестве. «Люди даже не хотели разбираться. Они просто говорили: „Не может быть, чтобы слепой рисовал картины!" Им было наплевать, что меня исследовали профессора, и их вердикт: я СЛЕПОЙ, а университет в Гарварде выпустил книгу по исследованию моего феномена. Теперь обид нет. Говорят, что я жулик? Идут споры? Отлично, это лишь реклама моим картинам».

— А вы можете «видеть», скажем, люки на мостовой?
— (Смеётся.) Увы, нет: поэтому мне требуется поводырь.
— Вы не можете ощупать руками целый город — вроде того же Стамбула. Каким «зрячему» участку вашего мозга представляется современный мегаполис?
— Он вспыхивает то мрачными, то яркими красками. Завораживает. Взрывается каскадом, превращается во тьму. Наверное, таков любой город. Может, когда-нибудь я нарисую, как его «вижу». Для меня картина — живое существо, она умеет дышать.

…В конце беседы Эсреф дарит мне пару своих рисунков. Он надеется: его вдохновение никогда не пропадёт. «Иногда я с ужасом просыпаюсь и думаю: мои видения исчезнут. Я не увижу своих миров, больше не смогу обмакнуть пальцы в краски. Ослепну второй раз, но только уже в мозгу. Как я буду жить без цветов, кошек и дельфинов? Но потом успокаиваюсь. У меня много дел. Вы же помните — я должен нарисовать целый город…»

 

 

 

 

 

Далее посмотрите работы другого слепого художника

Дмитрия Дидоренко

Имя художника Дмитрия Дидоренко известно многим.  Некоторые интересные рассуждения этого человека - на тему сновидений, внутреннего зрения, клинической смерти, а также некоторые из его работ.

"Если идешь по тонкому льду, то боишься провалиться. А есть люди, которые ходят по траве, и травинки под ними не гнутся..."

Дмитрий Дидоренко родился 17 декабря 1967 года. С 1988 года - студент Харьковского Художественно-промышленного института. В годы армейской службы художник приобрел профессию сапера.

В июле 1991 года он находился в предместье Харькова во время проведения поисковой экспедиции и погребения не захороненных останков солдат, погибших во Второй Мировой войне. Взорвав мину, Дмитрий, как руководитель группы, подошел к воронке, чтобы освидетельствовать результат. Hикто не знал, что под взрываемой миной, где-то в земле, лежала еще одна...

...Он посмотрел в воронку и увидел вторую. "Она за мгновение покрылась паутиной света и я не услышал и не увидел взрыва, только в глазах все стало черно-красным. Затем я увидел белое пятно, вокруг него воздух был плотный, он как будто двигался и пузырился, а белое пятно приближалось ко мне или, может, я приближался к нему. Я не хотел этого, какое-то сопротивление происходящему возникло во мне, и я почувствовал, как ушел из себя. Я стоял возле воронки рядом с со своим телом. Товарищи поднимались с земли после взрыва,а я лежал с двумя осколками снаряда в спине и множеством в голове, и я решил, что "этому (это он про себя) уже конец". Один человек подошел к моему телу, пройдя "сквозь" меня, я закричал ему что-то и в этот момент вернулся обратно". Дальше его воспоминания этого случая уже непосредственно связаны с пребываним в больнице. Он лежал там два месяца. Месяц вынимали осколки, месяц это все заживало, а два других он ждал, пока вернется зрение...Врачи ему говорили о невозможности этого, а он потом подарил им свою картину:) Он до сих пор полон оптимизма и строит планы на то время, когда "ко мне вернется зрение или я сам его себе его верну".

– Тебе сейчас сны снятся?

– Еще какие! Яркие, цветные, звонкие, даже с запахами. Я часто теряюсь – где сон, где реальность. Не думаю, что Бог дал человеку просто так треть жизни проспать. Поэтому я сны обдумываю, выуживаю из них информацию, сюжеты, даже гуляю по ним. Это раньше мои сны были похожи на фильмы ужасов, а с тех пор как вернулся к рисованию (по специальности ведь я дизайнер), вполне могу ими управлять. По сну можно быстрее перемещаться, чем на машине, попасть в нужное место и видеть, что захочешь.

– Твоя картина «Тема сна» – об этом?

– Я этот сон регулярно вижу: на большом пустыре – арка с воротами. Забора вокруг нет, но обойти эту арку я почему-то не хочу. Иду прямо под нее и будто вступаю в другое знание, состояние. Это некий ритуал, потому что дальше сон заканчивается. И я понимаю, что все идет правильно, что бояться нечего.

– Почему ты заговорил о страхе?

– Если идешь по тонкому льду, то боишься провалиться. А есть люди, которые ходят по траве, и травинки под ними не гнутся. Нас с детства приучили, что огонь жжет, лезвие режет – это обыкновенный страх. Когда я сажусь за стол работать, у меня нет страха, что я не так нарисую, как надо. Срабатывает внутреннее зрение. Я не только знаю, в каком месте у меня находится нужная краска, а вижу все пространство картины. Будто телевизор включил – сначала на нем рябь, полосы, а потом возникает четкая картинка. Это и есть внутреннее зрение, дальше мне никакой поводырь не нужен.

...Меня часто спрашивают, как другие органы реагируют на то, что я перестал видеть. Предлагают что-то понюхать, пощупать. Но за несколько лет после ранения я не стал по-другому ощущать запахи, звуки. Получаю всю информацию через внутреннее зрение. Подсказка, совсем небольшая, нужна, но потом эта сжатая информация расползается в сознании, как лужица на полу.