Посвящается всем ученикам и учетилям, не бедолагам, маринующимся в учебных заведениях, а людям, которые учатся у других жизни, в общем это сложно понять, это нужно почувствовать)))

Шаги Учителя отдавались в коридоре гулкими раскатами, в кабинете просто стуком каблуков. Я всегда ходил бесшумно, я не любил лишних звуков, поэтому я никогда не говорил и уж тем более не пел в одиночестве громко, когда мне было страшно. Я наслаждался тишиной. Лучше тишины был только голос учителя. Был...
Учитель потянул за ручку и дверь открылась с тем загадачным скрипом, с каким открываются тайны. Я всегда открывал двери без скрипа. Любые. Я никогда не хотел нарушить тишину. Исключением были звуки сотворенные Учителем. Были...
Учитель усмехнулся и посмотрел на меня. Вам он наверное представляется седым чудаковатым стариком в потертом халате и тапочках. Во всяком случае все абстрактные учителя представляются мне таковыми. Но нет, здесь привычный закон не работает, как, впрочем, и всегда. Учитель мой был молод и красив до умопомрачения. Волосы у него были вовсе не седыми, а очень черными, густыми и длинными, почти до пояса. Нос у него был хищным горбатым и очень тонким, а глаза большими миндалевидными и темно-синими. Он был выше меня на голово и старше, но не сильно. В те времена ему было немного больше восемнадцати а мне почти исполнилось семнадцать и это способствовало полному взаимопониманию. Рядом с ним я, немного женовидный мальчишка с рыжеватыми локонами до ловаток и голубыми глазами, смотрелся столь яойно, что о нас ходили самые различные слухи. Имена у нас были самые что ни на есть банальнейшими, что-то вроде Леши и Славика, но мы, конечно же, не называли друг друга ими, я звал его Агамемнон, он меня Амадеус, и оба мы ни на грош не понимали что значат наши "имена". Мы были молоды и глупы. Слишком молоды и слишком глупы. Были...
Не смотря на косые взгляды и неуместные намеки мы были лишь друзьями, если это можно так назвать, и у него была девушка. В этом не было ничего удивительного, при его красоте. Она была какой-то очень случайной, она никогда не понимала его, никогда не восхищалась им, постоянно упрекала и, в конце-концов, бросила. Помнится я тогда порывался пойти и немедленно убить ее своими руками. Я тогда умудрился заболеть и Учитель обо мне заботился. Он только усмехнулся, посмотрел на мое серое и исхудавшее, не столь от болезни, сколь от его заботы, лицо и сказал, что передачки он мне в тюрьму носить не будет.
Так вот, он усмехнулся и посмотрел на меня с тем выражением, с которым он всегда говорил мне гадости, я непроизвольно пробежал пальцами по глобусу - меня всегда успокаивали географические карты прошлых столетий, а этот глобус был именно таким, но он, вопреки моим ожиданиям, молча провел рукой по моей щеке. Улыбка его стала хитрой, он сощурился, склонил голову набок и вдруг, будто в порыве, прижал меня к себе, жарко дыша в ухо. Нет, разумеется я был нисколько не против такого развития событий, только за, мой учитель был мной слишком любим, что бы ч мог хоть в чем-то отказать ему, а потому я только прикрыл глаза и провел рукой по его волосам. Он оттолкнул меня и сел в кресло, глядя мне прямо в глаза, будто спрашивая, но я так и не смог прочесть вопроса, он понял это и отвел взгляд. Ничто не нарушало тишину и я вскоре совсем успокоился, глядя на его неподвижное лицо, немигающие глаза, устремленные в каминное пламя и тонкую жилку пульсирующую на шее. Я подошел и сел на излюбленую светлую шкуру у камина, положив голову ему на колени. Мы часто сидели так здесь, в доме его родителей. Это никогда никого не смущало, как впрочем и все остальное. Я очень любил этот дом. Здесь, пожалуй стоит рассказать мою историю. Я родился в самой обычной семье. Мой отец был бывшим военным, а потому всегда мечтал вырастить из меня военного, он записывал меня в секции рукопашки, заставлял играть в футбол с дворовыми мальчишками и слушать военно-патриотические песни. А я мечтал играть на скрипке и на поперечной флейте, кататься на коньках и танцевать бальные танцы. Когда я был совсем маленьким отец губил все мои мечты и обзывал их идиотскими, когда мне было семь лет, он понял, что я не хочу во всем быть похожим на него и возненавидел меня лютой ненавистью, матери моей на меня было откровенно плевать, а потому я остался один. Когда мне было десять отец хотел отдать меня в военное училище, но я не прошел туда по состоянию здоровья. В пятнадцать я ушел из дома. Мое отсутствие заметили не сразу, лишь когда через год я зашел за вещами отец сикренне удивился тому, что я долго где-то шлялся. Я забрал свои вещи и больше домой не возвращался. Родители Учителя были из древнего рода, у него даже был какой-то титул, а еще у них был небольшой особняк, где Агамемнон и провел детство. Его родители души не чаяли в ребенке, с детства он был окружен вниманием и заботой, но он не был избалованным, скорее наоборот. В их доме любому гостю были рады, а потому, когда он привел меня однажды, тощего и грязного, они лишь улыбнулись и предложили мне расположиться в одной из комнат. Через пару дней они все же спросили у Агамемнона кто я такой, и, услышав мою историю, сказали, что я могу оставаться в их доме, пока мне не надоест. Комната в которой я разместился была примечательна одним фактом: в ней жил Агамемнон. Иначе сказать мы жили в одной комнате. Дни напролет мы проводили вместе и это были счастливые дни, наверное самые счастливые в моей жизни.
Я прикрыл глаза и сжал светлый мех пальцами. Я всегда вдыхал воздух в этом доме будто в последний раз. Мой судорожный вздох отвлек учителя от мыслей и он заговорил. Его голос не пронзал тишину, а будто сливался с ней, обволакивая меня бархатом.
- Знаешь, я тут подумал, нет ничего хуже, чем повзрослев, увидеть детские сказки.
- Почему?
- Потому что, малыш, те сказочные парки по которым ты бродил в детстве, дровосек Дадон давно уже вырубил, милая фея стала склочной и вредной старухой, добрый дядюшка спился, а пес Шарик сдох отравившись котом Барсиком. - в его голосе я почувствовал такую печаль, что мне стало не по себе.
- Но ведь есть исключения? Например мы с тобой. Ты подарил мне сказку, Агамемнон, славную добрую сказку.
- Не стоит сравнивать. Я дарю тебе историю, которая еще не окончена и не известно какой у нее будет финал, может и вообще никакого...
- У истории не может не быть финала, ты ошибаешься. - я смотрел прямо ему в лицо, запрокинув голову.
- Поверь, малыш, в этом мире очень много неоконченых историй. Каждая история, которую рассказали до того, как она была завершена остается незавершенной, такова их судьба. - Он взял меня за подбородок и пристально уставился в глаза. - Помни об этом, потому что нас с тобой это однажды погубит. - Он поцеловал меня в лоб и перевл взгляд на огонь. Я закрыл глаза и прижавшись щекой к его колену задремал, чувствуя, как он гладит меня по голове.

Ну, минуту еще,
Мой ветер не стих,
Мне нарвится здесь,
В королевстве кривых…

Я неспеша иду по Королевству Кривых Зеркал. Каждый шаг вперед отдаляет меня от истины. Нет, это не детское королевство кривых зеркал, с именами-переваертышами, оно совсем другое, но его я люблю больше, хотя бы за то, что в нем нет наивности. Оно не дарит надежды, не дает веры, оно режет, как лезвие ножа режет плоть, или масло. Оно убивает чувства, оставляя лишь страх и злобу… В Королевстве нет боли. Совсем нет, зачем Зеркалам боль? Мои кулаки сбиты в кровь, а мерзкая память услужливо подсовывает картинку с алыми подтеками на гладкой поверхности, искажающей мое лицо, но боли нет…
Вокруг меня тысячи моих отражений, каждое настолько безобразно искажено, что тошно смотреть, поначалу я паталась разбить их, но это бесполезно, я лишь сбила кулаки в кровь, теперь я веду себя осторожней. От зеркал не спрятаться, они здесь всюду, земля небо, дома и деревья – все здесь из кривых зеркал… Мне страшно… Я продолжаю идти вперед, не надеясь, что Зеркала отпустят меня, я нужна им, не знаю зачем, но я нужна им и все эти уродцы из зеркал, следят за каждым моим шагом, глазами так похожими на мои… Они лишь скрываются за моими отражениями… Я знаю…
За спиной моего отражения появляется твое, ровное, совсем, как в жизни, рядом с ним, мое искаженное выглядит совсем страшно. Стклянный голос услужливо шепчет в ушах, обещая такую же красоту и тебя, надо лишь покориться… Оборачиваюсь и холодный ужас сковывает меня… Искаженное, уродливое тело, до боли знакомое… Твое… так вот какова цена… ты покорился, или же это просто мираж? Очередной обман Королевства?
Просыпаюсь на влажных скомканых простынях, откидываю со лба мокрые волосы. Я ненавижу этот сон, он снится мне уже неделю, почти каждую ночь и каждый раз я ухожу все дальше, по зеркальным дорогам Королевства… Оно хочет забрать меня к себе, я нужна ему, и я боюсь. Закрываю глаза, но сон не идет, тихо, держась за стены, иду на кухню попить воды, свет не включаю, я отлично вижу в темноте. Дверь кухни закрываются, и резкий свет заставляет зажмуриться, а когда открываю глаза, хочется плакать, на меня смотрят тысячи искаженных лиц и им нужна только моя душа… Проблема в том, что она мне еще пригодится.
Я вновь иду по Королевству Кривых Зеркал, иду уже давно, понимая, что это не сон и вырваться не удастся, они не отпустят меня. Выхода нет. Зеркала играют со мной, подсовывая все новые образы, я вижу у себя за спиной огромную собаку, которая готовится к прыжку, она должна меня убить, отпрыгиваю в сторону, она пролетает мимо и растворяется в зеркальной глади… В другой раз мое отражение сильно стареет, виски становятся совсем седыми, а искаженное лицо испещряют глубокие морщины. Часто вижу вместо него хорошенькую Франческу. Ее зеркала не искривляют, правильно, Франческа – искаженная я… Я уже почти не боюсь и почти привыкла к зеркалам. Свет в Королевстве льется ото всюду, здесь нет ночи и дня, но нет и усталости, нет ничего…
Я знаю, что ты тоже где-то здесь и возможно ты еще борешься, я ищу тебя, и это помогает мне сопротивляться. Если я найду тебя ты, конечно же взглянешь на меня немного разочаровано, мельком поприветствуешь и уйдешь, больше я ничего не жду. Но возможно ты позволишь мне идти с тобой. Если я тебя не найду? Я не знаю… Я буду искать бесконечно, здесь нет старости, боли, усталости, нет ничего, но есть ты… Где-то…
Снова Франческа… У ее хорошенького личика мои безумные глаза. Смеюсь. Раньше я играла безумство, теперь я безумна, ну и черт с ним. Впереди вдруг появляешься ты… Живой, невредимый, такой знакомый и родной… Я бросаюсь к тебе, не думая о твоей реакции, ни о чем не думая, просто я нашла тебя… Милый мой, хороший, как же ты красив. Стекло отбрасывает меня назад… Отражение, оборачиваюсь, и сердце застывает от ужаса, вновь, только уже не во сне… Искаженное тело, черты и пустые глаза… Ты сдался, как ты мог, почему? Ты же такой сильный, нет… Не хочу… Я не сдамся. Нет.
Королевство Кривых Зеркал смеется, оно живое, ему нужны души, что бы жить… Снова зеркальный голос предлагает подчиниться, в обмен на твою свободу…
- Я не верю тебе! –Мой голос разбивается о зеркала
- Я клянусь своими отражениями, этой клятве можно верить, ты сможешь увидеть, как он уйдет и станет прежним, почти.
- Душу, ты ему, естественно, не вернешь?
- Треть, этого ему вполне хватит. И еще он забудет тебя и меня.
- Я согласна.
Ты снова становишься прежним, в твоих глазах появляется удивление, когда ты видишь меня, а потом ты исчезаешь и вместе с тобой исчезает мой интерес к жизни, я смотрю на свое отражение, оно становится прежним, почти забытым, несколько веснушек, русые волосы, пустые глаза… Но мне уже все равно… я иду по Королевству не зная куда, я часть Королевства, я его новая приманка, я его отражение, я Королевство Кривых Зеркал…

ласково провожу большим пальцем по идеальным формам... ты такая одна. мне не нужны другие, потому что ты лучшая. тебя я не променяю никогда. ты лежишь у меня на коленях и я ласково поглаживаю тебя... да, это любовь. твой голос в ночной тишине звучит особенно прекрасно, обнимаю тебя и прижимаю к себе. ты одна понимаешь меня вот так, с малейшего движения.сколько всего мы сделали с тобой вдваоем.... на твоем золотистом корпусе играют лучи лампы, сколькие держали тебя в руках? но ни один не чувствовал того, что чувствую я... любимая моя... маленькая легкая и безумно изящная, ты гораздо меньше другихя легко обхватываю рукой твой гриф. целую лакированый корпус, вдыхаю твой запах, особенный нежный чуть уловимый ни на что не похожий... ты отзываешься нежным звуком первой струны. с тобой я смогу все, моя гитара моя любвь

Гроза... Внезапный вихрь налетел, подхватил прошлогодние листья потоком жаркого воздуха и вновь все тихо... Пока... Первые холодные капли упали на жаркую, сухую землю и окутались пылью, так и не разбившись. Улица опустела. на несколько секунд город погрузился в полнейшую ночную тишину, а потом грянул гром, и тот час же, словно заиграл небесный оркестр, хлынул ливень. Крупные капли отрывались от туч и тяжело разбивались о землю, гремел гром, сверкали вспышки молний, у машин срабатывали сигнализации, они завывали, протяжно, жалобно, точно моля Вечную Силу Природы о помощи. Жалкие ничтожные творения рук человеческих...
Ты сидел у открытого окна, когда все началось. Задумчивое прекрасное лицо освещал монитор ноута. Я обратилась дождем и тихо постучала по стеклу, ты не ответил. Тогда я, внезапным сквоняком, захлопнула окно и с силой забарабаниля, маня , прося, соблазняя тебя выйти ко мне, быть со мной, дышать и жить мной. Затем я легла на твою крышу и стучала по ней. Ты все сидел, молча глядя в монитор. Тогда я распахнула твое окно и ворвалась внутрь, прошелестела дождем по твоим волосам, провела по губам холодной и влажной рукой. И ты встал, закрыл окно и вышел ко мне. Мы брели по этому странному городу, я обнимала и гладила тебя, обратившись в дождь. Ты был насквозь мокрым и счастливым. Мы. Мы можем жить друг другом и в этом вся прелесть.
Дождь начал затихать. Последние капли упали на твое лицо. Ты вернулся домой, открыл окно и сел к ноуту.
Я? Я вновь вернулась в свою комнату, уже не дождем и подсела к монитору. Все та же аська.
Твои пальцы быстро забегали по буквам клавиатуры.
Через несколько секунд значек в панели прерывисто замигал рыжим, я прочитала, всего одно слово...