Когда нас, украинцев, упрекают за Майдан (в основном россияне), так и хочется этот отрывок показать из нашего общего советского детства "Через тернии к звездам".
Начало Майдана. Янек в отличии от Туранчокса значения Майдану не предал, а зря... Но, думаю, Путин именно так и реагировал.
В институте Глана Туранчокс, лицо которого прикрыто большими черными очками, наблюдает за ассенизацией, происходящей в нескольких десятках километров. Он слышит слова Торки и отвечает:
- Не бойся. Их цель – устрашить и удивить нас. Поэтому не бойся, мой миленький.
- Может, у них ничего не получится? – слышен шепот.
- Нельзя недооценивать врага, мой дорогой, я верю в их силу. К сожалению, сегодня поверят и тысячи других. Для того они и затеяли эту демонстрацию. Они не ангелы, а дипломаты.
Туранчокс хмурится – следующая вспышка настолько ослепительна, что после нее кажется, будто наступила темнота.
Кульминация Майдана
И тут в атмосфере начинается бурная реакция. Словно бушуют смерчи, сворачивается воздух, небо пересекают молнии, на землю, сгущаясь и смешиваясь с дождем, устремляются грязевые потоки. Видно, как они стекают по стеклам щелей блиндажа.
- Есть очистка! – радостно по-мальчишески кричит Виктор. – Есть воздух!
- Виктор, – укоризненно говорит Надежда, не скрывая улыбки. – Ты на работе.
Она делает вид, что ничего не произошло, и продолжает регистрировать показания приборов.
- Я на работе! – повторяет Виктор. – Я на работе!
- У меня хорошая работа! – кричит Виктор, сбрасывая шлем скафандра и распахивая руки голубому небу.
- Это самый настоящий дождь! – кричит Степан, выбегая наружу и тоже срывая маску.
- Дышать все-таки трудно, – говорит ему Виктор.
- Ничего! – кричит Степан. – Мы посадим здесь леса! Мы посадим много лесов! И на всей планете будет чистый воздух!
Подхалимы Путина в ужасе, но сам злобный карлик так просто не сдается
– Вы видели? Это потрясающе.
- Я все видел. Как я и думал, у них все получилось. Но это еще не конец. Теперь нужно, чтобы получилось у нас. Ты понимаешь? Времени в обрез... – Туранчокс берет себя в руки и привычным голосом добавляет: – И учти, миленький, что голубое небо очень вредно для глаз... Действуй!
Донбасс и Крым чужий на этом празднике жизни.
Нийя смотрит на свою планету и видит не только небо, но и нищету дорогого ей мира, освещенную новым ярким светом.
- Мы посадим леса, много лесов, – повторяет Степан, проследив за ее взглядом. – Правда, Нийя?
Нийя молчит. Степану хочется сказать ей что-то очень нежное, хорошее, тем более, что под этим светом она вновь его прежняя, земная Нийя. Но замкнутость Нийи беспокоит его, и только ей, очень тихо, он говорит:
- Что-нибудь случилось? – Он вкладывает всю свою нежность в этот вопрос. – Я ведь с тобой...
- Нет, – отвечает Нийя печально. – Я одна.
- Неправда!
- Я одна... Меня сделали. А оказывается, ни к чему. У меня была цель, и я была уверена, что кому-то нужна. А теперь в чем она?
- В том же, в чем и у меня, – говорит Степан. – Она у нас с тобой общая. Понимаешь, общая!
