https://vk.com/feed?w=wall-524993_808971

Голландский натюрморт XVI–XVII веков — своеобразная интеллектуальная игра, в которой зрителю предлагалось разгадать определенные знаки. То, что с легкостью считывали современники, сегодня понятно не всем и не всегда. Объясняем, что означают изображенные художниками предметы

Жан Кальвин учил, что повседневные вещи обладают скрытым значением, а за всяким изображением должен стоять моральный урок. Предметы, изоВ­браженные в натюрморте, многозначны: их наделяли назидательным, релиВ­гиозным или иным подтекстом. Например, устрицы считались эротическим символом, и современникам это было очевидно: устрицы стимулироВ­вали сексуальную потенцию, да и Венера, богиня любви, родилась из ракоВ­вины. С одной стороны, устрицы намекали на мирские соблазны, с другой — раскрытая раковина обозначала душу, готовую покинуть тело, то есть сулила спасение. Строгих правил, как читать натюрморт, конечно, не сущеВ­ствовало, и зритель угадывал на холсте те символы, которые хотел видеть. Нельзя забывать, что каждый предмет был частью композиции и его можно прочитать по-разному — в зависимости от контекВ­ста и общего послания натюрморта.

Цветочный натюрморт

Вплоть до XVIII века букет цветов символизировал бренность, ведь земные радости так же преходящи, как красота цветка. Символика растеВ­ний сложна и неоднозначна, и уловить смысл помогали популярные в Европе XVI–XVII веков книги эмблем, где аллегорические иллюстрации и девизы сопровождались пояснительными текстами. Цветочные композиции было непросто интерпретировать: один и тот же цветок имел множество знаВ­чений, иногда прямо противоположных. Например, нарцисс указывал на самоВ­влюбленность и одновременно считался символом Богоматери. В натюрморВ­тах, как правило, сохранялись оба значения, и зритель был волен выВ­брать один из двух смыслов или совместить их.

Цветочные композиции часто дополнялись плодами, мелкими предметами, изображениями животных. Эти образы выражали основную мысль произвеВ­дения, подчеркивая мотив быстротечности, увядания, греховности всего земного и нетленности добродетели.

Ян Давидс де Хем. Цветы в вазе. Между 1606 и 1684 годом
Государственный Эрмитаж

На картине Яна Давидса де Хема у основания вазы художВ­ник изобразил симВ­волы бренности: увядшие и сломанные цветы, осыпавшиеся лепестки и засохВ­шие стручки гороха. Вот улитка — она ассоциируется с душой грешника. В центре букета мы видим симВ­волы скромности и чистоты: полевые цветы, фиалки и незабудки. Их окруВ­жают тюльпаны, символизирующие увядающую красоту и бессмысленное расточительство (разведение тюльпанов считалось в Голландии одним из самых суетных занятий и к тому же недешевым); пышВ­ные розы и маки, напоминающие о недолговечности жизни. Венчают компо-зицию два крупных цветка, имеющие положительное значение. Синий ирис олицетворяет отпуВ­щение грехов и указывает на возможность спасения через добродетель. КрасВ­ный мак, который традиционно ассоциировался со сном и смертью, из-за своего местоположения в букете сменил тракВ­товку: здесь он обозначает искупительную жертву Христа. Другие символы спасеВ­ния — это хлебные колоски, а бабочка, сидящая на стебле, олицетворяет бесВ­смертную душу.

Ян Бауман. Цветы, фрукты и обезьяна. Первая половина XVII века
Серпуховский историко-художественный музей

Картина Яна Баумана «Цветы, фрукты и обезьяна» — хороший пример смыВ­словой многослойности и неоднозначности натюрморта и предметов на нем. На первый взгляд, сочетание растений и животных кажется случайным. На самом деле этот натюрморт тоже напоминает о быстротечности жизни и греховности земного существования. Каждый изображенный предмет транслирует определенную идею: улитка и ящерица в данном случае указыВ­вают на смертность всего земного; тюльпан, лежащий возле миски с плодами, символизирует быстрое увядание; раковины, разбросанные на столе, намекают на неразумную трату денег; а обезьяна с персиком указывает на первородный грех и порочность. С другой стороны, порхающая бабочка и плоды: гроздья винограда, яблоки, персики и груши — говорят о бессмертии души и искупиВ­тельной жертве Христа. На другом, иносказательном уровне представленные на картине фрукты, плоды, цветы и животные обозначают четыре стихии: раковины и улитки — воду; бабочка — воздух; плоды и цветы — землю; обезьяна — огонь.

Натюрморт в мясной лавке

Питер Артсен. Мясная лавка, или Кухня со сценой бегства в Египет. 1551 год. North Carolina Museum of Art

Изображение мясной лавки традиционно связывалось с идеей физической жизни, персонификацией стихии земли, а также с чревоугодием. На картине Питера Артсена почти все пространство занимает ломящийся от яств стол. Мы видим множество видов мяса: убитую птицу и разделанные туши, ливер и ветчину, окорока и колбасы. Эти образы символизируют неумеренВ­ность, обжорство и привязанность к плотским удовольствиям. Теперь обратим внимание на задний план. С левой стороны картины в оконном проеме помеВ­щена евангельская сцена бегства в Египет, которая резко контрастирует с натюрмортом на переднем плане. Дева Мария протягивает последний ломоть хлеба нищей девочке. Заметим, что окно расположено над блюдом, где крест-накрест (символ распятия) лежат две рыбы — символ христианства и Христа. Справа в глубине изображена таверна. За столом у огня сидит веселая компаВ­ния, выпивает и ест устриц, которые, как мы помним, ассоциируются с похоВ­тью. Рядом со столом висит разделанная туша, указывающая на неотвратиВ­мость смерти и мимолетность земных радостей. Мясник в красной рубахе разбавляет вино водой. Эта сценка вторит основной идее натюрморта и отсыВ­лает к Притче о блудном сыне. Сцена в таверне, равно как и мясная лавка, полная яств, говорит о праздной, распутной жизни, привязанности к земВ­ным наслаждениям, приятным для тела, но губительным для души. В сцене​ бегства в Египет герои практически повернуты к зрителю спиной: они удаВ­ляются вглубь картины, подальше от мясной лавки. Это метафора бегства от распутВ­ной жизни, полной чувственных радостей. Отказ от них — один из способов спасти душу.

Натюрморт в рыбной лавке

Франс Снейдерс. Рыбная лавка. 1616 год. Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина

Рыбный натюрморт — это аллегория водной стихии. Такого рода произведеВ­ния, как и мясные лавки, часто были частью так называемого цикла первоВ­стихий и, как правило, создавались для украшения дворцовых столовых. На первом плане картины Франса Снейдерса «Рыбная лавка» изображено множество рыбы. Здесь есть окуни и осетры, караси, сомы, семга и другие дары моря. Часть уже разделана, часть ожидает своей очереди. Эти изображения рыб не несут никакого подтекста — они воспевают богатство Фландрии.

Рядом с мальчиком мы видим корзину с подарками, которые он получил ко Дню святого Николая. На это указывают привязанные к корзине дереВ­вянВ­ные красные башмачки. Помимо сладостей, фруктов и орехов, в корзине лежат розги — как намек на воспитание «кнутом и пряником». Содержание корзины говорит о радостях и горестях человеческой жизни, которые постоВ­янно смеВ­няют друг друга. Женщина объясняет ребенку, что послушные дети получают подарки, а дурные — наказание. Мальчик отпрянул в ужасе: он подуВ­мал о том, что вместо сладостей получит удары розгами. Справа мы видим оконный проем, в котором можно разглядеть городскую площадь. Группа детей стоит под окнами и радостно приветствует кукольного шута на балконе. Шут — неотъемлемый атрибут народных праздничных гуляний.

Натюрморт с накрытым столом

Геррит Виллемс Хеда. Ветчина и серебряная посуда. 1649 год
Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина

В многочисленных вариациях сервировки столов на полотнах голландских маВ­стеров мы видим хлеб и пироги, орехи и лимоны, колбасы и окорока, омаров и раков, блюда с устрицами, рыбой или пустыми раковинами. Понять эти натюрморты можно в зависимости от набора предметов.

На картине Геррита Виллемса Хеды мы видим блюдо, кувшин, высокий стеклянный бокал и опрокинутую вазу, горчичницу, окорок, смятую салфетку и лимон. Это традиционный и излюбленный набор Хеды. Расположение предВ­метов и их выбор неслучайны. Серебряная посуда символизирует земные богатства и их тщетность, ветчина — плотские удовольствия, привлекательный с виду и кислый внутри лимон олицетворяет предательство. Погасшая свеча указывает на бренность и мимолетность человеческого существования, беспорядок на столе — на разрушение. Высокий стеклянный бокал-«флейта» (в XVII веке такие бокалы использовались как мерная емкость с метками) хрупок, как человеческая жизнь, и в то же время символизирует умеренность и умение человека контролировать свои порывы. В целом в этом натюрморте, как и во многих других «завтраках», с помощью предметов обыгрывается тема суеты сует и бессмысленности земных наслаждений.

Питер Клас. Натюрморт с жаровней, сельдью, устрицами и курительной трубкой. 1624 год. Sotheby’s / Частное собрание

Большая часть изображенных предметов на натюрморте Питера Класа 
являВ­ются эротическими символами. Устрицы, трубка, вино отсылают к кратким и сомнительным плотВ­ским удовольствиям. Но это всего лишь один вариант прочтения натюрморта. Посмотрим на эти образы под другим ракурсом. Так, раковины — это символы бренности плоти; трубка, с помощью которой не только курили, но и выдували мыльные пузыри, — символ внезапности смерти. Современник Класа, голландВ­ский поэт Виллем Годсхалк ван ФоккенВ­борх, в стихотворении «Моя надежда — это дым» писал:
Как видно, бытие сродни куренью трубки,
И в чем различие — мне, право, невдомек:
Одно — лишь ветерок, другое — лишь дымок. 

Теме быстротечности человеческого существования противопоставляется бессмертие души, и знаки бренности внезапно оказываются символами спаВ­сения. Хлеб и стеклянный бокал с вином на заднем плане ассоциируются с телом и кровью Иисуса и указывают на таинство причастия. Сельдь — еще один символ Христа — напоминает о посте и постной пище. А раскрытые раковины с устрицами могут сменить свое негативное значение на прямо противоположное, обозначая человеческую душу, отделившуюся от тела и готовую вступить в вечную жизнь.

Разные уровни трактовки предметов ненавязчиво говорят зрителю о том, что человек всегда волен выбирать между духовным и вечным и земным прехоВ­дящим.

Vanitas, или «Ученый» натюрморт -

Юриан ван Стрек. Суета сует. 1670 год. Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина

Жанр так называемого «ученого» натюрморта получил название vanitas — в переводе с латыни это означает «суета сует», другими словами — «memento mori» («помни о смерти»). Это самый интеллектуальный вид натюрморта, аллегория вечности искусства, бренности земной славы и человеческой жизни.

Меч и шлем с роскошным плюмажем на картине Юриана ван Стрека 
укаВ­зывают на мимолетность земной славы. Охотничий рог символизирует богатВ­ства, которые невозможно взять с собой в иную жизнь. В «ученых» натюрморВ­тах часто встречаются изображения раскрытых книг или небрежно лежащих бумаг с надписями. Они не только предлагают задуматься об изображенных предметах, но и позволяют использовать их по назначению: прочесть открытые страницы или исполнить записанную в нотной тетради музыку. Ван Стрек изоВ­бразил набросок головы мальчика и раскрытую книгу: это трагедия Софокла «Электра», переведенная на голландский. Эти образы указывают на то, что исВ­кусство вечно. Но страницы книги загнуты, а рисунок помят. Это признаки начавшейся порчи, намекающие на то, что после смерти даже искусство не пригодится. О неизбежности смерти говорит и череп, а вот обвивающий его хлебный колос символизирует надежду на воскресение и вечную жизнь. К середине XVII века череп, обвитый хлебным колосом или вечнозеленым плющом, станет обязательным предметом для изображения в натюрмортах в стиле vanitas.