Волкодлак, волколак, волкулак, вовкулак, в славянской мифологии человек-волк; оборотень; колдун, способный превращаться в волка и обращать в волков других людей. Легенды об оборотне общи всем славянским народам. В представлениях о волколаке соединились черты фольклорного образа и заимствования из представлений о христианской демонологии.



Исключительная архаичность представлений об оборотнях явствует из того, что в других индоевропейских традициях (в частности в хеттской) превращение жениха в волка связывается с распространенной формой брака — умыканием (насильственным уводом невесты).

Древность этого образа подтверждается также летописью 1282 года, повествующей о волколаке, который «гонит облака и изъедает луну» (славяне долго хранили веру в волхвов-облакогонителей, которые превращались в волков, поднимались на небо и призывали дождь или разгоняли тучи).


По мнению Ф. Буслаева, «остаток этого предания доселе сохранился в пословице: «Серый волк на небе звезды ловит.» В отличии от мифологии народов Европы, у славян оборотень изначально был положительным персонажем, да и факт оборотничества воспринимался в принципе как нормальное явление. Необычное — да, но не в коем случае — не страшное и ужасное.

Косвенно это подтверждает и древний русский заговор, записанный Сахоровым:

«На море, на океане, на острове Буяне, на полой поляне светит месяц на осинов пень, в зелен лес, в широкий дол. Около пня ходит волк мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый, а в лес волк не заходит, а в дол волк не забродит. Месяц, месяц — золотые рожки! Расплавь пули, притупи ножи, измочаль дубины, напусти страх на зверя человека и гада, чтобы они серого волка не брали, теплой шкуры с него не драли. Слово мое крепко, крепче сна и силы богатырской.»

Обращение в волка было уподоблением одному из наиболее почитаемых и могущественных, наделяемых сверхъестественными силами зверей. Имя этого зверя было настолько священным, что его нельзя было произносить в слух, поэтому вместо «волк» говорили «лютый», а мужчин некоторых племен называли «лютичи».

Способность превращаться в волка издревле приписывалась «особо сильным» колдунам и, видимо, составляла необходимую часть определенных обрядов. «Оборотиться», «обвернуться» (превратиться) нередко буквально означало «перевернуться», то есть перекувырнуться, «переброситься через себя» или через условную границу.

«Оборачиваясь», человек как бы переворачивался той стороной своего существа, которая приобщена к высшим силам мира, к почитаемым зверям, птицам, рыбам — «предкам, родственникам и покровителям».

В повествованиях об оборотнях грань между человеком и зверем — узенькая полоска ножа, веревки, ветки, в сущности, она проходит через самого оборотня: он и человек, и животное одновременно. Практика оборотничества была настолько распространена среди славянских племен, что Геродот описывает ежегодное превращение невров (славянское племя, предположительно обитавшие на территории Белоруссии) на несколько дней в волков, как нечто само собой разумеющееся.

А славянский героический эпос, вообще, характеризует главного героя оборотня как существо божественного происхождения. При рождении русского героя-волка Волги Всеславовича:

А и на небе просветя светлел месяц,
А в Киеве родился могуч богатырь,
Как бы молоды Вольх Всеславьевич.
Подрожала сыра земля,
Стреслося славное царство Индейское,
А и синея море сколыбалося
Для-ради рождения богатырскова,
Молода Вольха Всеславьевича.


Подобные катаклизмы и природные явления сопровождали рождение стихийных славянских божеств. Многие исследователи проводят параллели (правда, весьма условные), согласно которым Вольх — это киевский князь Олег, считавшийся вещим ( другим словом для обозначения волколака было слово, образованное от глагола vedati — «знать»: укр.вiщун — «волк-оборотень», др.-чеш.vedi — «волчицы-оборотни», словен. vedomci, vedunci, vedarci — «волки-оборотни»).

Впрочем таким князем-оборотнем был и не менее прославившийся Всеслав Полоцкий (вторая половина 11 в.), который «...князьям города рядил, а сам в ночи волком рыскал... Херсоню великому волком путь перерыскивал...» (Слово о полку Игореве).


Другим славянским оборотнем, героем белорусского и сербского эпосов, был Змей Огненный Волк. Его образ также восходит к общеславянскому мифу о герое-волке. Он рождается от Огненного Змея, появляется на свет в человеческом облике, «в рубашке» или с «волчьей шерстью» — приметой чудесного происхождения. Может оборачиваться волком и другими животными, в том числе — птицей; совершает подвиги, используя способность превращать себя (и дружину) в животных.


Многие из существ низшей мифологии тоже имели склонность к оборотничеству, леший, например, очень часто превращался в белого волка (белого царика) или в волчьего пастыря.

С принятием христианства все прежние божества были низвергнуты и объявлены демонами. Не обошла эта участь и оборотней, которые из божеств-помощников и героев-богатырей стали жуткими чудовищами ночных кошмаров. Среди русских крестьян XXвека вера в оборотничество, в общем, угасает, хотя рассказы об оборотнях — волках и медведях до сих пор популярны в некоторых районах России.

ПРИМЕТЫ ОБОРОТНЯ

Основной приметой волколака, как и героя-волка, является заметная от рождения «волчья шерсть» (сербохорв. Вучка длака, словенск. Volcja dlaka) на голове (сравни тождественную древнеисландскую примету — vargshar, «волчьи волосы» оборотня).

Также узнать оборотня можно по тому, что у них коленки задних ног повернуты вперед, как у человека, а не назад, как у животного. Вынужденные волколаки людям не причиняют вреда, кроме тех, кто их «испортил». Те не должны попадаться им на глаза.

Когда оборотень подходит напиться к воде, там отражается не волк, а человеческий образ.

Отличали животных-оборотней по необычному поведению, реже — по каким-то чертам в их облике (белая полоса на шее волка, белый цвет шкуры, отсутствие хвоста).


СПОСОБЫ ПРЕВРАЩЕНИЯ

Самым первым известным способом превращения было оборачивание с помощью заговоров и обрядов («премудростей»):

Втапоры поучился Волх ко премудростям:
А и первой мудрости учился
Обертываться ясным соколом,
Ко другой-то мудрости учился он Волх
Обертываться серым волком,
Ко третей-то премудрости учился Волх
Обертываться гнедым туром — золотые рога.

Перекидывание. Самый распространенный способ. Человек наделенный «сверхъестественными» способностями, становится волком, «перекинувшись» (перевернувшись) через воткнутый в гладкий пень или землю нож или топор. Перекидывались также через коромысло, пень, обручи, двенадцать ножей, веревку, ветку дерева, огонь на печном шестке, через сердцевину упавшего дерева или просто перекувырнувшись «против солнца» и т.п.

Простые люди могли сделаться волками, переступив через заговоренную колдуном вещь. Также для того, чтобы превратить человека в волка, колдун или ведьма набрасывают на него звериную шкуру, ленту или пояс (повязывая им).

Одевание волчьей шкуры. Один из древнейших способов превращения, практиковался еще волхвами.

Превращение на свадьбах. Считалось, что особо сильные колдуны могли «пустить волками» целые свадебные поезда. Для этого колдун берет столько ремней и мочал, сколько в поезде лиц, нашептывает над этими вещами заклятье, и кого потом подпояшет таким поясом, тот и становится волком. Иногда ведьма перекапывает едущему от венца поезду дорогу небольшим ровиком: едва поезд наедет на это углубление как лошади падают мертвые, а люди убегают в зверином образе и т.п.

Превращение «по слову матери». Тоже самое, что и превращение по проклятью. Волколаки превращенные по слову матери не должны не в коем случае есть сырое мясо, иначе навсегда волками останутся.

Оборотнями становятся дети, похищенные нечистой силой.


СПОСОБЫ ВОЗВРАЩЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОБЛИКА

Перекинуться через волшебный предмет в обратную сторону.

Вытащить волшебный топор из пня.

Волк станет человеком по истечении времени, условленного заклинанием.

Накрыть волка человеческой одеждой.

Некоторые колдуны накладывают особые условия для возвращения человеческого облика: в быличке солдат заставляет покойницу попадью, обратившую свадебный поезд в волков, указать путь к их спасению; для этого необходимо собрать оборотней: «Дам я тебе трубочку. В эту трубочку потруби — они все к тебе придут. Оторву тебе шматок от савана. Этим их покури — они опять люди будут.» (Псковская область).

Накормить оборотня «благословленной едой», т.е. такой едой, которую благословили.

Обвязать оборотня поясом с узлами, завязывая которые пришептывали «Господи, помилуй».

СПОСОБЫ ЗАЩИТЫ ОТ КОЛДУНОВ И ОБОРОТНЕЙ

Молодоженов и свадебные поезда всегда охранял специально приглашенный колдун — вежливец и дружка, «шафер со стороны жениха», на юге называемый «волком».

Обезапасить себя от оборотня (прежде всего — от оборотня-колдуна) можно было, ударив его наотмашь, искалечив (поранив волка-оборотня, подковав ведьму-лошадь).

От оборотней защищал «змеиный топор» (топор, которым убили змею).

Если похитить одежду колдуна или предмет, через который он оборачивался, то оборотень не сможет принять человеческий облик.

Чтобы оборотень не стал после смерти упырем ему перерезали пяточные сухожилия, а глаза (или рот) зажимали монетами.

Образ, подобный волколаку, человеку-волку, оборотню, есть в верованиях многих народов (английский Беовульф, немецкий Вервольф и т.п.). Верование в волколаков относится к эпохе, когда возможно было представление человека в образе зверя и когда люди, находясь в постоянном общении со зверями, умели, по пословице, с волками выть по-волчьи: как ни странно это покажется, а летописцы это искусство действительно приписывали некоторым лицам.

Так, в Лаврентьевской летописи читаем: «...и яко бысть полунощи, и встав Боняк и отьеха от вой, и поча выти вольчски, и волк отвыся ему, и начаша волци выти мнози.»

Так или иначе, представления о том, что под шкурой волка может находиться мужчина или женщина, отразили веру в родство и единство всего живого: здесь волк — «хозяин» леса, зверей и одновременно «старший» родственник, покровитель, предок человека, «сильный» колдун, волк-волхв. Человек же, в свою очередь, — «превращенный волк», который (особенно колдун) черпает в этом родстве силы, а в критические моменты жизни может вновь стать волком.

Первые упоминания о живых мертвецах появились в культуре юго-восточных славян в раннем Средневековье. К XVIII веку они настолько распространились, что, например, в Польше вера в вампиров приравнивалась к ереси.

Еще больше подогрели увлечение общества этими мифическими существами рассказы того времени об эпидемии вампиризма по всей Восточной Европе.

Историк Дэвид Кейуорт (David Keyworth) пытается объяснить происхождение веры в вампиров в статье, опубликованной в журнале Folklore.

Рассказы о живых мертвецах вдохновили многих ученых на исследование этой темы. Наиболее известным был труд аббата-бенедиктинца Огюстена Кальме, опубликованный в 1746 году. По его наблюдениям, концепция вампиризма не была известна в Западной Европе до конца XVII века — до этого восставшие из мертвых кровососы оставались исключительно славянским феноменом. Но так ли это на самом деле?

Зомби отца Гамлета

Согласно хронике XII века Historia Rerum Anglicarum, составленной Вильямом Ньюбургским, его соотечественники охотно верили в живых мертвецов. Так, например, он рассказывал о неком ходячем трупе, появлявшемся в окрестностях замка Анантис, дыхание которого заражало местных жителей смертельной болезнью.

Два брата, отец которых умер от этой инфекции, решили избавиться от чудовища. Они раскопали его могилу на кладбище и обнаружили тело, наполненное кровью, «будто это была сытая пиявка». Братья вынесли труп за пределы деревни и сожгли на костре, предварительно вырезав и уничтожив его якобы все еще бившееся сердце. После этого зараза отступила от селения, и больше ходячего мертвеца никто не видел.

Впрочем, несмотря на красочное описание, Вильям Ньюбургский не упоминает, что живой труп питался человеческой кровью. Напротив, все несчастья он причинял косвенно: люди умирали из-за вредоносного дыхания ходячего мертвеца, а не из-за его действий.

Американский историк Джеффри Бартон Рассел (Jeffrey Burton Russell) также упоминает в своей агиографии подобный случай. Два крестьянина убежали из Бертонского аббатства в село, которым владел рыцарь, враждующий с местными монахами. Монахи вознесли молитвы одному из святых, после чего смерды умерли.

Впоследствии их видели на дорогах несущими свои гробы. Поступали и сообщения от местных жителей, которые говорили, что мертвые в образе диких животных бьются по ночам в двери их домов и зовут крестьян к себе. Вскоре в селении началась эпидемия чумы.

Селяне, получив разрешение духовенства, вскрыли могилы беспокойных мертвецов и нашли их тела чистыми и свежими, при этом лица и одежда усопших были покрыты кровью. Им отрубили головы и вырвали сердца, которые впоследствии сожгли. Несмотря на то что после этого вспышка чумы закончилась, деревня еще долгое время пустовала.

Английские живые мертвецы сильно напоминают драугров — ходячие трупы из средневековой скандинавской мифологии. Так, например, в сагах упоминается Трольф Вывернутая Нога, который после смерти причинил немало хлопот соплеменникам.

Через некоторое время они эксгумировали его останки и обнаружили тело черным и распухшим, после чего придали его огню. Это похоже на истории об английских ходячих мертвецах, однако нигде нет даже намека на то, что драугры пили человеческую кровь.

Несмотря на то что некоторые историки утверждают, что к концу XII века англичане перестали верить в живые трупы, их упоминания встречаются в источниках вплоть до XVII века. Например, в «Гамлете» Шекспира есть строки, показывающие, что «призрак» отца принца Датского был отнюдь не бесплотен:

...Зачем твои схороненные кости
Раздрали саван свой; зачем гробница,
В которой был ты мирно упокоен,
Разъяв свой тяжкий мраморный оскал,
Тебя извергла вновь? Что это значит,
Что ты, бездушный труп, во всем железе
Вступаешь вновь в мерцание луны...

Неупокоенные ревнивцы

Можно утверждать, что в Англии XVII века во многих рассказах о встречах с неупокоенными речь шла именно о ходячих мертвецах, а не о духах.

В книге известного пуританского богослова Ричарда Бакстера «О несомненном существовании мира духов» содержится история о том, как одна женщина из Гламоргана однажды проснулась и обнаружила у своей кровати мертвого супруга, который намеревался лечь рядом с ней.

По словам Бакстера, после того, как вдова отказала своему бывшему мужу в близости, тот возвратился через три ночи и жестоко избил всех домочадцев (что, согласно скандинавским сагам, делали драугры). Мертвеца сопровождала нестерпимая вонь разлагающегося тела.

Ричард Бертон в своей книге «Королевство тьмы» описывал похожий инцидент: жена знатного господина, который изменял ей, вернулась из могилы, когда он сделал предложение своей любовнице всего через несколько дней после смерти супруги. Тот не внял этому знаку и не отменил свадьбу. Тогда мертвая вновь явилась ему и сказала «Почему ты не идешь ко мне?». После этого мужчина заболел и умер. Его похоронили в той же могиле, что и жену.

В английских источниках XVII века есть множество других свидетельств о живых мертвецах. Часто в этих описаниях они имеют черный цвет кожи и впалые глаза, иногда превращаются в животных.

В Англии довольно долго верили в их существование. То же самое можно сказать и о драуграх: свидетельства о встречах с ними встречаются в исландских источниках до конца XVII века.

Силезия и Греция

Ходячие трупы встречались и в Силезии — области, большая часть которой является территорией современной Польши. В своем труде 1655 года «Противоядие от атеизма» Генри Мор рассказывал о некоем башмачнике из Вроцлава, который в 1591 году сам себе перерезал горло, а через шесть дней поднялся из могилы. Жители города заявляли, что он материализовался в их постелях и пытался их задушить.

Городские власти эксгумировали тело башмачника через восемь месяцев после его смерти и выставили на всеобщее обозрение: он якобы выглядел как живой и не источал неприятного запаха. Однако граждане продолжали сообщать о ночных визитах мертвеца. Через шесть дней его захоронили под виселицей, но и это не помогло — вскоре тело вновь пришлось выкопать. Очевидцы отмечали, что он «существенно прибавил в весе» — вероятно, распух.

Чтобы навсегда избавить себя от назойливого живого трупа, его подвергли уже упоминавшейся процедуре: отрубили голову, ноги и руки, вскрыли грудную клетку и вынули сердце, которое было «таким же свежим и нетронутым гниением, как у только что забитого теленка», а потом сожгли останки.

В Греции существует множество рассказов о так называемых вриколакас — ходячих трупах. Например, Жозеф Питтон де Турнефор, французский ботаник, рассказывал о том, как присутствовал при эксгумации такого мертвеца на острове Миконос. По словам местных крестьян, это тело некогда принадлежало их односельчанину. После смерти он шатался по ночам и задирал местных, поэтому его труп решили расчленить и прекратить бесчинства.

Питтон писал, что вначале трупу вскрыли живот, а не грудную клетку, а потом, пробив диафрагму, наконец дошли до его сердца, что вызвало в толпе одобрительные возгласы. Сердце сожгли, а останки вновь захоронили, но через несколько дней оказалось, что это не остановило мертвеца. Его тело вновь выкопали и теперь уже сожгли полностью.

Век вампиров

Все эти случаи, однако, не описывают вампиров в том образе, в котором они закрепились в популярной культуре, — как кровососущих тварей. Истории о них появляются только в конце XVII — XVIII веках.

В 1745 году увидела свет книга «Путешествие трех английских джентльменов», в которой содержалось описание восточноевропейских вампиров:

«Вампиры, покидающие свои могилы в ночное время, нападают на спящих людей, высасывают всю кровь и уничтожают их. Они атакуют мужчин, женщин и детей, не разбирая пола и возраста. Люди, пережившие нападения, жалуются на проблемы с дыханием и упадок духа и вскоре умирают…

После смерти они также становятся вампирами, так что во избежание распространения зла необходимо проткнуть такой труп, в жилах которого тем не менее продолжает течь кровь, словно он живой, деревянным колом. Иногда тело вампира выкапывают из могилы и сжигают, после чего бесчинства его прекращаются».

Детальное описание вампиров дано в журнале Mercure Galent за 1693 год. Согласно ему, эти существа обитают в Польше и России, ими владеет непреодолимая жажда чужой крови. В публикации отмечается, что они бывают настолько полны кровью своих жертв, что та «течет из всех отверстий их тела».

Наиболее известным в XVIII веке вампиром был некий Арнод Паоле, который восстал из могилы и породил множество других вампиров, терроризировавших сербскую деревушку Медвегию с 1727-го по 1732 год.

Этот случай расследовали местные власти. Впоследствии был опубликован отчет об этом расследовании под названием «Замечены и обнаружены».

Согласно докладу, в 1727 году Паоле выпал из повозки во время ее движения и сломал себе шею. Однако через месяц он ожил и начал задирать местных крестьян, а еще через некоторое время убил четырех человек.

Когда деревенские жители эксгумировали тело Паоле, они обнаружили его тело неразложившимся, при этом из глаз, рта и ушей мертвеца текла свежая кровь. Его старые ногти на руках и ногах отпали, и на месте их выросли новые. Сердце вампира пронзили деревянным колом, после чего он издал «отчетливый стон», а потом останки сожгли и захоронили прах.

* * *

В описаниях подобных существ в XVIII веке практически всегда отмечалось нетленность тела, гнущиеся конечности и внешний вид, неотличимый от состояния живого человека. Кроме того, упоминалось, что вампирами движет непреодолимая тяга к людской крови, не упоминающаяся в средневековых источниках.

Подобные кровососы есть и во многих источниках XIX века. Таким образом можно заключить, что вампир как фольклорный персонаж действительно закрепился в популярной культуре именно в XVIII веке.

Вампиры в преданиях разных народов далеко не всегда питались только кровью. Сербские цыгане выставляли блюдца с молоком, хлебом и сыром, чтобы отвадить от скота и своих семей существ, которых они называли мулло. Украинские упыри были всегда голодны и охочи до любой пищи.

Болгарские обуры питались падалью и пили кровь только тогда, когда у них заканчивалась своя. Синтез культур и поверий разных народов породил современный образ вампира, в котором объединились все черты различных верований в живых мертвецов и ходячие трупы.

О ламиях, странных существах мрака, сложено немало легенд. Но существовали они когда-нибудь или это лишь плод воображения людей, боявшихся ночи? Первые упоминания о Ламии появились в греческой мифологии.


По легенде, когда-то она была королевой Ливии, прекрасной женщиной, у которой были дети от Зевса. Но когда Гера, жена громовержца, узнала об этом, она приказала королеве поглотить младенцев. Пришлось Ламии подчиниться, ибо спорить с богами трудно. Кроме того, Гера из ревности лишила королеву сна.

В результате она, скрывшись в мрачном подземелье, превратилась в настоящее чудовище, питающееся людьми. Не имея возможности уснуть, она бродила ночами и высасывала кровь у встречных, причем ее жертвами чаще всего становились юноши.

Перед тем как высосать кровь, она разрывала их похожими на когти ногтями. Чтобы уснуть, Ламия вынимала свои глаза, становясь на это время наиболее уязвимой.

Будучи наполовину женщиной, наполовину змеей, королева породила жуткое потомство, получившее название «ламии». Существа обладают полиморфическими способностями, могут выступать в различных ипостасях, обычно как зверочеловеческие гибриды. Однако чаще они уподобляются красивым девушкам, поскольку так легче увлечь легкомысленных мужчин. Из своих жертв ламии высасывали кровь, нападали на безоружных и спящих людей, лишая их жизненных сил.

Согласно другой легенде, имя Ламия первоначально носила мифическая царица, известная своей красотой и жестокостью. Именно за необузданность боги обратили ее в чудовище с телом змеи и женской головой.

Имя стало нарицательным, поэтому у древних литераторов мы видим уже обращение к ламиям исключительно во множественном числе — они стали древнегреческой аллегорией зависти. Это существа, подобные сиренам, обитающие вместе с драконами в пещерах и пустынях. Их атрибутом является золотой гребень, которым они расчесывают пышные волосы.

Есть и еще одна легенда. Английский священнослужитель, писатель и ученый XVII века Роберт Бертон приводил рассказ древнегреческого софиста Филострата из его книги «О жизни Аполлония»: «Некий Мениппе Ликий, молодой человек, на пути меж Канхреями и Коринфом встретил подобное призрачное существо в облике прекрасной молодой женщины.

Взяв его за руку, она повела юношу к себе в дом в предместье Коринфа. Там сказала, что она родом финикиянка, и если Мениппе с нею будет жить, то услышит, как она поет и играет, как угощает сладким вином, а главное — она будет до конца жизни верно и преданно ему служить. Вообще-то Ликий был философом, жил степенно, скромно и умел сдерживать свои страсти. Однако перед любовной страстью не устоял.

Молодой человек довольно долго прожил с этой женщиной к великому удовольствию и наконец женился на ней.

Кроме прочих гостей на свадьбу явился сам Аполлон, который обнаружил, что эта женщина — змея, ламия и что все ее имущество и богатство иллюзорно.

Когда женщина увидела, что ее разоблачили, она заплакала и попросила Аполлона молчать, но его это нисколько не тронуло. В тот же миг она, серебряная посуда, дом и все, что в нем было, исчезло».

Название «ламия» этимологически происходят от слова, которым в Ассирии и Вавилоне называли демонов, убивающих грудных младенцев. У древних авторов ламии — это существа, подобные сиренам и обитающие в пустынях Африки. Выше пояса у них формы красивой женщины, нижняя же половина — змеиная. Некоторые называли их колдуньями, другие — злобными чудовищами, что завлекают путников в пустыне и пожирают их.

Первоначально ламии жили в Африке, но со временем расселились по всему миру. Обосновались они в пещерах, лесах, оврагах, если повезет, в старых заброшенных замках; гулять выходили, как и всякая уважающая себя нечистая сила, по ночам.

Образ ламии может рассматриваться как символ порочной страсти и призрачности материальных благ. Но, согласно некоторым легендам, ламию легко разоблачить: для этого достаточно заставить ее подать голос. Поскольку язык у ламий раздвоенный, они лишены способности говорить, умеют только мелодично свистеть.

В восточной Европе ламия ассоциировалась с ночным кошмаром марой — духом в облике высокой женщины или, напротив, сгорбленной старухи, но почти всегда с длинными распущенными волосами. У южных славян ламия — чудовище с телом змеи и собачьей головой: она темной тучей опускается на поля и сады, пожирает плоды земледельческого труда.

Однако, как ни сильна была вера в этих чудовищ, по прошествии веков люди потеряли страх перед ламиеи. Уже в древние времена она служила просто средством устрашения родителями непослушных детей. Тем не менее отзвуки этих поверий живы и сейчас: если ребенок внезапно умирает, говорят, что он был задушен ламией.

Сегодня ламии мало распространены, поскольку инквизиция и активисты — охотники на вампиров — в свое время истребляли их повсеместно: в ход шли и серебряные пули, и святая вода, и осиновые колья. На некоторое время они исчезли вообще, однако в XVIII веке эти существа вновь объявились в Англии, Франции, Греции, Италии и Испании.

Маги того времени не смогли вовремя остановить их размножение, и в итоге на сегодняшний день, как говорят мистики, мы имеем по всему миру не одну тысячу ламий.

В 1577 году появился трактат Иоганна Виера «Жизнь ламий». В нем отмечается, что главным и несомненным атрибутом этих вампиров является золотой гребень.

Ламия имеет возможность менять свой облик, превращаясь из полузмеи в женщину несравненной красоты.

Правда, это превращение не бывает полным. Язык остается по-змеиному раздвоенным, а голос шипяще-свистящим. Именно поэтому ламии никогда не разговаривают в полный голос, предпочитая драматический шепот. К тому же у них нет постоянного облика, они меняют возраст, фигуру, цвет кожи и волос. Именно поэтому однажды увиденную ламию впоследствии очень трудно узнать.

Ламиями называются также вампиры, которые, по народному представлению поздних греков, под видом прекрасных дев привлекают юношей и высасывают у них кровь.

Слово «ламия» использовалось в латинском переводе Священного Писания как обозначение еврейского имени Лилит. Слово имеет многочисленные ассоциации в фольклоре и легендах. В сочинениях демонологов ламия символизировала ночной кошмар. Ламиями также назывались существа, подобные сиренам или нереидам.

Близкая родственница ламии — эмпуса. В греческом мифотворчестве это демоническое существо с ослиными ногами, чудовище, высасывающее по ночам кровь у спящего человека.

Эмпуса считалась ночным духом и принадлежала к так называемым мормоликам — существам из свиты богини колдовства и магии Гекаты. Богиня посылала принимавшую различные образы эмпусу пугать людей, преимущественно женщин и детей.

Демоница могла выглядеть как собака, корова, ослица, страшное привидение с пылающим лицом или как прекрасная дева. Кроме того, она любила нагонять страх на путников. Правда, и ее саму можно было легко отпугнуть бранным словом, заслышав которое, эмпуса, визжа, обращалась в бегство.

По существовавшим поверьям, она часто уносила маленьких детей, а из-за принадлежности к мормоликам, существам, не знавшим наслаждений любви, высасывала кровь у юношей, являясь им в образе прелестной женщины. Эмпусе были родственны эринии и эвмениды, получившие не только широкое распространение, но и весьма стойкий культ.

Эмпуса упоминается в комедиях Аристофана, но несколько в ином образе. По словам великого комедиографа, это чудовище в Аиде, представляющее собой собаку, у которой одна нога медная, другая из навоза.

Таким образом, можно сделать вывод, что эмпуса — это обитательница подземного мира, умеющая изменять внешность, но обладающая устоявшимися атрибутами — бронзовой ногой и пылающим лицом. Если в эпизоде из «Лягушек» Аристофана эмпуса появляется как чудовище, один из обитателей Аида, то во втором эпизоде мы видим ее уже как красавицу-соблазнительницу.

В обоих случаях она — существо устрашающее и наверняка опасное. Само упоминание ее в драматических произведениях свидетельствует о широкой распространенности легенд о ней, так как театральные постановки были рассчитаны на широкие массы и, соответственно, их реалии должны были взывать к традиционному, распространенному, «разделяемому обществом знанию».

Об этом свидетельствует и упоминание эмпусы Демосфеном в своих «Речах», которые также произносились при большом скоплении народа.

Против подобных зловредных существ широко использовались разнообразные охранные амулеты, драгоценные камни, которые, как считалось, обладали различными чудесными свойствами.

Автор II века Дионисий упоминает о том, что для эмпус страшна яшма: «Море представляет много чудесного для людей, а также производит кристалл и темную яшму, страшную для эмпус и других привидений».

Еще одно упоминание о ней принадлежит автору III века Флавию Филострату, причем его рассказ имеет явно фольклорный характер. Эта история впоследствии была использована Яном Потоцким в «Рукописи, найденной в Сарагосе».

Вот как писал Филострат:

«Вникните же в сказанное мною! Эта вот ласковая невеста — одна из эмпус, коих многие полагают упырями и оборотнями. Они и влюбляются, и любострастию привержены, а еще пуще любят человечье мясо — потому-то и завлекают в любострастные сети тех, кого желают сожрать».

Здесь образ эмпусы расширяется, благодаря чему становится понятна ее связь с ламией.

Часто упоминаемые отношения эмпусы с Гекатой уходят корнями не в античность, а в византийский словарь X века под названием «Свида». Там это существо — демонический призрак, насылаемый Гекатой на людей, или же она сама.

«Свида» упоминает еще два имени эмпусы, первое — Ойнополь, так как она появляется из темноты и наделена способностью менять обличье. Другое имя — Оноскелис («с ослиными ногами»). Последнее создание часто считают самостоятельным демоном, встречающимся в «Завещании Соломона» — иудейском памятнике, написанном на греческом языке.

Там Оноскелис описывается как привлекательная женщина с ослиными ногами, то есть внешне это не что иное, как сатир женского пола.

Первые упоминания о вампирах встречались в ранних греческих мифах, где жуткие существа, сосущие кровь у людей, пользовались покровительством богини Гекаты. Благосклонность к ночной нечисти передалась ей от древних божеств подземного царства — зоны обитания самых таинственных сил природы и человеческой фантазии.

В поверьях народов Южной Европы вампирами становились нераскаявшиеся грешники, самоубийцы, а также те, кто погиб, не успев принять покаяние. Человек, укушенный вампиром, через некоторое время входил в мрачное сообщество «нечистых». Потеряв власть над собой, он бродил по ночным дорогам и пил кровь у случайных прохожих.

Восточные славяне называли подземное существо упырем или вовкулаком, обозначая этими словами вставшего из могилы покойника, набрасывавшегося на спящих людей, однако предпочитавшего мучить своих родственников. Великороссы считали, что упыри не трогали тех, кто странствовал не по своей воле. В низшей мифологии европейских народов мертвец, сосущий кровь у живых людей, являлся в облике летучей мыши, а иногда и других животных, непременно отвратительного вида.

Вскрытие могилы — предположительного места обитания вампира — производилось с разрешения властей, с тем чтобы официально засвидетельствовать «факт обнаружения искомого существа». Открыв гроб, люди видели труп без малейших признаков разложения. Взору представал «живой покойник» с мягкой, свежей кожей розоватого оттенка, к тому же не утратившей жировых отложений. Его ногти и волосы значительно отрастали со времени погребения, а кровь наполняла вены и просачивалась через поры.

Далее следовала неизбежная расправа с кровопийцей. Один из способов уничтожения вампира предусматривал определенную последовательность действий. Вначале ему отрезали голову, затем, положив ее в ногах трупа, пронзали сердце острым осиновым колом. С того момента, когда из его жил выливалась последняя капля крови, «живой мертвец» переставал быть упырем.

В соответствии с другим методом вампира можно убить, выстрелив в него заговоренной серебряной пулей. Кроме того, эффективным средством считались колокольный звон, свежий чеснок, железо и заранее освященная кладбищенская земля. Чтобы избежать возможности воскрешения вампира, дабы окончательно уничтожить упоминание о нем, труп сжигали.

Человек, способный превратиться в упыря, имел соответствующие приметы, еще будучи человеком. Дети, родившиеся с двойным рядом зубов — основной приметой вампира, чаще всего умирали во младенчестве. В Польше их называли «стригами». После смерти новорожденные летали, наводя ужас на прохожих.

Древние славянские легенды с особой силой проявились в Румынии, Венгрии и Словакии. Здесь кровопийцы, боящиеся света, наделялись огромными клыками и даже отождествлялись с конкретными людьми. Достаточно вспомнить легендарного графа Дракулу, таинственного человека, составившего себе славу вампира благодаря внешнему сходству и наличию некоторых привычек, присущих фантастическим упырям.

С появлением мистической драмы Б. Стокера «Дракула» повествования о вампирах стали самым популярным мотивом романтической повести XVIII века. Особую известность получил рассказ В. Поллидори «Вампир».

Страх перед вампирами усиливался неведением природы этого явления и преступлениями подлинных исторических лиц. Так, графиня Батори, жившая в XVII веке, убивала крестьянских девушек и пила их кровь, чтобы вернуть себе молодость. На протяжении многих веков люди вели беспощадную борьбу с вампирами. В XVI—XVII веках только во Франции казнили более 30 тысяч человек, объявив их вампирами, иначе — оборотнями-кровопийцами.

Тайна жуткого явления под названием «вампиризм» раскрылась лишь в середине XX века, когда удалось найти причины и описать симптоматику уникальной болезни, названной Porphyria — «порфирия». Одно из самых загадочных заболеваний в истории человечества представляет собой наследственное нарушение состава крови.

У больного наблюдается повышенное содержание порфиринов — пигментов, входящих в состав гемоглобина крови и тканей. Болезнь характеризуется неспособностью организма самостоятельно производить основной компонент крови — красные тельца, что вызывает дефицит кислорода и железа в составе крови.

Вначале официальная медицина не решилась связать легенды с порфирией, пока не нашелся отважный медик, доктор Ли Иллис из Хэмпшира, опубликовавший результаты своих многолетних наблюдений. В 1963 году он выступил в Королевском медицинском обществе, подтвердив доклад монографией «О порфирии и этиологии оборотней».

Труд английского исследователя содержал анализ исторических описаний оборотней-кровопийц в сравнении с клиникой порфирии. Считается, что этой патологией страдает один человек из 200 тысяч, причем вероятность передачи ее по наследству чрезвычайно высока. Потенциальной причиной болезни является инцест.

Медикам известны более 80 случаев врожденной порфирии, когда в крови и в тканях под воздействием ультрафиолетового излучения начинается распад гемоглобина, преобразующегося в токсины, которые разъедают подкожные ткани. Кожа темнеет, приобретая красноватый оттенок, истончается, затем лопается под действием солнечного света, покрываясь снаружи шрамами и язвами.

Со временем воспаления затрагивают хрящи носа и ушей, а также костную ткань и сухожилия, сильно деформируя конечности. Кожа вокруг губ и десен высыхает и становится жесткой: резцы обнажаются до десен, создавая эффект оскала. Вследствие отложения порфирина на зубах они становятся красновато-коричневого цвета. В результате больной приобретает отталкивающую наружность, вызывая страх у окружающих видом гноящихся век и скрюченных пальцев.

Больной не может находиться при солнечном свете, испытывая невыносимые страдания, как физические, так и моральные. Днем несчастный ощущает упадок сил и апатию, которая сменяется более подвижным образом жизни с наступлением темноты. Все эти симптомы свойственны только запущенным стадиям заболевания, но существует множество других, менее жутких форм.

Порфирия проявляется в виде приступов кишечного расстройства, паралича мышц; больной страдает психическими расстройствами или эпилептическими припадками. Кожная порфирия, отмеченная повышенным содержанием железа в крови, передается по наследству, преимущественно в тех случаях, когда человек злоупотреблял алкоголем, перенес гепатит или малярию.

Заболевание может быть спровоцировано присутствием в организме большого количества химикатов, как случилось в Турции, где «вампирами» стали сразу около 4000 больных, употреблявших в пищу продукты из отравленной муки.

У больных поздней кожной порфирией часто наблюдается состояние, характеризующееся увеличением физической и умственной активности. Отмечается усиление роста ресниц и бровей, потемнение волос, резкая деформация ногтей. На лице больного, в частности на лбу и ушах, а также на тыльной поверхности кистей, появляются пятна, пузырьки, кровоточащие раны, сопровождающиеся покалыванием или зудом.

Вследствие старческой дегенерации кожа приобретает оттенок от грязно-серого до красно-коричневого или бронзового. В редких случаях пятна могут быть единственными проявлениями заболевания. Ссадины и эрозии возникают после самых незначительных явлений, например, при пользовании жестким полотенцем, при воздействии солнечных лучей, при попытке снять украшения. Заболевания врожденной формы могут обостряться в зависимости от сезона, от интенсивности солнечного облучения.

Ли Иллис потратил несколько лет на то, чтобы классифицировать все симптомы, связав их с географией, мифами о вампирах и действительными случаями. Порфирия была неизлечима вплоть до второй половины XX века, однако в Средневековье больных безрезультатно врачевали свежей кровью, дабы изменить ее состав. Степень беспощадности в отношении к больным ранее зависела от уровня развития христианства.

Доктор выдвинул интересную идею о превращении людей, больных порфирией, в злобных вампиров вследствие психического расстройства. Иллис проанализировал отдельные случаи в различных традициях и пришел к выводу, что создание единого мирового представления о вампирах и вервольфах произошло в результате культурного обмена. Причем слухи пришли из Швеции или Швейцарии, где порфирия встречалась чаще, чем в других регионах, хотя заболевание широко распространено также в Норвегии и Южной Африке. В поисках фактов доктор добрался до Цейлона, но здесь мифа о вервольфе никто не знал.

Научный мир в целом принял основную мысль Ли Иллиса, одновременно задав ему множество встречных вопросов. Например, почему легендарные вампиры пьют кровь? Каким образом отдельные упоминания о болезни могли распространиться настолько масштабно? Почему слух приписывает «кровопийцам» агрессию, необъяснимую с научной точки зрения?

Хотя порфирия является чисто физиологической болезнью, она все же крайне негативно воздействует на психику. Известны случаи, когда примитивная аллергия на свет доводила человека до самоубийства. Ханнелоре, супруга Гельмута Коля, страдавшая неизученной формой аллергии, решилась на суицид, будучи в состоянии депрессии от постоянных болей, мучивших ее на протяжении всей жизни.

Если учесть возможности жены германского канцлера, которой не помогли в лучших клиниках, можно сделать вывод об ощущениях неимущих «вампиров». Иллис считал, что больные порфирией страдали разными формами психических отклонений — от истерии до маниакально-депрессивного психоза. Неистовый бред отчаявшихся людей не мог не ввергать в трепет окружающих и сеять панику среди свидетелей их трагедии.

С точки зрения оккультизма вампиризм как космическое явление объясняется желанием продлить жизнь и молодость своего тела посредством перехода жизненной силы, похищенной у живых людей. Последние, испытав влияние мертвого существа, умирают от истощения, без явной причины. Однако вампиризм со стороны умерших бывает очень редко в отличие от живого влияния. В этом случае происходит поглощение одним человеком жизненной силы другого.

В Библии рассказано о Давиде, окружавшем себя молодыми и здоровыми рабынями с целью продления своей молодости. По мнению оккультиста Дюрвиля, животный магнетизм, представляющий жизненную силу человека, всегда стремится к равновесию, поэтому при близком общении здорового и больного жизненные силы переходят, соответственно, от первого к последнему. Присутствие здоровых людей, обладающих сильной аурой, становится необходимостью для всех страдающих порфирией.

Независимо от стремления к равновесию в природе некоторые люди, способны поглощать жизненную силу других, прежде всего родственников и ближайших знакомых, доводя их до полного истощения. С астральной точки зрения они являются энергетическими вампирами. Подобное воздействие особенно заметно в интимных отношениях. Один знаменитый астролог предостерегал против таких личностей, заявляя: «Разрывайте с ними немедленно, не уступайте их просьбам и помните, что вампир продолжает свою жизнь за счет вашей».

Когда человек умирает, то его дух и душа окончательно покидают физическое тело и входят в астральный мир. Если смерть происходит от разрушения физической оболочки и повреждения внутренних органов, то душа выходит из тленного остова вследствие непригодности его для дальнейшего существования столь тонкой материи, как дух. Без души человек не может воскреснуть, он погибнет, так же как вода непременно вытечет из сосуда с трещиной.

Иногда смерть наступает несмотря на жизнеспособность физического тела, только лишь потому, что органы не могут функционировать, например в случае истощения или анемии. Возможность оживить человека сохраняется, когда душа человека стремится покинуть тело под влиянием сильного духовного удара.

Таким образом, в первые часы после смерти тело находится в состоянии длительного сна, и связь его с духом еще не окончательно потеряна. Для пробуждения физического тела необходимо усилием воли побудить душу человека снова войти в покинутую оболочку. Так происходит чудо воскрешения из мертвых.

В знаменитом астрологическом трактате отмечен случай победного действия силы любви, веры и воли, способных оживлять мертвеца. Методом магнетизма, то есть лечения без использования лекарственных средств, а только наложением рук, растиранием и дыханием, были исцелены маленькая девочка, лежавшая мертвой, а также малолетний ребенок, умирающий от брюшного тифа. Дитя с виду напоминало труп с побледневшей кожей, с телом, уже начавшим коченеть.

У него почти остановилось сердце, не ощущалось дыхания, даже отвалилась нижняя челюсть, и доктора опустили руки. Астролог работал над мертвым телом более трех часов, стараясь влить в него свой «животный магнетизм» — нервную силу, способную вернуть к жизни недвижный труп. Усилием воли доктора мальчик вернулся к жизни.

Безжалостные упреки совести и галлюцинации убийц можно объяснить тем, что дух убитого нередко преследует убийцу. В истории юриспруденции отмечались случаи, когда закоренелые рецидивисты добровольце являлись в полицию, предавая себя в руки правосудия, не имея сил терпеть моральные страдания.

В настоящее время «болезнь вампиров» хотя и трудно, но излечивается. С завершением серии экспериментов с ДНК некоторых видов рыб и грызунов врожденная порфирия может корректироваться, а приобретенная — блокироваться на ранних стадиях, когда она ничем не отличается от подобных патологий крови. Лечение поздней кожной порфирии следует начинать с полного исключения всех видов алкогольных напитков, а также защищать кожу от солнечных лучей.

Имя черниговского полковника Василия Дунина-Борковского связано со страшной то ли легендой, то ли былью... Еще в XIX веке ее записали этнографы. Эта же легенда есть и в книге «Обычаи, поверья, кухня и напитки малороссиян», изданной в 1860 году в Киеве.

Родоначальником фамилии Василия Дунина-Борковского был некий рыцарь Петр Влост. Он жил в XII веке при короле Болеславе III Кривоустом, и ему было пожаловано село Скшино. недалеко от Радома, в Польше. Там же, неподалеку, находится и село Борковице, куда со временем переехали некоторые его потомки.

Предание гласит, что Петр Влост был чернокнижником, пытался изучать и практиковать алхимию. Когда из его «науки» ничего не получилось и он не смог добыть золота из свинца, связался с силами зла и в своей жажде наживы «доторговался» до того, что стал вампиром при жизни, а после смерти не нашел упокоения. Это было расплатой за алчность и предательство веры. Его потомок, Петр Дунин, в 1360 году основал в их родовом селе костел во искупление грехов. Храм этот стоит до сих пор, но, похоже, даже такая попытка задобрить высшие силы не спасла род.

Один из представителей фамилии, Каспер-Анжей Дунин, в XVII веке переехал на Черниговщину из Польши. Дело в том, что в 1638 году за доблестное участие в Смоленской войне против Московии король Речи Посполитой Владислав IV пожаловал Касперу-Анжею село Борковка в Черниговском воеводстве. С тех пор его потомки стали носить фамилию Дунины-Борковские.

Слуга всех господ

О молодых годах нашего персонажа - Василия Дунина-Борковского - ничего не известно. Однако есть сведения, что его отец был убит в 1649 году во время восстания Богдана Хмельницкого, а мать Татьяну и сестру Катерину -католичек, которые пытались укрыться в Нежине, - казнили взбунтовавшиеся казаки.

Василий Дунин-Борковский понимал, что времена меняются. Чтобы не утратить родовые земли, он принял православие и даже записался в Войско Запорожское. Ведь в 1667 году Московия и Польша заключили «вечный мир», разделив между собой украинские земли. Хитрый Борковский делал карьеру: он возглавил одну из сотен Черниговского полка - пост заметный. А после ареста и ссылки в Сибирь черниговского полковника Василя Многогрешного в 1672 году его место занял ловкач Василий. Полковник - очень значимая по тем временам должность, обладатель которой держал в своих руках военную и мирскую власть на большой территории полка, то есть целого региона.

От нового гетмана, Самойловича, Василий получил еще несколько деревень...
Очевидно, полковник Дунин-Борковский умел служить любой власти, разным силам - земным и небесным. Он получил грамоты, подтверждающие его дворянство и владение своими землями и вотчиной отца, и от царя Алексея Михайловича, и от Петра Алексеевича, первого российского императора.

Умер Дунин-Борковский 4 марта 1702 года. Он был похоронен в Успенском соборе Елецкого монастыря в Чернигове. В стену собора вмуровали портрет Василия и плиту с эпитафией, написанной архиепископом Иоанном Максимовичем. И тут всем открылось то, о чем боялись говорить вслух подданные полковника.

Ночной промысел

По приказу Дунина-Борковского незадолго до смерти на стене Троице-Ильинского монасты ря было изображено его загробное путешествие. Люди ужаснулись, но никто не посмел перечить воле полковника. «Путешественник" в загробный мир был изображен так достоверно, что все узнали истинное лицо полковника. Стало также известно, что Дунин-Борковский не исповедался и не причастился перед смертью и велел не звать на свои похороны священника.

Народ роптал. Очевидцы, осмелев, начали рассказывать, что Дунин-Борковский «ел скоромное в Страстную пятницу, тягал к себе дочек и жен своих селян, тиранил самих крестьян, одевал их в медвежий мех и травил собаками». Слуги сообщили о тайной комнате в палатах Василия, где тот занимался какими-то странными опытами. Из запретных покоев часто были слышны нечеловеческие вопли. А ведь, кроме полковника, туда никто не входил. Что ж удивляться, добавим мы, ведь Дунин-Борковский был чернокнижником, алхимиком и чародеем, как и его далекий предок.

Спустя полгода после смерти полковника в окрестностях Чернигова началась серия странных смертей. По этому поводу даже было произведено следствие, которое установило, что за год тридцать человек пропали без вести и около двадцати умерли «смертию немочной». Народ не сомневался, что виной всему Дунин-Борковский, который после смерти стал упырем и пил кровь сельчан. Иначе чем же объяснить таинственную гибель и исчезновение людей? Кобзари (украинские певцы) на базарах тогда пели:

Кажуть люди, шо полковник Ночами блукае. То душа його страдная Спокою шукае.

Начали распространяться слухи, будто каждую ночь из могилы Василия выезжает карета, запряженная шестеркой вороных лошадей, и мчится к родовому имению Дуниных, которое располагалось на Черной круче над Десной. Там мертвец обходил свою усадьбу, наводя при этом ужас на слуг и домочадцев. Перед первыми петухами он останавливался возле старого колодца и указывал на него перстом, а после кукареканья исчезал. Наконец родственники Дунина-Борковского и жители Чернигова обратились за помощью в церковь.

Когда поздно ночью призрачная карета снова помчалась к Черной круче, ей навстречу вышла процессия священников и мирян во главе с архиепископом Иоанном Максимовичем. Встретились они на середине моста через реку Стрижень. Архиепископ поднял крест, и призрак полковника провалился в реку. А карета поплыла по сизому туману над рекой и вскоре растворилась в воздухе.

Конец или...

Утром следующего дня гробницу Василия в соборе вскрыли. Дунин-Борковский лежал в саркофаге как живой: румяный и с дымящейся курительной трубкой в зубах. Архиепископ Иоанн Максимович распорядился вбить в грудь полковника осиновый кол. После этого гроб с телом вынесли из церкви и похоронили в родовом имении Борковских на берегу Десны. Той же ночью над городом разразилась невиданной силы гроза, и река вышла из берегов, затопив новую могилу полковника.

Все в городе и окрестностях как будто успокоилось. Однако вот что странно: плита на месте погребения Дунина-Борковского спустя 15 лет после его смерти почему-то была заменена на другую. Возможно, ее кто-то повредил, или причина - в тексте первой эпитафии, в котором упоминался гетман Иван Мазепа... Кто знает?

Черниговские газеты конца XIX века проявили к легенде про полковника-упыря живой интерес. Журналисты, скрываясь под псевдонимами, рассказывали про Василия, публиковали народные сказания на эту тему. В XX веке все как будто позабылось. Правда, стоит вспомнить, что с 1990-х годов на Черниговщине снова начали загадочно исчезать люди...

Тарас Бушменко

http://paranormal-news.ru/news/chernigovskij_upyr/2013-01-20-6094

Древние рукописи доказывают: Русь — родина вампиров. Сначала мы им поклонялись, а потом просто стали их уважать.



К неожиданным выводам пришел доктор филологических наук, профессор Российского государственного гуманитарного университета Михаил Одесский, когда решил докопаться до корней самого понятия «вампир». Первые упоминания об этих полумифических существах, как доказывает ученый, встречаются именно в славянской культуре. Значит ли это, что у вампиров русские корни?

От упыря до вампира

Пожалуй, самое первое упоминание в мировой культуре о некоем вампироподобном существе встречается в памятнике древнерусской письменности — «Послесловии» к «Толкованию на книги пророческие». Сохранилось оно в рукописях XV века, но, как следует из самого текста, оригинал был написан в XI веке. Как отмечает изучивший текст профессор Михаил Одесский, любопытно прежде всего само имя переписчика — «Азъ попъ Оупирь Лихыи». Переводя на современный русский язык — Упырь Лихой. Имя явно загадочное и далеко не подобающее служителям церкви, которые в те времена и являлись переписчиками. Конечно, трудно предположить, что монах Упырь Лихой был кровопийцей.

Но откуда пошло такое странное имя? «Имя для монаха вполне нормальное, к тому же в древности широко пользовались прозвищами, — поясняет Михаил Одесский. — Они обычно происходили не от хороших свойств человека, а от негативных или смешных. И потому вполне могло быть, что монаху дали имя Упыря Лихого, характеризуя его как человека неробкого десятка». Правда, слово «лихыи» в те времена обозначало еще и разные формы зла, вплоть до того, что таким эпитетом награждали самого сатану.

А шведский славист Андерс Шеберг и вовсе предложил отбросить бесовщину и утверждал, что Упырь Лихой был на самом деле шведским рунорезцем по имени Upir Ofeg, который вполне мог оказаться в свите Ингегерд — дочери шведского короля, ставшей женой Ярослава Мудрого. И тогда получается, что в транслитерации Упырь — это имя рунорезца Эпира, а Лихой — перевод его прозвища...

Есть версия, что слово «упырь» носило бранный оттенок. Сохранилось «Послание в Кирилло-Белозерский монастырь» Ивана Грозного. Известный своим «тонким» чувством юмора и любивший ерничать над подданными государь на этот раз сетовал на испорченность нравов бояр, которые приняли постриг и побывали в монастыре: «А сей и платья не знает, не токмо жительства. Или бесова для сына Иоанна Шереметева? Или дурака для и упиря Хабарова?» Здесь интересен инфернальный контекст. «Упирь» фигурирует рядом с «бесовым сыном».

В определенном контексте древние литературные памятники действительно могут свидетельствовать об инфернальном, потустороннем значении слова «упырь». Отсюда возникает предположение, что упырям поклонялись, как божествам. И тогда прозвище переписчика Упыря Лихого — это лишь указание на его избранность, приближенность к высшим силам.

Вот, например, в «Слове святого Григория» (список второй половины XV — начала XVI веков) есть вставки об истории славянского язычества. В частности, говорится следующее: «Преже Перуна бога ихъ, а преже того клали требу упирем и берегинямъ». Снова эти «упири» — упыри, которым, судя по древнему тексту, приносили жертвы во время языческих богослужений. О том, кто такие упыри и берегини, напрямую в тексте не говорится, так же как и о том, что за жертвы им приносились. Предполагается, что берегинями могли быть положительные, добрые божества или существа, ведь слова «берег», «беречь», «оберегать» вызывали и раньше, и сегодня исключительно положительные ассоциации. Можно предположить, что в противовес им упыри были существами злыми. А жертвы им приносились по одной простой причине — таким образом люди пытались их умилостивить. Впрочем, есть еще одна версия — упыри могли быть духами предков, то есть не олицетворять собой ни зло, ни добро.


«Логика такая: упырь — это мертвец, мертвец — это предок, то есть речь, по всей вероятности, идет о поклонении умершим предкам», — поясняет Михаил Одесский. Еще в XIX веке знаменитый филолог-славист Измаил Срезневский рассматривал вопрос об изначальном в язычестве «догмате о едином, верховном Боге, родоначальнике всех других божеств». Исследователь говорил о трех периодах русского язычества: период обожания Перуна был последним, период поклонения «роду и рожаницам» ему предшествующим, а древнейшим — период поклонения упырям и берегиням. «Срезневский приводит немало случаев упоминания упырей в народных преданиях славян, — рассказывает Михаил Одесский. — Слово это встречается в разных формах: в мужском роде (упир, упюр, впир, вампир), в женском (упирина, вампера) и почти везде в двух значениях: либо летучей мыши, либо привидения, оборотня, злого духа, высасывающего кровь у людей». Именно в этом втором смысле вампиры и стали известны всему миру. А приложили к этому руку опять же наши люди.

Перегнул палку

Примерно в то самое время, когда в древних рукописях впервые встречается слово «упырь», то есть в списке XV века, в Румынии правит небезызвестный ныне Влад III Цепеш (Дракула), который впоследствии и стал прототипом самого известного литературного и киновампира. Он оставил после себя богатое эпистолярное наследие. В то время не было письменного румынского языка и Дракула писал по-латыни и на церковнославянском. Но, пожалуй, один из самых надежных, интересных и информативных текстов о Цепеше — «Сказание о Дракуле воеводе» — написал, как предполагают ученые, московский посольский дьяк Федор Курицын, который служил при дворе венгерского короля. Долгое время он пробыл на Балканах, а вернувшись на родину, прославился как еретик. Необходимо отметить, что очень быстро в России понятие о вампире стало ассоциироваться с ведьмой или колдуном, которые в свою очередь были связаны с понятием о ереси. Она определялась как отступление от догм, считавшихся важными для церкви. В вере русского народа закрепилось представление о том, что человек не найдет покоя после смерти, если она произошла в тот момент, когда тот отлучен от церкви. Его могли отлучить из-за аморального поведения или ереси. Таким образом, еретик мог стать после смерти вампиром.

Этот факт делает легендарной личность Федора Курицына и заставляет по-особому взглянуть на его «Сказание о Дракуле воеводе», написанное явно под воздействием еретических взглядов, замешанных на народных славянских преданиях . Интересно, что он ни разу не называет Влада Цепеша его настоящим именем. Сказание начинается следующими словами: «Был в Мунтьянской земле воевода, христианин греческой веры, имя его по-валашски Дракула, а по-нашему Дьявол». Прозвище Дракула (сам господарь писал Dragkulya) переводится не совсем так, как написал дьяк Курицын. По-румынски «дьявол» — это «дракул» (dracul), а «дракула» (draculea) — «сын дьявола». Однако прозвище это отец Влада воевода Влад II получил вовсе не из-за связи с нечистой силой. Еще не заняв престол, он вступил при дворе Сигизмунда I Люксембурга в элитарный рыцарский Орден дракона, основанный венгерским королем для борьбы с неверными, в основном с турками. Став господарем, он велел изобразить дракона на монетах. «Дракула» обозначает прежде всего «дракон». Но автор сказания переиначил все на иной лад. В любом случае именно его рукопись положила начало восприятию Дракулы как человека невиданной жестокости, олицетворению зла. Именно так он и представлен в современной литературе.

Исследователи практически не сомневаются, что именно в славянских корнях кроется одна из главных причин современного культа вампира. «Что самое страшное в вампире того же Брэма Стокера? — задается вопросом Михаил Одесский. — По-настоящему страшен он не в своем замке в Трансильвании, а когда вторгается в Лондон. Конец XIX века, расцвет цивилизации, и вдруг появляется что-то жуткое и темное из Восточной Европы. Это ужас перед неизвестным существом, перед другой культурой и другим обществом — далеким и непонятным».

Но в чем же феномен упыря-вампира? Почему из всех мифических существ, которыми изобиловали славянские предания, до наших дней дошли только они? Почему никто как-то особо не вспоминает ни Перуна, ни берегинь? Возможно, разгадка кроется в том, что в какой-то момент истории упыри-вампиры «спустились с небес на землю». И люди уже не поклонялись им, а пытались с ними мирно ужиться.

itogi.ru

http://paranormal-news.ru/news/rodina_vampirov/2012-02-27-4395