Если вам, уважаемый читатель, доведется побывать в древнем германском городе Гамельне, вы убедитесь в достоверности расхожей фразы о том, что «здесь каждый камень овеян старинной легендой». Легендой о Крысолове...

И ведь действительно: если заглянете в местный дом Крысолова, сможете отведать шоколадную «крысу» или булочку, выпеченную в виде таковой. В местном ресторане вы увидите в меню мясо, свернутое в виде крысиных хвостиков, а также одноименный коктейль.

Так что уж говорить об экскурсиях, в ходе которых вам поведают, как Гамельн обрел всемирную известность благодаря не слишком приятным хвостатым существам и неоднозначной фигуре борца с ними! Однако есть в этой «достоверной» истории некие лакуны, и дабы увидеть их - последуем за одним из городских экскурсоводов.


Традиционная версия

Если мы с вами вчитаемся в сказки братьев Гримм, произведения Гёте и Гейне и даже бессмертные творения наших с вами земляков (Марины Цветаевой, братьев Стругацких), в которых есть мотивы и элементы легенды о крысолове, то выясним интересную вещь: во всех них, пусть и с незначительными вариациями, содержится однотипная информация о событии, якобы имевшем место в Гамельне летом 1284 года.

Итак, вспоминаем: в упомянутом году этот город (дескать) пережил такое нашествие крыс, что магистрат пообещал любому умельцу за избавление Гамельна от тварей, разносящих чуму, «столько золота, сколько он сможет унести». Таким умельцем оказался Крысолов, заигравший на волшебной дудочке и увлекший за собой к реке Везер всех городских грызунов.

В итоге крысы утонули, но жадный глава городского магистрата решил «скрысятить» обещанную награду и не дал спасителю ни монетки. Тот осерчал и уже следующей ночью отомстил горожанам: вновь заиграл на своей дудке и увел за собой всех детей Гамельна, которых больше никто никогда не видел.


Ведя вас по узкой Бунгелозенштрас-се, иной экскурсовод для пущего эффекта внезапно предложит всей группе замолчать, пояснив, что именно по этой улочке, уже с XVIII века носящей название Беззвучной, Гамельнский крысолов некогда уводил детей из города.

Затем, после минуты молчания, которая даст вам прочувствовать трагическую атмосферу лета 1284 года, гид успокаивающе сообщит, что - если верить классикам литературы - несколько детей все же избежали трагической участи. Один был глух и потому не услышал чарующих звуков дудки Крысолова. Второй от рождения не мог ходить. А третий страдал слепотой и потому попросту не поспел за детской колонной...

Историческая подоплека легенды

Итак, зададимся первым вопросом: имеет ли сама канва легенды о Крысолове право на существование? Неужто в славном древнем Гамельне, подобно прочим германским селениям, славившимся обилием кошек у горожан, настолько перевелись представители этого племени охотников на крыс, что магистрату - по крайней мере, на словах -пришлось пойти на невиданные траты в пользу некоего спасителя?

Да, в средневековой Германии кошек в какой-то момент стали считать перевоплощением ведьм, участвовавших в шабашах, а потому - с подачи инквизиции - почти полностью их истребили, подобно тому, как это случилось уже на нашей памяти с несчастными мурками в маоистском Китае (там считали, будто они своим «Мяу!» глумятся над именем «великого кормчего»). К XIV веку некогда многочисленное племя кошачьих было истреблено в Германии практически повсеместно.

Вот тут, казалось бы, возьми германцы да и отдай должное крысоловам, уничтожающим длиннохвостых переносчиков бубонной чумы. Но и тут не все так просто: поскольку древние крысоловы боролись с переносчиками инфекции не посредством яда, а при помощи магических обрядов да заклинаний - например, описанных в трактате «Книга о чуде» (1430 год), - Церковь почитала представителей этой профессии «слугами дьявола», а их власть над крысами - «сатанинской».

В итоге инквизиция истребляла крысоловов - уже исполнивших свою работу или не сумевших совладать с ней - едва ли с меньшим азартом, чем «ведьм, принявших образ кошек». В старинных уголовных хрониках мы находим упоминания, что зачастую крысоловы также не оставались в долгу - губили-де «колдовскими заклятиями провизию горожан» либо вовсе насылали на последних «лютые моры».

Таким образом, как видим, мотив мести Гамельнского крысолова базируется на исторической основе. Оная месть могла иметь место - вне зависимости от щедрости или скаредности главы городского магистрата.

А был ли «мальчик»?

Мы только что выяснили, что у легенды о Крысолове была некая историческая «подложка». Но вот вопрос: сохранились ли документы о данном конкретном случае из жизни Гамельна?

Такие свидетельства, увы, отсутствуют. Экскурсоводы могут сообщить, что-де «первый отчет о Гамельнском крысолове можно было лицезреть на витраже местной церкви, созданном еще в 1300 году, то есть практически по следам события».

Однако - вот незадача: та церковь была разрушена в 1660-м, а на позднее восстановленном витраже отсутствует какая-либо информация о крысах. Но ведь мы знаем, с какой тщательностью и дотошностью немцы воссоздают утраченные реликвии!


Как же они в данном случае о крысах-то позабыли? И даже более того: свидетельства о том, что Гамельн в 1284 году пострадал от чумы, отсутствуют в местных хрониках, появляясь в оных лишь в период 1348-1350 годов - как раз тогда, когда и во всей остальной Европе свирепствовала «черная смерть».

Теперь другой вопрос: а сохранился ли все же до наших дней какой-либо первоисточник, свидетельствующий, что история Гамельнского крысолова - не выдумка? Попробуйте задать его местному гиду. В ответ вы, скорее всего, услышите: «Естественно! Достаточно упомянуть Люнебургский манускрипт!»

Казалось бы, такой ответ должен удовлетворить даже знатока истории, способного вспомнить, что речь идет о документе, созданном как раз в XIII веке. Однако стоит копнуть поглубже, и выяснится: Люнебургских манускриптов известно как минимум два. Так вот, в том из них, который создан в XIII веке, повествуется, к примеру, о геометрии Евклида, но нет ни слова о губителе крыс и детей.

Зато в позднейшем Люнебургском манускрипте (около 1440-1450 годов), написанном без малого спустя 200 лет после легендарного события, действительно упоминается... А собственно, упоминается кто?..

Берем и читаем: «В году 1284, в день святых Иоанна и Павла, 26 июня, волынщик, облаченный в разноцветные одежды, обольстил 130 детей, рожденных в Гамельне, и вывел их на Коппен, где они пропали».

Тут странно все. И пестрота одеяния героя - в противовес традиционным черным облачениям странствующих крысоловов. И термин «обольстил» вкупе с упоминанием довольно глухого местечка Коппен близ Кальварии - излюбленной в те годы вотчины преступников всех мастей. И всякое отсутствие упоминания о крысах, профессии «обольстителя детей», его мести скаредному главе магистрата.

Для тех, кто уже хотел бы узнать окончание нашего небольшого расследования, сообщим: первичные упоминания о Гамельнском крысолове можно найти лишь в документах XVI века, то есть в «свидетельствах», отстоящих на целые столетия от событий, якобы имевших место в истории знаменитого города. Ну а для тех, кто хочет выяснить, как современные немецкие ученые трактуют данный факт, упомянем вкратце и об этом.

Отсутствие достоверных исторических сведений о Гамельнском крысолове порождает многочисленные версии относительно этой легенды.

Одни современные немецкие исследователи полагают, что речь может идти даже о «средневековом серийном педофиле», чарующей музыкой заманившем детишек Гамельна в свои сети.

Другие настаивают на версии, что в указанной легенде сокрыт сакральный смысл: дескать, Крысолов - всего лишь собирательный образ, архетип смерти.

Третьи и вовсе полагают, будто в легенде зашифровано послание о трагической судьбе участников Крестового похода детей.

Четвертые предпочитают сугубо местный колорит, ища доказательства того, что странный волынщик был всего лишь организатором так называемого остзидлунг - переселения немцев, колонизировавших в те времена Восточную Европу.

Как бы то ни было, все эти версии, по сути, противоречат лубочным рассказам современных экскурсоводов, потчующих гостей Гамельна «исторической» экзотикой. Однако и такие версии - во всяком случае до сих пор - остаются пока еще не более чем догадками разной степени достоверности. Гаданием на кофейной гуще вокруг страшноватого предания седой старины