Мы заблудились в этом свете.
Мы в подземельях темных. Мы
Один к другому, точно дети,
Прижались робко в безднах тьмы.

По мертвым рекам всплески весел;
Орфей родную тень зовет.
И кто-то нас друг к другу бросил,
И кто-то снова оторвет...
Бессильна скорбь. Беззвучны крики.
Рука горит еще в руке.
И влажный камень вдалеке
Лепечет имя Эвридики.

Максимилиан ВОЛОШИН

Много мог бы поведать нам Волошин из своего киммерийского далёка об этих местах. Будучи посвящённым высокой степени он, в отличие от Бальмонта не нуждался в процедуре "попробовать на вкус" заповеданных мест северной прародины: он о них ведал из арийского Космоса Крыма. Оттого и взял я одну из жемчужин-подсказок его в зачин. Ловозёрские тундры являются как бы эпицентром сакрального Космоса Гипербореи. А очаги древнейшей працивилизации Земли, располагаясь вокруг Ловозера, образовали коло на впадающих по периметру озера реках. По этим загадочным рекам идущие поднимались к водоразделам, делали волок в одну из великих рек Беловодья, как правило - в исток. А далее, по мере спуска через быстрины, перекаты и пороги, постигалась суть того знания, начало которому было положено Хранителями в пещерах у Сейдозера и озера-кратера Райявр.
Идти против течения вообще дело не простое. Особенно на неширокой горной речке, среди "бараньих лбов", крупных, едва покрытых водой, плоских валунов по краям основного слива. Стоит подсесть на такой лоб и течение вмиг довершает дело: или плотно затаскивает на валун, или ставит лодку поперёк слива, угрожая её "сложить". Десять часов хода, час отдыха с горячим обедом и перекус мёдом с лепёшками и травником из термоса в четверть часа: такой режим позволит к полудню четвёртого дня выйти на Падун, место однодневной стоянки и начало волока. Тут же и вход в пещеру. Это уже второй на Афанасии.. И ни одна из них в стандартном описании маршрута не фигурировала вовсе. Но ходим-то мы по древним картам, о которых сам Меркатор слышал лишь краем уха. Наставник рассказал, как достигали наши предки самых дальних пределов земли. И не только...
А потом в разговор совсем незаметно вступил старец, о котором мы и позабыть-то успели, так естественно слился он с окружающим, буквально растворившись в нём. И время, только что обтекавшее нас среди всего этого благолепия тихим журчанием бытия, вдруг стало плотным, почти осязаемым от потока информации, что исходила от старца то ясными кристаллами нового ведения, то коконами мыслеформ, в смысле которых предстояло нам разобраться самим...