Земля так мала, писал Волошин, что стыдно не обойти ее всю. Он прошел всю Европу и был в Азии. И не просто путешествовал, а шёл путями культуры: «по стопам» Лойолы, Франциска Ассизского и Дон Кихота, «в гости» к Байрону, Гейне, Шекспиру…
Но есть земля, с которой судьба Волошина связана особыми узами. Это Крым и его восточный берег, Феодосия и Коктебель. Когда Елена Оттобальдовна Кириенко-Волошина, мать художника, купила земельный участок близ деревеньки Коктебель, вокруг были километры пустынных холмов. Волошин вспоминал, что ему, ожидавшему увидеть «классические» южные красоты, не сразу открылась уникальная выразительность восточного берега Крыма, та его особенная красота, которую мы понимаем сейчас именно благодаря волошинским стихам и акварелям:

И будут огоньками роз
Цвести шиповники, алея,
И под ногами млеть откос
Лиловым запахом шалфея,
А в глубине мерцать залив
Чешуйным блеском хлябей сонных,
В седой оправе пенных грив
И в рыжей раме гор сожженных.
И ты с приподнятой рукой,
Не отрывая взгляд от взморья,
Пойдешь вечернею тропой
С молитвенного плоскогорья...
Минуешь овчий кошт, овраг...
Тебя проводят до ограды
Коров задумчивые взгляды
И грустные глаза собак.
Крылом зубчатым вырастая,
Коснется моря тень вершин,
И ты возникнешь, млея, тая,
В полынном сумраке долин.

Максимилиан ВОЛОШИН

Кто хоть раз побывал в Коктебеле, не усомнится: и чудная эта акварель киммерийского мага Волошина, так потрясшая Рериха; и с лёгкой хрипотцой звучащая в душе отзвуком стиха молитвенная любовная баллада будущей изумительной тайны любви - всё это, несомненно Коктебель. Ночное звёздное небо ждёт тебя и чья-то крадующаяся тень. Сердце колотится. Она...

Акварели Волошина — это картины-размышления: не копирование природы, а анализ и повествование. У мастеров японской гравюры и у живописцев Возрождения художник учился самоограничению, точности каждого штриха, умению наблюдать и понимать законы природы: «…я раньше думал, что надо рисовать только то, что видишь. Теперь я думаю, что нужно рисовать то, что знаешь». Работавшие в Коктебеле геологи отметили, что волошинские акварели, написанные не на пленэре и как бы условные, передают геологический характер региона точнее фотографии. А по воспоминаниям одного из посетителей Дома Поэта, Волошин «был очень популярен среди местных крестьян не как поэт или художник, а как человек, замечательно знающий свой край, в том числе его сельское хозяйство. Он давал очень ценные советы по этим вопросам… Он был человеком огромных знаний, впоследствии по его указаниям производились не только археологические раскопки, но и горные разработки».
Крымская земля была когда-то оживленным перекрестком, на котором сталкивались или смешивались различные культуры, но их вековые наслоения почти стерлись с ее поверхности. Для Волошина сам пейзаж Крыма был памятником его богатой истории, и человеческой, и природной. В этой книге он читал невидимое глазу и умел рассказывать о своей Киммерии так, как никто другой. В его повествованиях события древней истории и мифологии раскрывались так ясно, словно о них вспоминал очевидец.
Но вернёмся к его венку, на время оставленном нами после орфических кругов 5-го сонета в предчувствии нарождающейся, а пока только означенной Любви. Вот 6-й сонет, продолжающий держать нас в напряжении всего венка. Я писал тут о пирамидах и как будто Валошин стоял за спиной. Нам не уйти от этой темы, если мы хотим ощутить себя людьми.
В каждой частичке своего венка мастер не забывал о том, для кого создавался этот мир: о человеке.
Наш горький дух... (И память нас томит...)
Наш горький дух пророс из тьмы, как травы,
В нем навий яд, могильные отравы.
В нем время спит, как в недрах пирамид.

Но ни порфир, ни мрамор, ни гранит
Не создадут незыблемей оправы
Для роковой, пролитой в вечность лавы,
Что в нас свой ток невидимо струит.

Гробницы Солнц! Миров погибших Урна!
И труп Луны, и мертвый лик Сатурна —
Запомнит мозг и сердце затаит:

В крушеньях звезд рождалась мысль и крепла,
Но дух устал от свеянного пепла, —
В нас тлеет боль внежизненных обид!

Максимилиан ВОЛОШИН, «Corona astralis»

Человек - мельчейшая частичка вселенной и он же - весь мир. И мир этот без него, человека, невозможен: без нас - невозможен! Как всегда Волошин раскрывает нам нас в главном, без чего мы становимся скучной частностью, читающей его скучные частности.
"В нем время спит, как в недрах пирамид". Время спит в пирамидах: там - вечность. И в тебе, пришедшем туда силою мятежного твоего духа, спит оно, потому что пришёл ты - до срока. Прорасти сквозь ядовитое инферно смерти прошлых жизней, освободившись от навьих пут пробуждением в себе эманаций совершенного - и снова в вечность? Не-ет, лава времени, пролитая в вечность, пролита и тобой и для тебя.
Мы просеиваем сквозь призму каждый лучик солнечной славы, но для чего? Чтобы стать гробницей этой славы?! Мы похищаем у звёзд их историю через чёрные бездны ночи, чтобы стать урной некогда в очередной раз погибшего Мира?! Не-ет, чтобы этот мир в себе воскресив, воскреснуть вместе с ним!
Пронизанные пространством и сами пронизывающие его силой своей мысли, мы скорбим о пепле его внеземных потерь, но очень по земному. Потому что мы - люди!
Мысль эту он продолжает и в сонете №7, и в глубочайшем сонете №8, и в величественном мотиве Великого поста сонета №9. Разве не к Любви ведёт нас маг тернистой дорогой?!