МЕТАМОРФОЗЫ
Как мир меняется! И как я сам меняюсь!
Лишь именем одним я называюсь,
На самом деле то, что именуют мной,-
Не я один. Нас много. Я - живой
Чтоб кровь моя остынуть не успела,
Я умирал не раз. О, сколько мертвых тел
Я отделил от собственного тела!
И если б только разум мой прозрел
И в землю устремил пронзительное око,
Он увидал бы там, среди могил, глубоко
Лежащего меня. Он показал бы мне
Меня, колеблемого на морской волне,
Меня, летящего по ветру в край незримый,
Мой бедный прах, когда-то так любимый.
А я все жив! Все чище и полней
Объемлет дух скопленье чудных тварей.
Жива природа. Жив среди камней
И злак живой и мертвый мой гербарий.
Звено в звено и форма в форму. Мир
Во всей его живой архитектуре -
Орган поющий, море труб, клавир,
Не умирающий ни в радости, ни в буре.
Как все меняется! Что было раньше птицей,
Теперь лежит написанной страницей;
Мысль некогда была простым цветком,
Поэма шествовала медленным быком;
А то, что было мною, то, быть может,
Опять растет и мир растений множит.
Вот так, с трудом пытаясь развивать
Как бы клубок какой-то сложной пряжи,
Вдруг и увидишь то, что должно называть
Бессмертием. О, суеверья наши!
Н.Заболоцкий.
И умирал я не раз, и перевоплощался, и уж такие клубки судьбы расплетал. Но этот румяный здоровяк, этот везунчик, волнующийся сейчас как дитя, казалось собирался показать мне путь не менее, чем к бессмертию. И я увидел его на развороте трёхвёрстки.
Вам когда-нибудь приходилось видеть ряд Фибоначчи на координатной сетке? Тот самый, о котором писал Дэн Браун, невежда, наделавший столько переполоху своими книжицами. Знал бы он, сколько тайн на самом деле хранит этот рядок-с.
Валя был прав: для непосвящённого на карте была пунктиром прорисована довольно корявая спиралька с дублированем на единичке. Вы когда-нибудь видели графическое изображение "золотого сечения"? Не витруанского человека Леонардо и не 1,61 с бесконечным количеством знаков, каждый из которых получался делением предыдущего члена ряда на последующий, не-ет. Серенькая спиралька, в эпицентре которой нас ждало бессмертие в виде первых в мире европейских алмазов. Завтра это буднично оформится в открытие мирового значения и по традиции нам предложат составить из своих имён имя драгоценной находки и оставить его в истории. Это ли не бессмертие?! А в том что эта находка будет я не сомневался: залогом тому были Валя-везунчик и волшебная спираль на карте.
- Пойдём, покажу.
Валя сегодня был Гарун-аль-Рашидом, хоть порой детское волнение пресекало его мужественный бас, срывая его едва ли не на щенячий фальцет.
- Такую картинку я вижу второй раз в жизни.
- А первая - в Якутии?
- У моего учителя в МГРИ. Он сказал, что так должна выглядеть электрофизика идеального месторождения. Он эту картинку 42 года получал, точку за точкой, но только когда вышел на 13, понял, что следующей будет 21. "Золотое сечение"...
Валя вдруг пружинисто встал с раскладушки, и, едва не отодрав марлевый полог, с грациозностью медведя вывалился из палатки в полярный день под полуночное солнце.
- Будет ему от Коркуши за комаров, - мелькнула мысль, вдребезги разлетевшаяся от контакта с безумной Валиной энергетикой.
- Серёга потом, а сейчас я тебе покажу этот дубль один-один. Вы промазали с шурфом на четыре с третью метра и в другом случае всё равно не промахнулись бы мимо брекчии. Но твой уродец, на который без слёз и смотреть-то нельзя, нарисовал идеал, Мадонну Рафаэля и...
Он захлёбывался, сглатывал окончания, вдруг останавливался, поражённый какой-то мыслью, и тогда я едва не врезался в его широченную спину. Пару раз он раскидывал планшет, пристраивал компас и сверял наше направление. Я уже догадался, к какому шурфу он тянет меня, точно муравей дохлую гусеницу, но решил не портить прозой демонстрации набитой нами чуть левее тропы этого запредельного шаманства: путешествия в мистическую страну идеальности...
Потом мы сидели в пяти метрах от ранее отбитого шурфа, уже помеченного репером с датой и данными нашего отряда, как пустышки, и Валя изредка бросал в него гальку в местах своего монолога, которые он хотел акцентировать.
- Завтра тут будет Рауф и вся жидовня (он ехидно усмехнулся), послезавтра - пол управления. Водки привезут по пол бутылки на брата: традиция при сухом полевом законе.
Валя неожиданно вздохнул почти со всхлипом.
- Завтра ты увидишь в бинокуляр то, что перевернёт всю твою жизнь.
Из потемневших и гневающихся отчего-то глаз тридцатилетнего везунчика с румянцем в пол щеки, видным даже сквозь бороду, на меня глянула вечность.
- А потом эти суки всё закроют и ты лет десять будешь давать и продлевать подписки, что ничего не видел.
- Валя...
- Молчи, а завтра прилично удивляйся и делай вид, что кроме твоего уродского (Валя хмыкнул) прибора и денег за полевой сезон с учётом премии за что-то там найденное, тебя ничего не интересует. А лучше нажрись, хоть с пол бутылки это нереально.
Он вдруг стукнул себя кулаком по коленке и протяжно выдавил фонему-рефрен:
- Су-у-уки, су-у-уки...
Всё это я вспомнил ударом молнии, когда, уже сотрудника Гохрана, меня привезли в" Северный". У чечена из людей Березовского, заваленного в аэропорту по их мудацкой вендетте, обнаружили под мошонкой (о! Господи) замшевый кошелёк с серенькими камушками.
Серенькими - это для вас, бывшие и будущие временщики, просравшие великую страну. Под бинокуляром, любезно (излишне любезно, я прибыл с мандатом от Лобова) представленным мне, лежали лучшие в мире алмазы прииска "Ломоносовского". Уходившие под присмотром "Семьи" неизвестно куда из аэропорта "Северный" в Чечне.
Говорят, на них инсургенты покупали оружие против наших мальчиков, ими же люди БАБа расплачивались за заложников и финансировали избирательную кампанию Путина. Так кого он там побеждал в Чечне, что ему безоговорочно отдал власть Ельцин дюжину лет назад?!
Валька, Валька...