автопортрет М. Волошина (1919)
«…Дверь отперта. Переступи порог.
Мой дом открыт на встречу всех дорог.
*******
Войди, мой гость, стряхни житейский прах
И плесень дум у моего порога.»

Имя поэта, художника, литературного критика Максимилиана Александровича Волошина неразрывно связано с Крымом, Киммерией, Коктебелем. Здесь он прожил большую часть своей жизни, здесь были написаны его знаменитые акварели, созданы лучшие его стихотворения. Коктебель, «найденный» Волошиным, превращенный им в культурный центр не только России, но и Европы, и поныне живущий в благодарной памяти многих поколений творческой интеллигенции – самое крупное и самое значительное произведение Волошина.

«..Сосредоточенность и теснота
Зубчатых скал, а рядом широта
Степных равнин и мреющие дали
Стиху — разбег, а мысли – меру дали
Моей мечтой с тех пор напоены
Предгорий героические сны
И Коктебеля каменная грива;
Его полынь хмельна моей тоской,
Мой стих поет в волнах его прилива,
И на скале, замкнувшей зыбь залива,
Судьбой и ветрами изваян профиль мой.


Из автобиографии: «Вернувшись весною 1917 г. в Крым,
я уже более не покидаю его: ни от кого не спасаюсь, никуда не эмигрирую - и все волны войны и смены правительств проходят над моей головой. Стих остается для меня единственной возможностью выражения мыслей о совершающемся….. Ни война , ни революция не испугали меня и ни в чем не разочаровали: я их ожидал давно и в формах, еще более жестких… 19 год толкнул меня……..к борьбе с террором, независимо от его окраски…. Из самих глубоких кругов преисподней Террора и Голода я вынес свою веру в человека…»

А к человеку он относился удивительно мягко, умел выслушать собеседника, открыть его самые лучшие черты и исподволь прививал любовь к Киммерии. И люди, являвшиеся к нему москвичами, ленинградцами, харьковчанами, уезжали патриотами Коктебеля. А гостей бывало сотни человек в год.

С ним любили приятельствовать, но редко воспринимали всерьез. Его стихи казались слишком “античными”, а акварельные пейзажи — слишком “японским” (их по достоинству оценили лишь десятилетия спустя). Самого же Волошина называли трудолюбивым трутнем,
а то и вовсе шутом гороховым.

Он даже внешне был чудаковат: маленького роста,
но очень широк в плечах и толст, буйная грива волос скрывала
и без того короткую шею. В литературных гостиных острили: “Лет триста назад в Европе для потехи королей выводили искусственных карликов. Заделают ребенка в фарфоровый бочонок, и через несколько лет он превращается в толстого низенького уродца. Если такому карлику придать голову Зевса, да сделать женские губки бантиком, получится Волошин”. Макс внешностью своей гордился: “Семь пудов мужской красоты!”, — и одеваться любил экстравагантно. К примеру, по улицам Парижа расхаживал в бархатных штанах до колен, накидке с капюшоном и плюшевом цилиндре — на него вечно оборачивались прохожие.

«Удивительный скульптурный портрет египетской царицы с удлинёнными, миндалевидными глазами и едва заметной таинственной улыбкой стал не только неотъемлемой частью дома Максимилиана Волошина в Коктебеле но и, пожалуй, одним из самых неожиданных и чарующих образов русской поэзии “Серебряного века”.В образе царицы Таиах Максимилиан Волошин видел древнее воплощение своей возлюбленной - талантливой художницы, музы-вдохновительницы, красавицы-жены М.В.Сабашниковой.

Впервые Волошин увидел скульптуру Таиах в июне 1904 года в музее Гимэ в Париже, когда совместно с М. Сабашниковой любовался египетскими древностями. Лицо Таиах было настолько прекрасным, что навечно приковало к себе сердце поэта. Слепок с портрета Солнцеликой Волошин приобрел весной 1905 года в Берлине и никогда с ним не расставался. В письме к А. Г,1. Ремизову из Парижа от 12 июля 1908 года он сообщает: «Теперь я у себя: устроил свою раковину. У меня мастерская светлая, большая. В углу царевна Таиах стоит...».

Войди, мой гость: стряхни житейский прах
И плесень дум у моего порога...
Со дна веков тебя приветит строго
Огромный лик царицы Таиах.

Позже Таиах «переехала» в Коктебель и навсегда поселилась в мастерской поэта. Расположенная так, чтобы не сразу обращать на себя внимание, каюта Таиах стала центром интерьера мастерской. Нередко люди, окружавшие Волошина, называли египтянку богиней. И это не случайно, ибо красота ее сродни божественной. Лицо Таиах одухотворено большой внутренней силой, излучает бесконечное обаяние, покоряет ясностью и чистотой исходящего от него света и тепла, оживлено удивительной улыбкой, сравнимой разве что с улыбкой Джоконды. Как известно, улыбка последней вызвала немало противоречивых мнений.