Лос-Анджелес, 1997

Действительно ли существуют вампиры? И что, на самом деле, стоит за этим вопросом?

Вампирология существовала на протяжении многих столетий, в качестве одной из глав демонологии, и вампирические истерии имеют множество связей с истериями по поводу сатанизма. Соответственно, я сначала подведу итог истории сатанинских истерик в недавней европейской и американской истории, а во второй части этой статьи исследую историю вампирологии.

Сатанинские истерии

В 1993 году социолог Джеффри С. Виктор издал книгу о поклонении Дьяволу и сатанизму в Соединенных Штатах Америки. На первой странице книги Виктор отметил, что "в этой стране случались некоторые действительно необычные вещи. Эти странные случаи могут оказаться предзнаменованиями одного из самых больших тайных заговоров или одной из самых больших мистификаций в недавней истории".

Эти "необычные вещи" случались не впервые. В современном западном мире сатанинские истерии происходили неоднократно. Настораживает то, что хотя вампирические истерии имеют происхождение, независимое от сатанизма, между этими двумя явлениями прослеживаются явные культурные связи. Это значит, что стоит вначале предложить краткий обзор современного сатанизма, а затем резюмировать, какие связи существуют между каждой известной истерией сатанизма и вампирами.

Сатанизм и Анти-сатанизм: краткий исторический обзор

Если мы определяем сатанизм как организованное поклонение тому, кого Библия определяет как Сатану или Дьявола, группами, организованными в религиозные или магические движения, то надо согласиться с мнением историков, что сатанизм - не очень древнее явление. Слухи о поклонении Дьяволу распространялись во время судов над колдунами в конце XVII столетия, но не было ничего, что бы заставило предположить существование организованных и иерархических сатанинских культов.

Первый сатанинский культ, который, возможно, существовал на самом деле, связан с деятельностью Катрин Ла Вуазен при дворе французского короля Людовика XIV. Хотя некоторые историки настроены скептически, документы допросов, проводившихся Николасом Ла Рейни, начальником полиции короля (не особенно религиозным человеком, зато весьма хладнокровным и упрямым полицейским), изданные в XIX столетии историком Франсуа Равессон-Моллиеном, показывают убедительный случай служения "Черных Месс" (термин этот ввела в оборот сама Ла Вуазен) при дворе Людовика XIV.

"Черные Мессы" описывались как ритуалы, пародирующие Римско-католическую мессу, в которой католические гостии осквернялись сексуальными ритуалами, иногда в жертву Дьяволу приносились дети, а взамен богатые клиенты Ла Вуазен получали власть и любовь.

Полиция под руководством Ла Рейни не оставила от этого культа камня на камне, но появившаяся тогда пресса сделала инцидент скандально известным в последующие десятилетия в Европе и способствовала появлению его имитаций на протяжении XVIII столетия и во время Французской Революции. Набожные католические авторы связывали эти эпизоды непосредственно с революцией, которая, как они верили, управлялась антикатолически настроенными сатанистами.

Между 1800 и 1865 гг. во Франции и в других странах было издано свыше тридцати влиятельных работ, разоблачавших широкий сатанинский заговор. Новые религиозные движения типа спиритизма и мормонства были, как полагали авторы, созданием Дьявола и частью всемирного сатанинского заговора. Например, антиспиритуалист Орестес Броунсон (1803-1876 гг.) в США высказывал мнение, что только Сатана мог быть реальным автором Книги Мормона.

Его теории были использованы в Европе парижским адвокатом Жозефом Бизуа (1797-1870 гг.) в его шеститомной антисатанинской работе, изданной в 1864 году. Она стала одной из наиболее влиятельных книг в истории французской антисатанинской паники 1860-ых гг. Тем временем - во второй половине XIX столетия - оккультная субкультура процветала в Париже и Лионе, включая и несатанинские, и сатанинские оккультные общества (некоторые из них возглавляли католические священники, лишенные духовного сана).

Журналист Жюль Буа (1868-1943 гг.) и романист Жорис-Карл

Гюисманс (1848-1907 гг.) исследовали этот рискованный мир, и в 1891 году Гюисманс опубликовал известный роман о сатанизме "Lа-bas" ("Бездна"), который включал одно из наиболее известных литературных описаний "черной мессы". Сатанисты 1880-ых гг. не были изобретены Гюисмансом; они существовали, но - по общему признанию - это были только несколько членов двух или трех маленьких сект во Франции и Бельгии.

Но общественное мнение снова погорячилось и - за успехом "Lа-bas" - последовало сенсационное раскрытие всемирного сатанинского заговора, предложенное французской публике доктором Чарльзом Хаксом, доктором медицины, писавшим под псевдонимом "доктор Батай". Хакс издал огромный труд "Diable au XIXe siеcle" ("Дьявол в XIX веке"), который издавался дважды между 1892 и 1894 гг., с помощью журналиста Лео Таксиля. Настоящее имя этого человека было Габриэль Жоган (1854-1907 гг.), и в 1885 году он с большой помпой объявил о своем обращении из масонства и анти-клерикализма в католицизм.

Таксиль добавил к историям Батая большое число своих собственных, и все это дело стало выглядеть еще более диким. Таксиль утверждал, что являлся представителем Дианы Воган, Великой Жрицы Люцифера, которая обратилась к католицизму. Мадам Воган - это имя использовалось как имя редактора ежемесячного журнала, издававшегося в Париже, "Mеmoires d'une ex-Palladiste" ("Воспоминания экс-палладиста") - рассказывала, что за масонством, спиритизмом, оккультизмом и новыми религиозными движениями, включая тогдашнюю спорную Армию спасения и мормонство, скрывалась огромная сатанинская организация - Палладисты.

Главной соперницой Дианы была другая американская девушка по имени Софи Валдер, которая была назначена Великой Жрицей Люцифера, победив в соревновании с Дианой, самим сатанинским Римским папой (им оказался видный американский "вольный каменщик" Альберт Пайк (1809-1891)). В конечном счете, истории Таксиля о Диане Воган начали с огромным вниманием изучать и сами вольные каменщики (включая британского энциклопедиста и масона Артура Эдварда Уэйта 1857-1942 гг.), и католики (особенно иезуитская пресса во Франции и Германии).

Иезуиты активно и с удовольствием участвовали в антимасонской кампании, но, в то же время, не слишком доверяли Таксилю. В итоге, он оказался перед выбором - представить публике неуловимую Диану Воган (которую никто никогда не видел) или признать, что ее существование было просто литературной затеей. В 1897 году на конференции в Париже Таксиль признал, что не существовало ни Палладизма, ни вообще всемирного сатанинского заговора; его собственное обращение к католицизму было обманом, который он задумал, чтобы убедить мир, насколько, в самом деле, были легковерны антимасонски настроенные католики того времени.

Хотя литературные издания, вдохновленные мошенничеством Таксиля продолжали хорошо издаваться и в наше столетие (включая книгу "L'lue du Dragon" 1929 года, где утверждалось, что Президент США Джеймс Абрам Гарфилд (1831-1881 гг.) вскоре заменил Альберта Пайка в качестве руководителя всемирного сатанинского заговора и возглавлял его вплоть до своего убийства в 1881 году), антисатанизм был в значительной степени дискредитирован мистификацией Таксиля.

Когда в 1930-ых гг. оккультистка российского происхождения Мария Нагловска (1883-1936 гг.) открыто провозгласила сатанинский культ в Париже, пресса была больше удивлена, чем шокирована, и некоторые газеты характеризовали сатанизм Нагловски как интересный религиозный эксперимент. Международная печать была менее добра, когда британский маг Алистер Кроули (1875-1947 гг.) потряс своих современников, тем, что признал себя непосредственно "Зверем 666" и "самым безнравственным человеком в мире".

Кроули активно использовал сатанинские образы и все еще расценивается многими как отец-основатель современного сатанизма. Британский оккультист, однако, был магическим атеистом, который не верил в фактическое существование Сатаны; и хотя позже его работы имели влияние на сатанинские движения, он не мог быть расценен как сатанист в узком, техническом смысле термина.

С другой стороны, верно, что восторженные последователи Кроули, - включая кинорежиссера Кеннета Энгера, - способствовали созданию Церкви Сатаны в Сан-Франциско в 1966 году, чьим главой был бывший цирковой артист Антон Шандор ЛаВей. К настоящему времени Церковь Сатаны ЛаВея и главная отколовшаяся от нее группа - Храм Сета, которую возглавляет Майкл Аквино, - являются самыми большими сатанинскими организациями в мире. Тем не менее, они не велики. Число активных членов в обеих организациях (не следует путать со списками их адресатов) не превышает одну тысячу человек, а, может быть, даже меньше. Слава ЛаВея сыграла роль на ранних стадиях самой последней антисатанинской кампании, которая может быть понята только в перспективе грандиозной антикультовой пропаганды 1970-ых и 1980-ых гг.

Подводя итоги, от Двора Людовика XIV до современной Калифорнии, маятник качался между сатанизмом и антисатанизмом. Небольшие сатанинские секты появлялись время от времени и производили - так как сатанизм, по определению, невыносим обществом - чрезмерные реакции в форме сатанинской паники. Успех антисатанинских кампаний был ограничен их собственными преувеличениями. То, что каждая новая волна антисатанизма оказывалась дискредитирована, давало новым сатанинским культам некоторое время на развитие, провоцируя, в свою очередь, новую чрезмерную реакцию, и так далее.

Антикультовые и противокультовые движения

Накал самой последней сатанинской паники 1980-ых гг. можно понять только в контексте истории движений, созданных для борьбы с так называемыми "культами". Антикультовые движения не новы в американской истории. В XIX столетии некоторые американские организации посвятили себя защите протестантской Америки от трех групп "культов", воспринимавшихся как наиболее враждебные американскому образу жизни: масонства, римского католицизма и мормонства. Потом к ним постепенно добавились адвентисты Седьмого дня, "Христианская Наука", "свидетели Иеговы".

Тем временем католики и мормоны были приняты большинством американцев как часть национальной религиозной жизни, да и борьба с масонством постепенно отошла на второй план. К концу второй мировой войны, враждебность к "культам" осталась только в среде маргинальных приверженцев американского фундаментализма. Ситуация, однако, изменилась в 1960-ых гг. с появлением юной контркультуры и новых религиозных движений типа "Детей Бога", мунитов и кришнаитов. Они преследовали своим прозелитизмом молодежь, взрослых граждан и студентов колледжей, оставляя их озадаченные семейства волноваться, когда сыновья и дочери отказывались от своих светских карьер, чтобы работать полный рабочий день на "эксцентричное" религиозное движение.

Метафора "промывания мозгов" быстро прилипла к этому очевидно необъяснимому изменению в поведении, и воинственная оппозиция сначала против "Детей Бога", а затем против "большой тройки" (прежде католицизм, мормонство и масонство, а теперь муниты, кришнаиты и саентологи) распространилась из Калифорнии по всем Соединенным Штатам и, в конечном счете, по многим другим странам.

Движение борцов с культами, выступало, однако, не слишком единым фронтом. Приверженцы организованного сопротивления "культам" признали различие между светским антикультовым движением (требующим судить только дела, а не верования) и религиозным противокультовым движением (где главной остается борьба против еретических верований).

Различные антикультовые и противокультовые движения иногда сотрудничали, но их отношения становились с годами все более и более сложными. Противоречия также возникали и внутри одних и тех же движений - светских и религиозных. Я говорил в другом месте, что обе части организованного сопротивления "культам" оказались разделены на большинство - умеренных "рационалистов" - и более радикальное и меньшее по численности "пострационалистическое" крыло.

В рамках светского антикультового движения "рационалистическое" крыло представлено профессиональными скептиками, которые рассматривали лидеров "культов" как умных мошенников, в то время как "пострационалистическое" крыло настаивает на теории "промывания мозгов", расценивая его как нечто магическое, или даже как современную версию "дурного глаза".

В рамках религиозного противокультового движения "рационалистическое" крыло оперирует логическими аргументами против антибиблейских "культовых ересей" и предостерегает против любой попытки слишком непосредственно соединить "культы" с действиями Дьявола. Идея, что Дьявол лично направляет "культы" - это тренд "пос-рационалистического" крыла противокультового движения.

Сатанинская истерия в 1980-ых годах

В своих ранних штудиях по истерии Зигмунд Фрейд использовал гипноз, и через некоторое время убедился, что происхождение истерии у пациенток можно объяснить теорией, которую он назвал "теорией соблазнения". Все пациенты, которых он гипнотизировал, фактически "вспоминали" сексуальные домогательства, которым они подвергались в детстве, однако они не помнили этого, находясь не под гипнозом.

Первоначально Фрейд был убежден, что эти воспоминания отражают реальные, исторические случаи домогательств, но он был весьма озадачен, когда, оказалось, что во время гипнотерапии почти все пациенты "вспоминали" домогательства сатанистов (главным образом их родителей), причудливые церемонии и появления Дьявола непосредственно. Фрейд отклонил эти истории как фантазии, отказался от "теории соблазнения" и продолжал формулировать альтернативное объяснение истерии, которая, в конечном счете, сделала его известным.

Восьмьюдесятью годами спустя после начала карьеры Фрейда, теория соблазнения была востребована снова. Пациентка канадского католического врача Лоренса Паздера Мичелл Смит рассказала ему, что двадцать лет назад, будучи еще ребенком, она была втянута в сатанинский культ международных масштабов. Она засвидетельствовала ужасные сцены человеческих жертвоприношений и людоедства, видела Дьявола, но впоследствии забыла все эти опыты, вплоть до начавшейся терапии у Паздера.

В отличие от Фрейда, Паздер заключил, что воспоминания Смит отражали истинные события. Он убедил епископа Канадской епархии сопровождать его и Мичелл в Ватикан, где их драматические повествования о сатанизме были встречены с большей долей скептицизма, нежели энтузиазма. Паздер, однако, решил издать книгу, которая, в конечном счете, стала бестселлером - "Мичелл помнит" (1980 год). Вскоре после этого Паздер оставил свою жену и четырех детей, чтобы жениться на Смит, уже разведенной, и пара вынуждена была прервать свои отношения с Католической церковью (которая не поощряет разводы).

Хотя "Мичелл помнит" была написана с религиозной точки зрения, она оказалась долгожданным событием скорее для светских профессионалов умственного здоровья, чем для Церкви. История Мичелл интерпретировалась в контексте продолжающихся обсуждений Комплексного расстройства личности (КРЛ), расстройство, где один и тот же пациент "ращепляет" себя на несколько различных "персон", которые говорят различными голосами, могут иметь очень разные лица и не могут помнить то, что другая "персона" думает или делает. Два голливудских фильма, "Три Лица Евы" в 1957 году и "Сибил" в 1973 году, популяризировали это довольно захватывающее и редкое расстройство.

Врач, которая общалась с Сибил, Корнелия Уилбер, была также заинтересована в продвижении теории, что КРЛ являлась почти неизменно результатом серьезной травмы, перенесенной в детстве, часто в форме сексуального домогательства. Мало того, что фрейдовская теория соблазнения была восстановлена в правах, но также и сам Фрейд был обвинен в том, что его отказ от этой теории был лишь прикрытием для нежелания серьезно работать с воспоминаниями его пациентов о домогательствах сатанистов.

В 1970-ых гг. доктор Уилбер работала в Университете Штата Кентукки с доктором Арнольдом Лудвигом и другими врачами, которые были уже активными сторонниками антикультового движения. В 1984 году в Чикаго была организована первая международная конференция по Комплексным персонально-диссоциативным состояниям, ее первое пленарное заседание открыла Уилбер. В 1986 году лидеры Сети разоблачения Культов, самой большой светской антикультовой организации в США, были приглашены с докладом на ежегодную конференцию в Чикаго, таким образом, создавая эффективную связь между врачами, профессионально изучающими КРЛ, и активистами антикульта. Последние легко прилагали к сатанинским культам, воспоминания о которых жили в пациентах КРЛ, свою модель промывания мозгов и управления разумом.

Результат был двойной: вследствие газетного ажиотажа на почве КРЛ тысячи пациентов в Соединенных Штатах начали утверждать, что они "остались в живых" после насильственного привлечения к сатанинским культам в детстве. И их врачи, и активисты антикульта окончательно аннулировали Фрейда. Они утверждали, что истории оставшихся в живых были буквально истинны. Они также призвали власти и общественность к активным действиям с целью разоблачения преступников, которые были, - по их мнению, - членами обширного, многоступенчатого и смертельно опасного сатанинского заговора.

Антисатанисты также полагали, что КРЛ не всегда возникает как непосредственная защита против травмирующих воспоминаний, но может быть "установлена сатанистами, которые, возможно, имеют доступ к сложным психотехникам, позволяющим им "промыть мозги" детям, расстраивая их рассудок и так искажая их воспоминания, что будущая идентификация преступников становится фактически невозможной".

В те же самые годы эта истерия получила еще одно развитие. "Оставшиеся в живых" при лечении КРЛ начали связывать события, которые происходили за десятки лет до того, с всплывавшими на поверхность воспоминаниями о недавних событиях. Под влиянием историй "оставшихся в живых" некоторые врачи пришли к выводу, что сатанинские культы, вероятно, все еще действовали, и что многие воспоминания детей об инцидентах с сексуальными домогательствами (к сожалению, обычных в Соединенных Штатах и в других местах) могут включать необнаруженный сатанинский элемент.

Первый и наиболее известный случай рассказывает о дошкольном заведении МакМартен в богатом пригороде Лос-Анджелеса - Манхэттен Бич. История МакМартена началась в 1983 году, когда руководители и большинство преподавателей уважаемого дошкольного учреждения были обвинены в участии в тайном сатанинском культе, при отправлении которого они якобы ритуально насиловали и подвергали мучениям детей. Профессиональные активисты "умственного здоровья", привлеченные к этой истории, позже были обвинены в том, что "привили" эти истории детям (некоторые из них были только двух- или трехлетнего возраста), основываясь только на своем собственном убеждении, что сатанинский заговор существует.

Суд над служащими МакМартена был самым дорогостоящим в юридической истории Соединенных Штатах и закончился в 1990 году тем, что никого так и не осудили. На историю МакМартена очень сильно повлияли средства массовой информации, и это, конечно, имело некоторое отношение к сотням последующих обвинений в ритуальных сексуальных домогательствах в отношении служащих детских заведений, и даже членов семей. Хотя полные статистические данные отсутствуют, кажется, что в десятилетие с 1983 по 1992 год было расследовано целых две тысячи дел о сатанинских ритуальных издевательствах над детьми.

Число приговоров, вынесенных за этот период, - вопрос спорный; скептически настроенные социологи утверждают, что есть менее пяти достоверных случаев из тысяч расследованных дел, в то время как антисатанисты распространяют список из тринадцати историй. О количестве можно спорить потому, что определение сатанинского или ритуального издевательства как уголовного преступления было дано лишь недавно, и только в некоторых государствах; в других случаях, когда осуждали за сексуальное насилие, суды не признавали ясно существования "сатанинского" элемента.

Во всяком случае, важно различать истории, рассказываемые "оставшимися в живых", которые страдают КРЛ, и истории, рассказываемые детьми. Между национальными лобби ведутся ожесточенные дебаты. Одни утверждают, соответственно, что дети всегда говорят правду (Верят Детям), а другие - что их воспоминания часто являются ложными (Синдром Ложной Памяти). Однако пока ни один судебный приговор не был основан на историях "оставшихся в живых". Но, по крайней мере, есть горстка случаев, в которых насильники, кажется, использовавшие сатанинские символы и принадлежности, были осуждены на основе рассказов детей. Не было никаких свидетельств, что эти насильники принадлежали к международным организованным сатанинским культам, и не было никаких подтвержденных сообщений о человеческих жертвах. Некоторые врачи не верят в истории оставшихся в живых, но полагают, что некоторые истории о насилии сатанистов, которые рассказывают дети, могут быть истинны.

Также важно не путать дебаты о сатанинском ритуальном насилии над детьми с обсуждением молодежного сатанизма. Нет особых сомнений в том, что существуют банды подростков, которые сочетают некоторые сатанинские ритуалы местного производства (скопированные с комиксов, книг или кино) и употребление наркотиков. Эти подростки часто оказываются виновны в незначительных преступлениях вроде актов вандализма или принесения в жертву животных. В менее, чем дюжине случаев, были совершены более серьезные преступления, включая несколько убийств. В этих случаях трудно определить, что главным образом ответственно за преступления - наркотик, связанное с бандой насилие или поклонение Сатане. Что очевидно, так это то, что подростковый сатанизм не связан ни с каким международным заговором, это явление отлично и от религиозного сатанизма, представленного организациями типа Церкви Сатаны, и от "ритуального" насилия над детьми со стороны взрослых преступников.

Отношение к широко распространенным утверждениям о сатанинском насилии над детьми в 1980-ых годах отражает различия между противокультовыми и антикультовыми движениями. Некоторые антикультовые движения - чье влияние быстро снижалось в середине 1980-ых гг., ухватились за возможность добавить сатанизм к списку "культов", с которыми они намеревались бороться, и стали одной из главных движущих сил сатанинской истерии.

В то время как "пострационалистические" организации типа "Сети Понимания Культов", принимали заявления "оставшихся в живых" за чистую монету, "рационалистическое" крыло антикультового движения, очевидно, было настроено более скептически. КНЭР, Комитет по Научной Экспертизе Религии, организация, связанная со скептическим издательством "Прометей Буффало" (Нью-Йорк) - активно демонстрировала сущность "культов" со светской гуманистической точки зрения и очень настоятельно выступала против того, что вокруг них накручивались суеверия и легенды.

В 1989 году КНЭР выпустил сообщение, в котором "Сеть Понимания Культов" была включена в список "неспециалистов" по сатанизму. Скептический Комитет, заключил, что вся идея широко распространенного сатанинского заговора была огромным обманом.

Удивительно, что хотя религиозное противокультовое движение было твердо убеждено в существовании Дьявола, оно довольно долго медлило в добавлении сатанизма к своему собственному списку "культов". Евангелистские специалисты по культам подозрительно относились к светским психиатрам, которые слишком активно содействовали сатанинской панике. В конечном счете, однако, "пострационалистическое" крыло религиозного противокультового движения (уже "убедившееся", что за большинством "культов" стоит Дьявол) приняло утверждения "оставшихся в живых".

Евангелистские "оставшиеся в живых", подготовленные к тому, чтобы интерпретировать свой опыт в строго религиозных терминах, начали развивать - особенно в пятидесятнических и харизматических кругах - технику, называемую "внутреннее заживление", где утраченные воспоминания о насилии в детстве восстанавливались не через светскую терапию, а через длительные молитвы общины о больном индивидууме.

"Рационалистическое" крыло евангелистского противокультового движения, со своей стороны, категорически отказывалось примыкать к набирающей обороты сатанинской истерике. Христианский Научно-исследовательский институт - организация, основанная последним противокультовым активистом, Уолтером Мартином (1928-1989 гг.) - заключил, что "до сих пор не имеется никаких существенных, неоспоримых свидетельств того, что истории о сатанинском ритуальном насилии и теории заговора - истинны (...). Осторожное исследование историй, предполагаемых жертв, и сторонников дало нам все причины отклонить версию сатанинского заговора".

"Христианство сегодня", наиболее влиятельный орган американских евангелистов рекомендовал трезво относиться к этим историям. В июне 1993 года здесь вышла статья двух евангелистских университетских профессоров, где отмечалось, что, хотя "американское правосудие почти десять лет настойчиво расследовало утверждения о жертвах ритуального насилия", пока "нет никаких доказательств крупномасштабного производства младенцев (то есть "производства" младенцев, чье рождение не зарегистрировано властями для принесения их в жертву на сатанинских церемониях), человеческих жертвоприношений и организованных сатанинских заговоров". "Мы не должны пасть жертвой - заключают профессора-евангелисты - небрежных суждений или размышлений, основанных на смеси ошибок, не свидетельств и субъективизма". Статья носила название "О тех, кто компенсирует недостаток улик фантазиями".

В марте 1994 года то же самое "Христианство сегодня" даже рекомендовало чрезвычайно скептическую книгу "Сатанинская истерия" светского социолога Джеффри С. Виктора. Рецензент подтверждал еще раз, что "до настоящего времени не было ни одного расследования, которое доказало бы заявления предполагаемых выживших жертв сатанинского насилия" и цитировал Джона Ф. Кеннеди, что "больший враг правды - очень часто не ложь - преднамеренная, изобретательная и нечестная, - а миф - постоянный, распространяющийся и нереалистичный".

Впрочем, наиболее заметным был конфликт между "рационалистическими" и "пострационалистическими" антикультовыми группами. Социологи и другие академические ученые, специализировавшиеся на новых религиозных движениях, были едины в своей воинствующей оппозиции теории сатанинского заговора и много делали, чтобы дезавуировать истории оставшихся в живых.

Публикация в 1991 году коллективной монографии известных социологов и антропологов "Истерия сатанизма" сильно поубавила доверие к рассказам "оставшихся в живых". К 1991 году даже некоторые психиатры, специализирующиеся на КРЛ, начали сомневаться в фактической правде историй "оставшихся в живых" и пришли к трудному решению - позволить скептически настроенным антропологам и психиатрам высказывать альтернативные воззрения на ежегодных чикагских конференциях по КРЛ, все это к большому разочарованию воинствующих организаций "оставшихся в живых" типа "Голос в Действии" и других.

В 1994-1995 годах последовало два официальных сообщения, поддержанных Великобританией и США. Правительства заключили, что никакого большого сатанинского заговора не существует, и большинство историй "оставшихся в живых" не имеет под собой фактов, хотя в нескольких случаях насильники, возможно, пытались терроризировать детей, употребляя термины "дьявол" или "сатанизм". Эти насильники, однако, не связаны с международными сетями сатанистов, тайными или иными. Можно ожидать, что эти сообщения приведут к угасанию - и, в конечном счете, маргинализации - сатанинских истерик, начавшихся в 1980 году и в значительной степени основанных на историях "оставшихся в живых".

Вампирология и истерия сатанизма

1. Пред-классическая Вампирология, 1706-1787

Современная наука сделала абсолютно ясным, что вампирские паники в Восточной Европе (приблизительно 1672-1772 годы) не произрастали из западноевропейской истерии сатанизма, а основывались на местном фольклоре и легендах. Другое дело, как воспринимались восточные инциденты на Западе. Историк Мичел Серто отметил, что истерии сатанизма отличаются от более ранних колдовских истерий, и что это типично современное явление.

Тревожность, поселившуюся в обществе после инцидентов при Дворе Людовика XIV (и более ранних случаев XVII столетия), едва ли можно объяснять без учета все возраставшего влияния прессы, особенно в форме брошюр, но даже и ранних еженедельников и ежемесячных журналов и газет. Печать на протяжение десятилетий придавала актуальность историям, которые, в противном случае, были бы забыты через несколько лет. Эта тревога распространялась в климате, созданном бесчисленными публикациями отчетов о первом протосатанинском культе, использовавшемся мадам Ла Вуазен при Дворе Людовика XIV, и наиболее цитируемой книгой по вампирам в Западной Европе XVIII столетия.

"Magia Posthuma" Чарльза Фердинанда де Шертца, изданная в 1706 году, рассматривала множество вампирских историй из Богемии и Моравии и, стараясь отсечь преувеличения, подавала их в целом как правдоподобные. Будучи адвокатом, Шертц рекомендовал воздерживаться от осквернения тел без предварительного законного освидетельствования, руководствоваться советами опытных докторов и богословов. Сжигание тел подозреваемых в вампиризме не должно быть предоставлено невежественным крестьянам, этот акт должны совершать законные власти во исполнение надлежащего решения суда.

Все это Шертц полагал серьезным и для стран подобных Италии, Германии или Франции. И в XIX столетии он все еще цитировался как весьма авторитетный источник, - что могло происходить только в рамках сатанинской истерии, произведенной расследованием дела Ла Вуазен и последовавшими событиями. Очевидно, что доверие к сообщениям Шерца было широко распространено среди ученых, это ясно даже из опровержений скептиков.

Возможно, наиболее известные возражения Шертцу были включены в сорок шестой том огромного "Универсального словаря", изданного между 1732-1754 годами в Лейпциге Иоаном Генрихом Зедлером. Зедлер рассказывает об инцидентах, упомянутых Шертцем и другими известными историками, - включая Петера Плогойовитца, - и заключает, что вампирские паники возникали из-за эпидемий психических болезней и - простых фантазий крестьян. Качество земли в некоторых областях Восточной Европы объясняет, почему некоторые захороненные тела были найдены очевидно "неповрежденными" по истечении нескольких месяцев или лет после захоронения. Во всяком случае, ничего таинственного в вампирах не было, и все приведенные истории скорее могли представлять интерес для психиатров. "Если мы можем найти инциденту естественное объяснение - заключает Зедлер, - мы должны удовольствоваться этим объяснением, не обращаясь к миру духов или оккультных сущностей".

Анти-шертцевски настроенные скептики также были и Римско-католической Церкви. В Италии монсиньер Джузеппе Даванцати (1665-1755 гг.), архиепископ Трани, написал в 1743 году работу "Dissertazione sopra i vampiri" ("Размышления о вампирах"). Он полностью отрицал существование вампиров и, в частности, возражал кардиналу Штаттембаху, епископу Ольмутскому, который в споре с итальянским архиепископом использовал аргументы Шертца. Опровержение Даванцати, распространенное широко в форме рукописи, очевидно, не издавалось до 1774 года.

Самое важное, что в 1743 году работа Даванцати был одобрена в получившем широкое распространение письме папы Римского Бенедикта XIV, который к этому времени рассматривался католической церковью как авторитет в вопросах чудес и даров, как божественных, так и дьявольских. Позже возвратившись к вопросу о вампирах Бенедикт XIV заклеймил суеверие восточно-европейских епископов, которые верили в реальность этого явления. Он даже предлагал, в письме Польскому архиепископу Леопольду, что "возможно некоторые священники поддерживают веру в вампиров, чтобы получить от легковерных крестьян оплату за изгнание нечистой силы и мессу".

Обычно считается, что в XVIII столетии вера в существование вампиров была поддержана известной диссертацией ученого-бенедиктинца Дома Августина Кальме (1672-1757 гг.). Большинство критиков Кальме - включая некоторых его современников, вероятно, не читали тщательно его книгу и доверяли ироническим замечаниям Вольтера. При этом, стоит отметить, что Вольтер был гостем Кальме в его аббатстве Сенонез и был поражен в некотором отношении, потрясающей эрудицией бенидиктинца в исторических и теологических вопросах. Правдой является то, что Кальме в своей книге 1746 года привел, очевидно, некритически сообщения о вампирских инцидентах на всей территории Восточной Европы, что стало источником всей современной вампирологии.

С другой стороны, современная академическая наука имеет тенденцию расценивать Кальме, основываясь на его письмах коллегам и друзьям, католическим ученым и священникам, как много большего скептика, чем это считалось раньше. Множество пассажей из его книги 1746 года производили неоднозначное впечатление, но они были исправлены во втором издании, 1751 года. Здесь Кальме заключает, что некоторые трупы могут "сохраняться" (возможно, потому что они были захоронены, когда человек имел лишь признаки смерти, но не был мертв), но он не верит в вампиризм в обычном смысле этого термина.

Как мы увидим, в XIX столетии Кальме будет обвинен католическими демонологами в том, что втайне он был скептическим философом Просвещения. Итальянский ученый Надия Минерва - изучая сатанинские истерики 18-ого столетия - заключил, что Кальме не был ни скрытым скептиком (если он не верил в вампиров, он твердо верил в множество других дьявольских проявлений), ни легковерным сторонником этой гипотезы, каким его изображал Вольтер. Он выбрал "средний путь" который он назвал "voie raisonnable" ("разумным путем"), заявляя, что некоторые явления были, возможно, истинны, но большинство их не имеет отношения к истине. Его специфический литературный стиль подразумевает вначале пересказ всех вампирских историй, как будто они фактически истинны, а затем критику их в более поздних главах книги, что придает, однако, двусмысленность целому произведению.

Социологически, таким образом, Кальме - безотносительно его окончательного личного мнения - сыграл роль сторонника вампирской теории и, во многом, помог демонологам, особенно в следующем столетии, доказывать, что вампиры действительно существовали. В XVIII же столетии вампирская паника была приостановлена австрийской императрицей Марией-Терезией, после расследования этой паники придворным врачом Ее величества, Херардом Ван Свитеном (1700-1772) в 1753 году. Исследование - в котором вера в вампиризм расценивалась как простое суеверие - было написано по-французски и по-немецки в 1755 году, и издано в своей заключительной версии в Аугсбурге в 1768 году. Ван Свитен был просвещенным скептиком, но его работа была хорошо принята Ватиканом и в конечном итоге переведена на итальянский в 1787 году под названием оппонирующем "Magia Posthuma" Шертца.

Это одобренное Ватиканом издание скептического доклада Ван Свитена отмечает конец предклассической вампирологии, начавшейся с книги Шертца в 1706 году. Параллельно развивавшаяся сатанинская истерика, потеряла импульс между 1750-1790 годами. Как мы упомянули ранее, впоследствии она получила новую жизнь благодаря католическим авторам, которые подозревали, что сатанинский заговор был движущей силой Французской Революции.

2. Классическая Вампирология, 1819-1897

Как мы упомянули ранее, католическая демонология XIX столетия пыталась объяснить действиями сатанистов - и, в конечном счете, непосредственно Дьявола - два необъяснимых, на первый взгляд, исторических события, которые застали католиков врасплох: Французскую революцию и расцвет спиритизма. Большинство трактатов на демонологии во Франции того времени - наиболее плодовитой стране в этой области - начинались с обсуждения теорий немецкого богослова Джоханна Джозефа фон Герреса (1776-1848). Геррес, протестантский профессор Мюнхенского университета, перешел в римский католицизм в 1819 году. Его интерес к вампирам привел его в Римско-католическую Церковь, и мы могли бы датировать рождение классической вампирологии этим событием, которое произошло в 1819 году. По иронии судьбы - тогда, как некоторые современные авторы расценивают Герреса как человека легковерного и всегда готового находить демонические влияния - во Франции XIX столетия Геррес, наоборот, часто критиковался за свой скептицизм.

Фактически, в своей оригинальной работе "Christliche Mystik" Геррес различает три типа мистики: божественную, естественную и сатанинскую. Для своего времени немецкий богослов не слишком часто классифицировал явления как божественные или сатанинские: чаще всего он объяснял их "естественными" причинами, обращаясь - если необходимо, к сомнительным теориям, типа животного магнетизма или гипноза. Известный раздел Герреса о вампирах - "магнум опус" и хороший пример его теорий. Вампиризм действительно обсуждался в контексте "естественной мистики", то есть, как экстраординарное явление, которое не является ни божественным, ни сатанинским по происхождению.

Геррес начинает с обсуждения наиболее известных случаев и паник вампиризма в Восточной Европе, включая случай Питера Плогойовитца. Неудивительно, что он подробно обсуждает "Magia Posthuma" Шертца и сообщает о некоторых, наиболее любопытных историях, приведенных Кальме. Геррес объясняет эти инциденты полностью естественными причинами, но, в некоторых других местах своей работы, широко пользуется современной ему псевдонаукой. В телах так называемых вампиров, по его мнению, душа отделена от тела, и нет даже остатков реальной "человеческой жизни". Вместо этого есть как бы "жизненный принцип", "растительная жизнь", все еще присутствующая в крови и препятствующая распаду тела.

Этой "растительной жизни" достаточно, чтобы объяснить, почему тела предполагаемых вампиров найдены полными кровью, и Геррес предлагает сравнение с болезнями, во время которых из тела выделяются анормальные количества крови. Труп, поддерживающий "растительную жизнь", согласно Герресу, редкая вещь; к сожалению, это также опасно. Присутствие таких трупов, даже глубоко захороненных, влияет на живых людей в сравнительно большой области вокруг кладбища. Под "влиянием" этих тел медленно в "свободной жизни" развивается болезнь "без лихорадки", которая заканчивается смертью. Эта болезнь также сопровождается "галлюцинациями", во время которых жертва "верит" в то, что она якобы атакована вампиром и ее кровь высасывают; отсюда - истории о вампирах.

Когда жертва "вампира" - фактически трупа, в котором поддерживается "растительная жизнь" - умирает, ее тело, в свою очередь, легко поддерживает "растительную жизнь" и в свою очередь становится "вампиром". Единственное средство пресечь эту эпидемию - жечь такие трупы, и "обычные люди, с их здравым смыслом, лучше уяснили эту проблему, чем ученые с их скептическим рассудком". Геррес, таким образом, не отрицает, что люди могли умирать из-за "вампиров", но предпочитает естественное объяснение - хотя и основанное на сомнительной теории "растительной жизни" - зато без привлечения Дьявола.

Французская демонология 1850-ых и 1860-ых годов - которая противостояла, главным образом, спиритизму, - подробно дискутировала с теорией Герреса, обычно критикуя немецкого богослова за недооценку роли Дьявола. Два наиболее известных демонолога этих десятилетий - маркиз Жюль Эд Мирвий (1802-1873) и посол Анри-Роже Гугенот де Муссо (1805-1876) (последнего, главным образом, помнят за его антисемитские эскапады, но он известен также как демонолог). Их теории были суммированы, в итоге, Жозе Бизо, кого мы уже упоминали. В Соединенных Штатах, Орест Браунсон искренне признал себя должником перед Мирвием в вопросах дьяволоведения. Мирвий обсуждает вампиров в четвертом томе своего энциклопедического издания "Пневматология". Он рассматривает известные восточно-европейские инциденты и критикует доктора Кальмейла, психиатора, который считал истории о вампирах простыми галлюцинациями.

Мирвий отмечает, что жертвы вампиризма вряд ли утешились бы, услышав, что, согласно ученому психиатру, они были убиты простыми "галлюцинациями". Его резюме по вампиризму, однако, неокончательно. Мирвий не принимает "естественные" теории, но остается не до конца уверен в том, движут ли телами вампиров души проклятых (возможно те же самые души, однажды вложенные в эти тела, согласно восточноевропейскому народному поверью) или непосредственно Дьявол.

Гугенот де Муссо в 1864 году решает проблему без колебаний. Как обычно, он берет большинство фактов у Шертца, и, как и его друг Мирвий, критикует медицинскую теорию галлюцинаций доктора Калмейла. К тому же он безжалостно нападает на Кальме как замаскированного сторонника скептической теории. Он также критикует теорию французского спирита М. Пирарта, который думал, что вампиры - просто бедные люди, захороненные при жизни, в "каталептическом состоянии", и их астральные тела выходят и берут кровь, чтобы выжить. Гугенот отклоняет теорию Пирарта как основанную на недоказанном существовании астрального тела.

Цитируя каббалистических авторов, с которыми он был знаком как полемист-антисемит, Гугенот решает принять в качестве общепринятого факта мнение католической церкви, что телом живого человека может завладеть Дьявол. Нет никакой причины сомневаться, что Дьявол может также легко обладать телами мертвых, и "оживлять трупы". Труп, которым обладает Демон, легко становится "убийцей", поскольку Дьявол имеет "характер убийцы и революционера". "Кровь, кровь! Это - их главный крик; все Дьяволы - вампиры, и почему? Потому что они - Духи-убийцы пропасти".

После этих академических прецедентов, вызывает удивление, что Таксиль в своей мистификации посвящает вампиризму не более несколько страниц. Таксиль и его сообщник доктор Хакс (под псевдонимом доктор Батай) особенно не были заинтересованы восточноевропейскими рассказами, скорее их интересовали живые люди, убивающие людей и пьющие кровь под влиянием Сатаны. Во втором томе книги "Дьявол в XIX веке" мы встречаем одного такого вампира, "Индоафриканца с Островов Маврикия", предположительно казненного 12 декабря 1892 года за вампиризм в отношении маленькой девочки, кровь которой он высосал из шеи, во время чего убил жертву. Для Батая этот индивидуум, по имени Дианх, состоял, очевидно, "в близких отношениях с Люцифером".

Даются и другие примеры, наряду с сообщением - что вампиры, скорее не трупы, оживляемые Дьяволом, а преступные люди, которые пьют кровь и убивают людей, потому что они - часть огромного Сатанинского заговора. Батай здесь принимает во внимание новую медицинскую литературу, описывающую "клинический вампиризм" как понуждение пить кровь, что заставляет больного нападать и в конечном счете убивать людей. 1892 год, когда началась публикация "Дьявола", является также годом английского перевода "Психопатологии сексуальности", изданной первоначально по-немецки психиатром Ричард фон Крафта-Эбингом (1840 - 1902 гг.). Эта книга содержит множество историй клинического вампиризма.

Не секрет, что работа Краффт-Эбинга послужила вдохновением для создания характера Ренфильда в романе "Дракула" Брема Стокера, впервые изданного в 1897 году. (Ренфилд - безумный слуга Дракулы, который по сюжету романа сидит в сумасшедшем доме, ловит насекомых, чтобы напиться их крови, и поддерживает телепатическую связь со своим Хозяином. - Прим. перев.) Сам Граф, с другой стороны, в романе Стокера является все еще весьма "католическим" вампиром, который может быть обезврежен католическими молитвами и священными реликвиями. Публикация "Дракулы" в 1897 году означает в то же самое время триумф и упадок классической вампирологии. Клинический вампиризм, изучаемый психиатрами и сведенный ко вполне светскому и медицинскому, снова выйдет на поверхность в сатанинских паниках нашего времени.

3. Современная Вампирология, 1897-1980: Отделение церкви от государства Вампира

История клинического вампиризма была описана в 1992 году Ричардом Ноллом. В XX веке клинический вампиризм был описан неоднократно множеством психиатров, и Нолл предложил переименовать его в "синдром Ренфильда" в честь одного из образов повести "Дракула" Брема Стокера. Прогрессирующий "синдром Ренфильда" Нолл характеризует следующим образом:

1. К развитию вампиризма (питью крови) часто ведет "главный случай". Это обычно происходит в детстве, когда во время кровотечения или иным образом больной почувствовал вкус крови и нашел его "возбуждающим". По достижении половой зрелости это волнение, связанное с кровью, вызывает сексуальное возбуждение.

2. Синдром Ренфильда развивается типичным образом во многих случаях:
Вообще сначала развивается аутовампиризм, обычно в детстве, первоначально это самостимулирование, больной наносит царапину или разрезает кожу, чтобы вызвать кровотечение, кровь и в этом случае глотается, затем больной выясняет, как вскрыть главные кровеносные сосуды (вены, артерии), чтобы более непосредственно получать и пить устойчивый поток теплой крови. В этом случае кровь можно глотать во время вскрытия, или хранить ее во флягах или других контейнерах для последующего выпивания или еще для чего-нибудь.
Аутовампирические методы часто сопровождает мастурбация.
Зоофагия (буквально поедание живых существ, но более определенно, питье их крови) может развиваться до автовампиризма в некоторых случаях, но обычно - развивается параллельно. Люди с синдромом Ренфильда могут самостоятельно ловить и есть или пить кровь живых существ типа насекомых, котов, собак или птиц. Кровь другой разновидности может быть получена в местах типа скотобоен и затем проглочена. Сексуальная деятельность может сопровождать или не сопровождать эти отправления.
Вампиризм в его истинной форме - следующая стадия развития синдрома - получение и питье крови живых людей. Это может быть сделано с помощью кражи крови из больниц, лабораторий, и т.д, или, же речь может идти о попытках пить кровь непосредственно у других людей. Обычно это пробуждает некоторый вид соответствующей сексуальной деятельности, но в случаях связанных с жаждой убийства и в других не смертельных тяжких преступлений, сексуальная деятельность и вампиризм могут не согласовываться.

3. Понуждение пить кровь почти всегда имеет сильный сексуальный компонент, который ассоциируется с этим желанием.

4. Кровь иногда имеет почти мистическое значение как сексуализированный символ жизни или власти, и, как таковой этот, опыт описывают сами люди, страдающие синдромом Ренфильда.

5. Страдают синдромом Ренфильда прежде всего мужчины.

6. Характеристика определения синдрома Ренфильда - понуждение пить кровь. Другие связанные с этим действия типа некрофилии и некрофагии, которые не имеют своей целью питье крови, должны считаться аспектами этого расстройства психики.

Нолл записывает вампирские истории различного свойства, но не с точки зрения экзорциста или демонолога, а с позиции психиатра. Современная вампирология началась после публикации "Дракулы" в 1897 году и покрыла почти столетие. С 1897 по 1980 годы не было недостатка в психиатрических описаниях клинических вампиров (хотя болезнь эта ни в коем случае не является широко распространенной), в то время как католические и протестантские трактаты о Дьяволе почти игнорируют вампиров, и не дают никаких намеков на ритуальные или религиозные аспекты вампиризма.

Достаточно интересно, что Нолл скептически относился к недавней сатанинской панике и к историям "оставшихся в живых". Сочувствуя религиозным людям, вовлеченным в изгнание нечистой силы, которых зачастую беспочвенно тревожили светские психиатры, Нолл не верит в существование Дьявола - ни, относительно этой материи, в сверхъестественное происхождение Христианства. Однако, как это ни странно, его коллекция медицинских свидетельств клинического вампиризма цитировалась и светскими антисатанистами, и евангелистскими противосатанистами во время недавней паники.

3.Вампирология постмодерна, 1980-1995

После того, как публикация "Митчелл помнит" в 1980 году вновь пробудила интерес к ритуальному насилию, это вызвало, как мы уже упоминали, самую большую истерию по поводу сатанизма в нашем столетии. В рамках этой паники мы засвидетельствовали возобновление интереса к вампирам, после чего и появилась новая вампирология. Хотя интерес все еще концентрировался на живых вампирах-людях в большей степени, чем на бессмертных вампирах, вампиризм вновь начал исследоваться в контексте ритуалов черной магии.

Появились новые небольшие религиозные движения, основанные на теории существования вампиров, вроде Храма Вампира, основанного в Леси, Вашингтон, и Ордена Вампира в рамках одной из самых больших современных сатанинских групп, Храма Сета Майкла Аквино. Некоторые из этих организаций практикуют вампиризм только метафорически, в то время как в других члены ритуально сосут кровь друг у друга (обычно не из шеи - это практикуется более безопасным (и менее болезненным), хотя, возможно, и менее романтичным способом, из пальца, проткнутого хирургической иглой).

"Оставшиеся в живых", однако, рассказывали врачам намного более дикие истории. Многие "оставшиеся в живых" сообщали, что во время дьявольских церемоний сатанисты пили кровь из их яремных вен. Если верить, как я говорил в другом месте, что истории "оставшихся в живых" - социально ориентированные рассказы, возникшие под влиянием преобладающих культурных тенденций, то с легкостью можно высказать гипотезу, что инциденты с питием крови всплыли в отчетах "оставшихся в живых" недавно, из-за новой волны популярности вампиров, вызванной успехами американской кинопромышленности.

Это не исключает, что недавнее академическое изучение вампиров, возможно, в свою очередь повлияло на некоторых врачей. Во всяком случае, ясно, что светские антисатанинские литературные вампиры - не трупы, оживляемые Дьяволом или бессмертными существами. Они - обычные люди или, возможно, необыкновенные, - больные, сатанисты или поклонники черной романтики. В 1991 году репортер журнала "Космополитен" Кэрол Пейдж успешно издала целую коллекцию интервью с такими индивидуумами, "реальными вампирами", в нем она даже объявила что, мы живем в "век вампиризма". Это, частично, все еще секуляризованный вампиризм, скорее область психиатра, чем экзорциста.

Ритуалистический контекст, с другой стороны, представляет новый, постсовременный элемент в современной, медицинской стадии вампирологии. В штудиях Нолла, дополнительно, также цитируются евангелистские противосатанисты, которые счастливы были бы добавить, что эти потревоженные индивидуумы вдохновлены непосредственно Дьяволом.

Возможно, наиболее экстраординарная работа этой литературы - "Люцифер низвергнутый", изданная в 1993 году активистом противо-культа Уильямом Шнобеленом и его женой Шэрон. Шнобелен сам по себе интересный характер. Некоторое время он служил в Церкви Мормонов - где зарабатывал на жизнь как новообращенный, утверждая (ложно, как, выяснилось), что прежде он был римско-католическим священником (а он был, фактически, священником в маленькой отколовшейся группе, не связанной с Римской церковью). Затем Шнобелен обратился к евангелистскому христианству и начал карьеру как профессиональный борец с культами, утверждая во все более и более аляповатых статьях, что был почти экс-всем: экс-католическим священником, экс-мормоном, но также и экс-колуном, экс-сатанистом, экс-вольным каменщиком.

Большинство его книг было издано печально известным издательством Chick Publications of Chino (Калифорнии), известным за свой крайний антикатолицизм. Шнобелен, таким образом, был весьма экстравагантной фигурой, даже для современного профессионального противокультового движения. Не удивительно, что после того, как Голливуд оживил интерес к вампирам, а также успеха романов Анны Райс, Шнобелен стал утверждать, что он был также и экс-вампиром. На последней обложке его "Люцифера низвергнутого" помещено морализаторское высказывание: "Если Шнобелен, одержимый жаждой крови и нацеленный на убийство, мог бы быть изменен Иисусом Христом, то и ЛЮБОЙ может!".

Шнобелен повествует, как пройдя все степени оккультизма и сатанизма, он обнаружил "заключительную часть загадки". Окончательный оккультизм - "ВАМПИРИЗМ!". Шнобелен, - который действительно был некоторое время епископом в Гностической Церкви Чикаго, основанной оккультистом Майклом Бертье, утверждал, что "внутренний круг" его организации (не названной в книге) "был вовлечен в Телему, религию Алистера Кроули. В этом самом внутреннем кругу были избраны несколько женщин, которые были посвящены и в восхищении желали позволить мне пить их кровь. Я практиковал это с достаточным числом женщин, выбирая их так, чтобы ни одна женщина не потеряла угрожающее количество крови. Они наслаждались опытом, и я получал поддержку. Таким образом, я не был должен идти вне нашего круга молить женщин об их крови - прежде всего...".

Шнобелен обвиняет Голливуд за то, что с "Дракулой" ему продали кино "с ложью о вечной молодости и вечной красоте (...). Я знаю, потому что я купил ту ложь - крюк, нож и клык". "Культ вампиров", согласно Шнобелену, является "последним и наиболее омерзительным шагом в исследовании Сатанизма". Католицизм, как обычно в книгах Шнобелена, также обвиняется за свой евхаристический ритуал питья крови Иисуса, которое для сатанистов может быть шагом к питью человеческой крови. Шнобелен описывает "Мессу Святого Влада", которой, возможно, знаменуется культ Дракулы. "Специальный священный ром использовался вместо традиционного красного вина. Эта месса была похожа на ортодоксальную литургию, если бы не очевидные различия".

К этому ритуалу привлекали одну из "жриц". "Сначала я должен был пить кровь из ее шеи, пока она не ослабла от потери крови. Тогда я должен был вскрыть мою собственную грудь, чтобы жрица могла пить мою кровь. Это, возможно, должно было передать странный, демонический элемент ее телу, который начал превращать ее в жрицу Носферату. Месса должна была заканчиваться созданием священного напитка (возможно, непосредственно превращающегося в кровь Дракулы) на открытом огне. Мы должны были призвать Влада прибыть и радоваться появлению своего нового "ребенка". Однажды Шнобелен зашел слишком далеко с одной из жриц. "Примечательно, что она получала бесконечное удовольствие без разрядки, но я утратил контроль и выпил так много ее крови, что она потеряла сознание".

К счастью, жрица не умерла, но мы видим Шнобелена, блуждающего за полночь по Милуоки, он замечает "случайную проститутку" и в отчаянии пробует обуздать свое "животное стремление дождаться, пока она не останется одна, и повалить ее навзничь так, как лев нападет на газель". Доброго христианского читателя, таким образом, ведут к кульминационному моменту истории, но тут его ждет немедленное разочарование: "Это было в это отчаянное время, когда Бог Иисус Христос вступил в мою жизнь (...), Иисус может спасти даже такого столь ужасающе несчастного человека, каким стал я!".

Нет, конечно, ничего невозможного в том, что Шнобелен встретил каких-то "клинических вампиров" - или кого-то, кто утверждал, что является "клиническим вампиром" - в оккультной субкультуре. Шнобелен, однако, придумал так много случаев, что уже не каждый был склонен верить его вампирским историям. Месса Дракулы как способ стать хорошим вампиром слишком похожа на истории вампира Лестата из романов Анны Райс об инициации вампира. Шнобелен, однако, пользуется популярностью как спикер Евангелистско- фундаменталистского противокультового движения, и его книга предлагает противосатанистам возможность ввести вампиров в свое представление о сатанинском заговоре.

Месса Дракулы, вероятно, никогда не проводилась в Милуоки (хотя, как мы упоминали раньше, более простые вампирические ритуалы существуют в современной оккультной субкультуре), но эти инциденты подтверждают, что вампиры действительно возникают во время любой сатанинской паники. Так как сатанинские паники никогда не длятся слишком долго, но периодически возникают в истории, рассказы оставшихся в живых психиатрам, сказки Шнобелена его евангелистским христианским читателям не могут быть заключительной главой истории "реальных" вампиров.

Денис Буикан в спорной книге, которая включает ссылки на возможные политические аналогии, предлагает признать Дракулу архетипом, который "имеет волю сохранить злобную власть и угрожающую жизнь для тех, кто свободен по крови и тех, кто пьет ее беспорядочно". Вампир, в то же время, - это образ зла и образ нашей сегодняшней неуверенности относительно происхождения зла.

Как обычно, постмодерн - не простое возвращение к моделям прошлого. В этой перспективе - и вопреки многим суждениям о фильме "Интервью с Вампиром" как поверхностном (и, возможно, не политкорректном) - сага Анны Райс чрезвычайно значительна. Похождения Лестата - это, прежде всего, история о происхождении вампиров и, в то же самое время, о происхождении вселенной, зла, Бога. В ее четвертом романе вампирского цикла, повести "Похитители тел", друг Лестата, ученый-оккультист Дэвид Тальбот (позже сам ставший вампиром), вспоминает видение, которое он имел в парижском кафе. Он видел Бога и Дьявола, которые спорили о разграничении полномочий друг друга. Теория Дэвида заключается в том, что Бог - не чистый дух, "он имеет тело" и "совершил много ошибок". "Дьявол стал Дьяволом, потому что он пробовал предупреждать Бога".

Согласно Тальботу, дьяволов может быть больше, чем один. Каждый Дьявол может изменить свое мнение или быть утомлен работой, и, в конечном счете, может быть заменен на другого. Анна Райс утверждала, что теория Тальбота - "очень близка к моей идее, что Дьявол учится и меняется". Как они заставят его выполнять его работу? Это - то, о чем эта книга. Она о Лестате, который учится и меняется, и не хочет на самом деле быть Дьяволом". Однако, он - демон, Амел, который в эпосе Райс создает первого вампира - Акаша - около 4000 г до н.э. в Египте. Позже Акаша играет существенную роль в истории Лестата. Вампиры и Дьявол, таким образом, связаны, хотя вампиры также заинтригованы Дьяволом и несчастны, так как они недостаточно знают о нем и вселенной.

Это не могло быть концом истории, по крайней мере в мифологии Райс, так как дальше мы находим ее следующий вампирский роман, "Мемнок Дьявол", где Лестат наконец встречает самого Дьявола и противостоит всем христианскому мировоззрению. Этот вампир постмодерна - Сен-Жермен, созданный Челси Квин Ярбро: Подобно Лестату (и в отличие от "Дракулы" Стокера) он не может быть остановлен христианскими символами, но, с другой стороны, он хорошо осведомлен в оккультных науках и имеет имя, известное оккультистам еше с XVIII столетия. С другой стороны, вряд ли Анна Райс, Челси Квин Ярбро - или кто-нибудь еще - может сказать заключительное слово об отношениях между Богом, Дьяволом, сатанизмом, и вампирами.