Владимир Маковский написал в 1887 году картину «На бульваре».



Между этой бытовой сценой и сегодняшним днем - пропасть. Далеко в небытие канула нищая, неграмотная Россия. Сюжет несложен. Но крайне типичен для той поры. В Москву из далекого села приехала молодуха с ребенком. Навестить мужа. Поделиться горестями с кормильцем. Комнаты или другого жилья, где можно поговорить, нет. Вот и сидят на бульваре супруги.
Жена убита поведением своего благоверного, неузнаваемо изменившегося.
Фатоватый, подвыпивший мастеровой, быстро ставший „городским", вальяжно развалился на скамейке.
Лихо заломив фуражку, в красной распахнутой косоворотке, он не обращает никакого внимания на свою половину.
Куражится…
Хотя на душе пакостно, погано: только намедни хозяин ни за что расквасил ему нос. Однако парень держит форс. Наигрывает на гармошке модную кадриль. «Эх, сейчас бы в кабак, повеселиться!». Да рядом - опостылевшая жена с грудным ребенком и денег нет. А рядом с ним его жена, крестьянка... Безысходность, скорбь в ее согбенной фигуре. Муж ее разлюбил, что ее ждет впереди - кастрюли, пеленки, мужнины попойки, побои да нищета. Заурядная история двух людей, простая и такая трагическая в своей обыденности.
Маленький жанр, казалось бы. Но сколько раздумий… Бездна острых наблюдений, мастерства в этом полотне...

А за несколько лет до создания картины "На бульваре" Владимир Маковский пишет „Свидание", как бы прелюдию темы приезда на побывку в город крестьянки из глубинки Руси. Только в „Свидании" к мальчонке прибывает мать.



Украдкой сидит она в сырых полутемных сенях и с болью в сердце горестно взирает на свое изголодавшее, нищее чадо. Истощавший малыш жадно гложет привезенный гостинец - калач.
Босой, в грязной рубахе, в обтрепанном рубище малец этот - живой пример бытия городской бедноты, с юности узнающей почем фунт лиха.
Не надо лишних слов, чтобы понять страшную правду этого маленького холста.
Только вглядитесь, как схожи образы женщин в обоих полотнах В.Маковского. Та же безысходная тоска в заплаканных очах, так же забиты ударами судьбы.
Сгорбленные спины крестьянок. Черные, туго повязанные платки. Истомленные думами лица.
Жестокая, неприкрашенная судьба...