Одесса. Привоз. Степенная дама, держит за руки двух мальчиков и выбирает рыбу. Навстречу идёт знакомая:
- Здравствуй, Циля, сколько лет, сколько зим! Какие у тебя внуки красивые, большие уже, сколько им лет?
- Адвокату Боре – 8, а гинекологу Изе скоро будет 5!

Урок истории в еврейской школе. Учитель, закрывая правый глаз:
Дети, отгадайте загадку: кто это?
Дети хором: Моше Даян, Моше Даян!
Учитель: Неправильно! Моше Даян вот (закрывает левый глаз), а это (снова закрывает левый глаз) Моше Кутузов!

Если еврей говорит еврею: « поезжай жить в Израиль!» это доброе напутствие.
Если нееврей говорит еврею тоже самое это уже антисемитизм.

Одесса. Стоянка такси. В одну из автомашин заглядывает еврей:
- Скажите, сколько стоит доехать до Дерибасовской?
Таксист:
- Пять рублей.
- А если я поеду с Мойше?
- А мне без разницы - с Мойше или без Мойше. Все равно пять рублей.
Еврей обрачивается и кричит человеку, стоящему неподалеку:
- Говорил я Вам, Мойше, что Вы ничего не стоите!

Рабинович в Союзе по паспорту был русский.
Его на работу не принимали, объсняя что у них русских и так много.
В Израиле его также не принимали на работу, говоря, что русских у них и так уже много.

- Сара, вы обладаете даром привлекать мужчин!
- Даром? Даром я мужчин не привлекаю.

Еврейская семья. Маленький мальчик подходит к маме:
- Мам, а правда, что "Титаник" потопили евреи?
- Да сынок, по-моему какой-то Айсберг....

Приятель учит Залмана знакомиться с девушками. Сперва, советует он, надо заговорить о погоде, потом о родственниках, затем о еде, а уж потом пофилософствовать и коснуться темы любви.
Залман, встретившись с девушкой, применяет советы на практике.
— Хорошая погода! — замечает он.
— Не очень, — отвечает девушка.
— А дядя у вас есть?
— Умер.
— А фаршированную рыбу вы любите?
— Нет.
— А если бы погода была хорошей и ваш дядя был жив, вы бы любили фаршированную рыбу?

Кто заменил евреев на Привозе....?

Когда, как сказал поэт, вашу хладную душу терзает печаль, или вы вдруг действительно поверили, что Одесса уже не та, и она перестала вырабатывать юмор, как противоядие от окружающего ее безумия, что спасало наш город во все времена, - купите билет на трамвай и поезжайте на "Привоз". Там в рыбных рядах, за прилавком, заваленным тушами толстолобиков, огромными блинами камбал, золоченой скумбрией и серебристыми карпами, священнодействует Жора. Продавец и рубщик рыбы. Худощавый пожилой человек с лицом библейского мудреца. Знаменитый на весь "Привоз" Жора, чей острый язык может сравниться только с острейшим разделочным ножом в его умелых руках, который сам Жора романтически называет "рыбным мачете".

- Люди! - проповедует Жора собравшимся вокруг покупателям. - Если вы зададите вопрос, у кого здесь можно купить свежую рыбу, то я отвечу вам правду, какой бы горькой она ни была: у меня и только у меня. Конечно, вам тут многие скажут, что их тухлая камбала свежа, как поцелуй невинной девушки. И вы можете им поверить! - Жора указывает на стоящих за соседними прилавками рыбных торговок, одетых как огородные пугала. - Сильны чары этих сладкоголосых сирен! Но только я вам продам такую рыбу, которую действительно можно сесть и кушать, а не лечь и умереть. Свежайшую рыбу, потому что ее не только сегодня поймали, но еще и быстро вытащили.
- Мне какую-нибудь крупную и недорогую, - просит Жору очередной покупатель.

- С превеликим удовольствием, Изя! - отвечает Жора. (Почему-то всех свои покупателей он называет Изями.) - Предлагаю коропа. Свежайший. Ах, тебя это не интересует!.. Ну тогда - барабулька. Вкуснейшая! Или глоська, без единой косточки. Ах, тебе и это по барабану... Угу... Значит, тебя устраивает костлявая, невкусная и несвежая, главное - чтобы была большая и недорогая? Да? Так что же ты мне сразу не сказал, что тебе на подарок?

- Толпа покатывается от хохота.
- А тебе кого порубать, Сарочка? - спрашивает он у покупательницы с явно рязанским лицом. (Всех своих покупательниц он, как вы поняли, называет Сарами.)
- Мне бы бычочков парочку на уху, - вздыхает та. - Мужу в больницу... Такой малоприятный диагноз...

- Ой, перестань! - отмахивается Жора. - Скажи своему Изе - пусть не берет в голову! Разве эти врачи что-нибудь соображают?! Даже самый умный из них, академик Филатов, и тот почему-то работал сразу в двух направлениях: улучшал людям зрение и изобретал эликсир для продления жизни. Слышишь?! Как будто бы не понятно, что в нашей стране, чем человек меньше видит, тем он дольше живет...

- А ты что стоишь, Сарочка? - обращается он уже к другой покупательнице. - Тебе почистить твоего судака?
- Но это же, наверное, дорого...

- А что, твой Изя приносит тебе мало денег? Так я тебя сейчас научу, как увеличить их количество. Берешь большую эмалированную кастрюлю или ведро, кладешь туда деньги, которые у тебя есть. Запомнила? Так. А потом бросаешь туда дрожжи... Давай я почищу за полцены.

- Нет, - говорит покупательница, - я уж как-нибудь сама... Если вы не возражаете...
- Да я-то не возражаю, - говорит Жора. - Сама так сама. А вот рыба этого не любит. Она любит, чтобы шкуру с нее снимал профессионал. А готовить хоть ты умеешь, Сарочка? Или тоже как-нибудь?
Женщина смущенно молчит.

- И как вам это нравиться?! - возмущается Жора. - Ни шкуру снять она не умеет, ни приготовить. Зачем же так издеваться над бедной рыбой? Ну скажи, женщина, тебе бы понравилось, если бы с тебя снимал платье какой-нибудь недотепа, который не только не умеет его снимать, но, кроме того, еще и не знает, что делать с тобой дальше?.. Хорошо. Я почищу тебе бесплатно. И еще подарю рецепт, приготовь по нему своему Изе фаршированную рыбу. Надеюсь, ему понравится. Во всяком случае, выплюнуть ее он всегда успеет.

- Боже! Какая роскошная Сара! - застывает Жора перед очередной покупательницей. - А с каким вкусом одетая: зеленые рейтузы, красная кофта, желтый берет - просто какой-то павлин, честное слово!
- Не забывайте, Жора, что вы женатый человек! - окликает его торговка с соседнего лотка.

- Но я же только смотрю, - отвечает ей Жора. - Конечно, я помню, что я женат. Но можно подумать, если человек на диете, так что, он уже не может посмотреть в меню?.. В жизни не видел такой красоты, - продолжает он любоваться клиенткой, разделывая ей огромную рыбину. - Хотя, как говорится, omnia praeclara rara et fronti nulla fides*.
- Вы знаете латынь? - удивляется кто-то из очереди.

- А как же? - обижается Жора. - Я же учился в Ватиканском университете вместе с Папой Римским.
- Как разделывать камбалу? - ехидничает очередь.
- Нет, строго отвечает Жора. - В Ватиканском университете я изучал латынь. А как разделывать камбалу - это я там преподавал. У меня, между прочим, и здесь есть ученики, - указывает он на трех молодцов, работающих рядом. - Правда, они способны только на то, чтобы отрезать рыбьи хвосты и головы. Раньше учеников было больше. Но кто ушел в украинский бизнес, кто в украинскую политику.... Остались самые толковые.

- Дядя Жора, - спрашивает один из учеников, - а какая все-таки разница между глосью и камбалой? И одна плоская, и другая...
- Ну как же, - разъясняет Жора, - камбала - это большая рыба, килограммов на пять, а глось - маленькая, граммов на двести.
- А может глось вырасти до размеров камбалы? - интересуется ученик.
- Ну если правильно настроить весы... - отвечает учитель.
Одесское солнце, устав от собственного жара, падает за корпус "Фруктового пассажа". Очередь постепенно тает. И я подхожу к Жоре, чтобы поговорить "за жизнь".

- Меня здесь считают самым умным человеком на весь "Привоз"! - хитро щуря свои иудейские глаза, говорит Жора и смахивает с прилавка рыбную чешую. - А знаешь, как это получилось? Ну, самыми умными на "Привозе" вообще всегда считались евреи. И вот несколько лет назад все они стали подходить ко мне и спрашивать: ехать им в Израиль или нет? И всем я говорил - да! Обязательно. Они и решили: раз такой неглупый еврей, как Жора, говорит нам, что надо ехать, - значит, надо ехать. И уехали. А я остался. Ну откуда же им было знать, что я албанец? Теперь я здесь самый умный.

- А сейчас к вам приходят за советами? - спрашиваю я.
- Бывает, кивает Жора. - Вот вчера приходил один из мясных рядов. "Что мне делать, Жора? Я обидел мать, места себе не нахожу...". Во-первых, - говорю, - пойди и немедленно извинись. Нет такой обиды, которую бы мать не простила своему сыну. А во-вторых, перестань себя так уж сильно терзать. Смотри, Бог создавал человека целый рабочий день. Наверное, это и есть время, необходимое для создания человека. А тебя родители создавали максимум минут десять. Естественно, что ты получился немножечко недоделанным.".

- А секреты профессии перенимать ходят? - интересуюсь я.
- Стоял тут один целый день, - отвечает Жора, - смотрел, как я работаю. "Восхищаюсь, - говорит, - вашими умелыми руками. Как у вас все так ловко выходит: четыре удара - и хребет пополам. Еще четыре удара -и второй хребет пополам. У меня так не получается". "А кто вы такой?", - спрашиваю. - "Массажист"... - Жора хитро подмигивает.
- А латынь вы что, действительно изучали? - пристаю я.

- Конечно, - кивает Жора, снимая свой брезентовый фартук. - Правда, не в Ватиканском университете, а, как все интеллигентные люди, в советской тюрьме. Но какое это имеет значение? Просто с моими данными в тюрьму было попасть значительно легче. Ну что ты на меня так смотришь? В пятидесятом году они меня взяли. Месяц держат, второй, а потом приходят и спрашивают: "Ну что, придумал наконец, за что ты у нас сидишь?". - "А что тут придумывать, - отвечаю, - за то, что у вас батя мой сидит уже восемь лет как албанский шпион". - "Так-то оно так, - говорят, - только это нам не подходит. Товарищ Сталин сказал, что сын за отца не отвечает". - Ну это, говорю, - он, наверное, про своего сына сказал". Тут они как обрадовались! "Так это же, - говорят, - совершенно другое дело". И вкатали мне сколько могли за оскорбление товарища Сталина....

В общем, что теперь вспоминать! Сейчас все мои прокуроры и следователи уже давно пенсионеры, приходят ко мне за рыбой, и я им продаю, только толстолобик не рекомендую. Зачем? Если у людей и без того такие непробиваемые лбы, то куда им еще и толстолобик?
Быстро темнеет, мы с Жорой выходим с "Привоза" на Большую Арнаутскую улицу.

- Да, - говорю я ему, - жаль, что у вас все так нехорошо получилось. Вам бы в молодости учиться, а потом выступать на эстраде.
- Так я на "Привозе" выступаю уже сорок лет, - философски отвечает Жора. - Можно подумать, сильно большая разница. Особенно сейчас, когда все наши великие юмористы разъехались кто куда, и теперь, чтобы попасть на их концерт, нужно платить бешеные деньги, - так люди приходят ко мне, и всего за несколько гривень имеют и свежую рыбу, и почти что свежую шутку. Ты мне другое скажи, - вдруг останавливает он, - придут когда-нибудь времена, чтобы мы жили по-человечески?

Я пожимаю плечами.
- А я вот верю, - и Жорины глаза опять загораются дурашливо-пророческим блеском. - У нас же такие люди! Вон в газете написано: "Девять месяцев донецкие шахтеры не получают зарплаты. И только теперь, на десятый месяц, они начали голодовку". А до этого что они ели, спрашивается? Да с такими людьми!.. Я тебе так скажу: чтобы в нашей стране настала хорошая жизнь, нужны две вещи - чтобы народ, наконец, начал работать, а правительство наконец перестало!
И, попрощавшись со мной, он уходит к своей семье.

На Большую Арнаутскую улицу опускается неописуемая майская ночь. Падают звезды. И, глядя на них, я оптимистически думаю, что сколько бы их ни упало или ни закатилось куда-нибудь за горизонт, на нашем одесском небе их всегда останется более чем достаточно.

"Когда, как сказал поэт, вашу хладную душу терзает печаль, или вы вдруг действительно поверили, что Одесса уже не та, и она перестала вырабатывать юмор, как противоядие от окружающего ее безумия, что спасало наш город во все времена, - купите билет на трамвай и поезжайте на "Привоз"."

Георгий Голубенко