Организатор одной из самых ярких наступательных операций Первой мировой – «брусиловского прорыва». Царский генерал, пошедший на службу к красным. Любящий муж и отец…
Он – генерал от кавалерии Алексей Алексеевич Брусилов – родился 1 сентября 1853 года в Тифлисе, в семье генерал-лейтенанта, председателя полевого аудиториата Кавказкой армии, происходившего из дворян Орловской губернии и участвовавшего еще в войне 1812 года. и дед, и прадед тоже были офицерами русской армии.
Отцу на момент рождения первенца, Алексея, было 65 лет. Матери – 27. Потом на свет появился брат Борис, затем Александр, вскоре умерший, и последним - брат Лев. Уже в 1859 году отца не стало. А через несколько месяцев умерла и мать – от чахотки. Всех троих братьев взяла на воспитание бездетная тетка, Генриетта Антоновна Гагемейстер, жившая со своим мужем, Карлом максимовичем, в Кутаиси. Они с любовью относились к детям, не жалея денег на воспитание и образование. Растили их гувернантки. Французский язык был как родной, твердо знали немецкий, чуть хуже – английский. Сама тетка была выдающейся музыкантшей. Все приезжие артисты обязательно приглашались в ее дом, где часто проводились музыкальные вечера. Так Алексей прожил до 14 лет, а затем, в 1867 году, дядя отвез его в Петербург и определил в Пажеский корпус. В отпуск юный Брусилов ходил к двоюродному брату дяди, графу Юлию Ивановичу Стембоку, у которого порой встречал Григоровича, Достоевского и других не менее достойных личностей.
Во время учебы Алексей хорошо усваивал только те предметы, которые ему нравились, неохотно изучая то, что было не по сердцу. В пятом классе, не выдержав экзамена, он взял годовой отпуск и уехал к тетке на Кавказ. А вернувшись через год, минуя шестой класс, выдержал экзамен сразу в специальный, военный класс, в котором учеба пошла лучше. 17 июля 1872 года император Александр Второй поздравил пажей с производством в офицеры. Они имели право выбирать полк, в котором хотели служить. Выбор Брусилова пал на 15 драгунский Тверской полк, стоявший в Закавказье. Будучи в упоении от того, что стал офицером, Алексей по пути на Кавказ сел играть в стуколку с незнакомыми людьми – и проигрался вдребезги. К счастью, до дома было уже недалеко, и ему удалось занять денег, пользуясь авторитетом своего дяди.
1 сентября юный Брусилов прибыл в свой полк, считавшийся, увы, «забубенным». Беспрерывные пьянки чередовались с беспричинными дуэлями. Вообще кавказская война привлекла на юг немало высокообразованных и талантливых людей. Но хватало и сомнительной публики, авантюристов всех мастей… к трем-четырем семейным офицерам молодежь относилась с презрением. Однажды Алексею довелось быть секундантом некоего Минквица, дравшегося на дуэли с корнетом фон Ваком. Суд приговорил Минквица к двум годам пребывания в крепости, а секундантов к 4 месяцам гаупвахты. В сентябре ё1876 года, в предвидении назревавшей русско-турецкой войны, полк был переброшен на границу с Турцией. 12 апреля 1877 года, в первые же часы войны, ночью, перебравшись через разлившуюся пограничную реку Арпачай, русские без единого выстрела взяли в плен сонную турецкую заставу. 26 апреля полк был послан перехватить крупные стада быков, но неожиданно нарвался на турецкие войска. Под огнем турецкой артиллерии, на ровном поле конникам пришлось срочно отступать. Один из снарядов взорвался перед лошадью поручика Брусилова, которая опрокинулась навзничь, едва не раздавив седока, сбросила его, потом вскочила и ускакала. Вот тогда-то и пришлось бежать по пахотному полю вслед за уходящим на рысях отрядом. Но трубач изловил лошадь и привел к хозяину.
В ту войну русские относились к туркам с таким пренебрежением, что никогда не рыли окопов и были искренне возмущены, когда однажды аскеры посмели предпринять наступление… В сражении и горы Авличиар под Алексеем убили лошадь, ему пришлось отлеживаться за камнями, по которым чиркали турецкие пули. Но сам он не был ранен ни разу. В ночь на 6 ноября 1877 года русские взяли сильнейшую крепость Восточной Турции – Карс. Ожесточенные штурмом солдаты убивали пленных на месте. Поэтому выбитые из крепости турки предпочитали сдаваться не пехоте, а кавалеристам, среди которых был и Брусилов… в ходе этой войны будущий генерал получил первую свою боевую награду – орден Святого Станислава 3-й степени, затем орден Святой Анны 3-й степени и чин штабс-капитана, а за мужество при взятии Карса – орден святого Станислава 2-й степени.
В 1881 году Алексей Алексеевич поступил на учебу в Петербургскую кавалерийскую школу. Думал после учебы вернуться в полк. Но остался при школе на много лет. В 1884 году он женился на племяннице своего названного дяди - Анне Николаевне фон Гагемейстер. Брак был устроен по желанию дяди «ввиду общих семейных интересов». Тем не менее Брусилов искренне любил жену, и они были вполне счастливы. Анна происходила из лютеранской семьи, жившей в Эстляндии. Из любви к мужу она приняла православие – к огромному неудовольствию своих родителей. Истовая приверженность Алексея Алексеевича к православию вызывала некоторые трения с эстляндской родней – впрочем, в разумных пределах. Единственным серьезным испытанием для молодых супругов были постоянные болезни жены. Несколько раз она рожала мертвых детей и только в 1887 году произвела на свет сына Алексея – единственного оставшегося в живых.
А военная деятельность Брусилова год за годом протекала во всевозможных кавалерийских учениях, скачках, охотах. Боясь отстать от жизни и превратиться в придворного офицера, он читал военные журналы и множество специальных книг, будто предчувствуя, что его звездный час еще впереди. Близким людям говорил об этом откровенно, и многие из них его понимали, поддерживали. К 1900 году Алексей Алексеевич вырос в чине до генерал-майора. Спустя два года был выдвинут на должность начальника Петербургской кавалерийской школы. Все бы хорошо, да только жена продолжала болеть. Она скончалась в 1908 году. Сын Алексей в это время окончил Пажеский корпус и вскоре стал корнетом конногренадерского полка.
Тогда же, в 1908 году, Алексей Алексеевич получил назначение на должность командира 14-го армейского корпуса, дислоцировавшего в Польше. Вдовый видный генерал – завидная партия. Но очень скоро сердце его было уже не свободно – вспомнилась старая любовь… В Наденьку Желиховскую Алексей Алексеевич был когда-то тайно влюблен. Потом лет на 20 потерял из виду. И вдуг увидел ее имя среди авторов одного из московских журналов. Узнал в редакции адрес – живет теперь в Одессе – и… И засмущался.
Наденька. Надежда Владимировна… отец ее, помнится, директорствовал в Тифлисской классической гимназии. Матушка – известная российская писательница Вера Желиховская, двоюродный дядя – реформатор, экс-премьер Витте, а тетушка – основательница теософии Елена Петровна Блаватская! Теософия, оккультные науки, мистика, тайны мироздания…. Оставаясь ревностным православны, он, Брусилов, заплатил обильную дань этим увлечениям. Особенно в петербургский период жизни. Какие сильные медиумы собирались у него, какие сокровенные спиритические сеансы они проводили! В ту пору его близким приятелем был Всеволод Соловьев, талантливый писатель, оставшийся, правда, в тени родственников: отца-историка и брата-философа. Сама Блаватская долго благоволила Всеволоду, но потом обозлилась на него.
В конце концов боевой генерал решился написать письмо объекту страсти. Вначале, как положено, разведка, определение диспозиции.
Ответного письма ждал с нетерпением. И – о, счастье! Есть! Условия благоприятные, а значит, нужно разворачиваться, готовясь к решительному наступлению.
И совсем скоро – атака….
Она колеблется. Ничего, не страшно, нужно продолжить бомбардировку письмами.
Договорились о свидании. Она согласилась, приняла его предложение!
И тут, когда цель уже достигнута, захотелось проверить Надежду. Придумал повод, чтобы отсрочить свадьбу на два месяца, попросил невесту «поразмыслить свой шаг». И сразу же понял, что нашел достойную избранницу. Надежда не только не согласилась перенести свадьбу, но, напротив, потребовала, чтобы венчание состоялось даже ранее оговоренного при свидании срока. Сколь неожиданная и сильная контратака! Тут уж генерал был вынужден оправдываться.
Венчались не в Одессе, не в Люблине, а по пути, в Ковеле, дабы домой приехать уже законными супругами.
В 1912 году, став полным генералом от кавалерии, Алексей Алексеевич был назначен помощником командующего войсками Варшавского военного округа генерал-адъютанта Скалона. Переехал вместе с женой в Варшаву. А через год он перевелся в Киевский военный округ, в город Винницу…
Летом 1914 года Брусиловы отдыхали в Германии. Узнав об убийстве в Сараево австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда, генерал понял, что дальше – война. Немедленно стал собираться в Россию. Другие русские курортники смеялись над ним. Зато Брусиловы успели добраться домой вовремя – за несколько дней до того, как германия объявила войну России, став на сторону своей союзницы Австро-Венгрии. Началась Первая мировой война. Алексей Алексеевич возглавил 8-ю армию Юго-западного фронта.
Брусиловской армии противостояли австро-венгерские войска. В этой лоскутной центральноевропейской империи было много славян. Они не очень-то хотели воевать с русскими и не всегда проявляли должную стойкость, терпя порой поражение за поражением. А вот когда для укрепления фронта прибывали германские войска, положение менялось.
Но не менее, чем от внешнего противника, русским доставалось от исконных наших бед – неразберихи в тылу, бардака в снабжении. Не хватало снарядов, винтовок, патронов. Да что там – даже сапог недоставало. По дороге на фронт новобранцы, не понимающие, за кого жизнь класть, умудрялись пропить-прогулять обмундирование. Особенно ловкие успевали проделать подобный трюк не единожды. Волею судеб в этот период соратниками Брусилова стали будущие вожди Белого движения – Деникин, Каледин, Корнилов, люди порядочные и энергичные. Но в самих верхах армии преобладали безинициативные и не очень умелые военачальники. Да и император Николай Второй талантами, мягко говоря, не блистал. Кажется, он порой не вполне осознавал, какая страна находится под его управлением и в какой войне он участвует.
В марте 1916 года Брусилов стал командующим всем Юго-Западным фронтом. На совещании в ставке 1 апреля 1916 года он заявил, что готов наступать, требуя, чтобы и другие фронты перешли в наступление. Момент был подходящий. Немцы стянули войска под Верден, полагая мощным ударом вывести Францию из войны. Австрийцы же бросили армии против Италии. Брусилов получил заверения, что другие фронты будут обязательно наступать одновременно с ним. Более того – именно им отводилась главная роль.
Вопреки армейским постулатам того времени Брусилов решит прорывать фронт не в одном, а сразу в нескольких направлениях. 22 мая ударила русская артиллерия. Проволочные заграждения противника были сметены. Добротные блиндажи врага превратились в ловушки для укрывшихся в них солдат. Наступая «волнами», колонна за колонной, русские прорвали фронт и провели наступление в полосе 550 километров, на глубину до 150 км. Австро-венгры потеряли полтора миллиона убитыми, ранеными и пленными, большое количество оружия и боеприпасов. Немцы, не надеясь на разбегающихся австрийцев, бросили в бой все резервы, вплоть до обозников, обнажая свои позиции перед другими русскими фронтами. Командовавший немецкими войсками Людендорф признавал в последствии, что они при этом сильно рисковали. Если бы в наступление перешли два других русских фронта – оборона немцев могла бы рухнуть!
Однако другие русские фронты… бездействовали! Почему?! Бог весть… Говорят, Распутин посоветовал царю «не торопиться» с их наступлением –ему-де на этот счет «сон дурной приснился»… Юго-Западный, брусиловский, дрался в полном одиночестве. Дрался так, что Австрия забыла об Италии и бросила все войска на восток! А немцы выставили против Брусилова все, что могли забрать с Западного, французского фронта! Брусилов получал письма с поздравлениями со всей России. За успешно проведенное наступление, вошедшее в историю как знаменитый брусиловский прорыв, он был награжден Георгиевским оружием, украшенным бриллиантами…
В феврале 1917 года в Петрограде грянула революция. Брусилов подписал коллективную телеграмму царю с просьбой отречься от престола. Оказавшись между мятежной столицей и отвернувшейся от него армией, Николай Второй отрекся от престола в пользу великого князя Михаила Александровича. Но и тот отрекся…. Россия остается без царя. Без царя вообще, да и без царя в голове тоже. Прекраснодушное Временное правительство трудно считать истинной властью.
В мае 1917 года Брусилов, самый успешный русский военачальник первой мировой, человек демократических взглядов, назначен Верховным главнокомандующим. Алексей Алексеевич делает все, что может, для спасения армии от развала. Требует введения смертной казни для дезертиров и провокаторов, создает из наиболее стойких солдат «ударные» батальоны.
Керенский требует наступления – и Брусилов пытается его организовать. Однако временное правительство ведет себя по-идиотски. С одной стороны потакает советам, либеральничает, «демократизирует» армию, не позволяя навести в ней порядок, с другой – требует от разлагающихся войск побед над врагом. Наступление захлебывается. Неожиданно пожаловав на фронт, Керенский устроил в своем вагоне истерику, оскорбив Алексея Алексеевича и отстранив его от командования. Присутствовавший при этом Деникин в ответ кричит на Керенского, обвиняя его в развале страны и армии. Едва не доходит до драки… отстраненный от дел Брусилов уезжает в Москву, причем «на прощание» ему приказано не появляться в Петроград без разрешения Керенского.
Страна в растерянности. Большевики берут власть. Практически без сопротивления. Самыми, пожалуй, ожесточенными были бои в Москве. Однако и здесь на защиту законной, хоть и слабой, власти встали не тысячи офицеров, находившиеся в ту пору в Белокаменной, а несколько сот юнкеров. И сам Брусилов, желающий, чтобы хоть большевики, хоть кто навел наконец порядок в стране, отказывается возглавлять сопротивление мятежникам. А вскоре прямо в его квартире разрывается шальной отряд, выпущенный «умелыми» красными артиллеристами Московского гарнизона. Осколки раздробили ногу. Это первое в жизни огнестрельное ранение генерала. И получено оно от русского снаряда… Символично, ведь впереди – Гражданская война.
Но восемь месяцев Алексей Алексеевич прикован к больничной койке. В это время белогвардейская агентка Нестерович-Берг предлагает ему ехать на Лон. Генерал отказывается. После выписки его посещает английский разведчик Брюс Локкарт, предлагая бежать в занятую белочеками Самару. Брусилов снова отказывается. Вскоре ВЧК перехватывает письмо Локкарта, в котором изложены планы сделать популярного генерала вождем белого движения… Брусилов арестован и помещен на Кремлевскую гауптвахту. Лишь через два месяца его освобождают под подписку о невыезде из Москвы и обещание не участвовать в антисоветской деятельности.
В 1919 году Брусилов становится сотрудником Военно-исторической комиссии по исследованию опыта войны 1914-1918 годов. Не бог весть что, но этого оказалось достаточно, чтобы белые обвинили генерала в предательстве. В том же году его сын, бывший ротмистр, командовавший у красных 9-м кавалерийским полком, в бою у города Ливны Орловской губернии попадает в плен к белым. Его казнят как изменника. Единственный сын убит. Как больно. И вдвойне больно оттого, что убит своими же – офицерами, недавно бывшими в его подчинении.
1 мая 1920 года – в связи с нападением Польши – Брусилов идет к советским властям, предлагает 2для избавления от иностранного нашествия» собрать консультативный совет из видных военачальников. Создается «Особое совещание» из семи бывших генералов во главе с Брусиловым. Он обращается с воззванием ко всем бывшим офицерам с призывом поступить на службу в Красную Армию и идти на Польский фронт. От Ленина генерал добился полной амнистии всем, кто сражался в армиях Деникина, колчака и Юденича. На его призыв откликнулись 14 тысяч офицеров, пополнивших ряды РККА. Это был первый случай, когда большевики сыграли на патриотических чувствах русских людей. И сами удивились результату – не только количеству явившихся к ним офицеров, но и общему патриотическому подъему в стране.
Позже, воодушевленный таким откликом, Брусилов обратился с другим воззванием – на этот раз к врангелевцам. Подписанное Калинином, Лениным и Брусиловым, оно гарантировало амнистию и безопасность сложившим оружие. Десятки тысяч офицеров и казаков поверили воззванию, не стали эвакуироваться в Турцию. Но в том-то и дело, что в отличие от Польского фронта в Крыму победа большевиков была полной. Зачем же выполнять какие-то обещания, если в том нет насущной необходимости.
Не только все сдавшиеся офицеры, но и союзники большевиков – анархисты, махновцы, помогавшие им штурмовать Перекоп, были расстреляны, утоплены. Не жалели и классово чуждых женщин. Крым залит кровью. В буквальном смысле слова – одно из маленьких озер пришлось засыпать известью, а сверху завалить землей, так как оно представляло собой кровавую кашу… лишь атаману Махно с остатками своих частей удалось чудом вырваться на тачанках через Перекопский перешеек…
Это стало большим потрясением для старого генерала. Однако он понимает, что поздно что-то менять, выбор уже сделан: большевики таковы, какие они есть, другими не будет. Но они растворятся в истории, а Россия останется. С этой мыслью хоть как-то можно жить дальше. В октябре Брусилов – член Военно-законодатеьного совещания при Реввоенсовете. Затем – главный инспектор Главного управления коннозаводства и коневодства. И, наконец, инспектор кавалерии РККА. В 1924 году, после 52 лет пребывания в строю, он уходит в отставку, но остается в распоряжении Реввоенсовета. За год до отставки он завершает работу над книгой, названной просто, без вычурности – «Мои воспоминания».
В 1925 году по личному ходатайству Фрунзе генерал проходит курс лечения в Карловых Варах, в Чехословакии. Президент этой страны Томаш Масарик предлагает ему остаться там навсегда. Алексей Алексеевич отказывается. Что ему делать среди белоэмигрантов, для которых он – провокатор, предатель, виновный в гибели многих тысяч людей, поверивших генералу?
Да! Да! Так вот кто эти русские солдаты, преследовавшие его в страшном сне!.. как больно. И сын…. И сын…нету сына – Гражданская война перемолола… Как больно, как все неисправимо…
В эту ночь, на 17 марта 1926 года, Алексей Алексеевич Брусилов умер от паралича сердца, последовавшего за крупозным воспалением легких. Спустя шесть лет часть его личного архива была передана вдовой, уехавшей в эмиграцию, на хранение в русский исторический музей в Праге. О крымской трагедии там сказано горько, с отрывом: « Суди меня Бог и Россия! В первый раз в жизни столкнулся с такой изуверской подлостью и хитростью…. Если бы я не был глубоко верующим человеком, я смог бы покончить жизнь самоубийством!»