Говорят, этот город погряз в недоверьи и лжи…
И не лгут, как я вижу, смотря на открытые лица.
Никогда больше здесь не летают лихие стрижи.
И покой по ночам нам, увы, но пока только снится…

Чистоту показать каждый с детства обучен и рад,
Что сумеет когда-то прогнутся пред кем-то кто выше…
Он прогнется теперь, а потом облизнет жирный зад
В той надежде скупой, будто тот, кто богаче, услышит…

И теперь недовольство лежит грязным слоем вокруг
Чистоты, красоты длинноватых проспектов и улиц.
Старики убирают, теперь старики в роли слуг,
И они говорят, что царизм и напастье вернулись…

В наглых лицах людей ничего, кроме жажды бабла…
Жажда денег ведет лишь туда, где покой невозможен…
Люди стонут от них, но по-прежнему денег зола
Их ведет лишь туда, и их путь также дьявольски сложен.

Миром правит дерьмо, ну, а те, кто решился уйти,
Лишь уходят туда, где есть бабы, похмелье и пьянка…
Да, они молодцы, только что в молодецкой груди?
Нет, увы. Ничего, и лишь сердца младого останки.

Красота загнивает, уродство цветет, как всегда…
И оно развилось, когти вырастут снова и снова…
Стала гнить здесь давно и совсем пресвятая вода.
Цепи схватят за грудь и утащат навечно любого…

Веры нет, счастья нет, только мечется что-то вокруг,
Себялюбие, смерть поселяя в разбитые души…
Вместо жажды пожить научаются верить в испуг,
А сгорев один раз, уж навеки у них равнодушье…

Безразличие, власть, все, что в людях навечно горит,
Уничтожено здесь, и любовь обзывается грубо…
«Дружбы нет, верность – дрянь» - кто-то рядом со мной говорит
И на шею ползут чьи-то пьяные, грубые губы…

Как здесь жить? Вот, наверно, извечный, наивный вопрос…
Умереть – все равно, после смерти все те же мученья..
Хочешь выжить теперь – так сиди, не высовывай нос…
Или в горы уйди по пути одного отреченья.