Капеллан
"... А навстречу ему идёт Капеллан. Его шаги то гулко отдаются в пустых коридорах, с выбоинами от выстрелов на стенах, то едва слышны, когда он идет в грязи, оставленной колесами на лесных полянах. Его плащ развевается на ветру, хоть его и оттягивает тяжесть притороченного оружия. Он прост и всепрощающ, на его небритом лице всегда играет легкая усмешка, но за его спиной набирает силу Война. Война – его религия, Война – его жизнь, Война – время, когда нужны капелланы. Он оставляет позади лишь взятые точки, да сданные позиции, вокруг него идет бесконечная война в природе, война между хищником и жертвой, между жизнью и смертью. Он весел, он неизменно весел, он рад красоте природы, в которой он видит и изысканное оружие, и совершенную броню. Он умеет веселиться, он с удовольствием пьёт, ему не важно - что пить, где спать, и с кем воевать. Война может быть дальше или ближе, грохотать взрывами и разрывать ночь всполохами под самым окном, или казаться легендой, древней и величественной. Но он слышит ее дыхание, чувствует ее запах, ждет ее, и неизменно встречает. Он не похож на ветеранов, серьёзных и прошедших десятки боев, на наемников – псов войны, на новобранцев, со страхом и надеждой в глазах. Ему нравится, неизменно нравится то, что его окружает, будь то окопы или изысканные покои министров и маршалов, казематы, где пленник – он, или полевые суды, где он – судья. Его невозможно разозлить, но он может почувствовать, что вместо человека перед ним – вероятный противник. Он знает, как заключать союзы, как нарушать пакты, как объявлять о приходе Войны. Он знает, как подбодрить новобранца, и как снять с ветерана груз смертей. Он знает, как успокоить бойца, чьи руки в крови врагов и друзей, он знает, как заставить его убивать до встречи с пулей, стрелой, штыком или мечем, до гибели под колесами, гусеницами или копытами коней. Он знает, каково это – идти в наступление и отступать, защищать последний форпост или идти в победном параде, но если дать ему выбор, он откажется от всех перемирий. Он оставит только Войну – простую как штык, и запутанную, как схема боевой машины. Войну ради войны. Он видел, как взвод целится, чтоб расстрелять его как врага или предателя, он получал ордена и медали, он умирал под солнцами сотен миров. И он возвращался, чтобы продолжить войну. Он не помнит кто он и откуда, но это не тревожит ни его, ни тех, кто его окружает. С выбритой тонзурой и в рясе, когда он глубоко в тылу, в кольчуге или плащ-палатке в бою, неизменно худощавый и излишне высокий, с мечом, автоматом, арбалетом или мушкетом, и с неизменным ножом в рукаве, сапоге или подкладке одежды. Разный, но неизменный. Он – просто одна из реалий войны. И он идёт навстречу." (2010)

Мама, если Боря Моисеев стал народный артист.
Ну это правда, Моисеев года два как стал народный артист.
А я, допустим, покупаю пластинку "Франц Шуберт и Лист",
И я несу домой пластинку, на которой Франц Шуберт и Лист.
Вокруг огромная страна и все уверены, что Боря - артист,
А я не пил и не кололся, и не нюхал этот яд,
Я вроде помню, где мой дом и кто моя семья,
Но если Боря Моисеев - артист, то кто тогда я?

Боря Моисеев, Боря Моисеев - артист,
Боря Моисеев, Боря - наш народный артист,
А, кстати, всё логично, оцените момент:
В стране - демократия, Путин - президент,
Зюганов - коммунист, ну, значит, Боря Моисеев - артист.

Это - Скот Эриугена, Скот Эриугена скот-блюз,
Это - Скот Эриугена, Скот Эриугена скот-блюз.
Я понял правду мира, я больше не борюсь,
Я поменял своё сознание с минуса на плюс,
Мои ментальные процессы прекратились, мама, полный аншлюс!

Мама, что Бердяев, что Леонтьев в этом мире одно.
И Бердяев, и Леонтьев, и Флоренский-в этом мире говно!
Говно Унамуна, Хайдеггер - говно!
Я, было дело, возмущался, теперь мне всё равно:
Я выбросил все книги, я курю, плюю и зырю в окно!

Это Скот Эриугена, Скот Эриугена скот-блюз...
Это Скот Эриугена, Скот Эриугена скот-блюз...
Я больше не сражаюсь, я больше не борюсь,
Я поменял своё сознание с минуса на плюс,
Я, правда, дёргаю щекой и почему-то часто нервно смеюсь.

Я тут отправился в Италию затем, чтоб продышаться погулять.
Там бродят тысячи туристов и все ищут МакДональдс, чтоб пожрать.
А я смотрел на фрески Джотто и я не понимал,
Куда ушли те люди, для которых он писал?
Я плюнул и пошел искать МакДональдс: я хотел жрать!

Как мы молились пред иконой Божьей Матери Державной, е-е-е
Тут кстати Кинчев не наврал, мы в самом деле православные-е-е!
Я так и бегаю с тех пор. Сорок бесов на хвосте,
Господи Исусе, Господи Христе,
Пошли евреям Мошиаха, все равно всё лупонуло
Ой-о! One, two, three, four!

Господи Исусе, Господи Исусе Христе!
Помилуй, Господи Исусе, Господи Исусе Христе!
Мечусь, как крыса в лабиринте в полной темноте,
Не понимаю ничего, не понимаю, кто и где,
Помилуй, Господи Исусе, Господи Исусе Христе!

Такой вот Скот Эриугена, Скот Эриугена скот-блюз,
Такой вот Скот Эриугена, Скот Эриугена скот-блюз...
Я остался, я просрал, я не поднял этот груз,
Я больше не сражаюсь, я больше не борюсь,
Я тихо присоединяюсь, мама, это полный аншлюс!

Может кто-то удивиться: "Ну, причём здесь этот древний схоласт?
Ну, в смысле, Скот Эриугена, ну причем здесь этот мертвый схоласт?"
А я отвечу: "Жизнь вообще довольно скверный анекдот,
Раз даже сам Эриугена, оказался в ней скот,
А кстати, мне одна герла сегодня вечером может быть даст!

Ведь я не Скот Эриугена, Скот Эриугена, но я скот, скот, скот!
Да я не Скот Эриугена, но вполне себе законченный скот, скот, скот!
А вот мои сородичи Вальтер, Бон и Дунс,
Я больше не сражаюсь, я больше не борюсь,
Я поменял своё сознание с минуса на плюс!

Скотский блюз, скотский блюз, скотский блюз,
Скот Эриугена, Скот Эриугена скот-блюююз!

© С. Калугин

Слышен голос птицы ночной,
Горький воздух трудно вдыхать...
Выйду я на берег крутой
В дальний путь себя провожать.

Над рекой костер разложу,
Наберу вдоль берега дров.
Посижу, в огонь погляжу,
Помяну друзей и врагов.

Кров мой полон горестных снов,
Из разбитых окон видны:
Солнце в кандалах облаков,
Рассеченный череп Луны.

Я начну свой путь от стены,
Руки отряхну от оков
И пойду вдоль синей весны,
Меж осенних тусклых костров.

Забреду в разрушенный храм,
Панихиду в нем отслужу,
Подарю проклятье ветрам,
Вихрем палый лист закружу,

Коршуном закат проколю,
Коброй проползу по камням.
Не губить меня королю,
Не казнить меня палачам.

Сквозь корявый в тучах пропил
Скупо светит злая Луна.
Видно, я вчера перепил,
Мне опять приснилась страна...

Нет в стране сетей и плетей,
Венценосных нет палачей.
Там не убивают людей,
Там не разрушают церквей.

Там считают бредом, что вновь
Жизнь должна вернуться на круг,
Что двумя краями мосты
На одном стоят берегу,

Что, пробившись через огонь,
Повернут дороги назад
В земли, над которыми стон,
Где царит безумство оград.

У медали две стороны,
Равновесны чаши весов.
Если здесь слова не слышны,
Значит, просто нет голосов.

Если здесь пылает костер,
Сложенный из праведных книг,
Значит, где-то вышел в простор
Чей-то белопарусный бриг.

© С. Калугин

Ах, какая, братцы, мука,
И какая б***ь, х**ня -
Я селёдку ем без лука.
Лука нету у меня.

То, что в доме нет картошки -
Х** с ней, нет ее давно,
То, что хлеба нет ни крошки -
Тоже, в общем-то, говно,
но -

Все облазил, вплоть до ванной,
В каждый заглянул пакет -
Нету луковицы сраной.
Сраной луковицы нет!

Я вообще молчу про водку,
Водку помнить - это спесь.
Ем е**чую селёдку!
Х*ли делать - надо есть.

Не еда, а волхвованье -
Медитирую, жую,
Про раздельное питанье
Сам с собою говорю...

Между прочим, даже вкусно.
Как распробуешь - поймешь.
Поначалу вроде грустно,
А теперь - так х** уймешь.

За окошком дело к маю,
Солнце - Огненная Пещь.
А я селёдочку вкушаю,
За***тельская вещь!

Если б мне немного чаю
(Это я уже пою)...
Нету чаю - не серчаю,
Я водичкою запью.

А еще окно открыто,
И разложена кровать,
Ложка-вилка перемыта!
Все, п****ц. Пошел читать.

© С. Калугин

Хуяк

Седые тайны мирозданья
Нам не постичь путем наук.
Здесь не поможет ключ познанья,
Все снова выскользнет из рук.

Мыслитель, позабудь свой вывод.
Ну что твоя изменит мысль?
Зачем слону педальный привод?
Увы, не в том ты ищешь смысл!

Не рассчитают инженеры,
И математики слабы,
И физики не знают меры
Рассчета происков судьбы.

Еще никто не дал ответа
На все вопросы слова "как".
Но я открою тайну эту:
На все один ответ: "Хуяк!"

Хуяк - и возвелись плотины,
Хуяк - воздвиглись города,
Хуяк - и тонут бригантины,
Хуяк - и падает звезда.

Хуяк - и самолет разбился,
Хуяк - и перерыли путь,
Хуяк - и ты на свет родился,
Нет-нет, да сдохнешь как-нибудь...

Хуяк - великая причина,
Хуяк - основа всех основ.
Не властна времени пучина
Над грандиознейшим из слов!

И если чей-то взгляд печальный
Тебя с надрывом спросит "как?!"
Ответь достойно и тотально
Все объясняющим "ХУЯК!!!"

***

Ептыть

"Ептыть" - это вам не гадости!
Не грязь и ее сквернословие.
"Ептыть!" - восклицают в радости,
Как мудрое предисловие:

Ептыть! - и тоска растаяла.
Ептыть! - и исчезли горести.
"Ептыть" - не шаблон, не правило!
"Ептыть" говорят по совести...

"Ептыть" - это не случайное
Двух слогов взаимодействие:
В нем "епт" - как желанье тайное...
И "ыть" - как способность к действию!


Read more: http://orgius.ru/txt/eptit.html#ixzz2D4L5QzG5

Он вырос под сводами храма, и шепот молитвы
стал частью дыханья и эхом сердечного стука.
Рожден был для мира, но стал предводителем битвы,
В которой Иисус и Антихрист сражались друг с другом.

Под знаменем Бога, он стал даже больше монарха,
На судьбах - кресты, но отнюдь,не затем, чтоб молиться.
В сутане утаивал душу, как прячут под бархат
Клинок. Правосудия? Громко, всего лишь убийцы.

Сражался за небо, но смертью поил свою веру.
Граница войны полустерта в кровавом тумане.
Я встретил его... и увидел глаза Люцифера
В глазах молодого святого отца Ватикана.

***
Мальчик - кривое зеркало. Шут и король истории,
Мрачный безумец с титулом лорда и палача.
Мальчик - смотритель прошлого, в пыльный архив которого
Кровь собирал осколками сломанного меча.

Мальчик - педант и праведник, но с раздвоеньем личности,
Дважды лечился в клиниках - запад vs восток.
Приступ тщеславной гордости , приступ меланхоличности...
Часто просил прощения, только прощать не мог.

Он написал трагедию. Дважды - аншлаг над пропастью.
Смысл менять фамилии, если сюжет один?
Носит клеймо Антихриста, но повторяет "Господи",
Мальчик с красивым именем...
Я его звал Берлин.


***
Ненависть в кофейной гуще, не спасает даже сахар.
Кипяток целует губы, холодок ласкает кожу.
Ты не знал, куда приводит: во дворец или на плаху
Шоколадный взгляд мерзавца против серых глаз святоши.

Голова должна быть трезвой, так что винам - лишь отказы.
В мире карт и алкоголя сразу видно чужеземца.
Жаль, ты злишься так заметно, нет простора для фантазий.
Дуэлянт - не значит пуля, можно и насмешкой в сердце.

Злишься, вижу... Забавляет. У меня с фортуной - сговор.
Мой валет сорвал корону у крестового монарха.
На листе твоих желаний, подскажи-ка, первый номер:
Это новая усадьба или я - "где очень жарко"?

Твоя песня в первой строчке рассказала суть припева.
Ты уходишь, бросив карты. Но невольно обернулся.
Музыкант со скрипкой в сердце растревожил струны гнева,
Так играл, что не заметил, как струны любви коснулся.


***
Холод приходит в костюме из белого хлопка.
Если окликнуть, кивнет, но ни слова на старте.
Знаешь,есть место, где вечно ведутся раскопки -
Прошлое,город, который не виден на карте.

Холод не верит, что маски остались за дверью.
Каждый вопрос запивает лимонным "мохито".
Если не веришь - не верь. Я ведь тоже не верю.
Прошлое, город, который не будет забытым.

Ты засыпаешь в соседней квартире "тринадцать",
Красишь холсты потолка всевозможными "завтра".
Я же с насмешкой гадаю, придет извиняться,
Холод, который, когда-то представился мартом.


***
Город-старец - в сетке улиц, в паутине проводов,
Пленник стали и бетона, весь в царапинах мостов.
Серый, хриплый, дребезжащий, да в лохмотьях суеты,
По тропе тысячелетий волочится без мечты.
Бродит в шляпе туч дождливых и в промокших сапогах,
Вертит спичку горизонта он в мозолистых руках.
Раз прикурит, вспыхнет солнце, после тлеет угольком,
Дым расстелится под ноги шерстяным половиком.
Он известен, как вояка, знавший множество невзгод.
Его имя шепчут книги, вторят им узоры нот,
Его профиль сохраняют на поверхности холстов,
На него хотят равняться много разных городов,
Он молчит, немного хмурясь, безразличие храня,
Жаль, не лечит его сердце каменистая броня.
Он не скажет, что случилось, но тоске не нужно слов
Чем он старше, тем всё меньше расцветает в нем цветов.

(с) Deacon
http://www.diary.ru/member/?277526