Мне позвонили и сказали: "Тебя выбрали, завтра в восемь как штык", - и гудки. Я и знала-то только, что нужно будет одеть джинсы и повилять в них в студии попой - всего и делов. А когда за такую мелочь тебе готовы еще и заплатить, ну, согласитесь, грех отказываться.
- Одела джинсы?
- Да.
- А-ну, покажись, - потребовала тетенька-супервайзер.
Я вышла из-за ширмы и покрутилась.
- Кошмар, снимай скорее!!!
Я в ужасе принялась стягивать джинсы, чтобы одеть другие.
- Не джинсы, майку снимай. И бюстик тоже. Ты вообще в курсе, какая у нас тема съемок?
Я непонимающе сморгнула.
- Адам и Ева в хайтек-раю, телевизор как демон соблазна, джинсы как единственная возможность прикрыться. Усекаешь?
Я усекала...
И вот я стояла в лучах прожигающих глаза ламп, вся обмазанная каким-то лоснящимся сиропом для пущего блеска. Парень, который наносил на меня эту дрянь, щурился и еле переставлял руки, а потом еще спросил, какой у меня размер груди. За что я ущипнула его за нос.
- Эй-эй, полегче. Мне нужно это знать, чтобы понять, сколько сиропа еще потребуется...
- А где же наш Адам? - кричала тетенька. - Срочно звоните Адаму, почему он еще не в джинсах? Почему его вообще еще нет на площадке???
И тут заявляется нечто, которое должно было быть Адамом, - нечто опухшее и с прогорклым флером вчерашнего самогона из глотки. Короче, ОНО скорее походило на змИя с точеным торсом, чем на супружника Евы, то есть моего.
- Что делать, что делать... - тыкала себе в зубы антеннкой мобильника тетечка. - Нужен Адам, позарез нужен новый Адам.
Тут ее ткнули в бок.
- Ваш каппучино...
Она резко повернулась, и картонный стаканчик с липким каппучино, который держал тот мерзко клеевшийся ко мне тип, оказался на его белой футболке.
- Аааааа!!!!!! - заорал тип, потому что кофе был горячий.
- Оооооо!!!!! - проворковала дамочка-супервайзер.
Кофе так удачно разлился по его белой ти-шётке, что разводы оттеняли грудные мышцы парня как доспехи гладиатора - подчеркивая их мощь и развитость.
- Мы его нашли...
- Кого нашли? - не понял фотограф.
- Адама...
И вот, представьте, на фоне громадного белого полотна стоим мы с Леликом - в джинсах с незастегнутыми пуговками ширинок и облитые сладкой гадостью от ключиц и по самый пах. При этом мы должны прижиматься друг к другу так, будто впереди первая ночь греха.
- Юля, положи руку Лелику на причинное место и прижмись к ниму грудью.
Я делаю все точь-в-точь как сказал фотограф, и чувствую, что скоро причинное место этого Лелика перестанет помещаться либо в моей ладони, либо, чего доброго, в его джинсах...
А тут еще тетечка подбавляет:
- Лелик, ну ты посмотри, какая наша Юлечка изящная, смотри как она выгнала поясницу, ну точно кошка на выгуле.
А отступать нельзя, и отодвинуться хоть на сантиметр тоже...
- ... теперь запусти руку за пояс ее джинсов, сзади, глубже... молодца!
Затвор щелкал не переставая, а в моей голове крутилась только одна мысль - "секс, секс"... Когда нас попросили поменять позиции, чтобы я оказалась снизу, я уже окончательно расслабилась и просто наслаждалась происходящим. Мне даже уже начали доставлять удовольствие его неуклюжие руки, то тут, то там согревавшие меня сквозь деним, его карамельное дыхание, удивленные глаза и волоски вокруг пупка.
Когда он вновь взял в руки мои груди, я приняла это как должное. Закрыла глаза, и просто чувствовала их, при этом не забывая сладко улыбаться, чтобы не испортить кадр.
- Вы только посмотрите, какая у нее довольная улыбка, - услышала я откуда-то издалека.
Я открыла глаза, и увидела, что света стало в два раза меньше, а людей почти совсем не было, только шаги и хлопанье входной дверью.
- Если замерзла, то так и сказала бы, я бы давно тебя обнял. Вон сосочки аж сжались как, ну чисто пуговки стали, - услышала я шепот Лелика над ухом.
Мы лежали на мягком белом ковре вплотную друг к другу. Оказывается, я так прибалдела, что не заметила окончания съемок...
- Что??? Это я замерзла? Да у меня мурашки по телу вовсе не от холода, а от того, что ты к нему прикасаешься! - завопила я, и бросилась в комнату за вещами.
Когда я выбегала из студии, он все еще валялся там, разморенный либидо. Мне было неловко понимать это.
Но уже из-за двери я услышала его голос:
- У тебя третий, теперь я знаю...

- Чтобы в восемь как штык, - позвонили мне через пару дней.
В восемь я была на площадке.
- Что снимаем?
- Да ничего особенного. Школа современной гетеропсихологии заказала нам иллюстрации к "Камасутре". У тебя отличный партнер, инициативный такой. Сказал, что очень хочет с тобой работать.
Мне на глаза легли сзади большие шершавые ладони, а к попке прижался чей-то встревоженный денимовый пах.
- Угадаешь, какой у меня размер?
Обернулась - Лелик.
Взглянула в глаза, облизнула губы, он облизнул свои в ответ. Я положила руку на выпуклость под его ширинкой, провела ладонью вверх, и прошептала:
- Двадцать. Теперь я знаю...

...
- Я же говорил, что не ангел, - кинул он ей резко исподлобья. - Что я, святой, что ли, чтобы сдерживаться до последнего, когда твоя подружка трется о мою ширинку???
- Ты мог просто отойти.
- И быть облепленным тремя другими?
- Высокого ты о себе мнения... Я приглашала на вечеринку гостей из расчета равного количества мужчин и женщин.
- Видимо, мне пришлось взять на себя обязанности четверых, пока остальные трое глушили бренди возле бара.
- Но зачем нужно было вести ее в нашу спальню? Что она, кроватей с вибромассажем не видела?
- Ты права, она тогда очень завелась. Горячая штучка, эта твоя Аманда Рэй. Звезды из-под одеяла так и сыпались.
(В его памяти и ее воображении черно-белыми кадрами всплывают виды двух раздевающихся тел - его и Аманды, их силуэты на кровати, перекатывающиеся с края на край, ноги-руки ассорти, торчащие пятки и ладони.)
Она подошла и влепила ему оплеуху. Он погладил щеку, на лице издевательская ухмылка.
Она отшатнулась, испугалась.
Он перехватил ее руку и с силой привлек к себе на колени.
- Пусти. Вывернешь плечо, - возмущалась она.
Он ничего не слушал, а только держал ее крепко одной рукой, другой расстегивая молнию на кофточке.
- Гад, как ты смеешь вообще! - истерила она, вырываясь.
А он уже уже сбросил кофточку на пол. От того, что она пыталась высвободть свои стиснутые кисти, ее грудь плавно колыхалась. Он с усилием воли отвел о нее взгляд, устремив его ей в лицо.
- Скажи, а во время танцев на столе ты тоже была в таком виде?
Она инстинктивно прикрыла груди руками.
- С чего ты взял эту чушь???
- Гарри...
- Гарри?..
- Он снял тебя на мобильник.
(Его воспоминания черно-белыми кадрами: картинка на мобильнике, на которой видны женские ноги, ноги в изгибах кан-кана, падающая к ногам кофточка.
Ее воспоминания черно-белыми кадрами: она стоит на столе, Гарри засовывает мелкую купюру в задний карман ее джинсов, взмах волосами, кофточка долой, бюстгалтер долой, голая грудь в мужских руках крупным планом.)
Она потупила глаза.
- Я и не говорила, что я ангел...

Мне подарили шелковые протыни. Подарили еще в начале сентября, когда я только переехала на новую квартиру. Я все смеялась: "Зачем мне это буржуйское добро?", грозилась сшить из них кимоно.
Как хорошо, что я не сделала этого тогда. Сегодня я застелила ими свою широкую кровать и зажгла ароматтическую свечу. Я долго-долго лежала в пенной ванне, вся в серебряных капельках влаги, в ушах перекатывается голос Синатры. Я люблю так нежиться в горячей воде после суматошного дня. И тогда все, чего мне не хватает, это ты, сидящий на бортике ванны и ласкающий мои скользкие груди. Я закрываю глаза - и ты рядом, даже чувтсвую как скользят и останавливаются на сосках подушечки твоих пальцев. Но открываю глаза, и понимаю, что это на самом деле мои собственные руки.
После ванны я натерла все тело маслом и стала похожа на тех девушек с ринга, работа которых скользить по квадратному полу и играть в удары. Верчусь перед зеркалом и остаюсь довольна. Кожа такая гладкая и свежая, все упругое даже в таком расслабленном состоянии, что даже обидно немного, что такое чудо нынче даром пропадает.
Заваливаюсь голышом на шелковистую ткань, и вздрагиваю. Она холодит, нежит, будто кто-то дотрагивается до меня десятками чутких ладоней. Этот шелк будто сливается с моим телом, - на ощупь они неразличимы. Заворачиваюсь в невесомое одеяло... Но опять, опять представляю, как здорово было бы, если бы вместо него меня обнимали бы сейчас твои руки. Я бы положила свои ступни поверх твоих икр, так что нам с тобой казалось бы, что невозможно разобрать, где твое тело, а где мое. И все - просто лежать, просто наслаждаться теплом и близостью. Одну ночь без секса мы ведь можем себе позволить.

Мы сидели с тобой на разных концах скамейки в парке, усыпанном пожелтевшими листьями. Ты курил что-то терпко-ментоловое и смотрел на часы. Я стучала смску и поглядывала на тебя из-под челки.
Знаешь, что меня притянуло? Косточка на твоем правом запястье - оно было ближе ко мне, чем левое. Твои загорелые кисти так элегантно выступали из рукавов светлого свитера, что я ими залюбовалась и подалась вперед. Каблук врезался в ямку, моя туфелька слетела, а мобильник треснулся об асфальт. Ты тут же подскочил ко мне и принялся выуживать его из-под лавки.
Но тут ты замер. И я догадываюсь, почему. Сегодня 7-е число, а по нечетным числам я не надеваю трусики... Неловкая пауза. Я быстро встала и одернула юбку.
- Вы так и пойдете со сломанным каблуком?
Что я могла на это ответить? Только сесть в предложенное тобой такси. Я назвала свой адрес, и пока с заднего сиденья я следила за дорогой, ты слегка обнимал меня за бедра левой рукой, а правой подбирался к разрезу юбки. Ты думал, что в суматохе я ничего не замечу, но я все чувствовала и не стала тебя останавливать. Водитель поглядывал на нас в зеркало заднего вида, даже он все понял.
Подъезд, ступеньки, лифт, задыхющиеся поцелуи в шею и твои цепкие пальцы на моей попе.
- Глупая девочка, как красиво у тебя там, позволишь еще раз взглянуть? Умираю, хочу видеть твою прелесть...
Не знаю, как открылась дверь квартиры, потому что ключи в моих пальцах непрерывно вибрировали. Помню только, что, когда мы вошли, ты сел на корточки, задрал подол моей юбки и не давал мне сесть с тобой рядом, а только гладил всеми десятью пальцами неприкрытую меня, мурлыкал слова смешные и целовал то и дело куда-то внутрь, и спрашивал, умею ли я садиться на шпагат . Я умела...
А потом мы валялись на надувном матрасе. Ты в джинсах и светлом свитере, я в блузке и порванных чулках. Ты лежал щекой на моей ягодице и дыханием щекотал мне кожу. Хотелось засмеяться, но я терпела.
- И не спросишь моего имени? - произнес ты.
- Имена так похожи друг на друга. Я не хочу вспоминать о тебе, услышав чье-то, такое же, как твое.
- Хочешь снова?
С этими словами ты перевернул меня на спину и раздвинул ноги, собираясь опять приступить к прежнему.
Я засмеялась и спрыгнула с матраса. Не хотелось ни о чеи говорить.
- А теперь тебе нужно подняться. Ко мне придут.
Ты подошел ко мне вплотную, провел пальцем по моим губам и - исчез.
Закрыв за тобой дверь, я повалилась на матрас. От тяжести наших с тобой тел он заметно сдулся, я лежала почти на полу.
Зазвонил мобильник.
- Ты уже? Звони в домофон, открываю.
Я мигом нацепила на себя сброшенную юбку, и уже скоро сидела за кухонным столом вместе с Марком. Мы пили чай с тортом, он кормил меня с ложечки.
- Точно не передумала знакомить меня с мамой?
- Нет, она вот-вот будет.
Звонок в дверь. Марк идет открывать. На пороге улыбающаяся и растерянная мама.
- Так вот он у тебя какой. Милый мальчик. Знаешь, я тоже тебя кое с кем познакомлю. Он там, на площадке, стесняется.
- Глупости, мне не терпится взглянуть на него.
Я высунулась на площадку и застыла. Лица не было видно, только краешек плеча из-за кабины лифта и загорелая кисть с сигаретой между пальцев. Терпко-ментоловый запах табака щекотил мне ноздри.
Я запрыгула в лифт и взмыла к чердаку.
Было по-прежнему 7-е число. На мне не было трусиков. И я ни за что не хотела знать твоего имени.